Особенности диалогов и монологов в пьесе А. Чехова «Вишневый сад»

Особенности диалогов и монологов в пьесе А. Чехова «Вишневый сад»

Ружин Юлия, украинистика, 2 група Своеобразие композиции «Вишневого сада», заключающееся в глубочайшей естественности развития действия, осложненного параллельными, побочными линиями, отступлениями, бытовыми мелочами, внесюжетными мотивами, ярко проявляется в характере ее диалога.

Диалог этой пьесы, весьма разнообразный по своему содержанию (реально-бытовой, комический, лирический, драматический), но всегда многозначительный, глубоко психологический, развивается весьма свободно, непроизвольно, прихотливо меняя свою тематику, уходя в сторону от основного сюжетного конфликта.

Приход поезда, на котором прибывает Раневская и ее сопровождающие, характер Раневской, чувствительность Дуняши, несчастье Епиходова, первые впечатления возвратившихся из Парижа, жизнь Раневской в Париже, приближающиеся торги на имение, мечты Вари — вот далеко не полный перечень тем самых начальных сцен первого акта.

Стремясь передать всю непосредственность изображаемого реального быта, жизненную обычность бесед, Чехов часто прерывает диалоги, перебивает их внесюжетными мотивами, включая и самое незначительное, пустяшное. Так, например, беседа Вари и Ани, ведущаяся ими в начале первого акта, прерывается Лопахиным, а затем диалогом Яши и Дуняши. В середине второго акта рассуждения господ о судьбах имения переходят в разговор о жизни вообще, а затем сменяются темами женитьбы Лопахина, службы Гаева и воспоминаний Фирса. В третьем акте серьезная беседа Раневской и ее дочери нарушается шутками Шарлотты, а следующий за ними диалог о её дальнейшей судьбе перебивается приходом Пищика.

Отражая особенности живых бесед, Чехов много чаще, чем предшествующие драматурги, превращает диалоги в такие многоголосые разговоры, где каждый участник ведёт свою партию не обращая внимания на других. Вот для примера отрывок разговора действующих лиц из первого акта «Вишневого сада».

Любовь Андреевна. Детская, милая моя,. прекрасная комната. Я тут спала, когда была маленькой… (Плачет.) И теперь я, как маленькая,. (Целует брата, Варю, потом опять брата). А Варя по прежнему все такая же, на монашку похожа. И Дуняшу я узнала… (Целует Дуняшу.).

Гаев. Поезд опоздал на два часа. Каково? Каковы порядки?

Шарлотта (Пищику). Моя собака и орехи кушает.

Пищик (удивленно). Вы подумайте!

Как видим, каждый из собеседников произносит свою реплику, вне связи с репликами других, и весь этот разговор носит статический характер.

В том же акте имеется такой разговор:

Любовь Андреевна. Кофе выпит, можно на покой.

Фирс (чистит щёткой Гаева, наставительно). Опять не те брючки надели. И что мне с вами делать!

Варя (тихо). Аня спит?

Подобные беседы действующих лиц, не связанные с основным сюжетным конфликтом, где каждый говорит, не слушая другого, то что ему вздумается, составляют одну из примет чеховского диалога.

Непроизвольная смена, характерная для чеховского диалога, в ряде случаев проявляется даже в отдельных речах, высказываниях и репликах действующих лиц.

В первом акте «Вишневого сада» Варя и Аня ведут серьезный разговор, Варя рассказывает Ане о своих взаимоотношениях с Лопахиным и вдруг, резко меняя тему беседы, говорит: «У тебя брошка вроде как пчелка».

Прихотливое течение диалогов, непроизвольность реплик, нарушающих беседы, используется Чеховым и для придания развивающемуся действию естественности реально-бытового колорита, и для передачи разнообразных оттенков психологических переживаний действующих лиц, смены их настроений. Новаторство Чехова, строившего свои пьесы в предельном приближении к законам жизни, в решительном преодолении привычных условностей драматургии, было понято и принято не сразу.

Таким образом, обилие бытовых мелочей, тематически перебивающих друг друга диалогов, отступлений, характеризующих развитие действия «Вишнёвого сада», не заслоняет основной его идейно-тематической линии, а лишь дополняет ее, играя подчиненную, служебную роль. Это и придаёт композиции «Вишневого сада» логическую последовательность, стройность, лёгкость.

Чехов первый, кто внес монолог в произведения. Монологи здесь произносят не только главные действующие лица (Раневская, Гаев, Лопахин, Трофимов, Аня), но и второстепенные: Варя (в конце первого акта), Шарлотта, Епиходов (в начале второго акта), Пищик (в начале третьего акта), Фирс (в конце пьесы). По своей форме эти монологи являются и речами, произносимыми для себя и зрителя (монолог Лопахина в начале пьесы, монолог Шарлотты в начале второго акта), и речами, обращёнными к окружающим людям, но и во втором случае они чаще всего остаются лирическими переживаниями и раздумьями. Так, например, в первом акте Аня обращается к Варе, а Варя к Ане; во втором акте Раневская обращается к своим собеседникам («О, мои друзья»), в третьем акте Пищик обращается к Трофимову («Я полнокровный»), но все они не ждут ответа на свои раздумья. Этим самым их монологи носят не действенный, а пассивный характер, они ограничены выражением данного психологического состояния, раздумья, настроения действующего лица. Пассивность большинства монологов в «Вишневом саде» с особой отчетливостью проявляется в обращениях действующих лиц к внешним предметам, к явлениям природы (Гаева — к книжному шкафу и природе, Раневской — к саду). Пассивность монологов подчёркивает не только бездейственность, но и внутреннюю разобщенность и отчужденность действующих лиц пьесы. Но при подавляющем большинстве пассивных монологов в пьесе имеются и монологи ярко действенного характера. Эти монологи принадлежат Трофимову, Ане и Лопахину. Трофимов в своих монологах обвиняет собеседников в общественной пассивности и призывает их к труду, к активному участию в строительстве новой жизни. пьеса вишневый сад чехов Монолог Лопахина — самая вершинная точка драматического напряжения всей пьесы. Это ее кульминация. Сменяя Лопахина, о новой жизни, в ином её понимании, говорит Аня.

Таким образом, третий акт представляет сложное, органическое сплетение трёх основных линий: драматической линии владельцев дворянских гнёзд, комической линии, создающейся по преимуществу их обслуживающим персоналом, и оптимистической линии Трофимова и Ани.

Если подытожить, то А. Чехов показал синтез традиции и новаторства русской драмы, с весомым преобладанием именно новаторства, что проявляется в широком использование монологов (нехарактерных для драматургических произведений и реконструкции типичных диалогов, делая их абсолютно новыми по структуре, интересными и очень уместными в контексте пьесы.