Новая модель регионального экономического роста

Новая модель регионального экономического роста

Национальная экономика любого государства сильна, прежде всего, своим внутренним рынком.

Гипертрофированное развитие внешнеэкономических связей, в ущерб внутренним — межрегиональным и внутрирегиональным, не только приводит к чрезмерной зависимости региональной экономики от мировой конъюнктуры, но и не создает дополнительных источников для экономического роста, обусловливает трудно устранимые диспропорции в развитии.

Чем может обернуться высокая зависимость доходной базы бюджета региона со слабо диверсифицированной экономикой от мировой конъюнктуры, наглядно показал современный финансовый кризис. В Челябинской области сложилась одна из самых критических ситуаций с доходами областного бюджета в РФ, так как регион является моноспециализированным [1]. Область, в связи с неблагоприятной конъюнктурой, в первом квартале 2009 г. недополучила 90% налога на прибыль [2].

Экспортная квота Челябинской области (доля экспорта в ВРП) превышает 40%. В структуре ВВП США и Японии аналогичный показатель в два раза ниже. Главный источник роста ведущих экономик мира — совокупный внутренний спрос (государственные расходы на инфраструктуру, рост доходов домохозяйств и др.), а не экспортная база. Ограниченность экспортно-ориентированной модели развития, кстати, хорошо понимают власти Китая и переходят к новой модели роста за счет внутренних источников как более устойчивой в долгосрочной перспективе.

В Челябинской области именно в отраслях «местной промышленности» (легкая и пищевая, прежде всего) зафиксирован наиболее глубокий спад объемов производства. В то же время область импортирует большой объем продовольствия и товаров легкой промышленности, тем самым «работая» на «местную промышленность» других стран, развившуюся до уровня отраслей международной специализации, в ущерб интересам региональной экономики.

В области должны развиваться не только отрасли общероссийской специализации, продукция которых поступает в межрегиональный товарообмен, но и отрасли, дополняющие хозяйственный комплекс, удовлетворяющие местный спрос, продукцию которых не всегда целесообразно в регион ввозить. Гипертрофированный рост отраслей общероссийской специализации в области не сопровождался адекватным ростом отраслей, во многом определяющих качество жизни населения.

Проблема многих малых и средних моногородов Челябинской области как раз в том, что они даже на местном (локальном) уровне не включены в хозяйственные связи, развиваются вне контекста потребностей локальной территории, созданы «сверху» и потому неполноценны в новых рыночных условиях. Они как бы не нужны местному сообществу и, следовательно, не самодостаточны. Местная промышленность (ныне вышедший из широкого употребления термин) — совокупность производств, работающих преимущественно на местном сырье и топливе и обслуживающих нужды локальных потребителей; часто встречается в экономической литературе советского периода. Уже 18 съезд ВКП (б) поставил задачу комплексного развития экономических районов: «В основных экономических районах Союза обеспечить комплексное развитие хозяйства и организовать добычу топлива и производство таких видов продуктов, как цемент, алебастр, химические удобрения, стекло, массовые изделия легкой и пищевой промышленности, в размерах, обеспечивающих потребность этих районов. Особое значение имеет обеспечение на месте топливом и некоторыми трудными к перевозке продуктами тех крупных промышленных районов, зависимость которых от дальнего привоза большого количества грузов увеличилась в связи с их промышленным ростом и быстрым увеличением городского населения» [3]. Тем самым обращалось внимание на то, что в регионах должны развиваться не только отрасли общесоюзной специализации, продукция которых поступает в межрегиональный товарообмен (например, черная и некоторые отрасли цветной металлургии, машиностроение в Челябинской области), но и отрасли, дополняющие хозяйственный комплекс, удовлетворяющие местный спрос, продукцию которых не всегда целесообразно в регион ввозить.

Поставленная задача была не вполне реализуемой, поскольку не в каждом регионе имеются необходимые, прежде всего природно-ресурсные и трудовые, предпосылки к ее достижению. Тем не менее в ряде регионов, в том числе и на Южном Урале, были достигнуты определенные успехи в преодолении одностороннего развития хозяйства.

В силу исторических и иных причин на территории Челябинской области преимущественное развитие получили несколько отраслей местной промышленности. В литературных источниках 1930;х гг. к ним относили металлообработку, кожевенно-обувную, овчинно-шубную, пимокатную, деревообрабатывающую, камнеобрабатывающую, гончарную и др. отрасли, в том числе и обслуживающие (ремонтные и пошивочные мастерские, артели извозчиков). Все они «выросли» из кустарно-промысловой кооперации, активно развивавшейся в крае с последней четверти XIX в. В 1927 г. промысловые союзы Челябинска, Златоуста, Троицка вошли в состав Уральского областного союза кустарно-промысловой кооперации. Промысловая кооперация первоначально подчинялась наркомату местной промышленности, а затем, в 1950;е гг. одноименному министерству. По состоянию на 1938 г., в пределах Челябинской области насчитывалось 267 промысловых артелей выше перечисленных отраслей и различных ремонтных мастерских. Именно они удовлетворяли потребности населения в пошиве одежды и обуви, изготовлении мебели, ремонте предметов быта и др. В истории этих артелей следует искать истоки многих современных крупных производств. Общий уровень развития местной промышленности в регионе в предвоенный период очень точно передает следующая цитата: «огромный рост тяжелой промышленности Челябинской области до сих пор не сопровождался необходимым ростом промышленности, обслуживающей нужды населения» [3]. Иными словами, уже в годы первых советских пятилеток в регионе наметилась явная диспропорция в структуре промышленного производства: резкое доминирование производств группы «А» (выпуск средств производства) над производствами группы «Б» (выпуск предметов потребления).

В 1955 г. на территории области насчитывалось 566 мастерских промысловой кооперации, 204 промышленных предприятия потребительской кооперации, более 2000 кузниц, мельниц и других мелких производств в составе колхозов. О номенклатуре выпускаемых ими изделий можно судить по данным статистического сборника за 1957 г.: кирпич и известь строительная, чугунная, железная, эмалированная и алюминиевая посуда, электроплитки, утюги духовые и наплитные, металлические кровати, телеги и повозки, сани, бельевой и верхний трикотаж, кожаная и валяная обувь, кондитерские изделия и многое другое. Несмотря на то, что в 6070-е гг. в области был создан ряд крупных фабричных производств, которые можно отнести к «местной промышленности». Сложившаяся ранее диспропорция между производством средств производства и производством предметов потребления не была преодолена, что предопределило, и это следует подчеркнуть, формирование хронических дефицитов на потребительском рынке. В конце 1980;х, входя в число ведущих регионов страны по уровню развития тяжелой промышленности, Челябинская область занимала 52-е место по производству товаров народного потребления, не добирая порядка 35% до среднереспубликанского уровня. Особенно низкими темпами развивалась легкая промышленность, большая часть продукции которой по-прежнему ввозится в область из других регионов. Был достигнут заметный прогресс в развитии некоторых отраслей пищевой промышленности и промышленности строительных материалов. Под «прогрессом» в местной промышленности следует понимать, кроме технико-технологических сдвигов, степень удовлетворения потребностей населения в товарах широкого, зачастую каждодневного, массового спроса за счет местных товаропроизводителей. Развитие местной промышленности не является самоцелью: она не только удовлетворяет массовый потребительский спрос, но и создает рабочие места для значительной части экономически активного населения (включая и надомный труд). В этой связи ее развитие по-прежнему столь же актуально, как и в предшествующие десятилетия.

На наш взгляд, концепция кластеризации экономики — создания специализированных и конкурентоспособных индустриальных локализаций — идейно близка выше проанализированной концепции местной промышленности: в обоих случаях речь идет об избирательной концентрации экономической активности, подчеркивается особая значимость местоположения в пространстве участников хозяйственного процесса, во главу угла ставятся различные эффекты (экономии на масштабе, агломерационный и логистический эффекты и др.). Кластерам посвящена обширная литература [4; 5]. Остановимся только на принципиальных для нашей темы моментах кластерной концепции.

Кластер — экономическая агломерация взаимосвязанных предприятий в пределах локальной территории. Признанный авторитет М. Портер отмечает: «географическое местоположение остается фундаментальным для конкуренции». И далее, на с.332: «Мышление на уровне кластеров подчеркивает желательность перемещения групп связанных между собой видов деятельности в одно место. Такая группировка снижает общие системные издержки, облегчает распространение внутренней информации и новшеств, создает критическую массу для поддержания инфраструктуры» .

С точки зрения минимизации транспортных издержек, параметры кластера примерно должны укладываться в площадь радиусом не более 200 миль. Опыт ведущих автомобильных корпораций мира свидетельствует о том, что так называемые системные поставщики должны находиться в радиусе не более 10 миль от головного предприятия.

Итак, территориальная близость предприятий способствует более быстрой передаче знаний, опыта и минимизации основных трансакционных издержек, что может служить залогом успешного распространения инноваций на все сегменты региональной экономики, начиная с поставщиков и заканчивая производственным процессом. Поэтому при создании кластерных систем важно делать акцент на обязательной географической близости предприятий — основных участников кластера.

Согласно исследованиям итальянского экономиста Э. Тоско успешное развитие профилирующего производства невозможно без наличия вспомогательных (поддерживающих, в терминологии М. Портера) производств [6]. Э. Тоско делит их на следующие группы:

• 1) специализированные предприятия по ремонту и техническому обслуживанию оборудования (должны располагаться в непосредственной близости от основного производства не далее 50−100 км);
• 2) филиалы и фирмы, тесно связанные с основными предприятиями производственной кооперацией (должны располагаться не далее 100 200 км от основного производства);
• 3) производства и оптовые базы, снабжающие основное производство стандартизированными изделиями;
• 4) фирмы коммерческого обслуживания [Там же].

Кластер не может быть создан «сверху», директивно. Это продукт длительного саморазвития регионального социума и местной предпринимательской инициативы. Е. П. Башмакова верно отмечает, что кластер — это предпринимательский союз, участники которого связаны договорами о стратегическом взаимодействии [7]. Общие интересы социума, предпринимательских союзов и государства формируют среду, в которой методом проб и отбора наиболее эффективных бизнес-процессов вызревают межотраслевые образования, дающие значительный синергетический и мультипликативный эффекты.

Состав кластера можно описать через выделение, во-первых, кластерообразующего ядра — системообразующего предприятия, вокруг которого выстраиваются все бизнес-процессы, и, во-вторых, предприятий сопутствующих отраслей. Как видим, состав кластера близок, по сути, к полюсу роста в трактовке Перру-Будвиля.

Итак, в пределах компактного ареала должны развиваться предприятия / фирмы, взаимодействующие друг с другом в рамках единой цепочки создания ценности / добавленной стоимости. В качестве ценности может выступать не только товар / товары, но и услуга / услуги.

На Западе, где возникла идея кластера, под последним понимают в первую очередь инструмент, позволяющий местному среднему и малому бизнесу успешно конкурировать с крупными международными компаниями в условиях глобализации. Соответственно, в европейской модели вектор усилий региональной власти направлен на интересы малого и среднего бизнеса: создание инфраструктуры, поддержание инновационной среды и облегчение контактов. Кластер как бы дает возможности, сопоставимые с возможностями глобальных корпораций. В России, к сожалению, кластерами формально только называют производственные агломерации, хотя по сути они ими не являются (сверхдальние связи по кооперации — главная тому причина).

Кластерные инициативы могут и должны составить новый вектор качества экономического роста, в том числе и в Челябинской области.

Подобно тому, как в организме человека есть точки, воздействуя на которые можно значительно влиять на протекающие в нем процессы (точечная акупунктура), так и в экономическом пространстве возможно порождать цепные реакции возникновения и роста за счет концентрации усилий в немногочисленных центрах.

Под полюсами роста следует понимать компактно размещенные и динамично развивающиеся отрасли или предприятия, которые порождают цепную реакцию возникновения и роста хозяйственных центров в сфере их влияния.

Полюс роста должен включать в себя два основных элемента: ведущую отрасль или их набор, обладающих высокой способностью к генерации положительных внешних эффектов; серию отраслей местного значения, связанных с пропульсивной отраслью через систему межотраслевого взаимодействия.

Предпосылкой к концентрации экономической активности служат конкурентные преимущества определенных местностей и регулирующая политика государства.

Задача региональной экономики выявить эти преимущества и дать рекомендации по локализации экономической активности именно там, где возможен максимальный мультипликативный (умножающий) и синергетический эффекты.

Проведенный сравнительный анализ отечественного и зарубежного опыта социально-экономического развития позволил выявить несколько вариантов регионального развития. Конечно, «чистых» типов стратегий развития в реальной практике хозяйственной жизни нет, точнее говорить о реализации на практике их смешанных вариантов.

Экспортно-ориентированная преимущественно сырьевая (экономика неполного цикла).

Дж. Росс еще в 1993 г. предупреждал: «Смешно предполагать, что решение российских проблем можно найти путем экспорта. 9/10 спроса на продукцию российской промышленности — это спрос внутри бывшего СССР, это тот самый рынок, развивать который следует прежде всего. А поэтому политика МВФ, разрушающая российское потребление и российскую промышленность, катастрофична» [8].

При реализации данной стратегии на территории страны относительно процветают только сырьевые зоны и сервисные анклавы, их обслуживающие, тесно вовлеченные в мирохозяйственные связи; территории, не обладающие значительной экспортной базой, в случае реализации подобной стратегии стремительно деградируют, что, собственно говоря, и произошло в период форсированных рыночных преобразований. Попытки России встроиться в мировую экономику за счет такого сомнительного конкурентного преимущества, как низкая оплата труда в базовых секторах хозяйства уже исчерпала себя.

Дальнейшее усиление экспортно-ориентированной модели экономики, непременным атрибутом которой по правилам ВТО является практически полная отмена таможенных барьеров и преференций для отечественных товаропроизводителей, усилит экономическую поляризацию страны: немногочисленные очаги относительного благополучия, окруженные депрессивными и кризисными ареалами усилят миграционную подвижность населения, что в условиях естественной убыли населения ускорит депопуляцию «неприбыльных территорий». Ареалы с высоким уровнем безработицы, по-видимому, будут расширяться. По нашему мнению, сжатие экономической ойкумены России в условиях реализации экспортно-ориентированной модели развития неизбежно и, по-видимому, усилит дезинтеграционные процессы.

Высокая степень ориентации на зарубежные рынки обусловливает недоразвитость, усеченность отечественных производственно-сбытовых цепочек, сокращает количество рабочих мест в финишных отраслях с высокой добавленной стоимостью. Следовательно, на региональном уровне «выживают» стартовые отрасли и предприятия и постепенно деградируют связанные с ними высокотехнологичные производства.

Экспортно-ориентированная модель развития (в современном ее либеральном варианте) ущербна хотя бы потому, что не создает в региональной экономике так называемого мультипликативного (умножающего) эффекта, позволяющего развиваться внутреннему рынку.

Значимо и то, что сырьевые и полупродуктовые экспортно-ориентированные отрасли сравнительно нетрудоемкие и не создают оптимального количества рабочих мест. Любое государство должно быть заинтересовано в развитии трудопоглощающих производств.

Нужно не развивать экспортную экономику сырьевого типа, а оттягивать сроки исчерпания национальных ресурсов, высвобождая инвестиционные средства для развития более прогрессивных отраслей. Гипертрофированное, несбалансированное с потребностями внутреннего рынка развитие экспортной экономики разрушает внутрирегиональные (внутриобластная кооперация) и межрегиональные связи в России и, следовательно, не создает предпосылок для самодостаточного развития.

Внутренне-ориентированная преимущественно обрабатывающая (экономика полного цикла).

Данная стратегия выступает антитезой экспортно-ориентированной модели экономического развития. При ее реализации главным фактором экономического развития выступает совокупный внутренний спрос. Средства, вложенные в отрасли конечного спроса, многократно умножаются за счет развития смежных производств (мультипликативный эффект). В стране складываются предпосылки для полицентрического развития хозяйства. Ориентация на экономику полного цикла означает создание новых рабочих мест, т. е. роста налогооблагаемой базы и доходной части бюджетов всех уровней. Естественно, что данная модель вовсе не означает превращения страны и ее регионов в некие самодостаточные автаркические районы, отключения России и ее регионов от мирохозяйственного процесса. Под разумной автаркией следует понимать преимущественное развитие внутреннего рынка (т.е. обустройство собственного, а не чужого экономического ландшафта) и, следовательно, совокупного внутреннего спроса (Кейнсианская модель).

В теории реализация модели разумной автаркии вполне возможна, но на практике существенный рост совокупного внутреннего спроса в условиях крайне низких доходов у 40−60% граждан страны (дешевый труд низкий платежеспособный спрос) и так называемой политики дорогих денег (кредитной рестрикции) вряд ли возможен.

Сформулируем принципиальные положения новой модели регионального экономического роста:

региональный экономический рост кластер Задача удвоения ВВП страны и ВРП Челябинской области не может быть решена с опорой исключительно на экспортные отрасли специализации.

Необходимо создать импульсы для ускоренного развития отраслей социального комплекса, ориентированных на расширяющийся внутренний спрос (легкая промышленность, пищевая промышленность, промышленность строительных материалов, некоторые отрасли машиностроения и металлообработки, сфера обслуживания). Они «обречены» быть конкурентоспособными на внутреннем рынке в сравнении с зарубежными товаропроизводителями аналогичной продукции по причине экономии на логистических и трудовых издержках.

Задача максимизации регионального дохода нацеливает на повышение уровня локализации отраслей социального комплекса в пределах конкретного региона — субъекта федерации.

Проведение подобной политики в рамках Челябинской области даст весомый мультипликативный эффект по типу: эффективная импортозамещающая политика новые рабочие места в регионе новая налогооблагаемая база рост доходов бюджетов всех уровней эффективное реинвестирование доходов новый виток развития экономики и социальной сферы региона.

Развитие даже 1−2 отраслей, ориентирующихся на внутренний рынок, обусловливает так называемый мультипликативный (умножающий) эффект. Например, рост объемов нового строительства влечет за собой рост объемов производства строительных и конструкционных (сталь и др.) материалов, а они в свою очередь приводят к росту грузоперевозок, нуждающихся в продукции транспортного машиностроения и т. д.

• 1. Бюджетный недобор // Эксперт — Урал. № 18−19. С. 4.
• 2. Бюджет в кредит // Эксперт — Урал. 2009. № 22. С. 5.
• 3. Дегтярев, П. Я. Местная промышленность / П. Я. Дегтярев // Челябинская область: энцикл. Т.4. Челябинск: Каменный пояс, 2005. С. 222.
• 4. Портер, М. Конкуренция / М. Портер. М.: Вильямс, 2005.608 с.
• 5. Марков, Л. С. Кластеры: формализация взаимосвязей в неформализованных производственных структурах / Л. С. Марков, М. А. Ягольницер. Новосибирск: ИЭОПП СО РАН, 2006.194 с.
• 6. Региональная экономика / под ред.В. И. Видяпина, М. В. Степанова. М.: Инфра-М, 2002. С. 35.
• 7. Регион в новой парадигме пространственной организации России / под ред.А. И. Татаркина. М.: Экономика, 2007. С. 692.
• 8. Росс, Дж. Двойственный характер российской экономики и хозяйственная реформа / Дж. Росс // Экономика и мат. методы. 1993. Т.29, вып. 2. С. 18.