§ 1. Актуальность и новизна описании денотативного и коииотатиниого значении слона тематической группы «растительный и животный мир» в художественных текстах М. М. Пришвина.
Актуальность и новизна исследования обусловлена новейшей семасиологической проблематикой, связанной с изучением семантики слова в художественном тексте отечественными и зарубежными лингвистами, их интерпретацией концепта слова и его компонентов в речевой деятельности. Систематизация лексики в художественном тексте остается малоизученной, поскольку идея таксопомизации лексических единиц в языке и речи стала предметом особого внимания языковедов лишь во второй половине XX столетия. Тематическая группа лексики «растительный и животный мир» па материале художественного текста пока еще не подвергалась научной проработке, хотя суждения общетеоретического плана можно обнаружить в работах Ф. П. Филина, IO.II. Карау-лова, И. Д. Стернина и некоторых других лингвистов.
Творчество М. М. Пришвина изучается литературоведами и экологами, лингвистами и натуралистами, однако речевая культура его произведений, уникальная по лексическому составу и оригинальная, но семантике ассоциативных полей, нуждается в особом описании.
Творческая мастерская известного писателя-натуралиста М. М. Пришвина отличается своеобразием богатства лексики флоры и фауны, что ставит стилистический почерк писателя в отдельный ряд. Пришвинские произведения отражают ассоциативные картины природы, в которых особое место занимает сам автор. Изучение способов и приемов интерпретации авторской картины мпра, воплощенной в слоне писателя, для создания языковой личности является одной из фундаментальных научных проблем современной лингвистики текста, поэтому учет философско-эстетической позиции автора при анализе значения слов для обозначения реалий растительного н животного мира позволяет говорить об отношении предлагаемой для обсуждения работы к актуальным проблемам антропологической липпшстнкн, которая предполагает изучение языка в его отношении к носителю. Ассоциативные связи, возникающие в ходе наблюдения над тематической группой лексики флоры и фауны, затрагивают проблемы русской языковой ментальности, духовной культуры и специфики единения русского человека с природой. М. М. Пришвин считается выдающимся природоведом, в трудах которого большое место занимает лексика флоры и фауны, имеющая непосредственное отношение как к русской природе, так и к духовной культуре русского этноса.
Теоретическая повита предлагаемого исследования заключается в обобщении и систематизации наблюдений научных трудов авторов, занимавшихся и занимающихся разработкой проблем лексического значения слова и его компонентов, изучением семантики слова в художественном тексте, лингвистическим анализом текста, включая универсализацию взглядов и оригинальных высказываний. Это дает возможность теоретического осмысления соотношения компонентов лексического значения слова в художественном тексте.
Научная повита определяется недостаточной изученностью творчества М. М. Пришвина с линг вистической точки зрения и связана со своеобразием подхода к ландшафтной лексике. В диссертации впервые предложено описание лексики растительного и животного мира, представленного в произведениях автораего идиолект как предмет особого исследования ранее не рассматривался. Семантическая структура лексических единиц описывается в том объеме, при котором исследуется семантика слов тематической группы «растительный и животный мир», включая семантические трансформации.
Практическая значимость работы определяется возможностью использования ее материалов и выводов в процессе вузовского и школьного преподавания таких дисциплин, как «Лингвистический анализ текста», «Стилистика и культура речи», при разработке спецкурсов и семинаров. Частично результаты диссертационного исследования могут быть учтены в лексикографической практике. Они могут быть включены в исследования по изучению творчества М. М. Пришвина, его философско-эстегпческой позиции, идиоетиля.
Выводы.
Системно-функциональный подход к лексике позволил выявить способы оценки внеязыковой действительности и эксплицировать своеобразие в лекси-ко-семантическом освоении мира, в нашем случае — назывании отдельных растений, животных и явлений природы. Взаимодействие человека с окружащим миром, действительностью, в процессе которого происходит ее познание и оценка (мира), приводит к формированию ценностного мира. Оценивание действительности с точки зрения потребностей, интересов и установок познающего субъекта формирует глубинную основу системы ценностей народа. В том, как функционируют лексические единицы тематической группы «растительный и животный мир» в произведениях М. М. Пришвина как одного из выдающихся представителей литературы XX века частично раскрываются традиционные представления русского народа о своей земле. В языке как духовной «памяти парода» семантически маркируется то, что имеет практическую и познавательную ценность в его повседневной жизни, т. е. познавательное и ценностное как бы сливаются в единое целое. Представление человека об окружающем его мире и в частности о природе формирует глубинную основу системы его ценностей, что позволяет представить своеобразную классификацию человеческого опыта, раскрывающую систему значимостей, обладающих этнокультурной спецификой.
В семантической сфере «природа», раскрывающейся в произведениях М. М. Пришвина, отчетливо выделяются следующие группы, представляющие различные виды отношений человека к окружающему его миру:
— имена, отражающие практическое овладение явлениями действительности (названия, связанные с обозначением ландшафта, болот, оврагов);
— имена, эксплицирующие познавательное отношение к действительности с позиций словообразования (производная лексика, относящаяся к миру флоры и фауны);
— имена, выявляющие ценностное отношение к действительности, обозначающие реалии с точки зрения их соответствия интересам и потребностям человека (например, названия леса, использующегося человеком). Заметим, что это самая малочисленная группа имен, встречающаяся в авторских текстах, что вероятнее всего объясняется философско-эстетической позицией автора, его отношением к миру природы не с позиций потребителя, а с позиций человека, поклоняющегося «великому зеленому божеству».
Именно на лексическом уровне языка отражаются «влияния действительности», он ярче всего передает своеобразие семантического облика модели мира, что позволяет нам говорить о своеобразной классификации человеческого опыта, отражении субъективного видения мира.
В семантической картине природы М. М. Пришвина выделяются следующие лексико-семантические группы и соответственно семантические сферы: Земля, Флора (растительный мир), Фауна (животный мир), которые в свою очередь членятся на следующие семантические участки: ЗемляРельефФлора.
Лес, Деревья, Кустарники, Травы, Цветы, Грибы, Мхи, Огород, ПолеФауна животные (дикие и домашние), Птицы (дикие и домашние), Пресмыкающиеся, Земноводные, Рыбы.
Семантическая сфера «Земля» (как часть суши) в произведениях М. М. Пришвина представлена той своей стороной, что вовлекается человеком в сферу познания и практической деятельности, что является для человека жизненно важным. В оценке среды на первый план выходит основное противопоставление верх — низ {овраг, рытвина, луговина, овражинаболото, зыбняк, приболо-тица, торфняклугполяна, тетина, луговина, боровнялужайкапригоркихолмы, боровина, подгорокгоры, белогорье, утесы). Маркируются ценности отрицательного порядка (негативные оценки с точки зрения словообразования выражены имилнцнтно), т. е. места, не имеющие хозяйственной значимости, по интересующие автора как части природного мира. Классификация, представленная в нашей работе, раскрывающая картину мира одного из представителей русского парода, в ее эстетическом проявлении отличается от соответствующей научной классификации. Лексическое многообразие названий природно-географических особенностей ландшафта, репрезентированное в текстах М. М. Пришвина, позволяет представить географические особенности России.
В целом модель семантической сферы «растительный мир» основывается на чувственном опыте познания мира, что согласуется с выводами, сделанными Т. Н. Вендиной, и с современными психологическими теориями, где отмечается, что «свыше 80% всех сенсоршлх данных приходится на органы зрения: процесс восприятия и обработки зрительной информации человеческим мозгом связан с функционированием двух модулей зрительной перцепции — один обеспечивает восприятие предметов, другой — восприятие мест» [Кравченко 1997: 41]. Анализ семантического пространства «растительный мир» показал, что наиболее ярко в текстах М. М. Пришвина отражается противопоставление верх-низ (семантические участки пространства «земли») и освоепная-неосвоенная природа (семантические участки «лес», с одной стороны, и «огород», «ноле», с другой).
В семантической сфере «животный мир» прослеживается та же типологическая закономерность, что и в семантической сфере «растительный мир», это противопоставление «свое» — «чужое». Маркируется контекстуально и системно, конечно же, прежде всего «чужое». Это подтверждается активным употреблением в художественных текстах производных названий животных, традиционно приносящих наибольший пред человеку и являющихся объектами охоты — барсук, волк, лиса, медведь.
В текстах М. М. Пришвина мы находим примеры употребления лексики, относящейся к семантической сфере «растительный и животный мир», но к иному семантическому пространству. Это лексические единицы, репрезентирующие в тексте семантическое пространство «человек». В данной семантической сфере нас интересуют два семантических участка: взрослые и дети (без актуализации противопоставления). Лексические единицы, входящие в тематическую группу лексики «растительный и животный мир» представлены здесь в метафорических выражениях и сравнительных оборотах. О детях: 1. Мальчик прыгнул, как заяц [Пришвин 1985:248] - сравнительный оборот, отражающий схожесть стремительности действий человека и животного- 2. Дети сидели, как привязанные за о/сабры ерши [Пришвин 1983:29] - сравнительный оборот, отражающий схожесть в поведении представителя мира людей и животного мира- 3. Каждую группу, как ягнят, пасет воспитательница (о детях) [Пришвин 1985:330] - сравнительный оборот, подчеркивающий беспомощность детей, несамостоятельность, обладающий положительной оценкой. О взрослом человеке: 1. Есть противная литература о природе, когда автор, смотрясь в зеркаю природы, как Нарцисс, любуясь сам собой [Пришвин 1985:403] - сравнительный оборот с негативной (пейоративной) оценкой- 2. Человек, любующийся природой, не нарцисс, а «гадкий утенок», впервые, благодаря природе, понимающий в себе лебедя [Пришвин 1985:635] - развернутая метафора, обладающая ореолом прекрасного и «культурным» смыслом, отражает процессы перерождения человека, близкого к миру природы- 3. Горчичное зерно (о cine творчества) [Пришвин 1985:424] - метафора, раскрывающая тайны творческого начала в человеке и указывающая на потенциал человеческий.
Такое взаимопроникновение двух семантических сфер «человек» и «растительный и животный мир», которое отражается и на других уровнях (например, актуализация семы «подобие» в названиях растений и животных) свидетельствует об объективной тесной связи мира природы и человеческого мира, иллюстрирует невозможность их существования, взаимоисключая друг друга. М. М. Пришвин не наделяет природу человеческой духовностью, его мир — мир па грани человека и природы. «Сам писатель стремился к тому, чтобы не он говорил за природу, а как бы сама природа через пего рассказывала людям о себепоэтому, наверное, наряду с художественным началом так сильно в его произведениях начало познавательное. Природа у М. Пришвина взаимодействует с человеческой душой и обладает нравственной ценностью» [Козловский 1986: 14].
В лексических единицах тематической группы «растительный и животный мир», выявленных в произведениях М. М. Пришвина, нами были обнаружены следующие репрезентации денотативного компонента значения слов: 1) отражение родо-видовых отношений (Лес — березовый лес — болотный лес — лиственный лес — широколиственный лес. Лес — множество деревьев, растущих на большом пространстве [Ожегов 1986: 276]. Березовые леса [111,206]- Болотный лес [III, 199]- Лиственный лес [IV, 2921- Широколиственный лес [IV, 8J) — 2) производные семы выводятся из основных сем, т. е. таких компонентов значения, которые обычно составляют основу толкования слова в словарной статье толкового словаря и представляют собой их конкретизациюв текстах М. М. Пришвина чаще всего производные семы растолковываются и дополнительно комментируются: Сегодня высыпали маленькие лиловые соцветия львиных зевов [Пришвин 1985:575]- Львиный зев (антирринум) — род многолетних трав семейства норичниковых [БСЭ 1981:64]- 3) в процессе употребления слова могут актуализироваться основные и производные, а также вероятностные признаки денотатадля художественного текста (как типа текста) характерно окказиональное употребление слова, при котором актуализируются лишь определенные семы данной лексической единицы, таким образом, происходит перенесение слова в несвойственный для значения контекст, посредством чего создается более выразительный образ: В этой незабудке, с ее желтеньким солнцем внутри и с небом голубым о пяти лепестках, я встретил живую вселенную [Пришвин 1985:636].
Денотативное значение слова определяется как усредненное знание о предмете, достигнутое обществом и закрепленное в знаке. Следовательно, это знание может быть как недостаточно известным определенным членам языкового коллектива, так и несколько большим, чем средняя норма, так как у каждого говорящего к значению слова прибавляются личные наблюдения, ассоциации, сведения, полученные из личного опыта. Этот факт учитывается автором художественного произведенияпредположительно недостаточно известное значение слова комментируется в тексте либо автор контекстуально разъясняет значение данной лексемы: Гайки — самые маленькие синицы, сизые с черными полосками на белых пухленьких щечках [Пришвин 1989:213]. Гайки — чаще употребляется гаечка, зинька, дымчатая пташка, самая маленькая из рода синиц [Даль 1995:340].
Слова с яркой внутренней формой активно представлен!, I в произведениях М. М. Пришвина. Такой семантический феномен как внутренняя форма слова (признак номинации, входящий в состав лексического значения) есть компонент переносного значения слова, объединяющий его с прямым, и связанные с ней семантическая и морфологическая мотивация рассматриваются как част!, денотативного компонента значения: а) внутренняя форма как компонент переносного значения: шляпка грибаножка грибалапы еликукушкины слезкилапки собачьиб) в основе внутренней формы слова лежит семантическая мотивация: заросли вишняка [IV, 68]- дикие кряковые утята — кряквы [111,185]- чибис высвистывает свое «Чьи вы?» [III, 68]- Волк постаревший занимается собаками и за это называется охотников собаишиком [111,340]- Леопард па Дальнем Востоке называется барсом [IV, 34]- И я первый раз понял, что слово зяблик происходит от «зяби» [V, 24] -п) в основе внутренней формы словообразовательная мотивация: елочки-белоножкиелочки-белолапкисосны-седухиподберезникикрасноголовикисыроежкаприболотииакедровникбор-черничниквыходим из чистого ельникаприятно идти по брусничнику.
Кониотатившлй элемент значения ело" тематической группы «раститель-ееелй и животный мир» репрезентируется на уровне всех самостоятелЕ, ш"1х компонентов коннотации: эмоциональном, оценочном, экспрессивном, гонорифи-ческом и культурном.
На эмоциональном уровне это языковые единицы с суффиксами эмоциональной оценки. Объективно-размерное значение системно (березка — «маленькая береза" — г/веточек —"маленький цветок" — гвоздичка — «мсиенькая гвоздика»), а личностное, авторское отношение раскрывается посредством контекста, оно может проявиться в речи автора-повествователя (контекстуально): Вдали сосны и ели >}рогцаются с сестрами-березками [Пришвин 1983:125]- Мельчайшие белые цветочки, чашечкой в пять лепестков, так расположены в соцветие, будто ювелир работал, чтобы в каждое вставить бриллиант [Пришвин 1985:588].
Зафиксированы в произведениях М. М. Пришвина языковые единицы, обозначающие такие объекты, предметы или явления мира нриродЕл, которые спосо6ее1"е выражать эмоции иоложителыпле или отрЕщательнЕлеэмошюналь-ное отноЕненЕЕе к еюнятепо тэкеех слов может быть вЕлзвано ассоцЕЕациямЕЕ индивида. ПодобнЕлс язелковелс едЕШицЕЛ в анализируемых нами произвсдешЕях сно-собстЕ*уют порождению насыщенного текста, раскрьгпно образа прЕ1родЕл: олененок (ласка) — змеи-гадюки (страх, отвращение) — .жук могильщик (отвращение, омерзение) — мать-дроздиха, мать-соловьиха, мать-глухариха (нежность, забота) — крыса (омерзение) — жаворонок вмиг стал на крыло, и тут бы ему и гроб, но, к счастью, для него был рядом лес, и он в лес, и ястреб за ним в лес [VII. 19].
Оцсночееелй компонент значения слова выражает отноеееснис автора-повествователя непосредственно к явлениям нриро/цл, проявлениям раститель-но!'о и ЖЕнютного мира, которЕле шлражаются контекстуально, это происходит посредством: а) дополнительных слои с оценочным значениемб) дополнительных слов, содержащих оценочный компонент значения (но не оценочное значение) — в) метафор и метафорических выражений, обозначающих какое-либо растение или животное.
Негативная (пейоративная) и положительная (мелиоративная) оценка выражается в тематической группе лексики «растительный гг животный мир» при помощи дополнительных изобразительно-выразительных средств и в отношении предметов гг явлений, которые обозначаются данной тематической группой, а не за счет кошютатнвного или денотативного компонентов лексического значения языковых единиц самой группы.
Экспрессивность лексических единиц изучаемой нами тематической группы носит речевой характер, так как реализуется контекстуально под влиянием следующих средств создания выразительности: 1) усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством ближайшего лексического окружения (словосочетания) слов с усилительно-количественной семой: А возле черных пней еще можно выло найти переспелую и очень сладк-ю земля пику [Пришвин 1986:305]. Переспелый — очень спелыйсверх мерыочень (сладкая) — слово с усилительной семойземляника — травянистое растение, дающее спелые сладкие ягоды розовато-красного цвета, а также сами ягодыусиливаются семы спелый: сладкий- 2) Усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством ближайшего лексического окружения слов, источником экспрессивности которых является звуковой облик слова: Тетерева бормочут [111,170]. Звукоподражание б-р-м-ч: б — взрывной, р — дрожащий, м — сонорный, ч — фрикативный — создается эффект «неразберихи" — Гудят пчелы и осы, басят шмели [Пришвин 1986:236]. Гудеть — издавать длинный однотонный звукбасить — говорить басом (низкий регистр, тембр) — 3) Усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством инверсионных конструкций, создающих приподнятость стиля, активизирующих внимание читателя: Пожелтели сверху донту липы [Пришвин 1986:321];
У жасмина вовсе порочный запах [Пришвин 1986:298]- Однажды был дождь на весь день [Пришвин 1986:289]- 4) Усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством усилительных синтаксических конструкций: На одном только светлом солнечном пятнышке на горячем месте расположились десять кузнечиков, шесть больших мух, две жужели-цы[Пришвин 1986:239]- Такой лес, что солнце и не срачу увидишь, только по огненным пятнам и стрелам догадаешься, что вон там оно спряталось ча большим деревом и бросает оттуда в темный лес свои ранние утренние косые лучи [Пришвин 1986:235].
В художественных произведениях разговорные слова и выражения, просторечие и устаревшие слова необходимы для того, чтобы показать местный колорит, передать особенности в назывании обыденных предметов и явлений, они употребляются с целыо раскрыть связь с прошлым нашего народа, обратить внимание читателя на истоки родного языка. В тексте они выполняют функцию стилизации — создают эффект живой речи. Этот пласт лексики способствует созданию доверительных отношений между автором-повествователем и читателемделает образ автора-повествователя реальным, передает ощущение того, что он просто описывает увиденное, т. е. часто «пишет как говорит». Книжный же стиль способствует передаче философских мыслей автора-повествователя, настраивает читателя на внимательное, серьезное прочтение текста, придает тексту академичность, помогает в выражении логики текста.
Гонорифический компонент реализуется в словах, характеризующих представителей растительного и животного мира по каким-либо признакам, при этом выражается уважение или неуважение (расположение/неприятие) автора-повествователя или лирического героя текстов.
Культурный коннотативиый компонент смысла, выявленный путем анализа в текстах произведений М. М. Пришвина, способствует созданию социально-исторической среды эпохи, формирует стереотипы мышления и речевое поведение. Являясь способом отображения картины мира, средством познания действительности, представляет для исследователя интерес не только с точки зрения познания философского мироощущения мастера слова, но и с точки зрения целостного восприятия литературы, центральным образом которой является мир природы.
Заключение
.
Диссертационное исследование посвящено описанию денотативного и коннотативного компонентов лексического значения слов тематической группы «растительный и животный мир» в произведениях М. М. Пришвина.
В первой главе отмечается, что текст в современной лингвистической науке квалифицируется как высшая языковая единица, но проблема статуса текста как единицы (языковой и речевой или только единицы речи) пока остается спорной. Большое число определений текста вызвано сложностью этого феномена и существованием разных подходов к структурной, семантической, коммуникативной организации текста, отражением в тексте философско-эстетической позиции автора, ментальностп национальной культуры, основных концептов, содержащихся в сознании автора и читателя, обусловленностью действительности и знаковым характером.
Вопрос о художественном тексте как о типе текста в современной лингвистике актуален при оценке следующих его свойств: образность (Н.А.Купнна) — абсолютная антропоцентричность (И.Я. Чернухнна, Л.Г. Бабен-ко) — социологичность (М.М. Бахтин, Л.Г. Бабенко) — диалогичпость (Л.Г.Бабенко) — напряженность (13.Г. Адмони) — единство внутренней и внешней формы (Л.А. Новиков) — связность (А.И. Новиков, Л.Г. Бабенко) — социокультур-ность (H.A. Николина, H.A. Купина) — интерпретируемость (Л.Г. Бабенко).
В главе делаются попытки кратко проследить историю становления лингвистического анализа текста (далее — ЛАТ), начиная с работ 13.В. Виноградова, А. М. Пешковского, М. Н. Шанского, Л. А. Щербы и заканчивая работами последних десятилетий (Л.Г. Бабенко, И. Е. Васильев, Ю.В. КазаринМ.Н. Горе-ликова, Д.М. МагомедоваИ.С. ЕфимовГ.Г. ИнфантоваЕ.П. ЩенниковI I.A. Николина, H.A. Купина). Нюансы отличий и основные пересечения в трактовке терминов: «лингвистическое чтение» (Л.В.Щерба), «литературное комментирование и ЛАТ», «лингвострановедческий анализ», «лингвостилистический анализ» (М.Н. Шанский), «лингвистический гг литературоведческий анализ» (Е.П.
Щенников), «уровневый лингвистический анализ» (М.И. Гореликова, Д.М. Ма-гомедова), «филологический анализ» (IO.M. Лотман), «лингвистическое комментированиелингвистическое толкованиелингвопоэтичеекое (лингволите-ратуроведческое) толкование» (Г.Г. Инфантова), «комплексный лингвистический анализ художественного текста» (Л.Г. Бабенко) и другие обусловлены достижениями филологической науки, существованием разных подходов к тексту, то есть объекту исследования, к его структурной, семантической и коммуникативной организации. В этой связи наибольший интерес представляет анализ лексико-семантического уровня художественного текста, поскольку данный уровень текста играет ведущую роль в образовании тех или иных смыслов текста как результат языковой / текстовой / культурной деятельности, что соотносится с позицией U.C. Болотовой. Единицы лексического уровня являются средствами текстообразования, смыслообразовапия, смыеловыражения. Мы согласны с Л. Г. Бабенко в том, что слово в ряду других текстовых единиц обладает наибольшей структурной, смыслонакоиительной и кумулятивной силой.
Однако единицы лексического уровня речевого пространства художественного текста функционируют не изолированно, а в составе семантического и денотативно-тематического сходства, образуя смысло-тематическую сеть содержательной структуры текста и заключая в себе лексико-смысловые центры. Картина мира в художественном тексте формируется в сознании автора и читателя за счет текстовых смыслов различного происхождения (вербального и невербального). Текстовые смыслы вербального происхождения детерминированы преимущественно семантикой лексических единиц. Авторская картина мира формируется, главным образом, па основе языковой картины мира, границы которой изменяются за счет индивидуально-авторских представлений собственно лингвистического, а также культурно-эстетического и духовного характера. Лексическая единица в тексте может приобретать качества культуремы, то есть слова-концента, имеющего как национальную, так и универсальную, наднациомольную снсцпфнку, обозначающего категориальные духовные ценности человечества в целом.
Лингвистические ноблюдения в области такого языкового феномена, как концепт, показывают, что он предстает как бы сгустком культуры в сознании человека. Концепт — это то, посредством чего человек сам входит в культуру. Следуя точке зрения Д. С. Лихачева, отметим, что концепт существует не для самого слова, а для каждого основного (словарного) значения слова. Заместительная функция концепта позволяет при языковом общении преодолевать несущественные различия в понимании слов. Следовательно, являясь результатом столкновения словарного значения слова с личным и народным опытом человека, концепт может по-разному восприниматься адресатами, оставляя возможность для творчества.
Анализ лексико-семантического уровня предполагает работу с лексическими единицами текста, обладающими экспрессивно-выразительными качествами (Л.В.Щерба). Экспрессивность как языковая категория, судя, но многочисленным высказываниям (см. работы следующих авторов: I I.A. Лукьянова [1986], А. Г. Лыков [1986], Т. В. Матвеева [1986], Л. Н. Рахманова [1979], B.II. Цоллер [1996]), изучается на уровне поэтических фигур, таких как метафора, метонимия. Их основные характеристики и классификации предложены в публикациях Н. Д. Арутюновой [1998]- В. А. Масловой [2001]- З. И. Резановой, H.A. Мишанкиной, Д. А. Катупипа [2003]- О. И. Усмииского [1996] и др. Наибольший интерес для нас представляет флористическая метафора (метафорические значения и явления растительного мира) как один из способов создания языковой картины мира носителя языка, отраженная в художественном тексте, поскольку выбор лексических единиц, входящих в метафорическое выражение, не случаен, а обусловлен тем, что человек, создающий метафору, живет в этом особом мире качеств, свойств, логических классов, он находится в поле своих ценностных смыслов и, выражая их метафорическим образом, раскрывается миру.
Вторая глава исследования посвящена рассмотрению теоретических вопросов, связанных с функциями и значением слова в художественном тексте. Наиболее адекватной и практически значимой для конкретных семасиологических исследований является субстанциональная трактовка значения, так как субстанциональное понимание значения исходит из того, что значение может быть определено содержательно, разложено на составные части и описано как совокупность признаков. Субстанциональная концепция лексического значения позволяет выделить проблему структуры лексического значениякомпоненты лексического значения слова (его лексическая структура) при субстанциональном определении обусловлены экстралингвистическими и собственно языковыми факторами, что нашло отражение в работах Б. П. Головина, Д. Н. Шмелева и других лингвистов. Таким образом, субстанциональное определение значения слова представляет собой совокупность признаков, отражающих объективную действительность, субъективное отношение к этой действительности, положение слова в системе языка.
Содержание слова находит свое открытое выражение в его внутренней форме, то есть в семантической и структурной мотивации (основе), на базе которых оно возникло (ср. например, ярко выраженную внутреннюю форму таких слов, как мухомор, черника, подберезовик, костяника и др.). Сохранившаяся внутренняя форма слова позволяет говорить о движении человеческой мысли в момент называния, помогает объяснить наличие определенного звукового комплекса у отдел ынлх слов. Проблему мотивированности значения слова мы рассматриваем па материале фитонимов, в связи с чем нами были проанализированы работы Я. В. Закревской, Г. В. Звездовой, П. И. Коноваловой, В.В. Копаче-вой, В. А. Меркуловой, И. В. Сабадоша. Это позволило сделать вывод о том, что изучение лексики флоры активно разрабатывается, особенно большое внимание уделяется фитонимиианализируются научная и народная ботанические номенклатуры, но экспрессивные возможности лексики флоры, соотношение денотативного и коннотативного компонентов в названиях растений дают, на наш взгляд, широкие возможности для исследования.
При анализе семантической структуры лексических единиц лингвисты пользуются термином «семема», понимая под ним только план содержания лексико-семаитического варианта. Изучение состава семем и сем представляет собой сущность лексико-семаитической классификации. В настоящее время существуют разные классификации: глобальные, родо-вндовые, синонимические, тематические, семасиологические.
Актуальность изучения проблемы выделения компонентов лексического значения слова, их организации до сих пор не утратила силы как в отечественном, так и в зарубежном языкознании. Нами рассмотрены теории значения слова И. В. Арнольд, Б. Н. Головина, С. Д. Кацнельсона, В. Н. Комиссарова, Н. Г. Комлева, А. А. Леонтьева, А. Ф. Лосева, Ю. П. Сологуба, И. А. Стернина, А.Ф. 'Гелии, А. А. Уфимцевой. Традиционно в лексическом содержании знака выделяются следующие основные компоненты: 1) денотативный (предметно-логическая часть значения) — 2) коннотативный (отражение в значении условий акта общения, отношения говорящего к предмету речи или участникам акта речи) — 3) селективный (отражение в значении правил употребления знака в языке) — 4) эмпирический (обобщенное представление о референтах знака).
Проблемы разграничения и определения основных компонентов копнота-тивного значения слова были изучешл в работах И. В. Арнольд [1973], Е.М. Галкииой-Федорук [1958], Г. В. Колшапского [1975], Н. Г. Комлева [1969], Э. В. Кузнецовой [1989], Дж. Ст. Миллья [1965], О. Н. Селиверстовой [1968], [1975], И. А. Стернина [1979], А. В. Филиппова [1978]. Нами характеризуются следующие основные компоненты коннотации — эмоциональный, экспрессивный, оценочный, стилистический, так как они присутствуют в семантике подавляющего большинства словмогут быть представлены «положительно» или «отрицательно» (в последнем случае слово оказывается нейтральным по тому или иному компоненту). Гонорифический компонент коннотативного значения слова слабо выражен в русском языке, что обусловлено менталитетом носителей языка. Социально-классовые употребления знака, признаки языкового паспорта говорящего не являются самостоятельными компонентами коннотации. Нами также выделяется культурный компонент смысла. Копнотативиое значение слова, культурный компонент смысла, выявленный путем анализа в текстах произведений М. М. Пришвина, способствует созданию социально-исторической среды эпохи, отображает стереотипы мышления и речевое поведение, являясь способом отображения картины мира, средством познания действительности, представляя для исследователя интерес не только с точки зрения познания философского мироощущения мастера слова, но и с точки зрения целостного восприятия литературы, центральным образом которой является мир природы.
В третьей главе представлена таксономия лексико-семантического пространства «растительный и животный мир» на материале произведений М. М. Пришвинавыявлены особенности реализации денотативного и конпотативного значения слов данной тематической группы.
Системно-функциональный подход к лексике позволил обнаружить способы оценки внеязыковой действительности и эксплицировать своеобразие в лексико-семантическом освоении мира, в пашем случае — в назывании отдельных растений, животных и явлений природы. Взаимодействие человека с окружающим миром, в процессе которого происходит познание и оценка мира с точки зрения потребностей, интересов и установок познающего субъекта, формирует глубинную основу системы ценностей народа. В том как функционируют лексические единицы тематической группы «растительный и животный мир» в произведениях М. М. Пришвина, как одного из выдающихся представителей литературы XX века, частично раскрываются традиционные представления русского народа о своей земле. В языке, духовной «памяти народа», семантически маркируется то, что имеет практическую и познавательную значимость в его повседневной жизни, то есть познавательное и ценностное как бы сливаются в единое целое. Представление человека об окружающем его мире и в частности о природе, формирует глубинную основу системы его ценностей, что позволяет представить своеобразную классификацию человеческого опыта, раскрывающую систему значимостей, обладающих этнокультурной спецификой.
В семантической сфере «природа», репрезентированной в произведениях М. М. Пришвина, отчетливо выделяются следующие группы, обнаруживающие различные виды отношений человека к окружающему его миру: 1) имена, отражающие практическое овладение явлениями действительности (названия, связанные с обозначением ландшафта, болот, оврагов) — 2) имена, эксплицирующие познавательное отношение к действительности с позиций словообразования (производная лексика, относящаяся к миру флоры и фауны) — 3) имена, выявляющие ценностное отношение к действительности, обозначающие реалии с точки зрения их соответствия интересам и потребностям человека (например, название леса, использующегося человеком). Заметим, что последняя группа имен самая малочисленная, что, вероятнее всего, объясняется философско-эстетической позицией автора, его отношением к миру природы не с позиций потребителя, а с позиций человека, поклоняющегося «великому зеленому божеству».
Именно на лексическом уровне языка отражаются «влияния действительности», он ярче всего передает особенности семантического облика модели мира, что позволяет нам говорить о своеобразной классификации человеческого опыта, отражении субъективного видения мира.
В семантической картине природы М. М. Пришвина выделяются следующие лексико-семантические группе"1 и соотвстствсешо семантические сферы: Земля, Флора (растительный мир), Фауна (животный мир), которые в свою очередЕ. члсееятся на следуюЕцие семантические участки: ЗемляРельефФлора — Лес, Деревья, Кустарники, Травы, Цветы, Грибы, Мхи, Огород, ПолеФаунаЖивотные (дикие и домашние). Птицы (дикие и домашние), Пресмыкающиеся, Земноводные, Рыбы.
Семантическая сфера «Земли» (как часть суши) в произведениях М. М. Пришвина представлена топ своей стороной, которая вовлекается человеком в сферу познания и практической деятельности, что является для человека жизненно важным. В оценке среды на первый план выходит основное противопоставление верх — низ (овраг, рытвина, луговина, овражинаболото, зыбняк, при-болотица, торфняклугполяна, тетина, луговина, боровнялужайкапригоркихолмы, боровииа, подгорокгоры, белогорье, утесы). Маркируются ценности отрицательного порядка (негативные оценки с точки зрения словообразования выражены имплицитно), то есть места, не имеющие хозяйственной значимости, но интересующие автора как части природного мира. Классификация, представленная в нашей работе, отражает картину мира одного из представителей русского народа, и в ее эстетическом проявлении отличается от соответствующей научной классификации. Лексическое многообразие названий прнрод-но-географнческнх особенностей ландшафта, отраженное в творчестве М. М. Пришвина, позволяет представить географические особенности России: Когда открывается Константиновская долина Дубны со своими поймами и холмами, уходящими в дымчато-лиловую даль лесов и болот, со сверкающими крестами церквей почти на каждом холме, то этот типичный ландшафт средней всхолмленной равнины кажется самым хорошим на свете [III, 71 ].
В целом модель семантической сферы «растительный .мир» основывается на чувственном опыте познания мира, что согласуется с выводами, сделанными Т. Н. Веидиной, и с современными психологическими теориями, где отмечается, что свыше 80% всех сенсорных данных приходится на органы зрения: процесс восприятия и обработки зрительной информации человеческим мозгом связан с функционированием двух модулей зрительной перцепции: один обеспечивает восприятие предметов, другой — восприятие мест. Анализ семантического пространства «растительный мир» показал, что наиболее ярко в текстах М. М. Пришвина отражается противопоставление верх-низ (семантические участки пространства «земли») и неосвоениая-освоенная природа (семантические участки «лес», с одной стороны, и «огород», «поле», «сад», с другой).
В семантической сфере «животный мир» прослеживается та же типологическая закономерностЕ., что и в семантической сфере «растительный мир». Это противопоставление «свое» — «чужое». Маркируется контекстуально и системно, конечно же, прежде всего «чужое». Это подтверждается активным употреблением в художественных текстах описательных оборотов и производных названий животных, традиционно приносящих наибольший вред человеку и являющихся объектами охоты — волка: волки-отцы [III, 324]- такой волк занимается больше собаками и за это у охотников называется собашником [III, 340]- но дикие волки все знают, они смертельные враги человеку и этой изменнице волчьему делу [III, 262]- лиса: злая лисица [IV, 390]- лисица принта сюда и начала на берегу губить мышей и полевок [IV, 324]- бурундуки: бурундук, и tie один, а штук пять полосатых чертей, больших и мсисньких [IV, 66].
Взаимопроникновение двух семантических сфер «человек» и «растительный и животшлй мир» нашло свое отражение в художественном тексте посредством актуализации семы «подобие» в названиях растений и животных, в метафорических выражениях и сравнительных оборотах, что свидетельствует об объективной тесной связи мира природы и человеческого мира, иллюстрирует нсеюзможность их существования при взаимоисключении друг друга: Он [селезень] так стремительно бросился к моей утке, что я не успел в него выстрелить: он ее потоптал. После того он стал делать вокруг нее свой обычный се-лезневый благодарственный круг на воде. Я бы мог тут спокойно целиться, по вспомнилась своя горячая молодость, когда весь мир явился мне, как возлюбленная, и я не стал стрелять этого селезня. [111,187]. М. М. Пришвин не наделяет природу человеческой духовностью, его мир — мир на грани человека и природы. Автор стремится к тому, чтобы не он говорил за природу, а как бы сама природа через него рассказывала людям о себе, посредством чего в его нроизЕ1едениях усиливается Еюзнавательное начало.
В лексических единицах тематической группы «растительный и животный мир», выявленных в произведениях М. М. Пришвина, нами были обнаружены следующие репрезентации денотативного компонента значения слов: 1) отражение родо-видовых отношений: лес — березовый лес — болотный лес — лиственный лес — широколиственный лесЛес — множество деревьев, растущих на большом пространстве: Березовые леса [III, 206]- Болотный лес [III, 199]- с трудом мы продвигались даже и по хвойному лесу IIV, 292]- Лиственный лес [1У, 292]- Широколиственный лес [IV, 8]- 2) производные семы выводятся из основных сем, то есть таких компонентов значения, которые обычно составляют основу толкования слова в словарной статье толкового словаря и представляют собой их конкретизациюв текстах М. М. Пришвина чаще всего производные семы растолковываются, дополнительно комментируются: По берегу озера бегает, ноги мочит, в черной косыночке и в черном переднике белощекая трясогузка [III, 211]. Трясогузка (плиска) — род птиц отряда воробьиных- 3) в процессе употребления слова могут актуализироваться основные, производные и вероятностные признаки денотатадля художественного текста (как типа текста) характерно окказиональное употребление слова, при котором актуализируются лишь определенные семы данной лексической единицы. Таким образом, происходит перенесение слова в несвойственный для значения контекст, посредством чего создается более ВЕлразительпый образ: И вот эти самые панты высунулись между двумя огромными листьями маньчжурского орехового дерева у самой воды, они были бархатистые, красно-персикового цвета, па желтой голове с большими прекрасными серыми глазами [IV, 11].
Денотативное значение слова определяется как усредненное знание о предмете, достигнутое обществом и закрепленное в знаке. Следовательно, это знание может быть как недостаточно известным определенным членам языкового коллектива, так и несколько большим, чем средняя норма, так как у каждого говорящего к значению слова прибавляются личные наблюдения, ассоциации, сведения, полученные из личного опыта. Этот факт, безусловно, учитывается автором художественного произведения. Предположительно, недостаточно известное значение слова комментируется в тексте либо автор контекстуально разъясняет значение данной лексемы: Гайки — самые маленькие синицы, сизые с черными полосками на белых пухленьких щечках [III, 395]. Гайки, чаще употребляется гаечка, зинька, дымчатая пташка, — самая маленькая из рода синиц.
Слова с яркой внутренней формой активно представлены в произведениях М. М. Пришвина. Такой семантический феномен, как внутренняя форма слова (признак номинации, входящий в состав лексического значения), — есть компонент переносного значения слова, объединяющий его с прямым, а связанные с ней семантическая и морфологическая мотивация рассматриваются как часть денотативного компонента значения: а) внутренняя форма как компонент переносного значения: шляпка грибаножка грибалапы еликукушкины слезкилапки собачьиб) в основе внутренней формы слова лежит семантическая мотивация: дикие кряковые утята — кряквы [111,186]- хлопунки — утята, хлопающие крыльялш [IV, 416]- чибис высвистывает свое «Чьи вы?» [III, 180]- Jleonapd на Дальнем Востоке называется барсом [IV, 36]- II я первый раз понял, что слово зяблик происходит от «зяби» [V, 24]- Старый волк е плохими зубами: такой волк не может поспевать за молодыми, когда они пожирают добычу, живет в одиночестве (одинец) [IV, 292]- в) в основе внутренней формы словообразовательная мотивация: сосны-седухи [111,1711- красноголовики [111,295]- сыроежка [У, 359]- кедровник [IV, 8]- дро^д-белобровик [111,199]- время сморчков-овсянников [111,211].
Коннотативный компонент значения слов тематической группы «растительный и животный мир» репрезентируется на уровне всех самостоятельных компонентов коннотации: эмоциональном, оценочном, экспрессивном, гонори-фическом и культурном.
На эмоциональном уровне — это Языкове, ie единицы с суффиксами эмоциональной оценки. Объективно-размерное значение системно (березка — «маленькая береза" — цветочек —"маленький цветок" — гвоздичка — «маленькая гвоздика»), а личностное, авторское отношение раскрывается в тексте: темно-зеленые хвоинки [IV, 70]- Птичка-Невеличка [IV, 262]- землеройка, величиной с наперсток [IV, 262].
В произведениях М. М. Пришвина зафиксированы языковые единицы, обозначающие такие объекты, предметы или явления мира природы, которые способны выражать эмоции позитивные или негативныеэмоциональное отношение к понятию таких слов может быть вызвано ассоциациями индивида. Подобные языковые единицы в анализируемых произведениях способствуют порождению насыщенного текста, раскрытию образа природы: еще совсем маленький олененоккрошечная штучка [IV, 11] (ласка) — жаворонок вмиг стал на крыло, и тут бы ему и гроб, но, к счастью для него, был рядом лес, и он в лес, и ястреб за ним в лес [IV, 425] (трагедия, горе) — птичье кладбище [I, 603] (скорбь).
Оценочный компонент значения слова выражает отношение автора-повествователя непосредственно к явлениям природы, проявлениям растительного и животного мира объективируются контекстуально, это происходит посредством: а) дополнительных слов с оценочным значением: 1. Сосна — святое дерево! [VII, 396] (святой — проникнутый высокими чувствами, возвышенный, идеальный) — 2. Непроходимая заросль ивы, ольхи и других кустарников. [IV, 10] (непроходимая — плохо проходимая) — б) дополнительных слов, содержащих оценочный компонент значения (но не оценочное значение): 1. Жирные длинноносые дупеля [111,67] (жирный — содержащий жир, крупныйдлинноносые — имеющие длинный нос) — 2. Младенческое дерево можжевельника [111,392] (младенческий — молодой, недавно появившийся) — в) метафор и метафорических ВЕиражепий, обозначающих какое-либо растение или животное: 1. Змея прошла очень тихо и вяло, видно, ползучий гад убирается под землю [111,294] (ползучий гад — пресмыкающееся или земноводное животное (устар./разг.) — (перен.) мерзкий, отвратительный) — 2. Черемуха — майская невеста [VII, 426].
Таким образом, негативная (пейоративная) и положительная (мелиоративная) оценка выражается в тематической группе лексики «растительный и животный мир» при помощи дополнительных изобразительно-выразительных средств и в отношении предметов и явлений, которые обозначаются данной тематической группой, а не за счет копнотативного или денотативного компонентов лексического значения языковых единиц самой группы.
Экспрессивность лексических единиц изучаемой нами тематической группы носит речевой характер, так как* реализуется контекстуально под влиянием следующих средств создания выразительности: 1) усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством ближайшего лексического окружения (словосочетания) слов с усилительно-количественной семой: А возле черных пней еще можно было найти переспелую и очень сладкую землянику [111,216] (переспелый — очень спелый, сверх мерыочень (сладкая) — слово с усилительной семойземляника — травянистое растение, дающее спелые сладкие ягоды розовато-красного цвета, а также сами ягодыусиливаются семы спелы, сладкий) — 2) Усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством ближайшего лексического окружения слов, источником экспрессивности которых является звуковой облик слова: Тетерева бормочут ГШ, ?701 (звукоподражание б-р-м-ч: б — взрывной, р — дрожащий, мсонорный, ч — фрикативный — создается эффект «неразберихи») — 3) Усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, ггосредством инверсионных конструкций, создающих приподнятость стиля, активизирующих внимание читателя: Пожелтели сверху дон ту липы [111,302]- У жасмина вовсе порочный запах [111, 302]- 4) Усиление признаков, входящих в денотативный компонент значения, посредством усилительных синтаксических конструкций: На одном только светлом солнечном пятнышке на горячем месте расположились десять кузнечиков, тесть больших мух, две жужелицы [У, 30−31]- Такой лее, что солнце и не сразу увидишь, только по огненным пнншам и стрелам догадаешься, что вон там оно спряталось за большим деревом и бросает оттуда в темный лас свои ранние утренние косые лучи [У, 42].
В художественных произведениях разговорные слова и выражения, просторечие и устаревшие слова необходим!, i для того, чтобы Еюказать местшлн колорит, передать особенности в назЕлвашЕИ об!"1денных предметов и явлений. Они уЕЮтребляются с целыо раскр1"1тия связее с прошлым нашего парода, обратить читателя к истокам родного языка. В тексте они выполняют функцию сти-лизацЕЕЕ! — создают эффект живой речи, что СЕЮсобствует созданию доверЕЕтель-еее>1х отношснееГе между автором-повествователем ее читателем. Ä-EiTop-Еювествователь таким образом ЕЕросто опЕЕсывает увидепЕЕое, то ест!" часто «шппет как говорит». Книжееый же стиле. способстЕ*ует передаче (философских мыслей автора-ЕЮвестЕювателя, настраивает ЧЕ1тателя на впЕ1мателыюе, серЕ. ез-ное прочтение текста, придает тексту академпчпостЕ., помогает н пыражешЕИ логики текста. Идея хозяЕша зсмлее {Лесной хозяин [V, 328]- хозяин тростников [III, 90]) шлсвечивается в ЕЕришвипскнх текстах: чем блЕ1же человек к цшшлпза-ции, тем меньше в еесм истинно природного, не усЕЕевает он замечать красивое, созданное нерукотворшлм мастером — ЕЕрнродой.
ГопорЕЕфический комЕЮнепт реалЕ1зуется в словах, характеризуюЕНЕЕх представителей растителыюЕО ее жепютного мира по какЕЕм-лЕЕбо прЕЕзнакам, при этом шлражается уважеЕше или неуважеЕше (расЕЕОложеп1Ее/ЕЕеЕЕрЕ1ятЕЕе) автора-ЕЕовествователя или лирического героя текстов: 1. Иди, иди, любезный перепел, -замирает сердце охотника [II, 26]- 2. А я так легонько по колючкам ежа провел рукой, будто погладил, и все приговариваю: — Хороший ты малый, хороший! [111,389]- З. Вот, бываю, прилетит грачонок, я носьипю ему крупы и спрашиваю: — Кашки хочешь, дурашка? [III, 388].
Кул1,турЕИ.1й конЕЮтативн1>1й компонсеет см1,1сла, в1.1явленш.1й путем анализа в текстах ЕЕрОЕ13ведеЕИЕЙ М. М. Пришвина, СЕЮсобствует создаЕшю социшп.-но-исторической средтл эпохи, формирует стереотиш. е ме. пнлеиия и речевое поведение, яеиеяясь способом отображения картиЕН.1 мЕЕра, средством нознаиия действительности, представляет для исследователя интерес не только с точки зрения познания философского мироощущения мастера слова, но и с точки зрения целостного восприятия литературы, центральным образом которой является мир природы. Вчитываясь в художественные тексты М. М. Пришвина, обнаруживаешь свой особый мир, наполненный звуками, красками, мыслями. Эго мир природы, слитый воедино с живой человеческой душой, открытой к восприятию этого мираэто результат философского взгляда писателя, зеркало его мировоззрения на взаимосвязь всего живого, созданного единым творцом, вдохнувшим жизнь во все сущее. Образы, запечатленные на страницах произведений М. М. Пришвина, ничто иное, как сама жизнь, ее проявления, замеченные зорким взглядом наблюдателя, облаченные в художественную форму и вплетенные в ткань произведения. Природа в философском аспекте для писателя представляет собой всю вселенную. Это не только лес, деревья и травы, растущие в нем, животные, птицы и человекэто и связи, установившиеся в этом мире, где все живет по законам мирозданиявсе связано единой незримой нитыо, так как эта нить — живые связи всего сущего на земле: традиции, складывавшиеся веками.
Таким образом, копнотативный и денотативный компоненты во взаимной связи, реализованные в лексических единицах тематической группы «растительный и животный мир» в произведениях М. М. Пришвина, способствуют раскрытию философской картины мггра, созданной писателем, его индивидуальному восприятию всего живог о на земле, имя которому — Природа.
