Особенности создания образов героев

Искусство Мопассана состоит в способности передать внутренний чувства героя через внешние проявления, например, диалоги или жесты. Так, избегая длинного анализа поведения героя, автор показывает Дюруа, чувствующего «возрастающее влияние по силе рукопожатий».

Как правило, в своих произведениях Мопассан является рассказчиком, продолжая традиции Бальзака.

Простая лексика и синтаксис помогают Мопассану разоблачать пороки общества и точнее выявлять чувства, надежно спрятанные в человеческом сознании. Часто проявляется скрытая ирония. Например, также при описании Дюруа: «Потом он вышел, надеясь, что идея ему придет на улице. Она не пришла» [14, с. 158].

Чтобы сделать блестящую карьеру, герою понадобилось три года. В 1880 он простой служащий, клерк, прогуливающийся около церкви: «Ему оставалось только три франка сорок, чтобы закончить месяц» [14, с. 6]. Затем журналист, политический обозреватель и редактор, занимающий главное место в коллективе журнала и в обществе самых богатых личностей Парижа.

Стоит также отметить, что некоторые главы охватывают очень короткий промежуток времени, например первый вечер Дюруа в салоне (глава 2), в то время как длинный интервал отделяет первые две части, между смертью Форестье и свадьбой Милого друга с Мадлен. Мопассан выбирает лишь эпизоды, описывающие продвижение карьериста.

По мере того как герой романа «Милый друг» пробивает себе «путь наверх», раскрываются различные грани его характера, в каждой из которых автор констатирует цинизм и беспринципность, полный распад идейных и моральных ценностей.

Так, выразителен эпизод романа, в котором Дюруа наблюдает зимним утром в Булонском лесу прогулку людей из высшего света, закулисную сторону жизни которых он хорошо знает: «Экий сброд! — повторил он. — Шайка жуликов, шайка мошенников» [14, с. 191].

При этом в романе, как отмечают исследователи, почти отсутствует столь присущий Мопассану внутренний психологический рисунок; он оставлен в удел лишь госпоже Вальтер, которой суждено стерпеть женитьбу своего любовника на ее же дочери.

В «Милом друге» показано, как бульварная газетенка становится влиятельной общественной силой, как сращивается пресса с банковскими спекуляциями и колониальной политикой, как воротилы прессы становятся «меценатами искусства», как, пользуясь бессовестностью мошенника-журналиста, можно свалить министра. В этом отношении Мопассан использует опыт Золя, перенеся его в ту область общественно-культурной деятельности, которую Золя в своем романном цикле не затронул, — в журналистику.

По воле банкира Вальтера и группы крупных биржевых спекулянтов связанный с ними министр Ларош-Матье, обманывая палату депутатов и общественное мнение, тайком затевает империалистическую войну за захват Марокко, так называемую «танжерскую экспедицию». Война эта приносит ее инициаторам десятки миллионов, обогащает ряд министров и депутатов; из владельца сомнительного банка и желтой газеты, из депутата, обвиняемого в грязных аферах, Вальтер разом становится «одним из всесильных финансистов, более могущественных, чем короли, — одним из тех финансистов, перед которыми склоняются головы, немеют уста и которые выпускают на свет божий гнездящиеся в глубине человеческого сердца низость, подлость и зависть».

Мопассан настаивает прежде всего на безнравственности карьеры Жоржа Дюруа. Герой взбирается по служебной лестнице, добивается богатства, ордена, положения в свете и, наконец, блестящей женитьбы одним и тем же нехитрым способом — соблазняя женщин, ум, красоту и влияние которых он использует, а затем обворовывает, обманывает, позорит, бросает их.

Но за исключением, быть может, одной госпожи Вальтер, ни одна из его жертв не вызывает в авторе и читателе сочувствия. Они — достойные партнерши человека, которого называют «милым другом».

Ни в одном произведении Мопассана нет героя, который был бы так груб и животен в любовных отношениях, как Жорж Дюруа; его эротические приключения грязны и низменны. В «Милом друге» автор предельно откровенен в своей антипатии к герою, но он не позволяет себе окарикатуривать Дюруа, утрировать его поведение, которое всегда строго соответствует темпераменту, выдержке, хитрости этого ловкого выскочки. Его фигура, в отличие от других героев, не типизированна, а напротив — очень индивидуальна.

В связях и знакомствах «милого друга» перед читателем предстает галерея типажей — представителей всех слоев привилегированного общества, от политических деятелей до полицейских. И среди них тоже не находится неподкупных и благородных. Единственное исключение — старый поэт Норбер де Варенн, который однажды в случайной ночной беседе с Дюруа говорит ему о тщетности и скоротечности жизни, об одиночестве и безнадежности, об ограниченности политиканов и рыцарей наживы, «у которых ум затянуло тиной, или, вернее, нечистотами». И в час бдения над умершим другом Дюруа при всей своей толстокожести вспоминает слова де Варенна об ужасе и неизбежности смерти. Но эти пессимистические настроения преходящи для предприимчивого карьериста.

Мопассан мастерски рисует портреты своих персонажей. Пожалуй, мы можем назвать данный способ раскрытия образов героев основным в романе.

Портрет — одно из средств создания образа: изображение внешности героя литературного произведения как способ его характеристики. Он может включать описание наружности (лица, глаз, фигуры человека), действий и состояний героя (так называемый динамический портрет, рисующий выражение лица, глаз, мимику, жесты, позу), а также черт, сформированных средой или являющихся отражением индивидуальности персонажа: одежды, манеры поведения, прически и т. п. Особый тип описания — психологический портрет — позволяет автору раскрыть характер, внутренний мир и душевные переживания героя [3, с. 124].

В романе-памфлете «Милый друг» портрет как художественная особенность писателя играет одну из важнейших ролей. Писатель дает точное описание каждому своему персонажу, но в тоже время оставляет право на собственное мнение читателю. При помощи портрета Мопассан показывает все те изменения, которым подвергаются персонажи на протяжении романа.

Так, Жорж Дюруа — главное действующее лицо. При первом знакомстве с ним читатель видит перед собой заурядного молодого человека, с большими амбициями, но уже в конце романа это преуспевающий публицист, мультимиллионер, барон с большим будущим.

«Статный от природы и к тому же сохранивший унтер-офицерскую выправку, он приосанился и, привычным молодцеватым жестом закрутив усы, охватил запоздавших посетителей тем зорким взглядом, каким красавец мужчина, точно ястреб, высматривает добычу» [14, с. 7].

Через описание поведения женщин автор тут же подчеркивает привлекательность героя для слабого пола. Это исключительная особенность наблюдается в создании образа именно главного героя — быть неотразимым для женщин и девушек любого сословия.

Приведем пример: «Женщины подняли на него глаза; это были три молоденькие работницы, учительница музыки, средних лет, небрежно причесанная, неряшливо одетая, в запыленной шляпке, в криво сидевшем на ней платье, и две мещанки с мужьями — завсегдатаи этой дешевой харчевни» [14, с. 7].

Мужская привлекательность — это часть природы главного героя, она у него в крови и не зависит от того, насколько дорогая на Дюруа одежда:

«Даже в этом дешевом, купленном за шестьдесят франков костюме ему удавалось сохранять известную элегантность — пошловатую, бьющую в глаза, но все же элегантность. Высокий рост, хорошая фигура, вьющиеся русые с рыжеватым отливом волосы, расчесанные на прямой пробор, закрученные усы, словно пенившиеся на губе, светло-голубые глаза с буравчиками зрачков — все в нем напоминало соблазнителя из бульварного романа» [14, с. 37].

…Он был слегка смущен, взволнован, чувствовал какую-то неловкость. Фрак он надел первый раз в жизни, да и весь костюм в целом внушал ему опасения. Он находил изъяны во всем, начиная с ботинок, не лакированных, хотя довольно изящных, — Дюруа любил хорошую обувь, — и кончая сорочкой, купленной утром в Лувре за четыре с половиной франка вместе с манишкой, слишком тонкой и оттого успевшей смяться. Старые же его сорочки были до того изношены, что он не рискнул надеть даже самую крепкую. Брюки, чересчур широкие, плохо обрисовывавшие ногу и собиравшиеся складками на икрах, имели тот потрепанный вид, какой сразу приобретает случайная, сшитая не по фигуре вещь. Только фрак сидел недурно — он был ему почти впору" [14, с. 38].

В портрет автор добавляет и характеристику манеры поведения:

«Тогда он принялся, точно актер, разучивающий роль, репетировать перед зеркалом. Он улыбался, протягивал руку, жестикулировал, старался изобразить на своем лице то удивление, то удовольствие, то одобрение и найти такие оттенки улыбки и взгляда, по которым дамы сразу признали бы в нем галантного кавалера и которые убедили бы их, что он очарован и увлечен ими…» [14, с. 49].

Образ Шарля Форестье, встреча с которым стала для Дюруа отправной точкой в карьере, также характеризуется при помощи внешнего портрета:

«Форестье сильно изменился, стал вполне зрелым человеком. Походка, манера держаться, костюм, брюшко — все обличало в нем преуспевающего, самоуверенного господина, любящего плотно покушать. А прежде это был худой, тонкий и стройный юноша, ветрогон, забияка, непоседа, горлан. За три года Париж сделал из него совсем другого человека — степенного, тучного, с сединой на висках, хотя ему было не больше двадцати семи лет» [14, с. 67].

Мопассан объединил вокруг Дюруа великолепный гарем влюбленных женщин. От проститутки до светской дамы, от девушки до зрелой женщины, Милый друг их соблазняет, использует, но не любит ни одну, утверждая, что «все женщины глупы, нужно ими пользоваться и ничего не давать взамен». Причем Дюруа использует женщин только в том случае, если они представляют интерес для его социального продвижения.

Также стоит заметить, что в отношениях с женщинами проявляется главное в характере Дюруа, а именно ненасыщение. Герой становится все более и более испорченным. Так, в начале он не возвращает несколько золотых монет Мадам де Марель, сумму равную 20 франкам (всего ничего), но аппетит героя растет, и вскоре он без зазрений совести отнимает у Мадлен половину оставленного ей наследства, полмиллиона франков, причем объясняя это желанием соблюдать моральные нормы общества. Или, например, в начале Мадлен была для Дюруа несбыточной мечтой, но, достигнув ее, она становится бесполезной для реализации новых. Представим портретные характеристики героинь — любовниц Дюруа [8, с. 113].

Мадлен:

«Взгляд ее, чем-то напоминавший Дюруа взгляд женщины, встреченной им накануне в Фоли-Бержер, действовал на него ободряюще. У нее были серые глаза, серые с голубоватым оттенком, который придавал им особенное выражение, тонкий нос, полные губы и несколько пухлый подбородок, — неправильное и вместе с тем очаровательное лицо, лукавое и прелестное. Это было одно из тех женских лиц, каждая черта которого полна своеобразного обаяния и представляется значительной, малейшее изменение которого словно и говорит и скрывает что-то…

Очаровательная блондинка с волосами нежного и теплого цвета, она была точно создана для ласк" [14, с. 218].

Также в портрете Мадлен Форестье и ее обращении с Дюруа, начиная с первой встречи, выделяются неполностью прикрытая грудь и охотно протягиваемые голые руки (гл. 2, 3, 6):

«На ней было платье, четко обрисовывавшее ее высокую грудь. Голые руки и шея выступали из пены белых кружев» [14, с. 219].

«Г-жа Форестье обернулась и протянула ему руку, которую он мог рассмотреть чуть не до плеча, — так широк был рукав ее белого, отделанного кружевами пеньюара. Дюруа как будто уже видел перед собой ее молодое, чистое, сытое и теплое тело, бережно прикрываемое мягкой тканью» [14, с. 234].

«Тон его показался ей искренним, и она дала ему руки» [14, с. 287].

Портрет Клотильды де Марель:

«Вошла маленькая смуглая женщина, из числа тех, о которых говорят: жгучая брюнетка. Походка у нее была легкая. Темное, очень простое платье облегало и обрисовывало всю ее фигуру. Невольно останавливала взгляд красная роза, приколотая к ее черным волосам: она одна оттеняла ее лицо, подчеркивала то, что в нем было оригинального, сообщала ему живость и яркость» [14, с. 226].

Рашель:

«Это была полная набеленная брюнетка с черными подведенными глазами, смотревшими из-под огромных нарисованных бровей. Пышная ее грудь натягивала черный шелк платья; накрашенные губы, похожие на кровоточащую рану, придавали ей что-то звериное, жгучее, неестественное и вместе с тем возбуждавшее желание» [14, с. 239].

Госпожа Вальтер (дается как внешний портрет, так и краткая психологическая характеристика):

«Несколько располневшая, но еще не утратившая привлекательности, г-жа Вальтер находилась в том опасном для женщины возрасте, когда закат уже близок. Ей удалось сохраниться благодаря тому, что она тщательно следила за собой, принимала меры предосторожности, заботилась о гигиене тела, пользовалась разными притираниями. Она производила впечатление натуры уравновешенной, — казалось, это одна из тех благоразумных и рассудительных женщин, внутренний мир которых напоминает подстриженный французский сад. Он ничем не поразит вас, но в этом есть своя прелесть. Воображение ей заменял не показной, проницательный и трезвый ум; в ней чувствовались доброта, привязчивость и спокойная благожелательность, распространявшиеся на всех и на вся» [14, с. 293].

В середине романа, поджидая г-жу Вальтер около церкви, где она назначила ему свидание, Дюруа иронизирует над своеобразием ее веры: «Обращаться с религией, как с зонтиком, вошло у нее в привычку. В хорошую погоду зонт заменяет тросточку, в жару защищает от солнца, в ненастье укрывает от дождя, а когда сидишь дома, он пылится в передней» [14, с. 311].

По ходу адюльтера с Дюруа г-жа Вальтер постоянно ищет спасения в церкви, а ее помешательство непосредственно провоцируется портретным сходством между ее соблазнителем Дюруа и Христом на картине: «Вчера я застал жену перед этой картиной: она стояла на коленях, точно в часовне. Она здесь молилась…

— Этот образ Христа спасет мою душу, — уверенно произнесла г-жа Вальтер… Посмотрите на его голову, на его глаза, — как все в нем просто и вместе с тем сверхъестественно. — Да ведь он похож на вас, Милый друг! — воскликнула Сюзанна. Она попросила Жоржа стать рядом с картиной. И все нашли, что в их лицах действительно есть некоторое сходство. Госпожа Вальтер, застыв на месте, напряженно всматривалась то в черты своего любовника, то в черты Христа. И лицо ее стало таким же белым, как ее волосы" [14, с. 348].

Кощунственная проекция Дюруа на Христа закрепляется в финальной сцене бракосочетания:

«В алтаре между тем совершалось таинство: богочеловек по зову своего служителя сходил на землю, дабы освятить торжество барона Жоржа Дю Руа… В эту минуту он чувствовал себя почти верующим и был полон признательности к божественной силе, которая покровительствовала ему…» [14, с. 467].

Все героини остаются несчастными из-за корыстных целей Дюруа. Мадам Вальтер уже сломалась и потеряла смысл жизни. Мадлен, как сказал Мопассан, нашла себе нового любовника и помогает ему в творчестве. Она никогда не будет счастлива, так как, когда этот любовник достигнет успеха (причем опять благодаря ей), он ее бросит также как Милый друг. Мадам де Марель вскоре перестанет интересовать Дюруа и останется со своей дочкой и бесхребетным мужем. А что касается Сюзанны Вальтер, то она всего лишь ступенька в лестнице карьериста, который никогда не остановится на достигнутом.

Также стоит подчеркнуть, что социальное начало «Милого друга» выражено в описании нескольких общественных классов: крестьянства (родители Жоржа), интеллигенции (сотрудники «Французской жизни»), политиков (министр иностранных дел Ларош-Матье), знати (граф де Водрек и другие). В своём романе Мопассан показывает, как в конце XIX века происходит размытие одних социальных рамок и формирования других: главный герой меняет свою фамилию с Дюруа на Дю Руа де Кантель (по названию местности, где он родился и вырос), начинает подписывать ею свои статьи и со временем все привыкают к его новому социальному статусу.