Актуальность исследования. История античного Боспора и племен Прикубанья является неотъемлемой частью истории России и играет важную роль в определении ее места и значения в истории мировой цивилизации и культуре. Древняя история Прикубанья занимает особое место в мировой и античной истории. Соседствуя с территорией Боспорского государства, находясь в орбите его экономического влияния и частично входя в него политически, население Прикубанья активно участвовало в торговых отношениях со многими античными полисами Восточного Средиземноморья и Причерноморья.
Изучение этих взаимоотношений расширяет наши знания по истории ряда античных государств и древнего населения Прикубанья. Спрос на одни виды товаров и возможность производства в значительном количестве других служили основой для активного развития греко-варварской торговли. Торговля, с одной стороны, имела первостепенное значение для экономики античных полисов, а, с другой — способствовала ускорению социально-экономического и культурного развития областей варварского мира, в частности, древнего Прикубанья.
Исследование позволит конретизировать развитие греко-меотских торговых связей и проследить их динамику с конца VII по первую половину I в. до н.э.
Количественная оценка торговых связей Северного Причерноморья с античным миром до сих пор проводилась исследователями в основном на амфорном материале из Северо-Западного Причерноморья, боспорских городов, Елизаветовского городища на Дону и отражена в ряде статей и монографий. Подобная оценка с необходимым учетом стандартных мер емкости для Прикубанья, как и монографии, посвященные греко-меотской торговле, отсутствуют.
Научная новизна.
1. Впервые при характеристике греко-меотских торговых связей была осуществлена количественная оценка торговли на основе использования данных о стандартных емкостях амфор или фактических объемах при отсутствии реконструированных стандартов. Была прослежена как общая, так и по отдельным центрам, динамика поступления товаров в керамической таре в IV — II вв. до н.э. и дана сравнительная количественная оценка состава импорта в рамках четвертей IV в. до н.э. и первой четверти III в. до н.э.
2. Определен и датирован неопубликованный и учтен опубликованный амфорный материал из наиболее представительных коллекций из раскопок меотских памятников 90-х гг. XX в. — начала XXI в.
3. Определен и датирован амфорный материал из наиболее многочисленных коллекций из старых раскопок памятников Прикубанья. В процессе подготовки диссертации результаты определений и датировки по ряду памятников, раскопанных в 20-е — 70-е гг. XX в., нашли отражение в ряде наших статей, а амфоры из Пашковского могильника № 6 были введены в научный оборот.
4. При определении и датировке амфор были использованы новейшие классификации амфор и амфорных клейм отечественных и зарубежных авторов, созданные в 90-х гг. XX в. и начале XXI в.
5. Для некоторых центров было значительно уточнено время поступления их продукции в Прикубанье.
6. Зафиксированы и датированы новые типы амфор неизвестных центров производства.
7. Уточнено время наивысшего подъема торговли и время начала резкого сокращения ее объемов.
Теоретическая и практическая ценность работы.
Диссертация позволяет более обоснованно и четко оценить роль Прикубанья в экономике античного мира.
Выводы могут быть использованы при рассмотрении проблем греко-варварских взаимоотношений, проведении исследований по античной и греко-варварской торговле, изучении истории меотских и сарматских племен Прикубанья, античного Боспора и торговых связей тех средиземноморских и причерноморских центров-экспортеров, амфоры которых обнаружены в Прикубанье.
Диссертация позволяет уточнить хронологию основного массива памятников Прикубанья, содержащих амфорную тару. Ее материалы могут быть использованы для создания дробной хронологии меотских памятников, а также при хронологической атрибуции музейных коллекций, составлении каталогов.
Апробация. Основные положения диссертации отражены в 12 научных статьях и обсуждались на 13-й всероссийской межвузовской конференции «Археология, этнография и краеведение Кубани» (Армавир, 2005), IV Кубанской археологической конференции (Адлер, 2005), II Межвузовской конференции студентов и аспирантов Юга России (Ростов, 2006), курсах повышения квалификации «Актуальные проблемы изучения античной истории и археологии» (Москва, 2006), XXIV Крупновских чтениях по археологии Северного Кавказа (Нальчик, 2006).
Предметом исследования являются торговые связи племен Прикубанья с античным миром в конце VII — первой половине I в. до н.э., объектом — древнегреческие амфоры, найденные на территории Прикубанья.
Хронологические рамки (конец VII — первая половина I в. до н.э.) определяются особенностями источниковой базы, амфорного материала, представленного на протяжении всего этого периода, а также особенностями исторического развития племен Прикубанья, государств античного мира в целом и Боспорского государства, в частности. Выбранный период позволяет хорошо проследить зарождение, расцвет и упадок греко-меотских торговых связей. Начало выбранного периода совпадает с появлением первых амфор на территории Прикубанья и началом освоения греками Северо-Восточного Причерноморья. В качестве верхней границы условно взят 63 г. до н.э. (распад Причерноморской державы Митридата Евпатора и начало утверждения римского влияния в Северном Причерноморье). Со второй половины I в. до н.э. сложились уже новые условия для развития торговли, связанные с воздействием Рима на экономическую и политическую ситуацию в Причерноморье. В то же время конец периода объясняется и самим археологическим материалом. В это время сократилось до минимума количество амфорного материала на памятниках Прикубанья, что было связано с нестабильной обстановкой того времени.
Географические рамки — территория меотских памятников Прикубанья, т. е. памятников, относящихся к меотской археологической культуре. При этом вслед за рядом авторов, считая наименование «меоты» собирательным, мы понимаем под ними разноэтничное население Прикубанья, различное по своему происхождению, но включаемое по ряду признаков в единую археологическую культуру. Амфорный импорт с территории Синдики остается за рамками исследования по ряду причин. Это особая этнокультурная область, рано подвергшаяся греческому влиянию и ставшая неотъемлемым компонентом территории Боспорского государства.
Цель исследования — охарактеризовать по материалам керамической тары торговые связи населения Прикубанья с античным миром. Достижению намеченной цели служит решение ряда задач:
1. сбор сведений об амфорном импорте конца VIIпервой половины I в. до н.э. с памятников Прикубанья,.
2. графическая фиксация (это касается материала, изученного непосредственно автором),.
3. определение и датировка амфорного материала,.
4. систематизация амфорного материала по центрам и периодам развития торговли, а также более узким временным промежуткам,.
5. статистическая обработка с учетом количества амфор и их стандартных или фактических объемов,.
6. выявление динамики объемов торговли,.
7. картографирование находок амфор,.
8. выделение из известных локальных групп (Каменецкий, 1989) тех, которые были наиболее активно вовлечены в торговлю в каждый из рассмотренных трех периодов.
Методологическая основа. Методы исследования амфорного материала, использованные в работе, разработаны и успешно опробованы для изучения торговли в Причерноморье Б. Н. Граковым, И. Б. Зеест, И. Б. Брашинским, С. Ю. Монаховым и другими исследователями.
В частности, для амфорного материала IV — II вв. до н.э. применены методы количественной оценки торговли с учетом стандартных объемов амфор центров-экспортеров. Основа этих методов была заложена И. Б. Брашинским [Брашинский, 1984а]. Его работа по методам исследования торговли товарами в керамической таре остается классической В основе методики количественной оценки, разработанной им, лежат два простых, но очень важных, принципиальных обстоятельства. Первое из них: амфоры разных центров производства существенно различались по своим стандартным объемам. Второе: сравнительная оценка экспорта — импорта объемов продукции, ввозившейся различными центрами, возможна только для экспортеров, товары которых поступали синхронно. Поэтому для количественной оценки торговли исследователи обычно учитывают различия в стандартных объемах и сравнивают поступление продукции только тех центров, которые поставляли ее одновременно. Это заставляет исследователей искать возможности использования как можно более узких периодов для сравнительного анализа экспорта — импорта товаров в керамической таре. Наибольшие успехи в этом отношении были достигнуты благодаря использованию для количественной оценки торговли амфорных клейм, дающих наиболее точные хронологические определения. Вместе с тем за пределами такого рода исследования неизбежно оказываются центры, не осуществлявшие постоянного клеймения. К тому же необходима представительная выборка клейм с поселений.
Проводить сравнительный анализ объемов ввезенной продукции для выяснения доли каждого центра в торговом обороте можно лишь в рамках достаточно узких периодов. Это объясняется несколькими причинами. Во-первых, есть центры, поставлявшие свою продукцию в рамках всего столетия и те, которые поставляли ее только в рамках 50−25 лет данного столетия. Сопоставляя такие данные в рамках одного большого периода в 100 лет, мы тем самым фактически признаем, что они поставляли свою продукцию на протяжении всего периода и одновременно, хотя на самом деле это не так. Во-вторых, при таком подсчете доля продукции центра, который поставлял ее только на протяжении части выбранного периода, будет заведомо меньше, чем она была на самом деле, в то время, когда центр действительно осуществлял поставки. В-третьих, неизбежно возникает проблема интерпретации. При большом по протяженности периоде не удается связать полученные результаты с известными событиями. Все это показывает, что периоды должны быть выбраны достаточно узкие, насколько это позволяет разработанность типологии и хронологии керамической тары основных известных центров производства.
На наш взгляд, для сравнительного анализа импорта продукции большинства крупных центров-экспортеров IV — II вв. до н.э. вполне применимы и наиболее оптимальны периоды протяженностью в четверть века. При выяснении же динамики торговли такие узкие и равные по количеству лет периоды позволяют лучше зафиксировать, датировать и объяснить существенные изменения в объеме поставлявшихся товаров. Для большинства крупных центров к настоящему времени выяснены стандартные объемы типов, вариантов, серий амфор.
Для сопоставления типов амфор, заметно различающихся по широте датировки, могут быть использованы данные амфорных комплексов из Прикубанья, позволяющих уточнить время поступления данных типов амфор. Именно амфорные комплексы послужили для С. Ю. Монахова основой для создания типологических классификаций амфор ведущих центров-экспортеров и для оценки изменения общего состояния торговли Северного Причерноморья с Южным и со Средиземноморьем [Монахов, 1999а]. Для Прикубанья мы располагаем в основном амфорными комплексами Прикубанского могильника, где в одном погребении могло находиться две, три и четыре амфоры. Известны также амфорные комплексы для Пашковского могильника № 6 и могильника городища № 2 у хутора имени Ленина. Затем на основании изучения типов амфор, узко датированных по комплексам, можно датировать найденные вне них. Комплексы играют очень важную роль, позволяя достоверно увидеть, продукция каких центров поступала синхронно. Вместе с тем во многих меотских погребениях находилось всего по одной амфоре. В таких погребениях, в частности, есть амфоры тех типов, которые ни разу не встречены в амфорных комплексах. Особенностью используемых амфорных комплексов из Прикубанья является то, что они представляют собой практически целиком погребальные комплексы (грунтовые погребения, курганы). Мы не располагаем для Прикубанья комплексами керамической тары с поселений.
Возможности сравнительной количественной оценки импорта ограничены. В основном она может быть проведена на основе изучения амфор уже локализованных центров, либо тех групп керамической тары, которые достаточно хорошо изучены. В настоящее время локализована тара наиболее крупных центров-экспортеров, вместе с тем заметную долю амфорного материала на памятниках Северного Причерноморья продолжают составлять амфоры неустановленных центров производства. С другой стороны, есть ряд центров виноделия, известных по письменным источникам, амфоры которых нам пока неизвестны. Фактически полноценно мы можем использовать при таком анализе амфоры уже известных нам центров. Только некоторые типы амфор неизвестных центров, которые четко выделены, достаточно узко датированы и представлены целыми экземплярами, у которых известна фактическая емкость, могут быть привлечены к сравнительному количественному анализу объемов ввезенной продукции. В частности, это касается такого широко представленного на памятниках Прикубанья типа амфор как тип 1-А-1 неизвестного средиземноморского центра. Стандартная емкость амфор этого центра (26,26 л) была реконструирована С. Ю. Монаховым в то время, когда он еще выделял такие амфоры в отдельную серию амфор Херсонеса Таврического [Монахов, 19 891. Поэтому его амфоры учитывались при количественной оценке поступления вина и оливкового масла в Прикубанье. Подсчет показал, что такой подход себя оправдывает, поскольку доля объемов продукции этого неизвестного средиземноморского центра в торговом балансе второй — третьей четвертей IV в. до н.э. оказалась очень высокой.
В настоящее время для большинства основных центров-экспортеров реконструированы стандартные меры емкости. Если мы имеем дело с целыми или археологически целыми амфорами, определить принадлежность амфоры к одному из стандартов не так сложно. Однако встречаются также фрагментированные либо нереставрированные амфоры, фрагментами представлены амфоры из раскопок городищ. В этом случае практически невозможно, за редкими случаями, по профильным частям определить принадлежность к тому или иному стандарту. Ни для одного центра до сих пор неизвестно точное соотношение между выпускавшимся или экспортировавшимся количеством сосудов различных стандартов и фракций. Выходом является выяснение коэффициента стандартизации, т. е. базового стандарта в данном центре для определенного времени. Такая работа была проделана С. Ю. Монаховым по синопским и херсонесским амфорам. По тем и другим была накоплена представительная выборка, что позволило С. Ю. Монахову выявить коэффициенты стандартизации для тары Синопы и Херсонеса. При датировке фрагментированных амфор, которые могли относиться к разным фракциям, сериям, вариантам какого-то промежутка времени, мы опирались на те вероятные коэффициенты стандартизации, которые можно выделить для керамической тары этих центров в это время.
Однако в подавляющем большинстве случаев, поскольку амфоры из нашей выборки происходят в основном из могильников, по их морфологии удавалось установить достаточно точно принадлежность к типам, вариантам и сериям. Это позволило использовать соответствующие данные о стандартных объемах.
Вместе с тем даже для тары некоторых известных крупных экспортеров (например, для косских амфор IV в. до н. э) еще не реконструированы стандартые меры. В таких случаях не остается иного выхода, как учитывать минимальные и максимальные фактические значения емкости, известные для амфор данного периода, высчитывая в конечном итоге среднее значение. Так, при сравнительной оценке экспорта-импорта в третьей четверти IV в. до н.э. пришлось использовать данные о фактической емкости косской амфоры конца IV в. до н.э. из Горгиппии [Монахов, 1999а. С. 626]. Это объясняется тем, что для косских амфор еще не создано типологии и их стандартные меры не реконструированы. Не учитывать же долю такого крупного экспортера третьей и особенно четвертой четверти IV в. до н.э., как Кос, при сравнительном анализе импорта мы не могли.
Выборка амфор, которой мы располагаем для Прикубанья, имеет определенную специфику. Не для каждого раскопанного городища имеется исследованный могильник, и наоборот. Городища в сравнении с античными поселениями исследованы мало, а выборки профильных частей с них очень небольшие по количеству.
И.Б. Брашинский при изучении комплекса керамической тары из Елизаветовского городища и Елизаветовского курганного могильника отметил различное соотношение амфор групп амфор разных центров-экспортеров в могильнике и на городище [Брашинский, 1980. С. 8, 34). С. Ю. Монахов и Е. Я. Рогов отметили различие в ассортименте акмфор для поселения Панское I и его некрополя [Монахов, Рогов, 1990. С. 145- Монахов, 1999а. С. 16]. Могильник может отличать специфический ассортимент тары. С другой стороны, есть типы амфор или даже центры, представленные только в могильнике и только на городищах, поэтому для качественной характеристики в любом случае необходимо учитывать материалы памятников обоих видов. Идеальным вариантом подсчета был бы параллельный подсчет соотношений, выявленный по материалам городищ и относящихся к ним могильников.
Однако специфика амфорного материала из Прикубанья заключается в том, что амфорные фрагменты с городищ в отличие от амфорного материала из боспорских городов, Елизаветовского поселения на Дону не могут быть использованы в качестве полноценного источника для количественной оценки импорта.
Проведенный подсчет ввезенных объемов продукции, произведенный по амфорным фрагментам IV — первой половины III в. до н.э. (50 венчиков и 10 ножек) одного из наиболее исследованных меотских городищ — городища № 2 у хутора имени Ленина — показал, что сделать четкие выводы по такому подсчету не получается [Улитин, 2006а]. Во-первых, выборка имеющихся профильных частей, очень невелика, особенно в сравнении с имеющимися выборками для античных поселений. Во-вторых, результаты подсчета по ножкам и по венчикам сильно отличаются, хотя количества условного продукта, вычисленные на основе подсчета венчиков, на мой взгляд, стоят ближе к истине. В-третьих, сложность анализа торговли по материалам меотских городищ при оценке импорта на основе венчиков дополняется при малочисленных выборках близостью формы профильных частей, в основном венчиков, для разных типов у амфор одного и того же центра: консервативностью формы венчиков гераклейских амфор на протяжении большей части IV в. до н.э., широкими датами для венчиков синопских амфор. Поэтому приходилось брать для сравнительной оценки импорта на городище № 2 у хутора Ленина широкий период в 150 лет. В течение этого времени неоднократно менялась экономическая ситуация, одни центры прекращали поставлять свою продукцию, другие начинали. В этой ситуации для Прикубанья амфорный материал с поселений не является представительным и не может служить для объективной количественной оценки поступления продукции в керамической таре. То же касается и клейм, находки которых на городищах обычно единичны или немногочисленны. Поэтому при сравнительной количественной оценке мы опирались на изучение керамической тары из могильников с привлечением имеющегося материала из раскопок городищ. Вместе с тем, на наш взгляд, поскольку мы осуществляли подсчет в рамках всего Прикубанья, а не отдельных памятников, соотношения, которые были выявлены на основе изучения амфорного материала из меотских могильников, достаточно объективно отражают существовавшие торговые связи.
К сожалению, пока не представляется возможным выделить в рамках Прикубанья локальные различия в торговле на основе количественной оценки объемов импорта. Имеющаяся в нашем распоряжении выборка достаточно представительна, если по ней оценивать торговые связи племен Прикубанья в целом. При распределении же этого материала по локальным группам выборки для разных районов будут сильно различаться по своему количеству. Так, для правобережья Усть-Лабинской локальной группы на весь период V — I вв. до н.э. приходится всего 42 амфоры из могильников.
Такие различия не всегда объясняются большей или меньшей удаленностью памятников от Боспора, но во многом также разной степенью их исследованности. К тому же сопоставлять данные возможно только для синхронных памятников и в рамках достаточно узких периодов. Это заставляет отказаться от логичного на первый взляд районирования на основе количественной оценки по данным с разных памятников. Поэтому внимание было сосредоточено на общей оценке динамики торговли и сравнительной оценке импорта в рамках всей территории меотских памятников Прикубанья.
Стоимостная оценка торговли и оценка абсолютных объемов ввоза, как отмечал еще И. Б. Брашинский, остаются практически недоступными для нас, по крайней мере, если мы говорим не об одном памятнике, а о целой локальной группе или территории всего Прикубанья.
Невозможность стоимостной оценки торговли связана с источниковой базой по этому вопросу. Поскольку сами амфоры не дают сведений об их цене, информация подобного рода содержится в письменных и эпиграфических источниках. Информация эта отрывочна и касается лишь средиземноморского вина отдельных центров производства и в отдельные периоды. Нам неизвестно, например, как менялась эта цена в зависимости от конъюнктуры рынка. К тому же это цены на продукцию в Средиземноморье, а какими они были в Причерноморье, источники умалчивают. Поэтому можно лишь отмечать, какие из ввозившихся вин считались в Средиземноморье дорогими, а какие дешевыми, если об этом, конечно, сохранились сведения в античной литературе или эпиграфике. Но даже такая оценка имеет свое значение. Отметим, что ввозимое в амфорах в Прикубанье в IV в. до н.э. вино почти всех наиболее крупных средиземноморских экспортеров, по литературным источникам отличалось не только высоким качеством, но и дорого стоило даже в греческих полисах. Это вино Менды, Фасоса, Книда. Это является одним из показателей высокого уровня развития греко-меотской торговли.
Оценка абсолютных объемов поставок вина и масла в керамической таре также, к сожалению, не может быть раскрыта, по крайней мере, для всего Прикубанья. Для того, чтобы выяснить абсолютные объемы ввезенного вина и масла, необходимо либо полностью раскопать меотские памятники интересующего нас периода, либо знать, какой процент территории памятника данного периода раскопан, а также плотность находок для городища или же количество и процент погребений, содержащих амфоры. Первое нереально, второе возможно в лучшем случае для нескольких памятников. Примерный подсчет, дающий представление об объемах поставок вина и оливкового масла в Северное Причерноморье, был произведен И. Б. Брашинским для Елизаветовского городища на Дону [Брашинский, 1980]. Однако этот памятник является одним из наиболее изученных в Северном Причерноморье, что и дает подобные возможности. К тому же, если мы попытаемся дать подобную оценку абсолютных объемов импорта, например, по материалам могильника, то необходимо также провести соответствующий подсчет и для относящегося к нему городища. Здесь мы сталкиваемся с проблемой полноты исследованности меотских городищ, а также фиксации результатов этих раскопок.
Поэтому существует возможность оценить только условные объемы ввозимого продукта на основании уже имеющегося раскопанного к настоящему времени материала. Это позволяет проследить как общую динамику поступления товаров в керамической таре, так и динамику поступления продукции каждого центра путем сравнения объемов продукции, поставлявшейся различными экспортерами в одно и то же время. Таким образом, определение центров производства и дат амфор, группировка материала в рамках достаточно узких периодов, затем учет стандартных объемов при подсчете позволяют провести сравнительный анализ импорта товаров в керамической таре. Объективные предпосылки для осуществления этого анализа по отношению к Прикубанью имеются. Накопленный материал достаточно представителен, хотя и значительно уступает в количественном отношении амфорному материалу с античных памятников. Для подсчета использованы реконструированные С. Ю. Монаховым для большинства ведущих центров-экспортеров стандартные емкости амфор и данные из его работ о фактических объемах амфор [Монахов, 1999аМонахов, 2003].
В работе были использованы типологический метод, метод датирования по аналогии, картографический и статистический методы. Статистический анализ применен только к периоду IV—II вв. до. н.э., поскольку он отличается достаточной представительностью и возможностью узкой датировки материала. Благодаря количественной оценке была прослежена общая динамика развития торговли на протяжении IV—II вв. до н.э. и динамика объемов ввезенной продукции по отдельным центрам. Сравнительная количественная оценка объемов товаров, ввезенных синхронно разными центрами, проводилась в рамках следующих периодов: первая четверть IV в. до н.э., вторая четверть того же века, третья четверть IV в. до н.э., последняя четверть того же столетия, первая четверть III в. до н.э.
Для оценки достоверности различий в поступлении объемов импорта товаров в керамической таре между периодами и центрами использовался метод непараметрической статистики «бутстреп», основанный на методе Монте-Карло [Эфрон, 1988] (программа Data Pilot). В качестве критерия достоверности различий нами выбрано принятое в археологии значение вероятности различий равное или больше 0,95 (т.е. утверждение о достоверности различия справедливо с вероятностью ошибки не более 5%) [Федоров-Давыдов, 1987. С. 22].
Источниковая база. Нарративные источники (произведения античных авторов) не содержат непосредственной информации о торговых связях меотов и греков. Однако они дают названия меотских племен, рассказывают о некоторых чертах их быта и политической истории, свидетельствуют о взаимоотношениях греков Боспора и меотских племен Прикубанья, о торговых связях Средиземноморья с Понтийским регионом, особенно с Боспорским царством, об объемах вывоза зерна правителями Боспора Спартокидами, об их монополии на торговлю зерном Боспора с Афинами и т. д. Без учета этих свидетельств нельзя представить условия, в которых развивались торговые связи меотов с античным миром.
Исследователями неоднократно отмечалось, что античные источники, неравномерно освещают историю населения Прикубанья. Из интересующего нас периода (конец VII — первая половина I в. до н.э.) больше всего этот регион привлекал внимание античных авторов в IV в. до н.э. (в связи с расцветом хлебного экспорта Боспорского государства в Средиземноморье, прежде всего в Афины) и в I в. до н.э. (в связи с войнами Митридата VI Евпатора с Римом, в частности, с последними годами его борьбы с Римом, когда Митридат находился на Боспоре). Соответственно другие периоды античная историческая традиция освещает более скромно. Наиболее раннее свидетельство о местном населении Северо-Западного Кавказа принадлежит Гиппонакту Эфесскому (вторая половина VI в. до н.э.) (упоминание о «Синдской расселине») [Блаватский, 1985]. О меотских племенах и синдах упоминают младший его современник Гекатей Милетский (вторая половина VI — начало V в. до н.э.), Гелланик Митиленский (V в. до н.э.), Геродот (V в. до н.э.), Псевдо-Скилак (IV в. до н.э.), Псевдо-Скимн (II в. до н.э.), Диодор Сицилийский (I в. до н.э.), Страбон (I в. до н.э. — I в. н.э.). Геродот (V в. до н.э.) в IV книге своей истории упоминает синдов, меотов, зимние перекочевки скифов по льду через Боспор Киммерийский в землю синдов (Herod. IV, 28, 123). Речи древнегреческого оратора Демосфена (IV в. до н.э.) показывают первостепенную роль Боспора как поставщика зерна для Афин (по всей вероятности, часть этого зерна выращивалась меотами Прикубанья). Из его же речей известно о тех средиземноморских центрах, вино которых поставлялось в Причерноморье. Диодор Сицилийский (I в. до н.э.) сообщает ряд важнейших сведений по истории Боспора, в частности, дает хронологию правления династии Спартокидов, которая необходима, чтобы проследить процесс вхождения меотских племен в состав Боспорского царства. Но особое значение имеет XX книга его сочинения, давно привлекающая внимание как исследователей истории Боспора, так и тех, кто занимается вопросами истории меотских племен и сарматов. В этой книге содержится подробный рассказ о междоусобной войне сыновей боспорского царя Перисада I, в которую были втянуты и племена Прикубанья (Diod., XX, 2224). Самое обстоятельное описание населения Северного Кавказа мы находим у Страбона. Из его «Географии» наибольшее значение для истории Боспора и племен Приикубанья имеют VII и XI книги. В XI книге он дает описание Восточного Приазовья, Прикубанья, Черноморского побережья Кавказа, перечисляет меотские племена, говорит об их занятиях. Страбон дает представление о сельскохозяйственных ресурсах Крыма и Прикубанья, указывает на посреднические функции в торговле Фанагории, которая «является перевалочным пунктом для товаров, доставляемых из Меотиды и вышележащей варварской страны». Описание торжища в Танаисе дает возможность говорить о том, что служило предметами обмена между греками и кочевниками. Страбон сообщает важные для изучения торговых связей сведения о посылке зерна боспорским царем Левконом в Афины, о племенах ахейцев, зихов и гениохов, занимающихся морским разбоем в Черном море. Ряд римских авторов, живших уже в первые века н.э., сообщают информацию, относящуюся к интересующему нас периоду. В сборнике II в. н.э. «Военные хитрости» Полиена нашла отражение война жены синдского царя Гекатея меотянки Тиргатао против боспорского царя Сатира I, ряд эпизодов из боспорской истории, из которых для нашей темы имеет значение война Гераклеи и Боспора за Феодосию. Плутарх (II в. н.э.) упоминает Боспор, племена Северного Кавказа в биографиях Суллы, Лукулла, Помпея в связи с войнами Рима с Митридатом Евпатором. К этому же столетию относится труд Аппиана «Римская история». Одна из книг его произведения (App., XII), «Митридатовы войны», является главным источником сведений о Причерноморской державе Митридата, существование которой оказывало воздействие на население Северного Кавказа. Из античных письменных источников мы узнаем, какой продукт мог доставляться в амфорах того или иного центра (вино или оливковое масло), о степени популярности этого продукта в античном мире и о его качестве. Большинство фрагментов нарративных источников, упоминающих вино различных средиземноморских центров, собрано и прокомментировано в работах Ф. Сальвья [Salviat F., 1986; 1990]. Из письменных источников мы узнаем также о перевозке амфор на кораблях по морю, деятельности купцов в Средиземноморье и Причерноморье и т. п.
Эпиграфические памятники (боспорские лапидарные надписи) содержат названия племен, вошедших в орбиту политического влияния Боспорского государства, что, естественно, не могло не отражаться на развитии меото-боспорских торговых связей. Названия меотских племен содержатся в титулатуре боспорских правителей в посвятительных надписях (КБН, № 6, 6а, 8, 9,10, 11, 25 971, 972, 1015, 1037, 1038, 1039, 1040, 1042), а надпись КБН, № 180 (надгробие) свидетельствует о каких-то военных действиях боспорских войск против меотов в Приазовье в IV в. до н.э. К сожалению, боспорские надписи не содержат информации о самих торговых связях Боспора с меотскими племенами.
Б.Н. Граковым в свое время были собраны и изданы с краткими комментариями надписи из греческих городов Средиземноморья, в которых содержатся сведения, в том числе, о торговых связях Боспора [Граков, 1939]. В связи с торговым обменом между Боспором и меотскими племенами Прикубанья представляют интерес декреты 346 и 288 гг. до н.э. из Афин в честь боспорских правителей. Эти декреты прямо не говорят ничего о меотском хлебном экспорте, что вполне объяснимо: хлеб, экспортировавшийся Боспором, поступал в Афины от имени самих династов. Однако декреты показывают значение для Афин боспорского хлеба и торговли с Боспором. В поставляемом же Боспором хлебе определенную долю должен был составлять хлеб, получаемый от меотов. [см., например, Анфимов, 1967]. Следует также упомянуть декрет из митиленского акрополя, свидетельствующий о зерновых поставках Боспора в Митилену на Лесбосе при Левконе (389−349 гг. до н.э.). Ряд средиземноморских надписей упоминает рабов-меотов [Граков, 1939; Блаватский, 1969].
Археологические источники в отличие от письменных постоянно пополняются и являются наиболее перспективными для изучения греко-меотских торговых связей.
Основным и наиболее информативным источником по выбранной теме являются древнегреческие амфоры. Их информативность объясняется рядом причин.
Во-первых, это их массовость и доступность для статистического анализа торговли как античных городов, так и варварских поселений, включенных в античную торговлю. Амфоры или их фрагменты составляют основную часть импортного материала на меотских памятниках 1У-П вв. до н.э. Узкая датировка большинства типов амфор обеспечивает наилучшие возможности для количественной оценки торговли. Обладающие также узкой датировкой чернолаковые сосуды и монеты встречаются в Прикубанье значительно реже.
Во-вторых, возможность точных хронологических определений, что важно не только для датировки самих амфор, но и погребальных и поселенческих комплексов, как античных, так и варварских. Современный уровень развития изучения керамической тары позволяет датировать целые неклейменые сосуды крупнейших центров-экспортеров с точностью до четверти, реже до трети — половины столетия. Клейменые экземпляры могут быть датированы с точностью до 10−5 лет, а иногда и точнее. Эта особенность амфор как категории археологического материала, а также их встречаемость на большинстве меотских памятников позднеклассической и эллинистической эпохи, дают прекрасную возможность для датировки могильников и поселений древнего населения Прикубанья. Именно керамическая тара служит основой для разработки хронологии меотского инвентаря и всей меотской культуры, а также для датировки исторических событий, происходивших в этом регионе.
В-третьих, амфорный материал идентифицировать легче, чем многие другие категории античного импорта. В большинстве случаев морфология амфор позволяет определить точно место (полис, остров), либо район производства. Поэтому греческая керамическая тара дает возможность проследить и оценить количественно торговые связи с наибольшим количеством центров-экспортеров в широких рамках Причерноморья и Средиземноморья.
В-четвертых, вино и оливковое масло, перевозившиеся в амфорах, были двумя из четырех основных товаров античной торговли. Эти же товары (большей частью, конечно, вино) были главной статьей греческого импорта на варварских территориях, в том числе и в Прикубанье. Важным является то, что продукция в амфорах широко распространялась не только в среде меотской знати, но и у рядовых общинников. Это позволяет оценивать именно постоянную и широкомасштабную торговлю.
В-пятых, в отсутствие прямых сведений в античных письменных источниках о меотском экспорте амфорный материал позволяет оценивать тенденции, объемы и характер этого экспорта.
Для исследования определен и датирован амфорный материал из 36 меотских памятников, в том числе 103 амфорных комплекса. Всего определено, датировано и учтено по публикациям 726 амфор, из них 602 целых или археологически целых.
Автором диссертации непосредственно изучен неопубликованный материал из наиболее многочисленных музейных коллекций неопубликованных материалов из раскопок 20-х — 70-х гг. XX в. памятников Прикубанья (материалы Почтового могильника, 7 амфорУсть-Лабинского могильника № 2, 7 амфорПашковского могильника № 6, 60 амфор, опубликованы автором диссертационной работыЕлизаветинского могильника № 2,45 амфорВоронежского могильника № 3, 25 амфор).
Автором диссертации изучен непосредственно, либо определен и учтен по публикациям или отчетам материал раскопок начала 80-х гг. (материалы городища № 2 у хутора имени Ленина, 60 фрагментов, не опубликованы — могильника городища № 2 у хутора имени Ленина, 28 амфор, опубликованы частично С. Ю. Монаховыммогильника городища № 3 у хутора имени Ленина, 11 амфор, опубликованы авторами раскопокпогребений могильника Уляп I, 2 амфоры, опубликованы авторами раскопок).
Изучен материал недавних раскопок конца 80-хпервой половины 2000;х гг. (наиболее представительный по объему на сегодняшний день, почти еще не публиковавшийся материал из раскопок 1998;2001 гг. Прикубанского могильника, 330 амформогильника Старокорсунского городища № 2, 47 амфор, опубликованы почти все авторами раскопокамфорные фрагменты Тенгинского городища № 2, 53 фрагмента профильных частей, не публиковалисьмогильника городища Спорное (раскопки 2003 г.), 7 амфор, опубликованы авторами раскопок).
В диссертации не был использован амфорный материал одного из наиболее раскопанных меотских памятников — могильника Лебеди III (более 400 погребений) [Каменецкий, 1986]. Это произошло в силу не зависевших от автора диссертации причин: отчет о раскопках этого могильника не был сделан, материал не был сдан в музей, амфоры не реставрировались. Отсутствует также опись находок.
Амфорный материал, использованный в диссертации, по особенностям условий находок на археологических памятниках, может быть разделен на ряд групп, различающихся по своей информативности и количественному составу.
Первая группа представлена амфорами из меотских грунтовых могильников. Именно амфорный материал из могильников явился для нас основой для сравнительной количественной оценки состава импорта для каждой из четвертей IV в. до н.э. и первой четверти III в. до н.э. и общей динамики импорта в IV—II вв. до н.э.
Вторую группу составляют амфорные фрагменты из раскопок городищ. Они имеют исключительно важную роль для характеристики торговли в VI—V вв. до н.э. при редкости для этого периода находок амфор в погребениях. Из-за недостаточной изученности меотских бытовых памятников амфорные фрагменты из раскопок меотских городищ не могут быть в отличие от венчиков и ножек из раскопок античных поселений использованы в качестве основного материала для количественной оценки торговли. Поэтому их материалы использовались для качественной характеристики торговли.
Третья группа — амфоры из курганных погребений, которые сами по себе, строго говоря, отражают лишь поступление товаров в керамической таре к меотской знати. Четвертая группа — подъемный материал и случайные находки. Две последние группы имеют в основном значение для качественной характеристики торговли, уточнения хронологических рамок ввоза товаров отдельных центров-экспортеров в Прикубанье.
Степень изученности проблемы.
Период с 80-х гг. XIX — по середину 20-х гг. XX в. может быть охарактеризован как время начала накопления амфорного материала с памятников Прикубанья. Амфоры, найденные в это время происходят из курганов или представляют собой случайные находки. Это находки из курганов либо случайные находки. Сами амфоры с рассматриваемой территории исследователей еще не интересовали в отличие от других предметов античного импорта, к которым уже в то время существовало повышение внимание.
Древние памятники Кубани стали привлекать внимание исследователей с конца XVIII в., когда Крым и Кубань были присоединены к России. Однако долгое время интерес вызывали в основном античные памятники. Научное изучение памятников местного населения Прикубанья началось позже, чем исследование античных городов Азиатского Боспора. К керамическим клеймам из античных городов Боспора интерес появился уже в 20-х гг. XIX в., что означало фактическое зарождение российской и вообще мировой керамической эпиграфики [Кац, Тункина, 1990. С. 121]. С середины того же столетия керамические клейма издаются в отчетах о проведенных исследованиях, идет работа по их атрибуции и хронологическому определению [Кац, Тункина, 1990. С. 123]. Первые раскопки меотских и скифских памятников Прикубанья были проведены уже в первой половине XIX в. [Каменецкий, 1993. С. 42]., но о фиксации в документах результатов раскопок мы знаем только начиная с 80-х гг. XIX в. В 1888 г. Е. Д. Фелицын частично раскопал курган Карагодеуашх, где среди предметов античного импорта были и амфоры. Последние поступили на хранение в Эрмитаж. В 80-е гг. XIX в. раскопки меотских памятников кроме Е. Д. Фелицына вели В. Л. Беренштам, проведший раскопки городища на Дубинке в Екатеринодаре в 1882 г., [Анфимов И.Н., Анфимов Н. В., 1992. С. 47−49], В. М. Сысоев, исследовавший Курджипский курган. Наиболее важные раскопки в дореволюционный период изучения скифских, меотских и сарматских курганов Прикубанья провел в 1894—1917 гг. профессор Петербургского университета Н. И. Веселовский. Это раскопки скифских курганов у станиц Костромской и Келермесской, аула Уляпа, погребений меотской знати у станицы Елизаветинской, Марьевский курган, сарматские курганы «Золотого кладбища» у станиц Ярославской, Воздвиженской, Некрасовской, Усть.
Лабинской, Ладожской, Тифлисской, Казанской, аула Хатажукаевского, станицы Кубанской. В этих курганах обнаружены предметы античного импорта. В частности, в 1912;1915 и 1917 гг. Н. И. Веселовским производились раскопки пяти Елизаветинских курганов, принадлежавших богатой меотской аристократии, Он же раскопал ¼ часть укрепленного холма Елизаветинского городища, приняв его за курган. Незадолго до своей смерти в 1918 г. Н. И. Веселовский по полевым дневникам готовил издание научного труда «Раскопки курганов в станице Елизаветинской» (Золотарева, 2003, С. 46], где, вероятно, должно было найтись место и описанию импортных предметов. Большое значение имеют амфорные комплексы курганных погребений из Прикубанья, впервые ставшие известными исследователям в конце XIX — начале XX в. Это комплексы Карагодеуашха (1888 г.), «Южного» кургана у станицы Елизаветинской (1913 г.), Марьевского кургана (1912 г.). Уже спустя десятилетия комплексы этих курганов были проанализированы И. Б. Брашинским [Брашинский, 1965], а затем С. Ю. Монаховым [Монахов, 1999а]. Влоть до начала XX в. исследователи причерноморских памятников считали амфоры (в отличие от клейм) не заслуживающим внимания материалом. Этим, в частности, объясняется отсутствие амфор в материалах из Курджипского кургана: они просто не были взяты на хранение [Галанина, 1980]. Скорее всего, не была взята Н. И. Веселовским на хранение родосская амфора, найденная в раздавленном состоянии в склепе Марьевского кургана [Монахов, 1999а]. Однако часть амфор, раскопанных Е. Д. Фелицыным и Н. И. Веселовским, доступна исследователям для изучения и сейчас. В начале XX в. в Отчетах Археологической Комиссии появляются фотографии амфор из курганов Прикубанья. (OAK за 1913 г.).
Несколько амфор были найдены при работах в карьере Екатеринодарского кирпичного тюремного завода в 1903 г. и были переданы в созданный в 1888 г. Е. Д. Фелицыным Екатеринодарский музей. Еще одна амфора была передана туда же жителем станицы Воронежской.
К дореволюционному периоду изучения предметов античного импорта на территории Прикубанья логически примыкает изданная уже в советское время, но подготовленная автором еще к 1918 г., фундаментальная работа М. И. Ростовцева «Скифия и Боспор» [Ростовцев, 19 251, подводящая итоги дореволюционных исследований этих территорий, в том числе и курганных могильников Прикубанья. В ней была дана обобщающая характеристика известных на то время находок из курганов УН-1 вв. до н.э., отмечены пути проникновения предметов импорта в этот район. Вместе с тем амфоры из Прикубанья остались вне зоны его внимания. В монографии М. И. Ростовцева есть лишь указания на то, что в том или ином памятнике были найдены среди прочего инвентаря и амфоры. Ни их описаний, ни иллюстраций, ни датировки он не приводит.
В 30-х гг. XX в. амфорные клейма из Прикубанья были впервые привлечены как источник для изучения торговых связей (в неопубликованной докторской диссертации Б.Н. Гракова). С 20-х гг., а особенно, в 30-е гг. начинается исследование памятников рядового населения Прикубанья — городищ и грунтовых могильников, что сразу во много раз увеличило амфорный материал. Вместе с тем ни амфоры, ни амфорные клейма еще почти не публикуются. Фотография целой амфоры из Усть-Лабинского могильника № 2 была опубликована М. В. Покровским. [Покровский, 1937. Рис. 26].
В 20-е — 30-е гг. усилилось внимание к археологическим памятникам станицы Елизаветинской, которые дали большое количество находок греческого импорта, в том числе, амфор. С 1928 по 1934 год Елизаветинское городище № 1 и его могильник исследовалиссь М. В. Покровским [Покровский, 1937]. Этот исследователь отметил, что Елизаветинское городище выделяется по количеству находок предметов импорта, очень кратко охарактеризовал состав амфорного материала с этого поселения. В 1934;1936 гг. раскопки Елизаветинского городища и его могильника проводил В. А. Городцов. Некоторые амфоры из погребений могильника были опубликованы уже позднее И. Б. Зеест.
20-е и 30-е гг. XX в. были временем, когда фактически закладывались основы методики изучения керамической тары. Важнейшую роль в этом процессе играли работы советского исследователя Б. Н. Гракова и американской исследовательницы В. Грэйс.
Их внимание было сосредоточено не только на амфорных клеймах, но и в неменьшей степени — на изучении самих амфор. Именно эти исследователи обратили внимание на амфорный материал в качестве важнейшего источника для изучения ремесла и торговли. Им мы обязаны локализацией отдельных групп клейм, целых сосудов, разработкой классификаций амфорной тары основных производственных центров, методики анализа распределения керамических клейм для получения данных о динамике торговых связей. В своей монографии «Древнегреческие керамические клейма с именами астиномов» Б. Н. Граков касался, в том числе, и вопроса проникновения синопского импорта на варварские территории. На карте, опубликованной в этой работе, Б. Н. Граков отметил места находок синопских клейм, в том числе и в Прикубанье. Итогом его исследования греческих амфор стала докторская диссертация «Клейменая тара эпохи эллинизма как источник для истории производства и торговли», защищенная им в 1939 г. и, к сожалению, оставшаяся неопубликованной. В ней Б. Н. Граков на основе статистического анализа находок клейм в античных городах Северного Причерноморья и на прилегающих варварских территориях скифских племен, синдов, меотов показал, как развивалась торговля этих городов с другими областями античного мира и с племенами Северного Причерноморья.
С конца 40-х гг. XX в. активизируется внимание к греко-меотским торговым связям, появляются работы — публикации амфорных клейм, целых амфор и амфорных фрагментов. В фундаментальном исследовании В. Ф. Гайдукевича по истории Боспорского царства специальная глава была посвящена торговым связям Боспора в период Спартокидов. В этой монографии были учтены археологические материалы, свидетельствующие о торговых связях меотов с Боспором.
Большое значение для изучения керамической тары из меотских памятников Прикубанья и боспоро-меотской торговли имели работы 50 — 60-х гг. И. Б. Зеест и Н. В. Анфимова. И. Б. Зеест на основе изучения амфор из Елизаветинского и Семибратнего городищ дала «общую картину проникновения» продукции в амфорах и выяснила особенности участия двух городищ в торговле. Она выявила центры производства найденных амфор, датировала их, указала место групп амфор по их количеству. Это позволило ей выявить тенденции в развитии торговли с Боспором этих двух городищ [Зеест, 1951]. Результаты, достигнутые к началу 60-х гг. отечественными исследователями амфорной тары, были отражены в исследовании И. Б. Зеест, посвященном типам амфор, найденных на территории Боспорского государства и окружающих его варварских территориях [Зеест, 1960]. Исследовательница на основе имевшихся в то время материалов представила типологические и хронологические классификации античных амфор. Отдельные главы в ее работе были посвящены торговым взаимоотношениям боспорских городов с другими античными центрами Средиземноморья и Причерноморья и экономическим связям греков Боспора с варварскими племенами. В частности, без ее внимания не остались вопросы развития греко-меотской торговли. И. Б. Зеест опубликовала рисунки амфор с ряда памятников Прикубанья и дала описание последних.
Вопросы развития торговли племен Прикубанья с античным миром получили отражение в трех работах 50-х- 60-х гг. XX в. Н. В. Анфимова.
Одна из них представляла рецензию на работу И. Б. Зеест [Анфимов, 1952а]. Вторая была посвящена находкам синопских амфор в Прикубанье и характеристике торговых связей населения этого региона с Синопой [Анфимов, 1951 в.]. В ней были опубликованы синопские клейма (в основном из подъемного материала), а также фотографии целых или археологически целых амфор, найденных в разных местах Прикубанья. Н. В. Анфимов отметил важную роль Елизаветинского городища № 1 в торговле меотов с Боспором. Он обратил внимание на преобладание среди клейм, найденных на городище, родосских и синопских, и на особенности этнического состава населения Елизаветинского городища, сделал вывод об одном из первых мест Синопы в торговле с Прикубаньем в эллинистическое время. Изучение монетных находок с Елизаветинского городища позволило Н. В. Анфимову сделать важные выводы о времени существования боспорского эмпория, об упадке греко-меотской торговли в конце II — начале I в. до н.э. [Анфимов, 1966]. Греко-меотским торговым связям было уделено внимание и в общих работах Н. В. Анфимова по меотской культуре Прикубанья [Анфимов, 1953; 1958.]. Материал из раскопок Елизаветинского городища, в том числе амфорные фрагменты, был опубликован В. П. Шиловым [Шилов, 1955]. В 50-е гг. XX в. были подведены итоги исследований Усть-Лабинского могильника № 2 и Пашковского могильника № 3. Они стали эталонными памятниками меотской культуры и позволили исследователям проследить основные этапы ее развития. Наиболее яркие материалы из них были опубликованы, в том числе часть амфор [Анфимов, 1951аСмирнов, 1958].
В статье 1968 г. об античном импорте в Среднем Прикубанье Т. Н. Анфимовой-Ильенко основное внимание уделено не амфорам (названы только их центры производства), а античным предметам, найденным в погребениях знати [Анфимова-Ильенко, 1968].
60-е и особенно 70-е гг. XX в. отмечены значительными успехами в изучении греческой керамической тары. Они связаны, прежде всего, с исследовательской деятельностью И. Б. Брашинского, одного из исследователей, внесших наибольший вклад в изучение греческой керамической тары. Первые его работы, связанные с изучением античной торговли и амфор, появились еще в 60-е гг. В частности, он привлек археологический материал для изучения интенсивности торговых связей между Афинами и античными государствами Северного Причерноморья в своей монографии «Афины и Северное Причерноморье в У1-Н вв. до н.э.» [Брашинский, 1963а]. В 1965 г. выходит статья И. Б. Брашинского, посвященная анализу амфорных комплексов из курганов скифской знати. В этой статье он, в том числе, проанализировал и датировал амфорные комплексы «Южного» кургана у станицы Елизаветинской и Марьянского кургана [Брашинский, 1965]. Очень успешной была его деятельность по локализации центров производства амфор, например, амфор Менды [Брашинский, 1976], и разработке их хронологии. Особое внимание он уделял методике изучения амфорного материала, которая была направлена на количественную оценку торговли. Разработки в области методики оценки объемов торговли и конкретные выводы, сделанные при ее применении к амфорному материалу из Северного Причерноморья, нашли отражение в его последней монографии «Методы исследования античной торговли» [Брашинский, 1984а]. Специальная глава его работы была посвящена новому направлению, связанному с выяснением стандартных емкостей амфор, без учета которых, как признают сейчас все исследователи, невозможна объективная реконструкция торговых связей. В этой же работе приведены метрические характеристики некоторых амфор из Прикубанья. Выводы относительно развития торговли античных государств Северного Причерноморья за весь период их существования на основании комплексного изучения источников И. Б. Брашинский подвел в разделе.
Торговля" тома «Античные государства Северного Причерноморья». Торговлю он рассматривал по трем компонентам. Это внешняя торговля с античными государствами Средиземноморья и Причерноморья, греко-варварский торговый обмен в Северном Причерноморье и внутригородская и внутригосударственная торговля [Брашинский, 19 846]. Статья И. С. Каменецкого 1984 г. была посвящена датировке Пашковского городища № 6 [Каменецкий, 1984]. В ней были опубликованы и амфорные фрагменты. Статья И. И. Марченко, вышедшая в 1986 г., была посвящена родосским амфорам из раскопок могильника у хутора имени Ленина. В этой работе была затронута проблема сокращения амфорного импорта в III в. до н.э. в Прикубанье [Марченко, 1986]. Монография Ф. В. Шелова-Коведяева [Шелов-Коведяев, 1985]. была посвящена в основном политической и социальной истории Боспора. В ней он, тем не менее, не обходит стороной проблему экономическую основу власти Спартокидов, тесно связанную с взаимоотношениями Боспора и варваров Вопросов экономических связей меотов с греками неоднократно касался и И. С. Каменецкий в своей обобщающей статье, посвященной меотским племенам Северного Кавказа [Каменецкий, 1989].
С начала 90-х гг. XX в. амфоры из Прикубанья активно используются для создания типологии и выяснения хронологии типов, в том числе амфор неизвестных центров производства. В 90-е гг. выходит ряд важных работ по типологии и хронологии амфор, а также монографии и статьи, содержание которых было свзяано с вопросами развития боспоро-меотских торговых связей. Можно сказать, что в 90-е гг. XX и начале XXI века в отечественной науке наблюдается активизация интереса к проблемам межэтнических взаимоотношений в древности и проблемам греко-варварских контактов. К решению этих вопросов все активнее привлекается археологический материал. Важное место в изучении проблем греко-варварских контактов в отечественных исследованиях сейчас занимает аспект торговых связей.
Статья К. Зегебарта была посвящена торговым связям Гераклеи Понтийской с населением Прикубанья по данным амфорных клейм [Зегебарт, 1990]. Этот исследователь на основании статистических подсчетов гераклейских клейм реконструирует торговые связи меотских племен и Семибратнего городища с Гераклеей. Большое количество амфор из Прикубанья опубликовано Н. Ю. Лимберис и И. И. Марченко [Лимберис, Марченко, 1997; 1998; 2005; Бочковой, Лимберис, Марченко, 2005]. В статье, посвященной гераклейским амфорам Старокорсунского городища № 2, Н. Ю. Лимберис и И. И. Марченко затрагивают в связи с находками этих амфор проблемы, связанные с поступлением гераклейской продукции к меотам Прикубанья [Лимберис, Марченко, 1997]. Те же исследователи опубликовали статью об античной и местной керамике из меотского могильника у хутора Прикубанского, памятника с многочисленным античным импортом, в первую очередь амфорами, открытого в 1998 г. [Лимберис, Марченко, 2001]. Внимание В. П. Копылова было обращено на ранний греческий импорт на Северном Кавказе [Копылов В.П., 2001, 2003]. Особо в изучении греко-меотской торговли следует выделить работы A.A. Малышева, главным образом, его кандидатскую диссертацию, защищенную им в 1994 г. В ней и в автореферате этой диссертации [Малышев, 1994а- 19 946] была дана общая картина поступления всех известных по археологическим раскопкам категорий античного импорта на Северный Кавказ, выделены периоды в развитии греко-меотских торговых связей и районы Северного Кавказа, различающиеся по особенностям распространения античного импорта. Таким образом, диссертация A.A. Малышева представляет собой первое обобщающее исследование, целиком посвященное античному импорту на территории Северного Кавказа VI—I вв. до н.э. Он же посвятил одну из своих более поздних работ амфорному импорту с Тенгинского II городища [Малышев, 1996а], который важен для изучения раннего периода греко-меотских торговых связей. В другой статье он рассмотрел особенности распространения античного импорта по различным выделенным им регионам Прикубанья [Малышев, 19 966]. В итоговой статье 2000 г. А. А. Малышев предложил свою оценку динамики греко-меотской торговли на основе учета количества предметов импорта, в том числе амфор, найденных в Прикубанье [Малышев, 2000]. Работы В. В. Улитина были посвящены неопубликованному и неизученному амфорному материалу из раскопок Елизаветинского могильника № 2, Пашковского могильника № 6, Воронежского могильника № 3, меотских могильников Усть-Лабинской группы, Краснодарского могильника на улице Почтовой, городища № 2 у хутора имени Ленина [Улитин, 2000, 2001а, 20 016, 2002а, 20 026, 2003, 2004, 2005а, 20 056, 2006а, 20 066]. При этом амфорный материал Пашковского могильника № 6 был введен в научный оборот [Улитин, 2004]. В статье, посвященной амфорному импорту из городища № 2 у хутора имени Ленина [Улитин, 2006а], впервые предпринята попытка дать количественную оценку с учетом стандартных объемов поступления вина и масла на меотское городище. В отдельной нашей статье отражены основные выводы о динамике и составе импорта, полученные в результате изучения керамической тары с меотских памятников Прикубанья. Для IV—II вв. до н.э. они сделаны в основном по проведенной сравнительной количественной оценке объемов импорта [Улитин, 2006в]. В коллективной монографии по Уляпским могильникам ее авторы опубликовали амфоры из погребений [Меоты Закубанья., 2005]. Краткая характеристика амфорного материала с поселения Виноградный-1 в Закубанье была дана при рассмотрении материалов этого памятника Н. Ф. Шевченко [Шевченко, 2004]. Факторы, повлиявшие на развитие греко-меотской торговли, рассматривались в работах, посвященных истории меотских племен Прикубанья, A.M. Ждановского и И. И. Марченко [Ждановский, Марченко, 1990; Ждановский, Марченко, 1998], И. С. Каменецкого [Каменецкий, 1999]. В вышедшей в 1996 г. монографии И. И. Марченко показано влияние политических факторов (победа в междоусобной войне на Боспоре Евмела и его союзников сираков и образование сирако-меотского союза) на развитие торговых связей меотов с Боспором [Марченко, 1996].
Значительные успехи были достигнуты в области изучения амфор. Международный сборник «Греческие амфоры», изданный в Саратове в 1992 г., отразил основные достижения советской и западной науки в этой области. С конца 80-х гг. выходят работы С. Ю. Монахова по типологии и хронологии амфор Херсонеса [Монахов, 1989], Синопы [Монахов, 1992; МопасЬоу, 19 931, Клазомен [Монахов, 1996] Книда [Монахов, 1999в], амфор полисов Северной Эгеиды [Монахов, 19 996], Менды [Монахов, 2001], редких форм фасосских амфор [Монахов, 20 026], позднегераклейских амфор [Монахов, 2002а]. Определенным итогом изучения амфор из Северного Причерноморья стала монография С. Ю. Монахова, посвященная анализу амфорных комплексов этого региона и их датировке [Монахов, 1999а]. В этой работе был введен в научный оборот значительный по количеству амфорный материал, кратко охарактеризованы общие тенденции поступления товаров в керамической таре в Северное Причерноморье. В этой своей работе С. Ю. Монахов проанализировал и ряд амфорных комплексов из меотских курганов и грунтовых могильников Прикубанья. В другой его монографии отражены созданные им типологические и хронологические классификации амфор основных центров-поставщиков вина и оливкового масла в Северное Причерноморье [Монахов, 2003]. Для создания типологии С. Ю. Монахов использовал как материалы комплексов, так и отдельные находки амфор, в том числе, и известные по публикациям сосуды из Средиземноморья, и депаспартизованный материал из музеев России и Украины. Впервые в этой монографии опубликованы амфоры из ряда могильников Прикубанья.
Таким образом, к настоящему моменту достигнуты значительные успехи в изучении греческой керамической тары из Прикубанья и использования ее как источника для изучения греко-меотских торговых связей. Вместе с тем небходимо отметить, что новые классификации амфор и амфорных клейм были использованы исследователями для определения лишь небольшой части накопленного материала. Для изучения греко-меотской торговли практически не привлекались значения стандартных емкостей амфор. Поэтому, в частности, до сих пор отсутствует обоснованная сравнительная количественная оценка состава и динамики импорта. Исследователями еще не был привлечен для характеристики торговли наиболее представительный, в первую очередь узкодатируемый амфорный материал из раскопок 90-х гг. XX и начала XXI в., в том числе и амфорные комплексы. Только выполнение этих условий даст возможность охарактеризовать греко-меотские торговые связи на качественно более высоком уровне.
Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, списка иллюстраций, списка сокращений и трех приложений. Главы выделены по хронологическому принципу. Главы разделены на параграфы согласно реализуемым задачам. В одном из параграфов характеризуются типы амфор, известные в Прикубанье для данного периода. Следующий за ним параграф посвящен уже характеристике торговых связей в данный период. В первой главе дана характеристика амфорного материала конца VII — V вв. до н.э. и первого периода в развитии греко-меотской торговли (возникновение и постепенный рост объемов). Во второй главе рассмотрены находки амфор в Прикубанье IV в. до н.э. и сделаны выводы о греко-меотских торговых связях в это время (период расцвета греко-меотской торговли). Третья глава посвящена типам амфор III — первой половины I в. до н.э. и характеристике торговли меотских племен Прикубанья с античным миром в период сокращения торговых связей, вызванного политической ситуацией в Прикубанье. В заключении сделаны выводы об общей динамике развития греко-меотской торговли и особенностях ее развития в каждый из выделенных периодов. Приложение 1 представляет собой каталог греческих амфор из Прикубанья, использованных в работе. В Приложении 2 даны иллюстрации амфор, в Приложении 3 — графики и карты.
Автор считает своим долгом выразить благодарность всем оказавшим ему помощь при работе над диссертацией.
Прежде всего, автор благодарен своему научному руководителю, Ивану Ивановичу Марченко за выбор темы, соответствующей многолетним интересам самого автора, за возможность как проявления инициативы в работе, так и за создание необходимых условий для ее выполнения, касающихся научной и технической сторон решения поставленных в диссертации задач.
Автор благодарит авторов, неопубликованные материалы раскопок которых были использованы в диссертации: А. З. Аптекарева, Е. А. Беглову, В. В. Бочкового, A.M. Ждановского, И. И. Марченко, H.A. Кладько, В. Ю. Кононова, И. В. Ксенофонтову, Н. Ю. Лимберис, Л. М. Носкову, P.C. Якимову, В. Р. Эрлиха.
Очень большую помощь в работе с музейными коллекциями Краснодарского государственного историко-археологического заповедника оказали A.B. Баранюк, Ю. В. Зеленский, Л. А. Хачатуровас коллекциями Государственного музея искусств народов Востока — Е. А. Беглова и И. В. Ксенофонтова.
Автор благодарен сотрудникам научного архива и библиотеки Краснодарского государственного историко-археологического музея заповедника, архива и библиотеки Института археологии РАН.
Автор благодарен за консультации, ценные замечания и советы, помощь в освоении литературы по теме А. З. Аптекареву, Е. А. Бегловой, Н. Е. Берлизову, В. Б. Виноградову, С. Ю. Внукову, A.M. Ждановскому,.
A.A. Завойкину, В. И. Кацу, Н. Ю. Лимберис, A.A. Малышеву, A.B. Пьянкову, И. Е. Сурикову, Л. А. Хачатуровой.
Также автор выражает благодарность всему сотрудникам Краснодарской археологической экспедиции и НИИ археологии и этнологии КубГУ, преподавателям и сотрудникам кафедры археологии, этнологии, древней и средневековой истории КубГУ, преподавателям исторического факультета Армавирского государственного педагогического университета, сотрудникам Института археологии РАН, Института всеобщей истории РАН за поддержку в написании диссертации.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Изучение динамики импорта товаров в керамической таре в конце VIIпервой половине I в. до н.э. позволяет выделить три периода в развитии торговли меотских племен Прикубанья с античным миром. Основные тенденции поступления вина и оливкового масла в Прикубанье близки к тем, которые наблюдаются в Северном Причерноморье и в городах Боспора, в частности.
Первый период (конец VII — V вв. до н.э.) характеризуется постепенным ростом объемов торговли. Необходимо согласиться с тем мнением, что наиболее ранний импорт товаров в керамической таре (клазоменская продукция конца VII — начала VI в. до н.э.), шел в Прикубанье, по-видимому, через Таганрогское поселение. Массовое поступление вина и оливкового масла к рядовым меотским общинникам пока фиксируется только с конца VI в. до н.э. Предпосылками регулярной и крупномасштабной торговли было основание греками поселений на Таманском полуострове и освоение меотами плодородных земель правобережной Кубани. Свидетельства о наиболее активной для этого периода торговле мы имеем для Краснодарской локальной группы и Тенгинского городища 2.
Товары в керамической таре проникают по рекам Кубани и Лабе достаточно далеко в Прикубанье (Усть-Лабинская группа, Тенгинское городище II). Однако в торговлю включено еще относительно небольшое количество меотских поселений. Торговля в этот период ведется с небольшим количеством центров-экспортеров, причем исключительно средиземноморских. В этот период в Прикубанье поступает продукция Клазомен (конец VII — начало V в. до н.э.), Хиоса (с конца VI в. до н.э.), Лесбоса (конец VI — середина V в. до н.э.), Фасоса (с первой половины V в. до н.э.), Менды (со второй четверти V в. до н.э.), центров производства протофасосских амфор (полисы Северной Эгеиды) (конец VI — первая половина V в. до н.э.) и неизвестных средиземноморских центров. Продукция, поставлявшаяся в этот период в Прикубанье в амфорах, отличается в целом меньшим разнообразием, чем в боспорских городах.
Второй период (IV в. до н.э.) — время расцвета греко-меотской торговли. В начале IV в. до н.э. происходит резкое увеличение объемов поставок вина и оливкового масла. Это было результатом создания территориального государства Спартокидов, начала их экономической и политической экспансии в Синдике и активизации торговых связей Боспора с Афинами. На протяжении всего IV в. до н.э. торговля была интенсивной: в обмен на обильный греческий импорт, основную часть которого составляли вино и в некоторой степени оливковое масло, меоты поставляли в большом количестве зерно и другие продукты сельского хозяйства. В торговые связи было вовлечено большинство меотских поселений этого региона. В этот период в торговлю впервые и активно включаются причерноморские центры-производители вина и оливкового масла: Синопа и Гераклея.
Свою продукцию в Прикубанье в IV в. до н.э. поставляли следующие центрыэкспортеры: в течение всего столетия — Фасос и Гераклея, в первой — третьей четверти — Менда и Хиос, Синопа, в первой половине — центр круга Фасоса, выпускавший амфоры типа муригиоль, во второй четверти — Милет, во второй — четвертой четверти Кос, Книд, Коринф, во второй — третьей четверти центр, выпускавший амфоры типа 1-А-1 и Аканф, в серединевторой половине — южнопонтийский центр — производитель «колхидских амфор» (Трапезунд?), в середине — третьей четверти — Самос и Пепарет, во второй половине — Херсонес, в последней четверти — Самофракия и Амастрий. В отличие от боспорских городов на рынке очень слабо была представлена продукция Хиоса и Пепарета.
В первой и второй четверти IV в. до н.э. лидирующие позиции среди экспортеров занимала Менда, в третьей четверти — неизвестный средиземноморский центр, производивший амфоры типа I-A-1, в последней четверти — Кос и Книд. Во второй — третьей четверти IV в. до н.э. объемы, ассортимент ввозившейся продукции и ареал ее распространения достигают своего апогея. Это хорошо согласуется с материалами боспорских поселений, где наибольшие объемы ввоза продукции в амфорах приходятся на вторуютретью четверти IV в. до н.э. Наиболее активно в торговлю с греками в этот период были вовлечены меотские поселения Приазовской (дандарии) локальной группы, предполагаемой области обитания фатеев и Краснодарской локальной группы. Рост объемов поставок вина и оливкового масла меотам Прикубанья хорошо согласуется с предположением об увеличении объемов экспорта меотского зерна. В последней четверти IV в. до н.э. объемы поступления вина и оливкового масла снижаются, хотя остаются еще достаточно высокими, превосходя уровень первой четверти IV в. до н.э.
В третий период (III — первая половина I в. до н.э.) происходит резкое сокращение объемов торговли в связи с комплексом политических и экономических причин. Начало этого процесса приходится на первую четверть III в. до н.э. В первую очередь оно может быть связано с утверждением с конца IV в. до н.э. в степях Правобережья Кубани сираков и связанными с этим изменениями всей политической и экономической ситуации в Прикубанье.
В торговые связи включено еще относительно большое число меотских поселений. Число центров-экспортеров значительно сокращается. Заметное сокращение объемов торговли, а также ассортимента поступавшей продукции наблюдается с первой четверти III в. до н.э. Во второй четверти III в. до н.э. наблюдается дальнейшее снижение объемов поставок вина и оливкового масла. При сокращении количества поселений, активно участвовавших в торговом обмене, наиболее тесные торговые связи с античным миром в этот период поддерживали поселения Краснодарской группы. Небольшой подъем торговли наблюдается в третьей четверти III и второй половине II в. до н.э. Наиболее активным контрагентом в Прикубанье в этот период был Родос, поставлявший вино во второй четверти III — начале I в. до н.э. Свои товары в керамической таре в этот период экспортировали также Синопа, Кос, Книд, Коринф, неизвестные южнопонтийские и восточносредиземноморские центры. Родосское вино начинает поступать в Прикубанье позднее, чем в боспорские города: только со второй четверти III в. до н.э., а массово — лишь с середины III в. до н.э. Уникальной для Северного Причерноморья является ситуация с импортом второй — четвертой четверти II в. до н.э. неизвестного ионийского (?) центра. Есть все основания предполагать особенно тесные торговые связи этого экспортера с Прикубаньем, так как лишь одна амфора этого центра найдена за пределами этого региона.
В первой половине I в. до н.э. объемы торговли снижаются до минимума, что можно связывать с экономической нестабильностью в Причерноморье в период Митридатовых войн.
Таким образом, с конца VII по первую половину I в. до н.э. Прикубанье было включено в орбиту греко-варварской торговли и осуществляло в заметных объемах поставки сельскохозяйственной продукции для ряда причерноморских и восточносредиземноморских полисов. Наибольший рост объема, ассортимента и ареала поставок товаров в керамической таре в IV в. до н.э. ярко показывает значение Прикубанья как одного из важных сельскохозяйственных районов того времени в античном мире.
