Сновидение и психоанализ, Психоаналитический прогресс

Осуществление смещения и сгущения становится возможным благодаря свободному состоянию энергии в сфере бессознательного, которая может легко смещаться от одного представления к другому.

Таким образом, результатом искажающей деятельности сновидения является отличие явного содержания сновидения, репродуцируемого в памяти по пробуждении, от скрытого, в основе которого лежит осуществление желания и мысли с ним связанные. Раскрытию реального смысла сновидения помогает, используемый в психоанализе, метод свободных ассоциаций, вектор действия которого направлен в сторону, обратную работе сновидения: от одного элемента явного содержания, через ряд промежуточных ассоциаций, к скрытым мыслям, лежащим в его основе.

Механизм образования сновидений выглядит следующим образом: во сне бессознательные желания преодолевают сопротивление Я и устремляются к сознанию, на пути к которому претерпевают изменения, обусловленные искажающей деятельностью сновидения, главными моментами которой являются процессы смещения и сгущения.

Сновидение «мыслит» образами, т. е. превращает в представления содержание мыслей, за ним скрывающихся «мыслит» — речь идет о простом изображении уже имеющихся мыслей, а не об аналитико-синтетической деятельности мышления, характерной для бодрственной жизни. Эти процессы в сновидении отсутствуют. По этому поводу Фрейд высказывается следующим образом: «Я утверждаю: все, что имеет в сновидении форму мнимого проявления функций мышления, не должно считаться мыслительным процессом деятельности сновидения, а относится к материалу мыслей, скрывающихся за сновидением, и в виде готового целого переносится оттуда в явное его содержание» .

Существуют категории сновидений, в которых возникает неприятное чувство. Среди них выделяются сновидения страха. Страх в сновидении может исходить из двух различных источников. Если во сне бессознательное желание наиболее неприятное для субъекта преодолевает сопротивление цензуры и проникает в сферу предсознательного, то это преодоление сопротивления будет сопровождаться чувством страха в сновидении, цель которого скрыть от сознания наличие этого неприятного для индивида желания. Здесь мы имеем дело с психически обсусловленным страхом. Иногда в сновидении проявляется соматически обусловленный страх (страх, вызванный задержкой дыхания, неудобным положением тела спящего, болезненными процессами в организме и т. п.). В этом случае работа сновидения пробуждает в бессознательном такое желание, которое в других условиях само способно порождать чувство страха, т. е. опять-таки желание, неприятное для спящего. О сновидениях страха Фрейд пишет: «Из двух явлений, аффекта и представления, тесно связанных друг с другом, одно из них актуальное, вызывает другое также и в сновидении. Таким образом, в обоих случаях страх, проявляющийся в сновидении, служит указанием на то, что в основе сновидения лежит неприятное для нас желание, о существовании которого мы предпочли бы не знать».

Для сновидений характерно то, что мы никогда не способны воспроизвести содержание сновидения полностью, но зачастую вспоминаем лишь отрывки виденного во сне, а иногда и вовсе не помним сновидения, хотя по пробуждении нас не покидает чувство, что нам что-то снилось. Забывание сновидений обусловленно тем, что в бодрственном состоянии активность цензуры значительно выше, чем во сне; сфера Я по пробуждении вновь приобретает полный контроль над Оно, в большей или меньшей степени утраченный во время сна, и старается устранить особенно тягостные и неприемлемые элементы сновидения, где материал из Оно нашел максимальное отражение при минимальном искажении. Поэтому в сновидении, в первую очередь, забывается то, что наиболее прозрачно указывает на его скрытое содержание. Вообще, можно утверждать, что степень отчетливости сновидения служит критерием искажения подавленных мыслей и желаний, в нем проявившихся (т.е. по ясности сновидения в памяти мы можем судить о том, насколько было преодолено сопротивление Я бессознательным материалом из сферы Оно и насколько последний доминировал над первым). Более того, не только память, но и чувства, связанные со сновидением в первые моменты после пробуждения, а также первые суждения о сновидении относятся к его скрытому содержанию и им детеминированны, т. е. первые минуты после пробуждения можно, отчасти, считать продолжением сновидения и его деятельности. Все вышеизложенные положения проливают свет не только на забывание сновидений, но и на общие механизмы памяти, открывают широкие перспективы исследования динамики забывания.

Глава 7. Анализ сновидения Татьяны из романа «Евгений Онегин» А. С. Пушкина Попытки «извлечь из художественного творчества материал для собственного исследования» не новы для психологов; их привлекательность и продуктивность определяется тем, что многие писатели являются превосходными психологами. Поэтому вполне оправдана попытка проанализировать сон Татьяны — одно из самых подробных и ярких описаний снов в художественной литературе (146 стихотворных строк) — подходя к нему не как к продукту художественного творчества, а как к содержанию «реального» сновидения.

Если рассматривать сон Татьяны как материал для анализа, то наиболее продуктивным путем представляется рассмотрение большинства его образов как символов и трактовка, основанная преимущественно на истолковании символов. При этом передо мной встал вопрос о выборе определенных «словаря» символов из их огромного многообразия в психологической и околопсихологической литературе. Использование двух источников символов оказалось вполне плодотворным. При этом следует сразу же отметить, что, придерживаясь определенных интерпретаций, нельзя забывать о принципиальной многозначности как конкретных символов, так и сновидения в целом; возможность многозначного истолкования символов соответствует как духу, так и букве обоих использованных источников. Многозначность, возможность извлечения все новых и новых смыслов, кстати, предполагает и даже делает целесообразным истолкование того же сна, исходя из других теоретических позиций.

Первый из использованных источников — «Словарь образов» Антонио Менегетти был выбран как вариант символики, хотя и разработанный в рамках строго очерченного теоретического подхода (онтопсихология), но достаточно обобщенный, пригодный для использования вне теоретического контекста и местами смыкающийся с толкованием символов «на уровне здравого смысла». Второй источник — символы фольклора, преимущественно русского, обобщенные применительно к символике сна Татьяны Ю. М. Лотманом в его Комментарии к Евгению Онегину.

Прежде чем приступить к анализу самого сновидения, следует отметить, что время, когда сон приснился (ночь с 5 на 6 января по старому стилю по датировке Лотмана) — это зимние святки: «время выяснения суженых и первых шагов к заключению будущих браков…, когда девушки, согласно фольклорным представлениям, в попытках узнать свою судьбу вступают в рискованную и опасную игру с нечистой силой». Этот двойное значение сна — поиск жениха и одновременно взаимодействие с «нечистой силой» (со своими бессознательными инстинктами) является ключом к анализу всего сновидения.

Итак, Татьяне снится, «…будто бы она Идет по снеговой поляне, Печальной мглой окружена;

В сугробах снежных перед нею Шумит, клубит волной своею Кипучий, темный и седой Поток, не скованный зимой;"

" Поток — образ, символизирующий жизненный инстинкт, формирующий жизнь… Характер потока, полнота, чистота и т. д. обозначают поведение инстинктов". Какие же эпитеты характеризуют инстинкты Татьяны? «Кипучий, темный и седой» («седой» можно понимать в значении «древний»). Комментарии, кажется, излишни… И этот поток — кажется единственное, что остается незамерзшим среди снега и холода…

" Типичная природа окружающего ландшафта /вокруг реки/ характеризует общую ситуацию субъекта, личностные и социальные эффекты… Снег — символ непорочности, холодности, ригидности, сексуальной импотенции, фригидности… Образ человека, идущего по нетронутому снегу — отражение его желания полового контакта" .

Пропустим несколько символов по сюжету сна, чтобы рассмотреть до конца «образ снега». По тому, как его описывает Пушкин, кажется, будто снег (метель, сугроб и пр.) — это какой-то живой одушевленный персонаж: с такой силой он стремится удержать героиню, стать препятствием на пути «кипучих и темных» инстинктов:

" …Дороги нет; кусты, стремнины Метелью все занесены, Глубоко в снег погружены…

Снег рыхлый по колено ей…

То в хрупком снеге с ножки милой Увязнет мокрый башмачок…

И даже трепетной рукой Одежды край поднять стыдится;

Замечаем попутно: «одежда — поведенческие, культуральные образцы других» — символ, который соответствует всему контексту толкования сна (страх нарушить общепринятые поведенческие стереотипы). Подобная борьба двух начал скорее всего является символическим отражением того, что пережила Татьяна в прошлом (относительно того времени, когда она видит сон): ее чувство к Онегину, письмо, нарушающее все социальные запреты и традиции, поведение перед свидением с Онегиным. И вот, во сне, казалось бы, конец пути:

" …Упала в снег" .

" Падать обозначает потерю жизненной направленности под чьим-то влиянием. Если человек видит, что он падает — это отражение крушения его романтических устремлений или эротических страстей" - и то, и другое Татьяна уже пережила наяву (услышав отповедь Онегина). А во сне вмешиваются другие силы. Чтобы их понять, вернемся немного назад по ходу действия сна.

Итак, «дрожащий, гибельный мосток». «Образ моста может символизировать о потребности разрешить проблему… Способность решить создавшуюся ситуацию может быть представлена как продвижение по мосту и достижение противоположного берега». Переход через мост тогда может быть сопоставлен с письмом Татьяны в сюжете романа. Название «проблемы», которую хочет решить Татьяна (хотя она уже и без этого очевидна) мы находим у Лотмана: «Переправа через реку — устойчивый символ женитьбы». В этом случае сон представляет собой исполнение желания — почти классическое, Фрейдовское.

Вместе с тем, указывает Лотман, мир «нечистой силы» (бессознательных инстинктов), с которой устойчиво ассоциируется большинство символов сна и вся атмосфера святочных гаданий — «мир, по отношению к обыденному /сознательному/, перевернутый… и лесная свадьба … могла быть истолкована как смерть, похищение нечистой силой». В соответствии с этим «переход через реку является также символом смерти, /чему хорошо соответствует Пушкинский эпитет „гибельный мосток“ /. Это объясняет двойную природу образов сна Татьяны… сближение влекущего и ужасного, любви и гибели». Знакомые психологам идеи соединения противоположностей и многозначности символики сна во всей полноте представлены у Пушкина.

Еще одним многозначным символом, является медведь, который «хватает и несет» упавшую в снег Татьяну: «Медведя видеть во сне предвещает женитьбу или замужество… в свадебных обрядах в основном раскрывается добрая, „своя“, человекообразная природа персонажа, в сказочных — представляющих его хозяином леса, силой, враждебной людям, связанной с водой (в полном соответствии с этой стороной представлений, медведь во сне Татьяны — „кум“ хозяина „лесного дома“, полудемона, полуразбойника Онегина, он же помогает героине перебраться через водяную преграду, разделяющую мир людей и лес)» .

Описание происходящего в лесном домике «определено сочетанием свадебных обрядов с представлением об изнаночном, вывернутом дьявольском мире /мире образов бессознательного, где противоположности сходятся и соединяется несоединимое/… это дьявольская свадьба, и потому весь обряд совершается «навыворот» .

Из всего сказанного понятно, что Онегин — герой сна Татьяны — это не просто жених, но и воплощение сил, живущих «в лесу», «за рекой». Описание «нечистой силы», «хозяином» которой является Онегин, не только «подчинено распространенному в культуре и иконописи средних веков и в романтической литературе изображению нечистой силы, как соединению несоединимых деталей и предметов», но и пример Фрейдовского сгущения как работы сновидения:

" Один в рогах с собачьей мордой, Другой с петушьей головой, Здесь ведьма с козьей бородой…" и т. д.

Итак, вот-вот состоится «свадьба» с Онегиным, «хозяином» «нечистой силы» — окончательная победа «кипучих и темных» инстинктов героини, свадьба, которая одновременно и гибель. Дальнейшее действие, согласно Лотману, хорошо соответствует фольклорным сюжетам, где-либо старший разбойник убивает на пиру девицу-красавицу (вот она, гибель!), либо брата своей невесты (Ленский, будущий муж сестры Татьяны выступает в качестве такого брата). Однако последнюю часть сна интереснее интерпретировать, опираясь в меньшей степени на фольклор и символы, а в большей — на реалии, изложенные в романе.

Финал сна — смерть Ленского — является предвосхищением будущего, то есть, сон оказывается «вещим». Возможно ли такое предвосхищение на самом деле или это всего лишь сюжетный ход Пушкина? На мой взгляд, предвидение Татьяны не выходит за рамки ситуации, когда сновидящий интуитивно сопоставляет информацию, зачастую воспринятую вне ведома бодрствующего сознания, которая и трансформируется затем в правильную оценку грядущих событий. Следовательно, эта часть сна не содержит ничего невозможного с точки зрения современных представлений о механизмах сновидений.

Резкая смена сюжета сна — переход от сцены «свадьбы-соблазнения» к сцене ссоры и гибели Ленского, относится к тому, что современные исследователи сна и сновидений называют «метафорами в движении» — ряды меняющихся образов, главное в интерпретации которых — именно их соотношение. Однако еще Фрейд отмечал, что образы сновидений не имеют средств для изображения частей речи, показывающих логические отношения, поэтому здесь возможны разные варианты интерпретации. Добавлю от себя: все они могут быть верны в многозначной реальности сна, где отсутствуют привычная нам четкая временная последовательность и однозначные причинно — следственные связи.

Итак, можно ли сказать, что Татьяна не смогла быть вместе с Онегиным, потому что тот убил Ленского? Или, наоборот, дуэль состоялась, потому что произошел разрыв Татьяны с Онегиным? Хронологической последовательности романа («отповедь» Онегина в ответ на письмо Татьяны — сон — именины и ссора — дуэль) больше соответствует второй вариант. Однако исходя из «логики образов» сна, первый вариант представляется не менее, а может быть и более осмысленным. Можно ли считать его неким возможным вариантом развития событий реальности романа, то есть считать, что соединение Татьяны и Онегина мог бы состояться, если бы не дуэль и смерть Ленского? Или оставить подобный поворот событий лишь реальности сна? На этот вопрос, как и на многие, связанные со сновидениями, нет однозначного ответа.

И все же… В событиях будущего по отношению к сну времени, на именинах Татьяны, Онегина сажают на почетное место против нее, в чем, согласно Лотману, все должны были усмотреть подтверждение возможности его сватовства.

В тот же вечер

" …взор его /Онегина/ очей

был чудно нежен"

И на следующую ночь

" Погибну, — Таня говорит, ;

Но гибель от него любезна." - та же самая двойственность любви;

гибели, что и во сне. Так что и сцена сна, где

«Онегин тихо увлекает Татьяну в угол и слагает Ее на шаткую скамью И клонит голову свою Ей на плечо» — эта сцена имеет некоторые аналоги в дальнейшем развитии сюжета. Могло ли оно теоретически привести к свадьбе героев? Оставим этот вопрос без ответа.

И еще одно предвидение. Финал сна: «Страшно тени сгустились». Вновь обращаясь к Менегетти, читаем: «Тень — образ, символизирующий разочарование в человеке» — то есть, то самое, что произойдет с отношением Татьяны к Онегину в последующем. Неужели и это неслучайно?

Таким образом, я убедилась, что сон Татьяны, соответствует целому ряду закономерностей языка сновидений, сформулированных гораздо позднее, чем они были использованы Пушкиным: использование символов, причем именно в тех значениях, которые позволяют установить соответствие между сном и сюжетом романа, многозначность символов и содержания сна в целом, механизмы сгущения и «метафор в движении», характерная для «реальности сна» запутанность причинно-следственных связей и временных соотношений, невозможных в действительности. Образы сна являются переплетением образов из прошлого и будущего героини; их интерпретация в соответствии с психологическими принципами анализа сновидений помогает находить новые смыслы в многозначной реальности Пушкинского романа.

Итак, подводя итог анализу сна Татьяны в контексте психоанализа, еще раз рассмотрим символы в сновидении, которые отражают бессознательные инстинкты нашей героини.

Внутренние инстинкты Татьяны можно характеризовать следующими эпитетами: кипучие, древние, темные. Это свидетельствует о наличие в ее бессознательном огромной внутренней энергии Эроса и Танатоса.

Вместе с тем сон Татьяны является свидетельством ее непорочности, холодности, ригидности (символ — белый снег). По сюжету мы знаем, что девушка не была близка с мужчинами и совсем недавно влюбилась в главного героя Онегина.

Таким образом, очень заметно видно столкновение инстинктов в бессознательном Татьяны. С одной стороны она чиста и девственно непорочна, а с другой стороны ее охватывают сексуальные инстинкты (желание сексуального контакта). Огромная внутренняя энергия, кроющаяся в бессознательном девушки, ярко проявляется в ее сне.

Природа сна Татьяны двойная — с одной стороны ее романтизм, скромность и непорочность, с другой — женская сексуальность. Сон отражает ее первую влюбленность, главный герой ее сна — Евгений. Однако сюжет сна в дальнейшем не лишен трагизма, связанного с этой любовью, есть пророческие элементы гибели Ленского.

Итак, сон Татьяны является ярким отражением ее внутренних инстинктов, непорочности и сексуальности и, кроме того, борьбы противоположных энергий Эроса и Танатоса в бессознательном.

Заключение

Подводя итог проделанной работе необходимо сделать выводы о следующих основных положениях, изученных нами.

Итак, сновидение в психоанализе занимает довольно важное место. Сам Фрейд характеризует сновидения как «царскую дорогу к бессознательному».

Сновидение является исключительным и единственным в своем роде продуктом психической деятельности пациента. Это его особенное творение, но полностью понять его можно, только если аналитик и пациент будут работать вместе, используя свободные ассоциации пациента и интерпретации аналитика. Для успешной работы со сновидением аналитик должен подчинить собственные теоретические интересы, свое личное любопытство попытке установить контакт с тем, что в настоящее время является живым, доступным и господствующим в психической жизни пациента. Он должен эмпатически ассоциировать с материалом пациента, как будто сам прожил его жизнь. Затем он должен перевести образы, получаемые из словесного изложения сновидения, обратно в мысли, идеи и слова. И наконец, он должен спросить себя, что именно из всего этого будет полезным для сознательного и разумного эго пациента и каким образом это можно эффективно преподнести ему.

Всему этому можно научиться в ходе своего собственного психоанализа и в клинической работе под наблюдением, если обучающий и наблюдающий аналитики компетентны в работе со сновидениями. В меньшей степени этому можно научиться на семинарах по сновидениям или даже из книг и статей, если автор — опытный учитель и использует клинические примеры из своей собственной практики. Интерпретации сновидений нельзя обучить людей, не владеющих или плохо знакомых с формой и содержанием бессознательной психической деятельности. Толкованию сновидений, несомненно, нельзя научить тех, кто слеп и глух к красоте и логике сочетания сновидения, свободной ассоциации и интерпретации.

Сновидение служит прямой дорогой к знаниям о бессознательной деятельности как для пациента, так и для аналитика, при условии, что методические или теоретические предубеждения аналитика не уводят его в узкие ответвления и тупики.

Большая роль сновидениям уделяется в контексте рассмотрения их как симптома, который выражает желания бессознательного. Работа сновидения состоит в том, чтобы удовлетворить, но одновременно и замаскировать бессознательное желание, которое могло бы потревожить сновидца и его сон. Интерпретация сновидения является нарушающей деятельностью; она аннулирует работу сна, снимает маску, переводит явное содержание сновидения обратно в стоящие за ним скрытые мысли.

Интерпретация сновидений является основной задачей работы психоаналитика по изучению бессознательного. Изучая симптом, интерпретируя сновидения можно раскрыть причины многих неврозов и других психических проблем.

Таким образом, в ходе проведенной работы я получила подтверждение выдвинутой гипотезы о важной роли сновидений в изучении бессознательной части психики, и, пожалуй, единственным инструментом исследования бессознательного.

Список литературы

Алейникова Т. В. Психоанализ: Учеб. пособие. — Ростов н/Д: Феникс, 2000.

Браун Дж. Психология Фрейда и постфрейдисты / Пер. с англ. — М., 1997.

Гулина М. А. Роль и место психоанализа в современной российской психологии // психологический журнал. 1998. Т. 19. № 4.

Кляйн М. Развитие в психоанализе. — М., 2001.

Лейбин В. М. Психоанализ. Учебник. — СПб.: Питер, 2002.

Льюис Д. Энциклопедия сновидений / Пер. с англ. Ю. В. Погореловой. — Ростов н/Д., 1997.

Отечественный психоанализ / Сост. и общ. ред. В. М. Лейбина. — СПб., 2001.

Психотерапия: Учебник для вузов / Л. Бурлачук, А. Кочарян, М.Жидко. — СПб.: Питер, 2003.

Рикер П. Философская интерпретация Фрейда — в кн. П.Рикер. Конфликт интерпретаций. — Winnicott, D.W. (1951).

Сандлер Дж. и др. Пациент и психоаналитик. Основы психоаналитического процесса. — М.: «Когито-Центр», 2007.

Современная теория сновидений. Предисловие и общая редакция Сары Фландерс М., ACT Рефл-бук, 1999.

Томэ Х., Кэхеле Х. Современный психоанализ. В 2 Т. // Пер.

с англ. / Общ. ред. А. В. Казанской. — М., 1996.

Фрейд 3. Основные принципы психоанализа. М., Рефл-бук. К., Ваклер, 1998.

Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия. — М.: Прогресс, 1992.

Фрейд З.

Введение

в психоанализ. Лекции. М., Наука, 1989.

Фрейд З. О сновидении. В кн.: З.Фрейд. Психология бессознательного, М., Просвещение, 1989.

Фрейд З. Остроумие и его отношение к бессознательному. СПб, Универс-книга, М., ACT, 1997.

Фрейд З. Психология бессознательного: Сб. произведений / Сост., науч. ред., авт. вступ. ст. М. Г. Ярошевский. — М.: Просвещение, 1990.

Фрейд З. Толкование сновидений — в кн. З.Фрейд. Сон и сновидения. — М.: Олимп; ООО «Издательство АСТ-ЛТД», 1997.

Фрейд З. Я и Оно. В кн.: З.Фрейд. Психология бессознательного. М., Просвещение, 1989.

Фромм Э. Бегство от свободы. М.:

1998.

Фромм Э. Человек для себя. — Минск. «Коллегиум», 1992.

Хорни К. Невроз и личностный рост. Борьба за самореализацию — СПб, совместное издание Восточно-Европейского института психоанализа и БСК, 1997.

Хорни К. Невротическая личность нашего времени. М.," ПРОГРЕСС", 2000.

Хорни К. Самоанализ. ЭКСМО-Пресс, 2002.

Шпиц P.A. Психоанализ раннего детского возраста.

М.: ПЕР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2001.

Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис: — М.: «Прогресс», 1996.

Юнг К. Г. Воспоминания, сновидения, размышления. — Киев, 1994.

Юнг К. Г. Психологические типы. Москва. 1992.

Ярошевский М. Г. Зигмунд Фрейд — выдающийся исследователь психической жизни человека. // Отечественный психоанализ / Сост. и общ. ред. В. М. Лейбина. — СПб., 2001.

Психотерапия: Учебник для вузов / Л. Бурлачук, А. Кочарян, М.Жидко. — СПб.: Питер, 2003.

Фрейд З.

Введение

в психоанализ. Лекции. М., Наука, 1989.

Современная теория сновидений. Предисловие и общая редакция Сары Фландерс М., ACT Рефл-бук, 1999.

Фрейд 3. Основные принципы психоанализа. М., Рефл-бук. К., Ваклер, 1998.

Браун Дж. Психология Фрейда и постфрейдисты / Пер. с англ. — М., 1997.

Лейбин В. М. Психоанализ. Учебник. — СПб.: Питер, 2002.

Кляйн М. Развитие в психоанализе. — М., 2001.

Фрейд З. Психология бессознательного: Сб. произведений / Сост., науч. ред., авт. вступ. ст. М. Г. Ярошевский. — М.: Просвещение, 1990.

Фромм Э. Человек для себя. — Минск. «Коллегиум», 1992.

Алейникова Т. В. Психоанализ: Учеб. пособие. — Ростов н/Д: Феникс, 2000.

Юнг К. Г. Психологические типы. Москва. 1992.

Хорни К. Невротическая личность нашего времени. М.," ПРОГРЕСС", 2000.

Хорни К. Самоанализ. ЭКСМО-Пресс, 2002.

Фрейд З. О сновидении. В кн.: З.Фрейд. Психология бессознательного, М., Просвещение, 1989.

Фрейд 3. Основные принципы психоанализа. М., Рефл-бук. К., Ваклер, 1998.

Шпиц P.A. Психоанализ раннего детского возраста.

М.: ПЕР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2001.

Отечественный психоанализ / Сост. и общ. ред. В. М. Лейбина. — СПб., 2001.

Фрейд З. Я и Оно. В кн.: З.Фрейд. Психология бессознательного. М., Просвещение, 1989.

Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия. — М.: Прогресс, 1992.

Льюис Д. Энциклопедия сновидений / Пер. с англ. Ю. В. Погореловой. — Ростов н/Д., 1997.

Гулина М. А. Роль и место психоанализа в современной российской психологии // психологический журнал. 1998. Т. 19. № 4.

Фрейд З. Остроумие и его отношение к бессознательному. СПб, Универс-книга, М., ACT, 1997.

Лейбин В. М. Психоанализ. Учебник. — СПб.: Питер, 2002.

Фрейд З. Толкование сновидений — в кн. З.Фрейд. Сон и сновидения. — М.: Олимп; ООО «Издательство АСТ-ЛТД», 1997.

Фромм Э. Бегство от свободы. М.:

1998.

Хорни К. Невроз и личностный рост. Борьба за самореализацию — СПб, совместное издание Восточно-Европейского института психоанализа и БСК, 1997.

Фрейд З.

Введение

в психоанализ. Лекции. М., Наука, 1989.

Ярошевский М. Г. Зигмунд Фрейд — выдающийся исследователь психической жизни человека. // Отечественный психоанализ / Сост. и общ. ред. В. М. Лейбина. — СПб., 2001.

Сандлер Дж. и др. Пациент и психоаналитик. Основы психоаналитического процесса. — М.: «Когито-Центр», 2007.

Рикер П. Философская интерпретация Фрейда — в кн. П.Рикер. Конфликт интерпретаций. — Winnicott, D.W. (1951).

Томэ Х., Кэхеле Х. Современный психоанализ. В 2 Т. // Пер.

с англ. / Общ. ред. А. В. Казанской.

— М., 1996.

Томэ Х., Кэхеле Х. Современный психоанализ. В 2 Т. // Пер. с англ. / Общ. ред.

А.В.Казанской. — М., 1996.

Юнг К. Г. Воспоминания, сновидения, размышления. — Киев, 1994.

Фрейд З.

Введение

в психоанализ. Лекции. М., Наука, 1989.

Фрейд З.

Введение

в психоанализ. Лекции. М., Наука, 1989.