Психологическая защита личности: теория и феноменология

Механизмы психологической защиты функционируют в ежедневном опыте любого человека и остаются при этом мотивом поведения, скрытым от него самого и от неопытного наблюдателя. Психологическая защита является одним из самых противоречивых свойств в структуре личности, поскольку одновременно способствует как стабилизации личности, так и ее дезорганизации.

При описании феномена психологической защиты принято отдавать дань психоаналитической традиции. Согласно ортодоксальному психоанализу З. Фрейда и соответствующим ему представлениям о структуре личности, защитные механизмы представляют собой бессознательную деятельность Я, которая начинает функционировать, когда Я подвержено чрезмерной, опасной для него активности побуждений и соответствующих им аффектов со стороны Оно, Сверх-Я или внешнего мира. Уменьшая тревогу, вызванную внутренним конфликтом, Я пытается сохранить интегративность и адаптивность личности посредством использования защитных механизмов. Фрейд определял защитные механизмы Я как сознательную стратегию, которую использует индивид для защиты от открытого выражения импульсов Оно и встречного давления со стороны Сверх-Я. Фрейд полагал, что Я реагирует на угрозу прорыва импульсов Оно двумя путями: 1) блокированием выражения импульсов в сознательном поведении или 2) искажением их до такой степени, чтобы изначальная их интенсивность заметно снизилась или отклонилась в сторону.

А. Фрейд привлекла внимание к роли защитных механизмов в условиях нормального ментального функционирования и расширила понятие защиты. В зависимости от того, откуда исходит угроза, А. Фрейд выделяет защиту от инстинкта и защиту от аффекта. В первом случае процесс психологической защиты строится за счет недопущения в сознание представлений, связанных с инстинктом и представляющих опасность для Я. Во втором — в сознание не допускаются опасные для Я желания, т. е. аффекты (любовь, ревность, боль и т. п.). Важным в исследовательском и теоретическом плане нам кажется выделение А. Фрейд такого неспецифического вида психологической защиты, как перманентные защитные явления. Речь идет о некоторых особенностях индивида, таких как скованность, стереотипная улыбка, ироническое или высокомерное поведение, циничное отношение к людям и др. Все это «остатки очень сильных защитных процессов в прошлом. Они оторвались от своих исходных ситуаций (конфликтов с инстинктами или аффектами) и превратились в постоянные черты характера» [13, с.30]

Ж.Лаплани и Ж.-Б. Понталис описывает процесс защиты как «совокупность действий, нацеленных на уменьшение или устранение любого изменения, угрожающего цельности и устойчивости биопсихологического индивида. Поскольку эта устойчивость воплощается в Я, которое всячески стремиться ее сохранить, его можно считать ставкой и действующим лицом в этих процессах» [10]. В целом речь идет о защите внутреннего возбуждения (влечения) и особенно от представлений (воспоминаний, фантазий), причастных к этому влечению, а также о защите от ситуаций, порождающих такое возбуждение, которое нарушает душевное равновесие и, следовательно, неприятно для Я. Подразумевается также защита от неприятных аффектов, выступающих тогда как поводы или сигналы к защите. Защитный процесс осуществляется механизмами защиты, в большей или меньшей степени интегрированных в Я.

Будучи отмечена и пронизана влечениями, тем, против чего она в конечном счете направлена, защита подчас становится навязчивой, проявляет себя бессознательным образом.

Ч.Тарт считает, что модель человека, положенная в основу представлений о психологических механизмах в психоаналитической традиции оказывается полностью отрицательной. [13]. В этой модели человек рассматривается как животное, которое инстинктивно заботится только о своем выживании и удовольствии, радуясь, когда оно причиняет боль и страдания другим и господствует над ними. Автор убежден в том, что мы по своей основе столь же добродетельны, сколь извращенны и порочны. Наша задача состоит в том, чтобы понять и исправить существующие искажения, так как многие защитные механизмы являются разновидностями лжи. Они искажают истину как для нас самх, так и для других, поэтому могут блокировать развитие и проявление более глубоких и положительных аспектов нашей природы.

В. Райх, последователь З. Фрейда, и А. Лоуэн, заимствовавший многие свои идеи у В. Райха, являются наиболее яркими представителями телесноориентированной психотерапии. При создании своей теории В. Райх [10] сделал акцент на хронических энергетических блокировках, происходящих на физическом уровне. Он описал барьеры, используемые для устранения или сведения до минимума неоконченных эмоциональных переживаний, назвав эти защитные механизмы «броней характера», под которой он понимал хроническое мышечное напряжение, изолирующее человека от неприятных эмоций. Когда мышцы напряжены, чувства притупляются. Таким образом, «мышечная броня», т. е. физическое выражение психологической защиты, препятствует течению энергии вверх и вниз по телу, неизменно приводя к эмоциональному напряжению вплоть до невроза. Согласно А. Лоуэну [10], невротики огромную часть своей энергии расходуют на включение механизмов психологической защиты (в форме мышечной блокады), основная цель которых — избавить личность от травмирующих ее мыслей, чувств и внешних событий.

В. Райх верил, что механизмам психологической защиты, тормозящим здоровое функционирование организма, можно противостоять, модифицируя их с помощью прямого телесного контакта.

К идее не просто фиксированных защитных проявлений, а динамически развернутого защитного поведения, приходит Э. Берн. В теоретических постулатах транзактного анализа [2] констатируется, что человек в обществе структурирует свое время несколькими способами: ритуалы, пастаймы (времяпровождения), близость, деятельность и игры. Игры по сути своей являются целыми защитными стратегиями. Их основное назначение — предотвратить проникновения в самосознание информации о себе и партнере по общению, которая могла бы угрожать сложившемуся самоотношению. Игры, по Э. Берну, — это повторяющийся набор порой однообразных транзакций, внешне выглядящих вполне правдоподобно, но обладающих скрытой мотивацией. Игры отличаются от других способов структурирования времени двумя основными признаками: присутствием скрытого мотива и наличием выигрыша. Будучи потенциальными разрушитеями искренних отношений на межличностном уровне, игры, тем не менее, как и все механизмы психологической защиты, выполняют и определенную адаптивную функцию: способствуют стабилизации во внутриличностном плане, позволяя снять напряжение и избежать психологически опасных ситуаций, а также сохраняют выгодную константность сложившихся трансакций, не допуская до сознания партнеров истинной мотивации игрового общения.

А.А. Налчяджян под психологическими механизмами понимает «структуру определенным образом связанных психических действий, осуществление которых приводит к специфическому результату. Это более или менее устойчивая схема психических действий приводит к той или иной степени и форме адаптированности личности, разрешению фрустрирующей ситуации и т. п. Процесс их использования называется защитно-адаптивным или просто защитным процессом. Защитные механизмы начинают функционировать вместе с актуализацией непосредственных реакций на воздействие фустрирующей ситуации, но обычно используются и в более длительных адаптивых процессах» [7].

Анализируя феномен психологической защиты, мы сталкиваемся с целой понятийной системой, в которую входят понятия:

− «психическая защита» как системное свойство психики (И.Д. Стойков),

− «психологическая защита» как свойство личности (А. Фрейд, Б. Д. Карвасарский, В. А. Ташлыков, Е. Л. Доценко, В.М. Воловик),

− «механизмы психологической защиты», или «защитные механизмы» как конкретные способы реализации психологической защиты (К. Перри, Е. С. Романова, Л.Р. Гребенников),

− «защитный процесс», или «защитная деятельность» как процесс использования механизмов защиты (А.А. Налчаджян),

− «защитные проявления», или «защитные действия» как внешние поведенческие характеристики защитного процесса (Валлерстайн, Р.М. Грановская),

− «защитная стратегия», или «защитная тактика», «стиль защиты» как индивидуальная, закрепленная в онтогенезе, устойчивая система защитных действий (Е.Т. Соколова).

В большей части исследований, в том числе и в нашем, разведение этих понятий не имеет принципиального значения (кроме специально оговоренных случаев), поэтому мы допускаем их синонимичное использование, применяя для обобщения термин «псиологическая защита».

В дальнейшем будут детально рассмотрены особенности понимания психологической защиты отдельными представителями психологической науки.