Баратынский Евгений Абрамович

Евгений Баратынский происходил из польского дворянского рода Баратынских, в конце XVII века выехавшего в Россию. Отец — Абрам Андреевич Баратынский (1767—1810) генерал-лейтенант, состоял в свите императора Павла Первого, мать была фрейлиной императрицы Марии Фёдоровны.

В детстве дядькой у Баратынского был итальянец Боргезе, поэтому мальчик рано познакомился с итальянским языком. Также владел французским, принятым в доме Баратынских, — писал по-французски письма с восьми лет. В 1808 году Баратынского отдали в частный немецкий пансион в Петербурге — там он выучил немецкий язык.

Из немецкого пансиона Баратынский перешёл в Пажеский Его Императорского Величества корпус, в письмах матери писал о своём желании посвятить себя военно-морской службе.

Компания товарищей, в которую попал Баратынский в корпусе, развлекалась весёлыми проделками, в конце-концов украли у отца соучастника (он сам предоставил ключ) пятьсот рублей и черепаховую табакерку в золотой оправе, накупили сладостей. Это происшествие привело к исключению из корпуса, к изменению всей линии жизни и к тяжёлой психотравме, отразившейся на «сумрачной» поэзии Баратынского.

После исключения из корпуса пятнадцатилетнему Баратынскому было запрещено поступать на государственную службу, кроме военной солдатом.

Покинув столицу, Баратынский несколько лет жил частью с матерью в Тамбовской губернии, частью у дяди, брата отца, отставного вице-адмирала Богдана Андреевича Баратынского, в Смоленской губернии, в сельце Подвойском.

В деревне дяди Баратынский нашёл небольшое общество весёлой молодёжи, начал писать стихи. Подобно многим другим людям того времени, он охотно писал французские куплеты. От 1817 года до нас дошли уже русские стихи, довольно слабые. Но уже к 1819 году Баратынский вполне овладел поэтической техникой, его стих стал приобретать то «не общее выражение», которое впоследствии он сам признавал главным достоинством своей поэзии. хоровой лирический произведение стих Баратынский начал писать стихи ещё юношей, живя в Петербурге и готовясь к поступлению в полк; в это время он сблизился с Дельвигом, Пушкиным, Гнедичем, Плетнёвым и другими молодыми писателями, общество которых имело влияние на развитие и направление его таланта: своими лирическими произведениями он скоро занял видное место в числе поэтов пушкинского кружка, поэтов-«романтиков».

В своих ранних стихах Баратынский развивает то пессимистическое миросозерцание, которое сложилось у него с детских лет. Его основное положение, что «в сей жизни» нельзя найти «блаженство прямое»: «небесные боги не делятся им с земными детьми Прометея». Согласно с этим в жизни Баратынский видит две доли: «или надежду и волненье (мучительные беспокойства), иль безнадежность и покой» (успокоение). Поэтому Истина предлагает ему научить его, страстного, «отрадному бесстрастию». Поэтому же он пишет гимн смерти, называет её также «отрадной», признает бесчувствие мертвых «блаженным» и прославляет, наконец, «Последнюю смерть», которая успокоит все бытие. Развивая эти идеи, Баратынский постепенно пришёл к выводу о равноценности всех проявлений земной жизни. Ему начинает казаться, что не только «и веселью и печали» дали боги «одинакия крыле» (двойственное число = крылья), но что равноправны добро и зло.

Продолжительное пребывание в Финляндии, вдали от общества, среди суровой и дикой природы, с одной стороны, усилило романтический характер поэзии Баратынского, а с другой — сообщило ей то сосредоточенно-элегическое настроение, каким проникнута большая часть его произведений. Впечатления финляндской жизни, кроме ряда вызванных ими небольших стихотворений, с особенной яркостью отразились в первой поэме Баратынского, «Эда» (1826), которую Пушкин приветствовал как «произведение, замечательное своей оригинальной простотой, прелестью рассказа, живостью красок и очерком характеров, слегка, но мастерски означенных». Вслед за этой поэмой явились «Бал», «Пиры» и «Цыганка», в которых молодой поэт заметно поддался влиянию Пушкина и ещё более — влиянию «властителя дум» современного ему поколения — Байрона. Отличаясь замечательным мастерством формы и выразительностью изящного стиха, нередко не уступающего пушкинскому, эти поэмы обычно ставятся всё же ниже лирических стихотворений Пушкина.

Последние годы Баратынского ознаменованы нарастающим одиночеством в литературе, конфликтом как с давними оппонентами пушкинского круга (литераторами вроде Полевого и Булгарина), так и с нарождавшимися западниками и славянофилами (редакция «Москвитянина»; тем и другим Баратынский посвящал эпиграммы). В 1842 Баратынский издал свой последний, самый сильный сборник стихов — «Сумерки. Сочинение Евгения Баратынского». Эту книгу часто называют первой в русской литературе «книгой стихов» или «авторским циклом» в новом понимании, что будет характерно уже для поэзии начала XX века.

В своем произведении Калинников использует лишь первую строфу стиха Баратынского.

Где сладкий шепот густых лесов?

Потоков ропот, цветы лугов?

Деревья голы; ковер зимы Покрыл холмы, луга и долы.

Под ледяной своей корой Ручей немеет; вс цепенеет, Лишь ветер злой, бушуя, воет И небо кроет седою мглой.

Зачем, тоскуя, в окно слежу я

Метели л? т?

Любимцу счастья кров от ненастья

Оно дает.

Огонь трескучий в моей печи;

Его лучи

И пыл летучий мне веселят

Беспечный взгляд.

В тиши мечтаю перед живой его игрой,

И забываю я бури вой.

О провиденье, благодаренье! Забуду я

И дуновенье бурь бытия.

Скорбя душою, в тоске моей,

Склонюсь главою на сердце к ней,

И под мятежной метелью бед,

Любовью нежной ее согрет;

Забуду вскоре крутое горе,

Как в этот миг забыл природы

Гробовый лик

И непогоды мятежный крик.

Калинников для сюжета в свои произведения часто обращался к поэзии русских композиторов. Список авторов, на стихи которых писал Калинников очень разнообразный: Пушкин («Осень», «Элегия»), Бунин («Кондор»), Жуковский («Жаворонок»), Никитин («На старом кургане», «Звезды меркнут»), Скиталец («Утром зорька»), Кольцов («Лес»), и др.

По моему, данный стих имеет смысл более глубокий — нежели он посвящен времени года «зиме». В нем есть своя глубокая мысль — о горе, о печали, о пустоте душевной, о том как «холодно» и одиноко тогда, когда природа замирает и не меняет своего однообразного лика. Все нюансы очень тщательно подобраны и с умом использованы — они дают некую подмогу гармонии и тексту. Все это — помогает донести до слушателя то, что нужно.

В данном произведении («Зима»), по моему мнению, музыка полностью тесно соприкасается с текстом, и композитор хорошо подобрал поэтический текст для своей не душе — веселящей музыки.

«Зима» состоит из одной части, которая делится на три периода. По характеру вступление — первый период исполняется в основном размере произведения ѕ, и имеет только одну кульминацию — на последнем аккорде в пятом такте. Начинается на f (Форте); начиная с третьего такта используется diminuendo; четвертый такт не много растягивается, так как попадает под воздействие ritenuto molto и имеет свой акцент на четвертом аккорде такта, но при этом не пропадает пульсация, чтобы не переборщить с растягиванием; в пятом такте на доминанте стоит фермата, в партии теноров фермата наступает только на второй доле такта, и только тогда прослушивается доминанта, очень важно выдержать четвертную паузу, которая стоит на третьей доле такта.

Основной период — второй. Здесь раскрывается весь смысл и содержание — исполняется в другом характере, темпе, размере. Побочный размер — 2/4, основной размер — ѕ, темп — menno mosso, основной нюанс — piano. С самого начало периода и до десятого такта тема находится в партиях теноров и басов, альты в это время служат красочным фоном, начиная с одиннадцатого такта тема переносится с басов в альты, тенора также продолжают тему. В 12 такте вступают сопрано и басы с органным пунктом (органный пункт так же является особенностью этого произведения), в том же такте следует отметить, что первая доля является единственной кульминацией в данном периоде, далее хор идет на diminuendo, в пятнадцатом такте с первой доли наступает ritenuto, период кончается на такой же нюанс, в каком и начинался.

Последний период — третий. Темп такой же как и в вступлении (Allegro non troppo). Особенностью этого периода являются две кульминации, одна в восемнадцатом такте на первой доле (частная кульминация), вторая в двадцатом такте на первой доле, с этого же такта начинается diminuendo и ritenuto. Произведение заканчивается на — pp (pianissimo), над последним аккордом стоит фермата.