Обобщающие информационные метатеории и мегатеории

Кто не понимает ничего, кроме химии, тот и химию понимает недостаточно.

Георг Лихтенберг

В предыдущем параграфе мы уже сталкивались с необходимостью идентифицировать различные концепции информатики при помощи разнообразных эпитетов. Помимо «научной информатики», потребовались словосочетания «машинная информатика», «метаинформационная информатика», «семантическая информатика». Если обратиться к литературе, то разнообразие информатик возрастет многократно. В заглавиях статей и книг можно увидеть «математическая информатика», «безбумажная информатика», «патентная информатика», «музейная информатика», «экономическая информатика», «финансовая информатика», «отраслевая информатика», «прикладная информатика», «статистическая информатика», «информатика управления» и другие не менее экзотические термины. Практически все они строились на почве разных отраслей по образу и подобию научной информатики. Типичный пример — экономическая информатика, понимаемая как «наука об информационном обеспечении систем экономического управления, предусматривающая использование вычислительной техники для создания автоматизированных информационных систем и автоматизированных систем управления»¹.

Я вовсе не склонен осуждать инициативных информатиков, напротив, эпидемия концепций информатики представляется свидетельством дифференциации, и следовательно, углубления наших знаний о многоликом феномене информации. Безусловно, имеют право на существование и концепции, именующие себя «информатистика», «информатология», «информациология», «информология», «информационная наука» (в единственном и множественном числе), «теория информационных процессов», «эпистемодинамика», «социальная эпистемология», «информантика», «информаторика», «инфотроника» и т. п. Однако очевидно, что хаотичное нагромождение информационных дисциплин нельзя назвать системным знанием, поэтому, естественно, возникает проблема их систематизации. Можно выбрать различные основания деления, например, фундаментальные теории — прикладные учения; общественные — технические — философские концепции; в зависимости от типов и видов информации. В свете этих характеристик научная информатика выглядит как прикладная общественная наука науковедческого цикла, а экономическая информатика как прикладная общественная наука в области экономики и т. п.

Многоаспектная (фасетная) классификация каких-либо предметов, конечно, полезна и познавательна, но для организации системного знания об этих предметах нужно выделить одну, определяющую характеристику, на базе которой строится иерархическая структура — главный стержень классификации^[1][2]. В качестве определяющей характеристики в классификации наук целесообразно выбрать свойственный наукам уровень обобщения, поскольку именно уровень обобщения характеризует движение познания. Траекторию познавательного процесса очень четко представил В. И. Ленин в своих «Философских тетрадях»: «Мысль человека бесконечно углубляется от явления к сущности, от сущности первого, так сказать, порядка, к сущности второго порядка и т. д. без конца»^[3]. Конкретизируем это положение применительно к циклу информационных наук.

Согласно иерархии уровней научного познания, постулированной В. И. Лениным, получается, что любые эмпирические, конкретные дисциплины находятся на уровне описания явлений (практического опыта); прикладные теории достигают уровня сущностей первого порядка, пытаясь объяснить свойственные явлениям закономерности; уровень сущностей второго порядка образуют метатеории (обобщающие теории теорий), преследующие цель критически осмыслить содержание прикладных теорий и раскрыть глубинные законы данного объекта исследования. Иерархию можно продолжить, введя сущности третьего и четвертого порядков.

Информационный подход, выполняющий описательно-объяснительную функцию по отношению к познаваемым явлениям, например, моделирование памяти или восприятия внешних сигналов живыми организмами, является методологической основой для построения прикладных информационных теорий, имеющих целью познание сущности явлений (сущностей первого уровня). На уровне информационных метатеорий находятся те концепции, которые ставят задачу постичь сущность информации как средства информационного подхода. Научная информатика, как и концепция метаинформационной информатики, постигает с помощью «информационных очков» сущность эмпирических явлений (структуру и свойства научного знания и закономерности научно-информационной деятельности), по этой причине они относятся к прикладным информационным теориям, подобно большинству перечисленных выше «информатик». «Семантическая информация» — понятие обобщающее по отношению к таким видам информации, как научная, экономическая, публицистическая, эстетическая и прочие виды социальной информации, независимо от формы представления (устная, документная, электронная). Поэтому изучающая ее семантическая информатика должна выйти на уровень обобщения сущностей первого уровня, т. е. стать информационной метатеорией (обобщающей теорией теорий).

Замечу, что еще в 1970;е годы видный философ науки П. В. Копнин (1922—1971) пришел к заключению: «Современная наука характеризуется возникновением метатеорий и метанаук как специфических форм научного знания. Сначала это было свойственно только математике, одной из первых поставившей вопрос о природе собственного знания, его основах и способах построения теорий и т. п. Вслед за математикой пошли и другие науки»¹. Неудивительно, что в этом ряду оказалась информатика.

Предпосылкой для формирования информационных метатеорий послужило распространение стихийного (некорректного) информационного подхода в конкретных биологических, гуманитарных, социальных науках, о котором говорилось в параграфе 2.1. В технических и физических науках, использующих математическую теорию информации, корректность, как правило, соблюдалась. Появление метатеории биологической информации и метатеории социальной информации провоцировало дальнейшее движение обобщающей теоретической мысли в направлении еще более общей теории — мегатеории^[4][5]. Задача этой «теории обобщающих теорий» мыслилась в выявлении сущностей «третьего порядка», т. е. закономерностей, общих для всех типов информации, существующих в социуме и техносфере, в живой и неживой природе.

Идею формирования информологии, т. е. мегатеории, обобщающей знания обо всех типах и видах информации, настойчиво высказывал в 1970;е годы член-корреспондент Академии наук СССР В. И. Сифоров^[6][7][8][9]. Задача информологии виделась в синтезе теоретических достижений всех наук об информации, включая математическую теорию информации, теорию биологической информации, информационную физиологию и психологию, теорию технических информационных средств, теорию массовой коммуникации, теорию педагогической информации, информационную лингвистику и т. д. Областями применения выводов информологии считались техника, «мир животных и растений, человек и человеческое общество», а в качестве стратегических направлений исследований назывались: развитие теории информационных процессов и операций над информацией в сложных многокомпонентных и многоуровневых системах, как реальных (космические объекты, живые организмы, общество, технические системы), так и абстрактных (математические модели, программы ЭВМ); выяснение роли информации в развитии (эволюционном и революционном) различных форм движения, например, в переходе от неживого к живому и возникновении жизни на Земле; повышение эффективности информационной техники путем широкого использования микроэлектроники в качестве элементной базы, использования систем связи через искусственные спутники Земли, внедрения цифровых систем передачи информации, построения принципиально новых вычислительных машин, обладающих высоким быстродействием и большим объемом памяти и т. д.¹

Идея информологии получила общественное признание, о чем свидетельствует появление научно-популярной монографии, посвященной ее проблематике^[10][11]. Мегатеоретического уровня обобщения достигала теория информационных процессов, заявленная школой профессора Л. Ф. Куликовского. Отталкиваясь от информационных процессов в технических (кибернетических) системах, Л. Ф. Куликовский и его ученики показывали их общность с биологическими и социальными информационными процессами^[12]. Правда, в дальнейших публикациях В. И. Сифоров отказался от термина «информология» в пользу термина «информатика», усугубив тем самым многозначность последнего^[13]. Но идея мегатеоретического обобщения не угасла. Она периодически возрождалась в теоретических конструкциях различных мыслителей и даже выходила на уровень галактического обобщения — гигатеории информации.

Таким образом, в области познания информации обнаруживаются пять уровней, отличающихся степенью обобщения знаний:

• • эмпирический уровень — описание практического опыта и полезные рекомендации (уровень явлений);
• • прикладные теории — уровень сущностей первого порядка, относящихся к ограниченной области реального мира, например, разные виды коммуникации;
• • метатеории — уровень сущностей второго порядка, постигаемых путем обобщения знаний, добытых прикладными теориями;
• • мегатеории — уровень сущностей третьего порядка, представляющих собой глобальные закономерности;
• • гигатеории — уровень сущностей четвертого порядка, выходящих за пределы Земли и касающиеся сверхъестественных явлений^[14].

Некоторые примеры мегаи гигатеорий мы рассмотрим в дальнейшем. Пока же оставим глобальные и космические закономерности информации в стороне и обратимся к анализу обобщающих информационных теорий, чтобы оценить их достоинства и ограничения. Здесь, на мой взгляд, поучительным является опыт построения социальной информатики как метатеории социально-коммуникационного цикла наук. Проанализируем этот опыт.

Объектами обобщения в данном случае являются конкретные прикладные дисциплины, образующие цикл наук о социальной коммуникации. Формально дисциплины этого цикла делятся на два класса:

• а) сознательно именующие себя информационными науками и включающие в свой предмет ту или иную разновидность социальной информации, такие, как научная информатика, экономическая информатика, статистическая информатика, теория эстетической информации ит.п.;
• б) не считающие себя информационными в целом, но включающие внутринаучные концепции, использующие информационный подход для раскрытия сущности предмета данной научной дисциплины, например, педагогика с концепцией педагогической информатики, журналистика с теорией массовой информации, документо-коммуникационный цикл, включающий архивоведение, библиографоведение, библиотековедение, музееведение, документоведение.

Все перечисленные дисциплины используют информационный подход некорректно, т. е. объективируют социальную (семантическую) информацию, интерпретируя ее как реальный объект, который можно создавать, передавать, обрабатывать, хранить, автоматизировать и т. п. Идейным образцом и методологическим эталоном для всего социально-информационного цикла служила научная информатика, вносившая академический стиль мышления в стихийный информационный подход. Несмотря на декларируемую приверженность сфере науки, научная информатика часто выходила за пределы этой сферы. Ю. А. Шрейдер в 1980;е годы припоминал, что «идея информатики как науки, занимающейся процессами представления человеческих знаний в виде „семантической информации“ и обработкой этой информации для наиболее эффективного ее использования, еще с конца 1950;х годов развивалась в ВИНИТИ»^[15]. Идеология научной информатики воспринималась не только аналогичными «отраслевыми» информатиками (класс а), что вполне естественно, но и формально «неинформационными» дисциплинами (класс б). В последнем случае новаторы, ратовавшие за информационную методологию, встречали сопротивление со стороны консерваторов и в многолетних дискуссиях доказывали свою правоту. Эти дискуссии заслуживают внимания, потому что они показывают как несомненные достоинства стихийного информационного подхода, так и свойственные ему ограничения. Поучительным примером в этом отношении может служить отечественное библиографоведение — наука о библиографии.

В 1960;е годы библиографическая наука представляла собой сильно идеологизированную область эмпирического знания, ориентированную на обобщение практического опыта, а не на теоретическую рефлексию. Характерна позиция Е. И. Шамурина. Признавая, что нет «единства взглядов на предмет библиографии как науки и как практической деятельности; нет единого определения библиографии и подразделения ее на основные отрасли, роды и виды», т. е. констатируя неразработанность общетеоретических оснований библиографической науки, он вместе с тем категорически заявлял: «Выделение „теории библиографии“ как отдельной дисциплины, охватывающей теорию всех ее отраслей, родов и видов, представляется нам искусственным и потому неправильным»¹.

В 1970;е годы теоретическая ущербность советской библиографии на фоне стремительного развития научной информатики стала очевидной. В библиографической науке произошла научная революция, событие, надо признать, беспрецедентное для документо-коммуникационных дисциплин. Научная революция — это «период качественного изменения содержания и методов науки в целом, ее отдельных дисциплин и теорий, замены ее оснований и принципов»^[16][17]. Знаменем научной революции в библиографии стал информационный подход, обоснованный в одновременно вышедших в свет монографиях А. И. Барсука и О. П. Коршунова^[18].

Суть научной революции, произошедшей в отечественном библиографоведении в середине 1970;х годов, заключалась в повороте от явления к сущности, к поиску сущностных функций и структур библиографических систем. В произведениях А. И. Барсука и О. П. Коршунова угадывалось стремление перейти от партийных директив к объективным законам и закономерностям библиографии. Это стремление проявлялось в методологической рекомендации отказаться в библиографоведении от привычной «эмпирически-описательной основы» и обратиться к «математизации и формализации науки», «резко повысить теоретический уровень, в какой-то мере изменить стиль мышления»^[19]. Подобную методологию, присущую информационному подходу, можно понять как призыв к деидеологизации, потому что математика и формальная логика, системный подход и абстрактное моделирование заведомо беспартийны.

Информационный подход быстро завоевал доверие и популярность у библиографоведов конца XX столетия. Вооруженные «информационными очками» теоретики, обратившись к библиографическим реалиям, немедленно обнаружили их информационную природу. Библиографическая деятельность оказалась разновидностью информационной деятельности, библиографическая потребность — разновидностью информационной потребности, библиографическая информация — видом социальной информации и т. д. Теперь теория библиографии стала мыслиться как теория библиографической информации, и практически все библиографоведческие концепции, выдвинутые в то время, отличались ярко выраженной информационной окраской. При этом в соответствии с традицией стихийного информационного подхода нигде не определялось исходное понятие «информация», точнее, оно по умолчанию понималось на уровне обыденного языка («сведения, новости, сообщения о чем-либо»), а не на уровне научного термина.

Главным идеологом и лидером научной революции в советском библиографоведении был Олег Павлович Коршунов. Его выступления отличались несокрушимой логикой, бесстрашной критикой общепризнанных догм и авторитетов (за исключением К. Маркса!), привлекали современностью методологического подхода. О. П. Коршунов пришел к выводу, что «всеобщая сущность библиографии заключается в понятии «организованная вторично-документальная информация»^[20], т. е. в библиографической информации. В соответствии с этим выводом были предложены следующие дефиниции: Библиография — «система различных видов деятельности (практической, научно-исследовательской, учебной, управленческой), обеспечивающих функционирование библиографической информации в обществе»; Библиографическая информация — «определенным образом организованная (стандартная) информация о документах, выполняющая в системе документальных коммуникаций поисковую, коммуникативную, оценочную основные общественные функции и имеющая конечной целью удовлетворение и формирование документальных потребностей членов общества»; Библиографоведение, по аналогии с научной информатикой, — «научная дисциплина, изучающая структуру и свойства библиографической информации, закономерности процессов ее создания и доведения до потребителей».

Благодаря описательно-объяснительной способности информационного подхода, библиографоведение преодолело эмпирическую рецептурность и вышло на уровень теоретического обобщения, соответствующего сущностям первого порядка. Метасистемой библиографии оказалась система документальных коммуникаций. В качестве объекта библиографической практики теперь рассматривается не книга, (произведение печати), а документ. При этом под документом понимается любая социальная информация, зафиксированная человеком на любом материальном носителе в целях ее хранения, распространения и использования. Научно-революционная значимость введения понятия «документ» заключалась в выведении библиографии за пределы книжного дела в его традиционном понимании. Поскольку документами могут считаться музейные экспонаты, произведения живописи и графики, сайты в электронных сетях и т. д., ибо все они представляют собой материальные носители, на которых зафиксирована социальная информация, то понятие «библиография» расширяется до понятия «документография». Именно эти теоретические новации позволяют говорить о научной революции в отечественной библиографии 70-х годов.

Первоначально О. П. Коршунов, оставаясь в рамках стихийного информационного подхода, отождествлял библиографическую информацию с реально существующими продуктами библиографической деятельности, такими, как библиографическое описание, библиограмма, библиографическая запись, библиографическое сообщение, библиографическое пособие, библиографическая база данных, называя их «формами существования библиографической информации». Впоследствии он пришел к заключению, что библиографическую информацию следует понимать двояко в виде двух различных ипостасей: а) в виде перечисленных выше форм существования, т. е. в качестве реального продукта библиографирования и предмета библиографического обслуживания (онтологическая ипостась); б) в виде абстрактной теоретической категории в идеальном мире библиографической науки (гносеологическая ипостась). В качестве первой ипостаси «библиографическая информация» выступает как обобщающее понятие для всех сообщений, содержащих сведения о каких-либо документах, т. е. несущих библиографическое знание (от отдельной библиографической записи до многотомных библиографических изданий), в качестве второй ипостаси библиографическая информация используется для абстрактно-теоретических построений¹.

Важно подчеркнуть, что О. П. Коршунов, в отличие от своих коллег, стихийно использующих информационный подход, вышел на уровень корректной информационной методологии, ибо он стал различать практические реалии (онтологическая ипостась) и теоретические модели (гносеологическая ипостась). К сожалению, принципиальное различие между ними вуалируется тем фактом, что в обоих случаях используется один и тот же термин «библиографическая информация». Мне кажется, что было бы разумно, описывая онтологию библиографии, говорить о библиографическом знании^[21][22], а библиографическую информацию упоминать при построении информационных моделей, раскрывающих сущность и социальные функции библиографии.

Информационный подход оказался катализатором теоретического прогресса в других документо-коммуникационных науках — библиотековедении, документоведении, книговедении. В конце 1970;х годов.

советское библиотековедение, как справедливо отметил А. Н. Ванеев, «постепенно переходит от эмпирической стадии своего развития к теоретической»¹. ЦК КПСС невольно способствовал информатизации библиотековедческой мысли, ибо в своем постановлении «О повышении роли библиотек в коммунистическом воспитании трудящихся и научно-техническом прогрессе» (1974) назвал библиотеки не только идеологическими, но и научно-информационными учреждениями. С тех пор информационная функция вошла в состав регулярных функций советских библиотек. Библиотековеды, обзаведясь «информационными очками», на первых порах понимали информационную функцию как библиотечно-библиографическое обслуживание специалистов в научно-технических библиотеках, но затем пришли к заключению, что всякая библиотека, включая детские и школьные, может интерпретироваться как социально-информационный центр, что любой читатель — потребитель информации, а библиотечные каталоги — разновидности информационно-поисковых систем. Сущность библиотечного дела затрагивалась при обсуждении интеграции библиотековедения и научной информатики, например, В. В. Скворцов называл «прикладную информатику» и библиотековедение «родственными и сопредельными» науками"^[23][24]. Проявлениями информационного подхода в библиотечной науке являются «информационная парадигма» и «электронное библиотековедение», ставящее целью осмысление изменений библиотечной деятельности в связи с распространением информационных технологий и электронных документов^[25]. Правда, до уровня корректного информационного подхода эти теоретические новации не доходили.

Теоретики-документоведы с начала 1980;х годов занялись экспликацией понятия «документ» посредством понятия «информация» («социальная информация»). Г. Н. Швецова-Водка в подытоживающей публикации представила обзор определений, предложенных современными авторами или зафиксированных в терминологических стандартах^[26]. Она разделила их на шесть категорий, причем в каждой категории в качестве обязательного признака документа выступает информация. Например: «материальный объект с информацией, закрепленной созданным человеком способом для ее передачи во времени и пространстве»; «записанная информация, которая может рассматриваться как единица в ходе осуществления информационной деятельности»; «объект, позволяющий добыть из него нужную информацию»; «информация, знаково зафиксированная искусственным способом на материальном носителе, способная служить единицей семантического процесса»;

«единство информации (сообщения) и вещественного (субстанционального) носителя, которое используется в социальном информационно-коммуникационном процессе как канал передачи информации» и т. п. Как видно из приведенных примеров, документ может быть разновидностью информации, информация может быть свойством документа, документ может быть источником информации, средством информационной деятельности, но в любом случае, подчеркивает автор, «информационная составляющая является непременной составной частью документа, или его атрибутом (неотъемлемым свойством объекта)… документ всегда является информационным объектом» (с. 117).

Опыт документо-коммуникационных наук показывает, что стихийный информационный подход не методологическая панацея. Ограниченность его потенциала обусловлена тем, что он базируется на обыденном понимании информации, приспособленном к данному случаю. Обычно не возникает затруднений, когда используются схемы сигнальной информации или количественные меры математической теории информации; трудности появляются, когда приходится оперировать семантической информацией при описании и объяснении познавательных, коммуникационных, творческих процессов. Именно семантическая информация — главный камень преткновения при использовании информационного подхода в общественных и гуманитарных науках. Ясно, что ни одна из частных прикладных дисциплин, открывающих сущности первого порядка, не в силах разработать универсальное понятие семантической информации. Для этого нужен потенциал метатеории, соответствующий сущности второго порядка. Содержание семантической информации (сущность второго порядка) образуют те знания, умения, эмоции, фантазии, волевые побуждения, которые конкретизированы в понятиях научной и эстетической, библиографической и документальной, устной, электронной и прочих видах информации (сущности первого порядка).

Идея разработки обобщающей метатеории документально-коммуникационных наук, названной социальная информатика, была осознана в начале 1970;х годов кафедрой информатики Ленинградского государственного института культуры^[27]. Смысл этой идеи был сформулирован так: «В полной мере потенциал обобщения, присущий информационному подходу, раскрывается в социальной информатике, сознательно стремящейся к обобщенному взгляду на изучаемые объекты. Социальная информатика — это научная дисциплина, изучающая посредством информационного подхода общественное знание, социальную коммуникацию и управление обществом. Это определение представляется точным и четким, так как оно аккумулировало представление о социальной информатике как обобщающей теории и вместе с тем ясно указывает объекты ее изучения и метод, свойственный ей. Поскольку именно информационный подход обеспечивает теории необходимую силу обобщения, обобщающая теория социально-коммуникационных наук должна именоваться „информатикой“, т. е. быть информационной по своей природе наукой»^[28]. Содержание социальной информатики представлялось в виде пяти разделов:

A. Феномен социальной информации: общая структура и свойства; информация и знак; соотношение между формой и содержанием; закономерности старения, уплотнения, преобразования социальной информации; виды социальной информации и их общественные функции; идеология и информация; содержательная структура сообщений (факты, концепции, их уровни и взаимосвязи); формальная структура сообщений (информация и метаинформация) и др.

Б. Элементы информационных систем: потребители и отправители информации, их типизация; развернутая классификация информационных сообщений и их носителей; информационные каналы и потоки, общая систематизация; информационно-коммуникационные службы и взаимодействие между ними; технические средства, обеспечивающие информационную коммуникацию.

B. Процессы информационного обслуживания: рода информационного обслуживания (документальное, фактографическое, концептографическое), состав входящих в них операций, их классификация; общетеоретические и методологические основы отдельных операций информационного обслуживания, в том числе — аналитико-синтетической переработки, хранения, поиска и распространения информации; разработка проблем релевантности и пертинентности.

Г. Социальные информационные системы: их состав, виды, общественные функции, типовые структуры; принципы информационного обслуживания; критерии эффективности информационных систем; методологические основы проектирования информационных систем; методологические основы механизации и автоматизации информационных процессов и др.

Д. Подсистема социально-коммуникационных наук: состав и структура подсистемы; обобщающая метасистема и ее функции; место социально-коммуникационной подсистемы в системе информационных наук.

С. 180.

Аргументация в пользу социальной информатики заключалась в следующих доводах, обращенных к коллегам-ученым. В эпоху научно-технической революции происходит формирование межнаучных обобщающих теорий, таких, как кибернетика, семиотика, общая теория систем. Задача межнаучных обобщающих теорий состоит в раскрытии сущностей более высоких порядков, которые выходят за компетенцию частных наук. Так, кибернетика познает общие законы управления и связи в живых организмах, технических устройствах и обществе; предмет семиотики — общие законы построения и функционирования знаковых систем, частным случаем которых является естественный язык; наконец, общая теория систем представляет собой теорию системных теорий и разрабатывает методологические принципы, пригодные для изучения различных видов систем. Обобщающие межнаучные метатеории — одна из форм проявления интеграционных процессов в науке наряду с такой формой как образование «стыковых» научных дисциплин. Центральное место в их понятийном аппарате занимают общенаучные категории («управление», «знак», «смысл», «система»), к числу которых относится и «информация».

Межнаучное взаимодействие между обобщающей метатеорией и обобщаемыми дисциплинами заключается во взаимном обмене научной информацией. Обобщающие теории используют научное содержание частных конкретных наук в качестве исходного материала для выявления общих закономерностей, а конкретные дисциплины используют эти закономерности для углубления и обогащения своего содержания. Отношение «обобщающая теория — конкретная дисциплина» есть отношение взаимной зависимости. Оно предполагает самостоятельное существование и дальнейшее развитие обобщаемых учений (в противном случае обобщать будет нечего), а также посредничество метатеории во взаимодействии между конкретными дисциплинами. В то же время метатеория генетически связана с обобщаемыми науками, является производной от них и может возникнуть только после того, как появилась база для обобщающего мышления.

Функции межнаучных обобщающих метатеорий в системе научного знания важны и ответственны. Помимо объяснительной, описательной и прогностической функций, которые выполняются всеми научными теориями, метатеориям присущи следующие специфические функции:

общенаучная — раскрытие содержания общенаучных категорий, соответствующих сущностям второго порядка, в том числе — содержания категории «информация»;

методологическая — разработка методологических подходов, в частности, информационного подхода; уточнение объекта, предмета, границ и условий применимости метатеории и конкретных теорий;

трансляционная — перенос обобщенного знания из одной частной дисциплины в другую с целью углубления конкретных знаний и раскрытия общих фундаментальных принципов и закономерностей изучаемых предметов; например, содействие интеграции библиотековедения, библиографоведения, документоведения;

терминологическая — упорядочение и согласование понятийно-терминологических систем конкретных наук обобщаемого цикла; в том числе определений различных видов информации, прежде всего, — понятия «семантическая информация»;

стратегическая — критическая оценка достигнутого научного уровня и ориентация в направлениях дальнейших научных поисков в пространстве данного цикла научных дисциплин (например, документо-коммуникационного цикла);

мировоззренческая — содействие формированию широкого профессионального мировоззрения специалистов, в том числе специалистов информационного профиля, работающих с различными видами информации.

Идея социальной информатики не встретила всеобщего понимания и поддержки, напротив, она была подвергнута суровой критике, как со стороны основоположников научной информатики, так и со стороны авторитетных библиотековедов. Памятником развернувшейся полемики может служить коллективная статья преподавателей ЛГИК, подготовленная по инициативе М. А. Брискмана¹. Негативное отношение к концепции социальной информатики легко понять. Эта концепция противоречила относительно устоявшемуся пониманию информатики как науки о научной информации и научно-информационной деятельности, она требовала пересмотра не без труда достигнутых конвенций между библиотековедами и информатиками^[29][30], рисовала непривычную картину развития социально-коммуникационных наук. Прошло более тридцати пяти лет с момента обнародования концепции социальной информатики, но мы и сейчас не располагаем связным и последовательным ее изложением. Я полагаю, что уже отпала нужда в подобном изложении, потому что концепция семантической информатики, в которую трансформировалась научная информатика, по сути дела воплотила ту социально-информационную модель, к которой стремились авторы социальной информатики. Эволюция содержания научной информатики в 1950—1980;е годы обрисована в статье Р. С. Гиляревского^[31], а современное ее понимание представлено формулировкой:

«Информатика — это наука об информации, которая является содержанием, смыслом сообщений, передаваемых людьми друг другу»¹.

Правда, остались, по крайней мере, три существенных проблемы, на которые разработчики семантической информатики не обратили должного внимания. Во-первых, в качестве инфосферы — области существования семантической информации рассматривается «совокупность информационных структур, систем и процессов в науке и обществе»^[32][33], т. е. объективная социальная реальность. Этого мало. Помимо объективной социальной реальности существует субъективная психологическая реальность, которая является начальным источником смыслов сообщений и конечным их потребителем. Именно в субъективной реальности (психике людей) происходит творчество смыслов и понимание смыслов. В объективной реальности осуществляется социальная коммуникация — движение смыслов в социальном времени и пространстве. Если предмет семантической информатики ограничить лишь социально-коммуникационной деятельностью, происходящей в инфосфере, то из поля зрения исчезнут начала и концы семантических процессов (генерирование и понимание смыслов), которые скрыты в психосфере. Не удастся понять фундаментальные закономерности коммуникации, и семантической информатике придется довольствоваться ролью прикладной науки, а никак не фундаментальной информационной теории. Кстати, семиотические проблемы информатики, изначально изучавшиеся научной информатикой, также выходят за границы инфосферы^[34].

Во-вторых, из методического арсенала семантической информатики выпал информационный подход. При характеристике идей и методов информатики во главу угла ставятся методы информационной практики — координатное индексирование, дескрипторный язык, тезаурусы и т. д.^[35], а об информационном подходе как критерии отграничения информационных наук от всех остальных научных дисциплин даже не упоминается. Причину этого пробела я вижу не в забывчивости информатиков ВИНИТИ, а в принципиальной их позиции. Эту позицию Р. С. Гиляревский выразил так: «Информатика возможна лишь как единая научная дисциплина. То, что называется статистической, экономической, медицинской информатикой, биоинформатикой, геоинформатикой и другими дисциплинами, имеющими соответствующие названия, суть разделы статистики, экономики, медицины, биологических, геологических и других наук, изучающих явления, которые по внешнему сходству названы информатикой, но по общепринятому и нашему мнению ею не являются»^[36]. В результате вместо многоуровневой и многоаспектной системы информационных наук, генерирующей знания о феномене информации в целом и различных его типах и видах, получается «единая информатика», монопольно и комплексно изучающая все прикладные проблемы социальной коммуникации.

В-третьих, естественным следствием прикладной ориентации является отказ от метатеоретического статуса: семантическая информатика мыслится не как обобщающая метатеория, а как конкретная наука, оперирующая сущностями первой степени обобщения. В этом случае информатика попадает в ложное положение, потому что категория «семантическая информация» представляет собой категорию межнаучную, сущность второй степени, значимую практически для всех обществоведческих и человековедческих дисциплин. Поэтому она не может принадлежать частной науке с ограниченным уровнем обобщения.

Подобно Р. С. Гиляревскому, я против «неумеренного расширения границ информатики» и опасаюсь превращения ее в «науку обо всем и ни о чем», но я убежден, что одна единственная информатика не сможет ответить на вопрос «что такое категория информации?». Для этого требуются усилия целой системы наук с выходом на метатеоретический и философский уровень обобщения.

• [1] Экономическая информатика. М., 1977. С. 5.
• [2] Напомню, что основоположник фасетного анализа Ш. Р. Ранганатан в своей"Классификации двоеточием" первый ряд делений (главные классы) строил по иерархическому принципу, а их подразделения устанавливал в соответствии со стандартнойфасетной формулой: Персоналия — Материя — Энергия — Пространство — Время.
• [3] Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 227.
• [4] Копнин П. В. Гносеологические и логические основы науки. М., 1974. С. 315—316.
• [5] Термин «мегатеория» я использую вслед за философом-науковедом Б. Г. Кузнецовым, который ввел понятие «меганаука». Меганаука, по его словам, представляетсобой высшую ступень интеграционного процесса научного познания. Она не отрицаети не подменяет обобщаемые отрасли знания, но входит в их ряд как «первая среди равных» (Кузнецов Б. Г. Этюды о меганауке. М., 1982. С. 79).
• [6] Сифоров В. И. Наука об информации // Вестник Академии наук СССР. 1974. № 3.
• [7] С. 12—20; Он же. Методологические вопросы науки об информации // Вопросы фило
• [8] софии. 1974. № 7. С. 105—112; Он же. Информология и научно-технический прогресс //Кибернетика и современное научное познание. М., 1976. С. 150—164; Он же. Наука
• [9] информации и ее проблемы // Междунар. форум информ. и документ. 1983. Т. 8.№ 1. С. 17—21.
• [10] Сифоров В. И. Наука об информации и ее проблемы // Междунар. форум информ.документ. 1983. Т. 8, № 1. С. 20—21.
• [11] Коган В. 3. Человек в потоке информации. Новосибирск: Наука, 1981. 177 с.
• [12] Куликовский Л. Ф., Морозов В. К., Мотов В. В. Элементы теории информационныхпроцессов. Куйбышев, 1976. 31 с.
• [13] Сифоров В. И. Информатика и ее взаимодействие с философией и другими науками // Философские науки. 1984. № 2.
• [14] По-гречески мета значит вслед, после; мега — большой; гига — гигантский.
• [15] Шрейдер Ю. А. Социальные аспекты информатики // Научно-техническая информация. Сер. 2. 1989. № 1. С. 3.
• [16] Шамурин Е. И. Книговедение, теория и история библиографии в советской литературе 1917—1958 годов // Масанов Ю. И. Теория и практика библиографии: Указательлитературы. М., 1960. С. 14, 15.
• [17] Лебедев С. А. Философия науки: краткая энциклопедия (основные направления, концепции, категории). М., 2008. С. 455.
• [18] Барсук А. И. Библиографоведение в системе книговедческих дисциплин. М. :Книга, 1975; Коршунов О. П. Проблемы общей теории библиографии. М.: Книга, 1975.
• [19] Барсук А. И., Коршунов О. П. Советское библиографоведение: состояние, проблемы, перспективы. М., 1977. С. 8, 11.
• [20] Коршунов О. П. Проблемы общей теории библиографии: монография. М., 1975.С. 68.
• [21] Коршунов О. П. Моя концепция библиографии (документографическая ли она?) //Российское библиографоведение: итоги и перспективы: сб. науч. ст. / науч. ред.Т. Ф. Лиховид. М., 2006. С. 189—190.
• [22] Довольно полная экспликация понятия «библиографическое знание» содержитсяв монографии: Фокеев В. А. Природа библиографического знания. М.: Рос. гос. б-ка, 1995. 352 с.
• [23] Ванеев А. Н. Развитие библиотековедческой мысли в СССР. М., 1980. С. 207.
• [24] Скворцов В. В. Теоретические основы библиотековедения: учеб, пособие. М., 1996.С. 77.
• [25] Российское библиотековедение: XX век. Направления развития, проблемыи итоги / сост. Ю. П. Мелентьева; науч. ред. Л. М. Инькова. М., 2003. С. 132—133.
• [26] Швецова-Водка Г. Н. Общая теория документа и книги: учеб, пособие. М. — К., 2009. С. 28—36, 53.
• [27] Соколов А. В., Манкевич А. И. Информатика в перспективе: к вопросу о классификации видов информации и системе наук коммуникационного цикла // Научно-техническая информация. Сер. 2. 1971. № 10. С. 5—9; Социальные проблемы информатики: сб. статей. Л., 1974. 55 с.; Соколов А., Манкевич А. Информатика для библиотекарей //Библиотекарь. 1974. № 9. С. 58—61; Основные проблемы информатики и библиотечнобиблиографическая работа: учеб, пособие / под ред. А. В. Соколова. Л., 1976. 319 с.;Связь библиотечно-библиографических дисциплин с информатикой: сб. науч. трудов /ЛГИК. Л., 1982; Социально-информационные проблемы библиотековедения и библио-графоведения: сб. науч. трудов / ЛГИК. Л., 1986.
• [28] Соколов А. В. Социальная информатика: От гипотезы к учебной дисциплине //История и перспективы библиотечного образования: сб. науч трудов / ЛГИК. Л, 1988.
• [29] Архипова М. К., Баренбаум И. Е., Брискман М. А., Бронштейн М. П. и др. По поводуконцепции социальной информатики // Сов. библиография. 1976. № 1. С. 36—40 /
• [30] Эта конвенция заключалась в признании того, что библиотеки и органы информации — два института современного общества, созданные для удовлетворения различных его потребностей, а библиотечно-библиографические дисциплины и информатикаимеют разные «конечные задачи», и поэтому «пути их неизбежно разойдутся» (Михайлов А. И. Взаимосвязь научной информации с библиотечным делом и библиографией //Сов. библиография. 1965. № 2. С. 9—11). Социальная информатика в качестве обобщающей метатеории утверждала, что пути всех дисциплин социально-коммуникационногоцикла «разойтись не могут».
• [31] Гиляревский Р. С. Что такое информатика? // Научно-техническая информация.Сер. 1. 1989. № 11. С. 18—21.
• [32] Гиляревский Р. С. и др. Информатика как наука об информации. М., 2006. С. 30.
• [33] Арский Ю. М., Гиляревский Р. С., Туров И. С., Черный А. И. Инфосфера: Информационные структуры, системы и процессы в науке и обществе. М.: ВИНИТИ, 1996. 489 с.
• [34] Бочаров М. К. О понятиях «информация» и «знак» // Научно-техническая информация. Сер. 2. 1967. № 2. С. 5—8; Гиляревский Р. С., Шрейдер Ю. А. Семиотика научноинформационных процессов // Научно-техническая информация. Сер. 2. 1979. № 1.С. 1—7; Семенюк Э. П. Информация, кодирование, коммуникация в науке // Научно-техническая информация. Сер. 2. 1982. № 1. С. 1—8.
• [35] Арский Ю. М., Гиляревский Р. С, Туров И. С., Черный А. И. Инфосфера: Информационные структуры, системы и процессы в науке и обществе. М., 1996. С. 399—402.
• [36] Гиляревский Р. С. и др. Информатика как наука об информации. М., 2006. С. 42.