Словесное значение и полисемия

Традиционный подход к словесному значению и полисемии

Непонимание и огромное количество проблем, связанных с цветонаименованиями обусловлено тем, что, они рассматриваются не как знаки, фиксирующие скорее эмоциональную сферу психологического опыта человека, а как характеристика зрительной перцепции нами окружающего мира. Это становится понятным, если придерживаться привычной методологии определения значения слова вообще. Согласно традиционным теориям, человек способен «отражать» природу «реальных» вещей. Этот взгляд сложился на основе философской предпосылки о том, что существует «объективная» материальная действительность, которую люди воспринимают, фиксируют в сознании и воспроизводят такой, какая она есть «на самом деле», с исконно присущими ей характеристиками, независящими от сознания и языковой знаковой системы. Наиболее наглядно такой подход демонстрируется в формуле известного семантического треугольника, где тремя его вершинами являются денотатреферент, акустическая форма слова и понятие — представление о предмете, находящееся у человека в сознании. Любопытно, что этот треугольник прочно обосновался в лингвистике во многом благодаря работе Огдена и Ричардса [Ogden, Richards 1949], хотя изначально в ней присутствовала идея контекстуальной обусловленности значения слов. При этом ученые всё равно стремились исключить субъективное отношение из сферы значения слова и исследовать язык исключительно в его «интеллектуальной» функции.

В референциальной теории принято выделять отдельно грамматическое и лексическое значение слова. Грамматическое значение представляет собой «указание на те или иные „общие разряды“ слова» [Маслов 1987: 90], «обобщённое, отвлечённое языковое значение, присущее ряду слов, словоформ, синтаксических конструкций и находящее в языке своё регулярное (стандартное) выражение» [ЛЭС 1990: статья «Грамматическое значение"] и противопоставляется лексическому значению. Последнее, в свою очередь, является «содержанием слова, отображающим в сознании и закрепляющим в нём представление о предмете, свойстве, процессе, явлении и т. д.» [ЛЭС 1990: статья «Лексическое значение слова"].

В структуре лексического значения в рамках денотативной теории принято выделять основной или ядерный компонент, а также ряд дополнительных [Арнольд 1973; ЛЭС 1990; Уфимцева 1986]. Основной компонент лексического значения представляет собой «понятийное ядро значения, т. е. „объективный“ („предметно-реляционный“) компонент смысла» [ЛЭС 1990: статья «Денотат"]. Данный компонент представлен в виде иерархически организованной семной структуры, состоящей из главнойродовой семы, «свойственной всем единицам определённого класса и отражающей их общие категориальные свойства и признаки», и ряда видовых (дифференциальных) сем, «описывающих различия единиц семантического поля» [ЛЭС 1990: статья «Сема"].

В современной лингвистике, где преобладает когнитивный подход, отношение к значению уже намного более сложное, чем описано выше, т. е. ученые больше не настаивают на том, что в слове «отражен» объект, как постоянная независящая от нас часть реального мира. Однако, и такая парадигма не может разрешить многие проблемы, придумывая новые термины, но оставаясь, возможно, неосознанно верной старым привычным понятиям.

Исключение эмоциональной составляющей из значения слова (свойственное ещё Огдену и Ричардсу, о чем мы писали выше) — до сих пор общее место для многих научных работ по лексикологии и семантике. Даже те исследователи, которые признают, что без субъективного элемента сложно представить план содержания, имеют тенденцию выносить эту его сторону за пределы основного значения. Эта составляющая кажется им менее важной и вторичной по сравнению с «объективной» информацией о реальности, содержащейся в лексической единице. Такой «дополнительный» элемент принято называть коннотацией — «эмоциональной, оценочной окраской языковой единицы узуального или окказионального характера» [ЛЭС 1990: статья «Коннотация"], «стилистической «добавкой» к основному значению» [Маслов 1987: 91].

Данный взгляд очень хорошо соотносится с полисемией в том её виде, в котором её понимают приверженцы денотативно-референциальной теории. Она предполагает, что слово обладает одним прямым номинативным значением, центром которого является денотат, а уже от этого главного варианта образуются остальные значения. Этот процесс проходит с помощью метафоры и метонимии (перенос по принципу схожести и смежности, соответственно). То есть эти языковые средства рассматриваются не как в принципе способ восприятия, а как метод умозрительного сравнения одного референта с другими. Причем сами лингвисты говорят о том, что при отсутствии единого семантического компонента, общего для всех лексико-семантических вариантов, каждый вариант имеет что-то общее, по крайней мере, с одним из других [Арнольд 1986: 51]. А это заявление противоречит главному положению референциально-денотативной теории о наличии у слова только одного основного ЛСВ.

В настоящий момент дать более точное и полное понимание слова лингвисты стараются с помощью, так называемых, концептов. При этом некоторые утверждают, что концепты как элементы сознания автономны по отношению к языку, а люди часто владеют словами не на уровне их значений, а на уровне передаваемых ими смыслов, т. е. концептов. Язык всего лишь репрезентирует концепт, существующий в невербальном по природе мышлении. А наличие множества синонимов и текстовых описаний объясняется тем, что языковые средства в своих значениях передают только часть концепта [Болдырев 2001: 26−27]. В таком определении происходит странное разграничение значения слова и его смысла, где значение оказывается лишь частью некого более абстрактного, полного и широкого смысла, существующего где-то в неструктурированной языком области сознания.