Снаряжение верхового коня у коренного населения Среднего Енисея в позднем средневековье: XIII — начало XVIII веков

Актуальность темы

.

Культурно-историческая специфика кочевых обществ, долгое время господствовавших на обширных территориях Евразии, заключалась, главным образом, в их мобильности и необычайно высокой в связи с этим роли коня. Конь всегда был включен во все сферы деятельности кочевников, представление о нем являлось важной составной частью их духовной культуры. Его значение не было утрачено, а скорее даже увеличилось в период позднего средневековья, когда на данной территории имели место масштабные боевые действия и массовые миграции населения. Достаточно заметным значение верхового коня оставалось и в период этнографической современности, несмотря на активное развитие у населения Сибири под влиянием русской культуры упряжного транспорта. Верховая езда долгое время была единственным способом передвижения, благодаря которому и возможен кочевой образ жизни, а до первых десятилетий XX в. тягловая сила лошади была и одним из главных способов транспортировки грузов. Интегрирование коренных народов лесостепной и степной полосы Сибири в современную систему хозяйствования в XX в. показало, что они не отказываются совершенно от традиционного уклада хозяйствования, основанного на использовании лошади. Не будет преувеличением сравнение роли верхового коня у них вплоть до современности со значением автомобиля в постиндустриальном обществе. Использование коня определило характерные черты всех сфер жизнедеятельности аборигенов: военной, ритуальной, хозяйственной, включая технологию обработки материалов органического и неорганического происхождения. В их повседневной жизни лошадь являлась, в том числе, своеобразным атрибутом социального статуса человека. Справедливым является утверждение В. К. Даржа, что «все сегменты традиционной культуры становятся понятными и объяснимыми при рассмотрении их через призму «коня» [Даржа, 2003, с. 5].

Для максимально полного и наиболее эффективного использования лошади применяется специальное снаряжение. Отдельные детали лошадиной амуниции и вся она в целом являются продуктом длительного поиска наилучшей формы, отражением специфики эпохи и народного менталитета, той или иной ситуации, социальных запросов, уровня развития технологии, проведения необходимых расчетов прочности изделий и т. п. Конское снаряжение, включающее оголовье и седло, их формы и размеры, технология производства, зависят от условий их применения и задач, которые предполагается решить при этом. В военном деле амуниция лошади, как одного из основных участников боевых столкновений, должна учитывать особенности владения тем или иным оружием, типом доспехов. Воин-наездник должен себя удобно чувствовать в седле, устойчиво держаться в стременах, не терять управления при использовании копья, сабли и лука, независимо от тяжести и гибкости его доспехов. Конское снаряжение должно отвечать и требованиям, предъявляемым в хозяйственной жизни, являясь, согласно утверждению С. А. Плетневой, «средством производства» [1967, с. 156]. Табунное скотоводство предполагает долгое пребывание в седле, следовательно, форма седла должна обеспечивать минимальную утомляемость всадника. Пересеченный рельеф изучаемого региона заставляет учитывать крутые спуски и подъемы, нагрузку на отдельные детали снаряжения. Перевозка различных вьюков означает наличие для этого специальных приспособлений. Охота также происходит при участии коня и его снаряжение должно способствовать этому. Использование коня в повседневном быту и различных церемониях накладывает на его снаряжение свой отпечаток (убранство лошади, например, при проведении свадебного ритуала, отличается относительно роскошным оформлением, что часто указывает не только на обрядовое использование коня, но и характеризует социальный статус владельца). Производство конского снаряжения влекло за собой необходимость совершенствования знаний о свойствах материалов органического и неорганического происхождения и способов обработки дерева, кожи, кости и различных металлов.

Отмеченные характеристики роли коня и конского снаряжения позволяют считать их важной составной частью материальной и духовной культуры населения Среднего Енисея, территории, являвшейся центром Сибири, для которой было характерно отражение процессов этнического, культурного, технологического развития, протекавших как в западной, так и восточной частях этого крупного региона Евразии. Научная интерпретация данного материала будет существенно способствовать реконструкции этнических процессов, а таюке характеристике ряда тенденций, конкретных фактов и явлений политической и экономической истории, технологии древнего производства. Полноценное использование источников, связанных с верховой ездой, поможет уточнить хронологию, территориальные рамки, особенности развития археологических культур народов и этнических групп, ставших непосредственными предками ряда современных коренных этносов Сибири. Анализ данных по конскому снаряжению является важным условием понимания специфики культурных взаимовлияний между различными народами, особенно на территории, где такие процессы были наиболее интенсивными и характерными. Не вызывает сомнения, что исследование конского снаряжения у населения юга Среднего Енисеяместа проживания в позднем средневековье ряда различных по своему происхождению этнических групп, находившихся в состоянии активных контактовоткроет много новых возможностей для заполнения имеющихся лакун как в их собственной, так и истории материальной и духовной культуры жителей ряда соседних территорий.

Решение этих проблем до сих пор далеко от завершения, в особенности, когда речь заходит об историческом этапе, непосредственно предшествующем этнографической современности. Позднее средневековье, как уже отмечалось рядом исследователей — это период еще относительно «темный» в современных истории, археологии и этнографии многих территорий Сибири [Скобелев, Митько, 1990, ' с. 175−176- Скобелев, 2003, с. 106]. Объем письменных источников, включая и путевые описания ученых и путешественников XVIII в., ограничен, а их возможности для реконструкции исторических и культурных процессов, в том числе и изучения конского снаряжения, во многом, уже исчерпаны. Специальное этнографическое изучение данной территории началось лишь со второй половины XIX в. Поэтому пополнение фонда археологических источников и их изучение являются единственными способами восстановления истории местного населения и древних технологий на широком промежутке XIV — начала XIX вв. Особенно заметно отставание изучения этого периода при сопоставлении со сравнительно хорошо исследованными (археологически и по данным письменных источников) этапами раннего и развитого средневековья (VI — начало XIII вв.). Подобное положение не может быть признано удовлетворительным, т.к. упускается наиболее существенный этап в этногенетических процессах, приведших непосредственно к формированию современных коренных народов региона. Ведущееся сейчас силами коллективов из ряда научных центров Сибири изучение позднейших археологических памятников на рассматриваемой территории уже дало ряд важных результатов, в том числе предоставило возможность существенно расширить наши знания по отдельным вопросам развития конского снаряжения и роли коня в жизни людей того времени. Однако для плодотворной работы необходимо проведение более широких сопоставлений археологического материала с этнографическими источниками при синхронизации их с соответствующими историческими событиями, результатами анализов материалов из археологических памятников, проведенных специалистами по ботанике, зоологии, геологии, дендрологии, сопротивлению материалов и т. д. Именно соединение данных археологии и этнографии с привлечением современных возможностей наук естественного профиля считается в современном историческом сибиреведении наиболее эффективным путем решения вопросов этнокультурного развития народов Сибири, в том числе в период позднего средневековья.

Исходя из всего вышесказанного, очевидно, что снаряжение коня является одним из наиболее привлекательных и многообещающих путей в комплексном изучении культуры коренных народов Приенисейского края, их внутренних связей и внешних влияний, способов и особенностей обработки дерева, кожи, кости и металлов, а также распространения этих материалов в районах, где они в природе отсутствовали. В пользу лошадиной амуниции как одной из возможных опор в возведении фундамента этнической истории говорит, в первую очередь, частая встречаемость в археологических памятниках вещей, относящихся к кругу предметов, обеспечивающих верховую езду. Причем это относится не только к местным культурам, но и к культурам их соседей, ближних и дальних, что позволяет проводить масштабную интерпретацию конского снаряжения и технологии его производства на обширном материале. Всеобщее распространение в период этнографической современности европейской цивилизации вытесняло и ассимилировало очаги традиционного хозяйствования, однако до сих пор в ряде районов Сибири с сохранившимися специфическими этническими сегментами в культуре конь имеет определяющее значение и сохраняется соответствующее внимание к его экипировке. Выявление и описание последней видится необходимым как с учетом ее вполне самостоятельного культурного значения, так и использования в качестве сравнительного материала для интерпретации обширного фонда археологических находок. Верховая лошадь и связанные с ней виды хозяйствования на фоне практически полной потери современными коренными народами таких форм традиционной жизнедеятельности, как война, облавная охота, длительные миграции, позволяют увидеть характерные черты этнокультурного развития отдельных этнических групп, «вживую» выявляющихся в конкретном вещевом комплексе.

Кроме того, установление особенностей комплекса конского снаряжения, позволит проследить линии развития его производства и использования. В свою очередь это поможет использовать полученные материалы в дальнейшей работе как по изучению верховой езды (имеющей отношение и к военному делу, и к хозяйственному укладу), так и определению временной принадлежности археологических памятников на иных территориях Сибири, реконструкции этнических процессов на этапе позднего средневековья. Решение комплекса подобных задач на стыке этнологии и археологии будет серьезно способствовать дальнейшему развитию науки в целом.

Объектом исследования является снаряжение верхового коня у коренного населения Среднего Енисея в XIII — начале XVIII вв.

В качестве предмета выделяются следующие аспекты объекта: вещественный комплекс, использование и трансформация лошадиной амуниции.

Цель и задачи исследования

.

Целью работы является реконструкция комплекса конского снаряжения населения Среднего Енисея в позднем средневековье, основанная на обобщении и характеристике максимального объема источников по его состоянию, использованию и истории развития. Достижение цели предполагает итоговые заключения об определенных закономерностях распространения и трансформации конского снаряжения, создание наиболее цельного и полного представления о данном комплексе предметов материальной культуры в указанных временных и территориальных границах. Задачи исследования, способствующие целостному и всестороннему достижению цели, таковы:

1. Провести анализ проблемы изучения конского снаряжения у народов юга Средней Сибири, выявить историографический потенциал данной темы;

2. Охарактеризовать природные условия региона в рассматриваемый период в связи с их влиянием на коневодство, развитие и применение лошадиной амуниции;

3. Создать базу археологических находок, имеющих отношение к снаряжению коня;

4. Осуществить типологии и установить хронологию основных предметов конского снаряжения и их составляющих;

5. Определить особенности производства этого снаряжения, выявить линию развития технологического мастерства;

6. Определить этапы трансформации и охарактеризовать общую линию развития снаряжения коня на изучаемой территории в указанный период, проведя анализ и систематизацию всех накопленных исторических, археологических, этнографических материалов и данных естественных наук;

7. Определить границы вариативности и установить специфику предметов лошадиной амуниции, характерных для отдельных этнических, территориальных и социальных групп местного населения.

В результате решения указанных задач будет получено максимально полное представление о составе, производстве, этнической специфике, специализации в использовании конской амуниции на завершающем этапе развития, охарактеризовано ее место и развитие в комплексе материальной культуры населения крупного региона Сибири.

Хронологические рамки исследования.

Говоря о данном историческом периоде — позднем средневековье применительно к исследуемому региону — мы фактически имеем в виду пять с лишним столетий — с XIII в. по начало XVIII в. Традиционно в литературе принято период с X до XIV в. именовать развитым средневековьем [Нестеров, 1990, с. 5]. Позднее средневековье в таком случае относится к периоду с XIV до середины XVII вв. На наш взгляд, номенклатура периодизации в истории и археологииинструмент, применение которого обусловлено его удобством для проведения исторических параллелей, обобщений, в конечном счете — для достижения определенных научных целей и решения конкретных исследовательских задач. Относительно выбранного периода в истории населения Среднего Енисея, на наш взгляд, более обосновано применять термин «позднее средневековье» для обширного периода с XIII по начало XVIII вв. С. Г. Скобелев, комплексно изучающий данный отрезок истории коренного населения Южной Сибири, обозначает этот период как позднее средневековье и начало Нового времени. Последнее понятие определяется началом продвижения российской государственности на восток [Скобелев, 2003, с. 106]. Очевидно, что для такой периодизации есть все основания. Однако в этом случае возникает терминологический казус, когда понятие исключительно письменной европейской истории переносится на археологическое поле наименований. В настоящей работе, основу которой составляют археологические источники, мы остановимся на применении устоявшегося определениясредневековье. Оно достаточно четко характеризует описываемую эпоху и традиционно используется в специальной литературе.

Ряд внешнеи внутриполитических причин обусловливают определенную внутреннюю целостность выбранного отрезка времени с одной стороны, с другой же — четкое отличие его от предыдущего и последующего исторических периодов. Прежде всего, это политическая ситуация, сложившаяся здесь с началом монгольского завоевания и оформившаяся в конце XIII в., когда регион окончательно вошел в состав империи Юань (с этим событием окончательно завершилась эпоха «кыргызского великодержавия» и вообще государственной независимости кыргызов), что существенно и необратимо повлияло на культуру и быт коренного населения, во многом определив их дальнейшее специфическое развитие. Влияние завоевателей прослеживается (иногда в значительной мере) даже в русское время, о чем свидетельствует, в том числе, ряд археологических источников. Помимо чисто политических причин, повлиявших на заметное изменение материальной и духовной культуры местного населения, немаловажную роль в этом процессе сыграли и демографические факторы, связанные с массовыми переселениями кыргызов, ассимиляцией коренного и пришлого населения. Таким образом, нижняя хронологическая граница нами определяется началом процесса завоевания монголами территории Южной Сибири, что относится к началу XIII в.

Определение верхней границы изучаемого периода также непосредственно связано с политическими, военными и вытекающими из них демографическими катаклизмами. В частности, одним из самых трагических событий в истории енисейских кыргызов, после которого они прекратили свое существование на данной территории как господствующий этнос, стал угон джунгарами большей части кыргызского и части некыргызского населения в 1703 г. По различным данным, было угнано в общей сложности от 12 до 15 тыс. человек при общей численности населения Хакасско-Минусинской котловины около 15−20 тыс. человек. По мнению В. Я. Бутанаева, «.угон 1703 г. на целое столетие отбросил демографический рост» местных жителей [Бутанаев, 2001, с. 154]. Вскоре после угона кыргызов на их опустевшие земли с окружающих территорий переселились другие группы коренного населения, которые уже в 20−30-е гг. XVIII в. составили ядро современного хакасского народа. Большая часть территории Средней Сибири (т. е. фактически юг Приенисейского края) вошла в состав Русского государства в первой половине XVII в. Здесь появилось население, состоявшее из представителей различных этносов, но являвшиеся носителями русской культуры. Их численность быстро росла. Как известно, уже к концу XVII в. русское население в Сибири по численности сравнялось с коренным. Аналогичная ситуация, видимо, имела место и в Средней Сибири в пределах русских границ. В начале XVIII в., со строительством Второго Абаканского и Саянского острогов, в состав Русского государства вошла оставшаяся территория юга Средней Сибири, и здесь к середине столетия также появилось постоянное русское население, которое к концу столетия было уже достаточно многочисленным. В связи с этим важнейшей причиной логического завершения выделяемого периода на территории данного региона следует признать факт заселения пришлым русским населением значительной части региона, что оказало огромное влияние на дальнейшее развитие коренных жителей, их культуры и быта. Характерно также появление с этого времени значительного количества письменных источников, прежде всего русских, которые по степени своей информативности существенно отличаются от документов предшествующего времени.

Таким образом, хронологические рамки исследования заключаются в пределах позднего средневековья — XIII — начало XVIII в. Изучаемый временной промежуток представляется вполне цельным, поскольку на всей территории юга Средней Сибири в середине — второй половине II тыс. н.э. наблюдаются сходные тенденции исторического развития. Кроме того, на всей обозначенной территории в указанный период проживали именно те этнические группы, что позднее вошли в состав крупного современного коренного народа — хакасов, территория проживания которого в настоящее время ограничена лишь частью региона.

Территориальные рамки исследования.

В научном обороте в настоящее время используется несколько названий для различных частей Сибирского региона Азии. Наиболее распространенный принцип деления данной территории — меридиональный (Западная и Восточная Сибирь с границей по водоразделу между бассейнами рек Обь и Енисей). Центральную часть Сибири, с юга на север по долине Енисея и его притокам, современные географы часто называют Средней Сибирью. Вместе с тем присутствует широтный принцип деления данной территории, когда в отдельных источниках используется понятие «Южная Сибирь». В литературе также устоялось название «Средний Енисей», применительно к части территории юга Средней Сибири. В работах археологов и этнографов в последние десятилетия под этим названием обычно понимается территория бассейна Енисея к северу от хребта Западного Саяна. Кроме того, для ее обозначения иногда используются термины «юг Приенисейского края», «юг Средней Сибири», а по наименованию наиболее населенного района — «Хакасско-Минусинская котловина». Если в качестве границы на юге для данного географического района обычно используется конкретная географическая линияхребет Западного Саяна, то на севере такой конкретной границы никогда не устанавливалось. Чаще всего называлась северная граница Красноярской лесостепи (120−140 км к северу от г. Красноярск), хотя реально бассейн Нижнего Енисея начинается лишь за несколько сот километров севернее. Таким образом, фактически то, что большинство археологов и этнографов называют Средним Енисеем, является лишь южной частью данного географического понятия (района) [Северная энциклопедия, 2004, с. 272]. Нами под термином «Средний Енисей» подразумевается территория крупного региона Средней Сибири, включающая в себя Хакасско-Минусинскую котловину, Красноярско-Ачинскую и Канскую лесостепи, а таюке соседние горно-таежные районы. Южная часть данной территории с трех сторон имеет довольно четкие географические границы. На юге широкой полосой (почти в широтном направлении) проходит хребет Западного Саяна, отделяющий ее от Центральной Азии. На западе такой границей являются горные хребты места стыка Саяна и Алтая и целиком по всей длине хребет Кузнецкого Алатау. На востоке природная граница выражена менее четко: если в южной части это хребет Восточного Саяна, то на более северных территориях такая четкая восточная граница отсутствует, и Канская лесостепь на востоке и северо-востоке перетекает в тайгу Приангарья. Подобная ситуация имеет место и на северо-западе данной территории, где по долине Чулыма не имеется каких-либо четких географических признаков, позволяющих такую границу установить. Здесь Ачинская лесостепь также плавно переходит в равнинные просторы тайги Томского Приобья.

Данная территория со времен верхнего палеолита являлась местом активного заселения его человеком, разнообразных миграций, культурных взаимодействий. Уникальные природные условия, благодатный климат и достаток средств к существованию способствовали постоянно высокой плотности населения. В позднем средневековье территория составляла единое целое в смысле единства историко-культурного развития населения, которое также было объединено в политическом отношении в рамках государства енисейских кыргызов. Центром территорииисторическим, политическим, культурным — на протяжении столетий являлась впадина между горами Кузнецкого Алатау и Абаканского хребта на западе, Западного Саяна на юге и отрогами Восточного Саяна на востоке — Хакасско-Минусинская котловина. Здесь сложился удивительный «разноэтнический „симбиоз“ кочевого и оседлого, а также полуоседлого в данном случае населения» [Степи Евразии. 1981, с. 5, 17, 59, 67, 101]. Именно в Хакасско-Минусинской котловине сосредоточено подавляющее большинство памятников археологии позднего средневековья, хотя некоторые объекты, в культурном отношении с ней связанные, и находятся на значительном отдалении от центра котловины (в частности, Айканова деревня на Енисее ниже Красноярска, могильники по р. Кача и другие). Разноэтничное население региона, в том числе проживавшее на окраинах котловины, активно контактировало между собой, что и привело в конечном итоге к образованию в конце XIX — начале XX вв. одной из крупнейших сибирских этнокультурных общностей — хакасов.

История изучения проблемы.

К настоящему времени известен ряд трудов историков, археологов, этнографов, в которых рассматриваются различные стороны исторического развития коренного населения Среднего Енисея в позднем средневековье. Целенаправленное изучение культуры и истории населения региона, накопление фактического материала началось с первыми академическими экспедициями и с различной степенью заинтересованности в разные периоды привлекало внимание исследователей.

Следует выделить ряд ключевых проблем в археологическом изучении истории коренного населения в XIII—XVIII вв. Отмечается недостаточность внимания исследователей к данному временному отрезку по сравнению с периодами раннего и развитого средневековья, а также последующим, достаточно активно изучаемым, временем этнографической современности. Такому историографическому феномену есть ряд объяснений, в первую очередь, объективное — малое количество позднесредневековых археологических памятников, связанное со значительным падением численности населения после монгольского нашествия. Во-вторых, большое значение имеет до сих пор еще во многом влиятельное представление о периоде середины — второй половины II тыс. н.э. как времени исключительно письменного изучения истории. Действительно, история населения большинства регионов Евразии этого времени имеет достаточно солидный корпус письменных источников, при этом археологическим материалам отводится вспомогательная роль. Относительно изучаемой территории следует подчеркнуть отсутствие письменных источников по истории местного населения в послемонгольское и дорусское время. Все эти факторы вкупе определяют ситуацию, когда ведущую роль в реконструкции исторических реалий XIII—XVIII вв. играют археологические исследования.

Подробная историография изучаемой проблемы освещена в специальной главе настоящего диссертационного исследования. История археологического изучения позднесредневековой культуры населения Среднего Енисея весьма продолжительна и богата разнообразными эмпирическими открытиями и теоретическими построениями. Однако до сего момента остается ряд существенных проблем в отношении судьбы населения в монгольское и послемонгольское время. В ходе теоретических археологических и исторических построений часто привлекаются вещественные источники, в том числе и предметы конского снаряжения. Однако комплексное исследование снаряжения коня позднего средневековья до сих пор не осуществлено. При этом имеются труды, в которых определенным образом представлена методическая составляющая изучения средневекового конского снаряжения. Создание на ее основе классификационных схем и типологических линий представляется весьма плодотворным именно для предмета нашей работы. В этом контексте существенную роль в обобщении и анализе археологических источников должно сыграть данное диссертационное исследование.

Источниковая база.

Для достижения цели и решения рабочих задач исследования использован значительный объем источников археологического и этнографического характера, сведений письменных документов, накопленных в течение всего периода изучения истории региона в рамках выделяемого хронологического этапа.

Основную часть источниковой базы составляют предметы конского снаряжения из археологических памятников коренного населения Среднего Енисея XIII—XVIII вв. Археологические материалы представлены исследованиями второй половины XIX в.: раскопки В. В. Радлова — вещевой материал хранится в ГИМ и частично опубликован [Радлов, 1896]- Д. А. Клеменца — результаты исследований второй пещеры горы Сюс-Кюмес-Тапхан в начале 80-х гг. XIX в., опубликованные и проанализированные И. Л. Кызласовым [Кызласов И.Л., 1999]- А. В. Адриановачасть вещевого материала хранится в Красноярском краевом краеведческом музее и изучена нами. В XX в. были проведены археологические раскопки позднесредневековых памятников такими исследователями, как С. А. Теплоухов, А. Н. Липский, П. Е. Чернявский, А. А. Гаврилова, Я. А. Шер, Л. Р. Кызласов, г.

И.Л. Кызласов, Ю. С. Худяков, С. Г. Скобелев, О. А. Митько. и другие. В результате ^ был получен достаточно обширный материал, позволивший относительно ясно реконструировать историческую ситуацию, сложившуюся после захвата рассматриваемой территории монголами в XIII в. и продолжавшуюся до присоединения региона к Русскому государству. Значительную часть полученной в результате этих работ массы артефактов составляют детали конского снаряжения. В настоящей работе используются опубликованные материалы и неопубликованные данные отчетов ряда исследователей. В качестве вещевой базы в основном привлекаются материалы из раскопок новосибирских исследователей, в настоящее время составляющие подавляющее большинство из числа известных по данной тематике. Всего в данном исследовании используются находки деталей амуниции коня из 87 закрытых комплексов 39 археологических объектов — могильников и одиночных погребений на территории Среднего Енисея. Количество отдельных деталей конского снаряжения, на основе которого проводится реконструкция убранства верхового коня, обозначено в тексте исследования и сведено в единую таблицу (приложение 1). Краткая численная характеристика находок такова: удил.

23 экз., султанчиков — 16 экз., седельных принадлежностей — 99 экз., стремян — 31 экз., пряжек — 68 экз., накладок — 70 экз.

Кроме того, согласно сравнительно-типологическому методу, привлекается значительное количество деталей конского снаряжения из числа случайных, часто слабо документированных находок, сделанных в изучаемом регионе. Но, несмотря на достаточно большое количество таких находок, не представляется возможным выделить вещи, датируемые именно поздним средневековьем в связи с отсутствием привязки к конкретным археологическим памятникам и даже районам. Это обстоятельство отрицательно сказывается на возможности широкого применения сравнительного метода. Но имеются и примечательные исключения, например, комплекс находок из Канско-Перевозинского [Кызласов И.Л., 1983, табл. XXXVI], с. Белый Яр [Худяков, 1979, с. 47, рис. 1]. Датировки случайных находок проводились другими авторами [Кызласов И.Л., 1983], но считать большинство их достоверными можно будет лишь после того, как будет достаточно полно разработана систематизация позднесредневековых материалов на основе инвентаря из закрытых комплексов. В данной работе используются некоторые предметы из состава случайных находок, хранящихся в КККМ (г. Красноярск),. ММКМ им. Н. М. Мартьянова (г. Минусинск), ХРКМ (г. Абакан), ГИМ (г. Москва), ГЭ (г. Санкт-Петербург).

Данные этнографии в основном представлены предметами конского снаряжения из коллекций ряда музеев Сибири (КККМ, ММКМ, музей КемГУ, ХРКМ). Часть из них обрабатывалась самостоятельно, часть известна по публикациям. Кроме того, привлекаются сведения из этнографических публикаций описательного или обобщающего характера, которые иногда относятся к вещевым материалам, отсутствующим ныне в распоряжении исследователей, а также данные исторических источников, в большинстве уже неоднократно опубликованные, используемые для уточнений и подтверждений результатов и выводов, полученных в ходе нашего изучения.

В нашей работе неизбежно приходится сталкиваться с современным снаряжением коня, последними достижениями коневодов. Поэтому широко привлекаются сведения из специальной литературы, справочников (в печатном и электронном вариантах).

Основные сведения по истории населения Среднего Енисея в позднем I средневековье, служащие фоном нашего изучения, представляют собой общую сводку результатов многолетних исследований специалистов исторического профиля. Для более уверенного и конкретного обозначения сути жизнедеятельности, внешних сношений населения Хакасско-Минусинской котловины в монгольское и послемонгольское время, привлекаются сведения из китайских, арабских, западноевропейских, русских письменных документов. Несмотря на крайне малое количество, они позволяют уловить важные тенденции в местной политической и экономической системах, выявить линии взаимовлияния с сопредельными территориями. Данные летописей, описаний путешествий, отчеты должностных лиц позволяют наполнить выделяемый период конкретными четко датируемыми событиями. Кроме того, в работе используются некоторые материалы, добытые в результате самостоятельных архивных изысканий в фондах Минусинского филиала ГАКК.

В качестве аналоговой базы и основы для характеристики особенностей конского снаряжения изучаемого региона в работе также используются некоторые результаты археологического и этнографического изучения аналогичных материалов с территории евразийских степей и некоторых иных районов. Это позволяет делать широкие и достаточно объективные обобщения историко-культурного характера.

Методология и методика исследования.

Объект и предмет, цель и задачи, характер источниковой базы и методы анализа настоящего исследования определяют его дисциплинарную принадлежность к археологии. Характеристики территориальных и хронологических границ предполагают специфический набор источников, значительно дополненный этнографическими материалами, письменными сведениями. Данные обстоятельства обусловливают методологический фундамент исследования и методы работы (анализа и интерпретации) с комплексом источников.

В философии науки уделяется значительное внимание познавательным возможностям археологии как дисциплины особого рода. Поэтому важно отметить, что платформой работы стало представление археологии самостоятельным разделом исторического исследования, обладающего собственными особенностями в теории познания [Ядута, 1998, с. 6]. При этом важным свойством археологии является широкий спектр возможностей привлечения разнообразных исторических источников, достижений иных гуманитарных и естественных наук для решения собственных задач и достижения определенных целей.

К настоящему времени имеется множество разнообразных точек зрения на проблему соотнесения данных этнографии и археологии, главным образом, на стыке этих наук. Предлагаются различные варианты названия «новой дисциплины»: этноархеология, археология нового времени и т. п. [Калабанов, 1999; Корчагин, Мельничук, 1999 и др.] Однако в нашем случае можно уверенно говорить об археологическом характере работы при частичном использовании результатов этнографических исследований для уточнения и дополнения некоторых данных раскопочного изучения.

Следует отметить и такую черту нашей познавательной позиции, которая связана со спецификой археологических источников, позволяющих делать выводы, касающиеся главным образом материальной культуры. Мы не можем в настоящее время принимать как основу достижения «процессуальной археологии»: рассмотрение археологической культуры как объекта, подчиняющегося универсальным и однозначно находимым законам, не позволяет ни характер имеющихся источников, ни теоретические выводы, сделанные нами в ходе работы.

Обоснованный результат, то есть достижение поставленных в исследовании цели и задач, достигается и основывается исключительно при опоре на принцип всеобщего взаимодействия и развития. Поэтому данное исследование неизбежно основывается на принципах историзма и объективности [Ковальченко, 2003, с. 156−157].

Одной из основных составных частей методологии изучения конского снаряжения как археологического источника для реконструкции различных аспектов жизни общества является материалистический подход к исследованию истории, включая изучение этнических культур и их отдельных составляющих, межкультурного взаимодействия и т. п. При опоре именно на такой фундамент возможна систематичная и непротиворечивая интерпретация имеющегося комплекса источников [Ковальченко, 2003, с. 153]. Несмотря на многочисленные факты критики в последние десятилетия материалистической методологии (указаний на упущения рассмотрений деталей исторического процесса, некоторую догматичность и т. п.), большинство современных исследователей вынуждено применять разработанную последней методологическую основу ввиду отсутствия сколько-нибудь приемлемых новых подходов.

Под материалистическим подходом к истории нами понимается (в первую очередь и относительно данной темы исследования) изучение материальной базы экономических, политических, социальных отношений в обществе. Складывающийся из них процесс исторической эволюции общества заключается в развитии производительных сил и производственных отношений. Данный процесс проявляется в археологических источниках, составлявших в свое время его материальную базу. Благодаря им производится реконструкция хозяйственного типа общества.

Характер привлекаемых источников в большинстве своем — предметный. Каждый артефакт при этом имеет свою структуру и функцию. Структурный и функциональный анализ в своем единстве составляют системный принцип анализа источника [Ковальченко, 2003, с. 174]. Системный принцип позволяет рассматривать объект как систему взаимодействующих частей, с определенным набором характеристик [Ковальченко, 2003, с. 173]. В данном случае, конское снаряжение, являющееся частью системы материальной культуры само по себе представляет систему, обеспечивающую верховое использование коня.

Системный подход к археологическим источникам определяет традиционный алгоритм изучения различных категорий находок — от описания, через классификацию и типологию, к интерпретации. В нашем случае, конечной целью является реконструкция конского снаряжения. Таким образом, основной ход работы заключен в ряд последовательного применения морфологического, классификационного, типологического, реконструктивного методов. Каждый из методов широко используется в археологии и имеет особенности в способе применения и полученных результатах [Горбунова, Тишкин, 2005].

Для достижения поставленной перед исследованием цели необходимо максимальное использование накопленного массива источников, а также получение и привлечение новых. Для решения этой задачи из набора методов, используемых современной наукой, наиболее адекватно могут быть применены сравнительно-исторический и ретроспективный, позволяющие создавать объективные характеристики в рамках широкого поля деятельности от изучения вещевого инвентаря до определений историко-культурных феноменов. На основе сравнительно-исторического строится и важнейший хронологический метод археологии — датированных аналогий. В этом же ряду следует обозначить упоминавшийся уже типологический метод, достаточно полно разработанный в археологии [Клейн, 1991]. Благодаря типологии выявляются как горизонтальные (логические) закономерности развития предмета, так и вертикальные (исторические) трансформации.

Исследование основано на важных общенаучных методах. Первый, экологический метод, подразумевает рассмотрение всех социальных процессов (реконструируемых в том числе и по археологическим материалам) с учетом окружающей среды, наличия природных ресурсов. Второй, картографический метод, применяемый во многих науках для изучения карт и изображенных на них явлений, особенно важен для археологии. В нашем случае он позволяет представить в масштабе территорию распространения изучаемой культуры, эмпирически определять локальные группы предметов, иллюстрировать выводы [Пиотух, 1998].

Археология и этнография, как гуманитарные науки, на протяжении всего пути своего развития использовали методы исследования и достижения естественных и точных наук [Ваганов, 1984, с. 5]. Среди них особое место занимают физическая антропология и другие биологические науки, геология, физико-химические изучения вещевого материала, математический анализ и т. д. Подтверждением необходимости привлечения описанных методик и знаний негуманитарных наук служит положительный опыт других исследователей при изучении конского снаряжения [Зиняков, 19 976- Горбунова, Тишкин, Хаврин, 2005]. Следует особо упомянуть изучение средневековых стремян археологами юга Западной Сибири с использованием статистического анализа и методов определения допустимых напряжений, которое позволило уточнить ряд принципиальных моментов средневековой сибирской археологии, открыло новые возможности в критике источников [Неверов, 1998]. В настоящей работе привлекаются уже известные в литературе результаты аналогичных подходов. Более широко используются методы современного компьютерного учета и структурирования археологических источников, компьютерной визуализации полученных результатов.

При диалектическом подходе метод исследования понимается как предмет в его самодвижении [Гегель, 1970, с. 107]. Логика выделенного объекта определяет особенности существования предмета как отдельных его исследуемых аспектов. В нашем случае движение предметов исследования обусловлено комплексным характером объекта — конского снаряжения.

Методика изучения конского снаряжения в настоящее время имеет различные обоснования. Как правило, исследователи, описывающие состав конского снаряжения, особенности его развития, социального и экономического значения, опираются на стандартные схемы описания археологического материала. Разумеется, при этом учитывается специфика деталей снаряжения коня, их морфологические и декоративные характеристики. Особенности изучения лошадиной амуниции зависят от задач исследования, в котором привлекается эта категория находок. Известны описательные работы, посвященные конскому снаряжению, содержащие результаты аналитической и интерпретационной деятельности, т. е. классификационные схемы и типологические построения, реконструкции отдельных частей конского снаряжения и комплекса в целом.

Сложность методики изучения выбранного предмета нашего исследования заключается в характере привлекаемых археологических источников. Часть предметов следует смело относить к конскому снаряжению, основываясь на сравнительно-историческом методе. Но значительное количество пряжек и накладок сложно однозначно связывать со всаднической экипировкой или лошадиной амуницией. В таком случае, помимо сравнительно-исторического и типологического методов, привлекается статистическая выборка пряжек и накладок из погребений, содержащих твердо определяемые детали конского снаряжения.

Важная черта конского снаряжения изучаемого периода — его завершающий характер в долгой истории развития этой категории предметов. Прежде динамично развивающийся комплекс переходит в окончательно сформировавшийся типичный набор предметов. Данное обстоятельство обуславливает возможность привлечения этнографических сведений, современных достижений коневодческой теории.

Выбранный хронологический отрезок, практически не представляет в руки исследователей надежной основы для абсолютной датировки памятников. Дополнительные трудности привносит и отсутствие письменных свидетельств. Таким образом, возникают методические сложности в датировании отдельных этапов трансформации деталей конского снаряжения. Предполагается, что такие построения строятся, основываясь на выявленных закономерностях развития деталей конского снаряжения в более ранние периоды. При этом учитываются достаточно четко датируемые объекты в начале и завершении изучаемого отрезка времени. Таким образом, возможно построение предлагаемых в работе типологических схем развития.

Возможность изучения конского снаряжения как самостоятельного объекта определяется достаточным количеством находок из закрытых комплексов и значительного набора подъемного материала. Важной чертой этого объекта является его комплексность и относительная самодостаточность. Тесная связь облика и содержания комплекса конского снаряжения и набора вооружения и экипировки наездника определяет обязательное соотнесение этих категорий находок при создании теоретических схем бытования, распространения, трансформации лошадиной амуниции. Однако достаточная разработанность проблем, связанных с вооружением, на фоне слабой изученности снаряжения коня, упрощает эту задачу, давая возможность в данной работе остановиться только на втором объекте.

Научная новизна работы.

Наша работа станет первой, где будет сделана попытка собрать, обобщить, систематизировать и комплексно проанализировать все имеющиеся материалы (как археологические, так этнографические и иные), относящиеся к конскому снаряжению населения крупного региона Северной Азии на завершающем этапе его развития. Кроме того, будут проведены первичные типологии отдельных групп предметов, изучение которых до недавнего времени не проводилось. Решаются вопросы относительно судьбы конского снаряжения позднейших периодов его бытования, которые остались неизученными в ходе исследований, проведенных нашими научными предшественниками. В научный оборот вводятся обширные материалы исследований последних лет по данной тематике.

Однако эта работа подводит черту лишь под первым крупным этапом в изучении конской амуниции на территории конкретного региона Сибири. В дальнейшем археологические и этнографические исследования дадут новые материалы, применение методов естественных наук при изучении поздних археологических источников Среднего Енисея выявит новое знание, которое можно будет использовать для дополнения и уточнения выводов, представленных в настоящем диссертационном исследовании.

Практическое значение работы.

Практическое значение работы заключается, прежде всего, в дополнении и расширении материалов и результатов исследований, полученных рядом авторов по тематике конского снаряжения древних и современных народов Сибири, что станет важным вкладом в решение актуальной научной проблемы исторического сибиреведения.

Результаты, полученные в ходе настоящей работы, могут быть использованы при подготовке научных исследований по этой и смежным темам, а также в преподавании историко-этнографических дисциплин в средних школах и вузах. Результаты обобщений и интерпретации отдельных категорий археологических находок повысят эффективность использования этих материалов в музейно-выставочной работе. Впервые проделанная попытка собрать воедино и систематизировать материалы археологических, этнографических и исторических исследований на территории крупного региона Сибири позволит обращаться к данной работе как к справочному изданию по тематике снаряжения коня. Возможно, представленные материалы могут использоваться и в современной коневодческой практике, причем не только традиционных хозяйств.

Апробация результатов исследования.

Основные положения и часть выводов по тематике данного исследования были введены в научный оборот и представлены на рассмотрение и обсуждение специалистов в 5-ти опубликованных научных статьях, 2 из них — в рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК, и 9-ти выступлениях на научных конференциях молодых ученых регионального и международного уровня. Проект дипломной работы по близкой к диссертационной теме был поддержан Фондом им. академика Д. С. Лихачева, по результатам конкурса присудивший автору стипендию им. академика Б. В. Раушенбаха. Следует отметить, что в некоторых опубликованных нами работах содержатся характеристики и выводы, несколько переработанные в ходе дальнейших исследований. В законченном виде они предстают в настоящей диссертационной работе. Данное замечание касается в первую очередь классификации стремян и типологии удил.

Структура работы.

Структура работы служит цели наиболее полного и доступного изложения материалов и выводов, представленных в ней. Сама работа состоит из нескольких частей. Во введении формулируются актуальность, научная новизна и практическая значимость работы, ее цель и круг решаемых задач, хронологические и территориальные рамки, а также дается краткая характеристика степени изученности проблемы. Здесь же приводятся данные об апробации ряда материалов, вошедших в данную работу, определяется и обосновывается ее структура.

Первая глава представляет собой историографический обзор проблемы. Здесь рассматривается история изучения позднейших археологических памятников коренного населения Среднего Енисея, характеризуется ряд работ, в которых изучаются аналогичные материалы с сопредельных территорий, дается обзор этнографических и общеисторических трудов, результаты которых используются нами (1.1). Обобщающий параграф посвящен истории изучения комплекса средневекового конского снаряжения в целом, анализируются оригинальные классификационные схемы и концепции трансформации и перемещения деталей конского снаряжения (1.2). В последнем параграфе (1.3) проведен анализ работ, посвященных истории изучения конского снаряжения Среднего Енисея позднего средневековья и близких периодов.

Во второй главе для более полного понимания сути историко-культурных и этнических процессов, происходивших в регионе в позднем средневековье, даются описания природных условий региона, климата, флоры и фауны (2.1), которые оказали заметное влияние на специфику использования коня, развитие и специализацию отдельных элементов конского снаряжения с учетом наличия источников сырья для их производства. В следующем параграфе обозначены проблемы нахождения конского снаряжения в археологических памятниках Среднего Енисея позднего средневековья (2.2).

Третья глава целиком посвящена снаряжению коня. Во-первых, приводится общее описание лошадиной амуниции, дается характеристика ее состава, рассматриваются особенности изучения и систематизации (3.1). Остальные разделы данной главы показывают разнообразие и типологические схемы отдельно основных и характерных лишь для данной территории предметов конского снаряжения: удил (3.2), наносных султанчиков (3.3), седел с сопутствующими деталями (3.4), стремян (3.5) и многочисленных пряжек и накладок (3.6).

В заключительной, четвертой главе на основе представленного конкретного вещевого материала по конскому снаряжению, посвященного ему фольклора и известных мировоззренческих позиций местного населения, предлагается цельный в историческом отношении взгляд на судьбу конского снаряжения на протяжении современного и предшествующего этапов его развития. В первую очередь реконструируется технология производства конского снаряжения в условиях кочевого хозяйства, оцениваются уровни его развития и эффективности применения.

4.1). Во-вторых, описывается возможный ход трансформации конского снаряжения.

4.2). В-третьих, проводится анализ накопленного материала на предмет существования этнических отличий в конском снаряжении, возможных заимствований из культуры русских людей, иных соседних этносов и социальной роли конского снаряжения (4.3).

В заключении сформулированы выводы по результатам изучения vjecex поставленных в работе отдельных проблем, определен уровень решения поставленных задач и охарактеризована степень достижения главной цели исследования — реконструкции комплекса снаряжения коня на Среднем Енисее в позднем средневековье.

Работа дополняется списком использованной литературы и источников. Для статистического и иллюстративного подтверждения теоретических построений и основных выводов исследования приводится набор приложений. В приложении 1 дается полный список и описание археологических памятников Среднего Енисея позднего средневековья, в которых обнаружены детали конского снаряжения. Здесь же представлена таблица обнаружения предметов конского снаряжения в указанных памятниках. Приложение 2 состоит из набора классификационных таблиц и типологической схемы важнейших деталей конского снаряжения. Приложение 3 представляет собой альбом иллюстраций.

Заключение

.

Монгольское завоевание и последующее время вплоть до окончательного вхождения населения бассейна Среднего Енисея в состав России, определяемое как период позднего средневековья, ознаменованы рядом событий, которые серьезно сказались на развитии культуры местного населения.

Юг Приенисейского края — это территория, обладающая набором характеристик, которые, с одной стороны, позволяют судить о ней как уникальном обособленном районе кочевого хозяйства в Северной Азии с исключительными природно-климатическими условиями, с другой — считать неотъемлемой частью лесостепного и степного пояса Евразии, обладающей общими признаками и единством истории. Важнейшим элементом хозяйства здесь был верховой конь. Поэтому конское снаряжение входит в число важнейших категорий находок из археологических памятников Среднего Енисея. Привлекая эти источники, можно уточнить ряд моментов в развитии материальной культуры местного населения в позднем средневековье.

Амуниция лошади состояла из ременного оголовья с удилами и наносными султанчиками, а также деревянного седла, окантованного металлическими обивками, и стремян. Все детали закреплялись на коне с помощью ремней суголовья и подпруги, имеющих накладки, распределители, пряжки. Кроме того, на седло крепились пробои с упорами и вьючными кольцами. Всадник управлял лошадью при помощи кнута с фигурным навершием, а в отдельных случаях, при помощи выступов-«шпор» на стременах.

Имеющиеся источники позволяют проследить основные направления развития отдельных элементов конского снаряжения. Использовавшиеся удила имели прямые, различной длины, звенья и кольца-псалии, при разнообразном сечении тех и других. Данная форма в общих чертах остается такой вплоть до наших дней (заметно изменяется лишь степень изогнутости грызл), возможно, сосуществуя с прототипами удил, изготовленными из органических материалов. Храповый ремень оголовья коня украшался иногда султанчиком, являющимся характерной чертой позднесредневековой культуры. Оформление султанчиков на этапе позднего средневековья упрощается. В начале русского времени они практически выходят из употребления. В монгольское время на территории Среднего Енисея получает распространение седло с округлыми и подтреугольными луками — высокой и вертикальной передней и более пологой задней. Оно скреплялось кожаными ремешками и покрывалось кожей, мягкими подушками или войлоком. На открытые части наносилась красная краска. Такие седла, удобные, функциональные, простые в изготовлении были наиболее распространены в Евразии именно в эпоху монгольских завоеваний. Седло крепилось с помощью ремней на спину лошади, видимо, с подкладом из чепрака и потника. Своеобразие культуры местного населения проявлялось в способе оформления внешнего вида дополнительной седельной фурнитуры. На археологическом материале в рамках общекочевой культуры наблюдается поиск наиболее подходящей формы стремени. Ушко перестало быть главным элементом в облике этого изделия, его могло вообще не быть. Все большее внимание уделялось подножке и форме проема. Именно они определяли удобство и устойчивость расположения стопы всадника в стремени. Осуществляется постепенный переход от изделий с круглым проемом, глубокой подножкой и отверстием в расплющенных дужках через проемы арочной и каплевидной форм к этнографическим стременам несколько угловатой формы с исключительно прямой подножкой.

Археологические источники позволяют проследить несколько этапов развития технологии производства металлических предметов конского снаряжения у местного населения. Отмечаются моменты подъема и упадка в производстве деталей амуниции коня. Объективные причины, связанные с внешним завоеванием, временным упадком местной технологической базы, обусловили, во-первых, универсализацию конского снаряжения населения Среднего Енисея, как и всех степей Евразии, во-вторых, упрощение облика и возможность использования всего набора лошадиной амуниции широкими массами кочевников.

В рассматриваемое время на территории Среднего Енисея дважды произошли изменения культурной традиции, связанные с началом монгольской экспансии и появлением русского населения. Первое оборвало развитие традиционной местной культуры, отраженное, в частности, в изготовлении и оформлении деталей конского снаряжения и всего комплекса в целом, и привнесло общекочевнический тип снаряжения, распространенный отныне на обширных территориях Евразии (рис. 72).

Второе создало возможности для знакомства с иными достижениями в области конского снаряжения: были привнесены, с одной стороны, обычные для Европы удила с изогнутыми звеньями, с другой стороны, распространились характерные для тесно связанных с Китаем центральноазиатских областей стремена с круглой подножкой-блюдцем. Комплекс конского снаряжения приобретает черты, свойственные ему и в настоящее время (рис. 73).

Устанавливая общие и специфические черты конского снаряжения, можно выявить локальные варианты культуры, определить этнические связи и заимствования. Конское снаряжение играет свою роль при социальной реконструкции: доказывается разный уровень материальной обеспеченности кыштымов и кыргызов, показывается социальная разобщенность внутри этих этносов. Хотя комплекс конского снаряжения остается единым, проявляются различия в особенностях изготовления и оформления, объеме элементов украшений.

Археологические и этнографические материалы свидетельствуют о высочайшей роли верховой езды и коня в жизни и погребальной практике населения Среднего Енисея в позднем средневековье. Конь выступал как нечто само собой разумеющееся для нормальной жизни, как обыденность и обязательный ее компонент, а хойлаг — необходимый спутник после смерти.

Представленные в работе типологические разработки и выводы следует считать лишь началом изучения конского снаряжения у населения Среднего Енисея в позднем средневековье. Более углубленное исследование возможно при последующем накоплении археологических источников, анализе массового материала по дополнительным деталям лошадиной амуниции. Настоящая работа подтверждает огромный потенциал конского снаряжения как одного из основных источников при воссоздании позднесредневековой истории народов крупного региона Сибири.