Социальные диалекты. 
Социальное расслоение английского языка в США

Выше отмечалось, что социальные диалекты представлены в США профессиональными диалектами, групповыми (корпоративными) жаргонами, а также жаргонами (арго) деклассированных элементов общества. В английской лексикологии эти языковые подсистемы обычно включаются в понятие «сленг», или, точнее, «специальный сленг» (special slang), противопоставляемый «общему сленгу» (general slang), который входит в общеупотребительное просторечие.

Чешский англист Л. Соудек предложил следующую классификационную схему, согласно которой литературная (или, по терминологии Соудека, «стандартная») лексика включает лексику книжно-письменную (literary), общую (common) и разговорную (colloquial), тогда как нелитературная («субстандартная») лексика охватывает сниженную разговорную лексику (low colloquial), сленг (в терминологии Соудека — эквивалент понятия «общий сленг»), жаргон и арго (cant), а также вульгаризмы [17].

Рассмотрим, прежде всего, те компоненты «специального сленга», которые обычно относят к числу профессиональных жаргонов. К примеру, значительная часть единиц военного сленга представляет собой характерные для любого профессионального жаргона эмоционально окрашенные эквиваленты военных терминов, чаще всего с насмешливой, иронической или пародийной коннотацией [12]. Ср., например, сленговое top kick и уставное first sergeant «старшина», shavetail и second lieutenant «второй лейтенант (звание) «, buck general и brigadier general «бригадный генерал», battlewagon и battleship «линкор», foot stamping и marching drill «строевая подготовка», high-ball и salute «приветствие». Однако нельзя утверждать, что все военные жаргонизмы представляют собой экспрессивные синонимы стилистически нейтральных военных терминов. Жаргонизмы охватывают гораздо более широкую понятийную сферу, чем официальная уставная терминология. Они отражают по сути все стороны военного быта и в ряде случаев не имеют устойчивых эквивалентов не только в терминологической лексике, но и в литературной лексике вообще. Ср., например, такие единицы военного сленга, как bunk flying «рассказы о полетах», «приукрашенные рассказы о воздушных боях», gold brick «солдат, отлынивающий от службы, «сачок» «, quardhouse lawyer «солдат, считающий себя знатоком военных законов», «» гауптвахтный юрист» «, chow line «очередь у кухни при раздаче пищи», eight ball «симулянт, уклоняющийся от военной службы», to pull rank «смотреть свысока на младших по званию» .

Иногда военный жаргон пародирует уставную военную лексику. Так, пародийному переосмыслению подвергается термин fatigue «наряд на хозяйственные работы», когда он фигурирует в словосочетании bunk fatigue «сон, отдых на койке». Официальный термин порой подвергается юмористической деформации. Так, от термина airborne troops «воздушно-десантные войска» образуется жаргонизм chair-borne troops «наземные войска, тыловики». В ряде случаев военный сленг пародирует пристрастие официального военного языка к различным аббревиатурам.

Военный жаргон в значительной степени проницаем для лексики, заимствуемой из других профессиональных и групповых жаргонов и арго, и сам является источником заимствований для этих социальных диалектов. Например, популярный в годы второй мировой войны жаргонизм bubble dancer «солдат, моющий посуду на кухне» проник в военный сленг из ресторанного жаргона. Иногда такое межжаргонное заимствование сопровождается семантическими сдвигами. Так, упомянутый выше жаргонизм shavetail «второй лейтенант» был впервые зарегистрирован в речи фермеров и лесорубов в значении «необъезженный мул». Среди элементов военного сленга, проникших в другие жаргоны и арго, можно назвать typewriter «пулемет, автомат». Впервые возникший в солдатской среде еще в годы первой мировой войны, этот жаргонизм, по данным словаря Уэнтуорта и Флекснера, примерно в 1920 г. проник в арго преступного мира. В годы второй мировой войны произошло «второе рождение» этого слова в военном жаргоне, на этот раз в более узком, специализированном значении «ручной пулемет калибра 7,62 мм» .

Итогом коммуникации солдат с местным населением являются проникновения в военный жаргон заимствований из других языков. Так, из немецкого языка в годы послевоенной оккупации Германии проникло schatzi в значении «подружка солдата; девица легкого поведения» от нем. Schatz «сокровище; возлюбленная». Из японского языка был заимствован гонорифический суффикс — san, который вошел в качестве одного из компонентов в жаргонные неологизмы marna-san «хозяйка; содержательница публичного дома», papa-san «хозяин, начальник» .

Фактически военный жаргон состоит помимо общей части из нескольких микросистем, специфичных для того или иного компонента вооруженных сил. Так, в сленге ВВС возникли такие единицы, как kiwis «нелетный персонал», bunk pilot «хвастливый летчик», flying coffin «планер или самолет», blow job «реактивный самолет», milk run «несложное боевое задание». В сленг ВМС входят жаргонизмы: Christmas tree «пульт управления подводной лодки», hooligan Navy «морская пограничная охрана», yippy boat «катер береговой охраны», flattop «авианосец», scuttlebut «слухи» .

Жаргонная лексика характеризуется высокой подвижностью и вариативностью во временной плоскости. Некоторые жаргонизмы выходят из употребления в связи с исчезновением тех или иных реалий. Такая участь постигла, в частности, бытовавший в 30 — 40-е годы в военно-морском флоте жаргонизм flivver, означавший «750-тонный четырехтрубный эсминец», ныне снятый с вооружения. Но чаще причиной является утрата ими экспрессивности ввиду частого употребления, а порой в связи со сменой поколений их носителей. Например, в армейской среде на смену сленгизмам второй мировой войны пришли новые единицы, возникшие в послевоенное время, в период войн в Корее и во Вьетнаме. Так, неологизм birdfarm сменил указанный выше flattop. Новая единица связана со сленговым лексико-семантическим вариантом слова bird «любой самолет; вертолет». Ср. зарегистрированный еще ранее ЛСВ этого слова «ракета». Во время вьетнамской войны в военном жаргоне возник ряд единиц отражающих реалии этой войны (например, hard hat «боец Фронта национального освобождения Южного Вьетнама», gook, dink, zip (презр.) «вьетнамец», slope (презр.) «азиат» и др.).

Благодаря научно-технической революции возникли не только новые профессии и новые сферы профессиональной деятельности, но соответственно новые терминологические системы и новые профессиональные жаргоны. Одной из таких новых сфер деятельности является космонавтика, в которой уже успел образоваться свой профессиональный жаргон как одна из форм внутригруппового общения.

По сути дела, профессиональные жаргоны являются одновременно и групповыми (корпоративными), поскольку коллективы их носителей объединяются как единой профессиональной деятельностью, так и внутригрупповыми (корпоративными) связями. К числу собственно групповых (корпоративных) жаргонов относятся молодежный жаргон, жаргон учащихся, студентов и т. п.

С.Б. Флекснер отмечает, что молодежь в возрасте от 17 до 24 лет является наиболее активным элементом, формирующим американский сленг. Будучи наиболее восприимчивыми к новым веяниям, модам и установкам, коллективы молодежи и студентов постоянно создают сленговые неологизмы, отражающие эти установки и меняющуюся ценностную ориентацию молодежных групп [18].

В 60−70-е годы молодежный сленг получил немало жаргонизмов из речи хиппи. Более того, молодежь является одним из самых мощных каналов популяризации и ассимиляции жаргонизмов в общем сленге и — в отдельных случаях — в разговорной лексике литературного языка.

Также следует остановиться еще на одном виде социальных диалектов — на арго преступного мира. По мнению В. А. Хомякова, основная функция арго — это функция конспиративной (эзотерической) коммуникации, хотя при этом арго может также использоваться в роли своеобразного эмоционально-экспрессивного средства [12].

Подобно другим социальным диалектам, арго возникает стихийно, при потребности во внутригрупповом общении и присущих ему объединительных и выделительных функций, которые сплачивают социальную группу и противопоставляют ее остальным. Анализ языковых средств, используемых арго, свидетельствует о том, что они не в большей мере «засекречены», чем те, которые присущи профессиональным и групповым жаргонам, а также общему сленгу. Ср., например, достаточно прозрачную внутреннюю форму арготизмов hit man «наемный убийца», squeal «доносить полиции», songbird «осведомитель», pineapple «бомба», blot out «убить». Но даже в тех случаях, когда внутренняя форма арготизма не столь прозрачна, речевая ситуация и контекст, как правило, помогают уточнить его смысл.

Арготизмы образуются по тем же моделям, что и единицы сленга вообще. Данный факт, а также коммуникативные связи носителей арго с представителями других групп содействуют проникновению арготизмов в общий сленг и коммуникативно-социальные подсистемы американского варианта английского языка. Нередки случаи параллельного использования некоторых единиц в арго преступного мира и в лексиконе Black English (reefers «сигареты с марихуаной»), в арго и в военном сленге (typewriter «пулемет, автомат»). К тому же стоит отметить, что некоторые арготизмы одновременно используются в нескольких специализированных жаргонах. Например, глагол to skin «разоружать» вошел в обиход как в преступном мире, так и среди полицейских и военнослужащих.

Таким образом, по своим функциям и по своей структуре арго является органическим элементом сленга.

Судьба жаргонизмов и арготизмов неодинакова. Многие из них, как уже отмечалось выше, быстро выходят из употребления в связи с естественным процессом старения жаргонной и арготической лексики. Другие продолжают существовать в так называемом общем сленге. Процесс перехода лексики из специального сленга в общий сленг иногда не сопровождается никакими семантическими изменениями.

Остановимся подробнее на вопросе о статусе общего сленга. Общий сленг является одним из компонентов общенародного просторечия, находящегося за пределами литературного языка. Разговорная литературная речь не отделена от общего сленга жесткими и однозначно определяемыми границами. Между литературной лексикой и сленгом находится промежуточная «серая зона», где однозначная оценка той или иной единицы представляется затруднительной.

По мнению социолингвистов между единицами специального и общего сленга действительно имеется существенное различие. Единицы специального сленга связаны с социальной стратификацией общества и, в конечном счете, с теми или иными аспектами его социальной дифференциации — социально-групповой, профессиональной, социально-демографической и др. Владение тем или иным специальным сленгом указывает на принадлежность к той или иной группе, а порой — к нескольким группам, а иногда отражает жизненный путь американца.

Лексические единицы специального сленга — жаргонизмы и арготизмы — отражают специальные установки членов социальной группы, присущее им чувство солидарности и порой враждебное, неприязненное, насмешливое отношение к посторонним. Таким образом, единицы специального сленга отражают не только объективную, но и субъективную сторону социальной дифференциации языка и, следовательно, относятся к числу стратификационных переменных. Тем не менее, все они обнаруживают определенную чувствительность к социальной ситуации. Языковой материал свидетельствует о том, что они являются единицами особого регистра, отражающего приятельские, фамильярные отношения между коммуникантами. Именно поэтому этим единицам присуща определенная зависимость от ролевых отношений и других параметров социально-речевой ситуации. Иными словами, единицы специального сленга одновременно являются и ситуативными переменными.

В отличие от этих единиц единицы общего сленга, входящего в общее просторечие, не ограниченное рамками того или иного компонента социальной структуры, являются переменными, отражающими лишь ситуативно-стилистическую вариативность языка. Именно в этом и заключается отличительная особенность общего сленга.

Вместе с тем единицам общего и специального сленга присущ и ряд общих черт. Например, в образовании единиц как общего, так и специального сленга значительную роль играет метафорический перенос, словопроизводство, использование сленговых аффиксов, «слов-суффиксов», удвоения, усечения, рифмы. Все эти модели образования направлены на создание повышенной экспрессии, для поддержания которой требуется периодическое обновление языкотворческих ресурсов сленга. Широкое использование этих средств, так или иначе связанных со словесной игрой, характерно для любых разновидностей сленга, общего и специального.

Сленг является одним из источников пополнения лексики американского варианта литературного английского языка и одним из элементов американской культуры. Скоротечность языковых процессов, развертывающихся в сленге буквально на наших глазах, делает его естественной экспериментальной лабораторией для наблюдения над функционированием языка в социальном контексте.