долларов — второе место в мире, хотя еще в 1996 г. он существенно уступал даже бельгийскому;
в 2010 г. экономика КНР стала второй в мире, потеснив Японию, занимавшую эту строку на протяжении предшествовавших 42 лет;в 2011 г. Китай обогнал Соединенные Штаты по объему промышленного производства, положив конец 110-летнему лидерству Америки в этой сфере;
Китай стал первым в мире потребителем электроэнергии, хотя еще в 2000 г. он уступал Соединенным Штатам Америки в два раза;
по итогам 2012 года Гонконг признан Всемирным экономическим форумом наиболее успешным финансовым центром мира; на долю КНР приходится уже 22% долговых обязательств казначейства США, а Пекин становится главный кредитор Вашингтона;
в 2013 г. на долю КНР приходится более половины мировых золотовалютных резервов. Если в середине 2000;х гг. призывы использовать «жесткую силу» звучали исключительно из уст военных, например, генерал Чжу
Чэнху в 2005 г. грозился в случае обострения тайваньской проблемы «обрушить ядерное оружие на сотни американских городов», то сегодня подобную риторику позволяют себе и руководители Поднебесной. Причем не только такие записные «ястребы» как недавний кандидат в члены Политбюро ЦК КПК БоСилай, но и обычно сверхдипломатичный Председатель КНР Си Цзиньпин, который поставил перед руководством ВМФ НОАК задачу «готовиться к войне».
Недостатка аргументации в обосновании такой линии поведения власть не испытывает. Преподаватели Академии военных наук КНР и Национального университета обороны Народно-Освободительной Армии Китая (НОАК) все чаще критикуют нынешний курс руководства страны за пассивность перед лицом экспансии со стороны Запада7, а авторы нашумевшей книги «Китай сердится» призывают уделять приоритетное внимание военно-промышленному потенциалу. Китайская внешнеполитическая доктрина определяет военную составляющую в качестве одного из основных приоритетов страны и четко формирует перспективы развития военной науки. В начале 2000;х гг. уровень оснащенности и боевой подготовки китайской армии был относительно невысоким и не давал руководителям граничащих с КНР государств особых поводов для беспокойства. Однако демонстрируемая Пекином на протяжении длительного времени экономическая экспансия в сочетании с закрытостью его военной политики вызывает в последнее время серьезные опасения не только у соседей, но и у американских военных экспертов. И это неудивительно: объем военного бюджета страны, по официальным данным, превышает $ 100 млрд., причем, многие российские и американские эксперты считают эту цифру сильно заниженной.
Аналитики из Пентагона все чаще склоняются к тому, что красный дракон действительно сможет бросить вызов американскому могуществу в XXI веке, потому что является, не считая самих Соединенных Штатов, единственной державой в мире, осуществляющей эффективную долгосрочную программу наращивания военной мощи. Профессор Чикагского университета, автор теории агрессивного реализма Джон Миршаймер, прогнозирует усиление конфронтации США с КНР — вплоть до прямого военного столкновения в случае, если впечатляющий экономический рост Поднебесной продолжится.
данные статистики, анализ современной периодики и многочисленные исторические параллели дают основания предполагать именно такое развитие событий. За последние два десятилетия Китаем создан достаточный промышленный, научный и финансовый базис для дальнейшего развития вооруженных сил. НОАК сегодня обладает не только значительным числом баллистических ракет, но и технологиями производства атомных подводных ракетоносцев, а также, не имеющих аналогов в мире плавающих боевых машин, и чуть ли не лучших в мире боевых беспилотников и реактивных систем залпового огня. Кроме того, Китай строит десятки новых эсминцев, фрегатов, ракетных катеров, закупает и производит даже большее, чем США, число новейших подводных лодок. В 2011 г. Поднебесная впервые вывела в море собственный авианосец (переоборудованный советский «Варяг») и планирует построить на своих судоверфях еще три таких аналога к 2020 году.
И если в конце прошлого и начале XXI века Пекин предпочитал закупать оружие за рубежом, в основном советского (российского) производства, то в последние годы мы наблюдаем тенденцию его превращения из импортера в одного из крупнейших экспортеров оружия. Причем в расширяющейся номенклатуре новых видов вооружения все чаще фигурируют искусно изготовленные копии лучших российских образцов, преимущественно авиаи бронетехники, наносящие нашим оружейникам значительный ущерб от недополученной прибыли и понижающие их конкурентоспособность. Заявляя о стремлении достичь военно-технического паритета с некогда недосягаемыми США, азиатский гигант уже сейчас демонстрирует способность жесткой конкуренции в самой наукоемкой и престижной отрасли — космическом пространстве. На сегодняшний день в списке китайских «звездных побед» числятся:
запуск первого «тайкунавта» (2003 год), выход в открытый космос (2008 год), вывод на окололунную орбиту собственного зонда (2011 год). В среднесрочных планах — строительство космической станции и полет на Луну (2020 год), а также лунное «поселение» (2030 год) и экспедиция на Марс (2050 год).КНР достаточно быстро перешла от пассивной линии поведения во внешней политике к активной, трансформируясь в крупного мирового игрока. К примеру, ситуация вокруг Ливии, по мнению известного военного стратега Томаса Барнетта, наглядно продемонстрировала медлительность Америки в вопросе применения военной силы, в то время как Китай впервые в своей истории осуществил военную операцию вдали от своих берегов, эвакуировав 30 000 сограждан из зоны конфликта при помощи кораблей ВМФ НОАК. Заключение
В современном мире потребность изучения и выработки культурных стратегий государства, которые являются составляющими стратегической культуры страны, обусловлена необходимостью сохранения культурного наследия, обеспечения преемственности в развитии национальной культуры. Таким образом, традиционная культура и ценности являются ключевым фактором выработки и развития культурных стратегий, содержание, формы и способы реализации которых обусловлены стратегической культурой, как совокупности национальных ценностей, традиций, стереотипов мышления, которые формируют определенный стиль реализации национальной стратегии, а также модели поведения страны в сфере международного взаимодействия. В настоящее время Китай утверждается как новая мощная держава как в региональном, так и в глобальном аспекте. Направление реформ и процессы модернизации в современном Китае обусловлены национально-культурным фактором, умением китайского народа превратить слабость в силу, сохранить идентичность собственной культуры. Исследование системы культурных стратегий, реализуемых КНР в пространстве современного международного взаимодействия, показало, что важнейшей особенностью современных китайских коммуникативных стратегий как в сфере внутрикультурного, так и в области межкультурного взаимодействия, непосредственно определяющей их существенные и особенные черты, является «стратагемность» — константа традиционной китайской культуры. Разработка стратагем и стратегий, заложивших основы стратегической культуры Китая и соединивших в себе этический, духовный, метафизический элементы, а также элемент прагматизма, происходила под влиянием ключевых категорий различных философских школ и течений Китая (учение Конфуция, Мо-цзы, легизм, даосизм), и прежде всего — под воздействием идеологии конфуцианского гуманизма (терпимости, сотрудничества и традиционного миролюбия). Концепции стратегической культуры, разработанные в XX в.
поколением «трех лидеров» — Мао Цзэдуном, Дэн Сяопином, Цзян Цзэминем, а также Председателем КНР Ху Цзиньтаообобщенное ценное наследие, сохраняющее преемственность. Для стратегической культуры современного Китая характерны элементы традиционной китайской философии, традиционной национальной стратегической культуры, военной стратегической культуры Китая и внешнеполитической стратегической культуры. В настоящее время стратегическая культура КНР как стратегическая идеология, направленная на обеспечение безопасности страны и разработку стратегий развития в области экономики, политики, военном деле, в сфере науки и техники, а также дипломатии, является важной составляющей культуры государства и нации. Основные аксиологические доминанты стратегической культуры и культурных стратегий Китая: путь (дао), сила или стратегическая мощь (ши), мягкость (жоу) и победа (шэн), единство (тун) на основе гармонии (хэ).Указанные доминанты, в полной мере отражающие особенности китайского менталитета, определяли и сегодня определяют основные поведенческие установки, сценарии, определенный стиль реализации национальной стратегии, а также модели поведения страны в пространстве международного взаимодействия без применения силы. В современном Китае философские идеи понятия «гармония», которые разрабатывались в различных философских учениях, нашли свое отражение и развитие в стратегиях построения «гармоничного общества» и «гармоничной культуры», вбирающих в себя целый ряд систем и механизмов гармонии (между людьми, в обществе, гармония человека и природы), складывавшихся тысячелетиями. Сегодня правительство Китая связывает «гармоничные» ценности китайской культуры и цели государства во внешней политике. Конфуцианский акцент на гармонии может лечь в основу глобальной этики в XXI веке. В современном Китае на основе базовых принципов и представлений о гармонии и гармоничной культуре реализуются:
внутренняя стратегия, направленная на развитие государства, внешняя стратегия, целью которой является распространение и укрепление влияния «мягкой силы» страны. Структура «мягкой силы» в современном Китае определяется: идеями гармонии, единства и многообразием моделей развития;
представлениями о системе ценностей; привлекательностью государственной модели и культуры на международной арене, наличием стратегических дружественных отношений с другими странами на основе научно-образовательных (открытие центров языка и культуры Китая — институтов Конфуция) и культурных связей (создание китайских культурных и выставочных центров, продвижение за рубежом национальных «культурных товарных марок»), масштабами участия в формировании международных механизмов и степенью воздействия на общество. В основу новой идеологиивзаимодействия КНР с внешним миром, реализуемой в принципах стратегий «мягкой силы» и «выхода китайской культуры за пределы», легло традиционное конфуцианское понятие «единение без унификации», что для современного Китая означает желание укреплять мир, гармонию и сотрудничество с Западом («единение») без перехода на позиции союзника и признание его ценностей («унификации»), добиваться гармонии без конфликтов. КНР в стремлении усилить свое влияние не только на региональном, но и на мировом уровне активно пользуется заимствованными концепциями усиления государственной мощи, синтезируя их с традиционной китайской дипломатией, основанной на стратагемном мышлении и прошедшей в своем развитии несколько тысячелетий.
Самая популярная заимствованная китайским руководством концепция «мягкой силы» подразумевает использование «нематериальных властных ресурсов» культуры и политических идеалов для воздействия на восприятие окружающим миром современного Китая. Она противопоставляется практике воздействия с помощью «жесткой силы»: оружия, денег и т. п. Культурная дипломатия выступает инструментом реализации «мягкой силы» КНР во внешнегуманитарном контексте. Основными целями Китайской культурной дипломатии являются: обеспечение национальной безопасности; под руководством правительства КНР сделать культурные связи и обмены составной частью внешней национальной политики: посредством дипломатических каналов способствовать культурным обменам, формировать благоприятные условия для положительного имиджа своей страны.
Как отмечает Н. А. Абрамова, потенциал культурного влияния КНР на окружающий мир заключается в наращивании такой культурной силы, которая способна сформировать элиту «китаецентристской направленности» в некитайских этнических сообществах. Китайские ученые ведут активный поиск моделей наиболее адекватного соответствия растущей экономической мощи и «мягкой» силы страны национальным интересам и потребностям международного сообщества. Одновременно с этим Китай реализует стратегию гармоничного мира, отражающую усилия в поиске моделей сотрудничества в период глобализации. Концепция «мягкой» силы способствует формированию благоприятных условий для достижения многоуровневого консенсуса между разнообразнымиакторами международных отношений. Культурная политика «мягкой силы», осуществляемая китайским правительством в процессе межкультурных обменов, становится все более очевидным инструментом демонстрации государственной мощи Китая, а выработка культурных стратегий, которые смягчили бы негативные последствия глобализации, и охрана традиционной национальной культуры стали важнейшими задачами в стратегическом ряду культурного развития КНР в XXI веке. Итак, для осуществления своих далеко идущих планов руководство Китая широко использует политику «мягкой силы». Однако, в отличие от Дж. Ная, некоторые китайские ученые считают, что «жесткая сила и мягкая сила неразрывно связаны между собой, и одно без другого не существует», тем самым продвигая идею о том, что нынешняя китайская модель развития является «источником национальной мягкой силы», что способствует при воздействии на мировое сообщество, с одной стороны, распространению древней китайской культуры, основанной на народных традициях и конфуцианских морально-этических ценностях, а с другой — помогает понять сущность социализма с китайской спецификой.
Список литературы
Абрамова Н. А. Китайская культура и ее трансляция в социокультурное пространство России // Гуманитарные и социально-экономические науки. — 2010. — №
3.Белая книга КНР по вопросам национальной обороны, 2006. — [ Электронный ресурс]. Режим доступа: http:/www.china.org.cn/english/features/book/194 485.htmБоголюбова Н. М. Теоретические аспекты проблемы внешней культурной политики / Н. М. Боголюбова, Ю. В. Николаева // Америка и мир: история и современность.
— СПб., 2006
Ван Ци. Многосторонняя дипломатия станет нормой // Китай. — 2010. — №
6. Внешняя культурная политика — год 2000 // Дипломатический вестник. — 2000. — № 4.
Военно-политические проблемы и Вооруженные силы Китая. — М.: Институт Дальнего Востока, 2012
Голубев А.В. «Звездный час» советской культурной дипломатии: 1929—1939 гг. // Россия и современный мир. —
1999. — № 2. Гринчева Н.
Культурная дипломатия // Вопросы музеологии. — 2013. — № 1(7). Дипломатия и культура. Материалы научной конференции. 4 июня 2003 г.
/ ДА МИД России. М., 2003
Кашлев Ю. С. Многоликая дипломатия: исповедь посла / Ю. С. Кашлев. — М., 2004
Ли Бо. Кто вправе представлять Китай? // Китай.
— 2010. — № 12.Миньчжу ши гэ хаодунси. Демократия — вещь хорошая: Записи бесед с ЮйКэпином. — Пекин, 2006
Мисакян С. И. Китайская политика «мягкой силы» в отношении АСЕАН // 60 лет КНР: Шестидесятилетие дипломатических отношений СССР/РФ и КНР: тез.
докл. XVIII Междунар. науч. конф. «Китай, китайская цивилизация и мир: История, современность, перспективы», Москва, 21 — 23 окт. 2009 г. М., 2009.
Ч. 1. Научная конференция в Пекине по вопросам мягкой силы и культурной дипломатии, 11 мая 2012 г. — [
Электронный ресурс]. Режим доступа :
http://news.tsinghua.edu.cn/publish/news/4207/2012/20 120 514 144 046 438 940 672/20120514144046438978948_html.Независимое военное обозрение. — 2004. — № 14. — [Электронный ресурс]. Режим доступа:
http://defenselink.mil/news/Jul2005/d200550719china.pdfСампайю Жоржи. Высокий представитель Генерального секретаря ООН по альянсу цивилизаций. «Мягкая сила» — веление современности. Москва, 8 сент. 2010 г. // Международная жизнь.
— 2010. — № 9. Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 2-е, испр. и доп. — М.
: Академический проект, 2001
Тимофеев О.А. «Vягкие» методы международного влияния и трансформация внешнеполитической парадигмы в КНР // Вестник Тихоокеанского государственного университета. — 2009. — № 4.Фокин В. И. Формирование содержания понятий «внешняя культурная политика» и «культурная дипломатия» в международной деятельности современных государств / В. И. Фокин // Вестник СПбУ. 2003
Сер. 6, вып. 2 (№ 14). Ху Хуэйлинь. Теория безопасности национальной культуры Китая // Шанхай жэньминьчубайшэ. — Шанхай, 2005
Цветков А. Ю. Публичная дипломатия Российской Федерации и Китайской Народной Республики: общее и различное // Россия и Европейский Союз: в поисках парадигмы устойчивых отношений. — 2009. — № 22.
Цветков А. Ю. Публичная дипломатия как ресурс внешней политики: проблема эффективности // Вестник СПбГУ. — 2010. — серия 6, выпуск 3.ЮйСяотун.
Стратегический баланс сил в АТР на рубеже XX—XXI вв.: авто-реф. дис. … полит.
наук. М., 2007
Янь
Сюэтун, Янь Лян. Анализ международных отношений. — Пекин, 2008
Янь
Сюэтун. Необходимость политического применения культурных ресурсов — дискуссия по некоторым вопросам на тему «политическая власть как основа мягкой силы» // Хуаньцюшибао. — 2007. — 2 авг. China's National Defense 2008. — [Электронныйресурс]. Режим доступа:
http://www.china.org.cn/government/whitepaper/node_7 060 059.htm
