Челябинск XVIII-XIX вв.: население, планировка, материальная культура: По данным археологии и письменных источников

Работы по археологии русских позднего периода (XVII-XIX вв.) представлены отдельными статьями. Тем не менее, именно археологические исследования дают возможность получить датированный материал и сделать некий срез материальной культуры населения доэтнографического периода. Этнографические исследования на Южном Урале и в Зауралье, за редким исключением, зафиксировали ситуацию материальной культуры индустриального периода, причем лишь для сельской местности. Не изучена материальная культура Урала и Зауралья XVIII—XIX вв. — времени перехода к индустриальному периоду, подразумевающему, кроме наличия металлургических предприятий, появившихся в регионе еще в XVIII в., существование мануфактурного, артельного производства, получившего развитие в конце XIX в. Представленная работа — одна из первых, построенных на материале периода, до последнего времени довольно слабо изученного археологически и выходящего за рамки собственно этнографических исследований, — XVIII—XIX вв. Использование данных археологии, в сочетании с материалами письменных источников, позволяет уточнить, а в некоторых случаях изменить наши представления о материальной культуре русского населения Урала и Зауралья этого времени.

Объектом настоящего исследования является г. Челябинск XVIII—XIX вв., а предметом — материальная культура его жителей на протяжении указанного периода.

Временной период, рассматриваемый в работе, обусловлен несколькими моментами. Нижняя хронологическая граница исследования — 1736 г. — дата основания Челябинской крепости, совпадает с началом русской колонизации Зауральской Башкирии. Фактически с этого времени начинает формироваться постоянное русское население на данной территории. Верхняя граница — конец XIX в. — является уже периодом этнографическим, кроме того, в силу развития производства, прокладки железной дороги и более активного вовлечения населения Челябинска в общероссийские товарные отношения, к этому времени в значительной степени теряют свое значение домашние ремесленные традиции, и материальная культура жителей города сближается с таковой других городов России, в первую очередь, Урала и Западной Сибири. В это время в быту преобладающее положение занимают утварь и инструменты заводского и мануфактурного производства.

В рамках указанного хронологического периода рассматривается материальная культура жителей одного населенного пункта, а именно Челябинской крепости, позднее г. Челябинска. Это единственный населенный пункт Южного Урала и Зауралья, культурный слой которого достаточно хорошо изучен археологически, что позволяет рассмотреть материальную культуру его населения. Кроме того, история образования Челябинской крепости и формирования ее населения в XVIII в. являются типичными для целого ряда населенных пунктов, возникших в Зауральской Башкирии в 1730—1740-х гг.

В настоящей работе предполагается выявить характерные черты, особенности и изменения материальной культуры населения г. Челябинска на протяжении XVIII—XIX вв. Сегодня мы имеем весьма смутное представление о материальной культуре этого времени, точнее некий обобщенный образ без акцентации общих черт и локальных особенностей. Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд задач:

1. Рассмотреть, на материалах письменных источников, процесс формирования населения Челябинска XVIII в., его сословный состав и районы исходного проживания первопоселенцев крепости;

2. Изучить общее развитие планировки Челябинской крепости, позже города, ее измененияпланировку усадеб и развитие бытовой архитектуры, ее элементы, являющиеся отражением локальных традиций и общих градостроительных процессов в России, по материалам археологии и архивным данным;

3. Рассмотреть бытовой инвентарь из культурного слоя Челябинска и проследить его изменения на примере категорий находок, традиционно являющихся зеркалом изменений материальной культуры, таких как глиняная посуда и топоры;

4. Проанализировать погребальный обряд населения Челябинска XVIII в., его особенности.

Исследование основывается на данных археологического изучения одного населенного пункта — Челябинской крепости, позже города Челябы, Челябинска, и письменных источниках.

Основным источником информации представляемой работы являются материалы археологических исследований культурного слоя Челябинска XVIII—XIX вв., производившихся на участках новостроек в историческом центре города. В 1991;1992 гг. исследования проводились археологами лаборатории археологических исследований ЧелГУ, впоследствии, в основном, специалистами Археологического научно-производственного предприятия (с 1998 г. -Археологический научный центр). Не все из них имеют равную значимость. На некоторых участках работы ограничивались лишь зачисткой стенок котлована и сбором подъемного материала, в других случаях производился разбор культурного слоя, фотофиксация и прорисовка объектов, и их выборка. Тем не менее, в итоге работ, проводившихся с 1992 г., собрана информация, позволяющая делать некоторые обобщения и достаточная для проведения исследования по материальной культуре населения города.

В результате археологических исследований были получены датированные материалы — остатки бытового инвентаря, посуды, инструмента и пр.- кроме того, зафиксированы изменения в планировке исторического центра Челябинска. Были расчищены остатки различных построек XVIII—XIX вв. Т. е. материалы археологических исследований, включая планиграфические и стратиграфические фиксации, вещевой материал, информацию о постройках являются прямым источником информации о материальной культуре жителей Челябинска XVIII—XIX вв. Использование этой информации позволяет уточнить имеющиеся представления о характере материальной культуры и отдельных ее аспектах.

Кроме археологических материалов, в ходе исследования использовались архивные данные как по самому Челябинску, так и не относящиеся к нему непосредственно, но содержащие информацию по вопросам, не освещенным в литературе. В основном, были использованы документы из фондов Объединенного государственного архива Челябинской области (ОГАЧО).

Использовались также материалы исследований и публикаций по материальной культуре русских в целом, по периоду средневековья, этнографии русских. Привлекались данные публикаций по итогам исследований русских памятников эпохи средневековья и позднего периода в Урало-Сибирском регионе и в целом по России. Также использовался широкий круг источников различного характера: краеведческие изыскания, справочная литература, энциклопедии и пр.

Методологической основой работы является культурно-исторический подход, подразумевающий, в данном случае, рассмотрение различных аспектов материальной культуры населения Челябинска в историческом развитии.

В связи с тем, что материал исследования весьма широк: планировка города, усадеб, строительные приемы, бытовая утварь, погребальный обряд, — в работе использованы различные методические подходы. При рассмотрении материала, его классификации и обобщении данных, использовались индуктивный и формально-типологический методы. Статистический метод использован для выяснения изменения керамического материала по хронологическим горизонтам и сопоставления ряда признаков погребального обряда XVIII в. Сравнительный метод позволил, соотнеся имеющуюся информацию с материалами публикаций и исследований по Урало-Сибирскому региону и России в целом, определить характерные и специфические для этого времени черты материальной культуры.

Настоящая работа — практически первое комплексное исследование материальной культуры русского городского населения XVIII—XIX вв. на основании данных археологии в Урало-Сибирском регионе. Имеющиеся публикации либо сообщают о результатах полевых исследований, либо рассматривают какой-либо один аспект материальной культуры русских этого периода, по данным археологии. Впервые дается картина изменения комплекса материала, особенно керамического, на одном памятнике в течение XVIII—XIX вв.- подробно рассматривается погребальный обряд населения Челябинска

XVIII в. и анализируется таковой обряд этого периода по региону.

Данное исследование является первым опытом рассмотрения материальной культуры русского населения Урала XVIII—XIX вв. на базе археологических материалов и может служить отправным пунктом при изучении материальной культуры этого периода региона в целом. Материалы этой работы могут послужить основой создания учебного пособия по истории материальной культуры городского населения Южного Урала, или частично включены в подобное пособие по истории материальной культуры русских Урала XVII

XIX вв. Возможно применение материалов, использованных в настоящей работе, и данных исследования в музейно-экскурсионной практике. Исследование в целом открывает новые аспекты истории населения Южного Урала и Зауралья, и его результаты логично было бы использовать в программах патриотического воспитания молодежи. Данные этой работы могут быть использованы при сравнительном анализе данных с других русских поселений Урало-Сибирского региона.

Основные положения диссертации были обсуждены на международных, всероссийских и региональных конференциях в Ижевске, Омске, Новосибирске, Перми, Челябинске. Отдельные вопросы настоящего исследования рассмотрены в 11 статьях и тезисах.

Работа состоит из введения, пяти глав, заключения и приложения, в котором помещены копии архивных документов, рисунки и фотографии.

Заключение

Целью настоящего исследования является изучение материальной культуры населения Челябинска XVIII—XIX вв. Использование в работе данных археологических исследований и материалов письменных источников позволило решить поставленные задачи и констатировать, что подобный подход вполне оправдывает себя при изучении истории материальной культуры не только средневекового периода, но и позднего времени. При изучении ряда аспектов — погребальный обряд, некоторые виды бытового инвентаря — единственным источником информации являются данные археологии, поскольку в письменных источниках подробная информация отсутствует. С другой стороны, материалы письменных источников позволяют объяснить некоторые особенности погребального обряда, глиняной посуды и специфику развития материальной культуры населения города в целом. Для специфических черт материальной культуры определены их возможные носители, т. е. группы первопоселенцев Челябинска, переселившиеся из районов, где эти признаки были вполне обычны. В общем плане рассмотрено соотношение общих тенденций развития материальной культуры Урало-Сибирского региона (в меру их изученности для этого периода) и местных особенностейвыявлены причины допустившие/создавшие условия проявления этих особенностей.

Челябинск город если и не уникальный, то не совсем типичный даже для вновь образованных городов XVIII в. Созданный как крепость с довольно большим (около 1500 человек) населением, он «избежал» некоторых типичных для других уральских и сибирских городов моментов при формировании населения. Во-первых, население прибывало не постепенно в течение многих лет, а было сформировано, в основном, в первый же год существования крепости. Во-вторых, вместе с постепенностью наполнения он был лишен сословной разнородности первоначального населения. Не было постепенного притока служилых, посадскихподавляющее большинство жителей

Челябинска середины XVIII в. — казаки — были набраны из зауральских крестьян и гулящих людей, т. е. тех же крестьян, не положенных в подушный оклад (Дегтярев В.И., 1996. С. 16- РГАДА, ф. 248, оп. 3, кн. 144, л. 781−903). Более того, основными переселенцами периода 1740—1750-х гг. (около 150 семей) были также крестьяне — выходцы из зауральского Шадринского дистрикта (Рынков П.И., 1999. С. 258−259). Разумеется, какое-то количество купцов и прочих посадских людей поселилось в Челябинской крепости в начальный период ее существования, но они составляли весьма небольшой процент от общего числа населения.

В вопросе формирования населения Челябинской крепости, кроме сословного, есть еще и региональный аспект. Половина записавшихся в казаки Челябинской крепости крестьян были выходцами из ближайших зауральских слобод и деревень. Население Южного Зауралья («теченских слобод крестьяне») формировалось за счет выходцев из Поморья и Прикамья, причем прикамские жители составляли как минимум половину переселенцев (Преображенский А.А., 1972. С. 77). Основная масса записанных в челябинские казаки гулящих людей, т. е. не потомственных зауральских крестьян, по месту выхода делится на три группы: уроженцы Архангелогородской губернии, выходцы из Прикамья и бывшие жители Среднего Поволжья (Дегтярев В.И., 1996. С. 16−17- РГАДА, ф. 248, оп. 3, кн. 144, л. 855−882). Жители центральных и северо-западных областей России составляют единицы.

Таким образом, подавляющее большинство населения Челябинской крепости в XVIII в. составляли казаки — вчерашние крестьяне, которых по происхождению можно разделить на четыре основные группы, это выходцы из Поморья, Прикамья, со Средней Волги и, в небольшом количестве, с территории остальной России. Это во многом определило особенности материальной культуры населения Челябинска.

В сословном составе населения Челябинска в течение XVIII—XIX вв. происходили постепенные изменения. На начальном этапе существования крепости подавляющее большинство ее жителей составляли казаки. После 1743 г., когда в Челябинск была переведена канцелярия Исетской провинции, начался постепенный приток купечества и цеховых. В дальнейшем постепенное переселение казаков в новые крепости Уйской линии на границе с территориями киргиз-кайсаков и в деревни вокруг Челябинска сочеталось с притоком цехового и мещанского населения, преимущественно из городов Урала и Зауралья, а также Поволжья и, с начала XIX в., из Центральной России, а позже и из западных областей Российской империи. Кроме того, часть казаков и крестьян ближних деревень переходила в мещанское сословие. К концу XVIII в. количество казачьих дворов в Челябинске было меньше количества дворов мещанских. Но еще в начале XIX в. большую часть населения города составляли выходцы из районов Зауралья, Прикамья и Поморья.

По конфессиональному признаку Челябинск XVIII — первой половины XIX в. — город православный, некрещеных «инородцев» отмечено считанные единицы. Сложнее выяснить реальное количество старообрядцев. С точностью можно лишь утверждать, что на 7015 человек по приходам двух Челябинских церквей в 1782 г. приходилось 378 официальных старообрядцев, плативших двойную подушную подать (ОГАЧО, ф. И-33, on. 1, д. 220, л. 72−83об.). Восстановить общее число «уклонившихся в раскол» не представляется возможным.

Основным занятием жителей Челябинска еще в первой трети XIX в. оставалось земледелие. Были развиты кожевенный, мукомольный, мыловаренный и салотопенный промыслы, действовало несколько кузниц. Основная масса мещан, имевших какое-либо производство, совмещали его с занятием торговлей. До середины XIX в. в архивных документах не упоминаются гончары, очевидно, потребности в глиняной посуде удовлетворялись за счет покупки изделий на ярмарках, а также за счет домашнего производства. На последний факт указывает то обстоятельство, что значительная часть керамики из слоя XVIII — начала XIX в. довольно грубо изготовлена и формы изделий заметно отличаются на объектах в разных частях города, что может быть следствием существования локальных традиций керамического производства.

Архивы Исетской провинциальной канцелярии и большинства местных органов власти сгорели вместе с канцелярией, сожженной пугачевцами в 1774 г. Почти полное отсутствие документов по раннему периоду существования Челябинской крепости вынуждает нас многое реконструировать по аналогии, косвенным признакам и данным конца XVIII в. В значительной степени это относится к истории планировки крепости, позже города. Планировка Челябинска на самом раннем этапе, очевидно, была обычной для крепостей такого рода: собственно крепость квадратной формы с деревянной стеной-заплотом, угловыми бастионами и двумя проездными башнямивыше и ниже по реке, примыкая к крепости, располагались посад или слобода, обнесенные рвом и изгородью. Участки под дворовые места по регламенту Исетской провинции 1743 г. имели размеры 8×12 сажен. В 1768 г. был составлен план на город Челябинск, скорее всего, проектный. Статуса города Челябинская крепость официально не имела, но считалась городом де-факто, будучи центром провинции. Очевидно, это был первый план после построения крепости, по которому производилась перепланировка улиц. Трудно указать причины, но четкой «регулированности» города не получилосьна плане 1784 г., зафиксировавшем реальную планировку, показаны кварталы, далекие от геометрической выверенное&trade-. Вновь выделяемые участки под дворовые места уже в период 1770-х гг. зачастую превышают указанные в 1743 г. нормы. В 1784-м, 1798-м и в 1819-м гг. составляются проектные планы на город Челябинск, но перепланировка города не осуществляется — скорее всего, на нее просто не было денег. Все мероприятия такого рода оплачивались из городской казны. Челябинск после ликвидации Исетской провинции и перехода в разряд уездного города испытывал демографический спад, в конце XVIII — начале XIX в. население города уменьшилось более чем в 2 раза. Восстановился численный состав населения лишь во второй половине XIX в. Показателем финансового положения города являются некоторые факты: в конце XVIII — середине XIX в. в Челябинске так и не было построено ни одного здания под размещение органов управлениягородническое правление, почтовая станция, уездное казначейство размещались в домах, арендованных у населения. В таких условиях проводить перепланировку города было мало реально.

В 1838 г. Николаем I был утвержден очередной проектный план г. Челябинска, который и претворялся в жизнь. Обустройство города по этому плану продолжалось еще в начале XX в. «Неплановые переулки», т. е. улицы, существовавшие с XVIII в., фигурируют еще в документах 1916 г.

Для дорожного покрытия улиц с середины XVIII в. использовали речной песок и дресву. Дресву брали на каменоломнях, которые находились рядом с городом, в Челябинском бору (сейчас это парк им. Ю. Гагарина). В низких местах, где стояла грязь, и песчаная подсыпка просто перемешивалась с ней, использовали принцип гати — на продольные лаги набрасывали тонкие жерди и ветки. Камень для мощения улиц начали использовать во второй половине XIX в., но замощено в 1908 г. было лишь три улицы.

Архитектурный облик Челябинска в XVIII — начале XIX в., в основном, определялся строительными традициями, принесенными крестьянами, записавшимися в казаки. Дворы огораживались заплотами, огороды частоколом, реже плетнем или пряслом. Обычный тип двора, существовавший с XVIII по середину XX в., — замкнутый двор, с домом, расположенным вдоль, реже перпендикулярно улице, вход в дом устраивался со дворахозяйственные постройки размещались по периметру двораза двором располагался огород или, позже, сад. Самым распространенным типом жилого дома в XVIII начале XIX в. была связь изба-сени-клеть, или изба-сени-горницанемало было и двухчастных домов — изба-клеть, или изба-сени. Некоторые дома ставились на подклетах, так в 1782 г. в Челябинске значилось 48 верхних горниц (Дегтярев В.И., 1996. С. 101). Строились также двухуровневые хозяйственные постройки: «завозня, на ней сарай», но в большинстве застройка была одноуровневая — поземные избы и горницы, без подклета, и такие же хозяйственные постройки. В целом, трехсвязный тип жилого дома, как и незакрытый двор, Г. Н. Чагин относит к традициям, принесенным населением из районов Нижнего Прикамья и Поволжья (Чагин Г. Н., 1995. С. 204−205). Крыши в XVIII в. крыли преимущественно дранью, реже берестой (берестом, скалой), тесовые крыши были редкостью. Железо в качестве кровельного материала начали использовать с XIX в., но это могли себе позволить только зажиточные люди. Большую роль играла береста, ею крыли хозяйственные постройки, а иногда избыона использовалась при сооружении погребов как гидроизолирующий материализ бересты делали часть утвари, в частности, посуду. Основной прием строительства домов — сруб в обло, с выпуском концов бревен. Причем так рубились не только жилые постройки, но и погреба. Заплоты сооружались в забирку, иногда при строительстве хозяйственных построек применялось сочетание рубки углов в обло и набора в забирку.

Очевидно, в ранний период существования крепости довольно многие поселенцы жили в землянках — срубах, опущенных в котлованы, углубленные на 1−1,7 м. Землянки были своеобразными времянками — временными жилыми постройками, которые после строительства капитального дома переходили в разряд теплых служб. «Времянки» или «малухи» (правда, не землянки, а чаще засыпные или из бруса) до сих пор стоят в некоторых дворах на окраинах Челябинска. В 1782 г. в Челябинске оставалось 7 жилых землянок. Очевидно, в первые годы существования крепости их было больше. Вполне возможно, что некоторые из срубных построек XVIII в., углубленных в землю, первоначально были жилыми, а потом стали использоваться как погреба. В этом случае вполне объяснимо, почему нет остатков печей — их разбирали, чтобы не занимали полезное место, не мешали.

Углубленные хозяйственные постройки сооружались различными способами. Одним из архаичных способов крепления стен является плетень, в Челябинске объекты со следами такого оформления встречаются редко. Более часты находки срубных погребов, углы обычно соединяются в «обло». Дощатые конструкции, скорее всего, были распространены в большей степени, но до нас дошло не так много объектов раннего периода истории Челябинска с остатками обшивки стен досками. С конца XVIII в. зажиточные жители города начинают строить каменные погреба, иногда со ступенчатым спуском. Гораздо чаще каменные погреба имели небольшие размеры, в среднем 2×2 м, и спускались в них через люк сверху. Широкое строительство каменных погребов в Челябинске начинается ближе к середине XIX в. В конце XIX в. состоятельное население строило дома со сводчатыми подвалами.

Камень в строительстве начали использовать со второй половины XVIII в. Сначала, видимо, строились каменные погреба, иногда под домом, но дом при этом мог строиться и не на каменном фундаменте, а на подклете: «под верхней горницей подвал в коем пол каменной». Дома на каменном фундаменте в конце XVIII в. появляются у зажиточных горожан. В общественном строительстве камень начали использовать в середине XVIII в. при возведении Христорождественского собора. Затем, в конце XVIII — первой трети XIX в. была построена каменная Троицкая церковь. В 1816 г. начали делать каменную облицовку берегов реки Миасс, чтобы предохранить их от размывания. В 1822 г. вместо грунтовой плотины через второй рукав реки уложили каменную, как она названа в документах, «елань». Каменными плитами выкладывали дорогу на подъезде к мосту. Первые «каменные», т. е. кирпичные двухэтажные дома были построены в 1770—1780-е гг. К этим трем домам в 1808 г. добавился каменный дом с мезонином И. И. Ахматова, и до

1840-х гг. это были все каменные строения Челябинска, не считая нескольких лавок в Гостином дворе.

В целом жилая застройка Челябинска XVIII—XIX вв. развивалась в общем русле градостроительных тенденций Урало-Сибирского региона, возможно, с некоторым отставанием в области каменного строительства. Общественное строительство в городе, после ликвидации Исетской провинции и создания Челябинского уезда ограничивалось ремонтом и перестройкой моста и плотины через Миасс и мостиков через ручьи.

Если строительные традиции жителей Челябинска вполне соответствуют общим тенденциям, характерным для населения Среднего Урала и лесостепной части Западной Сибири этого времени, то в области бытовой утвари, в первую очередь, глиняной посуды, сохраняются довольно архаичные, по сравнению с городами Прикамья и восточного склона среднего Урала, формы.

Керамическая посуда из слоя Челябинска условно поделена на три группы: 1. «Архаичная" — 2. «Московская" — 3. «Поливная». Посуда 1-й группы преобладает в слое XVIII — начала XIX в., к середине XIX в. ее почти полностью вытесняет «московская» керамикас середины же XIX в. начинает стремительно увеличиваться количество поливной керамики в слое — к концу XIX — началу XX в. она составляет более 50% остатков глиняной посуды в слое.

Керамика XVIII в. из слоя Челябинска довольно архаична (рис. 53- 54- 57: 1- 58- 72−76): не менее 50% сосудов ручной лепки с доводкой внешней поверхности на круге, некоторые сосуды довольно грубой ручной лепки. В составе теста имеются примеси песка, мелкого галечникачасть посуды имеет в тесте примеси слюды, дресвы, шамота или органики. Практически вся керамика XVIII в. обожжена в окислительной средеосновная масса находок имеет цвет различных оттенков коричневого от красно-коричневого до серо-коричневого или красныйпровести границу между красно-коричневым и красным цветом обжига зачастую проблематично. Меньшая часть находок этого периода имеют серый цвет поверхности, который является следствием не восстановительного обжига, а использования при обжиге смолистых дров («надымление») либо погружения сосуда сразу после обжига в органическую среду («обвара»). Это подтверждается коричневым цветом черепка на изломе — серый или серо-черный цвет имеют тонкие слои, прилегающие к поверхности. Скорее всего, для достижения серо-черного цвета использовали «обвару» — серый цвет в ранних слоях имеют преимущественно кринки, которые из-за их небольшого размера удобнее было окунать в «гущу». Еще одна характерная черта керамики раннего периода — разнообразие оформления верхнего края сосудов при преобладании тонких или заостренных венчиков. Особо можно сказать о кринках из слоя XVIII в., это единственный тип глиняной посуды этого времени, 90% находок которого имеют серый и серо-черный цвет поверхности (рис. 58). При этом кринки из ранних слоев имеют ряд признаков, отличающих их от посуды такого типа из слоя середины — второй половины XIX в.: во-первых, это приземистые пропорции, соотношение высоты и диаметра близко к 1- во-вторых, диаметр внешнего края венчика практически равен диаметру туловав-третьих, венчик сверху уплощенный, широкий, с желобком по уплощению.

Посуда второй группы, «московская» (рис. 56- 59- 62: 4- 64: 1- 77: 1−3, 78: 9−10- 79: 7−9- 85) встречается в слое XVIII в. весьма редко и составляет менее 10% от общего количества находок глиняной посуды из датированных объектов. Признаки этой группы керамики: плотное тесто с примесью песка и мелкого галечника, возможно, естественнойизготовление на круге — внешняя и внутренняя сторона заглажены, нет бугров, следов стыка жгутов и пр.- цвет поверхности у 95% посуды серый или серо-черный, при этом цвет на изломе, обычно, коричневый, реже серый или черныйменее 5% сосудов имеют красно-кирпичный или ярко-красный цветвенчики практически всех сосудов имеют валикообразное утолщение, образованное за счет загиба верхнего края сосуда. Характерно практически полное отсутствие (за редким исключением) керамики восстановительного обжига, с серым на изломе черепком. К середине XIX в. посуда этой группы абсолютно преобладает в слое, хотя возможно, в заполнении некоторых объектов этого времени остатки посуды первой группы будут составлять большую часть керамического материала.

Поливная керамика (рис. 55- 61- 64: 2−3- 66−67- 69- 78: 12−18- 79: 1−6, 13−18- 84) отличается от двух вышеназванных групп хорошо вымученным, плотным тестом практически без примесейцвет черепка на изломе — от светло-розового до ярко-красного, редко белый, в нескольких случаях поливной черепок имел коричневый цвет. Цвет глазури обычно различных оттенков зеленого или коричневого, редко встречается керамика с красной или желтой глазурью.

Скорее всего, керамическая посуда в XVIII в. жителями Челябинска частично покупалась на ярмарках (более качественная круговая посуда), частично изготавливалась в домашних условиях. Специализированных гончарных мастерских в самом Челябинске не было, производством глиняной посуды занималось сельское население. И та, и другая посуда изготавливалась в русле традиций, принесенных из прежних районов проживания. Поскольку население города формировалось, в основном, за счет крестьянства, то традиции эти были довольно архаичны, а широкая география исходных мест проживания обусловила разнообразие форм посуды. В орнаментации глиняной посуды, наряду с традиционными для русской керамики мотивами, зафиксировано использование фигурных и решетчатых штампов, характерных для средневековых культур Прикамья.

В XIX в. происходит переход к «московской» керамике, причем это явление характерное не только для Челябинска, но, скорее всего, для всего Южного Зауралья. А. Н. Зырянов, описывая производство глиняной посуды гончарами Подгородной слободы Шадринского уезда, говорит о сосудах, оформление и технология изготовления которых соответствуют второй группе челябинской керамикихарактерно, что в Подгородной слободе использовались поворотные круги, а не быстрые (Зырянов А.Н., 1997б. С. 3−6). Поливная посуда, быстро распространившаяся с середины XIX в., изготавливалась как в частных мастерских, так и на государственных заводах, в частности, изразечных. Очевидно, внешняя привлекательность, удобство и относительная дешевизна делали эту посуду более конкурентоспособной, и к концу XIX в. она в значительной степени вытесняет серую посудучасть неполивной посуды в это время начинает использоваться не по назначению — как цветочные горшки и тара для хранения краски, извести и пр.

Металлический инвентарь из слоя Челябинска достаточно разнообразен, но в значительной степени характерен для любого населенного пункта этого периода. В формировании набора металлической утвари населения города огромную роль сыграло бурное развитие горнозаводской промышленности Урала с середины XVIII в. Как видно из архивных документов, уже к началу XIX в. в заводских лавках предлагался весьма разнообразный ассортимент изделий из чугуна и железа: разнообразная посуда, предметы упряжи, детали к печам, оси и подоски к телегам, ножи, топоры и т. д. Заводской товар продавался и в лавках Челябинска. Кроме того, дешевый бракованный металл с заводов стал основным сырьем для кузнецов из населенных пунктов Урала, сделав невыгодным самостоятельную разработку железных руд. В связи с указанными обстоятельствами довольно сложно судить о том, какие из бытовых предметов являются продукцией местных кузнецов, а какие сделаны на заводах, поскольку железные изделия и там и там изготавливались кузнечным способом. Относительно чугунной посуды подобных сомнений не возникает, вся она заводского производства, и уже в конце XVIII в. количество различных чугунных «горшков», «тазов», «полоусных чугунок» в хозяйстве состоятельных челябинцев было весьма значительно, хотя основную массу металлической посуды составляли чугунные «горшки», «латки» и треножники (рис. 109)

Из всей железной утвари, в основном, довольно стандартной по форме, выделяются разнообразием топоры (рис. 91). Отсутствие публикаций по черному металлу с русских памятников позднего периода затрудняет анализ — эти изделия, по большому счету, не с чем сравнивать. Тем не менее, некоторые выводы можно сделать. Два топора с оттянутым нижним концом из челябинской коллекции, по форме напоминают новгородские 3-го типа, но при этом имеют серьезные отличия — огромная проушина, занимающая до 80% высоты топора, практически уничтожает границу между обухом и рабочей частью, сплошной остается лишь рубящая кромка, лезвие (рис. 91: 7, 9). Сами топоры, скорее всего, откованы из согнутых полос металла, без вварки лезвия из стали. В данном случае налицо соблюдение формы изделия, в первую очередь, лезвия, т. е. произошло упрощение изготовления. Большая часть топоров имеет либо формы, переходные от русских топоров XVII в. к современным, либо уже фактически близкие к современным (рис. 91: 4, 10— 13). Выделяются два клиновидных инструмента со слабо расширяющимися лезвиями — точных аналогий им в опубликованных русских материалах не найдено, подобные топоры характерны для средневековых памятников Прикамья (рис. 91:2, 8).

В целом, наличие относительно недорогих заводских изделий не могло не сказаться на наборе инвентаря в хозяйстве челябинцевна некоторой стандартизации форм изделий, в частности топороввидимо, этот фактор должен был привести также к сужению ассортимента изделий частных кузниц.

Общее увеличение количества видов бытовой утвари, характерное для XVIII—XIX вв., естественно, проявилось и в материале из слоя Челябинска. Наряду с традиционным инвентарем — ножами (рис. 97), инструментом (рис. 93), дверными ручками (рис. 95), пробоями и жиковинами (рис. 94), прочими хозяйственными вещами, деталями вооружения и украшениями (рис. 98−107), появляются металлические ложки, трезубые вилки (рис. 96).

Фарфоровая, фаянсовая посуда и изделия из стекла появляются в обиходе челябинцев в XVIII в., хотя и в небольших количествах. Однако, в слое XVIII в. находки такого рода крайне редки. Заметным количество фарфора и фаянса становится в заполнении объектов и слое середины — второй половины XIX в. К концу XIX в. разнообразие стеклянной и фарфоровой посуды уже очевидно (рис. 114—117).

Одной из специфических черт Челябинска XVIII — начала XIX в. оказалось обилие кладбищ. Два скопления могил в гробах и колодах, частью обложенных берестой, были выявлены в 1911 ив 1928 гг. (Боже B.C., 1997г). В 1996 и 2004 гг. выявлено еще два кладбища, часть могил которых была исследована. Ни одно из выявленных кладбищ не известно по архивным документам, они не показаны на планах Челябинска XVIII в. и не упоминаются в материалах, хранящихся в фонде Челябинского духовного правления. Кладбище 1, обнаруженное в 1996 г., располагавшееся в XVIII в. рядом с церковью Николая Чудотворца, было определено как официальное кладбище Челябинской крепости в период 1740—1766 (1772?) гг. Кладбище 2, выявленное в 2004 г., располагалось за стеной первой крепости (1736 г.) и оказалось в зоне застройки в середине XVIII в. при расширении крепости. Возможно, это кладбище относится к периоду 1736−1740 гг., в пользу этого говорит невысокая плотность погребений. Два кладбища, обнаруженные в 1911 и 1928 гг., интерпретировать сложно — одно из них, возможно, было старообрядческим, но пока что делать какие-либо выводы рано.

Ряд черт, выявленных при исследованиях погребений XVIII в. в Челябинске, является общим для большей части памятников такого рода. Многоярусные погребения, подзахоронения детей во взрослые погребения, разнообразие положений рук погребенных, небольшая глубина большей части могил — эти признаки характерны для кладбищ, исследованных в Прикамье, Свердловской области, Сибири. Можно сказать, что эти моменты кажутся нехарактерными для православных погребений с точки зрения современного человека, но совершенно обычны для России XVII—XVIII вв.

Более информативным представляется оформление погребений. Погребальный обряд, зафиксированный. на кладбищах города XVIII в., неоднороден (табл. 5) (рис. 119−120, 122−130, 132−140). Можно выделить погребения в дощатых гробах — в них похоронено подавляющее большинство (около 83%) взрослых и меньшинство (около 29%) детей до 10 лет. В колодах похоронено около 8% взрослых и около 42% детей. С оборачиванием в бересту или луб, на берестяной подстилке или с покрытием гроба берестой похоронено 15% взрослых и 30% детей.

Разнообразие погребальной обрядности свидетельствует о сохранении в это время жителями города локальных, принесенных из прежних районов проживания, традиций. В частности, использование бересты и луба, с большой долей вероятности, можно отнести к погребальным традициям выходцев из Прикамья, как русских, так и крещеных финнов. С другой стороны, преобладание архаичных черт в детских погребениях, где соблюдать традиции было объективно легче, возможно, свидетельствует о постепенном вытеснении локальных традиций единой общероссийской — погребения покойников в дощатых гробах.

При рассмотрении погребального обряда XVIII в. и возможности выделения по каким-либо признакам старообрядческих традиций, выяснилось, что для этого времени определить какие-либо характеристики, позволяющие интерпретировать погребения как старообрядческие, не возможно. Не являются определяющим признаком и кресты-тельники этого времени. При анализе крестов из слоя Челябинска XVIII в. (рис. 141−167) и опубликованных материалов исследований в разных регионах России, выяснилось, что иконография крестов, традиционно трактуемая как «старообрядческая», является преобладающей для XVIII в., вне зависимости от трактовки памятника, старообрядческий он или «никонианский». Формы и иконография крестов, бытовавших до XIX в., сложились в XVI—XVII вв., и на протяжении XVIII в. практически все население носило кресты с титлами «Царь Славы». По этой причине использовать кресты-тельники как определяющий признак не представляется возможным.

Характеризуя общую картину развития материальной культуры населения Челябинска, следует исходить из нескольких факторов, ее определявших. Основная масса населения Челябинской крепости, позже города, это крестьяне из сел и деревень Южного Зауралья, Поморья, Прикамья и Среднего Поволжья. Большую часть первопоселенцев Челябинска составили прямые выходцы и потомки переселенцев из Прикамья. Среди прикамских переселенцев, очевидно, значительный процент составляли крещеные коми и удмурты — об этом свидетельствует высокий процент погребений с использованием луба и бересты на челябинских кладбищах XVIII в., наличие прикамской орнаментации на нескольких фрагментах керамики и наличие в слое топоров, имеющих аналогии в материале средневековых памятников Прикамья.

Количество выходцев из городских сословий составляло незначительный процент в общей массе жителей Челябинска XVIII в. Это определило некоторый архаизм отдельных черт материальной культуры, в основном, форм и технологии изготовления глиняной посуды. В то же время, жители города не могли избежать влияния общероссийских процессов. Развитие градостроительства и формирование единых требований к постройке обывательского жилья, выразившееся в применении примерных фасадов, очевидно, ускорило внедрение каменных фундаментов. Огромное влияние на состав вещевого комплекса оказало развитие уральской промышленности. Уже в конце XVIII в. ассортимент изделий из черного металла, производимых на заводах Южного Урала, был весьма широк, что неизбежно приводило к появлению металлической утвари в хозяйстве городских обывателей. Проникали в быт горожан и изделия из фарфора и фаянса, хотя еще в конце

XVIII в. фарфоровые чайные чашки названы в документе «ценинными». Однако, за исключением широкого проникновения в быт заводских металлических изделий, изменения в материальной культуре происходили до середины XIX в. постепенно. С этого времени начинается период довольно быстрых изменений, которые проявляются в разных сферах. В городе начинается строительство каменных жилых домов, которое с 1880-х гг. принимает широкий размах. Становятся обычным явлением каменные погреба. Архаичная глиняная посуда сменяется «московской» керамикой, которую к началу XX в. в значительной степени вытесняет поливная посуда. В слое середины — второй половины XIX в. в значительных количествах появляются фрагменты фарфоровой и фаянсовой посуды, до этого довольно редкие. В середине — второй половине XIX в. материальная культура населения Челябинска выходит на уровень стандартный для городов Урала. К сожалению, слабая изученность материалов этого периода, не позволяет дать более точных оценок, но, исходя из опубликованных материалов, можно сделать вывод, что материал из слоя Челябинска второй половины XIX в. в целом аналогичен синхронному из раскопок городов Прикамья.

В ходе работы над диссертацией, выявилась слабая изученность материальной культуры русских позднего периода в целом. Исключая жилую архитектуру, все остальные аспекты этого вопроса, как правило, рассматривались на основании письменных источников, либо исследователи экстраполировали на более ранний период этнографическую ситуацию конца

XIX — начала XX в. В силу этого оказались практически не изученными локальные особенности различных сторон материальной культуры XVII—XVIII вв., что затрудняет интерпретацию материала, в частности, керамического. Представляется, что дальнейшее развитие исследований материальной культуры возможно в сторону расширения охвата — следующим этапом должно быть исследование материальной культуры русского населения Южного Урала и Зауралья XVII — конца XIX в. Следует рассматривать процесс развития материальной культуры с начала русской колонизации этих территорий, опираясь на данные археологических исследований и материалы письменных источников.