Языковая, коммуникативная и дискурсивная личность в когнитивно-дискурсивной парадигме

Постнеклассическая модель научного знания, в том числе и в языкознании, характеризуется как антропоцентрическая. Одним из основных объектов активных исследований является языковая личность (ЯЛ). Языковая личность как объект лингвистического изучения представляет собой собирательный образ носителя культурно-языковых и коммуникативно-деятельностных особенностей, поведенческих реакций и паттернов, знаний, установок, определенного набора ценностей. В структуре языковой личности особое место отводится ценностям, которые представляются наиболее значимыми характеристиками культуры, определяющими поведение человека. Ценности общества, являясь сгустками смыслов, т. е. концептами, проникают во все сферы жизни и деятельности социума, играют главную роль в культуре. Ценностный вектор — это направление развития и формирования любой этнической культуры.

Языковая личность понимается Ю. Н. Карауловым как «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определённой целевой направленностью» [Караулов 2010: 3]. В этом определении языковая способность человека соединена с характеристиками порождаемых и воспринимаемых им речевых произведений. Сущность данного подхода в кратком виде формулируется так: «За каждым текстом стоит языковая личность» [Караулов1989: 5].

Разработкой понятия «элитарность» в уровне владения речевой культурой занимаются О. Б. Сиротинина, И. А. Стернин, В. Е. Гольдин, Т. В. Кочеткова. Элитарная речевая культура рассматривается как «искусство речи», в наиболее общем виде это «эталонная речевая культура, означающая свободное владение всеми возможностями языка, включая его творческое использование» [Гольдин, Сиротинина1997: 414].

Признавая особое положение и немногочисленность носителей элитарной речевой культуры, исследователи [Сиротинина 2009: 64−70], [Карасик 2009] считают, что «это даже не все писатели, но носители полнофункционального типа речевой культуры есть, были и будут» [Сиротинина 2009: 66].

Еще несколько лет назад [Крысин 2001] понятие «элитарная личность» рассматривалась как синоним понятия «интеллигентная личность» или соотносилась с элитарным типом речевой культуры [Сиротинина 1998]. За прошедшие годы лингвисты отмечают значительные изменения в оценке параметров элитарной личности. Быстроменяющиеся условия жизни вызывают изменения социальных дискурсивных практик, в СМИ и Интернете формируются и используются манипулятивные приемы воздействия на человека, меняются поведенческие модели человека, и все эти явления представляют интерес для дискурсивных исследований.

Учеными также отмечаются существующие в обществе неблагоприятные тенденции «опрощения», «маргинализации» речевых практик: «…люди явно привыкают к низкой культуре речи окружающих, принимают ее за норму, снижают требовательность к чужой и своей речи, признают свой уровень речи достаточным, не требующим совершенствования» [Стернин 2004: 90].

Нельзя не согласиться с утверждением, что «языковая личность проявляет свои способности (на каком бы уровне они ни реализовывались) в процессе общения, в процессе обмена информацией. Языковая личность — это не просто совокупность способностей человека порождать и воспринимать речь, но и комплекс постоянно меняющихся личностных свойств, проявляющихся через тексты и отражающих мировосприятие, систему ценностей, мотивы речевого поведения человека, способности его культурного окружения, уровень образования и воспитанности, эмоциональное состояние» [Фесенко 2013: 74].

В соответствии с последним определением, объектом исследования при анализе языковой личности является текст, в процессе производства и потребления которого, т. е. в дискурсивной практике, проявляются особенности языковой личности. Поскольку дискурсивные практики погружены в социальные практики, эти особенности определяются индивидуальными характеристиками собеседников, а также речевым жанром, в котором формируется дискурс. При анализе речеповеденческих моделей различных дискурсивных личностей исследователи отмечают большую роль хрономорфных и хронотопных факторов-модификации дискурсивных практик элитарной личности, например, за последние десятилетия стали особенно очевидны.

Многогранность термина «языковая личность» обусловлена глубоким и широким содержанием представления о природе этого явления. Различные классификации языковых личностей зависят от того, под каким углом ученый рассматривает проблему языковой личности исходя из целей и задач исследования. Понятие «языковая личность» образовано проекцией в область языкознания соответствующего междисциплинарного термина, в значении которого преломляются философские, социологические и психологические взгляды на общественно значимую совокупность физических и духовных свойств человека, составляющих его качественную определённость, поскольку собственно носителем языкового сознания является языковая личность, существующая в коммуникативном пространстве, в стереотипах поведения, зафиксированных в языке, в значениях языковых единиц и смыслах текстов.

В.И. Карасик определяет тип языковой личности, исходя из «стиля поведения в определенном типе дискурса» [Карасик 2007], т. е. ученый делает акцент на различных субъектах общения в дискурсе, что приближает языковую личность к дискурсивной.

В.П. Нерознак выделяет уровни креативности языковой личности, исходя из уровня владения языком — стандартная ЯЛ (средний уровень) и нестандартная ЯЛ — приближенная к элитарной языковой личности («верхи») и личность, обладающая низкой языковой компетентностью («низы») [Нерознак 1996:116].

Подробную классификацию на основе коммуникативной компетенции выделил Г. И. Богин, разделив степени развития языковой личности по 1) уровню правильности (соответствия языковой норме), 2) уровню интериоризации (наличие или отсутствие внутреннего плана речевого поступка), 3) уровню насыщенности (богатая или бедная речь), 4) уровню адекватного выбора (понимания уместного стиля общения), 5) уровню адекватного синтеза (поддержание нужной тональности) [Богин 1984: 3−5].

На наш взгляд, точка зрения Г. И. Богина относительно уровня интериоризации языковой личности в процессе коммуникации в аспекте внутренего плана речевого поступка сближает понятие «языковой личности» и понятие «дискурсивной личности», когда производство и потребление текста (дискурсивные практики) в значительной степенизависят от речеповеденческого аспекта элитарной личности.

Ряд исследователей склоняются к тому, что языковую личность следует рассматривать лишь с точки зрения ее речевого портрета, т. е. анализу подлежит лишь та сторона ЯЛ, которая участвует в процессе коммуникации [Солодянкина 2012: 156].

Таким образом, понимание ЯЛ в данном контексте явно приближено к понятию коммуникативной личности, что и побудило некоторых исследователей [Синельникова 2011: 458, Карасик 2009:27] ввести термин «речевой/ коммуникативный паспорт».

Особый интерес в рамках данной работы представляют исследования ученых саратовской лингвистической школы [Сиротинина 1998], которые выделяют элитарные и массовые (обычные) языковые личности.

В.И. Карасик, развивая понимание элитарной языковой личности, противопоставляет два типа: творцов и экспертов. Важно подчеркнуть, пишет ученый, что элитарная языковая личность характеризуется не только богатством вокабуляра, владением сложными вторичными жанрами речи (по М.М. Бахтину), но и высоким уровнем образованности вообще и строгим соблюдением моральных норм поведения [Карасик 2002].

Соглашаясь с этим пониманием элитарной личности как языковой, следует отметить, что понятие элитарной языковой личности в различных дискурсах перерастает рамки классического, идеализированного представления об элите как воплощении всего лучшего — носителя высокого уровня культуры и строгих моральных норм поведения. Достаточно часто в наши дни люди, по всем критериям относящиеся к политической элите (например, Виктория Нуланд, Ю. Тимошенко), позволяют себе выражения, вызывающая лексика которых характерна для вульгарной языковой личности (по классификации В.И. Карасика). Динамика изменения дискурсивных практик элиты будет рассматриваться в Главе 3.

Таким образом, мы можем утверждать, что столь сложное явление как элитарная языковая личность ярко проявляется в тексте, дискурсе, в процессе речевой коммуникации.

Однако в последние годы учеными отмечается, что «научный концепт «языковая личность», так много давший лингвистам, социолингвистам, педагогам, «потерял свой эвристический заряд в свете накопившихся разысканий в области анализа дискурса» [Баранов 2006: 30].

В.И. Шаховский считает, что дискурс даёт возможность подключать к анализу языковой личности факторы более широкого диапазона: ментальные, психологические, прагматические и др. Языковая личность проявляет себя в дискурсивных действиях. В дискурсе она выявляет свои этнические, профессиональные, возрастные, половые признаки. Именно в дискурсе личность может обнаружить важное для организации общения эмоциональное состояние [Шаховский 1998].

В свете последних исследований перспектив изучения дискурса, Л. Н. Синельникова пишет: «В ближайшее время предстоит пересмотр ряда понятий, так или иначе связанных с дискурсологией, таких, например, как языковая личность, которая, по сути, есть дискурсивная личность; элитная личность и сама наука элитология, занимающаяся проблемами социокультурной избранности».

В понимании многих исследователей дискурса к изучению закономерностей функционирования языковых средств в различных сферах общественной деятельности и ситуациях общения добавляется «учёт специфики современных коммуникаций и личности говорящего (пишущего). Прагматика дискурса совместно с семантикой и гносеологией даёт возможность выявить некие стандарты верификации в системе лингвоментальной включённости субъектов дискурса — их социальный статус, возрастной, гендерный параметр и т. д. Социально и личностно значимым оказывается требование поведенческой гибкости — адекватного пребывания в разных коммуникативных ролях и умения управлять речевым процессом. Языковая личность, действующая в социальном контексте по такой программе, не может не квалифицироваться как дискурсивная личность. Среди множества компетенций дискурсивная компетентность начинает занимать авангардные позиции и становится зонтичной, вбирая языковую, речевую, коммуникативную» [Синельникова 2011: 9].

Действительно, «необходимость выхода за пределы языковой системы осознана современной лингвистикой и утверждена исследовательской практикой во многом благодаря операциональной продуктивности понятия „дискурс“. Язык в самом себе и для себя — прошлая парадигма. На смену пришла „лингвистика языкового существования“ (Б. Гаспаров), максимально приближенная к социолингвистике».

Такие факторы, как акцент на различные проявления личности в языке, рост набора компетенций, позволяющих личности реализовывать себя в сложном социально-культурном контексте, привели к изменению представлений о языковой личности.