Анализ текстов трагедий В.А. Озерова «Дмитрий Донской» и «Поликсена»

Русский драматург Владислав Александрович Озеров родился, впрочем там же и умер, в родовом имении Озеровых Борки, расположенном на правом берегу Волги десятью километрами ниже города Зубцова. Сейчас Борки — довольно крупный населенный пункт, но вплоть до 1917 года они выглядели так же, как при Владиславе Александровиче: дворянская усадьба, полтора десятка крестьянских дворов, дом причта, церковь, освященная во имя иконы Казанской Божией Матери, откуда другое название села — Казанское. На карте 1853 года так и обозначено: «Борки (Казанское)». Именно второе, ныне не употребляемое название было в ходу в XVIII столетии, поэтому во всех озеровских биографиях сказано: родился 30 сентября (по старому стилю) 1769 года в селе Казанском Зубцовского уезда Озеров воспитался на французской литературе XVII — XVIII веков и первое стихотворение свое написал на французском языке; в корпусе он любил играть во французских трагедиях. Из русских писателей первыми учителями его были Княжнин и Болтин. Чтение французских романов и платоническая любовь к замужней добродетельной женщине, отвечавшей ему взаимностью, имели влияние на склад его сентиментального характера и сообщили романтический оттенок всей его поэзии. Из литературных кружков Александровского времени Озеров ближе всего был к кружку А. Н. Оленина.

Первые произведения Озерова — оды, басни — не свидетельствовали о поэтическом даровании. Первая трагедия его, «Смерть Олега Древлянского», поставленная в Петербурге в 1798 г., написал в стиле Княжнина, отличаясь больше его недостатками, чем его достоинствами. Большой успех выпал на долю второй трагедии Озерова: «Эдип в Афинах», поставленной на сцену в 1804 г. Не зная греческого языка, Озеров заимствовал своего Эдипа не у Софокла, а у французского трагика Дюси. Как у Дюси, так и у Озерова, совершенно изменился весь характер античной трагедии, потерявшей свою величавость. У Софокла Эдип, несчастный, но суровый отец, изрекающий проклятие своим детям, является жертвой и орудием неумолимого рока; у Дюси и у Озерова это слабый, страдающий, чувствительный старец, сознающий всю тяжесть своих преступлений и прощающий своего преступного сына Полиника. Антигона Софокла без всякой восторженности, спокойно, строго исполняет свой долг; у Дюси и у Озерова она сентиментальна, многоречива и плаксива. У Софокла смерть Эдипа облечена покровом тайны, могила его должна оставаться никому (кроме Тесея и его наследников) неизвестной; у Озерова вместо Эдипа умирает Креонт, о котором известно, что он царствовал в Фивах после Этеокла и Полиника. Следующая трагедия Озерова, «Фингал», наиболее ценная с точки зрения историко-литературной, появилась в 1805 г. Содержание ее заимствовано из песен Оссиана: Фингал, владыка Морвены, победил локлинского царя Старна, убил сына его Тоскара, но побежден прелестью Моины, дочери Старна, которая отвечает ему взаимностью; пылая местью за смерть Тоскара, Старн соглашается на этот брак, задумав убить Фингала во время бракосочетания, но, не успев в этом замысле, убивает Моину. По отзыву Вяземского, в этой трагедии, в которой только одно трагическое лицо — Старн, — Озеров «с искусством умел противопоставить мрачному и злобному Старну, таящему во глубине души преступные замыслы, взаимную и простосердечную любовь двух чад природы, искренность Моины, благородство и доверчивость Фингала». «Фингал» глубоко трогал зрителей, особенно, когда роль Моины исполняла знаменитая Семенова.

Своего апогея слава Озерова достигла при постановке в 1807 г. трагедии «Димитрий Донской», отвечавшей подъему патриотических чувств во время войны с Наполеоном. В этой трагедии много исторических несообразностей. Дмитрий — не бесстрашный герой, каким изображают его летописи, и не смиренный князь, каким он представляется в «Сказании о Мамаевом побоище»: это рыцарь западных романов, который на войне занят любовными приключениями, да и самое мужество свое он черпает из любви к даме сердца. Димитрий Донской влюблен в нижегородскую княжну Ксению (хотя он в это время был женат); Ксения же, отвечающая ему взаимностью, — невеста князя Тверского, которому она предназначена родителями и для венчания с которым она прибыла в стан. Накануне битвы Димитрий вступает в спор с князем Тверским из-за обладания Ксенией и ссорится со всеми князьями, так, что они хотят оставить его одного сражаться с Мамаем. Чтобы прекратить раздор князей, Ксения сначала хочет удалиться в монастырь, а затем решается даже выйти за нелюбимого князя Тверского. После битвы князь Тверской, узнав о подвигах Димитрия, примиряется с ним и сам передает ему Ксению. Монологи Димитрия («Ах, лучше смерть в бою, чем мир принять бесчестной…»; «Умрем, коль смерть в бою назначена судьбою…» и другие) и рассказ боярина об окончании битвы и о победе над Мамаем («Рука Всевышнего отечество спасла…») вызывали гром рукоплесканий, особенно когда их произносил знаменитый Шушерин. Сильно увлекали зрителей этой трагедии и рассуждения героев о подчиненном положении женщины в семье, о несправедливости брака по принуждению, о княжеском самовластии. Небольшие отступления от псевдоклассического рецепта, допущенные Озеровым, вызвали нападки ревнителей классицизма и гонителей сентиментальной школы, с князем А. А. Шаховским во главе. Нападки эти, в связи с неприятностями по службе, тяжело отразились на слабом здоровье Озерова, самолюбивого, раздражительного и мнительного. В 1809 г. Озеров закончил трагедию «Поликсену», которую сам считал лучшим своим произведением, но публикой она принята была довольно холодно.

Трагедия «Дмитрий Донской» была написана Озеровым в 1806 году и поставлена 14 января 1807 года.

Герой битвы на Куликовом поле (1380) привлек Озерова не сам по себе, а по аналогии исторических и современных событий.

Озеров обратился к изображению одного из славнейших событий русской истории — победе русских над татарами в битве на Куликовом поле — в период неудач России и ее союзников в борьбе с Наполеоном. Позади были битвы при Кульме и Аустерлице, стоявшие огромных человеческих жертв, бесчисленного множества городов и крепостей, сданных французам австрийскими и прусскими генералами. Западная Европа готова была поверить в легенду о непобедимости Наполеона. Русское общество, уязвленное в своей национальной гордости, жаждало решительной схватки с наполеоновской Францией, теснившей Россию в ее жизненных интересах. Тильзитскйй мир был встречен большей частью русского общества со стыдом и раздражением. В среде мыслящего дворянства нарастало недовольство Александром. Иллюзии таяли.

Свою политическую цель Озеров высказал в посвящении Александру I, которое было опубликовано при издании пьесы в том же 1807 году, вслед за премьерой. В этом предисловии Озеров говорит об Александре, возбудившем «мужество россиян на защищение свободы европейских держав», о том, что «огнь войны» возгорелся в пределах Пруссии и возгорается к России (В это время Пруссия была уже оккупирована, а Наполеон неуклонно двигался на восток, взял Любек, а затем Варшаву.).

Трагедия «Дмитрий Донской» была поставлена и напечатана в период между патриотическим манифестом и первой победой русских войск под Прейсиш-Эйлау (в феврале 1807 года), когда русская конница едва не захватила в плен французского императора.

В манифесте от 16 ноября 1806 года говорилось, что «россиянам, обыкшим любить славу своего отечества и всем ему жертвовать, нет нужды изъяснять, сколь происшествия сии делают настоящую войну необходимою». А в январе публика, явившаяся смотреть трагедию Озерова, при подъеме занавеса увидала великолепного Дмитрия Донского: (актера Яковлева) в полном вооружении среди военачальников, и зал огласился громозвучно-мерной речью первого монолога Дмитрия:

озеров трагедия поликсена Российские князья, бояре, воеводы, Пришедшие чрез Дон отыскивать свободы И свергнуть наконец насильствия ярем!

Это «наконец», произнесенное особенно, вызвало гром аплодисментов и крики зала Вигель Ф. Ф. Записки, т. 1. М., 1928, стр. 332.

Описание Жихарева показывает, как ждали пьесу, как была она принята публикой. Он пишет, что партер театра, где в то время; не было мест для сидения, «был набит битком с трех часов, до полудни… буквально некуда было уронить яблока. В ложах щели человек по десяти»; не успевшие купить билеты платили огромные деньги «за место в оркестре между музыкантами… Нетерпение партера ознаменовывалось аплодисментами и стучанием палками; оно возрастало с минуты на минуту… Оркестр заиграл симфонию, и все приутихли… занавес взвился и представление началось… При стихе.

«Беды платить врагам настало нынче время!

Вдруг раздались такие рукоплескания, топот, крики «браво!» и проч., что Яковлев был вынужден остановиться. Этот шум продолжался минут пять и утих ненадолго. Едва Димитрий, в ответ князю Белозерскому, склонявшему его на мир с Мамаем, произнес «Ах! Лучше смерть в бою, чем мир принять бесчестный!», шум возобновился с большею силою…".

Яковлев «превзошел себя», и когда были произнесены стихи:

«Как прах земной сотри врагов кичливых выю, Чтоб с трепетом сказать иноплеменник мог:

«Языки! Ведайте: велик российский бог!» ;

было впечатление, что «театр обрушится от ужасной суматохи, произведенной этими последними стихами». Жихарев С. П. Записки современника. М. — Л., 1955. Стр. 324 — 326.

Обратившись к патриотической теме, Озеров выразил любовь своих современников к отечеству, веру в его историческую судьбу. В «Дмитрии Донском» сказались лучшие стороны таланта Озерова, определившиеся в его предшествующих произведениях. В то же время эта трагедия обозначила уже новые черты, как в развитии творчества Озерова, так и в развитии русской драматургии в целом.

Г. А. Гуковский прав, подчеркивая силу общественного звучания этой трагедии, преодоление в ней Озеровым прежней лирической камерности, сентимента, расслабленности тона. «Димитрий Донской» — это патетическая речь оратора, политическая ода, лирическое произведение — не о любви Димитрия к Ксении, а о любви русских людей к отечеству и о ненависти их к тиранам и к тирании", — пишет исследователь. Прав он и когда указывает на значение патриотических и тираноборческих мотивов «Дмитрия Донского» для формирования декабристской драматургии.

Общественный резонанс драмы Озерова был связан не только с ее темой, не только с выпадами автора против деспотизма, которые естественным образом относились зрителями спектакля к французскому императору и к русскому самодержцу — русский театр знал трагедии и более острые в политическом отношении, чем «Дмитрий Донской». Сила и новизна трагедии Озерова в значительной степени зависела именно от того, что вольнолюбие в ней не только декларировалось, но с недоступной ранее для русской трагедии глубиной воплощалось в характерах, прежде всего в характере самого Дмитрия Донского. Уют характер был во многом нов и совершенно нетрадиционен с точки зрения принятых в трагедии канонов героического. Озеров воплотил в Дмитрии Донском свой идеал человека, в котором гражданское свободолюбие и чувствительность, потребность свободы вырастают из самой глубины души, объединяя воедино его личные и гражданские чувства. Образ главного героя подготовлен развитием сентименталистских идей и опытом сентиментальной драмы, но своеобразие решения отражает новое понимание новой.

В этой связи и важна в трагедии личная тема — тема любви Дмитрия и Ксении. Действие трагедии Озерова строится именно на том, что союзные князья накануне решающего сражения русских с татарами требуют от Дмитрия, чтобы он отказался от Ксении, обещанной ее родителями в жены тверскому князю. Князья, не желающие считаться с чувствами Ксении и Дмитрия, выступают как деспоты, попирающие естественное право человека на внутреннюю свободу. Для Дмитрия и Ксении разлука равносильна смерти. Для них самих, как это показывает Озеров, нет необходимости выбора между долгом и чувством. Коллизия, в которую поставлены герои, трагична только потому, что она навязана им извне и противоречит природе. Долг и права личности нераздельны, утверждает Озеров. Выполнение «долга» так, как его понимают князья, означает лишь подчинение личности грубому насилию. Против этого и направляет Озеров гуманистический пафос своего произведения.

Он решительно отказывается от всякой внешней героизации своих персонажей. Отчаявшийся Дмитрий бродит ночью меж шатров своего стана, думая не столько о предстоящем сражении, сколько о Ксении, которую он теряет. Такое поведение столь необычно для героя исторической трагедии, что даже благожелатели, такие, как Вяземский, не говоря уже о противниках ставили Озерову в вину чрезмерное ощущение образа представлявшееся им нарушением художественной картины.

«Поликсена» — наиболее трагическое по мироощущению произведение Озерова. Если в «Димитрии Донском» мысль о недостижимости внутренней свободы человека в обществе, где господствует формально и нормативно понимаемое чувство долга, была подчинена патриотической теме, то в «Поликсене» эта проблема выходит на первый план. В этом смысле Озеров весьма нетрадиционно подходит к античности, и в «Поликсене» еще более непринужденно, чем в «Эдипе в Афинах», дает образам современную трактовку.

Гибель Трои, печальная судьба плененных греками троянок — Поликсены, Кассандры, их матери — царицы Гекубы, бедствия их народа, ужасы ночной резни, жестокость победителей, пресыщенных кровью, ожесточенных и безжалостных, — на всем этом лежит отсвет впечатлений современной истории. Европа уже много лет изнывала в кровопролитных воинах. Гуманистическое чувство восставало против резни, конца которой ве было видно. Короткое перемирие с Францией никого в Россия не обманывало. Война стояла у порога и была неизбежна.

В этом мире, где события развиваются с роковой неизбежностью, человек не может, по мысли Озерова, осуществить своего права на счастье.

Поликсена — невеста погибшего от руки троянца греческого героя Ахилла — жалкая пленница, которой предстоит стать наложницей одного из греческих вождей и окончить свои дни на чужбине. Но жестокий, деспотичный Пирр, сын Ахилла, требует, чтобы Поликсена была принесена в жертву богам на могиле её нареченного жениха. Могильный холм Ахилла, как и пылающие развалины Трои, составляют мрачный пейзаж, на фоне которого развивается действие. Еще более, чем во всех других драмах Озерова, основное внимание сосредоточено на внутренних переживаниях действующих лиц, прежде всего на переживаниях самой Поликсены. От попыток защитить свою жизнь героиня приходит к приятию смерти, которая кажется ей единственным выходом на пути утверждения внутренней свободы своей личности.

Высокая, ничем не запятнанная любовь Поликсены к Ахиллу противостоит низким страстям, алчности, эгоизму греков, придает ее образу одновременно и лиричность и силу героического звучания. В трактовке этого мотива у Озерова опять-таки есть нечто родственное Жуковскому, в балладах которого выразилась поэтическая потребность преодолеть жестокость войны силой любящих сердец, осуществляющих свой союз «за гробом Потиксены» защищает и укрывает в своем шатре Агамемнон. Но Поликсена узнав, что из-за нее греки грозят расправой троянским рабыням — ее соотечественницам, что Агамемнон готов, наперекор Пирру, срыть могильный холм Ахилла, сама идет на могилу жениха и убивает себя.

Для Озерова героизм Поликсены заключается в мужественном приятии смерти, в отказе от жизни, не отвечающей требованиям личности и попирающей ее духовные потребности. В трагедии сказалось острое разочарование Озерова в началах общественного разума, в той самой якобы от рождения свойственной всем людям добродетели, которая, как верили сентименталисты, и создает реальную основу для совершенствования общественных отношений Озеров больше не верит в общественный разум. К разуму, стыду, справедливости тщетно взывает Агамемнон, высказывающий в трагедии гуманный и просвещенный взгляд на обязанности правителя, на его отношение к народу. Однако и эти принципы и власть верховного вождя, принадлежащая Агамемнону, на деле оказываются эфемерными. Миру жестокости и произвола Озеров ничего не может противопоставить, кроме сострадания к несчастным, которое испытывает Агамемнон. Но здесь для Озерова речь идет, в сущности, уже только об индивидуальных качествах отдельного человека, его личном жизненном опыте.

Привыкший к успеху, Озеров не был спокоен за судьбу «Поликсены». Уже трагедия «Димитрий Донской» вызвала недовольство царя, справедливо усмотревшего в ней выражение оппозиционных настроений автора. «Поликсену» Озеров писал в деревне, ощущая себя в изгнании и опале. Ранее всегда присутствовавший на всех репетициях своих пьес, Озеров не приехал теперь даже на премьеру. Готовил спектакль Шаховской, который ставил и «Димитрия Донского»; консультировал, как всегда, Оленин. Но трагедия не вызвала привычного восторга в близкой Озерову литературной среде. Осталась довольно равнодушной и публика, когда, наконец, после затянувшихся репетиций «Поликсена» была сыграна в Петербурге 14 мая 1809 года. Трагедия довольно явственно шла вразрез настроениям переживаемого общественного момента, и это чувствовал сам ее автор.

Интересно, что одновременно с завершением «Поликсены» у Озерова созревает замысел создания политической трагедии на сюжет из русской истории. Он выбирает темой заговор Волынского, желая показать «несчастное положение народа под слабым и недоверчивым правлением… заимствуя кое-что из наших времен». Озеров предчувствует заранее, что «такая трагедия никогда не может быть играна на нашем театре» 53. В самом деле, образ Волынского он собирался трактовать очень близко к тому, как это сделает позднее Рылеев в поэме «Волынский». Болезнь помешала Озерову осуществить свой замысел. «Поликсена» осталась его последним произведением. Тема заключительной части письма «Элоизы к Абеляру», в которой Элоиза говорит о загробном соединении с любимым, явилась лейтмотивом последней трагедии Озерова. Сам по себе миф о троянке Поликсене, принесенной в жертву тени убитого Ахиллеса, ее возлюбленного, был достаточно привлекателен для сентименталиста, и интерпретация этого мифа в трагедии Озерова, конечно, по духу своему чужда античности.

История Поликсены, юной дочери троянского царя Приама, восходит к послегомеровским мифам о судьбе Ахиллеса. Он, а не Поликсена, его невеста, принесенная в жертву богам на могиле его, занималвоображение древних. Незначительна роль Поликсены и в античных трагедиях: Эврипида («Гекуба») и Сенеки («Троада»). Сила судьбы, а не чувства влечет Поликсену к жертвенной смерти. Чувства Поликсены начинают интересовать лишь драматургов нового времени. В этих пьесах изображена именно Поликсена, ее страдания, но ни в одной из них она не стремится умереть для того, чтобы соединиться с Ахиллесом. Озеров наделил свою Поликсену свойствами романтической балладной Леноры Бюргера. Поликсену обуревает некое безумие, любовь, страсть к мертвецу, который призывает ее; она живет, «сгорая от огня снедающей любви». Последние слова Поликсены, идущей к смерти (самые важные слова в каждой трагедии, как говорит Жан Вилар):

Прими меня, супруг, ты ласковой рукой,.

И утоли мой плач, и в гробе успокой.

Мерзляков в обширном разборе трагедии пишет, что Поликсена одна занимает внимание зрителей. Отдавая должное трогательному ее образу, Мерзляков, однако, не видит в нем «ничего греческого». По мнению его, «мечтательное исступление Поликсены превзошло меры. Оно невероятно и странно». Но публике именно это не показалось странным. Именно балладно-элегическая тема трагедии имела успех. Роль Поликсены была воспринята зрителями в ряду унылых элегий и печальных баллад, входивших в моду. Чувства Поликсены сближали ее с героиней баллады Жуковского «Людмила» (1808).4 Жених Людмилы гибнет на войне, и она, узнав о смерти любимого, говорит:

Расступись, моя могила;

Гроб откройся; полно жить;

Дважды сердцу не любить…

Умерший жених Людмилы имеет над ней власть, подобную власти Ахиллеса над Поликсеной: «Ты моя, моею будь…» — говорит жених, или, вернее, тень его, явившаяся за Людмилой. Он влечет ее к своей могиле:

Кончен путь: ко мне, Людмила;

Нам постель — темна могила…

(ср. в «Поликсене»: «Что ложем радостей мне гроб предстанет мрачный» и проч.).

Екатерина Семёнова, исполнявшая роль Поликсены, вероятно, поняла связь между героиней трагедии Озерова и балладной Людмилой. Она любила эту балладу Жуковского и исполняла ее очень искусно в инсценировке шарады «баллада». Но, несмотря на странную, не театральную генеалогию центральной темы «Поликсены», критика не могла не признать в пьесе истинно драматической ситуации. Поликсена — троянка, сестра великого Гектора, пленница, любит ахейца Ахиллеса. В то же время она скорбит о погибшей Трое, родном доме. Драматизм роли Поликсены — в борьбе между стремлением к смерти, соединению с Ахиллесом, и желанием жить для матери в качестве опоры и утешения. Жить для нее, скрываясвои страдания, — вот цель, к которой хотела бы стремиться Поликсена:

Мне ль грустию моей печали умножать, От коих предо мной моя страдает мать?

Нет, скорбь душевная пусть скрытна, остается…

Для Гекубы Поликсена «дочь милая, как ранний, нежный цвет, по безвременнице подверженный ненастью». Все запасы любви этой мужественной жены и, матери теперь сосредоточены на Поликсене. Но Гекуба страдает не только потому, что потеряла дом и всех близких. Драматизм роли Гекубы в том, что Поликсена отдалась любви к Ахиллесу — убийце Гектора; убитому Парисом. Ужас, который Гекуба испытывает при известии о назначенном заклании Поликсены на могиле Ахиллеса, усугубляется тем, что Поликсена сама стремится к смерти. Эта сложная ситуация, которая явно выходит за пределы понятий классической трагедии, тем не менее имела воздействие на зрителей. А. Беницкий, обозревая спектакль, писал в «Цветнике», что «Гекуба и Поликсена занимают более всего внимания и чувствительность зрителей» и что в этих, ролях как Каратыгина, так и Семёнова «тронули совершенно сердца зрителей своей искусною и естественною игрою».