Творчество для детей

«Что такое хорошо и что такое плохо?».

Стихотворение относится к жанру дидактического рассказа в стихах. Этот жанр был широко распространен в дореволюционной детской литературе. Он обычно был представлен слабыми, вялыми стихотворениями, наполненными поучениями. Маяковский находит новые приемы для создания беседы — поучения. Во-первых, инициатива беседы идет не от взрослого, а от ребенка:

Крошка-сын к отцу пришел, и спросила кроха:

— Что такое.

хорошо.

и что такое.

плохо?

Во-вторых, старший по возрасту, отец изображен заинтересованным и увлекающимся человеком. Он не только дает дидактическую оценку того или иного факта, но и эмоционально реагирует на каждую ситуацию:

Если бьет дрянной драчун слабого мальчишку, я такого не хочу даже вставить в книжку, ;

Это кульминационный момент в нравственно-эстетической оценке дурного поступка. Не лишение прогулки или сладкого блюда, а совершенно новое наказание. Необычное, но понятное малышу. С этой оценкой связаны и другие частные по отношению к ней эмоциональные оценки хорошего и дурного («просто трус», «храбрый мальчик», «он плохой, неряха», «он хотя и маленький, но вполне хороший»).

Нравственно-эстетическая оценка хорошего тоже имеет свою кульминацию и опять-таки без оттенка вещизма:

Храбрый мальчик, хорошо,.

в жизни пригодится.

Поэт с уважением относится к маленькому читателю, скорее даже слушателю, он не обещает награды за доброе дело, но дает перспективу будущего: доброе пригодится ребенку, когда он вырастет.

Эта же перспектива видна и в решении сына:

— Буду делать хорошо и не буду.

плохо.

«Эта книжечка моя про моря и про маяк».

В стихотворении «Эта книжечка моя про моря и про маяк» (1926) тема труда, профессии решается в сочетании с познавательной задачей — рассказать ребенку о значении и функции маяка на море. Но прежде всего поэт обращается к проблеме человека — труженика, рабочего:

Труд большой рабочему ;

Простоять всю ночь ему, Чтобы пламя не погасло, Подливает в лампу масло, И чистит Исключительное Стекло увеличительное.

Неназойливо, исподволь, убеждает Маяковский ребенка в том, что важна и привлекательна не только профессия моряка, капитана.

И если при чтении первых строф стихотворения может показаться, что сюжет его героизм капитана, стоящего в рубке, и моряков, привыкших бороться против яростной стихии, то дальше он делает неожиданный поворот и речь идет уже о незаметной профессии смотрителя маяка:

Капитан берет бинокль, Но бинокль помочь не мог.

Капитану так обидно ;

Даже берега не видно.

Закружит волна кружение, Вот И кораблекрушение.

Вдруг ;

Обрадован моряк:

Загорается маяк.

Поэт не ставит перед собой цель показать необычные события, опасные приключения. Он сознательно отказывается от остросюжетности, у у читателя создается ощущение напряженности ситуации. Маяковский достигает этого прежде всего структурой стиха.

Используя парные (смежные) рифмы, он придает стихотворению особую тональность, полную сдержанного драматизма: «Дуют ветры яростные, гонят лодки парусные»; «Вечером, а также к ночи плавать в море трудно очень» и т. д.

Внутренняя напряженность растет, достигает кульминации, но, подобно набежавшей волне, она спадает, когда поэт начинает говорить о маяке, его роли и назначении. Так совершается переход ко второй части стихотворения. Читателю внушается уверенность в то, что маяк, который «каждый вечер, ближе к ночи» зажигает рабочий, приведет всех, кто плавает — капитана, моряков, пассажиров — в тихую бухту:

Нет ни волн, Ни вод, Ни грома, Детям сухо, дети дома.

Завершается стихотворение эмоциональным обращением поэта к детям:

Кличет книжечка моя:

— Дети,.

Будьте как маяк!

Всем, кто ночью плыть не могут, Освещай огнем дорогу.

Так тема труда, профессии пронизывается гуманной мыслью о необходимости жить для людей.

«Крокодил». К. Чуковский При появлении «Крокодила» раздались недоуменные голоса: почему-де из этой поэмы ничего не узнаешь о самом крокодиле — чем он кормится, где живет… Но ведь автор и не ставил такой задачи. Его сказка — художественное, а не научно-популярное творение. И крокодил тут не реально «биологический», а условно-сказочный. Так что оценивать сказку надо совершенно иначе.

«Доблестный Ваня Васильчиков» из поэмы Чуковского, тот, что «без мамы гуляет по улицам», по канонам прежней детской поэзии должен был неизбежно заблудиться, стать жертвой каких-то происшествий. У Чуковского же он не только не попадает в беду, но дважды подряд прославляется как спаситель Петрограда от яростного гада…".

Ребенок в центре сюжета, ребенок активный, любознательный и всегда побеждающий — вот главный герой большинства сказок Чуковского, список которых был начат «Крокодилом».

Даже там, где такого героя формально нет (скажем в «Мухе-цокотухе» или «Тараканище»), — даже там герой, выручающий всех, напоминает озорного мальчишку — правда, не просто озорного, но и бесстрашного (Комарик. Воробей или позднее, Бибигон).

Немудрено, что дети сразу заметили «Крокодила» и оценили его по достоинству.

В этой поэме очень много рифм — не только внешних, но и внутренних. Рифмы тут резонируют, отражаются друг от друга, друг с другом перекликаются, и, конечно же, это способствует быстрейшему запоминанию стихов: одна строка тянет за собой другую:

Гимназисты за ним, Трубочисты за ним,.

И толкают его, Обижают его…

или:

То Кокошенька Лелешеньку разит, То Лелешенька Кокошеньку тузит.

Критики находили и продолжают находить в «Крокодиле» многочисленные заимствования из русской классической да и фольклорной поэзии.

В этих заимствованиях сказалась и поэтическая неопытность автора, который в «Крокодиле» еще только примеривался, как лучше писать для детей. Хотя заимствования не вполне исчезнут и в его последующих сказках.

«Детки в летке». С. Маршак Одна из самых первых книг для маленьких — «Детки в клетке» — написана С. Маршаком в 1922 году. По жанру это цикл стихотворных подписей к картинкам. Стихотворные циклы впоследствии будут часто встречаться в поэзии Маршака («Разноцветная книга», «Лесная книга», «Круглый год»).

Стихотворения цикла «Детки в клетке» — лаконичные, юмористические, игровые. Они невелики по объему: две-четыре, редко — восемь строк. В них даются конкретные, четкие черты облика или повадок животных. Это может быть монолог:

— Эй, не стойте слишком близко ;

Я тигренок, а не киска!

Иногда этот монолог юмористически разоблачает персонажа:

— Я — страусенок молодой,.

Заносчивый и гордый, Когда сержусь, я бью ногой,.

Мозолистой и твердой.

Саморазоблачение юмористическое, а не сатирическое, т.к. в монологе названы и недостатки и слабости страусенка:

— Когда пугаюсь, я бегу, Вытягиваю шею.

А вот летать я не могу,.

И петь я не умею.

В других зарисовках слышится прямое обращение к маленькому слушателю, приглашение стать собеседником автора:

Взгляни на маленьких совят ;

Малютки рядышком сидят.

Когда не спят,.

Они едят.

Когда едят, Они не спят.

Последние четыре строки — афористический перевертыш, двухадресный, но вырост.

В своих стихах, адресованных детям, Маршак, как и Чуковский, не старается присесть перед ребенком на корточки, а развивает его чувство и разум, обогащает ассоциациями. Иногда стихотворная зарисовка начинается обобщением-раздумьем:

Рвать цветы легко и просто Детям маленького роста…

Это начало четверостишия о жирафе. А заканчивается это четверостишие противопоставлением, в котором подмечено основное — рост жирафа, — сразу бросающееся в глаза ребенку отличие от всех:

Но тому, кто так высок, Нелегко сорвать цветок!

«Дядя Степа». С. Михалков.

У каждого литературного героя, пленившего сердце читателей, есть свой секрет обаяния. Добр и весел детский любимец дядя Степа из трилогии «Дядя Степа» (1935), «Дядя Степа — милиционер» (1954), «Дядя Степа и Егор» (1968). В непосредственности и добродушии главный секрет обаяния героя. Отношение дяди Степы к людям определяется по-детски беззаветной верой в торжество добра.

В чем особенность юмора Михалкова?

Как это ни парадоксально звучит, в том, что поэт никогда не смешит детей специально. Напротив, он рассказывает серьезно, волнуется, недоумевает, спрашивает, говорит с жаром, ища сочувствия. А дети смеются.

Сергей Михалков не актер, но когда его просят прочесть «Дядю Степу», он читает так, как не удается никому другому, будто всей душой сочувствуя человеку, которому так неудобно со своим ростом.

Дядя Степа волнуется перед прыжком с парашютом, а над ним смеются:

Вышка с вышки прыгать хочет!

В кино ему говорят: «Сядьте на пол». Все приходят в тир. Развлекаться, а бедному дяде Степе и втиснуться-то под «низенький навес» трудно. Он туда «еле влез». Так читает автор, точно удивляясь: отчего все смеются? Что тут смешного?".

Очень развлекает детей то, что стоит дяде Степе поднять руку, и он будет казаться семафором. А что было бы, если бы он не поднял руки? Крушение. И незаметно в сознание читателей входит понимание единства житейского и героического, простоты и величия. «Он стоит и говорит (не правда ли, проще невозможно?): «Здесь дождями путь размыт». Возможность катастрофы возникает в сознании ребенка лишь мимолетно. Главное другое: «Я нарочно поднял руку — показать, что путь закрыт».

В этой комической ситуации полностью и в то же время неназойливо проявляется благородство характера. Смешно, что человек может стать семафором, дотянуться до крыши. А ведь при этом он спасает людей.

Во время войны Сергей Михалков был на фронте. Про своего героя-моряка дядю Степу поэт дописал продолжение о том, как тот плавал на линкоре «Марат» и «ранен был немножко, защищая Ленинград».

Но вот война кончилась — появились новые стихи. Назывались они «Дядя Степа — милиционер». Старый знакомый ребят стоит на посту около высотного дома на площади Восстания.

Дядю Степу узнали и полюбили ребята из разных стран, потому что стихи про него так всем понравились, что их перевели на многие языки. Художники сделали мультипликационный фильм, а артисты сыграли спектакль «Дядя Степа».

Почему же все так полюбили Степана Степанова? Может быть, потому что он великан?

Но ведь в разных сказках есть столько великанов, которых никто не любит, а все только боятся! Это и кровожадные людоеды и свирепый Карабас-Барабас и многие другие персонажи детских книг.

«Главного районного великана» их стихов Михалкова любят за то. что он помогает и детям и взрослым. А вот для хулиганов он — гроза. И репортеры из заморских газет, как только узнали, что у чемпиона Егора папаша — милицейский старшина, то поклонились.

По-английски извинились И. закрыв магнитофон,.

Быстро выбежали вон.

Сатира в стихах Михалкова на общественные и политические темы выражает неприятие поэтом отрицательных явлений действительности, отвращение к порокам капиталистического общества.

Таковы сатирические произведения, имеющие яркую политическую окраску, «Миллионер», «Есть Америка такая», а также «Хижина дяди Тома» — политический памфлет, написанный в резко сатирическом плане. Автор сгущает, концентрирует отрицательное, обнажая в беспощадной критике пороки, скрытые за внешним лоском. Публицистичность, плакатная обобщенность политических стихов не мешают эмоциональному восприятию их читателями.

«Звенигород». А. Барто.

Серьезные социальные темы продолжает разрабатывать Барто и после войны. В 1947 году она создает поэму «Звенигород» — о детском доме, в котором живут дети, осиротевшие после войны:

Здесь со всех концов страны Собраны ребята:

В этот дом их в дни войны Привезли когда-то.

В основе поэмы — живая жизнь, поэтически воспроизведенная А. Барто. Поэтесса создает выразительные портреты детей, раскрывает глубину их переживаний:

Вдруг настанет тишина, Что-то вспомнят дети…

И, как взрослый, у окна Вдруг притихнет Петя.

Был у Клавы старший брат, Лейтенант кудрявый, Вот на карточке он снят С годовалой Клавой.

Суровыми, сдержанными интонациями пронизаны строки, в которых говорится о горькой памяти войны, живущей в сердцах детей. Но поэтессе несвойственно одностороннее изображение жизни. Она умеет передавать всю полноту событий. Барто обращается к активному началу в детском коллективе:

На реке с восьми часов Затеваю игры, И от звонких голосов Весь звенит Звенигород.

Дрене название города в этих строках наполняется новым смыслом. Звенигород становится символом звонкого детства, сохраненного огромной Советской страной.

Дети Звенигорода — единая семья:

Вдалеке зеленый бор Виден в окна спальни…

Тридцать братьев и сестер В лес уходят дальний.

А зимой катайся с гор И у печки грейся.

Тридцать братьев и сестер,.

Шумное семейство.

Барто подчеркивает, что дети не чувствуют здесь себя обездоленными. В основе сюжета лежит радостное событие: подготовка и проведение коллективного дня рождения. Детские эмоции находят самое живое и непосредственное выражение:

— Мне шесть лет! ;

Кричит Никита. ;

Я сегодня родился!

…

— Чудеса кричит Сережа. ;

И мое рожденье тоже.

От рассказа о празднике поэтесса переходит к теме единства детей и взрослых.

О детях-сиротах заботятся полковник авиации, потерявший своего сына во время войны, и работница с Трехгорки, спасавшая этих ребят во время бомбежки. Они считают детей Звенигорода своими: «Вот какая тут семья — дочки тут и сыновья». Малыши дороги не только тем. Кто приехал в гости 1-го июня на коллективный день рождения, но и всей стране. И основная идея поэмы: дети Звенигорода — счастливые и полноправные граждане своей Родины. Барто находит удивительные слова, доказывающие заботу страны о каждом ее гражданине:

О ребенке каждом Думает страна.

Тридцать юных граждан Заснули… Тишина.

В поэме воплотились основные черты поэтического мастерства А. Барто. Исходным материалом для нее послужили подлинные факты. Вдумчиво осмысленные поэтессой. Герои поэмы — не безликие девочки и мальчики. У каждого из детей свой характер: у Пети, Лельки, Никит, Клавы, Сережи. Характеры раскрываются в поступках. Барто рассказывает, как ребята рисуют, играют, убирают дом, чистят сад. В поэме лиризм тесно связан с юмором. В шутливой форме говорится о том, как тщательно прибрались ребята в саду:

Так чиста дорожка, Что на цыпочках по ней Ходит даже кошка.

Автор верно подмечает черты детской психологии, особенности восприятия событий детьми разного возраста. Например, о Лельке, которая была мала в дни войны и не помнит ничего. А. Барто удивительно емко и локонично говорит, что она «не умеет вспоминать — ей три года только».

Очень важно, что конкретные жизненные факты А. Барто поднимает в этой поэме до уровня типического обобщения. Она приводит читателя-ребенка к мысли о единстве всех и братстве всех граждан.

«Летний ливень». И. Токмакова.

В 1980 году был опубликован сборник «Летний ливень», в который вошли лучшие произведения Токмаковой, созданные за двадцать лет работы.

Книга состоит из нескольких разделов. В одном — стихотворения из сборников «Деревья», «Зернышко», «Где спит рыбка», «Весело и грустно», «Разговоры»; в другом — стихотворные сказки («Вечерняя сказка», «Кукареку», «Сказка о Сазанчике», «Котята»); в третьем — прозаические повести «Ростик и Кеша», «Аля, Кляксич и буква «А».

Подписи к картинкам, считалки, колыбельные песни, лирические стихи, сюжетные, игровые стихотворения, стихотворные сказки, поэмы — таков жанровый диапазон поэзии Токмаковой.

В критике необнакратно отмечались не только многожанровость, но и эволюция творчества поэтессы (С. Баруздиным, В. Берестовым, В. Приходько). Начав с колыбельного и веселого игрового стиха, Токмакова приходит к разработке серьезных жизненных проблем и, как точно подметил В. Приходько, к проблеме положительного героя — ребенка.

Лирический герой ее зрелой поэзии тоже дошкольник, как и в ранних стихах. Он тоже мечтатель. Ему видятся голубые, золотые, а то и совсем «никакие» страны, населенные голубыми, золотыми и «никакими» людьми, лошадьми, индюками, подобно тому, как герою ранних стихов березка и ива представлялись девочками, а старые ели и молодые елочки — бабушками и внучатами.

Но сходство на этом, пожалуй, заканчивается, потому что рамки окружающего мира раздвинулись в восприятии лирического героя поэзии Токмаковой конца 70-х — 80-х годов. Он вбирает в свое сознание не только позитивные, но и негативные стороны окружающего и по-своему, по-детски, противодействует последним:

— Я могу и в углу постоять, Час могу, два могу или пять.

Я не брал эту запонку красную, Ну зачем говорите напрасно вы!

Дважды повторенное (только во второй строке вместо слова «час» — слова «день»), это четверостишие составляет законченное стихотворение. Казалось бы, зачем повтор? А он необходим: с помощью этого приема автор подчеркивает и убежденность ребенка в своей правоте, и готовность ее отстаивать, и обиду на несправедливость взрослых.

Несправедливость взрослых по отношению к ребенку — очень серьезный конфликт, разрабатываемый поэтессой в таких стихотворениях, как «это ничья кошка», «Я ненавижу Тарасова», «Как пятница долго тянется», «Я могу и в углу постоять».

Но и здесь поэзия Токмаковой не утрачивает присущей ей мажорности. Только характер мажорности меняется. Раньше она была наивным приятием всех новых впечатлений: «Маленькая яблонька, подружись со мной!», «Рыбка, рыбка, где ты спишь?», «Где же прячутся птицы и звери?», «По мосточку пойдем, в гости к солнышку придем». Теперь это активное проявление маленьким человеком своей позиции: «Но он же совсем взрослый — не мог он неправду сказать!», !Я ненавижу Тарасова. Пусть он уходит домой!", «Я не брал эту запонку красную, ну зачем говорите напрасно вы!».

Стихи Токмаковой полны внутреннего движения, даже когда они, как в приведенных примерах, представляют собой монологи лирического героя.

Поэзия Токмаковой была диалогична, как отмечала критика, уже в раннем периоде: вопросы и ответы, загадки и отгадки — характерная особенность ее мастерства:

Кто сказал, что дубу страшно простудиться?

Ведь до поздней осени он стоит зеленый…

(«Дуб»).

или:

То ли эта ягодка Просто не дозрела, То ль рябина хитрая Подшутить хотела?

(«Рябина»).

В зрелых стихах поэтессы диалогичность становится полемической, меняется ее наполняемость:

Это ничья кошка, Имени нет у нее.

У выбитого окошка Какое ей тут житье.

Холодно ей и сыро.

У кошки лапа болит.

А взять ее в квартиру Соседка мне не велит.

В каждой строке полемика с бездушием: боль за «ничью» кошку, протест против тех, кто обижает слабых. Поэзия Токмаковой — гуманистическая поэзия, она пробуждает активную доброту, развивается в русле тех нравственных идей, которые были присущи и устному творчеству народа, и классической литературе.