В. Книга в средние века

С падением Зап. Римской империи организованная книжная промышленность Рима и больших городов в римских провинциях сразу захирела. Для этой промышленности необходимы пути и средства сообщения, а для поддержания на должной высоте этих последних нужна была твердая государственная власть. Кроме того, книжная промышленность обслуживала, главным образом, классы людей, имевших достаточно культурного досуга. В V веке по р. Хр. ни твердой власти, ни обширного класса людей, имевших литературный досуг, уже не существовало. Мы видим только одинокие очажки культурной жизни, где собирались остатки прошлого и то немногое, что давалось настоящим. Единственный человек, который дает нам живые картины века, рисующие мысли, характеры и лица в происходившей великой мировой драме — Гай Соллий Аполинарий Сидонии, сохранивший данные о таких очажках в Галлии. В письме, написанном в 60-х годах V века, он пишет о библиотечке сельского магната, где были полки (plutei), клинообразные вместилища (cunei) и шкапы (armaria) с книгами. Состав книг Сидонии характеризует, как очень смешанный: Августин и Варрон, Пруденций и Гораций, Ориген; римские женщины — матроны читали религиозные произведения, а отцы семейств упивались латинским красноречием. Когда тесть Сидония Авит стал на короткое время императором, Сидоний сделался придворным поэтом, и медная статуя его была поставлена между двумя библиотеками Траяна, в одной из которых находились греческие, в другой — латинские авторы. Библиотеки стояли между колонной Траяна и базиликой Ульпия. Есть известие историка Вописка, что книги этих библиотек переносились в Диоклетиановы термы (бани), но полагают, что они были возвращены между 300 и 450 гг. и во времена Сидония вновь были на прежнем месте. Может быть, из этих библиотек первые средневековые монастыри обзавелись своими оригиналами для списывания.

В 489 г. Сидонии умер. Прошло несколько десятилетий. Варварство сгущалось над прежними римскими землями. Уже Сидоний, при всех своих светских вкусах, был все-таки духовным лицом. В V в. единственными носителями культуры были духовные лица. Растущая власть римской церкви одна лишь давала известную непрерывность римскому режиму и римскому интеллектуальному влиянию.

Сидоний еще не ощущал острой нужды в заботе о сохранении книг. Для Кассиодора в VI в. эта нужда была уже ясна. Когда он после многолетней государственной службы удалился в монастырь, одной из главных его задач явилось создание монастырского «писалища⁴⁴ (scriptorium), места, где переписывались не только религиозные книги, но и то, что написали «красноречивые люди» (diserti homines), т. е. классические авторы. Монастыри Кассиодора, особенно Вивария (Vivaria), послужили образцом для Монте-Кассино, основанного Венедиктом в 529 году, а через Монте-Кассино идет длинный ряд бенедиктинских монастырей, выполнивших трудную и плодотворную работу по сбережению для современной культуры большей части сохранившегося литературного наследия древности. Правда, все это наследие тонуло в массе других произведений скрипториев: богослужебных книг, сборников проповедей, всевозможных религиозных произведений.

С VI по XII век монастыри были единственными рассадниками образования. Культура Европы в это время значительно понизилась. Падение ее шло безостановочно до времен Карла Великого (VIII—IX в.), когда вновь стал замечаться прогресс.

При непосредственных предшественниках Карла Великого упадок дошел до крайних пределов. Всякие традиции прежних галльских школ исчезли при Меровингах. Прекратилось почти совсем списывание книг. Были одни скучные хроники и безграмотные легенды. Сотрудник Карла, Алкуин имеет за собой те же заслуги, как и Кассиодор, которого он напоминает тоном и содержанием своей инструкции писцам, где, между прочим, рекомендуется тщательно следить за пунктуацией и орфографией. С начала IX века стало правилом в каждом монастыре иметь, кроме скриптория, еще армариум — помещение для писания и в то же время — для обучения письму и латыни. Монастыри размножали книги и обменивались книгами. Когда Европа была покрыта густой сетью монастырей, где тысячи монахов и монахинь занимались переписыванием, книги вряд ли могли быть большой редкостью. Духовенство в большинстве стран Европы тогда было главным носителем образованности, и книги писались (да и читались) почти исключительно одними клириками, «церковниками⁴⁴. Только Италия являлась в этом отношении исключением. Там никогда не прекращался сохранившийся от древности тип профессионаловписцов — людей, снискивавших себе пропитание перепиской.

Папа Сильвестр II (до панства Герберт) пишет о многочисленности этих писцов «в градах и весях» Италии, как об общеизвестном явлении. От древности же сохранились и так называемые «нотарии», которых несколько позже мы застаем в Италии, — почти уже в современном смысле слова «нотариусов»: они записывали при помощи сокращенных знаков (notae) диктовавшиеся им юридические документы; ими составлялись разного рода договоры, акты, протоколы.

Надо сказать, что состав монастырских библиотек не был исключительно религиозным. На это имеется много указаний. Как пример, можно указать на такое распределение заглавий книг в библиотеках некоторых английских монастырей: по богословию — 175, произведений схоластической литературы — 79, сборников писем — 65, исторических сочинений — 54, биографий — 32, математических и астрономических книг — 31, философских — 13, юридических — 6. В библиотеке Алкуина было много сочинений светских писателей, из коих некоторые в настоящее время утеряны, как, напр., Трог Помпей, история которого дошла до нас только в плохом извлечении Юстина. В некоторых монастырях, напр., в Клюни, были установлены часы молчания, и для этого времени существовали условные знаки: простереть руку значило попросить достать книгу духовного содержания, почесать ухо — достать книгу светского содержания. Отсюда ясно, что и последнего рода книг имелся некоторый запас.

Работа в скрипториях не была легкой работой для монахов, о чем можно судить по припискам в книгах. Один из переписчиков жалуется на утомительность работы («работают пальцы, а устает все тело»), о другом говорится, что писал он книгу в виде наказания, закованный в оковы. Армарий (armarius) доставал книги и письменные принадлежности, а потому был и библиотекарем; либрарий (librarius) был начальником переписчиков, и ему сдавались переписанные рукописи (по франц. libraire теперь обозначает «книгопродавца»); диктатор (dictator) учил писать и сам диктовал. Материалом для письма являлся, главным образом, пергамент. Пергамент был дорог, и это вызвало появление «палимпсестов», т. е. рукописей, вновь написанных по счищенному пемзою старому тексту. Монахов обвиняли в том, что они пемзой уничтожили много ценных рукописей, но некоторые исследователи полагают, что обычно счищался равноценный текст, и вина монахов не так уже велика в уничтожении древних классических рукописей; есть указания, что они сами охотно читали то, что не касалось их профессии. Но все же многие античные сочинения, как, напр., «О государстве» Цицерона, дошли до нас только в палимпсестах. Нужно думать, что много исписанного пергамента было использовано для разных деловых бумаг, нотариальных записей и т. п. В XIV и XV вв. нотариусов заставляли присягать, что все свои акты они будут писать на чистом пергаменте.

За время средних веков немало было видных писателей, произведения которых украшают всемирную литературу. Но даже для знаменитых книг слава нарастала медленно, и забота о размножении таких книг ложилась на следующие поколения. Папа Григорий I имел весь механизм церкви в своем распоряжении, мог добиваться немедленного распространения своих писаний при жизни еще и следить за их воздействием на читателей. Но большинство писателей должно было довольствоваться оценкой сочувствующих читателей или слушателей в своих монастырях и ждать славы в грядущих поколениях, когда монастырские скриптории успеют медленно подготовить свои книги и начнут передавать их из монастыря в монастырь. Литературной собственности не было; кто владел рукописью, тот мог списать с нее сколько угодно книг. Была собственность на материал, на самую рукопись. Путнэм в своей истории средневековой книги рассказывает, что в Ирландии в 567 г. «святой» Колумба тайком снял копию с псалтыря в каком-то монастыре. Аббат монастыря потребовал, чтобы ему вручили копию для хранения при оригинале. Дело пошло на решение к королю, который заявил: «чья корова, того и теленок», т. е. он находил, что копия принадлежит тому, кто владеет оригиналом. Колумба держался противоположного взгляда, затеял борьбу против короля и одержал верх. Это древнейший известный нам случай конфликта из-за авторских прав. Писатели не получали первоначально никакого гонорара; при Карле Великом оплачивались переписчики, исполнявшие правительственные заказы, но писатели вознаграждались только подарками, а поэты — популярностью. С другой стороны, ученость и писательская слава могли создать карьеру, как мы видим на примере папы Сильвестра И.

С XII—XIII вв. возникают университеты, и для книги начинается новая — университетская эпоха. Одни университеты основывались официально, другие возникали сами собой, вырастая незаметно. К последним принадлежат: Парижский, Падуанский, Болонский и оба старейших университета в Англии (Оксфордский и Кембриджский). Недалеко от Монте-Кассино вырос и первый специальный институт — медицинская школа в Салерно; монастырский скрипториум дал ему начало. Первый, определенным актом учрежденный университет — Пражский 1347 г. Точно установить даты зарождения старейших университетов нет никакой возможности. В 1890 г. Болонский университет праздновал тысячелетие своего существования, но о нем сохранились точные известия только с XII в., когда он был признан императором Фридрихом I Барбароссой. Парижский университет ведет свою историю от времен Каролингов, но формально он существует только с 1202 г. Университеты давали более широкое образование, чем монастырские школы, они были открыты для всех желающих и мало-помалу стали рассадниками образованности и центрами книжного производства. Чтение курса в университетах того времени производилось при помощи очень немногих книг: всякий профессор именно читал свой курс по единственной книге, которая была у него и отсутствовала у слушателей. Медицина читалась по Гиппократу и Галену, философию читали по Аристотелю в латинском переводе с арабского, Евклид господствовал в математике, Птолемей в астрономии. Студенты, как это было, напр., в Пражском университете, могли записывать. Магистры, по официальному положению некоторых университетов, уделяли несколько часов для диктования усваиваемого предмета. Но такая система не была удобной, и при большинстве университетов появились стационарии (stationarii), книжные торговцы, дававшие студентам книги на прокат. В те времена библиотека учреждения, насчитывавшая 100 книг, считалась большой. Карл IV подарил Пражскому университету библиотеку в 114 книг, что считалось крупным книжным богатством. В университетах существовало 3 основных факультета — богословский, медицинский и юридический, отвечавшие признававшимся тогда трем главным потребностям человека: спасению души, спасению тела и сохранению имущества. Средневековые университеты были люднее наших. Они давали не только высшее, но и среднее образование. Тысячи студентов, обучавшихся в них, стояли по развитию не выше обычных школьников-подростков. Среди слушателей было много пожилых людей. Их привлекало сюда то, что в университете можно было найти книгу и вообще пищу для ума. Здесь был единственный выход для пытливости. Руководителями общества, однако, университеты не были, так как они всегда безнадежно отставали от лозунгов времени; в практической жизни они насаждали доктринерство. Они вводили римское право в странах, где оно противоречило правосознанию населения, отстаивали схоластику против гуманистов, и три старых факультета веками боролись против нового четвертого — философского.

Книжное дело в университетах имело характер одновременно издательства, книжного магазина и библиотеки для чтения. Особенно большую роль играли университетские стационарии в Италии и Франции. В германских университетах их роль была менее значительна, так как каждый магистр состоял одновременно «пронунциатором», т. е. диктовал (произносил — pronunciavit) лекции профессоров.

Третий и последний период в истории книжного общения в средние века начинается с конца XIV в. и продолжается до изобретения книгопечатания.

В начале этого периода у частных лиц еще очень мало было книг. Великие ученые едва насчитывали у себя книг 10—20. Но как раз к этому времени оживление торговой жизни в городах Италии и Средней Европы вызвало к жизни обширный класс людей, обладавших достаточным досугом и достаточно широкими интересами, чтобы пристраститься к чтению, несмотря на то, что они не принадлежали к духовенству. В то же время началось гуманистическое движение, заключающееся в отказе от церковных идеалов отречения от мира и в требовании личной, индивидуальной свободы от всяких традиционных стеснений. Гуманисты опирались на древних авторов в борьбе с схоластиками, стоявшими за церковную ученость. Новое движение с силой захватило умы всех мыслящих людей и заставило их с небывалым рвением броситься в поиски книг нецерковного характера. Кроме того, падение Византии привело в Италию не только много беженцев — ученых греков, но и их книжные сокровища. Последствия всего этого не замедлили сказаться. Во всех городах Западной Европы началось усиленное копирование книг, не для монастырей и не для университетов, а для нужд отдельных лиц. Появились целые фабрики переписки, напр., в Хагенау, в Эльзасе, где с разделением труда работали писцы, рубрикаторы и переплетчики. Много книг было пущено в оборот «братьями общей жизни», ученым обществом, основанным Гергардом Грооте. Предприниматель ВеспасианоФилиппи-да-Бастиччи при помощи 45 писцов приготовил для Козимо Медичи во Флоренции в 22 месяца 200 томов книг. При высокопоставленных лицах появились постоянные штатные писцы: 7 нотариев у папы, 4 писца у венгерского короля-книголюба Матвея Корвина. В Брюгге и Генте, в Нидерландах, были особые товарищества писцов.

Книгопечатание явилось в момент, когда уже не нужно было создавать книжного рынка. Он уже был налицо. Опытные предприниматели уже знали литературные вкусы и потребности населения, умели удовлетворять их и вызывать новые потребности; было уже создано сотрудничество деятелей литературы, науки и искусства с профессиональными распространителями книг.

Недоставало только способа быстрого и возможно безошибочного изготовления книг для массового потребления.