Философско-нравственные и жанровые искания Б. Тхайцухова в контексте развития абазинской литературы 60-80-х годов

До настоящего времени жанры современной северокавказской прозы, в том числе и абазинской, рассматривались критиками-литературоведами, в основном, лишь в историко-литературном плане. Исключение составляют ряд работ, появившихся в последние десять лет, посвященных, в основном, развитию жанра романа. Это работы К. Абукова «Национальные литературы Дагестана и Северного Кавказа в системе взаимосвязей» (4), Ю. Тхагазитова «Развитие жанра романа в адыгских литературах.» (100), А. Мусукаевой «Северокавказский роман. Художественная и этно-культурная типология.» (66), В. Тугова «Формирование исторического романа (на материале северокавказских литератур» (96), Л. Бекизовой «От богатырского эпоса к роману» (14).

Кроме перечисленных трудов появилось множество работ рассматривающих отдельные аспекты формирования тех или иных жанров в эстетико-художественном, социально-психологическом, нравственном и социально-политическом аспектах жизнь народа, его судьбу.

Есть работы, в которых предпринята попытка рассмотрения жизни народа, его социальной психологии, духовного мира личности, проблем историзма и т. д.

В этом смысле следует назвать труды сектора фольклора и литературы Карачаево-Черкесского института гуманитарных исследований, а также коллективный труд «Жизнь, герой, литература», изданный литературоведами Л. Бекизовой, В. Туговым, А. Караевой (16).

В этих трудах прослеживается тенденция в рассмотрении поэтики жанров в свете углубления психологического анализа, осмысления жизненного материала в свете философско-нравственных традиций народа.

Теоретической основой данного диссертационного труда послужили работы крупнейших литературоведов, осмысливших философские, нравственные, идейно-эстетические основы эпических жанров, романа в том числе.

Большим подспорьем для исследуемой темы послужили работы литературоведов Карачаево-Черкесии и Северного Кавказа, анализирующие пути формирования жанров в исторически близких литературах черкесской, карачаевской,.

V и Ч/ и ' и —" V* ногайской, адыгейской, кабардинской и балкарской, прошедших вместе с абазинской литературой во многом сходный путь своего исторического развития. Учет этих работ позволил нам более четко проследить закономерности становления и дальнейшего развития повествовательных жанров в абазинской литературе, в свете проблем преемственности философско-нравственных традиций. В исследовании этой актуальной проблемы мы опирались на прозу известного абазинского писателя, поэта и прозаика Бемурзы Хангериевича Тхайцухова, внесшего значительный вклад в разработку поэтики повествовательных жанров, в первую очередь, повести и романа. Б. Тхайцухов впервые сделал предметом своего художественного внимания ранее замалчиваемую тему махаджирства как следствие Кавказской войны, осмыслив ее с гуманистических, философских и нравственных позиций. В романе «Горсть земли» (101) Б. Тхайцухов, как и Б. Шинкуба в романе «Последний из ушедших» (115), одним из первых обратился, таким образом, к общей для всех северокавказских народов теме геноцида, махаджирства и трагедии народа-изгнанника.

Эта тема потребовала для своего решения философского подхода и выражения, что не могло не сказаться на поэтике и стилистике жанра, набирающего в абазинской литературе силу на этапе 60−80 годов.

Философско-нравственный аспект становится одной из главных характеристик и других повествовательных жанров в абазинской литературе, углубляющих художественное исследование социальной психологии общества, духовного мира личности, историческое прошлое, связь времен.

Идейно-эстетические искания абазинской литературы 6080-х годов были обусловлены общими тенденциями советской многонациональной литературы этого периода, когда шел процесс постижения бытия прошлого и настоящего под философско-нравственным углом зрения. Этими исканиями было отмечено творчество Ф. Абрамова, В. Распутина, Ч. Айтматова и других писателей, обозначивших целое направление в многонациональной литературе 60−80-х годов. Проза этого периода стремилась проследить интенсивную духовную жизнь современника, его стремление понять, постичь, оценить современный мир. Философский аспект произведений эпической прозы — рассказов, повестей, романов в абазинской прозе, как и во всей многонациональной литературе, обнаруживается в самой эстетической системе, в поэтике и стилистике жанров, новаторскими чертами и приемами.

Более наглядно эта тенденция в абазинской литературе выражена в художественных исканиях и открытиях абазинского поэта и прозаика Б.Тхайцухова. Это обнаруживается не в прямых философских декларациях, провозглашаемых автором или его героями, не в виде комментариев и иллюстраций к той или иной философской идее или нравственному постулату, а в художественной концепции героя и действительности, где проявляется философия материала и создаваемых образов.

Философский аспект коренится в самой структуре произведения и является весьма органичным для него. В. свою очередь философско-нравственный принцип постижения материала проявляется, как было сказано, в поэтическом мышлении автора, в системе приемов, в движении сюжета и конфликта, словом, в поэтике и развитии характеров предстающих в своеобразии мышления и присущих качествах.

Выдвинутая в диссертации тема требует рассмотрения всех этих вопросов, кроме того, осмысления проблем связанных с понятием творческой индивидуальности, которые необходимо раскрыть в свете исповедуемых писателем гуманистических взглядов и создаваемой им философской концепции произведения.

Следует отметить, что предметом исследования темы является проза Б. Тхайцухова, созданные им эпические жанры. При этом мы исходим из того, что в самом понятии жанра в абазинской прозе не всегда можно провести строгую грань между определением роман, повесть и хабар. Но эта задача не входит в наши обязанности. Тем более, что отсутствие этой грани не влияет на этические формы выражения философской концепции действительности в исследуемой прозе писателя и не влияет на философско-нравственные основы изображения героя. Импульс для более пристального внимания к вопросам философско-нравственной проблематики писатели получают от самой жизни и перемен, которые в ней происходят. В этом смысле следует отметить, что в 60−80-е годы в литературах страны обнаруживает себя настойчивое тяготение к постижению писателями истоков народной жизни, к осмыслению связи времен, преемственности традиций, в первую очередь, философско-нравственных. Наиболее значительные завоевания многонациональной советской литературы 60−80-х годов связаны с настойчивым стремлением писателей к философски углубленному познанию путей развития жизни народа. Об этом размышляет Ч. Айтматов на страницах журнала «Новый мир» (1977 № 12) в своей статье «Человек и мир». Ч. Айтматов заявляет: «Если раньше исследования такого рода протяженных связей было делом религии и философии, то сегодня это все больше и больше становится миссией литературы и прежде всего, прозы, но не только прозы, разумеется, тут нельзя ставить узких границ, нельзя упускать из виду театр, кино, литературоведение, критику и прочее» (6).

Ч.Айтматов, как представитель, бесписьменной в прошлом литературы, одним из первых обратился в произведении «Пегий пес бегущий краем моря» к остродраматической проблематике и по собственному признанию «подвергнул нравственную основу героя максимальному испытанию» и убедительно показал, как органично входят в круг современных философских представлений о человеке и его роли на земле, выработанные народной жизнью нравственные ценности.

Примечательны в этом плане размышления старика Органа о человеке, о мире, о силе человеческой мысли, которая могуча как море, бесконечна как небо, которая способна вобрать в себя живую преемственность человеческого бытия. Это находит подтверждение в самом поведении рыбаков в часы смертельной опасности. Отец мальчика Кириски Эмрайн и его дядя Мылгун добровольно уходят из жизни, чтобы последнюю каплю воды и надежду на возвращение оставить Кирискусамому юному.

В.Астафьев и В. Распутин также пишут в это время произведения философско-нравственной тематики, где они ищут своих героев в гуще народной жизни. Возьмем, к примеру, повесть В. Распутина «Прощание с Матерой».

В центре внимания этого произведения мысль о том, что человек всегда остается тесно связанным с прошлым и несет в себе память о нем. Человек не может и не должен прерывать память о прошлом, предать ее, не должен нарушать и завещанное отцами.

В этом же ряду находится и образ Дарьи Пенигиной, раскрывает ее духовный мир, анализирует ее мысли и думы: «Вот она одна ниточка с узелками. От узелка до узелка столько, кажись, было годов — где они. куды, в какую сторону потянут эту ниточку дальше, что будет? По что так охота узнать что будет?».

Этот традиционный поэтический образ, корнями уходящий в античную мифологию, имеет аналогии в прозе Б. Тхайцухова. Подобным раздумьям предаются и герои Б.Тхайцухова. Эту миссию он доверяет старцам, имеющим свое видение на жизнь, народным мудрецам, в первую очередь, рассказчику от лица которого, как правило, ведет он свое повествование.

Философско-нравственные представления рассказчика обнаруживают себя в представлениях, комментариях, толкованиях, относящихся к узловым проблемным вопросам повествования.

В повести В. Распутина «Последний срок» создан примечательный образ Дарьи, которую волнует философский вопрос о том: «И кто знает правду о человеке: зачем он живет? Ради жизни самой, ради детей, чтоб и дети оставили детей.» Ответ на этот вопрос Дарья ищет в памяти народа и сама для себя решает — у кого нет памяти, у того нет жизни, нет настоящего и будущего. Такая пространная цитация произведений писателей советской многонациональной литературы дает возможность увидеть философско-нравственные искания Б. Тхайцухова в контексте гуманистических исканий писателей 60−80-х годов. Это дает возможность более глубоко выразить мысль о характере нравственных исканий абазинской прозы, конкретно Б. Тхайцухова, осознавшего необходимость воссоздания этно-исторической и культурной памяти народа, его нравственных традиций, для того, чтобы воссоздать полноту правды жизни, правды героя и действительности. Необходимо сказать и о том, что благодаря этим исканиям были достигнуты существенные результаты в освоении жанровой системы, в обогащении поэтики повествовательных жанров романа и повести, в первую очередь. Благодаря стремлению осознать связь времен, усиливается интерес абазинских писателей к освоению исторической тематики, к созданию исторической повести и романа. Появляется возможность отхода от героико-эпических характеристик, унаследованных литературой от фольклора и создания собственно литературных принципов художественного освоения, художественного изображения героя и действительности. Об этом более подробно сказано В. Туговым в «Очерках истории абазинской литературы» (95), а также в его трудах, посвященных характеристике жанров историко-революционного романа.

В связи с обращением к исторической теме, вызванной необходимостью осмыслить, как давнюю и недавнюю историю народа, абазинские писатели создают произведения, относящиеся к не менее драматическим событиям — о Великой Отечественной войне. Героико-эпическая традиция в литературе складывается, таким образом, из произведений, посвященных историческому прошлому народа и недавней истории. Философско-нравственная проблематика присуща произведениям абазинской литературы, обращенных к теме о Великой Отечественной войне.

Абазинские писатели, в этом смысле, как и писатели литератур народов России, постоянно обращаются к событиям памяти недавних лет. Об этом свидетельствуют романы и повести: К. Джегутанова «Волшебная игла» (1970), «Муртат» (1968г), К. Братова «Отзовись, брат, мой» (1966г), Р.Хужева.

Судьба матери" (1987г), а также произведения Б. Тхайцухова этой темы, философско-нравотвенные основы которых будут рассмотрены в соответствующей главе диссертации.

Словом, в абазинской прозе 60−80-х годов усиливается интерес писателей к вопросам философии, истории, этнографии, и герои литературы, как правило, тяготеют к философскому осмыслению жизни прошлого, настоящего и будущего народа.

Б.Тхайцухов, как и многие другие абазинские прозаики, создает философски мыслящего человека, представителя нашего времени. В произведениях на современную тему находится мысль о судьбоносных вопросах жизни современного общества, о стремлении постичь себя во времени, осознать свою сопричастность с народом и его жизнью. Неслучайно, Ю. Бондарев определил современный роман как путешествие по реке времени, как «путешествие не вниз по течению, а вверх к истокам и первоистокам, чтобы постигнуть в движении секунду и как бы закрепить ее между прошлым и будущим» (12).

В повести Ч. Айтматова «Белый пароход» есть примечательный эпизод о том, что человек должен «помнить отцов, внутренне воспринимая от них непреходящее начало человечности и добра. В противном случае «никто не будет стыдиться плохих дел, потому что дети и дети детей о нем не будут помнить. И никто не будет делать хорошие дела, потому что дети все равно об этом не будут знать».

Из этого явствует, что в своих исканиях литература обращается к образам представителей старшего поколения, носителей традиций — старикам, мудрецам. Это значительно углубляет концепцию героя и действительности, а также обогащает поэтику произведения, углубляет историзм.

Б.Тхайцухов в своих философско-нравственных исканиях не ограничивается обращением к историческому прошлому, он исследует современный мир жизни народа и социально-нравственные процессы, хотя объектом его внимания остаются национально-исторические черты народного характера. Это дает возможность на новом уровне решить целый ряд проблем, кардинально связанных с гуманизмом, реализмом и народностью.

Необходимо отметить также и то, что произведения, созданные Б. Тхайцуховым на историко-, философско-нравственные темы, обогатили современную эпическую мысль абазинской литературы, дали ей импульс к обновлению романной формы, как высшей ступени выражения эпического мышления. Хотя герои его строят жизнь по современным этическим законам, они оглядываются назад, к своим истокам, чтобы почерпнуть там лучшие традиции и привнести их в современную жизнь, передать потомкам.

Роберт Вейман в своей «Истории литературы и мифологии» (26) выразил обобщающую теоретическую мысль о том, что «традиция развивается на основе единства противоречий: она питается исторической действительностью прошлого и историческим сознанием настоящего» (26.48).

Р. Вейман высказал мысль о том что традицияпродуктивный фактор современной культуры, уходящий корнями в историю. Это взаимозависимость традиций и современной культуры народа, осмысливаемая художниками слова, дает возможность не только углубить проблематику героя и характеристики героев, но и подчинить традиции современности.

Исследователь одной из новописьменных литератур Карачаево-Черкесии, в становлении в них метода реализма, X.И.Баков справедливо подчеркивает формы взаимосвязей с национально художественными традициями на разных этапах ее развития: «Насыщение реалистического произведения притчами, легендами, этнографическими и бытовыми реалиями свойственно произведениям и других младописьменных литератур Северного Кавказа. Роман в них развивается в тесной связи с национальным фольклоромв лучших произведениях молодой прозы он творчески переосмыслен.

Своеобразие младописьменного романа его отличие от классических образцов советской литературы вызвано, видимо, не только связью с эстетикой фольклора, но и стремлением писателей познакомить широкого читателя с историей своего народа, нравами, традициями, с образом мышления". (10.51−52) X. Баков особо подчеркивает достижения молодых литератур в освоении художественных принципов реалистического письма.

В своей работе над диссертационной темой, мы опирались на труды известных ученых-литературоведов, исследовавших процесс становления повествовательных жанров на материале родных литератур, закономерности развития эпических форм в связи с реализмом и углублением философско-нравственных аспектов исследования жизни народа и его представителей.

Первый исследователь и знаток абазинской литературы профессор В. Б. Тугов в статье «Формирование исторического романа (на материале северокавказских литератур» (96) увязывает поэтику жанра с углублением философского взгляда писателей на жизненный материал, на более углубленное постижение художественной концепции жизни и судьбы народа в произведениях исторической темы.

В этом плане для нас примечательна его мысль о том, что «.Исторический роман 60−70-х годов в северокавказских литературах в том виде, как представлен сегодня, разрабатывает события, связанные с русско-кавказской войной и ее последствиями, с приметными событиями народной истории, или с художественным воссозданием биографии выдающейся исторической личности. Именно в эти годы появляются романы М. Мамакаева «Зелимхан», А. Шортанова «Горцы», Б. Тхайцухова «Горсть земли», Б. Шинкуба «Последний из ушедших», И. Машбаша «Раскаты далекого грома», М. Эльберда «Труден путь на Ошхамахо», Т. Адыгова «Щит Тибарда», К. Джегутанова «Золотой крест» и «Лаба» и другие — свидетельство наступающей зрелости жанра.

Обращаясь к теме исторического прошлого народа, писатели руководствуются мыслью А. И. Герцена: «.глубже опускаясь в смысл былого, — раскрываем смысл будущегоглядя назад — шагаем вперед».

Русско-кавказская война по своим социально-экономическим последствиям была в жизни многих народов Кавказа событием чрезвычайной важности. Поэтому, естественно, она привлекла внимание художников слова" (96.18−19).

В свете разрабатываемой темы примечательна мысль исследователя В. Тугова о том, что: «В романистике 60−70-х годов наиболее интенсивно разрабатывается один из аспектов этой войны — проблема махаджирства, переселения части горцев в Турцию, нашедшая отражение во многих ранних произведениях писателей Северного Кавказа».

В связи с обращением к теме махаджирства, к теме Кавказской войны особую актуальность приобретает вопрос художественного историзма, который отчетливо обнаруживает себя в национальной прозе народов Кавказа и Карачаево-Черкесии 60−80-х годов.

Размышляя над проблемами историзма как необходимого критерия реалистической литературы и важного компонента романного мышления Л. Бекизова в своей работе «Историзм как принцип художественного осмысления человека и действительности в адыгской прозе» (17) приходит к важному выводу о том, что историзм: «Проявляясь во всей структуре произведений не только исторической, но подчас и современной темы, историзм как принцип типизации четко обнаруживает себя в концепции героя и действительности. .Особо актуален на современном этапе вопрос выработки новых форм мышления в связи с проблемой изображения человека во времени. Обретение молодой литературой такого важного качества, как историзм, было всегда, и особенно сейчас, задачей первостепенной важности. Формирование нового эпоса в адыгоязычных литературах — адыгской, кабардинской и черкесской — на всех этапах было отмечено стремлением к самопознанию, определению своего места в историческом движении народов. Историзм художественного мышления, обретенный адыгскими литературами на последующих этапах ее развития, становится их важным качеством, определившим идейно-эстетический уровень прозы 60−80-х годов. Свидетельство тому — вершинные достижения исторического и историко-революционного жанров адыгских литератур нового этапа их развития — романа.» (17. 8−9).

О динамике развития повествовательных жанров, об основах эпического мышления, углубления реализма пишет в своей книге «Страницы истории абазинской литературы» (113) исследователь абазинской литературы П. Чекалов, подчеркивая обогащение поэтики произведений прозы на этапе 60−80-х годов, «Абазинская проза на протяжении многих лет отставала в своем развитии от поэзии. Но с течением времени картина стала меняться: креп и набирал силы эпос, причем внутри него стали выделяться крупные жанры — повести и романы. Особенно стало ощущаться это в 70-е годы, а в 80-е в соревновании родов эпос выходит на первое место.

До сих пор хорошо и продуктивно работают в национальной литературе рассказ и очерк, но тем не менее ощущается, что сегодня проза ориентируется на крупные жанры. Долгое время писатели приглядывались к повестям и романам, обращались к ним, как бы пробуя свои силы, испытывая возможности, и, видимо только в последнее десятилетие абазинская литература поверила в себя и овладела этими жанрами. Чем знаменательно это явление?

Думается, во-первых, тем, что крупные произведения предоставляют писателям возможность показать жизнь народа более глубоко и развернуто, ставить и разрабатывать глобальные вопросы и проблемы, волнующие абазин"(113. 1718).

Аналогичные суждения мы находим в трудах исследователей литератур народов Карачаево-Черкесии, сходных с абазинской литературой по генетическому и историческому типу развития.

Так, например, в статье З. Караевой «Проблемы соотношения истории и современности в литературах Карачаево-Черкесии» (50) исследована в теоретическом плане важная тема освоения молодыми литературами исторического материала, осмысления истоков национального бытия. Эту устремленность к познанию истории, в ее связи с современностью, З. Караева справедливо увязывает с качественным ростом национальных литератур с углублением реалистического мышления, с обогащением поэтики эпических жанров. Обращаясь к национальным литературам исследуемого нами периода, она не без основания обобщает, вписывая творческие искания национальных литератур в общесоюзный контекст: «60−80-е годы в советской многонациональной литературе характеризуются интенсивным ростом исторического романа, обогащением историзма художественного творчества. Эти процессы начались в новописьменных литературах позднее, чем в литературах с давней традицией, но уже получили здесь значительное развитие» (50.43−44).

Ш. Курмангулова связывает достижения эпических жанров ногайской литературы непосредственно с философско-нравственными исканиями ногайских писателей, обратившихся в своем творчестве к освоению эпических жанров ногайской литературы. Кроме того, она подчеркивает характерную и для других литератур Северного Кавказа особенность — это интерес к исторической теме, к историческим судьбам народам, к эволюции понятия национальный характер и т. д. Как и другие писатели, закладывавшие основы эпических форм освоения жизненного материала, «молодые ногайские литераторы с первых шагов своей творческой деятельности включились в процесс активного эстетического познания и преобразования действительности. Под социальным углом зрения осмысливали поэты и прозаики жизнь народа в прошлом, его преобразующую деятельность в настоящем.

Все это не могло не сказаться на принципах изображения положительного героя, социальных и нравственных проблем. Осмысление новых явлений и процессов жизни, проникновение новых форм изображения в советском искусстве происходит на основе осознанного историзма, осмысления закономерностей развития общественных процессов. Писатели пытаются разобраться в ходе процесса, дать художественную оценку исторического прошлого" (55. 53−54). Чтобы во всей полноте осмыслить проблему преемственности философско-нравственных традиций фольклора и литературы на материале эпических жанров, проследить их роль в формировании художественной концепции героя и действительности, поэтики романа, необходимо обратиться к формам выражения этой преемственности не только на уровне названных параметров, но и на уровне эпической темы и проблематики. Как было подчеркнуто, в 60−80-е годы, в связи с обогащением форм эпического мышления, в абазинской литературе наметился обостренный интерес к художественному исследованию истории народа, бытия народа, судеб народных в динамике времени.

Как верно отмечает Н. А. Грознова — «Литературоведческое содержание вопросов преемственности отличается многоаспектностью. В настоящее время состояние изучения этих вопросов таково, что предпринимаемые наукой попытки проникнуть вглубь проблемы сопровождаются все еще незавершившимся процессом первоначального выявления различных сторон, теоретических аспектов этой проблемы. Поэтому ее изучение пока не обрело систематической целостности, а носит характер разведки, своеобразных прорывов вперед на отдельных участках фронтального осмысления явлений литературной преемственности» (38.269). Эта мысль исследователя касается проблем преемственности и в сфере философско-нравственных исканий в абазинской литературе, которая до настоящего времени не были предметом монографического исследования. Тем более это важно, что нельзя рассматривать достижения эпических жанров вне философско-нравственных открытий, предопределивших глубину постижения темы, философии образов и действительности.

Советская многонациональная литература предлагает достаточно примеров, свидетельствующих о правоте наших доводов и подтверждающих их. Это вызывает объективную необходимость диалектического рассмотрения философско-нравственных традиций и новаторства, их взаимодействий в творческой преемственности, определения их роли в формировании поэтики жанров. Все еще актуальны и общие проблемы преемственности для ранее бесписьменных литератур, возникших на почве устного народно-поэтического наследия и развивающихся под влиянием традиций более зрелых литератур, в первую очередь — русской.

Известно, что исследователи закономерностей развития абазинской, абхазской и адыгских литератур, освещая интересующую нас проблему, рассматривали ее в двух направлениях:

1-е) литература и фольклор;

2-е) влияние литературных традиций.

Осмысление современного состояния исследуемых литератур, в том числе литературных эпических форм — повести и романа, приводит к выводу о необходимости рассмотрения единства фольклорных и литературных традиций под углом зрения их преемственности в становлении художественного мышления национальных писателей нового поколения.

Анализ жанровой специфики абазинского исторического и историко-революционного романов дает возможность уяснить своеобразие преемственных связей и их национальную природу.

Такие современные писатели, как Б. Шинкуба, Б. Тхайцухов,.

A.Кешоков, Х. Теунов, М. Эльберд, Т. Адыгов, И. Машбаш и др. в повестях и романах исторической и историко-революционной темы отразили тенденции одновременного использования фольклорных и литературных традиций на качественно новом уровне.

Несмотря на то, что большинство работ В. И. Абаева,.

B.Б.Агрбы, Х. С. Бгажба, Л. А. Бекизовой, А. М. Гадагатля, У. В. Далгат, Ш. Д.Инал-Ипа, В. Б. Тугова, Ш. Х. Салакая,.

В.Л.Цвинариа, Л. Н. Кашежевой, освещающих состояние абхазской, абазинскои и адыгской литератур, в той или инои мере касаются проблем традиции и новаторства, проблем фольклоризма, этических и нравственных традиций, но до сих пор нет исследования, рассматривающего философско-нравственные традиции, обуславливающие художественное мировидение писателя, его концептуальное мышление.

Как было сказано, необходимость подобного исследования продиктована тенденцией усиления интереса к исторической теме в литературах Северного Кавказа, в том числе и абазинской литературе, вызвано необходимостью осмыслить национальное прошлое во всем его многообразии и значительности, чтобы через прошлое лучше понять настоящее и определить черты будущего.

В диссертационной работе мы рассматриваем прозу Б. Тхайцухова в сравнительно-сопоставительном плане с явлениями прозы в генетически родственной абхазской, в частности, с романом Б. Шинкуба «Последний из ушедших», а также в соотнесении с аналогичными явлениями в литературах Северного Кавказа, адыгскими в частности, где тема махаджирства, тема исторических судеб народа, предопределила тематику и специфику жанров исторической и историко-революционной темы.

Необходимость аналогий и сравнений обусловлена также этнической, этической, языковой общностью абхазского, абазинского и адыгских народов, относящихся к абхазо-адыгской группе иберийско-кавказской семьи языков, схожестью исторического пути развития, отразивших закономерности становления младописьменных литератур, родством нравственных идеалов и философско-нравственных традиций, близостью фольклорно-этнографических истоков.

Исторические и историко-революционные романы «Последний из ушедших» Б. Шинкуба, «Горсть земли» Б. Тхайцухова, «Горцы» А. Шортанова, «Страшен путь на Ошхамахо» М. Эльберда, «Щит Тибарда» Т. Адыгова, «Вершины не спят» А. Кешокова, «Азамат» И. Табулова, «Род Шогемоковых» Х. Теунова и др. творчески использовали фольклорные и литературные традиции, передали новаторский дух нашего времени.

Проблемы преемственного развития, отразившиеся в жанре исторического и историко-революционного романа, рассматриваются в данной работе в нескольких аспектах: социально-историческом, этно-психологическом, художественно-эстетическом. Упор делается на философские, морально-этические и нравственные традиции, нашедшие выражение в кодексе народа «г1выч1вг1высаг1ара» (человечность).

Известна мысль о том, что процесс творчества есть в той или иной мере переплавка, синтезирование элементов накопленного опыта и продолжение собственного.

Таким образом в работе рассматривается специфика сопряжения традиции и новаторства в жанровом контексте исторического и историко-революционного романа, заключающемся в идейно-тематическом своеобразии авторских задач и целей, социально-историческом подтексте, философской насыщенности художественных обобщений. Исследование велось на базе теоретических работ, посвященных проблемам преемственности, вопросам исторического и историко-революционного романа, трудов по абазинской, абхазской, адыгской и другим литературам народов России.

Мы опирались на фундаментальные труды теоретиков литературы М. П. Алексеева, М. М. Бахтина, Д. С. Лихачева, Г. М. Фридлендера, М. Б. Храпченко.

Проблемам новаторства и традиций посвящены работы Ю. Я. Барабаша, А. Г. Бочарова, А. А. Бучиса, П. С. Выходцева, В. В. Кожинова, Б. Л. Сучкова, А. С. Бушмина.

Теоретические вопросы развития и жанровая специфика исторического и историко-революционного романа прослежены в исследованиях Ю. А. Андреева, В. А. Баранова, С. П. Петрова, Н. Н. Воробьевой, Д. П. Затонского, В. Д. Оскоцкого и др.

Специфика развития многонациональной литературы многосторонне отражена в коллективных и монографических трудах Г. И. Ломидзе, Л. Н. Арутюнова, Л. И. Залесской, З. С. Кедриной, Н. С. Надьярных, З. Г. Османовой, К. К. Султанова, С. М. Хитаровой, P.C. Юсуфова, А. И. Алиевой.

Национальная специфика взаимодействия фольклорных и литературных традиций исследована в работах В. Г. Агрба, А. И. Алиевой, А. А. Аншба, Х. С. Бгажба, Л. А. Бекизовой, А. М. Гадагатля, Ш. Д.Инал-Ипа, Л. Н. Кашежевой, Ш. Х. Салакая, Г. Х. Теунова, В. Л. Цвинариа, К. Шаззо, Ю. Тхагазитова, А. Мусукаевой, Р. Фидаровой, Р. Мамий, Х. Бакова, В.Тугова. Мы придерживаемся методологических подходов исследования выдвинутой темы преемственности по тем параметрам, которые предлагает в своей работе литературовед Л. Бекизова: «Судьба народа и фольклорная традицияпроблема личности и народный идеалнациональное бытие и современные формы ее отражения» (18.511−514). Такое выделение аспектов исследования помогает ученому выявить своеобразие взаимодействия фольклорной и литературной традиции в диалектическом единстве, а анализ поэтики произведенийуровень художественного выражения философских и эстетических принципов народа, его «духовной энергии».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Все сказанное, несомненно, следует рассматривать как основные критерии характеристики вершинных творений абазинской литературы 60−80-х годов, а также творчество Б. Тхайцухова, в частности его исторического романа «Горсть земли», который дал возможность говорить о том, что на смену историко-революционного и социально-бытового повествования появились произведения историко-философского плана, что свидетельствует о новом уровне развития литературы.

Б.Тхайцухов в своем творчестве широко опирается на собственные литературные традиции и на опыт развитых литератур. Исследуя его творчество под определенным углом зрения, формирования в нем поэтики произведений философской и нравственной проблематики, обогащении им реалистического повествования, мы можем говорить и о закономерностях становления, развития повествовательно-жанровой системы, углубления философии образов, что несомненно является новым завоеванием абазинской прозы на новом этапе ее формирования.

В нравственных традициях народа следует искать истоки своеобразия художественного восприятия мира, а точнеехудожественного мировидения народа, как носителя языка и культуры. Ими обусловлены критерии характеристик героя и действительности.

Художественная традиция абазин, слагаемыми которой являются, с одной стороны, этические, идейно-эстетические и нравственные традиции, а также опыт развитых литератур народов России, в первую очередь русской, предопределили не только национальное своеобразие принципов осмысления мира действительности, но и творческую индивидуальность писателя.

Жанровое своеобразие поэтических и прозаических произведений Б. Тхайцухова в свете выдвинутой проблемы обусловлены также нравственными исканиями советской многонациональной литературы, четко обозначившимися в 60 -80-х годах.

Эти искания связаны с именами крупнейших писателей Ф. Абрамовым, В. Беловым, В, Шукшиным, Ю. Тендряковым, В. Распутиным, В. Астафьевым, Ч. Айтматовым, М. Каримом и другими.

Характерные явления многонациональной прозы России и стран СНГ 60 — 80-х годов вызваны были к жизни задачами воспитания человека, формирования личности.

Исследование особенностей нравственных поисков того или иного писателя дает, на наш взгляд, возможность определить национальную специфику, национальные истоки, национальное своеобразие творчества, позволяет выявить и проследить новаторские тенденции и художественные открытия художника слова.

Размышляя посредством художественных образов над социальной природой нравственности своего народа, писатель.

Б.Тхайцухов обращается к истокам, к фольклорному и этнографическому материалу.

Нравственные ценности, вырабатывающиеся его народом на протяжении веков, становятся не только объектом изображения, но и раздумий о современной жизни соотечественников под философско-нравственным углом зрения. Можно смело утверждать, что Б. Тхайцухов в числе первых ввел в абазинскую прозу нравственную тематику как предмет для философских обобщений и художественных раздумий. Своеобразие нравственных исканий писателя определяется тесной связью с фольклорными, национальными и этно-культурными традициями народа, пристальным вниманием к внутреннему миру человека.

Обращение Б. Тхайцухова к этно-культурной традиции способствовало более глубокому проникновению в жизнь народа, психологически достоверному раскрытию характеров. Писатель осознанно возвращается к истокам национального бытия, к изначальным представлениям народа о назначении человека на земле, дабы более глубоко и художественно убедительно раскрыть образ современника.

О чем бы ни писал Б. Тхайцухов, вглядываясь в жизнь и судьбу народа, в его прошлое, настоящее и будущее, в каком бы жанре ни выступал, он неизменно следует нравственным традициям своего народа, его представлениям о долге и чести, о патриотизме и других понятиях, формирующих моральный облик человека, определяющих его лицо.

Отсюда и широта тем в поэзии и прозе писателя, связанных с нравственной проблематикой. Среди них тема преемственности традиций, тема воспитания молодого поколения в духе нравственных традиций народа. Это — чистота и искренность человеческих взаимоотношений, представление о порядочности и достоинстве, о мужестве и геройстве, о долге перед Родиной, о бессмертии подвига, совершенного во имя Родины и народа. В то же время, писатель далек от идеализации жизни народа, поступков людей, нарушающих моральные нормы.

Б.Тхайцухов рассматривает жизнь сегодняшнего абазинского аула под философско-нравственным углом зрения, как бы выверяя с этих позиций дела, мысли и чувства своих современников. Извечная борьба добра и зла получает свое выражение в конкретных образах, в характеристике бытия народа, в осмыслении нравственных проблем. Писатель активно анализирует духовный мир своего современника, пытается создать образы, отмеченные психологизмом, активностью жизненной позиции.

Интерес к человеку, современнику, взятом в контексте времени, как правило, не ограничивается этим временем, а предстает в динамике своего развития. Писатель рассматривает и современность сквозь призму нравственных и философских представлений народа, выверяет их жизнь и дела жизнью и делами предков. Он дает оценку происходящему с учетом преемственности нравственных традиций.

В своем интересе к философско-нравственной проблематике, к анализу мира души человека, воссозданию героя, носителя лучших нравственных традиций народа, Бемурза Тхайцухов вписывается и в контекст философско-нравственных исканий литератур народов Карачаево-Черкесии, четко обозначившийся в начале 60-х годов.

Герой Б. Тхайцухова с первых шагов усваивает моральные ценности своего народа. Занимаясь проблемой становления личности, писатель часто обращается к теме детства, ранней юности, показывая, как созревают лучшие качества в характере подростка: чувство Родины, патриотизма, любви, чувство ответственности перед людьми и миром, который ему предстоит открывать и строить.

Раскрывая внутренний мир героев, Б. Тхайцухов оставался во всем своеобразным, сугубо национальным. Именно глубокая народность проявляется не только в характерах, поступках героев, их прямой речи, а непосредственно в самом авторском тексте, отступлениях. Мы слышим сотни крылатых и мудрых абазинских пословиц, поговорок, присказок. Главное в том, что Б. Тхайцухов хорошо знает людей, показывает своих героев в конкретной житейской обстановке и, сохраняя национальный колорит, правдиво изображает обычаи абазин, традиции, выработанные в народе столетиями.

Задавшись целью исследования литературы 60 — 80-х годов, нельзя не учитывать, что обозреваемый период от «оттепели» до нынешней перестройки являет собой один из исторически переломных этапов развития общества и духовной культуры. Кроме того, сегодняшняя ситуация, характеризующаяся ломкой догматического мышления, обновлением художественных, нравственных, духовных критериев, диктует актуальность исследуемой проблемы. Герои произведений Б. Тхайцухова живут по законам души, нравственные ценности для них первичнее всего. И потому, мотивы дружбы, любви, отзывчивости к чужой боли, становятся лейттемой произведений. Новизну в абазинскую тему 60 — 80-х годов внес Б. Тхайцухов, который проблемы бытия народа тесно увязал с философско-нравственными проблемами.

Отношение к народу, к его жизни со всеми тяготами и радостями, к его опыту выступает в современной абазинской литературе самым главным мерилом нравственной сущности человека. И углубленное исследование этого круга проблем ведет один из самых талантливых современных писателейБ.Тхайцухов.

В своих произведениях писатель Б. Тхайцухов все доказательнее скрепляет нравственные чувства: совесть, честь, достоинство, доброту, бескомпромиссность с осознанием человеком смысла своей жизни, ее связи с историей своего народа, с судьбами Земли и человечества.

60−80-е годы двадцатого столетия сделали возможным поставить в центр внимания абазинской литературы такие вопросы, которые ранее обходились стороной, что сказывалось на развитии литературного процесса, его качественном уровне.

Таким образом, по справедливому замечанию исследователей, абазинская проза достигла определенных успехов в развитии эпических жанров романа и повести, в чем немалую роль сыграло обращение писателей, в данном случае Б. Тхайцухова, к этно-художественным и философско-нравственным традициям народа, способствовавшему углублению историзма художественного мышления и психологизма образов. Примером тому вершинное творение абазинской прозы — роман «Горсть земли» Б.Тхайцухова.