Женский криминальный роман (Маринина, Полякова, Устинова, Донцова)

Мы следим за ее действиями постоянно, автор не дает нам возможности усомниться в ее честности и искренности. Все ее действия эмоциональны и спонтанны. Они — реакции человека в сложившихся обстоятельствах. Согласно Ноксу, «автор не должен допускать при изображении персонажа, который окажется преступником, даже намека на мистификацию читателя». У Татьяны Поляковой это требование, на первый взгляд, выполняется. Выполняется в полном объеме, преступники найдены, справедливость торжествует, читатели радуются благополучному спасению полюбившейся им героини, мысли которой, в последних фразах уже завершенного детектива вдруг получают еще одно направление: «Я влюблена, я без него жизни не мыслю, а об остальном он никогда не узнает. Не стоит лишать людей их иллюзий…».

И следует поток оправданий собственных действий и собственных поступков. «Любовь очень зла» — повествование о беспринципной, расчетливой, мелочной и жестокой женщине, поставившей все на карту собственного благополучия. Она — центр вселенной, управляющий своими марионетками, умело используя их слабости. «При известной сноровке это совсем не трудно», — признается она себе.

И роман заканчивается. А кто же тогда в тюрьме? «Тонкая штучка» отличается лишь тем, что цели героини несколько более благородны, ибо старается она не для себя лично, а для своего любимого, единственного, кто, по ее словам, станет центром созданного для него мира. Итак, романы Татьяны Поляковой — гимн безнаказанному преступлению, безнравственности, бесчеловечности?

Ее герои не задумываются, куда стреляют. Море крови на страницах приближает текст к триллеру, а не к детективу. Тем не менее, итоговая сцена типична именно для любовного романа. Т. Полякова разрушает все каноны и заповеди двух вышеназванных жанров, воспевая антигероя. Ее безнравственный персонаж — женщина, обретающая, как и в любовном романе, счастье, является преступницей, хладнокровно рассчитывающей необходимые для достижения неправедной цели комбинации.

Справедливости ради стоит отметить, что только Татьяна Полякова выводит своего преступника, а, точнее, преступницу сухой из воды, но до чего же обаятельна ее героиня на фоне других законопослушных героев, деяния которых впоследствии раскрывают читателю глаза на их неблаговидные поступки. Если характеризовать героинь Т. Поляковой, то за время чтения романа к ним привязываешься настолько, что заключительный аккорд длиной в несколько строк, проясняющий истинные мотивы запутанного преступления, не в состоянии повлиять на симпатии читателя.

В любовных романах все предельно ясно. Преступником должен быть кто-то, упомянутый в начале романа, но им не должен оказаться человек, за ходом чьих мыслей читателю было позволено следить. Справедливости ради следует отметить, что Татьяна Полякова чуть ли не единственный автор, оправдывающий и покрывающий героиню, вступившую на скользкую тропу преступления, противостоящую закону и вышедшую сухой из воды. Это исключение, а не правило, тем не менее, имеющее место, а, значит, являющееся отступлением от общепринятой нормы.

Вопросы морали и нравственности изначально жизненно важны и для детективной, и для любовной литературы. Герой не может обладать темной душой, поддаваться низменным страстишкам, быть способным совершить преступление. Особенно важно это в условиях современности, когда реальный мир часто бывает страшнее и надуманнее книжного. В этих условиях литература приходит на помощь, демонстрируя победу добра над злом.

В мире Александры Марининой преступление — факт повседневный, будничный. Его могут совершить и преуспевающий бизнесмен, и известный политик, и даже сыщик. А вот раскрыть преступление должен человек с чистой совестью и, как это ни банально, чистыми руками. Маринина вошла в литературу с Настей Каменской, поэтому более поздние ее произведения воспринимаются читателем неоднозначно, читатель тоскует по полюбившейся героине. Каменская — профессиональный сыщик. Именно этот фактор отличает ее от многочисленных Даш Васильевых, Евлампий Романовых, Татьян Ивановых.

Детективы Дарьи Донцовой, М. Александровой объединяет тип героинь, которые оказываются в эпицентре событий не по своей воле. Роль жертвы их не устраивает — поэтому они превращаются в охотниц. Охота идет по принципу «авось», который оказывается единственно верным в существующих обстоятельствах. Оказавшись по стечению целой цепи случайностей «в нужное время в нужном месте», эти героини если не распутывают преступление, то приближаются к разгадке значительно быстрее профессионалов, хотя и делает абсолютно неверные выводы (ярчайший пример — несравненная Евлампия Романова Д. Донцовой).

Обратимся к творчеству Дарьи Донцовой, одной из самых ярких и, на наш взгляд, самых виртуозных в плане создания игрового сюжета авторов. (Оговоримся сразу, что творческий коллектив, работающий под этим именем, так или иначе соблюдает основные принципы). Переплетение фантазии и интеллектуальной логики, увлекательная напряженность действия, самобытные характеры, эмоциональность, запоминающаяся обстановка позволяют четко выделять детективы Д. Донцовой из общей массы. Если рассматривать Д. Донцову с точки зрения детективных «сюрпризов», то, представленные в изобилии, они, тем не менее, не являются надуманными, органично вытекая из человеческих взаимоотношений.

Объединение женских романов и женских детективов, чьи художественные системы, на первый взгляд, в корне несовместимы, позволяет утверждать, что авторы стремятся показать не только уникальный мир со своими особыми законами жизни, но и трансформацию «маленького человека» на новом витке истории, что свидетельствует о выявлении скрытых сущностей обыденности, стереотипов мышления, разрушающих природное развитие жизни.

Стремясь постичь сущность действительности, работая над спецификой мира, женский детектив закладывает основу для обостренного чувства справедливости, духовной свободы, динамизма, формальных нововведений. Взаимосвязь с современной действительностью вовлекает творчество авторов исследуемых нами жанров в диалог с художественными достижениями прошлого.

Идя по пути поиска смысла, автор детектива стремится достичь философской и гносеологической зрелости творчества при помощи игры. Привычные причинно-следственные связи являются иллюзорными, не объясняющими мир — поэтому случайное и закономерное взаимопересекается, взаимозаменяется и взаимоисключается. Можно говорить также о некой диалогичности женской прозы, выделяя несколько видов диалога — внутритекстовый, между автором и читателем, трансцендентальный, восходящий корнями к гоголевскому «разговору глухих», четко соблюдающему правила игры. Неотъемлемой чертой диалога является присутствие автора, не стремящегося выдвинуться на первый план, а сливающегося с рассказчиком.

Таким образом, приходим к утверждению, что представление о действительности, поданное автором как жизненная историческая правда, полностью ее заменяет, ибо не выражает тенденции времени, в котором воображение возвышается над логикой, художественная форма представляет собой зрелищный аттракцион, превалирующий над содержанием, а искусство — игру, которую не следует воспринимать серьезно.

Игровое самосознание — это стремление увидеть бесплодные попытки борьбы человека с хаосом. Авторы пытаются объяснить мир и наполнить его смыслом при помощи иронии, сатиры, пародии. Человек оказывается в ситуации невозможности выбора, разрушить ее может только он сам, но не путем самообмана, а путем преодоления фиктивности мира. Конструируя литературную форму и выводя на поверхность определенные литературные штампы, культурный текст современности стремится выделить фиктивное и реальное в жизни, задает игровой (по Э. Берну) тон ситуации.

Любой аспект человеческой деятельности, так или иначе, осмысливается иронически. Ирония — тип мировидения, мировоззрения, убеждения, согласно которому реальный факт, трансформируясь, приобретает ирреальный вид и фиксируется в тексте.

Степень игрового духа нашей современности определить трудно, однако только игра способна преодолеть катаклизмы общественной жизни, компенсировать человеку нехватку того, что разрушается в моменты эпохальных сломов. Игра как явление культуры, являясь ее первоисточником, творит особый измышленный мир, где властвуют свои законы и где мифы переплетаются с реальностью.

По мнению Й. Хейзинги, поколение конца ХХ века, пережившее взлет шестидесятничества и падение 90-х, безусловно, утратило многие элементы игры, которыми характеризовались предшествующие столетия. Или эти элементы не были утрачены, а лишь обрели иное качественное значение? Игра предполагает, в первую очередь, свободу. А где человек может быть более свободен, чем в своей фантазии? Именно поэтому, пожалуй, время перемен рождает особую игровую форму в литературе — иронический детектив. А не игра ли, в свою очередь, также любовный роман?

В женском романе основой развития сюжета является любовь. Любовные линии в целом формируют сюжет. Согласно же бытующему мнению, если любовная интрига вплетается в сюжет детектива, то, как правило, это самая слабая линия его развития. По утверждению Дороти Сейерс, «чем меньше в детективе любви, тем больше он от этого выигрывает». Детектив — возможно. Но какой же женский роман без любви?

Тем не менее, иронический детектив как вид игровой деятельности полноценно использует любовную интригу и дает новое направление развитию детективной мысли. Не секрет, что чтение детективной литературы предполагает включение в интеллектуальную игру, тренировку мысли, попытку решить задачу быстрее автора, а запоминание сюжетов и характеров вовсе не является обязательным. Как разновидность «легкого чтива» детектив ориентирован на особенности человеческой памяти, которой свойственно нивелировать решенную однажды проблему и не возвращаться к ней. Любовный сюжет или любовная линия являются принципиально стабильными. Поэтому, возникая в тексте, она придает ему некую стабильность и предсказуемость, соответствующую канонам жанра.

Творчество авторов любовных и детективных романов вливается в широкий контекст современной литературы. Женский детектив отталкивается от игровой и гротескно — ироничной традиций культуры, стремится отобразить сущность действительности при помощи столкновения смыслов, пародирования высокой образности, а также наследовать основной концепции победы добра над злом. Но если женский детектив идет от сенса и нонсенса в реальной жизни, то любовный роман уходит от реальности в идеальный мир вечных идей и образов. Философское понятие абсурда и эстетическое понятие нонсенса — суть разные потоки иронично-детективной литературы. Любовный роман предполагает движение вперед, развитие, вечное возвращение. Детектив же — это отрицание, разочарование, нагромождение с одной стороны и прозрение, утверждение с другой.

Вот в этом конгломерате позиционирует себя читатель. Корни литературы нонсенса прослеживаются не только в гротескно — ироничной и игровой традициях классической литературы, а и в традициях народно-смеховой культуры, ренессансном гротеске и игре, из которых рождаются абсурд, смысл и бессмыслица как эстетическая дерзость, позволяющие писателю вступить в диалог, дающий ему возможность выхода, ибо абсурд сам по себе принципиально недиалогичен. Абсурд в детективе выполняет функцию внутреннего диалога, но не стремится обозначать полюса притяжения и отталкивания художественной системы. Женский (конкретнее, любовный) роман, напротив, логичен. Его вечный повторяемый сюжет заранее задает тон повествованию и определяет финал. Бытовой роман завершается констатацией факта последнего реального события, любовный заканчивается свадьбой.

Когда М. Айзенберг характеризовал роль творческой личности в становлении современной действительности, он утверждал, что пауза исторического времени парализовала историческое мышление, а никакой другой тип сознания (например, мифологический) не мог заменить его целиком, хотя какие-то уродливые пробы можно было заметить. Сознание дублировало мнимое отсутствие исторического времени. В условиях полной предсказуемости общего будущего сознание лишается интригующей практики угадывания и выбора. Такое время литературовед называет «воздушной ямой» истории. Но человеку свойственно движение вперед, поэтому, когда разрушается привычный монотонный ритм, история делает скачок, меняя скорость времени и выдвигая новые «ценности». Кавычки не случайны, ибо то, что представляло собой монотонно признанную данность перестает быть ею. Идея как таковая должна отстаиваться, и отстаиваться не столько силой убеждения, сколько силовым приемом.

Но генетически заложенная тяга людей к справедливости не позволяет тексту — мы определяем этим термином не только литературное произведение, но и весь культурный срез, выходить за рамки канона, в котором добро побеждает зло. Основной принцип народной сказки находит свое воплощение в самом справедливом из жанров — в детективе, и в самом древнем — любовном романе, ибо, охватывая в целом динамику современности, именно они помогают личности удовлетворить долгое время ущемлявшееся чувство справедливости10. Поэтому рассматриваемые нами жанры являются самыми читаемыми и востребованными не всегда «благодаря», а частенько и «вопреки».

Сегодня очень сложно прогнозировать дальнейшее развитие женского криминального романа. По мнению ряда литературных критиков он постепенно вырождается в боевик, где очень мало расследования и очень много стрельбы, драк, кровавых разборок и прочих «ценностей» западного, а ныне — нашего мира. Практически отмирает старый добрый отечественный детектив. Какие-то символы его ещё можно отыскать в романах А.Марининой.

Заключение

Не авторство, не наличествование главного героя — крутой дамы, не разделение на плохие и хорошие детективы, а особый настрой, особая поэтика, особый стиль, структура, язык, манера письма являются определяющими нового для отечественной остросюжетной литературы подвида. Поэтому нельзя сказать, что женский криминальный роман «хороший» или «плохой». Как и в любом другом жанре есть более удачные авторы и произведения, есть менее удачливые. У каждого автора есть свои особенности, и поэтому каждая читательница (а чаще всего это, конечно, женщина), может выбрать то, что ближе именно ей.

Литературная критика пытается сегодня разобраться с такими понятиями, как классификация женского детектива, его поэтика, стиль, отличие от традиционного советско-русского, а короче — мужского детектива. Литературоведению предстоит решить ещё такие текстологические проблемы, как явление главных и второстепенных героев, жанровое разнообразие и сюжетные линии, связь женского детектива со смежниками и т. д. и т. п. Сделать это не очень сложно, так как, несмотря на постоянное прибавление в полку дам-авторов, они, кажется, и не пытаются внести свежую струю в устоявшееся за последнее десятилетие спокойное и почти безоблачное движение литературы, нарушаемое лишь традиционными кровавыми разборками и любовными похождениями героев десятков повестей, выбрасываемых ежемесячно на книжный рынок.

Список литературы

Айзенберг М. Взгляд на свободного художника. М., 1997. — 213с.

Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996. — 202с.

Как сделать детектив. // Сборник. — М. Радуга, 1990. — 206с.

Костыгова Т. Любовь и детектив, или Мужские игры Александры Марининой/ Книжное обозрение. 27 мая 1997. № 21.

Маринина А. Б. Черный список: Роман. -М.:Эксмо, 2005.-320с.

Мела Э. Игра под чужими масками. // Аргументы и факты — 1996 — № 31.

Менцель Б. Гражданская война слов: Российская литературная критика периода перестройки. М.: Академический проект, 2007. — 400с.

Нокс Р. Десять заповедей детективного романа. // В кн.: Как сделать детектив. М., 1990. — 206с.

Полякова Т. Любовь очень зла. М., 2001. — 253с.

Разин В.М. В лабиринтах детектива. — Электронный ресурс. — режим доступа.

http://www.pseudology.org/chtivo/Detectiv/index.htm.

Сейерс Дороти. Предисловие к детективной антологии. В кн.: Как сделать детектив. М., 1990. — 72с.

Семицветов И. Александра Маринина: Преступников я описываю особенно любовно. // Огонек. — 2008. — № 19.

Треппер, Х. Филипп Марлоу в шелковых чулках, или женоненавистничество в русском женском детективе: О фигуре женщины — частного детектива у Марины Серовой / Х. Треппер // Нов. лит. обозрение. — 1999. — № 40. -.

С. 408−420.

Разин В.М. В лабиринтах детектива. — Электронный ресурс. — режим доступа.

http://www.pseudology.org/chtivo/Detectiv/index.htm.

Менцель Б. Гражданская война слов: Российская литературная критика периода перестройки. М.: Академический проект, 2007. — 400с.

Разин В.М. В лабиринтах детектива. — Электронный ресурс. — режим доступа.

http://www.pseudology.org/chtivo/Detectiv/index.htm.

Костыгова Т. Любовь и детектив, или Мужские игры Александры Марининой/ Книжное обозрение. 27 мая 1997. № 21.

Разин В.М. В лабиринтах детектива. — Электронный ресурс. — режим доступа.

http://www.pseudology.org/chtivo/Detectiv/index.htm.

Разин В.М. В лабиринтах детектива. — Электронный ресурс. — режим доступа.

http://www.pseudology.org/chtivo/Detectiv/index.htm.

Разин В.М. В лабиринтах детектива. — Электронный ресурс. — режим доступа.

http://www.pseudology.org/chtivo/Detectiv/index.htm.

Семицветов И. Александра Маринина: Преступников я описываю особенно любовно. // Огонек. — 2008. — № 19.

Семицветов И. Александра Маринина: Преступников я описываю особенно любовно. // Огонек. — 2008. — № 19.

Треппер, Х. Филипп Марлоу в шелковых чулках, или женоненавистничество в русском женском детективе: О фигуре женщины — частного детектива у Марины Серовой / Х. Треппер // Нов. лит. обозрение. — 1999. — № 40. -.

С. 408−420.

Как сделать детектив. // Сборник. — М. Радуга, 1990. — 206с.

Маринина А. Б. Черный список: Роман. — М.: Эксмо, 2005. — 320с.

Мела Э. Игра под чужими масками. // Аргументы и факты — 1996 — № 31.

Мела Э. Игра под чужими масками. // Аргументы и факты — 1996 — № 31.

Разин В.М. В лабиринтах детектива. — Электронный ресурс. — режим доступа.

http://www.pseudology.org/chtivo/Detectiv/index.htm.

Семицветов И. Александра Маринина: Преступников я описываю особенно любовно. // Огонек. — 2008. — № 19.

Разин В.М. В лабиринтах детектива. — Электронный ресурс. — режим доступа.

http://www.pseudology.org/chtivo/Detectiv/index.htm.

Полякова Т. Любовь очень зла. М., 2001. — 253с.

Нокс Р. Десять заповедей детективного романа. // В кн.: Как сделать детектив. М., 1990. — 206с.

Полякова Т. Любовь очень зла. М., 2001. — 253с.

Полякова Т. Любовь очень зла. М., 2001. — 253с.

Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996. — 202с.

Хейзинга Й. Homo Ludens; В тени завтрашнего дня. М., 1992. — 220с.

Сейерс Дороти. Предисловие к детективной антологии. // В кн.: Как сделать детектив. М., 1990. — 206с.

Айзенберг М. Взгляд на свободного художника. М., 1997. — 213с.

Разин В.М. В лабиринтах детектива. — Электронный ресурс. — режим доступа.

http://www.pseudology.org/chtivo/Detectiv/index.htm.