Идеал духовной свободы в романе Г. Гессе «Степной волк»

Герман Гессе родился в Германии, но с 1912 года жил в Швейцарии, в отдаленном местечке Монтальоне, и в 1923 года принял швейцарское подданство. В его романах переплавлены разные пласты мировой культуры и философии (конфуцианство, древние философско-религиозными системами). В 20 лет пережил увлечение Ницше, которого относил к мыслителям ранга Гете: «бытие и мир оправданы в вечности только как эстетический феномен», оказавший влияние на Гессе, был почерпнут из ранней работы Ницше. Гессе были близки идеи Карла Юнга и психоанализа. Все это преломлялось в прозе в жанре философского романа. Особая известность упрочилась за романами Гессе «Степной волк» (1927) и «Игра в бисер» (1943).В 1946 году Гессе была присуждена Нобелевская премия.

Колоссальный интерес к прозе Гессе во второй половине века продиктован тем, что он первым столь концентрированно и философски обобщенно обратился к проблеме личности, исследуемой на «пути внутрь», глубинном уровне аналитической психологии, этики, личной совести, на уровне бессознательного.

Гарри Геллер, герой романа «Степной волк», пытается создать себе убежище для духа в Искусстве. Это человек лет пятидесяти, который снимал у тетки писателя мансарду в небольшом уютном городке, тихо и замкнуто прожил там около года и исчез, оставив племяннику хозяйки «Записки Гарри Геллера» с пометкой «только для сумасшедших». В этих записках читатель и видит Степного волка в разных измерениях — научном и фантастическом — и убеждается, что издатель прав и эти записки неврастеника представляют «документ эпохи, ибо душевная болезнь Галлера… не выверты какого-то одиночки, а болезнь самой эпохи, невроз того поколения, к которому принадлежит Галлер, и похоже этим неврозом охвачены не только слабые и неполноценные индивидуумы, отнюдь нет, а как раз сильные, наиболее умные и одаренные».

Одинокий, вне социальных групп Степной волк несчастен и доставляет несчастье другим. Он развивает и совершенствует свою внутреннюю жизнь, ищет выход в искусстве, дорогу к людям, но приходит лишь к «магическому театру» и верности к «бессмертным» — Баху, Моцарту, Гете. Магический театр — это путь, который «необходим ему для освобождения его одичавшей души». Магический театр возможен лишь в наркотическом затмении разума, на пути самоубийства.

В Степном волке были 2 природы — человеческая и волчья; в одной душе сошлись 2 заклятых врага. «Гарри обнаруживал в себе „человека“, то есть мир мыслей, чувств, культуры, укрощенной и утонченной природы, но рядом он обнаружил еще и „волка“, то есть темный мир инстинктов, дикости, жестокости, неутонченной, грубой природы». В среде людей этого типа возникла мысль, что «вся жизнь человеческая — просто злая ошибка, выкидыш праматери, дикий, ужасающе неудачный эксперимент природы. Но в их же среде возникла и другая мысль — что человек, может быть, не просто животное, наделенное известным разумом, а дитя богов, которому суждено бессмертие».

Степной волк Гессе ищет свою сущность. По мере разрушения своей личности он подвергает последовательной самокритике то, чем был прежний господин Галлер, «способный сочинитель, знаток Моцарта и Гете, автор занимательных рассуждений о метафизике искусства, о гении и трагизме, о человечности, печальный затворник своей переполненной книгами кельи». Символика «степного волка» многопланова: это и черт средневекового христианства, ницшеанский полюс стадного человека и сверхчеловека, «зверя» и «гения»; это и раскрепощение личности, стремящейся к душевной свободе, и глубинный пласт подсознания.

«Степной волк» — это исследование болезни эпохи, болезни поколения — разрыва между созерцанием и действием, между жизнью духовной и практической. Это исповедь буржуазного интеллигента, пытающегося преодолеть болезнь и найти выход из духовного кризиса.

Поиски бескорыстной духовности и гармоничной личности в «Степном волке», как видим, привели всего лишь к бегству от противоречий «я» и мучений бытия.

Хотя мы и ведем разговор о «Степном волке» как о произведении, в котором жизнь Германа Гессе нашла свое непосредственное отражение, все же этот роман является прежде всего «документом эпохи», представляющим нам всю полноту «болезни времени» той поры, болезни, которая охватила всю пости, в то же время, уже предвоенную Европу. Это произведение, в котором «личная драма [Германа Гессе] со всей полнотой перерастает в драму эпохи — конфликт писателя с подавляющим его сознание бездуховным миром», этот роман — «весьма насущная попытка собрать вместе всех тех, кто не приемлет этот старый, одинаково лживый как в своих противоречиях, так и в своей упорядоченности мир». Это произведение впитало в себя всю атмосферу того времени: неспокойствие, витавшую в воздухе тревогу, кризис, которым «охвачены не только слабые и неполноценные индивидуумы, отнюдь нет, а как раз сильные, наиболее умные и одаренные». В итоге — неудовлетворенность как по отношению к себе, так и к миру в целом, глубоко пустившая корни в людях той эпохи, их душах. Таким образом, мы можем смело назвать Гарри Галлера (Harry Haller) — болезненно ощущавшего и воспринимавшего невозможность стать частью окружающего его мира человека — «героем того времени», личностью, ставшей символом эпохи, ее кризиса, ее исканий, ее страданий, «ибо душевная болезнь Галлера — не выверты какого-то одиночки, а болезнь самой эпохи, невроз того поколения, к которому принадлежит Галлер».

Хотя этот «заблудившийся в дебрях цивилизации» герой-одиночка и предстает перед нами сначала отчаявшимся человеком, но уже тогда Гарри не является пассивным созерцателем. В нем достаточно сил, чтобы сначала жить с идеей-мыслью о бритве, о самоубийстве, тем самым, показывая всему миру свою независимость, а затем, встретив Гермину, «обрести второе дыхание», попытаться превратиться из аутсайдера, из индивидуалиста — считающего минуты до своего дня рождения, дня, когда он наконец-то сможет «последовать примеру Адальберта Штифтера и смертельно порезаться при бритье», отомстив тем самым миру, — в социально активного индивидуума, при этом не растерявшего своих лучших качеств в ходе этого «превращения».

Гарри Галлер — это человек, пытающийся осмыслить себя в современной ему эпохе, представляющий себя неотъемлемой ее частью, анализирующий современное ему время. С этих позиций роман Гессе продолжает традицию произведений с подобно ведущим себя, рефлексирующим главным героем, также рассматривающим самого себя в рамках эпохи. К таким романам-предшественникам «Степного волка» можно отнести вышедшие с интервалом в 3 года «Исповедь сына века» (1836) Альфреда де Мюссе и «Героя нашего времени» (1838−39) М. Ю. Лермонтова.