История создания. 
Анализ повести С. Кржижановского "Странствующее "Странно"

Поначалу С. Д. Кржижановский был увлечен идеями Вл. Соловьева, пытался развить и продолжить их в статье «Любовь как метод познания» (1912). Но в 1924 году пишет фантасмагорию «Странствующее «Странно», первое свое крупное произведение. И в этой повести Кржижановский, отталкиваясь от своих прежних увлечений, создает откровенную пародию на некоторые суждения Владимира Соловьева.

«Сочетание биологии с математикой, смесь из микроорганизмов и бесконечно-малых — вот моя логическая стихия» — пишет он в своем дневнике. Запись сделана через несколько лет после завершения «Странствующего Странно» — и выглядит формулой, выведенной из собственного сочинения.

Художественное содержание

Тематика А. Б. Есин в книге «Принципы и приемы анализа литературного произведения», утверждает: «Любое литературное произведение так или иначе воспроизводит реальный мир — как материальный, так и идеальный: природу, вещи, события, людей в их внешнем и внутреннем бытии и т. п. Естественными формами существования этого мира являются время и пространство. Однако художественный мир, или мир произведения, всегда в той или иной степени условен: он есть образ действительности. Время и пространство в литературе, таким образом, тоже условны».

В повести Кржижановского «Странствующее «Странно» время и пространство, являются не только естественными формами существования, но и главными темами. Топоров, в своей работе «Минус пространство Кржижановского», выделяет повесть «Странствующее «Странно», как одну из главных в раскрытии этой тематики в творчестве писателя: Большинство текстов Кржижановского — о самом пространстве и о том, в чем оно обнаруживает себя и/или становится доступным реконструкции. Но особенно важны в этом отношении «Автобиография трупа», «Книжная закладка», «Странствующее «Странно», «Разговор двух разговоров», «Собиратель щелей», «Катастрофа», «Воспоминание о будущем», «Четки», «Чудак», «Бумага теряет терпение», «Квадратурин», «Боковая ветка», «Окно», «Дымчатый бокал», «Швы», «Страна нетов», «Штемпель: Москва (тринадцать писем в провинцию)» и др.

Пространство Кржижановского, говоря в общем и с оттенком некоторой условности, формируется на трех уровнях — слов и той игры, в которую они вступают, эксплицитных описаний пространства и его образов и, наконец, той размытой стихии «пространственности», вовсе не обязательно связанной непосредственно с пространством как таковым, но присутствующей и в описаниях времени, сознания, мышления, психических и физических состояний.

К описанию, точнее — «разыгрыванию» этого странного пространства Кржижановский обращается не раз. Парадоксальная изменчивость его, «относительность», легко обнаруживаемая в силу того, что автор или его персонажи оказываются подвижными в пространстве созерцания и, следовательно, способными узреть пространство с разных точек в системе координат, собственно, и составляют то, что автор обозначает как странно, странное, странность.

Темы времени и пространства Кржижановский раскрывает как содержанием повести, так и ее формой, начиная с самого заглавия, как всегда уделяя ему большое внимание и значение. Вот что далее об этом пишет Топоров: Пространственное соединяется с этим атрибутом или, точнее, «странное» с пространственным как его атрибутом уже в заглавии рассказа (повести) «Странствующее «Странно». Не заботясь о читателе, оказывающемся по началу в некотором недоумении по поводу этого «странного» заглавия, автор сразу же подвергает его жесткому и очень энергичному прессингу, стараясь внедрить в него языковой образ-идею странствующего «странно» или странного странствия-пространства. Сразу после «тавтологизирующего» заглавия эпиграф из «Гамлета» — Это «странно» — как странника прими в свое жилище. И после этого сразу же ;

• — На циферблате шесть. Ваш поезд в девять?
• — В девять тридцать, учитель.
• — Что ж, постранствуйте. Это так просто: упаковать вещи и перемещаться в пространстве. Вот если бы Пространство, упаковав звезды и земли, захотело путешествовать, то вряд ли бы из этого что-нибудь вышло.

Мой собеседник, запахнув халат, подошел, топча плоские цветы ковра, к подоконнику, и глаза его, щурясь из-под припухлых старческих век, с состраданием оглядели пространство, которому некуда было странствовать.

• — Странно, — пробормотал я.
• — Вот именно. Все железнодорожные путеводители и приводят в конце конов сюда, в странно. Этого мало, странствия превратят вас самого, ваше «я», в некое «странно»; от смены стран вы будете страннеть, хотите вы этого или не хотите; ваши глаза, покатившись по свету, не захотят вернуться назад в старые удобные глазницы; стоит послушаться вокзальных свистков, и гармония сфер навсегда замолчит для вас; стоит растревожить кожу на подошвах ног, и она, раззудевшись, превратит вас в существо, которое никогда не возвращается.

Говоря выше об «относительности» пространства Кржижановского, уже приходилось подчеркивать, что оно относительно как для самого себя, так и для субъекта своего восприятия. Сейчас можно добавить: оно относительно и для времени. Прежде всего нужно заметить, что тема времени возникла у писателя, как правило, тогда, когда он в своих рефлексиях о сути пространства спускался до того глубинного слоя, где пространство бытового повседневного опыта почти незаметно оборачивалось пространством парадоксов «относительности». И вот именно «там и тогда» — и тоже не заметно, почти естественно — начинало мерцать нечто как бы соприродное пространству или органически его продолжающее что по внимательном рассмотрении оказывалось временем, являющимся рефлектирующему сознанию «перпендикулярно» или под определенным углом к нему, во всяком случае, не вполне так, как ожидалось бы, зная «козырные» особенности этого сознания, то есть его, времени, «физических» и — сильнее того — «материально-физических» данностях и в ярких конкретных образах художественной интуиции, споспешествующей усилиям научного поиска и философской рефлексии.

Далее А. Б. Есин пишет: «По сравнению с другими искусствами, литература наиболее свободно обращается со временем и пространством. „Невещественность… образов“ дает литературе возможность мгновенно переходить из одного пространства в другое, что к тому же не требует специальной мотивировки. Столь же просты переходы из одного временного плана в другой (особенно из настоящего в прошлое и обратно). Наиболее ранними формами такого временного переключения были воспоминания в рассказах действующих лиц». Этим активно воспользовался Кржижановский, построив свое произведение в форме рассказа действующего лица о своем прошлом.

Еще одним свойством литературных времени и пространства является их дискретность (прерывность). Применительно ко времени это особенно важно, поскольку литература оказывается способной не воспроизводить весь поток времени, но выбирать из него наиболее существенные фрагменты, обозначая пропуски («пустоты», с художественной точки зрения) формулами типа: «долго ли, коротко ли», «прошло несколько дней» и т. п. Такая временная дискретность (издавна свойственная литературе) служила мощным средством динамизации, сначала в развитии сюжета, а затем — психологизма. Фрагментарность пространства отчасти связана со свойствами художественного времени, отчасти же имеет самостоятельный характер. Так, мгновенная смена пространственно-временных координат делает ненужным описание промежуточного пространства. Дискретность же собственно пространства проявляется прежде всего в том, что оно обычно не описывается подробно, а лишь обозначается с помощью отдельных деталей, наиболее значимых для автора. Остальная же (как правило, большая) часть «достраивается» в воображении читателя.

Рассказчик мотивирует это нехваткой времени, и довольно искусно обходит моменты подробного описания, применяя такие фразы, как: «Минуты слишком быстро ползут по циферблату, мой друг, чтобы я мог позволить себе дробное и копотливое, день за днем, описание моих странствий, начатых с зарею следующего дня.»; «Не стану описывать, как после двух-трех дней борьбы за вертикаль я наконец очутился на огромном лабораторном столе.»; «Те из живых, на которых опадали рои Секунд, невидимо искусывающие их, как оводы, кружащие над потной лошадью, — жили раздерганной, разорванной на секунды жизнью, суетливо и загнанно. Те же… но, воображение вам, мой друг, доскажет лучше моего.»; «Не буду описывать вам, как я в груде конвертов, обрамленных черными полосами, отыскал конверт с именем женщины, которую еще так недавно я искал и хотел.».

На самом деле, нехватка времени — это причина, служащая для динамизации рассказа, так как время в произведение подчиняется совершенно иным законам. Оно сжимается и растягивается по воле автора — целых полчаса ушло на короткое обрамление рассказа, и всего за полтора часа рассказываются два довольно длительных путешествия (более подробно в анализе художественной формы). Что еще раз доказывает то, что Кржижановский использует тему времени и пространства по максимуму — он вкладывает рассуждения об этих темах в слова персонажей, в содержание самой повести, а так же и в художественной форме, экспериментирует с ними, показывая их фрагментарность и дискретность.

Время и пространство в «Странствующем „Странно“» — абстрактные. Это характерно для таких жанров, как притча, басня, парабола. В XIX — XX вв. тяготение к подчеркнуто условному, абстрактному пространству появилось, в частности, у Достоевского («Сон смешного человека»), Л. Андреева («Правила добра», «Жизнь человека»), в драмах М. Метерлинка, Б. Брехта («Добрый человек из Сезуана»), в произведениях Ф. Кафки, А. Камю («Посторонний»), Ж.-П. Сартра и многих других, а также в литературе science fiction и фэнтези.

Историческое развитие пространственно-временной организации художественного мира обнаруживает вполне определенную тенденцию к усложнению. В XIX и особенно в XX в. писатели используют пространственно-временную композицию как особый, осознанный художественный прием; начинается своего рода «игра» со временем и пространством. Ее смысл, по-видимому, состоит в том, чтобы, сопоставляя разные времена и пространства, выявить как характеристические свойства «здесь» и «теперь», так и общие, универсальные законы бытия, осмыслить мир в его единстве. (Есин, Время и пространство).

Если говорить о тематике в целом, то она охватывает как главные темы пространства и времени, так и побочные, второстепенные. Несомненно, в произведение в какой-то степени присутствуют темы любви, отношений мужчины и женщины, измен.