М., 1997., с. 137]. И хотя в последние десятилетия в рамках неоинституционализма достигнуты значительные результаты по модификации положений «защитного пояса» (о концепции «жесткого ядра и защитного пояса как составляющих научно-исследовательской программы см.: [Лакатос И. Фальсификация и методология научно — исследовательских программ. М., 1995, с.
79−89] неоклассической парадигмы [Eggertsson T. E conomic behavior and institutions. C ambridge, 1990, p. 5], теории институциональных изменений пока находятся на периферии современных институциональных исследований экономики.
В результате рыночной трансформации транзитивных экономик возникают специфические институциональные структуры, не позволяющие использовать преимущества расширенного рыночного порядка как наиболее эффективного способа хозяйственной координации. Рынки, формирование которых рассматривалось как панацея для постсоциалистических стран, в ходе осуществления радикальных экономических реформ часто показывали свою несостоятельность. И дело здесь не в «провалах рынка» и даже не всегда в «провалах государства». Причины неэффективности рыночных механизмов кроются в упрощенном понимании рыночного процесса и цены, как его основного результата функционирования, а также роли цен в динамических институциональных структурах.
Если цены на рынке образуются благодаря конкуренции, то долгосрочные ориентиры, определяющие сам порядок экономической организации, тоже конкурируют с альтернативными вариантами поведения. Если институциональная структура находится в стадии формирования или изменения, то институты, конституирующие ее, будут возникать и закрепляться в зависимости от сравнительной эффективности альтернативных способов координации хозяйственной деятельности [Вольчик В. В. Индивидуализация собственности: институциональные условия и модели становления в аграрной сфере. Автореферат кандидатской диссертации. Ростов-на-Дону, 1997, с. 15−16].
Рынок как способ хозяйственной координации возник довольно давно. Древние общества использовали рынки для обменов, как локальных, так и межгосударственных. Как форма координации рынок долгое время отнюдь не был связан с ростом благосостояния народов, так или иначе включенных в рыночные отношения. Только формирование соответствующих институциональных структур позволило спонтанному механизму рыночного обмена трансформироваться в «невидимую руку», ведущую общество к росту благосостояния.
Неэффективность одних и эффективность других механизмов координации выявляется в результате институциональной метаконкуренции. Обычно в экономической литературе под метаконкуренцией понимается конкуренция институтов: «если какая-либо форма экономической организации существует, значит, она эффективна, потому что в процессе конкурентной борьбы выживают сильнейшие, т. е. наиболее эффективные институты» [Капелюшников Р. И. Экономическая теория прав собственности. М., 1990., с. 78].
Ухудшающий отбор институтов с убывающей предельной отдачей, приводящей к возникновению парадокса неэффективности, который наблюдается при наличии принуждения государства или властных групп, также возникает и при действии спонтанных эволюционных процессов [Белокрылова О.С., Вольчик В. В., Мурадов А. А. Институциональные особенности распределения доходов в переходной экономике. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост. ун-та. 2000., 85−94].
Для объяснения причин устойчивости парадокса неэффективности рынков выдвинем следующую гипотезу: функционирование механизмов ухудшающего отбора институтов в условиях трансформации экономических порядков приводит к асимметрии информационных потоков и возникновению избирательных стимулов у групп, заинтересованных в закреплении институтов с убывающей предельной отдачей. Эти процессы позволяют группам с избирательными стимулами получать институциональную квазиренту и проводить политику, направленную на консервацию существующих неэффективных институциональных структур.
Таким образом, если анализировать ситуацию «парадокса неэффективности» с позиций предложенной концепции эффективности процесса, можно сделать ряд очень важных замечаний. Во-первых, обмены с неэффективными институциональными ограничениями, т. е, когда в уравнении (2), могут быть эффективными по Парето, но в то же время вести к свертыванию открытых рынков. Во-вторых, стабильность таких хозяйственных порядков может быть достигнута путем внеэкономического принуждения к обмену. В-третьих, при отсутствии или ослаблении внеэкономического принуждения система будет стремиться к точке свертывания рыночных обменов, следовательно, она будет неэффективна с позиций эффективности процесса.
Одной из иллюстраций парадокса неэффективности рынков, но от обратного, может служить так называемый эффект «экономики QWERTY» (QWERTY (название наиболее распространенной раскладки английской клавиатуры на пишущих машинках и компьютерах) [David, Paul A. C lio and the Economics of QWERTY // The American Economic Review, Vol. 75, No. 2, Papers and Proceedings of the Ninety-Seventh Annual Meeting of the American Economic Association. (M
ay, 1985), pp. 332−337.]. Суть «экономики QWERTY» состоит в том, что путем рыночного отбора могут существовать ситуации внедрения неэффективных технологий (существуют более экономичные раскладки клавиатуры, например, клавиатура Дворака) с позиций Парето эффективности. Дж. Мокир [Mokyr, Joel. P unctuated Equilibria and Technological Progress // The American Economic Review, Vol. 80, No. 2, Papers and Proceedings of the Hundred and Second Annual Meeting of the American Economic Association.
(M ay, 1990), pp. 350−354.] объясняет такую ситуацию тем, что внедрение технологии «QWERTY» было сопряжено со значительными положительными внешними эффектами. Следовательно, такая технология является эффективной с позиций эффективности процесса, что обусловлено существующей институциональной структурой.
Функционирование товарных и факторных рынков ведет также к изменению пропорций в относительных ценах. Согласно Д. Норту важным источником институциональных изменений служат меняющиеся относительные цены или предпочтения [Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М., 1997., с. 108].
Следовательно, обычные рынки и институциональные рынки взаимосвязаны. Их взаимодействие по аналогии можно сравнить с благами высшего и низших порядков у К. Менгера [Менгер К. Основания политической экономии // Австрийская школа в политической экономии: К. Менгер, Е. Бём-Баверк, Ф. Визер. М., 1992. ]. Следуя данной логике, мы можем считать, что вместо благ первого порядка выступают цены, а благами высшего порядка являются институты или институциональные ограничения, создающие информационно-инстиуциональную структуру (среду) для формирования ориентиров первого порядка (цен).
Примером стабильной неэффективной эволюционно сложившейся институциональной структуры может служить тип экономического порядка, получивший название «современный меркантилизм» [Сото Э. Иной путь. М., 1995]. Современный меркантилизм как промежуточный тип хозяйственной системы представляет собой экономику, в которой существует рыночный обмен, но институциональная структура не позволяет использовать преимущества расширенного рыночного порядка. Институциональная структура такого экономического порядка характеризуется сильным регламентирующим влиянием государства, которое существенно зависит от элитарных групп, получающих привилегии различного рода.
Информационная асимметрия, создаваемая государством, группой специальных интересов или иным «дестабилизирующим фактором», приводит к неблагоприятному изменению вектора отбора на соответствующем рынке. Поэтому при формировании программ реформирования различных отраслей экономики необходимо учитывать факт нейтральности рынка. В условиях асимметрии распределения стимулов и информации рынок будет мультипликативно воспроизводить неэффективные ситуации (т.е. внедрение рыночных механизмов при соответствующих неэффективных институциональных ограничениях приведет либо к консервации неэффективных обменов при наличии принуждения со стороны групп специальных интересов, либо (при отсутствии принуждения (к свертыванию обменов и закрытию рынков), которые могут быть преодолены в процессе эволюции общества и в процессе обучения (не путать с образованием) акторов, которые являются представителями того самого населения, для блага которого и задуманы все реформы.
Зависимость от пути развития предполагает влияние начальных условий на состояние текущих изменений. Очевидно, что эффект блокировки в науке прямо отражается в прикладной области.
В завершении работы я хочу обратиться к актуальному для российской экономической науке вопросу: можно ли считать, что использование стратегия перехода российской экономики к рыночной: стабилизация-либерализация-приватизация-открытая экономика (СЛПО) не сопровождалось QWERTY-эффектами и был выбран неоптимальный подход к преобразованиям в России? В работе В. М. Полтеровича проанализированы случаи институциональных ловушек, которые возникали по ходу преобразований. Являются ли эти ловушки следствием применения стратегии СЛПО без достаточного анализа институциональных особенностей России на момент начала рыночных преобразований?
В диссертации Г. Явлинского (2005) проведен анализ институциональных изменений в России при переходе от плановой экономики к экономике рыночной, показавший существование тесной связи между состоянием плановой экономики в бывшем Советском Союзе к концу его существования и современным положением. Основные выводы по материалам диссертации Явлинского прилагаются ниже:
В результате экономических и политических изменений, произошедших в России за последние 13 лет, вместо демократического по своей сути эффективного рыночного хозяйства сформировалась экономическая система, в которой капитализм существует в искаженном виде. Не работают механизмы эффективной конкуренции, рыночной концентрации и накопления капитала у наиболее производительных фирм; отсутствуют стимулы для эффективного производительного использования ресурсов; нет прозрачных и соблюдаемых всеми правил экономического поведения. Не сформировался в стране и институт полноценной частной собственности: право собственности является условным, производным и зависимым от политической власти; фактически отсутствуют правовые гарантии и механизмы судебной защиты собственности.
В результате для хозяйственной системы в России оказались характерными такие существенные изъяны, как гипертрофированная и большей частью негативная роль различного рода неформальных отношений в экономике; особая роль административной власти в хозяйственных отношениях; системный дефицит доверия и сужение хозяйственных горизонтов. Все это вместе взятое обусловливает также затрудненность формирования единых конкурентных рынков в общенациональном масштабе. Теоретически единый национальный рынок фактически распадается на многочисленные территориальные и отраслевые сегменты с сильными элементами монопольного контроля со стороны наиболее сильного (в том числе в административно-политическом плане) субъекта. Сегментация рынков сопровождается высоким уровнем транзакционных издержек и резким снижением эффективности.
С точки зрения причинно-следственных связей формирование в России вышеописанной системы отчасти может быть увязано с ее природным и историческим наследием (наличие крупных запасов минерального сырья и топлива, обусловливающее легкость концентрации огромной части доходов в стране в руках узкой группы чиновничьей и бизнес-олигархии; отсутствие исторической традиции гражданского общества, слабость всех его основных институтов; огромная территория и высокая степень неоднородности общества; общая экономическая отсталость и др.). Однако не меньшую роль сыграли и субъективные факторы: ошибки так называемых «реформаторских» правительств. Подробный анализ возможностей и ограничений, присущих тому типу капитализма, который утвердился в России на базе созданной в течение 70 лет советской плановой системы хозяйствования, показал, что игнорирование институциональной преемственности было серьезным просчетом в стратегии и тактике реформ.
Следствием ущербности российского капитализма как хозяйственной системы в сочетании со структурным перекосом экономики в пользу экспортно-ориентированных сырьедобывающих отраслей является его так называемый «олигархический» характер — концентрация непропорционально большой доли финансовых и управленческих ресурсов в руках нескольких бизнес-групп, контролирующих основную часть производства, экспорта и первичной переработки топливно-сырьевых ресурсов.
Заключение
Анализ сущности модели чистого капитализма и анализ аргументов ее ее сторонников позволяет сделать вывод, что конкурентная рыночная система способствует эффективности распределения ресурсов и личной свободе.
Анализ аргументов против рыночной системы позволяет выделить следующие наиболее важные из них: угасание конкуренции, расточительное в неэффективное производство, неравное распределение дохода, нарушения рыночного механизма: внешние факторы, общественные блага, неустойчивость системы.
Анализ модели чистого капитализма представляет очень упрощенную и тем не менее полезную картину реальности, с которой можно сравнивать реальную экономику. При этом важно отметить, что между рыночной системой и действительной рыночной системой реальной экономики (например американской) существуют два коренных различия: Малочисленность фирм и рыночные барьеры и роль правительства в регулировании экономики.
Анализ эффективности рыночного процесса с точки зрения неоклассической теории позволил сделать ряд следующих выводов: концепция Парето эффективность или эффективности результата не акцентирует свое внимание на рыночных обменах. Обмены в ней концепции приводят к приращению ценности, но до определенных пределов, поэтому «Парето эффективность» не имеет никакого отношения к рыночному процессу, это эффективность конца рыночного обмена.
Эффективность рыночного процесса можно охарактеризовать в первую очередь способностью системы мультипликативно увеличивать количество обменов, и, во вторую очередь, увеличением величины ценности как агрегированного показателя прироста ценности в индивидуальных сделках (сразу нужно оговориться, что прямой количественный подсчет совокупной ценности может быть произведен только опосредованно, а не точно количественно вследствие неаддитивности индивидуальных полезностей).
Анализ эффективности рыночной системы с точки зрения теорий институциаональных изменений представляет особый интерес для объяснения экономических явлений, связанных с рыночной трансформацией транзитивных экономик. В результате такой траснсформации возникают специфические институциональные структуры, не позволяющие использовать преимущества расширенного рыночного порядка как наиболее эффективного способа хозяйственной координации. Рынки, формирование которых рассматривалось как панацея для постсоциалистических стран, в ходе осуществления радикальных экономических реформ часто показывали свою несостоятельность.
В завершении темы эффективности рыночной системы в работе Рассмотрена стратегия перехода российской экономики к рыночной: стабилизация-либерализация-приватизация-открытая экономика (СЛПО). Данный анализ проведен по материалам диссертации Г. Явлинского (2005).
По-существу Явлинский показал (выражаясь категориями Норта), как исходное состояние институциональной структуры России, взаимодействие «правил игры» и «игроков» привели к такому отбору «навыков и знаний» с целью поиска «лучших альтернатив», и таким образом изменили состояние институтов и организаций в России, что «ограничения будущего выбора», очевидно, отдалили нас от достижения эффективно функционирующей рыночной экономики.
Результаты исследования Явлинского позволяют предметно осознать цену ошибок применения неоптимальных экономических подходов, каким оказался подход, так называемого мейнстрима.
Литература
:
A rthur, W. B rian. C ompeting Technologies, Increasing Returns, and Lock-In by Historical Events // The Economic Journal, Vol. 99, No. 394.
(M ar., 1989), pp. 116−131.
David, Paul A. Clio and the Economics of QWERTY // The American Economic Review, Vol. 75, No. 2, Papers and Proceedings of the Ninety-Seventh Annual Meeting of the American Economic Association. (May, 1985), pp. 332−337.
Eggertsson T. Economic behavior and institutions. Cambridge, 1990.
George Bernard Shaw. The Intelligent Woman’s Guide to Socialism and Capitalism. New York: Brentano’s, Inc., 1928. P. 50—55
Greif A. Institutions and International Trade: Lessons from the Commercial Revolution // The American Economic Review, Vol.
82. No. 2, 1992, pp. 128−133.
Hodgson, Geoffrey M. What is the essence of institutional economics? // Journal of Economic Issues, Jun 2000, Vol. 34. Issue 2.
Milton Friedman. Capitalism and Freedom. Chicago: The University of Chicago Press, 1962. P. 14—15.
Mokyr J. The lever of Riches: Technological Creativity and Economic Progress. New York: Oxford University Press, 1990.
Mokyr, Joel Technological Inertia in Economic History // The Journal of Economic History, Vol. 52, No. 2. (Jun., 1992), pp. 325−338.
Mokyr, Joel. Punctuated Equilibria and Technological Progress // The American Economic Review, Vol. 80, No. 2, Papers and Proceedings of the Hundred and Second Annual Meeting of the American Economic Association. (May, 1990), pp. 350−354.
Акерлоф Дж. Рынок «лимонов»: неопределенность качества и рыночный механизм // THESIS. 1994
Вып. 5.
Алле М. Условия эффективности в экономике. М., 1998.
Белокрылова О.С., Вольчик В. В., Мурадов А. А. Институциональные особенности распределения доходов в переходной экономике. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост. ун-та. 2000.
Вольчик В. В. Индивидуализация собственности: институциональные условия и модели становления в аграрной сфере. Автореферат кандидатской диссертации. Ростов-на-Дону, 1997.
Капелюшников Р. И. Экономическая теория прав собственности. М., 1990.
Кастельс М. Информационная эпоха: экономика общество и культура. М., 2000.
Лакатос И. Фальсификация и методология научно — исследовательских программ. М., 1995.
Менгер К. Основания политической экономии // Австрийская школа в политической экономии: К. Менгер, Е. Бём-Баверк, Ф. Визер. М., 1992.
Мизес Л. Человеческая деятельность. М., 2000.
Норт Д. Институты и экономический рост: историческое введение // Тезис. Т.
1. Вып.
2. М., 1993. С.
73.
Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М., 1997.
Олсон М. Возвышение и упадок народов. Экономический рост, стагфляция и социальный склероз. Новосибирск: Экор, 1998.
Полани М. Личностное знание. М., 1982.
Сото Э. Иной путь. М., 1995.
Стиглиц Дж. Ю. Экономика государственного сектора. М., 1997.
Хайек Ф. Индивидуализм и экономический порядок. М., 2000.,
Хайек Ф. А. Использование знания в обществе / Индивидуализм и экономический порядок. М., 2000.
Хайек Ф.А. Rонкуренция как процедура открытия // МЭМО. 1989. № 12.
Шумпетер Й. История экономического анализа. СПб., 2001., Т.
3.
