Классификация обращений в произведениях В.Н. Войновича

Стилистически обусловленные обращения

1) Книжные: пресвятая Владычица, господа, прелестное дитя (к женщине).

«- Матушка наша, пресвятая Владычица, надумали мы оженить наших детушек, просим твоего святого благословения» [Войнович, 2010: 43].

«- Добро пожаловать, матушка пресвятая Владычица, будь в сем доме хозяйкой…» [Войнович, 2010: 27].

«А сам Гоголь свою смешнейшую повесть закончил словами: «Скучно на этом свете, господа» [Войнович, 2010:314].

Записывайте, господа. Вы, господин… у вас микрофон далеко. Вы поближе его, поближе, а то вашим радиослушателям не будет слышно" [Войнович, 2010:290].

«Откуда вы, прелестное дитя?» [Войнович, 2010: 262].

2) Официальные: товарищ председатель, подсудимый, свидетель и т. д.

«Председатель. Свидетельница, а я вам еще раз говорю, вы должны называть его не Сеня, а подсудимый» [Войнович, 2010: 219].

«Председатель. Свидетель, прекратите сейчас же истерику» [Войнович, 2010:242].

3) Сниженные:

Охальница, охламон, нахалка.

4) Бранные: зараза такая, пьянь несчастная, глупая голова, дураки, пужливые дураки, окаянные, оглашенные, мерзавка

Нередко встречаются низкие оскорбительные обращения: «Чего-чего! Пьянь несчастная»; «Да куда ж ты бьешь, глупая голова? — сказала мать. — Платье попортишь, а оно у нее одно» [Войнович, 2010: 15, 16]. Мать Маньки не уважает и не любит своего мужа.

«Подоплеков. Мерзавка!» [Войнович, 2010: 237].

Оскорбительные обращения — номинации являются средством обличения: «Дураки! — закричал Гринька, перескакивая через лежащие перед ним тела. — Пужливые дураки! Вот я вас ужо не так напужаю» [Войнович, 2010: 47], а также средством выражения агрессии, с целью психологической атаки: «Отойдите, окаянные! Отойдите, кому говорят», — надрывалась Матрена" [Войнович, 2010: 50].

«Глупая курица! Ты что говоришь!» [Войнович, 2010: 288].

«Подоплеков. Темная женщина! Глупица! У тебя мозг, как грецкий орех» [Войнович, 2010: 288].

«Подоплеков. Дураки! Идиоты! Кретины! На что они рассчитывали?» [Войнович, 2010: 289].

«- Дураки, — говорит, — да что же вы за фомы неверные, говорят же вам, остолопам, вон же она, земля» [Войнович, 2010: 345].

5) Ласкательные:

Дочка, доченька, нянька, нянюшка, Гринюшка, матушка, мужички, Матренушка, милок, милый, Антоша, Троша, Толик.

Ласкательные обращения — номинативы, образованы от личных имен с помощью уменьшительно-ласкательных суффиксов. Обращения с суффиксами субъективной оценки могут свидетельствовать о добром и мягком нраве героев, например Маньки: мужички, нянюшка, Гринюшка, Матренушка. Так же ласково обращается ее отец к своей супруге: «Ты что, Авдотьюшка?» [Войнович, 2010: 15]. Манька способна на искреннюю жалость к бывшей сопернице Анчутке: «Владычица подошла, погладила ее по голове и тихо сказала: — Бедная ты моя» [Войнович, 2010: 52].

Одни из распространенных ласкательных обращений в тексте — слова милок, милый: «Пшенной, милок, пшенной», — заискивающе заулыбалась старуха; «Со смешанным чувством боязни и любопытства Владычица заглянула за занавеску и спросила участливо: — Больно, милая» [Войнович, 2010: 9, 39]. Это обращение в повести не всегда соответствует добрым намерениям: «Ой, милок, ты у мене и докалякаешься, — все так же ласково, но с явной угрозой сказал Афанасьич». Матрена обращается так к Гриньке, чтобы усыпить его бдительность: «Сейчас, — торопливо сказала Матрена. — Сейчас, милок, принесу. Она по коридору прокралась в сени, из сеней на крыльцо и, спотыкаясь, побежала к деревне» [Войнович, 2010: 40].

Родители Маньки ласково обращаются к дочери: «Слышь, доченька, собирайся, пойдем»; «Дочка, собирайся, — послушно сказал отец» [Войнович, 2010: 14, 15].

«- Толик, за что тебя уволили из флота?» [Войнович, 2010:196].

«Сенечка!» [Войнович, 2010: 219].

«Лариса (спохватившись) Подсудимый мой! Подсудимочкин! (Плачет)» [Войнович, 2010: 219].

«Лариса. Сенечка, ты не беспокойся, я буду за тебя бороться, тебя освободят, ты вернешься домой» [Войнович, 2010: 223].

«О. Наденька, Надюша, что же ты плачешь?» [Войнович, 2010: 309].

Из приведенных выше примеров видно, что объектом обращения являются совершенно разные люди, одни из них — положительные герои, другие — отрицательные. Ласкательные обращения, как правило, адресованы положительным героям.

6) Фамильярные:

Манька, Гринька, Ленка, Тимоха, Афанасьевич и Афанасич, Егорович и Егорыч, Дачников, Егоровна, Горелкин

Суффикс -к- в антропонимах относится к эмоционально-экспрессивным. Он придает имени фамильярный характер. Манькой называет свою возлюбленную Гринька: «Слышь, Манька, — сказал он ей, помолчав, — ты это… Да и кто она есть, коль сравнить с тобой? Страшилище, да и все» [Войнович, 2010: 7].

Манька и Анчутка относятся к молоденьким девушкам, из которых отбирали «самую красивую, самую ловкую и, конечно же, самую умную» [Войнович, 2010: 5].

Так называет свою жену муж: «- Слушай, Ленка, — сказал он, — ты помнишь, я тебе когда-то рассказывал о мастере, который был у нас в ремесленном» [Войнович, 2010:99].

Лукинишной назвала Авдотью баба с ребенком, когда ее дочь стала Владычицей: «Лукинишна, — сказала она, сунув ей кусок сала, завернутый в тряпку, — замолви словечко перед Владычицей, дите мается, криком кричит…» [Войнович, 2010: 34]. Подобное обращение с редуцированием суффиксов (ср. Афанасьевич и Афанасич, Егорович и Егорыч) считается фамильярным и свидетельствует о близких отношениях между адресатом и адресантом: «- Ну, Борис Петрович, — бормотал он, — ну, нисколько не изменился! Ну совсем такой же как был!» [Войнович, 2010: 102].

Обращение по отчеству, как правило, употребляется по отношению к пожилому человеку:

«- Дачников, Егоровна, привез на неделю» [Войнович, 2010: 130].

«- Не было, Егоровна, — испуганно отвечал. — Ну пожалуйста, — Только эти и были» [Войнович, 2010: 130].

«- Мэне ж ото парторг наш, Иван Семенович, вызвал. «Ты что ж это, говорит, Егоровна, така хороша работница, а не в партии. Невдобно все же» [Войнович, 2010: 133].

«- Эй, Тимоха, слышь, что ли! — берясь за весла, крикнул он горбуну, который стоял возле самой воды и сосредоточенно ковырял пальцем в носу» [Войнович, 2010: 49].

Как и в жизни, герои сомневаются, обращаться просто по имени или по имени-отчеству:

«- Здравствуй, Борис…- И, поколебавшись, добавил: — Петрович!» [Войнович, 2010: 102].

Официальное обращение по фамилии подчеркивает авторитарность общения.

«Горелкин, вы, я вижу, находитесь в очень тяжелом состоянии» [Войнович, 2010: 212].

«Постарайтесь, Горелкин, а руководство вашего отделения, я уверен, учтет ваш подвиг. (Помолчав). Скажите, вам знаком подсудимый?» [Войнович, 2010: 212].

«Горелкин. … И одному из нас, говорит, то ли тебе, Горелкин, то ли тебе, Юрченко, будет заехано в физиономию, и этот заезд необходимо будет использовать в борьбе с нашими идейными противниками» [Войнович, 2010: 213].

По фамилии обращаются преподаватели к ученикам в образовательных заведениях:

«Нет, Студенцов, скорее можно корову научить кружева вязать, чем тебя столярному делу» [Войнович, 2010: 101].

В рассказе «Фиктивный брак» главная героиня обращается по фамилии к новоиспеченному мужу, бесконечно путая ее, что подчеркивает ее абсолютное равнодушие:

«Н. Слушай, Отсебякин. Ты что, из дурдома выскочил! Пусти!» [Войнович, 2010: 303].

«Н. Надо же. Слушай, Отсобакин…» [Войнович, 2010: 304].

«Н. О’кей. Тогда я… тогда я… Слушай, Отфедякин, открой или я из окошка выпрыгну» [Войнович, 2010: 304].

«Н. Нет, Оторвакин, это наша квартира» [Войнович, 2010: 305].

«Н. Слышишь, Отсебякин, ты это не надо… Вставай, Отсебякин, не придуривайся… Слышишь, Отсебякин, я тебе серьезно говорю, ты вставай, ты меня не пугай. …Отчебукин фамилия… то есть этот Отчебякин… Отсебякин точнее» [Войнович, 2010: 306].

«Н. Да ты, Отсебякин, не волнуйся, я только адрес хотела посмотреть, я думала, что ты мертвый» [Войнович, 2010: 306].

«Н. Слушай, Отсебякин, у тебя, может, не только с сердцем, у тебя и с головой не в порядке» [Войнович, 2010: 307].

Часто проявлением фамильярности является обращение на «ты».

Преисполненные важности, выбирая новую Владычицу, старцы не называют молодых девушек по имени, ведь они им не ровня, обращаются к ним просто на «ты».

7) Народно-разговорные:

Тятя, господи, боже, матушка.

«Увидев своего отца, схватил его за шиворот и потряс: — Эй, тятька, ты что?» [Войнович, 2010: 23].

8) Просторечные:

Маманя, баба, хохол, папаша.

«Рабочий. Эй, папаша! Вы что сдурели?» [Войнович, 2010:227].

«Рабочий. …И вы, папаша, между прочим, тоже зря по театрам шатаетесь» [Войнович, 2010:228].

9) Устаревшие обращения:

матушка, батюшка, господин, товарищ, гражданин (гражданка)

«- Добро пожаловать, матушка пресвятая Владычица, будь в сем доме хозяйкой…» [Войнович, 2010: 27].

«- Батюшка, свет родимый, не выдай Уж ты, батюшка, если осерчал, как ни то по-иному меня накажи, а море, сам посуди, стоит ли зря баламутить» [Войнович, 2010: 38].

После Октябрьской революции в Советском Союзе слово товарищ было общепринятым официальным обращением, а в современное время стало утрачиваться. Это обращение можно отнести к советизмам. «Защитник. Говорите, Подоплеков, говорите. Записывайте, господа. Вы, господин… у вас микрофон далеко. Вы поближе его, поближе, а то вашим радиослушателям не будет слышно» [Войнович, 2010: 290].

«- Товарищ Плешивенко? Сейчас с вами будет говорить лично товарищ Коба» [Войнович, 2010: 78].

«Подоплеков. Гражданин председатель, минуточку! Моя жена не подумала» [Войнович, 2010: 219].

«- Нет, товарищи, бить нельзя» [Войнович, 2010:337].

«Выйдите, гражданин Галилей, на трибуну, наберитесь мужества, признайтесь в своих ошибках, и мы вам все постепенно простим» [Войнович, 2010:367].

Сочетание гражданин Галилей воспринимается как необычное, странное, как слова из разных эпох и географии.

Старый звательный падеж (вокатив): боже, господи.

«Лариса …Я бы сказала: Господи, ну помоги же! …Помоги же, Господи!» [Войнович, 2010: 266].

«Боже, как грустна наша Россия!» [Войнович, 2010: 314].

Также можно и встретить такие формы в современном русском языке в качестве междометий и междометных выражений: «Лариса. О Господи, да что это вы говорите? Вы меня так расстроили» [Войнович, 2010: 258].

«Лариса. Боже мой! Что творится? Зачем вся эта шумиха?» [Войнович, 2010: 278].

«Н. О, господи! Какой-то кусок придурка попался» [Войнович, 2010:303].

«Когда они кое-как успокоились, я им быстро, скороговоркой, не давая опомниться, сообщил, что Пушкин, читая «Мертвые души», смеялся не хуже их, а прочтя, сказал: «Боже, как грустна наша Россия!» [Войнович, 2010:314].

10) Каламбурные: товарищ Зеленая, товарищи синьоры, Карла Марла, Галилей Галилеевич.

Нередко составные обращения выглядят комично вследствие несочетаемости, неуместности, окказиональности:

«Председатель. Товарищ Зеленая, вы уже закончили ваше выступление, и прошу покинуть сцену» [Войнович, 2010:274].

«Так, мол, и так, товарищи синьоры, с некоторых пор в нашем здоровом коллективе стали наблюдаться нездоровые явления» [Войнович, 2010: 365].

«Пожалей нас, утопи нас, Карла Марла, И, пожалуйста, сейчас, а не потом» [Войнович, 2010:341].

«Так вот, Галилей Галилеевич, пригласил я вас по делу, можно сказать, совершенно же пустяковому, сейчас мы во всем разберемся и пойдем я к себе домой, вы — к себе» [Войнович, 2010:363].