Общая и специальная психологическая подготовка спасателей и пути повышения эффективности ее организации

Министерство образования и науки Российской Федерации

Костромской государственный технологический университет

Факультет Лесомеханический

Кафедра Промышленной экологии и безопасности

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

Тема: Общая и специальная психологическая подготовка спасателей и пути повышения эффективности ее организации.

Исполнитель Цветков И. Ю. гр.07-ЧС-6

Руководитель Гусев А. В

Кострома 2012

РЕФЕРАТ

Тема дипломной работы: Общая и специальная психологическая подготовка спасателей и пути повышения эффективности ее организации.

Представленная выпускная квалификационная работа содержит 84 страницы компьютерного текста.

Цель работы:

Исследовать психологические особенности профессиональной деятельности спасателей. Проанализировать организацию общей и специальной психологической подготовки спасательных формирований и выдать практические рекомендации по повышению эффективности ее организации с учетом Концепции развития психологической службы МЧС России на 2009 — 2014 годы, ведомственной целевой программы «Развитие психологической службы МЧС России в 2009 — 2011 годах», а также рекомендаций Всероссийского сбора по подведению итогов деятельности РСЧС, выполнения мероприятий ГО в 2011 году и постановке задач на 2012 год.

В данной выпускной квалификационной работе изучены основные вопросы профессиональной деятельности спасателей, выявлены возможные психогенные реакции и расстройства, возникающие в условиях чрезвычайной ситуации, изучены вопросы психофизического здоровья специалистов МЧС, даны понятия нормы и уровней психического здоровья спасателей, рассмотрена организация психологической подготовки спасателей как основы формирования психологической устойчивости, а также представлены конкретные рекомендации по ее оптимизации и совершенствованию.

Глава 1. Профессионально-психологические особенности деятельности спасателей в чрезвычайных ситуациях

1.1 Характеристика экстремальных условий выполнения задач и их влияние на эффективность профессиональной деятельности спасателей

1.2 Динамика психогенных расстройств, последовательность фаз состояния людей после психотравмирующих ситуаций

1.3 Психофизиологические особенности поведения пострадавшего населения в чрезвычайных ситуациях

Глава 2. Психологическая подготовка спасателей к действиям в чрезвычайных ситуациях и пути повышения её эффективности

2.1 Психологическая подготовка как основа для формирования психологической устойчивости

2.2 Виды психологической подготовки спасателей и их характеристика

2.2.1 Общие положения

2.2.2 Общая психологическая подготовка спасателей

2.2.3 Специальная психологическая подготовка спасателей

2.3 Индивидуальный подход к психологической подготовке спасателей

2.4 Требования к уровню психологических знаний спасателей

2.5 Рекомендации для адаптации спасателей к условиям чрезвычайной ситуации Глава 3. Экономическая часть Заключение Список использованной литературы

В связи с ростом количества и тяжести последствий чрезвычайных ситуаций и катастроф одной из наиболее значимых профессий является деятельность спасателя. Сложность ее заключается в воздействии экстремальных факторов различного характера, многообразии трудовых задач, значительной физической и психологической нагрузке, что предполагает высокие требования к личности спасателя и, в частности, к его профессиональной мотивации.

В профессиональной деятельности специалистов экстремального профиля трагические события превращаются в непрерывную цепочку стресс-факторов, связанных с различными ежедневными переживаниями: личной опасностью для жизни и здоровья, информационной перегрузкой в условиях дефицита времени, напряженным режимом труда, внезапностью возникновения экстремальной ситуации. Особо тяжелыми и разрушительными по своим последствиям для психики сотрудников МЧС России является гибель товарища по службе, смерть человека. Каждый пожар, катастрофа, каждый погибший человек, возвращает к мысли о своих близких, родных, детях. Способность сохранять спокойствие, умение принимать верные решения, контролировать свое поведение и целенаправленно действовать, даже в самых сложных условиях являются основными факторами выживания для сотрудников.

Профессия спасателя сопряжена с действием различных стрессогенных факторов. Неопределенность складывающейся обстановки, постоянное ожидание опасности, необходимость непрерывного логического и психологического анализа быстроменяющихся ситуаций, напряженная работа внимания, работа с человеческим горем оказывают мощное и неоднозначное влияние на психику человека, требует мобилизации всех его физических и психических возможностей для эффективного решения стоящих задач.

Спасатель выполняет свои профессиональные обязанности, находясь в постоянном контакте с людьми, находящимися в стрессовой ситуации, коллегами, часто с минимальным опытом работы, представителями взаимодействующих органов и служб. Подобные ситуации создают условия для возникновения напряженности, нарушения эмоционального равновесия. Все это зачастую приводит к рассеиванию внимания, переносу его на внутренние процессы и состояния, снижению боевой готовности к немедленному действию и негативно влияет на выполнение служебных задач. На сегодняшний день чрезвычайные ситуации и стихийные бедствия оставляют после себя огромное количество пострадавших — физически, материально, психологически.

Опыт проведения аварийно-спасательных и других неотложных работ показывает, что при любой подготовке спасателей сил РСЧС, каким бы умелым не было руководство их действиями, спасатели не всегда выдерживают те психические нагрузки, которым они подвергаются. Масштабы психогенных потерь сотрудников МЧС России вследствие действия психотравмирующих факторов (последствий аварий, катастроф, стихийных бедствий) превышают объем их физических потерь.

В данной работе были рассмотрены основные вопросы профессиональной деятельности спасателя, выявлены возможные психогенные реакции и расстройства, возникающие в условиях чрезвычайной ситуации, изучены вопросы психофизического здоровья специалистов МЧС России, даны понятия нормы и уровней психического здоровья спасателей, рассмотрена организация психологической подготовки спасателей как основы формирования психологической устойчивости. Практическая значимость данной дипломной работы заключается в выработке конкретных рекомендаций по повышению эффективности организации психологической подготовки с личным составом спасательных формирований

ГЛАВА 1. ПРОФЕССИОНАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СПАСАТЕЛЕЙ В ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ СИТУАЦИЯХ

1.1 Характеристика экстремальных условий выполнения задач и их влияние на эффективность профессиональной деятельности спасателей

Ежегодно в мире, в том числе и в России, происходит большое число аварий, катастроф и стихийных бедствий. Природные, техногенные, экологические катаклизмы. Все они влекут за собой многочисленные жертвы людей, значительный материальный ущерб и огромный комплекс других сложнейших проблем. В связи с этим решение проблем предупреждения и ликвидации, различных чрезвычайных ситуаций (ЧС), стало в последние годы одной из составляющих национальной безопасности России, как и большинства других стран мира.

Профессия спасатель является одной из самой опасных профессий в мире. Высококвалифицированные специалисты, работая в условиях ЧС, оказываются под воздействием огромного количества стрессогенных факторов. Цена ошибки в таких случаях чрезвычайно высока. Необходимость быстро принимать решения, от которых могут зависеть жизни людей, работа в нестандартных условиях с ненормированным режимом работы и дефицитом информации являются спецификой работы специалиста экстремального профиля.

Особую остроту приобретает поиск ресурсных возможностей специалистов, участвующих в ликвидации последствий ЧС, а именно — специалистов спасательных формирований. Естественно, что, прежде чем доверить человеку решения рискованных задач в экстремальных условиях его необходимо не только отобрать из большого числа кандидатов, но и соответствующим образом подготовить. Далеко не каждый способен хладнокровно, расчетливо и грамотно действовать там, где сама обстановка напряжена до предела и одной искры вполне достаточно для смертельного взрыва.

Проведение аварийно-спасательных и других неотложных работ (АСДНР) характеризуется также сложными морально-психологическими условиями (неясность обстановки, возникновение паники, неполная осведомленность населения, распространение слухов и т. д.). Вот почему исключительно большую роль в профессиональной деятельности спасателей играет психологическая подготовка к действиям в чрезвычайных ситуациях В связи с этим психологическое сопровождение сотрудников МЧС РФ — это одна из основных и комплексных задач, стоящих перед руководителями.

Понятие «экстремальное условие» понимается «как философская категория, выражающая отношение предмета к окружающим его явлениям, без которых он существовать не может; существенный компонент комплекса объектов (вещей, их состояний, взаимодействий), из наличия, которого с необходимостью следует существование данного явления».

При осуществлении психологического анализа «отличных от нормального» функционирования или состояния групп условий в качестве таковых в научной литературе, как правило, выделяют «напряженные» и «экстремальные». Под «напряженными» понимают те условия, которые требуют изменения организации совместной деятельности, приведения и согласования взаимодействия членов группы в соответствие с измененными обстоятельствами, с одной стороны, и групповыми целями, мотивами, склонностями, установками, стереотипами и т. д., с другой.

При характеристике стрессогенных ситуаций также рассматриваются такие признаки, как «сложные», «трудные», «особые», «критические», «аварийные», «чрезвычайные», «экстремальные», «сверхэкстремальные», «гиперстрессовые» и т. п. Уже сам по себе этот перечень свидетельствует о том, что не существует единой терминологии для описания рассматриваемых ситуаций. Прежде всего, не выдерживается какое-то одно основание деления. Так, в одном случае акцент ставится на характеристике объективных особенностей стимуляции («сложные условия»), в другом — на отношении субъекта к этой стимуляции («трудные условия»), в третьем — на преобладающем компоненте возникшего состояния («эмоциогенные условия») и т. д.

Встречается разное понимание одних и тех же терминов. Так, понятие «экстремальные условия» одни авторы определяют как «неблагоприятные для жизнедеятельности», другие — как «предельные, крайние значения тех элементов ситуации, которые в средних своих значениях служат оптимальным рабочим фоном или, по крайней мере, не ощущаются как источники дискомфорта», третьи — как условия, требующие мобилизации обычных «буферных», а иногда и «аварийных» резервов организма. Конечно, эти варианты понимания экстремальности в чем-то совпадают, перекрывают друг друга, но каждый из них акцентирует лишь одну сторону экстремальности.

Напряженными в работе считаются ситуации, которые порождают значительные трудности и требуют от человека быстрых, точных и безошибочных действий. Эти ситуации динамичны и предъявляют жесткие требования к своевременности и адекватности действий, к заблаговременной подготовке. Они подразумевают такое усложнение условий деятельности, которое приобретает для личности и коллектива особую значимость. Стресс нарушает общую деятельность, понижает уровень взаимодействия. Это может быть предупреждено опытом коллективной деятельности, активизацией общественных мотивов групповой деятельности, дружбой и товариществом во взаимоотношениях.

Исследователями описывается достаточно широкий диапазон форм проявления напряженных ситуаций в совместной деятельности группы: от резкого снижения организованности поведения, дезорганизации деятельности до повышения ее эффективности. Нарушаются, сложные действия при относительной устойчивости простых. В целом же, происходит «ускорение» и повышение «гибкости» психических процессов, происходит «активизация» психики. Это свидетельствует о неоднозначности воздействия напряженных ситуаций на различные группы, о сложности и опосредованности этих процессов.

Некоторые исследователи склонны трактовать напряженные ситуации только как вызванные воздействием стрессов, в результате чего может возникнуть состояние психической напряженности. При этом стрессовые реакции фиксируются не вполне конкретно, наблюдаются только некоторые вегетативные реакции. Напряженные ситуации ограничиваются решением трудных задач в условиях лимита времени и внешними условиями.

Большинство исследователей отмечают следующие, наиболее часто встречающиеся, напряженные условия: ограничения возможностей во времени; межгрупповое соревнование; изменение состава коллективов; введение «новых» и исключение «старых» членов группы; высокая значимость конечного результата совместной деятельности; ограничения возможности участвовать в совместной деятельности всех членов группы или ее части; особая групповая мотивированность коллектива; необходимость выбора из сходных или близких по конечному результату способов (вариантов) решения задачи; повышенная автономность деятельности отдельных членов группы; внутригрупповой конфликт.

К экстремальным условиям предлагается относить такие, которые создают опасность здоровью и жизни человека, участвующего в совместной деятельности группы. Совместная деятельность в экстремальных условиях требует особых усилий, наиболее оптимальной и гибкой организации совместной деятельности, наибольшей точности и оперативности взаимодействия, согласованности действий членов группы. К экстремальным, в этой связи относят следующие условия: район аварии природных и техногенных катастроф; деятельности в воздухе, под водой, под землей, в космосе.

«Фактор экстремальности, — пишет А. Н. Богаевская, — оказывает исключительное влияние на эмоциональный фон развития внутригрупповых отношений, не позволяя зачастую дифференцировать инструментальные и экспрессивные их компоненты и резко повышая удельный вес последних в процессе групповой деятельности». Среди стрессообразующих факторов, вызванных экстремальными условиями труда ею выделены: частичная социальная и сенсорная изоляция; угроза аварий или травм; стрессоры, возникающие при взаимодействии человека с механической средой (техникой); стрессоры, возникающие при взаимодействии человека с социально-психологической средой коллектива; экономические и бытовые стрессоры; стрессоры, связанные с политической обстановкой в стране и за рубежом.

Кроме того, обозначены внутренние (субъективные) факторы, характеризующие среду обитания в зависимости от индивидуальных особенностей людей, их отношения к ней и восприятия: личные установки, степень вовлеченности в деятельность, адаптационные возможности, профессиональный опыт, другие данные и особенности.

Экстремальные ситуации определяются как вызывающие реакции организма и личности, находящиеся на грани патологических нарушений, предельные, крайние значения тех элементов ситуации, которые в средних своих значениях создают оптимальный фон или, по крайней мере, не ощущаются как источник дискомфорта.

Таким образом, можно заметить, что четкой границы между напряженными и экстремальными условиями (ситуациями, обстоятельствами, обстановкой) не существует. Если термин «экстремальный» понимается как «крайний, необычный по трудности, сложности», то «напряженный» описывается как «неослабевающий, требующий сосредоточения сил, внимания». Поэтому «напряженность» в системе может быть интерпретирована как реакция на экстремальные условия. И наоборот, «экстремальность» в системе может трактоваться как вынужденное напряжение ее возможностей. На возникновение экстремальных ситуаций оказывают воздействие условия деятельности специалистов МЧС России, ее содержание, структура, индивидуально-психологические особенности членов коллектива спасателей, их мотивация, опыт, знания и т. п. В этой связи выделяют две группы переменных: объективных факторов экстремальных ситуаций; субъективных факторов — индивидуально-психологических особенностей личности. Они рассматриваются как своеобразная совокупность необычных, предельных, неблагоприятных для жизнедеятельности ситуаций. Данные условия требуют мобилизации обычных «буферных», а нередко и «аварийных» резервов организма. На этом фоне выглядит упрощенным подход, согласно которому трудная ситуация рассматривается как некоторая система факторов среды, перегружающих познавательный и исполнительный аппарат человека.

Важным источником активности спасательных подразделений, влияющим на эффективность деятельности в экстремальных ситуациях, является мотивация. Мотивы деятельности руководителя зависят от особенностей служебных задач; объективных ситуаций, складывающихся в ходе проведения аварийно-спасательных работ; индивидуально-психологических особенностей руководителя; характера отношений, установившихся в подразделении между руководителями различных степеней; значимости решаемых задач и т. д.

Анализируя мотивы деятельности руководителей подразделений МЧС России, исходят из их содержательной классификации. Все мотивы делятся на две большие группы: направленные «на себя» и направленные на деятельность. Мотивы, направленные на деятельность, являются результатом действия общественно значимых потребностей. Деятельность руководителя при выполнении служебно-оперативных задач мотивируется в первую очередь приказом. Но в ней всегда могут присутствовать и иные мотивы. Командир спасательного подразделения, у которого мотивы в большей степени направлены на выполнение служебной задачи, видит, прежде всего, процесс, цели и результаты деятельности, а потом уже себя в ней. Это следствие осознания ответственности, развитого чувства долга, стремления, во что бы то ни стало выполнить задачу. Увлеченность делом проявляется у таких руководителей в самостоятельности, стремлении к творчеству, разумной инициативе, устойчивом интересе к самому процессу деятельности.

В случаях, когда у специалиста МЧС России преобладают мотивы с направленностью на себя, а потом уже на деятельность и ее результаты, такая мотивация выражает стремление к психологическому и социальному благополучию и носит личностно-престижный характер. Даже реальная угроза осуществления деятельности, возможный срыв ее оцениваются, прежде всего, с позиций: «А как это отразится на моем дальнейшем прохождении службы, на отношении ко мне командования? Какое поощрение или взыскание меня ожидает?» Отличное выполнение служебных обязанностей является для таких руководителей в большей степени средством достижения личного благополучия, а не смыслом деятельности. В относительно простой обстановке эффективность деятельности командиров с мотивами на деятельность и на себя не имеет больших отличий. Однако с возрастанием трудностей служебно-оперативных ситуаций командиры с мотивами, ориентированными на деятельность, чаще достигают успеха в решении поставленных задач по сравнению с руководителями, мотивированными на себя.

Практика показывает, что руководители с мотивацией, направленной на себя, в период подготовки к выезду в район проведения аварийно-спасательных работ прилагали значительно меньше усилий для качественной подготовки себя и своих подчиненных к выполнению служебно-оперативных задач, чем руководители с более выраженной мотивацией на деятельность.

Существенную роль в классификации мотивов играет такая их динамическая характеристика, как импульсивность действий. На одном полюсе этой шкалы находятся мотивы достижения успеха (высокая импульсивность), на другом — избегания неудачи (низкая импульсивность). Сама по себе импульсивность действий не дает нравственную определенность мотивам, но импульсивность мотивов может сказываться на результатах деятельности и актуальных эмоциях. Как правило, при мотивах, направленных, прежде всего, на себя, эффективность деятельности снижается, возникают отрицательные эмоции.

Вероятно, при преобладании у руководителей мотивов, направленных на себя, будут наблюдаться более сильные отрицательные эмоции, чем при мотивах, направленных на деятельность. Высокая импульсивность-это стремление к цели, несмотря на препятствия, зачастую связанные со значительным риском.

Низкая импульсивность это минимизация неудачи, стремление достичь цели без риска, наверняка, чрезмерная осторожность. Как правило, импульсивность, проявляющаяся в экстремальных ситуациях, носит для одного и того же человека устойчивый характер.

Нравственно неприемлемыми и практически вредными являются мотивы деятельности руководителей, направленные в первую очередь на себя. Редко, но они, все же, возникают в служебно-боевой деятельности и снижают ее эффективность. Мотивы данного содержания могут характеризоваться разной импульсивностью.

Рассмотрим, например, карьеризм (нездоровое, честолюбивое желание представить свои способности и эффективность деятельности лучше, чем это есть на самом деле). Сама деятельность интересует таких руководителей лишь как средство, способ, чтобы достичь лучшего психологического и социального благополучия.

Карьеризм при высокой импульсивности — это авантюризм, стремление к достижению лично полезной цели любой ценой. При низкой импульсивности — постоянное выжидание, перестраховка («а как бы чего не вышло»), стремление уйти от ответственности, как бы самоустраниться.

Устойчивая и действенная профессиональная направленность личности руководителя подразделения, глубокие и прочные познавательные интересы в период подготовки подразделения к выполнению служебно-оперативных задач являются важным психологическим условием активизации его деятельности, обеспечения эффективного их выполнения.

1.2 Динамика психогенных расстройств, последовательность фаз состояния людей после психотравмирующих ситуаций

Опыт проведения аварийно-спасательных и других неотложных работ показывает, что при любой подготовке спасателей, каким бы не было руководство их действиями, спасатели не всегда выдерживают те психические нагрузки, которым они подвергаются. Масштабы психогенных потерь сотрудников МЧС России вследствие действия психотравмирующих факторов (последствий аварий, катастрофы, стихийного бедствия) превышают объем их физических потерь.

При всех видах чрезвычайных ситуаций среди лиц, оказавшихся в зоне того или иного бедствия, на фоне полученной психической травмы развиваются различные психические реакции, невротические расстройства и реактивные психозы, приводящие к психогенному развитию личности в среднем у 80% пострадавших. Из них у 20% - быстро проходящие острые реактивные состояния; у 70% - более продолжительное (до 2−3 суток) нарушение психики; у 10% - подобные нарушения затягиваются на многие месяцы и требуют специального наблюдения и лечения у психиатров и психоневрологов. У большинства лиц перенесших психическую травму в результате чрезвычайной ситуации, наблюдаются затянувшиеся невротические реакции.

Массовая психическая травма возникает в очагах поражения у 50−98% (при землетрясениях у 75−98%) пострадавших. У пострадавших в очаге чрезвычайной ситуации, как правило, преобладают такие эффективношоковые реакции как тревога, страх, беспорядочная двигательная активность, речевое возбуждение, дезориентированность поведения, ступорозное состояние и другие следовые реакции, являющиеся следствием полученной травмы. В последующем у них могут формироваться реактивно-депрессивные состояния, осложняющие течение хронических соматических заболеваний.

Следует отметить также нарушение психического здоровья у лиц, участвовавших в ликвидации последствий аварии. Эмоциональное напряжение с риском перехода в дистресс отмечалось в начальном периоде при решении организационных вопросов. В более отдаленные сроки связи с длительным напряженным трудом проявлялись вспыльчивость, раздражительность, несдержанность, нарушение сна, нарастание чувства разбитости, ощущение слабости и др.

В теории и практике используются три направления изучения психологических состояний и психопатологических проявлений у пострадавших во время аварий, катастроф и стихийных бедствий: определение феноменов, составляющих особенности индивидуальных и коллективных реакций на экстремальную ситуацию; изучение частоты и структуры психических нарушений; разработка вопросов организации профилактики и специализированной медицинской помощи.

В США при Национальном институте психического здоровья организован центр по изучению психических расстройств при критических состояниях, обусловленных стихийными бедствиями и катастрофами. Его деятельность направлена на изучение психосоциальных реакций в условиях стихийных бедствий и катастроф, проектирование и оценку соответствующих служб психического здоровья, разработку терапевтической тактики и изучение роли общественного влияния на предотвращение развития психических последствий.

Важное место занимает вопрос о динамике психогенных расстройств, развившихся в жизненно опасных ситуациях. В соответствии с работами Национального института психического здоровья психические реакции при катастрофах подразделяются на четыре фазы: героизма, «медового месяца», разочарования и восстановления. Героическая фаза начинается непосредственно в момент аварии, катастрофы и длится несколько часов. Для нее характерны — альтруизм, героическое поведение, вызванное желанием помочь людям, спастись и выжить. Ложные предположения о возможности преодолеть случившееся возникают именно в этой фазе.

Фаза «медового месяца» наступает после катастрофы и длится от недели до 3−6 месяцев. Те, кто выжил, испытывают сильное чувство гордости за то, что преодолели все опасности и остались в живых. В этой фазе катастрофы пострадавшие надеются и верят, что вскоре все проблемы и трудности будут разрешены.

Фаза разочарования обычно длится от 2 месяцев до 1−2 лет. Сильные чувства разочарования, гнева, негодования и горечи возникают вследствие крушения различных надежд.

Фаза восстановления начинается, когда выжившие осознают, что им необходимо налаживать быт и решать возникающие проблемы самим, и берут на себя ответственность за выполнение этих задач.

У многих людей, переживающих реальные тяжелые и опасные ситуации, действительно наблюдаются указанные фазы психогенных реакций. Это подтверждается рядом исследователей.

Диагностические установки при идентификации расстройств могут быть выявлены при рассмотрении ситуации в динамике. Выделяются три фазы экстремальной ситуации-фаза предвоздействия, воздействия и послевоздействия.

Фаза предвоздействия включает в себя ощущение угрозы и беспокойства. Она обычно существует в сейсмоопасных районах и зонах, где часты ураганы, наводнения. Нередко эти угрозы игнорируются, либо не осознаются.

Фаза воздействия длится от начала стихийного бедствия до того момента, когда организуются аварийно-спасательные работы. В этот период страх является доминирующей эмоцией. Повышение активности, проявление само — и взаимопомощи сразу же после завершения воздействия нередко обозначается как «героическая фаза». Паническое поведение людей почти не встречается. Оно возможно, если пути спасения блокированы.

Фаза послевоздействия начинается через несколько дней после стихийного бедствия. Она характеризуется особенностями аварийно-спасательных работ и оценкой возникших проблем. Эти проблемы, возникающие в связи с социальной дезорганизацией, эвакуацией, разделением семей и т. п., позволяют ряду авторов считать этот период «вторым стихийным бедствием».

Специалисту МЧС России желательно обращать внимание на коллективность психической травмы при стихийном бедствии, определяя ее как «массовый, коллективный стресс». При этом авария, катастрофа, стихийное бедствие, воздействуя на социальную жизнь, разрушает связи людей и уменьшает чувство общности. Руководитель аварийно-спасательных работ учитывает взаимодействие и взаимовлияние индивидуальных и коллективных форм реагирования, решает вопросы, относящиеся к области социальной психологии.

Уровень стресса пострадавших при наводнении, чья собственность страдала выше, чем тех, которым наводнение непосредственно не угрожало. Реакции каждой из групп в значительной степени отличались друг от друга. Для тех, кто оказался на периферии наводнения, характерным было развитие напряжения, при котором возникало желание что-либо делать. Удовлетворение этого желания (предоставление работы) вызывало облегчение.

Во второй группе предвосхищение угрозы вызывало не только тревогу, но и неверие в то, что с ними может что-либо случиться. Когда угроза наводнения становилась очевидной, развивалось состояние растерянности, подавленности. Утрата собственности усиливала негативное воздействие, способствуя утяжелению депрессивных расстройств. Психологи обследовали лиц, пострадавших от наводнения, и нашли, что у 12% детей и 20% взрослых имелись легкие психические расстройства через несколько месяцев после бедствия. Осмотры пострадавших, проведенные через 2 года после наводнения, выявили симптомы тревоги, депрессии, напряженности, возбудимость, соматические расстройства, социальную изоляцию и изменение в моделях поведения. У 30% эти нарушения имели место и через 4 -5 лет. Увеличение потребления алкоголя было отмечено в 30% семей, курения — в 44%, а потребление медикаментов увеличилось на 52%. Более чем у ¾ пострадавших отмечены нарушения засыпания и кошмарные сновидения. Через год после наводнения выявлены симптомы соматических и психических нарушений у 32% из тех, чьи дома и имущество были затоплены и у 19% из числа людей, чьи дома оказались вне зоны затопления.

Несмотря на некоторые различия в интенсивных показателях, четко проявляется тенденция к увеличению психических нарушений у лиц, которые оказались непосредственно в зоне затопления. Наряду с этим, приводимые данные позволили сделать некоторые выводы, судя по которым, люди воспринимают и оценивают опасность, а также избирают пути приспособления для защиты в зависимости от личного опыта, возраста, продолжительности проживания в районе бедствий и личных столкновений с опасностью. Следует различать опыт, полученный в центре стихийного бедствия и периферийный опыт. Первый делает человека более осмотрительным, второй позволяет недооценивать опасность. Например, обнаружено, что нередко у многих лиц перед началом урагана отмечаются «неверие и отрицание» опасности. Лишь немногие испытывали страх, а некоторые описывали свое состояние как «сноподобную нереальность». Когда ураган достиг апогея, это чрезвычайно быстрое и сильное, нередко разрушительной силы и значительной продолжительности движение воздуха, подавляющее большинство пострадавших испытывали страх либо с обездвиженностью, либо с двигательным беспокойством. Сразу же после урагана многие описывали свое состояние как «радостное карнавальное возбуждение», которое через 3−5 дней сменилось вялостью, апатией, через 10 дней выявились случаи неглубоких депрессий. Существует так называемый «страх погоды» у лиц, живущих в районах, подверженных воздействию ураганов. Психические последствия, вызванные этим бедствием, наблюдались и через год у 50% обследованных. Наряду с истерическими расстройствами, отмечалось большое количество жалоб астенического круга и нарушений сна.

Психические реакции при наводнении, урагане и других экстремальных ситуациях не носят какой-то специфический характер, свойственный лишь конкретному стихийному бедствию. Это скорее универсальные реакции на опасность, а их частота и глубина определяются внезапностью и интенсивностью стихийного бедствия. Так, выявляемый у ряда лиц «страх погоды» является скорее символическим: подобный же страх мог возникнуть в результате наводнения, землетрясения, урагана («страх наводнения», «страх землетрясения» и т. п.).

Из стихийных бедствий наибольшим психотравмирующим действием обладают землетрясения большой (иногда средней) силы. Внезапность возникновения (трудность непосредственного предсказания), фактическое отсутствие эффективных методов защиты населения, огромные разрушения и ощущения качающейся земли определяют комплекс физических и психических травмирующих факторов.

Изучение реакций населения при крымском землетрясении (1927 г.), наблюдения, которые проводились на месте во время самого землетрясения, позволили сделать ряд выводов, в том числе о том, что в формировании реактивных состояний имеет значение не только «невропсихическая травма» (из-за внезапного разрыва горных пород земли и высвобождения механической энергии, сопровождающейся подземными толчками, ударами и колебаниями поверхности земли, охватывают обширные территории и значительные людские потери и т. п.), но и «постоянное напряжение, тоскливое, боязливое ожидание». К числу других заключений относятся следующие положения: нервнопсихические реакции в связи с землетрясениями у предрасположенных могут протекать довольно длительно и неблагоприятно; заболевания могут возникнуть не только «остро», но и спустя несколько месяцев после пережитого. С точки зрения ряда авторов, личностные факторы, которые могут влиять на восприятие землетрясений, трудно измерить и оценить с точки зрения их значимости для процесса приспособления к катастрофе. Землетрясения вызывают стресс, когда люди осознают их неотвратимость и не знают, что их ожидает.

По данным некоторых исследователей 43% из тех, кого охватывает чувство тревоги и страха, утверждали, что они опасались не за свою жизнь, а за имущество; 1% опрошенных ответил, что землетрясения их не тревожат и они сохраняют спокойствие, уверенность в себе. Следует отметить, что многие лица, вошедшие в последнюю группу, в прошлом уже пережили землетрясения. При стихийном бедствии вообще и землетрясении, в частности, отмечаются ошибки в реальной оценке опасности. По их наблюдениям, паника крайне редка и возникает лишь в тех случаях, когда ситуация кажется безнадежной.

Проблеме психогений военного времени посвящено большое число исследований крупнейших отечественных психиатров (Осипов Б.П., Гуревич М. О., Краснушкин Е. К., Гиляровский В.А.). В этих работах достаточно четко показано, что война не дает новых, неизвестных мирному времени видов психических расстройств, ее патопластические влияния лишь в некоторой степени видоизменяют известные психические расстройства.

В формировании психогений военного времени у населения, помимо непосредственного этиопатогенетического фактора (переживания, связанные с угрозой жизни), существенную роль играют предрасполагающие факторы: информационная неопределенность, угроза существованию близких людей, ломка функционирования психофизиологической организации и основных жизненных стереотипов, утомление и т. п. При этом во многих случаях жизнь человека становится зависимой не от привычных условий, ведущих к благополучию в мирное время (материальное положение, образование, особенности труда и быта и т. п.), а от новых факторов — умения выжить без помощи других людей, укрыться от непогоды, найти жилье и пищу.

Современный уровень военной техники и средств массового поражения в значительной степени уменьшает различия в возможностях поражения как лиц, непосредственно участвующих в военных действиях, так и населения. Во время предшествующих военных конфликтов XIX столетия, когда различия между фронтом и тылом были значительными, психические расстройства у гражданского населения не представляли собой значительной проблемы. Однако опыт второй мировой войны, обобщенный в ряде работ, посвященных изучению результатов налетов авиации на мирные города, показал, что психическое напряжение, вызванное страхом и тревогой, достаточно велико. Л. Люнберг пишет, что после тяжелых налетов выжившие жители британских городов «…бродили среди руин, роясь в остатках своих жилищ. Их лица ничего не выражали, взгляд был пустым, глаза блуждали. Это безразличие приводило к тому, что эти люди часто не обращались своевременно за медицинской помощью.

Проявляющаяся на время тенденция игнорировать моральные стандарты часто находила свое выражение в том, что оставшиеся в живых горько оплакивали потерю своих жилищ и имущества, не обращая внимания на то, что один или несколько их родственников были убиты". Вместе с тем выраженных случаев психических заболеваний, требующих лечения в больницах, было не очень много (в Великобритании 1−2% людей нуждались в госпитализации).

Особое место принадлежит анализу психических нарушений, возникших во время ядерной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Д. Джанис подчеркивает, что психические расстройства отмечались у всех выживших. Чувство страха и полной беспомощности, продолжавшееся в течение нескольких дней и недель, нередко сопровождалось у человека «удивлением и непониманием того, что он еще жив». Второй эмоциональный шок развивался при виде огромного числа убитых, раненых, сгоревших. При этом, отмечает автор, второй шок был сильнее у тех, кто испытывал страх меньшей интенсивности непосредственно во время взрыва. Автор описывает также острые депрессивные реакции с выраженным чувством самообвинения, суицидальными действиями, когда оставшиеся в живых бросались в огонь, чтобы погибнуть. Спасательные работы были затруднены из-за того, что большая часть выживших покинула город, а те, кто оставался в нем, были растерянны, дезориентированы, вялы, безразличны.

Представленные данные по существу вводят в проблему психогенных расстройств, возникающих в разных катастрофических ситуациях и во время войны. Они показывают необходимость специального рассмотрения как клинических особенностей, так и вопросов профилактики и медицинской помощи при психических расстройствах, развивающихся в различных экстремальных условиях.

1.3 Психофизиологические особенности поведения пострадавшего населения в чрезвычайных ситуациях

В целях изучения особенностей поведения, психофизиологических реакций, состояния и работоспособности людей, подвергшихся воздействию стихийного фактора большой разрушительной силы (землетрясение до 10 баллов по шкале Рихтера) в период с 12 по 22 декабря 1988 г. в городе Ленинакане было проведено обследование 70 мужчин в возрасте от 19 до 35 лет. Все обследованные на момент землетрясения были соматически здоровы и в процессе стихийного бедствия не получили каких-либо травм. Подобные исследования в отечественной медицинской и психологической науке практически отсутствуют, за исключением единичных наблюдений, проведенных в сходных условиях, но существенно отличающихся как по масштабам изучаемых явлений, так и по объему применяемых методов. На момент землетрясения обследуемые занимались обычными хозяйственными и ремонтными работами на своих рабочих местах — в мастерских и служебных помещениях. Полученные ретроспективные оценки силы и длительности подземных толчков и сопровождающих их звуковых эффектов отличаются достаточной противоречивостью. Так, некоторые обследуемые отмечали, что необычность происходящего они заметили сначала лишь в поведении товарищей. Другие, преимущественно лица, ранее испытывавшие воздействие подземных толчков, сразу осознали характер происходящего, но не могли прогнозировать его последствий. Оценки временной протяженности первых (наиболее сильных) толчков также отличались большой вариативностью от 8−15 сек до 2−4 мин, что позволяет сделать заключение о существенном эмоциональном воздействии стихийного фактора, обусловившего нарушения восприятия временных интервалов.

Сразу после первых толчков, которые большинством обследуемых характеризовались как «колебания земной поверхности с нарастающей силой или амплитудой» (это не вполне соответствует действительности), все помещения были покинуты. Выбежав на открытую местность, часть опрошенных пыталась устоять на ногах, держась за деревья и столбы, другие инстинктивно ложились на землю. Действия пострадавших в этот период характеризовались индивидуалистичностью и реализовались в поведенческих реакциях, определяемых преимущественно инстинктом самосохранения. Выраженность чувства «страха закрытых помещений» (ситуационная клаустрофобия) была индивидуальной, а его длительность варьировала от нескольких часов до двух недель.

Для полноты характеристики степени воздействия комплекса экстремальных, прежде всего психоэмоциональных факторов, на обследованную категорию пострадавших следует отметить, что часть 9-этажных зданий, устоявших после первых толчков, с выбежавшими на балконы и террасы жителями (преимущественно женщинами и детьми) рушилась у них на глазах. Реакция оцепенения («ступора») длилась около 15 мин, по истечении которых, слыша крики и стоны из-под развалин и побуждаемые лидерами, все, кто мог, приступили к спасательным работам, направленным в первую очередь на поиск собственных семей (уже независимо от призывов и действий формальных и неформальных лидеров). В то же время большинство обследованных указывают на важность фактора внешнего побуждения при выходе из состояния оцепенения. В первые сутки продолжительность спасательных работ составляла до 18−20 часов.

В динамике состояния подвергшихся воздействию стихийного бедствия лиц, по предварительным данным, можно выделить четыре последовательные фазы или стадии.

1. «Острый эмоциональный шок». Развивается вслед за состоянием оцепенения и длится от 3 до 5 часов. Он характеризуется общим психическим напряжением, предельной мобилизацией психофизиологических резервов, обострением восприятия и увеличением скорости мыслительных процессов, проявлениями безрассудной смелости (особенно при спасении близких) при одновременном снижении критической оценки ситуации, но сохранении способности к целесообразной деятельности. В эмоциональном состоянии в этот период преобладало чувство отчаяния, сопровождавшееся ощущениями головокружения и головной боли, сердцебиением, сухостью во рту, жаждой и затрудненным дыханием.

До 30% обследованных, при субъективной оценке ухудшения состояния здоровья одновременно отмечают увеличение работоспособности в 1,5−2 раза и более. В качестве примера можно привести случай с одним обследованным, который, обнаружив жену и дочь на крыше 9 — этажного дома (лестничные пролеты нижних этажей были разрушены), используя металлическую ограду клумбы и веревку, в течение часа смог забраться на крышу и спасти семью.

2. Стадия «психофизиологическая демобилизация» длится до трех суток. Для абсолютного большинства обследуемых наступление этой стадии связано с первыми контактами с теми, кто получил травмы и с телами погибших, с пониманием масштабов трагедии («стресс осознания»). Она характеризуется наиболее существенным ухудшением самочувствия и психоэмоционального состояния, с преобладанием чувства растерянности, панических реакций, снижением уровня эффективности деятельности и мотивации к ней, депрессивными тенденциями, некоторыми изменениями функций внимания и памяти (как правило, обследованные не могли достаточно четко вспомнить, что они делали в эти дни).

Большинство опрошенных жаловалось в этой фазе на тошноту, «тяжесть» в голове, неприятные ощущения со стороны желудочно-кишечного тракта, снижение (даже отсутствие) аппетита. К этому же периоду относятся первые отказы от выполнения спасательных и «расчистных» работ (особенно связанных с извлечением тел погибших), значительное увеличение количества ошибочных действий при управлении транспортом и специальной техникой, вплоть до создания аварийных ситуаций.

3. «Стадия разрешения» длится 3−12 суток после катастрофы. По данным субъективной оценки, постепенно стабилизируется настроение и самочувствие. У абсолютного большинства обследованных сохраняются пониженный эмоциональный фон, ограничение контактов с окружающими, гипомимия (маскообразность лица) снижение интонационной окраски речи, замедленность движений.

К концу этого периода появляется желание «выговориться», реализуемое избирательно, направленное преимущественно на лиц, которые не были очевидцами стихийного бедствия. Одновременно появляются сны, отсутствовавшие в двух предшествующих фазах, в том числе с тревожными и кошмарными сновидениями, в различных вариантах трансформирующих впечатления трагических событий.

На фоне субъективных признаков некоторого улучшения состояния объективно отмечалось дальнейшее снижение физиологических резервов, в 55% случаев сопровождавшееся повышением давления крови до 140/90 — 170/100 мм рт.ст. в покое и до 200/100 мм рт.ст. при дозированной физической нагрузке, тахикардией (до 90 — 100 уд./мин) — у 90%.

4. «Стадия восстановления» началась с 12-го дня после землетрясения и наиболее отчетливо в исследованный период проявлялась в поведенческих реакциях: активизировалось межличностное общение, начала нормализоваться эмоциональная окраска речи и мимических реакций, впервые после землетрясения были отмечены шутки, вызывавшие эмоциональный отклик у окружающих, восстановились сновидения у большинства обследованных. В состоянии физиологической сферы позитивной динамики и в этой фазе выявлено не было.

В 1989 г. было проведено социально-психологическое изучение и психофизиологическое обследование пострадавших в результате взрыва газа большой разрушительной силы и железнодорожной катастрофы двух пассажирских поездов, а также лиц, участвовавших в аварийно-спасательных работах (Уфимская катастрофа).

При оценке психического статуса пострадавших (71 чел.) с легкой (33%) и средней (67%) степенями тяжести состояния, находившихся на лечении в клиниках города и ожоговом центре, установлено, что те или иные изменения в психической сфере обнаруживаются у 100%. Среди наблюдаемых психопатологических синдромов преобладали астенодепрессивные состояния и психогенный ступор.

Лечащими врачами клиник и ожогового центра была проведена оценка психического состояния 343 пораженных. При этом в 29% случаев специалисты затруднялись квалифицировать те или иные отклонения в психической сфере, в 44% - считали психическое состояние больных нормальным, в 6% - было отмечено «шоковое» состояние, в 21% случаев отмечались нарушения. Приведенные данные и их сопоставление с собственными наблюдениями свидетельствуют об отсутствии психиатрической настороженности и недостаточной подготовке врачей по вопросам диагностики и коррекции психопатологии при соматических заболеваниях и травмах. Следует напомнить хорошо известный факт: у каждого конкретного пациента «внутренняя картина болезни» приобретает качественно своеобразие, форма проявления и выраженность которого может существенно сказаться на течении основного заболевания и эффективности реабилитационных мероприятий. Проводимая психокоррекционная работа с применением методов рациональной психотерапии, косвенного внушения и фармпрепаратов способствует улучшению психического статуса больных и оказалась достаточно эффективной при ситуационных бредово-галлюцинаторных состояниях.

Изучение обстоятельств катастрофы показало, что в момент взрыва абсолютное большинство пострадавших спали (местное время 1 час 14 мин). Сразу после взрыва и мгновенно последовавшего воспламенения вагонов поведенческие реакции имели преимущественно витальную направленность, обусловленную инстинктом самосохранения. В последующем у спасшихся из числа лиц, следовавших в дороге вместе с родственниками (в случаях гибели последних), достаточно часто наблюдалось формирование «комплекса вины», сопровождавшегося выраженной психопатологической симптоматикой. Одновременно отмечалась значительная мобилизация (сверхмобилизация) психофизиологических резервов и физических сил: некоторые пострадавшие выбирались из перевернувшихся на бок вагонов с заклинившимися выходами из купе, в прямом смысле, раздирая руками перегородки крыши.

Сразу после того, как пострадавшие покинули горящие вагоны, они организовались в небольшие (до 10−15 чел.) группы, в последующем действовавшие достаточно «автономно». В каждой группе выделялся свой лидер, и реализовывались социальные феномены взаимной поддержки и помощи. При этом сознание отдельных членов таких групп «замыкалось» лишь на ближайшем окружении (своеобразное тоннельное состояние сознания). Какие-либо воспоминания о других группах являлись чрезвычайно размытыми. Характерно также значительное торможение воспоминаний о событиях от момента образования группы и выхода из очага пожара до встречи со спасательными и врачебными бригадами. Этот период (около двух часов) практически не воспроизводился в рассказах пострадавших или упоминался ими, воспринимаемым как «в тумане». Во всех случаях отмечалось существенное изменение восприятия временных интервалов («казалось, что время вообще остановилось»).

Обследование членов аварийно-спасательных команд показало, что наиболее существенные изменения наблюдались в их психическом состоянии. 98% обследованных отметили, что испытали «страх и ужас от увиденного», 62% указали на чувство растерянности, слабость в конечностях. В 20% случаев собственное состояние по прибытии на место катастрофы характеризовалось как предобморочное.

Все 100% опрошенных, оценивая свое самочувствие в период аварийно-спасательных работ, отмечали многочисленные соматические нарушения, сохранявшиеся и во время отдыха, в частности такие, как головокружение, головная боль, боли в области желудка, тошнота, рвота. 54% обследованных в последующие дни жаловались на нарушения сна (трудности засыпания, сонливость днем и бессонница ночью, прерывистый сон, сопровождавшийся кошмарными сновидениями), повышенную раздражительность и подавленное настроение.

Ориентировочная оценка снижения уровня работоспособности в первые часы после прибытия на место катастрофы составило около 50%.

Учитывая приведенные данные самоотчетов участников аварийно-спасательных работ и наблюдения психологов, следует особо отметить необходимость проведения целенаправленных психопрофилактических и психотерапевтических мероприятий с членами команд и подразделений, участвующих в аварийно-спасательных работах. Комплектование этих подразделений целесообразно осуществлять с использованием методов оценки физической подготовленности и психологического отбора, в частности с помощью методов, направленных на диагностику уровня нервно-психической устойчивости. Опыт показывает, что до 25−30% прибывающих для проведения таких работ, в том числе из состава частей гражданской обороны, доставляемых иногда за сотни и тысячи километров, в силу индивидуальных особенностей и состояния нервно-психической сферы не пригодны для этих работ. Даже у санитаров медицинских учреждений бывали рвота и предобморочные состояния при транспортировке обожженных и трупов.