Анализ. 
Вопросы театрального искусства в литературной критике В.Г. Белинского

Одна из самых известных критических статей Белинского посвящена актеру Петербургского театра Василию Каратыгину «И мое мнение об игре Каратыгина». театр белинский критик.

«…г. Каратыгин талант случайный, не призванный, успех которого зависит от огромных природных средств, то есть роста, осанки, фигуры, крепкой груди, и потом от образованности, ума, чаще сметливости, а более всего смелости… ««И мое мнение об игре Каратыгина» В. Г. Белинский http://homlib.com/read/belinskiy-vg-1/i-moe-mnenie-ob-igre-karatygina/13 982.

— пишет Белинский о творчестве актера, признавая, что известность к Каратыгину пришла не из-за выдающегося таланта актера, а из-за упорного труда и принципов. Белинский сравнивает Василия Каратыгина с актером Московского театра Мочаловым, сетуя на то, что несмотря на то, что у последнего мало ролей, он их отыгрывает мастерски, сего не скажешь о Каратыгине ;

«…Г-ну Кадатыгину нет нужды до роли: Ермак, Карл Моор, Димитрий Донской, Фердинанд, Эдип — ему все равно, была бы роль; а в этой роли были бы слова, монологи, а пуще всего возгласы и риторика: с чувством, без чувства, со смыслом, без смысла, повторяю, ему все равно! … Здесь я вижу, не талант, не чувство, а чрезвычайное умение побеждать трудности, это умение, которое так высоко ценилось французскими критиками XVIII века и которое так хорошо напоминает дивное искусство фокусника, метавшего горох сквозь игольное ушко.».

Таким образом, Белинский обозначает критерии хорошего актера — проживать каждую роль от начала до конца, быть на сцене не собой, а героем, проживать его эмоции, его индивидуальность, ставя в пример Мочалова и ему подобных «актеровплебеев»:

" Пластика, грациозность движений и живописность поз составляют сущность балетов, а в драме суть средства вспомогательные, второстепенные. Чувством можно заменить недостаток оных, но никогда ими невозможно заменить недостаток чувства. А чем восхищались еще три года назад тому жаркие поклонники таланта г. Каратыгина? О, нет! давайте мне актера-плебея, но плебея Мария, не выглаженного лоском паркетности, а энергического и глубокого в своем чувстве. Пусть подергивает он плечами и хлопает себя по бедрам; это дерганье и хлопанье пошло и отвратительно, когда делается от незнания, что надо делать; но когда оно бывает предвестником бури, готовой разразиться, то что мне ваш актер-аристократ!..".

Для Белинского было важно, чтобы актер понимал автора, чтобы они понимали друг друга:

«…актер, так сказать, дополняет своею игрою идею автора, и в этом-то дополнении состоит его творчество. Но этим оно и ограничивается. Из пылкого характера, созданного поэтом, актер не может и не имеет права сделать хладнокровного, и наоборот…».

И снова Белинский выступает за новшества, за новый театр, и пытается донести, что классицизм и лицо его — Каратаев, это театр не настоящий.

Наравне с этим критик дает ответ на вопрос, как важен театр не только для него самого, но и для общества в целом, по его мнению, театральное искусство, может чуть ли не возродить умершего:

" Зачем мы ходим в театр, зачем мы так любим театр? Затем, что он освежает нашу душу, завядшую, заплесневелую от сухой и скучной прозы жизни, мощными и разнообразными впечатлениями, затем, что он волнует нашу застоявшуюся кровь неземными муками, неземными радостями и открывает нам новый, преображенный и дивный мир страстей и жизни! В душе человеческой есть то особенное свойство, что она как будто падает под бременем сладостных ощущений изящного, если не разделяет их с другою душой. А где же этот раздел является так торжественным, так умилительным, как не в театре, где тысячи глаз устремлены на один предмет, тысячи сердец бьются одним чувством, тысячи грудей задыхаются от одного упоения, где тысячи я сливаются в одно общее целое я в гармоническом сознании беспредельного блаженства?..".

По мнению В. Г. Белинского актер-плебей одержал победу над актеромаристократом, это произошло на бенефисе Павла Мачалова, актер играл Гамлета в одноименной пьесе Шекспира.

Это был не классицизм, это было что-то новое, что так любил и пропагандировал Белинский, пьеса была представлена в новом стихотворном переводе. После того, как критик 11 раз посмотрел спектакль в свет вышла статья «Гамлет, драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета» «Гамлет, драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета» В.Г. Белинскийhttp://az.lib.ru/b/belinskij_w_g/text_1180.shtml.

Эти спектакли были очень родны критику, в Гамлете он видел образ, родственный его поколению. В протесте Гамлета против действительности Белинский видел себя — он был Гамлетом, и не видел никого более подходящего на роль, чем Павел Мочалов, ему и его игре и посвящена большая часть статьи. Считая, что нельзя оценить творчество актера и режиссера прежде не проанализировав саму пьесу Виссарион Белинский начинает свою работу с подробного анализа и знакомства с Шекспировским «Гамлетом».

" «Гамлет» !.. понимаете ли вы значение этого слова? — оно велико и глубоко: это жизнь человеческая, это человек, это вы, это я, это каждый из нас, более или менее, в высоком или смешном, но всегда в жалком и грустном смысле… Потом «Гамлет» — это блистательнейший алмаз в лучезарной короне царя драматических поэтов, увенчанного целым человечеством и ни прежде ни после себя не имеющего себе соперника — «Гамлет» Шекспира на московской сцене!".

Для Белинского выход на сцену Мочалова до премьеры спектакля был спорный, как писал критик, это был вопрос «Быть или не быть», как оказалось, в роли Гамлета Мочалову с его сутулостью и низким ростом, Быть! Белинский подробно описывает каждое действие, каждое слово, произнесенным Мочаловым и чем ближе подходит к середине пьесы, тем его восторг растет, не смотря на недочеты и бедные костюмы:

«Тут было много потерянного, невыдержанного, но зато тут было много же и превосходно сыгранного, и общее впечатление громко говорило за бенефицианта.».

В Мочалове Белинский видел новый театр, он был его лицом. Актер отвечал всем критериям, что поставил для себя и для театра критик.

«В первый еще разудостоверились мы, как может актер совершенно отрешиться от своей личности, забыть самого себя и жить чужою жизнию, не отделяя ее от своей собственной, или, лучше сказать, свою собственную жизнь сделать чужою жизнию, и обмануть на несколько часов и себя самого и две тысячи человек… Дивное искусство!».

Каждый его анализ игры Мочалова, детализация высказываний и интонации, его понимание, что актер-плебей побеждает акттера-аристократа завершалась победными речами":

«Какая минута! и как мало в жизни таких минут! и как счастливы те, которые жили в подобной минуте! Честь и слава великому художнику, могущая и глубокая душа которого есть неисчерпаемая сокровищница таких минут, благодарность ему!..».

Белинский применяет и новую тактику оценки. Он рассказывает не только о Гамлете, но и его поведении с другими героями, ведь только так, по мнению Белинского можно понять образ.

«В сцене с Осриком Мочалов был по-прежнему превосходен и выдержал ее ровно и вполне от первого слова до последнего…

В последней сцене с Горацио мы видели в игре Мочалова истинное просветление и восстание падшего духа, который предчувствует скорое окончание роковой борьбы, грустит от своего предвидения, но уже не отчаивается от него, не боится его, но готов встретить его бодро и смело, с полною доверенностию к промыслу".

Гамлет «Шекспира», Мочалов и Московский театр — это была победа общества и личная победа Виссариона Белинского.