Дело в том, что в большинстве случаев этологи, пытаясь расшифровать, например, сложнейшие акустические сигналы дельфинов или волков, или быстрые движения «языка жестов» муравьев, находятся в том же положении, что и лингвисты, имеющие в своем распоряжении отрывки рукописей на неизвестном языке, при полном отсутствии ключа. Если ситуации можно смоделировать в эксперименте, заставляя животных решать определенную задачу, требующую непременного использования коммуникации, то сами сигналы либо не поддаются фиксации, либо крайне неудобны для классификации.
Представим, что мы наблюдаем действия японцев во время чайной церемонии и пытаемся по произносимым словам и совершаемым действиям составить русско-японский словарь. При этом наблюдатель не понимает смысла большинства действий, не знает, где начинаются и кончаются слоги и фразы, одно и то же слово, произносимое разными лицами, может воспринимать как разные слова и, наоборот, несколько слов принимать за одно. По-видимому, из таких наблюдений составить словарь невозможно. Естественно, при «общении» с животными возможности расшифровки сигналов представляются еще более ограниченными. Потенциальные возможности языкового поведения животных выявляются в прямом диалоге с ними, который стал возможным с использованием специально разработанных языков-посредников.
Теоpетико — информационный подход к исследованию «языка» животных Суть этого подхода в том, что в экспериментах испытуемым животным предлагается передать заранее известное экспериментатору количество информации, и при этом измеряется время, затраченное на ее передачу, т. е. оценивается скорость передачи информации.
Мы исходим из того, что кроме перечисленных выше свойств языка — таких как продуктивность, символичность, пеpемещаемость — язык должен обладать еще одним: размер сообщения должен быть пропорционален количеству информации в нем.
Поясним это требование. После введенного К. Шенноном в конце 1940;х годов строгого понятия «количество информации» были исследованы многие естественные языки человека и обнаружено, что во всех этих языках длина сообщения пропорциональна количеству информации, в нем содержащейся. Это, в частности, означает, что на двух страницах книги можно разместить в два раза больше сведений, чем на одной.
Что же такое информация по Шеннону? В опыте «орел или решка» возможны два равновероятных исхода: подброшенная монета падает вверх либо гербом, либо цифрой. Если кто-нибудь сообщит нам результат такого опыта, он передаст 1 бит информации (бит — единица измерения информации). Вообще, если опыт имеет n равновероятных исходов и нам сообщают его результат, то мы получаем log2(n) битов информации.
На рассмотренном понятии информации основана современная теория и практика построения систем связи (основополагающая работа Шеннона так и называлась «Математическая теория связи»). В дальнейшем оказалось, что эта же величина играет фундаментальную роль в психологии, лингвистике и других областях (см. Шеннон, 1963).
Исходя из этих представлений, система коммуникации животных исследовалась нами как средство передачи информации — конкретной, количественно измеримой величины. Объектом исследования служили муравьи — чрезвычайно удобный объект для исследования социального поведения.
В наших опытах муравьи могли получить пищу лишь в том случае, если они передавали друг другу заданное экспериментатором количество информации. В частности, когда муравьи, в одном из опытов, описанных выше, дистанционным путем должны были передать информацию об одной из 120 «веток», они передавали log2(120)=7 битов информации.
В новой серии опытов муравьям предлагали пищу в специальном лабиринте, названном нами «бинарным деревом». В простейшем случае дерево состояло из одной развилки, а на концах двух «листьев» находились кормушки: одна пустая, другая — с сиропом. Чтобы найти ее, муравьи должны были сообщить друг другу сведения «иди налево» или «иди направо», т. е. 1 бит информации. Максимальное число развилок в опытах доходило до 6, и, соответственно число конечных «листьев» было 26. Только на одном из них находилась кормушка с сиропом, остальные были пустыми. В таких опытах муравьи могли быстро отыскать корм, если получали сведения о последовательности поворотов типа «ЛПЛППЛ» (налево, направо, … и т. д.). При 6 развилках в лабиринте им необходимо было передать 6 битов информации.
В экспериментах, чтобы знать муравьев «в лицо», их метили индивидуальными цветными метками. Оказалось, что при решении сложных задач среди муравьев выделяются постоянные по составу рабочие группы, состоящие из одного разведчика и 4−7 фуражиров. Было также обнаружено, что каждый разведчик, найдя пищу, вступает в контакт только со своей группой. В опытах измерялась длительность контактов каждого разведчика с фуражирами в прозрачном гнезде, когда разведчик возвращался после удачного похода за сиропом. В это время лабиринт заменяли тождественным, но свежим, лишенным каких бы то ни было следов. Таким образом, исключалось использование пахучей тропы, которую мог бы оставить муравей в лабиринте. Фуражиры, пообщавшись с разведчиком, были вынуждены действовать самостоятельно: разведчика изымали пинцетом и временно отсаживали в баночку. В опытах исключали использование муравьями пахучего следа.
Одной из важнейших характеристик языка и интеллекта его носителей следует считать способность быстро подмечать закономерности и использовать их для кодирования, «сжатия» информации. Тогда размер сообщения о некотором объекте или явлении должен быть тем меньше, чем они проще, т. е. чем больше в них закономерностей. Например, человеку легче запомнить и передать последовательность поворотов на пути к цели «ЛП-ЛП-ЛП-ЛП-ЛП-ЛП-ЛП» (налево-направо, и так 7 раз), чем более короткую, но неупорядоченную последовательность «ПЛЛПППЛП». Оказалось, что «язык» муравьев и их интеллект позволяют им использовать простые закономерности «текста» для его сжатия (здесь «текст» — последовательность поворотов на пути к кормушке).
Здесь, пожалуй, уместно вернуться к человеку и вспомнить, что нейрофизиологи считают одной из основных функций речи так называемое когнитивное сжатие — то, что помогает расчленять окружающий мир, сводить с помощью языка множество понятий в одном символе. Конечно, здесь это не более, чем аналогия.
Итак, выяснилось, что муравьи способны передавать друг другу довольно много различных сообщений, а время передачи сообщения пропорционально количеству информации в нем. Более того, оказалось, что эти насекомые способны подмечать закономерности и использовать их для «сжатия» информации.
Видимо, такую развитую коммуникативную систему можно назвать «языком», используя аналогию с символическим языком танца медоносных пчел. У муравьев возможности их коммуникативной системы, видимо, еще больше, чем у пчел. Заметим, однако, что среди огромного числа видов муравьев подавляющее большинство не нуждается в развитом языке. Выше уже говорилось о том, что у многих видов в естественных условиях используется система одиночной фуражировки.
Немногочисленные фуражиры ведут активный поиск добычи на кормовом участке, справляясь со всеми задачами в одиночку. Другая, довольно большая, группа видов использует пахучий след, с помощью которого немногочисленные разведчики, найдя пищу, мобилизуют массу пассивных фуражиров из гнезда. И лишь немногие муравьиные «приматы» достигли высшего уровня социальной организации и максимально возможного для этой группы биологического прогресса. Только представители этих видов продемонстрировали в наших опытах «языковые» способности. Муравьи других видов старались привлекать фуражиров с помощью пахучего следа, а когда по условиям опыта это оказывалось невозможно, переходили к одиночной фуражировке.
Теоретико-информационный подход к исследованию языка животных может быть применен не только к муравьям, но и к другим общественным животным — дельфинам, обезьянам, термитам. При этом, разумеется, техника экспериментов должна быть изменена с учетом особенностей поведения и размеров объектов исследования.
Заключение
Итак, характеризуя три основных подхода к изучению языкового поведения животных и достигнутые с их помощью результаты, можно с уверенностью сказать, что в последней четверти 20-го века произошла настоящая революция в научном направлении, связанном с изучением языкового поведения и интеллектуальных возможностей животных. Оказалось, что многие виды животных с высоким уровнем социальной организации обладают развитой коммуникативной системой, совпадающей по многим характеристикам с языками человека. Однако, несмотря на методологический прорыв в данной области, пока вопросов остается больше, чем ответов.
Каждый из перечисленных методов имеет существенные ограничения, и, пытаясь мысленно объединить одни лишь достоинства, мы неизбежно попадаем в положение гоголевской Агафьи Тихоновны, мечтающей об интегральном образе жениха, соединяющего самые приятные черты, позаимствованные у всех претендентов сразу.
В самом деле, метод прямой расшифровки сигналов хорош тем, что раскрывает возможности естественной коммуникации. Однако он дает внятные результаты лишь в тех — весьма редких в мире животных — случаях, когда часто повторяющиеся и явно различимые сигналы соответствуют четко очерченным и легко наблюдаемым ситуациям. Разработка языков-посредников дает возможность прямого диалога с некоторыми видами животных.
Это открывает фантастическую перспективу оценки их «лингвистических» способностей и тесно связанных с ними когнитивных возможностей. Однако доступ к естественным сигналам остается, закрыт, и, кроме того, промежуточные языки могут быть использованы для весьма ограниченного круга видов. Так, общение с муравьями при помощи языка-посредника, вероятно, невозможно. Наконец, теоретико-информационный подход открывает возможность «диалога с черным ящиком». Мы принципиально отказываемся исследовать природу сигналов, концентрируясь на характеристиках системы коммуникации, полученных в ситуации, когда экспериментатор предлагает животным передать друг другу заданное количество информации.
Сложность языкового поведения оценивается по характеру задач, решаемых животными с помощью их естественной коммуникативной системы. Адаптация этого метода к разным видам может позволить хотя бы частично решить «задачу Агафьи Тихоновны», то есть объединить достоинства первого метода (исследование естественных видоспецифичных сигналов) и второго (оценка потенциальных возможностей коммуникативных систем). Для плодотворных исследований в области изучения языка животных необходим, прежде всего, продуктивный диалог между экспериментаторами, использующими принципиально различные подходы. Будем надеяться, что для этого не понадобится разработка специфических языков-посредников.
Литература
Гарнер Р. Л. 1899
Язык обезьян. С.-Петербург: Изд-во П. П. Сойкина.
Дерягина М.А., Васильев С. В. 1993
Формы общения у приматов и происхождение языка человека. В кн.: Язык в океане языков. Новосибирск: Сибирский хронограф, Длусский Г. М. 1981
Принципы коммуникации у муравьев. Чтения памяти Н. А. Холодковского. Л.: Наука, Дьюсбери Д. 1981
Поведение животных: Сравнительные аспекты. М.: Мир, 480 с.
Еськов Е.К. 1979
Акустическая сигнализация общественных насекомых. М.: Наука, 207 с.
Захаров А.А. 1978
Муравей, семья, колония. М.: Наука, 144 с.
Красилов В.А. 1997
Метаэкология. Закономерности эволюции природных и духовных систем. М.: Изд-во Палеонтологического института РАН.
Линден Ю. 1981
Обезьяны, человек и язык. М.: Мир, 271 с.
Лопатина Н.Г. 1971
Сигнальная деятельность в семье медоносной пчелы Л.: Наука, 154 с.
Мак-Фарленд Д. 1988
Поведение животных. Психобиология, этология и эволюция. М.: Мир, 519 с.
Мариковский П.И. 1958. К вопросу о сигнализации у муравьев. Энтомол. обозр., Т. 37, № 3, с.
562.
Меннинг О. 1982
Поведение животных. М.: Мир, 360 с.
Никольский А.А. 1984
Звуковые сигналы млекопитающих в эволюционном процессе. М., 199 с.
Никольский А.А., Фроммольт К. Х. 1989
Звуковая активность волка. М.: Изд-во МГУ, 125 с.
Пажетнов В.С. 1990
Бурый медведь. М.
Резникова Ж.И. 1979
Пространственная ориентация и способность муравьев улавливать логическую структуру задачи. В кн.: Этология насекомых и клещей. Томск, с. 18−24.
Резникова Ж.И. 1997
Структура сообществ и коммуникация животных. Новосибирск: Мост, 90 с.
Уланова Л.И. 1950
Формирование у обезьян условных знаков, выражающих потребность в пище. В сб.: В. П. Протопопов (ред.). Исследование высшей нервной деятельности в естественном эксперименте. Киев: Госмедиздат УССР.
Фирсов Л.А. 1972
Память у антропоидов. Л.: Наука, 230 с.
Фирсов Л.А. 1983
Довербальный язык обезьян. Журн. эвол. биохим. и физиол., Т. 19, вып. 4, с.
389.
Фирсов Л.А. 1993
По следам Маугли? В кн.: Язык в океане языков. Новосибирск: Сибирский хронограф, Фриш К. 1980
Из жизни пчел. М.: Мир, 214 с.
Дьюсбери Д. 1981
Поведение животных: Сравнительные аспекты. М.: Мир, 480 с
Мак-Фарленд Д. 1988
Поведение животных. Психобиология, этология и эволюция. М.: Мир, 519 с.
Мак-Фарленд Д. 1988
Поведение животных. Психобиология, этология и эволюция. М.: Мир, 519 с.
Линден Ю. 1981
Обезьяны, человек и язык. М.: Мир, 271 с.
Дьюсбери Д. 1981
Поведение животных: Сравнительные аспекты. М.: Мир, 480 с
Фирсов Л.А. 1983
Довербальный язык обезьян. Журн. эвол. биохим. и физиол., Т. 19, вып. 4, с.
389.
Фирсов Л.А. 1983
Довербальный язык обезьян. Журн. эвол. биохим. и физиол., Т. 19, вып. 4, с.
389.
Дьюсбери Д. 1981
Поведение животных: Сравнительные аспекты. М.: Мир, 480 с
Линден Ю. 1981
Обезьяны, человек и язык. М.: Мир, 271 с.
Фирсов Л.А. 1993
По следам Маугли? В кн.: Язык в океане языков. Новосибирск: Сибирский хронограф,
Дьюсбери Д. 1981
Поведение животных: Сравнительные аспекты. М.: Мир, 480 с
Мариковский П.И. 1958. К вопросу о сигнализации у муравьев. Энтомол. обозр., Т. 37, № 3, с.
562.
Мариковский П.И. 1958. К вопросу о сигнализации у муравьев. Энтомол. обозр., Т. 37, № 3, с.
562.
Мариковский П.И. 1958. К вопросу о сигнализации у муравьев. Энтомол. обозр., Т. 37, № 3, с.
562.
Дьюсбери Д. 1981
Поведение животных: Сравнительные аспекты. М.: Мир, 480 с
Фирсов Л.А. 1993
По следам Маугли? В кн.: Язык в океане языков. Новосибирск: Сибирский хронограф,
Фирсов Л.А. 1993
По следам Маугли? В кн.: Язык в океане языков. Новосибирск: Сибирский хронограф,
Длусский Г. М. 1981
Принципы коммуникации у муравьев. Чтения памяти Н. А. Холодковского. Л.: Наука
