Принципы бытия современного познания и рационика

Контрольная работа

Принципы бытия современного познания и рационика

1. Раздвоенное единство, диалектика и метапринципы бытия в научном познаний современного общества

Профиль кадров, которые готовит высшая школа, предопределяется характером их специальной подготовки: агрономы, инженеры, журналисты, историки, биологи, педиатры, учителя, геологи, гляциологи, ихтиологи и пр. Каковы же статус философа как профессионала и та область, где он может быть признан специалистом? Ответы могут разниться, но предельно общий, и самодостаточный ответ дал крупнейший мыслитель XX столетия Хосе Ортега-и-Гассет: «Философ есть специалист по универсумам» [1, с. 103].

Фундаментальная методологическая прерогатива науки и научного познания — поиск общего и всеобщего в универсуме. Это отметил еще Аристотель, и это тем более важно ныне, в информационном обществе, где знание есть основной продукт, гарантирующий социогенез: «предмет всякого познания — общее» (Метафизика, 1087a11) и «знание обо всем необходимо имеет тот, кто в наибольшей мере обладает знанием общего» (982a20−22). Здесь важно отметить «иерархию Вигнера-Аристотеля»: явления — законы — принципы. Обобщенные, метанаучные принципы управляют законами, подобно тому, как законы управляют явлениями, что следует принимать во внимание, ибо «сущее не желает быть плохо управляемым» (1076а).

Различают универсум двоякого рода — локальный и глобальный. И лишь первый обычно подразумевается в качестве предмета исследований философа. Согласно Н. И. Кондакову, «универсум есть множество, содержащее все элементы (объекты) какой-нибудь исследуемой области материального или духовного мира» [2, c. 627]. Существенно отметить, что «универсум, или область предметов, относится, не к чистой логике, а к ее приложениям» [3, c. 109]. Каждый элемент универсума имеет отличающие его (индивидуализирующие) признаки. Согласно принципу индивидуации [4, c. 3−13] в идеале «всякая вещь универсума есть единственная вещь» [5, c. 238], а значит, структура такого универсума характеризуется максимальным разнообразием. И это означает, что полная группа симметрии его как целого состоит только из одного, тождественного преобразования. Модели реального объекта как системы, ее состояния или процесса трансформации, опирающиеся на понятие универсума, предполагают установление некоторого отношения, объединяющего элементы данной области в целостность. При этом существенная роль отводится принципу дополнительности, на основе которого совершается гармонизующее внутрисистемное действие и система становится ансамблем, где каждый элемент в соответствии с мерой структурного их разнообразия занимает свое место. «Чтобы осуществлять дополнительность конструирования системы (ее модели), необходимо располагать информацией о том, каково то целое (универсум), до которого мы хотим дополнять наши классы» [3, c. 109]. Универсум не всегда есть внутренне центрированная система: центр может лежать вне его, задаваться, скажем, позицией познающего субъекта (роль наблюдателя в квантовой механике, функция дирижера оркестра и т. п.). Однако в любом случае для организации универсума требуется наличие в нем ведущего центра в качестве интегрирующего либо координирующего органа, доминанты, определяющей внутренний порядок и функциональный режим системы. Маркс неоднократно использовал понятие универсальности человека, близкое к понятиям целостности, самодостаточности, внутренней развитости, гармоничности, полноты социальных граней в состоянии его интеллекта. И показатели такого состояния, по опыту строительства социализма, не могут сводиться только к совокупности всех общественных отношений. К образованию универсума таких показателей ведут два пути: путь, идущий от личности, и путь, идущий от общества [6, c. 201].

Первый и, по определению, наиболее существенный и важный во всех отношениях, акт объективно осуществляющегося в природе структурогенеза, равно как и первый шаг разума в научном и философском постижении этого совершающегося в мире процесса, как все гениальное и фундаментальное, прост — раздвоение единого на две образующие бинарную оппозицию противоположности, находящихся в тождестве, вне которого они семантически и ценностно девальвируются, лишаются смысла. В таковом статусе этот закон признан и «материалистами», и «идеалистами». В свое время на нем заострял внимание еще В. Ленин: «Раздвоение единого и познание противоречивых частей его. есть суть… диалектики. Так именно ставил вопрос и Гегель. На эту сторону диалектики обычно. обращают недостаточно внимания: тождество противоположностей берется как сумма примеров. а не как закон познания (и закон объективного мира)» [7, c. 316].

Заметим, что профессор МГУ Б. П. Вышеславцев, эмигрировавший из страны в начале 1920;х и весьма критически относившийся к марксистской доктрине в целом, дает восторженную характеристику данного тезиса: «Ленин дает отличную формулировку диалектического принципа: единство противоположностей составляет истинное ядро диалектики». Известное высказывание В. Ленина о том, что «единство (совпадение, тождество, равнодействие) противоположностей условно, временно, преходяще, релятивно; борьба же взаимоисключающихся противоположностей — абсолютна», он оценивает негативно, апеллируя к Гераклиту: чтобы бытие существовало, необходимо нечто другое, кроме противоречия, кроме борьбы. У Гераклита «война есть отец всех вещей». Но этот отец пожирает своих детей, как Хронос. «Марксисты, любящие ссылаться на Гераклита, — отметил Вышеславцев, — не заметили, что у него [Гераклита] существует другой принцип как мать всех вещей, и это — гармония, согласие, мир, принцип, без которого ничто не родится и ничто не пребывает. Но этот принцип не пользуется у них никакой симпатией и потому замалчивается, он не нужен для классовой борьбы и развития ненависти, он ведет к миру и любви».

Конец и конечная цель (телос) борьбы есть мир и гармония. Без этого борьба бессмысленна и гибельна. Конечная цель и смысл противоречия есть разрешение противоречия; без этого противоречие есть бессмыслица («бессмыслица» есть пребывание в непрерывном противоречии). На этом важнейшем принципе диалектики покоится не более и не менее как вся античная и христианская этика, этика гармонии, мира и любви — таков вывод Вышеславцева. И он прав: борьба существует ради мира, но не мир ради борьбы; борьба не сама по себе, а ради высшей цели — установления меры, гармонии, соразмерности и согласованности во всем. И даже Ленин определял «планирование как сознательное пропорционирование», что без постижения принципов меры и гармонии и введения их в теоретическую базу недостижимо.

Истина, как бы ни была гонима или скрываема, рано или поздно пробьет себе путь: к ней, как неизменной спутнице нормы, красоты и гармонии разум вынужден обращаться вновь и вновь. В современном Китае правящая Коммунистическая партия КНР, отказавшись от превознесения борьбы в качестве центрального императива социальной функциональности, взяла курс на построение гармонически организованного общества, и в этой связи все связанное с гармонией и законом ее становления стало предметом интенсивных исследований, куда ныне вовлечены лучшие научные силы общества.

Означенную В. Лениным «суть диалектики» нельзя рассматривать как прерогативу лишь гегелевско-марксистской версии диалектики. Ее узрели еще древние греки, в частности, Платон: «Что поистине удивительно и божественно для вдумчивого мыслителя, так это присущее всей природе удвоение числовых значений и, наоборот, раздвоение — отношение, наблюдаемое во всех видах и родах вещей» (Эпиномис, 990с — 991а). Эту мысль Платон, высказал, несомненно, будучи оплодотворенным пифагорейскими воззрениями.

Этот принцип, пронизывая все бытие и все познание, универсален и вездесущ. В том были убеждены не только Гераклит, Пифагор, но и многие другие древнегреческие философы, и среди них Аристотель: «Говоря о гармонии, мы имеем в виду два ее значения: во-первых, гармония в собственном смысле есть сочетание величин, которым свойственны движение и положение, когда они так прилажены друг к другу, что больше уже не могут принять в себя ничего однородного; во-вторых, гармония есть соотношение частей составляющих смесь (оба курсива наши — Э.С.)» (408a 5−10).

Сама диалектика также фигурирует в двух вариантах: объективная, или диалектика природы, и субъективная — наиболее общая теория познания. Существует и другой взгляд на диалектику как раздвоенное единство. Имеется в виду ее традиционная, марксистская версия и менее известная, богдановская. «Пользуясь нашими методами, мы с самого начала определили диалектику так: организационный процесс, идущий путем борьбы противоположных тенденций. Совпадает ли это с пониманием Маркса? Очевидно не совсем: там дело идет о развитии, а не об организационном процессе», — приводит в комментариях к 3-му изданию сочинений В. И. Ленина (т. 13, с. 320) цитату из работ А. А. Богданова известный функционер В. И. Невский. Богданов на этой основе создал свою «Тектологию» (от греч. tektonikos — созидание), или «Науку об организационном процессе»; его версия диалектики наиболее адекватна процессам гармонизации создаваемых и проектируемых систем.

Открытая греками и углубленная в немецкой классической философии нового и новейшего времени фундаментальность и первозданность онтологического принципа раздвоенного единства как главного атрибута объективной диалектической логики, может иметь и строго научную, математическую аргументацию. Здесь имеется в виду доказанная А. Н. Колмогоровым теорема, которую он считал это наиболее сложным своим результатом. Суть ее в том, что «любую непрерывную функцию любого числа переменных можно представить в виде суперпозиции непрерывных функций, где используется лишь единственная функция двух переменных Ф (х, y) = x + y, а остальные функции — одного переменного» [9, c. 26]. Это открытие опровергает 13-ю проблему Гильберта «о невозможности представления непрерывной функции трех переменных в виде суперпозиции функций двух переменных» [9, c. 26]. Методологически же значимость доказанного А. Н. Колмогоровым предложения выходит далеко за пределы собственно математического контекста. Полученный результат указывает на то, что коль скоро функциональные и структурные связи объективного мира выразимы математическими зависимостями с участием многих переменных, то всякая дихотомическая связка членов отношения — раздвоенное единство, или бинар, — проявляет свою сущность двояко. С внешней стороны, экзогенно, она есть своего рода модуль, «строительный кирпичик» структур этого мира. Со стороны же внутренней, эндогенно, она представляет собой наиболее простое из возможных неразложимое далее фундаментальное пространство. В нем любая из сторон оппозиции, членов бинара, может кратным образом выражаться только через свою противоположность (ибо иного не дано), что свойственно системам самодостаточным. Диада-бинар, играет роль канонического элемента, метрического эталона в процессах становления различных систем природы и общества. Более того, два модуля, бинар и монада, — это строительные кирпичики деревьев (иерархий, потоков). Фибоначчи, на которых зиждутся структурные порядки универсума, организация социальной, живой и косной природы.

2. Современная проблематика рационики Современность настоятельно требует выработки новых форм и способов научного познания окружающего человека мира. Это становится очевидным для всего комплекса научных дисциплин. Но наиболее актуальным это требование является для познания все более усложняющейся социальной реальности, для дальнейшего перспективного развития социальногуманитарного знания.

Вопрос о возникновении новой науки — не столько теоретический, сколько практический вопрос. Научная дисциплина не может выйти из-под пера того или иного мыслителя как некий продукт его субъективной фантазии. Она должна «созреть» в недрах практики, явиться выражением насущных, злободневных проблем, интересующих человека именно необходимостью своего скорейшего преодоления. Однако не всякая злободневность продуцирует формирование нового научного направления. Необходим также сознательный, целенаправленный, преднамеренный поиск оснований для творчества в науке. А это более теоретический, чем практический вопрос. Умение осознать «видимые», но никем пока не воспринимаемые «вещи», умение воспринять «носящиеся в воздухе идеи» и дать им правильное выражение, определить для них соответствующее место в общем ряду разумного творчества человечества — все это предполагает творчество отдельного субъекта — ученого.

На наш взгляд, сегодня, в постклассическую эпоху сложились все предпосылки для синтеза теории и практики в направлении формирования новой научной дисциплины — рационики.

У каждой науки кроме каких-либо полумифических предпосылок «витающих в воздухе», должно быть нечто более конкретное и весомое — предмет, метод, средства выражения, язык (символика, терминология), классификационные признаки, и т. д. Попробуем определить некоторые из этих атрибутов рационики.

Предмет рационики — изучение способов (форм) разумного освоения мира человеком и себя как человека в этом мире. Это довольно древняя проблема, которая неявно затрагивалась еще в глубокой древности, когда человек не имел еще специальных средств для ее последовательного и всестороннего осмысления, когда человек лишь становился разумным существом. Как понимать самоназвание человека — Homo sapiens? Какими признаками должно обладать существо, что бы оно было признано разумным? Как объяснить жгучее желание современного человечества отыскать в безднах космоса «собратьев по разуму»? В каких случаях и почему человек «теряет собственный разум» и, если вдруг такое случилось, как помочь утерявшему отыскать, вновь обрести утерянное? Каковы границы «разумения человеческого»? Что противостоит разуму человека: неразумие или сверхразумие? А может быть и то и другое?

Данные формулировки дают нам возможность оценить злободневность предметной области рационики лишь для обыденного сознания, но не обозначить актуальность ее предмета для научного разума, осуществляющего рациональный поиск истины.

Актуальность исследований предметной области рационики с точки зрения современной науки выражается в нескольких аспектах: 1) необходимость осмысления исторического опыта рационального освоения действительности; 2) необходимость рационального осмысления современной «онто-экзистенциальной ситуации»; 3) необходимость выработки программ (проектов) преобразования данной ситуации в направлении создания условий для более адекватного существования человека как разумного существа.

Здесь необходимы некоторые пояснения: 1) предметная область рационики не исключает, а даже требует исследования многообразной сферы внерациональной практики освоения существующей действительности. Более того, одним из фундаментальных положений рационики является тезис о диалектике рационального и внерационального в бытии человека. Диалектика понимается здесь не просто как анализ противоречий рационального и внерационального, не просто как указание на их взаимосвязь или фиксация их взаимной дополнительности. Диалектика рационального и внерационального рассматривается как процесс перехода одного в другое, как одновременный процесс трансформации, метаморфоза, превращения (перерастания) рационального и внерационального «в-свое-иное»; 2) рационика не является средством подавления чувств, эмоций, контроля над волей, неким диктаторским инструментом интеллектуального издевательства над человеком (так же как, например, психология — традиционно понимаемая как наука о душе — не ставит своей целью морализировать по поводу душевных переживаний человека). Наоборот, рационика позволяет более глубоко проникнуть в суть внерациональных феноменов процессов познания и действия. На основе процедур, применяемых в рационике к этому «неадекватному» (нетрадиционному) предмету исследования каким является внерациональные компоненты процесса познания, последние и могут быть более менее адекватно выражены, обозначены, описаны как таковые (по собственной сути).

Рассмотрим вопрос о методе рационики, вернее и более корректно (правильно) говорить о системе методов данной научной дисциплины. Это связано с традиционной дифференциацией научного знания на теоретический и эмпирический уровни. Соответственно, теоретический («спекулятивный») уровень рационики включает в себя: 1) ряд философских и 2) общенаучных методов, 3) собственно рациономические процедуры познания (постижения) предмета исследования. Специфика использования данных процедур кроется в особенностях предметной области рационики.

На эмпирическом уровне также можно выделить несколько групп методов: 1) традиционные эмпирические методы научного познания (наблюдение, эксперимент и т. д.); 2) нетрадиционные методы, что обусловлено спецификой внерационального как предмета исследования рационики («экзистенциальный анализ», метод свободных ассоциаций, гипноз, «вчувствование», медитация, интуиция, эмпатия, экстатические состояния сознания и т. д.); 3) собственно рационалистические (от «рационалистика», а не «рационализм») процедуры познания (постижения) предмета исследования.

Однако, использование данных методов и процедур исследования (как теоретических, так и эмпирических) происходит в рационике не внешним формальным (линейным) образом по отношению к ее предмету, подобно использованию геометром метрически-шкалированных инструментов. В результате использования методов рационики происходит видоизменение ее предметной области и соответственно перманентное уточнение самой системы ее методов. Подобные диалектические взаимосвязи предмета и методов его познания в науке уже не являются чем-то новым и неожиданным. В качестве примера можно указать на ситуацию сложившуюся в квантовой механике периода ее формирования (см. работы В. Гейзенберга, М. Планка, А. Пуанкаре, Н. Бора и других ведущих физиков начала ХХ века).

Средства выражения рационики вполне традиционны для «нормальной науки» (термин Куна): 1) словесно-текстуальные; 2) образно-графические (визуальные); 3) предметномодельные. Средства выражения традиционной науки вполне статичны, т. е. по мере их использования они остаются неизменными по содержанию и физически-предметному воплощению. В рационике применяются и т.н. «динамические средства выражения», которые воплощаются в действиях:

1) целерациональных (термин М. Вебера): конференции, симпозиумы, семинары и прочие «интеллектуальные действа», которые самим фактом своего организационного осуществления выражают степень исследования проблем рационики;

2) ценностно-рациональных: данные действия воплощаются в разнообразных формах участия специалистов-рациоников в социально-этических мероприятиях и программах;

3) аффективных: «культово-ритуальные действа», организуемые с целью исследования внерациональных феноменов процесса познания (массовые шествия, празднества, спортивные состязания, митинги и т. п.).

Классификационные признаки рационики указывают на ее место в общей системе научных дисциплин. Рационика безусловно является интегративной наукой, возникающей на стыке нескольких общественных и гуманитарных наук (комплекс социальных, философских, педагогических наук) с одной стороны, и естественных с другой (комплекс психологических, биологических, медицинских наук). Своим основным сюжетным линиям рационика обязана философскому знанию, которое не всегда, как известно, может быть прописано по научному адресу. Скорее ее можно отнести к философским дисциплинам (с точки зрения традиционной дифференциации когнитивного багажа человечества).

В заключение укажем лишь на необходимость более предметного и конкретного развития положений данных тезисов, что предполагает позитивно-критическое обсуждение их содержания на конференции.

3. Принципы триединства сущего и организационной относительности бытия Современный ценностный кризис техногенной цивилизации, как проявление деградации антропологических и экологических и социокультурных основ человеческого существования создает необходимость формирования не только нового рационального мировоззрения, необходимого для функционирования нового постиндустриального информационного общества, но и формирования новых парадигмальных основ научного познания в XXI веке. Между тем, на всем протяжении более чем 15 веков истории философской мысли в постижении начал бытия в основном соперничают друг с другом две философские системы: материалистическая и идеалистическая. Их спор о первичности материи или сознания, был инициирован системой аристотелевский формальной логики, и в первую очередь законом «исключенного третьего». Так в метафизике Аристотель утверждает, что «равным образом не может быть ничего промежуточного между двумя членами противоречия, а относительно чего-то одного необходимо, что бы то ни было, одно либо утверждать, либо отрицать» [2, с. 75]. Необходимо отметить, что бинарной логике познания Аристотеля предшествовала гносеология Парменида, основополагающим началом которой было утверждение: «одно и то же есть мысль и то, о чем мысль существует». Онтологический смысл его утверждения являет собой тождественность триединства взаимосвязи процесса мышления о целом (бытие) и субстанциальной организационной структуры бытия как целого (единое) и его частей (многое). Эффективность бинарной логики познания Аристотеля, впервые подверг сомнению Г. Гегель. Создавая науку объективной логики, Гегель остроумно замечает: «Положение об исключенном третьем утверждает, что нет ничего такого, что не было бы ни А, ни неА, что нет такого третьего, которое было бы безразлично к этой противоположности. В действительности же имеется в самом этом положении третье, которое безразлично к этой противоположности, а именно само А. Это, А не есть ни +А, ниА, но равным образом есть и +А, иА» [4, с. 64]. Однако Гегель не постигнув онтологическую суть парменидовой организационной рефлексии «триединства» бытия изобрел диалектическую триаду («тезис — антитезис — синтез») последовательного развития Мировой Идеи. Причем, в идеалистической диалектике Гегеля можно усмотреть процесс перехода какого-либо развивающегося объекта (вещи или явления действительности) на новый уровень организации (синтез) как результат взаимодействия двух противоположных начал (тезиса и антитезиса). Диалектическая триада Гегеля, а затем и диалектический материализм К. Маркса и Ф. Энгельса сыграли положительную роль в познании действительности и понимании процесса развития, как внутренне присущего материи ее качественного состояния. Однако эвристические потенциал диалектики к концу ХХ века был исчерпан, так как обнаружились процессы самоорганизации материальных явлений действительности, что стало предметом осмысления синергетики и формирования синергетической картины мироздания. Особенно значимыми стали идеи о многовариантности развития, как следствии выбора системой дальнейшего пути развития в критических (бифуркационных) точках начала, максимума, серединной и минимума, что особенно важно для понимания динамики социальных процессов как следствии социального выбора и формирования многовариантной и волнообразной модели исторического развития. Однако и в случае с синергетикой остается неясной причина относительной стабильности организационных форм бытия при условии всеобщего движения и развития. Как правило, для объяснения факта относительной стабильности бытия во внимание принимается то обстоятельство, что уже форма организации вещей и явлений является отражением их содержания, но, будучи более консервативной, чем содержание, форма сдерживает развитие самого содержания. Но, откуда берется устойчивость самой формы? Ведь форма и содержание это две противоположные друг другу категориальные основы любых вещей и явлений. Причем, при действии закона «исключенного третьего» эти две противоположности, как и любые другие, аннигилировали бы друг друга. Неудивительно, что для решения этой философской проблемы необходима новая познавательная система, основанная не на постулате единства и противоборства противоположных начал, а на триадном принципе организации самой действительности. Дело в том, что отмечаемый в религиях мира принцип триединства божественного бытия (Святая Троица в христианстве, принцип тримурти (триединства). Вишну, Шивы и Брамы в индуизме, принцип инь, янь и дэн в китайской мифологии и философии или Род-триглав в дохристианском язычестве, триединый Ра в мифологии древнего Египта и т. д.) отражает сущностные основания бытия мира. Уже на уровне материального бытия можно отметить триединство неживой, живой и социальной природы мироздания. На уровне человека отмечается триединство его биологической, социальной и духовной природы. В обществе существует триединство экономической, юридико-политической организации базиса и надстроечных форм общественного сознания. Подобное триединство можно обнаружить и у других форм организации бытия, что обеспечивает относительную устойчивость любого материального объекта и явления природного и социального мира.

Исходя из идеи организационного триединства бытия, необходимо отметить, что форма связана с содержанием через структуру, или внутреннюю организацию объектов действительности. Причем, структура обеспечивает связь формы и содержания выполняя роль посредника или «включенного» третьего, что можно представить как одну из основополагающих закономерностей или законов бытия объективной реальности. Таким образом, содержание, структура и форма — это основополагающий триадный принцип и триалектическая категория относительной организационной стабильности материального мира, который проявляется на всех уровнях его организации. Именно реализация этого принципа структурирует материю по законам геометрии. Так Д. И. Блохинцев отмечает, что: «закономерности геометрии являются самыми общими и простирают свою власть и значимость на любые события и явления в мире, который мы знаем» [3, с. 7]. В свою очередь, известный исследователь оснований новой топологической физики И. А. Акчурин отмечает: «Топологические характеристики „внешней“ по отношению к объекту — „не занимаемой им“ части пространства могут определять не только его „статическое“, чисто геометрическое разложение на подобъекты меньшей размерности, но и динамическое „поведение“ этих подобъектов во времени — существование, например, преимущественных траекторий их движения» [1, с. 7]. Таким образом, принципы триединства и геометризации бытия оказываются теми исходными основаниями его единства, которые создают возможность объяснения явлений действительности с точки зрения обеспечения их организационной стабильности.

В этой связи новое научное направление можно обозначить с помощью переосмысления введенного в оборот П. Я. Сергиенко понятия «триалектика», согласно которому «триалектика — наука о началах бытия и творения Жизни, согласующихся с триединством бытия Святой Троицы и ее принципами (единосущность, соприсущность, нераздельность, троичность, специфичность и взаимодействие)» [5, с. 2]. В этой связи, необходимо отметить, что соотнесение начал бытия с принципами творения жизни, согласующихся с триединством бытия Святой Троицы является вещью недоказуемой в силу невозможности научного доказательства процесса сотворения мира и существования божественного бытия. Поэтому, понятие «триалектика» нужно понимать как науку о принципах, началах и закономерностях организационного триединства бытия.

Можно предположить, что триалектическая модель организационного единства мироздания в будущем обретет статус всеобщих оснований познания для науки и философии. Причем, со временем, триалектика может занять свое место в исследовании организационного уровня мироздания составив триаду вместе с такими разделами философского знания, как диалектика, изучающая процесс всеобщего развития и синергетика, разрабатывающая теорию самоорганизации бытия.

Литература

рационика диалектика познание

1. Акчурин, И. А. Концептуальные основания новой — Топологической Физики // «Академия Тринитаризма» [Электронный ресурс]. — 2003. — М., Эл. № 77—6567, публ. 10 704

2. Аристотель. Метафизика // Собр. соч.: в 4 т. / пер. с древнегреч. Д. Рожанского. — М., 1981. — Т. 1. — С. 63−550.

3. Блохинцев, Д. И. Пространство и время в микромире. — М., 1970.

4. Гегель, Г. В. Ф. Наука логики // Собр. соч.: в 3 т. / отв. ред. М. М. Розенталь. — М., 1971. — Т. 2.

5. Сергиенко, П. Я. Триалектическая концепция Мироздания // «Академия Тринитаризма» [Электронный ресурс]. — 2004. — М., Эл. № 77—6567, публ. 11 108. Режим доступа: www.trinitas.ru/ rus/ doc/ 0016/ 001a/ 160 075.htm. — Дата доступа: 01.04.2004.