Мотивы волшебной сказки в романе В. Набокова «Подвиг»

Еще одна, более сложная параллель между «Волшебным кольцом» и «Подвигом» связана с мотивом змеи. В сказке Иванко входит в темный глухой лес и видит там костер, в котором сидит красавица-девушка. Он гасит костер, и девушка превращается в змею, которая обвивается вокруг его шеи. Она просит отнести ее в подземное царство, которым правит ее отец, и перед входом в это царство вновь превращается в красавицу. В награду Иванко получает волшебное кольцо и с его помощью женится на дочери другого царя. Высокомерной царевне, однако, не по вкусу ее неотесанный муж — она крадет у него волшебное кольцо, и с помощью кольца убегает. В конце Иванко удается вернуть и кольцо, и жену, которую казнят за измену.

Этот мотив сквозит в теме желаемого брака Мартына, так обыгрывается высокомерие его любимой, Сони. Тема змеи, как тропинка, пролегает через ещё некоторые островки сюжета: это и фамилия семейства Сони — Зилановы (зилан по-тюркски — белая змея), и характер Сони, её злой язык — это тоже от змеи. Интересен тот факт, что семейство Зилановых совмещает в себе элементы носителей зла и его жертв. Набоков сознательно избегает чёткой грани между чёрным и белым, как в настоящих сказках, тем самым добиваясь эффекта жизненности. Да, герой исчезает в неведомой стране, но он и не получает всего того, что даётся обычно герою: счастливой женитьбы и полцарства в придачу.

Это противопоставление воображаемого и так называемого «реального» мира — при том, что первый из них изображается гораздо более реальным, нежели второй, — постоянно встречается как в русских, так и в английских сочинениях Набокова. В этом свете анализ мотивов волшебной сказки в «Подвиге» утверждает неотъемлемое место этой книги в ряду набоковских романов и дает гораздо более убедительное представление о ее внутренней цельности.

2.

2. Сказка как неистощимый источник в литературном творчестве Центробежной тенденции в литературном творчестве всё время противостоит желание единства и сконцентрированности. Часто писатель многим жертвует, лишь бы найти в себе цельный круг переживаний. И эта вторая тенденция более характерна для творчества. Тот перетекающий поток переживаний известен не только творцу, но как без творчества остановить и сохранить отдельный момент этого потока? И в ином ещё смысле можно говорить о тенденции центростремительной: переживания бесконечно разнообразны и случаи, бывшие поводом для произведения, нисколько не сходны друг с другом. Но виды творчества не бесконечно разнообразны. Почему так сходны между собой сказки разных народов? Кто первый и с какими особыми склонностями и побуждениями рассказал сказку?

Сказка — достояние той культурной стадии, когда господствовало не наше миросозерцание, но определяемое магизмом и панпсихизмом, когда первобытный человек весь мир готов был признать одушевлённым и особыми магическими средствами старался покорить себе его или по крайней мере добиться благорасположения духов, населяющих его. Вот распространённое объяснение, которое едва ли, однако, можно признать правильным. Из повседневного своего хозяйственного опыта он ещё лучше нас узнает, как мало податлива природа на неожиданные дары и чудесные перемены. В отношении к созданиям искусства у всех есть какая-то двойственность: их всерьёз, наравне с данными повседневными опыта, никто не принимает, их родственность себе, может быть, даже превышающую достоверность повседневного опыта, тем не менее всякий признает.

Предположим, что сказка несёт в себе воспоминание об особом миропонимании, колдовском магическом. Это нисколько не сделает сказку более понятной. В ней есть эпизоды реалистические, не невозможные, но данные так, что становятся невозможнее самого чудесного. Безысходный прозаизм трезвого и горького опыта делает нужной сказкой. На самом деле трава не поёт, покойники не оживают, падчерица не становится царевной. Если говорить об интеллектуальном моменте сказочной фантастики, это будет обычное практическое познание, где только поменялись местами утверждение и отрицание. Это простая перестановка обыкновенного опыта. Чудесное здесь только средство для достижения обычного: только бы добиться жизни обеспеченной, умеренно буду тратить я тогда свои богатства и совсем буду счастлив.

Таков примерный смысл счастливого конца в сказках. И магическое не образовывает здесь особой причинности, а только является приёмом для более короткого развития действия. Ведь торжествует всё равно не магизм, а младший из братьев, дурачок, в награду за свою беспечность получивший магические способности. Здесь всё то же самое, что в опыте обычном, только навыворот.

Недостаточность практического, действительного существования — вот психологическая предпосылка сказки. Не воображение, но фантазия есть необходимая для сказки творческая сила. Эти два термина вообще употребляются очень сбивчиво и многим кажутся просто синонимами. Но возможно ограничить их друг от друга. Для воображения существен образ. И как раз потребности вооборазить мало места в сказке. В ней коротко указаны мотивы, но всегда мало развиты.

Плохо видны её действующие лица, они только пособники действия, сколько из них только на минутку является, чтобы стать объектом действия и тотчас и исчезнуть. Им свойственна неявственность являющегося, не сущего. В своём исконном смысле слово phantasia и родственные ему phaino, phantazomai, phantasma все сохраняют оттенок неявственности: являться в сновидении, поверхностный наружный блеск, пустое воображение. Видения сказки обозначены лишь слегка, вернее — не они сами даны в образах, а их видоизменения. Фантазия предпочитает недовыраженную образность, чтобы тем легче могли происходить превращения и перемены. Сколько ещё можно было бы наделать всяких чудес, обладая лампой Аладдина. Фантазия калейдоскопична, экстенсивна, поверхностна. Наоборот, воображение интенсивно, сосредоточенно, ответственно, оно принимает лишь те последствия, которые вытекают из образа в его окончательной выраженности.

Фантазия есть отчуждение обычного. Воображение есть усвоение чужого, потребность целиком и связанно представить себе иной образ, чужую жизнь. Если признать правильным утверждение: сказка создаётся фантазией, то оба эти термина станут понятнее от такого сопоставления. Во введении к «1001 ночи» гениально мотивировано психологически возникновение сказки. Усталого, тоскующего, страдающего бессонницей султана успокаивает лишь сказка. Сказка — замена сновидений, которых лишила скучающего старика бессонница. Можно бы говорить о поэтике сновидений, она была бы подобна поэтике сказки, в сновидениях так же, едва лишь обозначившись, сменяются образы, переменчивые, всегда нам знакомые, всегда перенесённые в область иной закономерности.

Несомненно, что эти особенности и свойства сказки перекликаются с литературной манерой Набокова, его тонким умением сочетать несочетаемое, реальное и нереальное.

Надо заметить, что писателей, которых привлекала сказка и особым образом повлияла на их творчество, начиная от Аксакова и Пушкина и заканчивая (хотя этот список продолжается и вряд ли когда-нибудь закончится) Льюисом Кэрроллом, носителем такого же «зазеркального, потустроннего мира». На вопрос, почему сказка неисчерпаема и почему продолжает служить источником вдохновения, убедительно отвечает Джанни Родари: «Народные сказки вошли в качестве основы, строительного материала в целый ряд фантастических операций, начиная от литературной игры (Страпарола) и кончая играми „при Дворе“ (Перро); народными сказками пользовались все, от романтиков до позитивистов…»

Для Набокова России уже не существовало, для него она погибла, поэтому в память о ней он придумал сказочную Зоорландию, страну, которой в реальности найти нельзя.

Заключение

Данная работа рассмотрела проблему выявления сказочных мотивов в романе В. Набокова «Подвиг» .

Мы выявили, что роман «Подвиг» наглядно демонстрирует творческий метод писателя: сочетание в одном тексте перемежающиеся элементы реальности и нереальности, не имеющие чёткой границы, и истолковывающийся как «двоемирие» или «потустронность».

Нами также выявлено, что сказочные мотивы в романе имеют несколько корней: западноевропейских рыцарской литературы, славянского фольклора, русских народных сказок. Сопоставление главного героя Мартына Эдельвейса с героем сказки «Волшебное кольцо» отражает как ностальгию по России, так и принадлежность Мартына к послевоенному «потерянному поколению». Тема борьбы со сказочным змием имеет несколько воплощений и трактовок и раскрывает идею писателя о борьбе личности со злом в самом себе и в других.

Весь текст романа пронизан любовью и тоской по исчезнувшей России, и таинственный уход Мартына в Зоорландию, именуемый подвигом, являет собой перевёрнутую реальность, иллюзорность нашего существования, перестановку акцентов с материального на духовное. Сказочные мотивы в этом случае ещё больше демонстрируют необычный талант и мышление писателя, помогают донести мысли, которые в традиционном изложении передать было бы сложнее.

Данное исследование стоит завершить выдержкой из знаменитой книги З. Шаховской «В поисках Набокова: «И всё-таки, и всё-таки — Владимир Набоков самый большой писатель своего поколения, литературный и психологический феномен. Что-то новое, блистательное и страшное вошло с ним в русскую литературу и в ней останется. Он будет — же, вероятнее всего — как Пруст, писателем для писателей, а не как Пушкин — символом и дыханьем целого народа.

На нём заканчивается русский Серебряный Век.".

1.Афанасьева Н. Фольклорные мотивы в творчестве раннего Набокова [Интернет ресурс]. — BestReferat.ru›referat-91 989.html

2. Грифцов Б. Психология писателя. — М.: Худож. лит., 1988. — 462 с.

3. Дмитриенко О. Автор — герой — читатель в рассказах Набокова // Набоков В. Посещение музея: Рассказы. — СПб.: Азбука-классика, 2006. — 320 с.

4.Зверев А. Набоков. — М.: Мол. гвардия, 2004. — 2-е изд.

— 453 [11] с.: ил. — (Жизнь замечательных людей: Сер. биогр.; Вып. 903).

5. Набоков В. Дар // Набоков В. Собрание сочинений русского периода: В 5 т. СПб, 2002. Т.

5.

6. Набоков В. «О, как ты рвёшься в путь крылатый…» // Набоков В. Стихотворения и поэмы. М., 1991.

7. Набоков В. Два отрывка из «Гамлета» // Собрание сочинений русского периода: в 5 Т. СПб., 2002. Т.

3.

8. Набоков В. Подвиг // [Интернет ресурс] // nabokovandko.narod.ru›Texts/Podvig.htm

9. Родари Дж. Грамматика фантазии.

Введение

в искусство придумывания историй (fb2) — Либрусек [Интернет ресурс] //

http://lib.rus.ec/b/121 295/read#t17

10. Толстой И. Набоков и его театральное наследие // Набоков В. Пьесы. — М.: Искусство. 1989.

— 288 с. 11. Хейбер Э. «

Подвиг" Набокова и его волшебная сказка. — Пер. с англ. А. Сумеркина. — Журнальный зал Русского Журнала: Старое литературное обозрение, 2001 N1(277) — Эдит Хейбер —

12. Ходасевич В. О Сирине. — Литературные статьи и воспоминания. Нью-Йорк, 1954.

13. Шаховская З. В поисках Набокова. Из книги // Наше наследие. — № 2 (14), 1990

Афанасьева Н. Фольклорные мотивы в творчестве раннего Набокова [Интернет ресурс]. — BestReferat.ru›referat-91 989.html

Хейбер Э. «Подвиг» Набокова и его волшебная сказка. — Пер. с англ. А. Сумеркина. — Журнальный зал Русского Журнала: Старое литературное обозрение, 2001 N1(277) — Эдит Хейбер ;

Набоков В. Дар // Набоков В. Собрание сочинений русского периода: В 5 т. СПб, 2002. Т.

5. С. 299.

Набоков В. «О, как ты рвёшься в путь крылатый…» // Набоков В. Стихотворения и поэмы. М., 1991. С. 344.

Набоков В. Два отрывка из «Гамлета» // Собрание сочинений русского периода: в 5 Т. СПб., 2002. Т.

3. С. 677.

Дмитриенко О. Автор — герой — читатель в рассказах Набокова // Набоков В. Посещение музея: Рассказы. — СПб.: Азбука-классика, 2006. — 320 с., с. 5 — 12.

Зверев А. Набоков. — М.: Мол.

гвардия, 2004. — 2-е изд.

— 453 [11] с.: ил. — (Жизнь замечательных людей: Сер. биогр.;

Вып. 903). С.

95.

Толстой И. Набоков и его театральное наследие // Набоков В. Пьесы. — М.: Искусство. 1989. — 288 с. С. 29 — 30.

Зверев А. Набоков. — М.: Мол. гвардия, 2004. -

2-е изд. — 453 [11] с.: ил. — (Жизнь замечательных людей: Сер. биогр.; Вып. 903).

С. 192 — 198.

Толстой И. Набоков и его театральное наследие // Набоков В. Пьесы. — М.: Искусство. 1989. — 288 с., с. 30 — 31.

Ходасевич В. О Сирине. — Литературные статьи и воспоминания. Нью-Йорк, 1954, с. 120.

Набоков В. Подвиг // [Интернет ресурс] // nabokovandko.narod.ru›Texts/Podvig.htm

Набоков В. Подвиг // [Интернет ресурс] // nabokovandko.narod.ru›Texts/Podvig.htm

Хейбер Э. «Подвиг» Набокова и его волшебная сказка. — Пер. с англ. А. Сумеркина // [Интернет ресурс] /Журнальный зал Русского Журнала: Старое литературное обозрение, 2001 N1(277) — Эдит Хейбер ;

Хейбер Э. «Подвиг» Набокова и его волшебная сказка. — Пер. с англ. А. Сумеркина // [Интернет ресурс] /Журнальный зал Русского Журнала: Старое литературное обозрение, 2001 N1(277) — Эдит Хейбер ;

Хейбер Э. «Подвиг» Набокова и его волшебная сказка. — Пер. с англ. А. Сумеркина // [Интернет ресурс] /Журнальный зал Русского Журнала: Старое литературное обозрение, 2001 N1(277) — Эдит Хейбер ;

Хейбер Э. «Подвиг» Набокова и его волшебная сказка. — Пер. с англ. А. Сумеркина // [Интернет ресурс] /Журнальный зал Русского Журнала: Старое литературное обозрение, 2001 N1(277) — Эдит Хейбер ;

Хейбер Э. «Подвиг» Набокова и его волшебная сказка. — Пер. с англ. А. Сумеркина // [Интернет ресурс] /Журнальный зал Русского Журнала: Старое литературное обозрение, 2001 N1(277) — Эдит Хейбер ;

Грифцов Б. Психология писателя. — М.: Худож. лит., 1988. — 462 с., с. 53 — 58.

Родари Дж. Грамматика фантазии.

Введение

в искусство придумывания историй (fb2) — Либрусек [Интернет ресурс] //

http://lib.rus.ec/b/121 295/read#t17

Шаховская З. В поисках Набокова. Из книги // Наше наследие. — № 2 (14), 1990.