Языковая картина мира и ее отражение во фразеологическом составе языка

Взаимодействие языка и культуры

Идея антропоцентричности языка — ключевая в современной лингвистике. В наше время целью лингвистического анализа уже не может считаться просто выявление различных характеристик языковой системы, так как язык рассматривается как продукт культуры, как ее важная составная часть, как условие существования и как фактор формирования культурных кодов.

Следовательно, формирование антропоцентрической парадигмы привело к развороту лингвистической проблематики в сторону человека и его места в культуре, так как «в центре внимания культуры и культурной традиции стоит языковая личность во всем ее многообразии: Я-физическое, Я-социальное, Я-интеллектуальное, Я-эмоциональное, Я-речемыслительное» [Маслова: 7].

Е.Ф.Тарасов отмечает, что язык включен в культуру, так как «тело» знака (означающее) является культурным предметом, в форме которого опредмечена языковая и коммуникативная способность человека, значение знака — это также культурное образование, которое возникает только в человеческой деятельности. Также и культура включена в язык, поскольку вся она смоделирована в тексте [Тарасов: 105].

Для каждого языка, для каждой культуры характерно возникновение специфических со-значений — коннотаций. [Маслова: 49].

Как именно связаны язык и культура? Вероятно, с помощью некоторого промежуточного образования — идеального, реализуемого в языке как значение: «Такой промежуточный элемент, обеспечивающий онтологическое единство языка и культуры, имеется — это идеальное, входящее в язык в виде значения языковых знаков и существующее в культуре в форме предметов культуры, т. е. в опредмеченной форме, в деятельностной форме, т. е. в форме деятельности, в образе результата деятельности» [Тарасов: 107].

Язык — это то, что лежит на поверхности бытия человека в культуре, поэтому начиная с XIX в. и по сей день проблема взаимосвязи, взаимодействия языка и культуры является одной из центральных в языкознании. Первые попытки решения этой проблемы усматривают в трудах В. Гумбольдта (1985), основные положения концепции которого можно свести к следующему:

• 1) материальная и духовная культура воплощаются в языке;
• 2) всякая культура национальна, ее национальный характер выражен в языке посредством особого видения мира; языку присуща специфическая для каждого народа внутренняя форма (ВФ);
• 3) ВФ языка — это выражение «народного духа», его культуры;
• 4) язык есть опосредующее звено между человеком и окружающим его миром.

Концепция В. Гумбольдта получила своеобразную интерпретацию в работе А. А. Потебни «Мысль и язык», в работах Ш. Балли, И. А. Бодуэна де Куртэне, Р. О. Якобсона и других исследователей, а также в работе Масловой В. А. [Маслова: 55].

Итак, если в языковой единице есть культурная информация, то должна быть и категория, соотносящая две разные семиотические системы (язык и культуру) и позволяющая описать их взаимодействие. По мнению В. Н. Телия и В. А Масловой, это культурная коннотация. Теперь уже установлено, что культурная информация может быть представлена в номинативных единицах языка четырьмя способами: через культурные семы, культурный фон, культурные концепты и культурные коннотации.

Вопрос о том, как осуществляется связь языка с национальной культурой, решается разными исследователями по-разному: то в виде национально-культурного компонента (Е.М.Верещагин, В.Г.Костомаров), то в виде фоновых знаний (Ю. А. Сорокин) и т. д. Маслова В. А., считает, что эта связь реализуется через культурную коннотацию. Такая культурно-маркированная коннотация возникает как результат интерпретации ассоциативно-образного основания фразеологической единицы (ФЕ) или метафоры посредством соотнесения его с культурно-национальными эталонами и стереотипами. Компоненты с символическим прочтением также во многом обусловливают содержание культурной коннотации. Интерпретируя ФЕ на основе соотнесения их ассоциативно-образных восприятий со стереотипами, отражающими народный менталитет, в этом раскрывается их культурно-национальный смысл и характер, которые и являются содержанием национально-культурной коннотации.

План содержания ФЕ и метафоры, а также закрепленные за ними культурные коннотации сами становятся знанием, т. е. источником когнитивного освоения. Именно поэтому фразеологизмы и образно-мотивированные слова (метафоры) становятся экспонентами культурных знаков. [Маслова: 50].

Закрепление ассоциативных признаков в значении слова, т. е. возникновение коннотаций — процесс культурно-национальный, он не подчиняется логике здравого смысла (почему, например, глуп именно осел, а не медведь), поэтому у разных народов эталонами тех или иных качеств могут выступать разные животные, птицы, предметы материального мира.

Зачастую коннотации воспринимаются как оценочный ореол, при этом также ярко проявляется национальная специфика языка, создающая картину мира.

В коннотации реализуются потенциальные ресурсы номинативной системы языка, т.к. коннотативное слово обладает способностью не только создавать, но и удерживать глубинный смысл, находящийся в сложных отношениях с семантикой слова, закреплять его в языке, создавая тем самым культурно-национальную языковую картину. [Маслова: 51].

Язык — факт культуры потому что: 1) он составная часть культуры, которую мы наследуем от наших предков; 2) язык — основной инструмент, посредством которого мы усваиваем культуру; 3) язык — важнейшее из всех явлений культурного порядка, ибо если мы хотим понять сущность культуры — науку, религию, литературу, то должны рассматривать эти явления как коды, формируемые подобно языку, ибо естественный язык имеет лучше всего разработанную модель. Поэтому концептуальное осмысление культуры может произойти только посредством естественного языка.

Культура, как известно, располагает достаточно большим набором познавательных кодов. Но базовым кодом любой национальной культуры служит, без сомнения, этнический язык, поскольку он — не просто «средство описания культуры, а, прежде всего, знаковая квинтэссенция самой культуры» [Алефиренко: 88]. Код не просто разновидность языка, как, например, диалект, он стоит как бы над лингвистической системой; код выступает типом социальной стилистики или символическим механизмом формирования значений. Для выражения ментальности народа код особо значим, поскольку кодирование, опираясь на знаки, не ограничивается процессом передачи сообщений. Такие смысловые отношения фокусируют в себе взаимодействие языка, сознания и культуры. Поэтому нельзя не согласиться с Б. А. Парахонским в том, что «изучение механизмов кодирования реальности проливает свет на скрытые глубинные процессы жизни культуры, устанавливая конечные параметры ее организации» [Парахонский: 72].

Смысловое пространство культуры и человеческого сознания задается границами выразительных возможностей ее знаковых систем, а определенным образом структурированная совокупность знаний и представлений, принадлежащих в той или иной степени всем членам этноязыкового сообщества, служит когнитивной базой ментальности народа. [Алефиренко: 89].

Отношения между языком и культурой могут рассматриваться как отношения части и целого. Язык может быть воспринят как компонент культуры и как орудие культуры (что не одно и то же). Однако язык в то же время автономен по отношению к культуре в целом, и он может рассматриваться как независимая, автономная семиотическая система, т. е. отдельно от культуры, что делается в традиционной лингвистике.

Так, у каждой культуры свои ключевые слова, например, для немцев внимание, порядок, точность. Для того чтобы признать то или иное слово концептом, ключевым словом культуры, нужно, чтобы оно было общеупотребительным, частотным, было в составе фразеологизмов, пословиц, поговорок и т. д. [Маслова: 57].

Формой существования культуры в сознании человека служит так называемое национально-культурное пространство, или общее для всех представителей данного этноязыкового сообщества сознание. [Алефиренко: 143].

Этнокультурное сознание — результат отражения и восприятия образа мира в соответствии с особой сеткой ценностно-смысловых координат, представляющих содержательные контуры той или иной национальной культуры. Специфику каждой этнокультуры определяет структурированная совокупность основных духовных ценностей, традиций и обычаев, закодированных в устно-поэтических и письменных произведениях. Прежде всего, этнокультурной значимостью отмечены идиомы, паремии, языковые метафоры и устойчивые стилистические фигуры. Эти языковые структуры представляют в нашем сознании в яркой образной форме наиболее важные для данной этнокультуры объекты — предметы, события, факты. Представления о культурно значимых предметах, событиях, фактах, зафиксированных в концептах, связаны с понятием прототипа, или, точнее, с прототипическими признаками тех или иных классов предметов. [Алефиренко: 144].

Культура, равно как и язык, — это формы сознания, отображающие мировоззрение человека. Но культура — это, прежде всего, процесс и продукт его самосознания, нацеленного на установление идентичности субъекта культуры с тем, что выделено в культуре как «мерило» собственно человеческого в деятельности. Языковое сознание также сопричастно мировоззрению, которое отображается и фиксируется в языке в виде ментальных моделей обыденной, или «наивной» картины мира, включающей в себя и культурные ценности. Предполагается, что эти модели лежали в основе повседневной практики и жизненной философии мифологическую или религиозную подоплеку. [Телия: 224].

Культура и язык существуют в диалоге между собой. При этом субъект речи и ее адресат — это всегда субъекты культуры. [Телия: 225].

Культура — это своеобразная историческая память народа. И язык, благодаря его кумулятивной функции, хранит её, обеспечивая диалог поколений не только из прошлого в настоящее, но и из настоящего в будущее. [Телия: 226].

Впервые в явной форме проблема взаимодействия языка и мировоззрения была сформулирована в работах этнолингвистов — сначала Ф. Боаса, а затем Э. Сепира [1993] и Б. Ли Уорфа [1960] и стала известна под названием гипотезы лингвистической относительности Сепира-Уорфа. Согласно этой концепции, язык творит картину мира, а не только само мышление, но и мировоззрение в плену у этой языковой картины мира, чему свидетельствует зависимость от неё поведения носителей языка. [Телия: 229].

Язык является не только средством воспроизведения культурной традиции носителей языка, но и сам воздействует на формирование коллективной ментальности [Телия: 233].

При этом репертуар культурно значимых ориентиров, запечатленных в языке иногда даже противоречив. Такого рода неоднозначность обусловлена тем, что язык может отражать и доминирующие в той или иной культурной среде и в то или иное социальное время факты группового корпоративного, а не только общенародного самосознания. И, тем не менее, «дух народа», даже в его противоречивых и групповых проявлениях, запечатлен в языке как в культурной памяти этого народа. [Телия: 235].

Из всего вышеизложенного следует сделать следующие выводы:

• — материальная и духовная культура воплощается в языке;
• — в языке, а именно в его метафорах и фразеологических единицах, воплощается также национальный характер культуры;
• — культурная коннотация — опосредующая категория между языком и культурой (В.Н. Телия, В.А. Маслова);
• — язык — явление культурного порядка, а именно:
• — составная часть культуры,
• — основной инструмент культуры,
• — способ существования культуры,
• — фактор формирования культурных кодов;
• — этнический язык — базовый код национальной культуры;
• — фразеологизмы и метафоры — экспоненты культурных знаков;
• — культура и язык — формы сознания;
• — культура и язык существуют в диалоге между собой;
• — культура — память народа, язык — хранитель народной памяти;
• — язык сам воздействует на формирование культуры.