Особенности творческой манеры Цюй Юаня

Цюй Юань, Цюй Пин (340 до н.э. — 278 до н.э.) — первый исторически достоверный поэт Древнего Китая. Цюй Юань принадлежал к знатному роду. Занимал при князе Хуай-ване высокий пост советника — цзоту. В первом жизнеописании Цюй Юаня, содержащемся в «Ши-цзи» («Исторические записки») Сыма Цяня, сказано: «Цюй Юань был весьма начитан, обладал сильной волей, хорошо разбирался в делах управления и в том, что касалось всяческих смут, а также был искусен в составлении различных указов. Во дворце он обсуждал с князем государственные дела и намечал планы, готовил распоряжения и указы» [19, с. 212].

Цюй Юань выступал за союз с другими царствами против агрессивных действий могущественного княжества Цинь. Стал жертвой придворных интриг, был оклеветан и около 304 до н.э. удален из столицы в северные районы Чуского царства. Глубоко переживал известие о том, что недальновидные действия властей привели к тяжелым военным неудачам и гибели Хуай-вана в циньском плену. При новом правителе продолжал отстаивать свои убеждения и нравственные идеалы, и около 286 до н.э. был отправлен во вторую ссылку (уже в южные земли). Захват столицы Чу циньскими войсками, обостренное сознание противостояния злу («весь мир грязен, один я чист») укрепили решимость Цюй Юаня собственной смертью привлечь внимание к упадку нравов в стране, и он покончил с собой в водах реки Мило. Народ более двух тысячелетий 5-го числа 5-й луны отмечает день гибели великого поэта.

Цюй Юань был аристократом из княжества Чу. Традиционной культурой в княжестве Чу была культура жрецов и шаманов [23, c. 121]. Шаманизм имел широкое распространение, жертвоприношения духам и божествам сопровождались шаманскими песнями. Именно такими песнями были «Цзю-гэ» («Девять напевов») Цюй Юаня. В них были использованы чуские ритм и рифмы, бытовавшие в народе мелодии. В главе «Чиюэ» книги «Люйши чуньцю» отмечалось, что в период «упадка Чу распространились шаманские мелодии» и «Чуцы» («Чуские строфы») являются высшим выражением культуры жрецов и шаманов [19 с. 276]. Их особенность — исключительно богатая сила воображения, которая не могла быть достигнута в трёхстах стихах «Шицзина» .

В период Чжаньго (403−221 до н. э.) культура летописцев-историков Севера и культура жрецов и шаманов Юга окончательно созрели, и произведения Цюй Юаня из свода «Чуские строфы» послужили посредником между ними, способствовавшим их слиянию.

Сыма Цянь написал, что Цюй Юань создал поэмы «Лисао» («Скорбь отрешённого «), «Тянь вэнь» («Вопросы Небу»), «Чжао хунь» («Призывание души») и стихи «Ай Ин» («Плач по столице Ин»), «Хуай ша» («С камнем в объятиях»). Позднеханьский филолог Ван И (89−158 гг.) в свод поэзии III в. до н.э. южных областей древнего Китая «Чу цы» («Чуские строфы») включил «Лисао», циклы «Цзю гэ» («Девять напевов») и «Цзю чжан» («Девять элегий»), «Тянь вэнь», «Юань ю» («Путешествие в даль»), «Бу цзюй» («Предсказатель») и «Юй фу» («Отец-рыбак») [9, с. 215].

В поэзии Цюй Юаня впервые в китайской литературе с такой проникновенной силой утверждалось главенство духовного, нравственного начала и воплощалась мысль об ответственности ученого сословия перед страной. Духовный облик поэта и характер его творчества прежде всего определялись идеями конфуцианского учения. Желание поэта воодушевлять правителя, оказывать добродетельной силой «дэ» облагораживающее влияние на подданных диктовалось верой в высокое предназначение «цзюнь цзы» — «благородного мужа», чье отношение к жизни определялось принципами «гуманности, долга и справедливости». Вместе с тем его поэзия тесно связана с культурой южных районов Китая, для которой были характерны сильная даоская окраска, близость к мифологическим преданиям и местным культам. Трагический конфликт поэта с обществом воплотился во введенном в поэму «Лисао» рассказе о фантастическом путешествии по Небу в поисках понимания и поддержки. Каждая из песен «Девяти напевов», представляющих собой обработку исполнявшихся при жертвоприношениях обрядовых произведений, посвящена определённому богу или духу: Владыке Востока, Владыке облаков, Владыке и Владычице реки Сян, горному духу и пр. шаманизм художественный цюй юянь Особенно тесно связана с мифологией поэма «Вопросы Небу». Наследуя художественный опыт «Шицзина», Цюй Юань дал пример использования образов из мира природы для раскрытия своих общественных и этических взглядов и представлений. Произведения Цюй Юаня полны фантастическими видениями, волшебными образами, яркими и подробными описаниями. Важное место в образной структуре занял пейзаж. Появление индивидуальной поэзии Цюй Юаня было этапным событием: оно повлекло за собой качественные изменения в структуре словесности, показав возможности и ценность художественного слова, отображаюшего духовный мир отдельного человека. Творчество поэта отличается разнообразием стихотворных форм, размеров и композиционных приемов [12, с. 345].

Бурные трагические историческо-политические события 2-й половины XIX — начала XX в. взбудоражили китайское общество. Перед представителями интеллигенции как никогда остро встал вопрос отношения к древности. Образ Цюй Юаня, почитаемого одной из величайших личностей древности, оказался в центре полемики по поводу истинной ценности «наследия прошлого». Китайская научная общественность раскололась на два лагеря. Выступления против древности достигли апогея в 1920;х. Видный политический деятель и ученый-филолог того времени Ху Ши доказывал, что Цюй Юань — абсолютно мифическая фигура, что легенды о нем — плод измышлений ханьских историков и комментаторов, а приписываемые ему произведения — частично анонимные тексты, частично творения прославленных поэтов 1-й половины эпохи Хань, в частности Сыма Сян-жу. В противовес данному мнению демократически настроенные ученые во главе с Го Мо-жо усмотрели в нем «древнего революционера» — человека, порвавшего с царским двором, его продажными министрами и фаворитами, и отстаивавшего интересы простого народа.

Возможность столь радикального переосмысления образа Цюй Юаня пробудила у западных исследователей интерес к фигуре поэта и его поэтическому наследию. Западные ученые сосредоточили внимание на религиозном аспекте чуских строф (чу цы), их связях с чускими верованиями, сочтя их близкими к шаманизму. Такой подход потребовал дальнейшего изучения духовной жизни царства Чу.

Единства мнений относительно историчности Цюй Юаня, характера его личности, а также происхождения и идейного наполнения приписываемых ему произведений, равно как природы и сущности верований Чу, по-прежнему нет. Одни исследователи доказывают, что вся поэзия Чу обязана гению Цюй Юаня. Другие, не отрицая в принципе возможности существования такого исторического лица, полагают, что его творчество — одно из проявлений южнопоэтических традиций, и что гораздо важнее реконструировать и осмыслить культурно-идеологические истоки и основы этой традиции, чем выяснять нюансы жизненного пути и мировоззренческих позиций отдельного персонажа.

Некоторыми учёными всё настойчивее высказывается версия, что образ Цюй Юаня есть собирательный образ членов чуской духовной элиты, предположительно жреческого типа. Принадлежавшие к ней лица не только обладали обширными познаниями в местных верованиях, но и могли быть носителями эзотерического знания, чем и объясняется загадочность и труднодоступность их творений.

Из вышесказанного можно сделать вывод, что несмотря на то, что личность Цюй Юаня и его творчество считаются достаточно изученными, всё же остаётся много загадочного и неисследованного в трудах поэта. Произведения Цюй Юаня реалистично отражают время, в которое жил поэт, несмотря на то что в них часто используются образы, не существующие в действительности, сверхестественный мир — небесный, подземный, с их богами и духами. Благодаря Цюй Юаню, мы можем представить, как в такие древние времена, человек представлял себе окружающий мир.