Взаимосвязь литературы с устным народным творчеством является актуальной проблемой современного литературоведения в контексте развития мировой культуры. Важной задачей современной науки является раскрытие сложных, своеобразных, исторически обусловленных закономерностей обращения литературы к фольклору в разные эпохи, определение динамики этих связей, изучение конкретного содержания фольклоризма писателей каждого периода развития русской литературы.
Фольклорную традицию в литературе следует рассматривать не только как систему художественных приемов того или иного писателя, но и как фило-софско-этическую, мировоззренческую категорию. Ориентация на фольклорные традиции непременно влияет на формирование писательской концепции мира и человека, на своеобразное понимание разными писателями принципа народности литературы и специфических черт русского народного характера.
Актуальность темы
определяется недостаточной степенью научной ис-следованности влияния устного народного творчества на русскую прозу 70−90-х годов XX века.
Дать четкую характеристику современного литературного процесса очень сложно, так как объективно и полно оценить какое-либо художественное явление возможно только дистанционно, по прошествию времени. И тем не менее можно выделить одну из самых характерных особенностей русской прозы последней трети XX века — сознательное стремление писателей к опоре на фольклор в художественном осмыслении концепции мира и человека.
В последние десятилетия в отечественной литературе определилось целое направление творческого использования фольклора, которое представлено талантливыми прозаиками, раскрывающими проблемы действительности на уровне пересечения литературы и фольклора. Совершенно ясно, что глубокое и органичное освоение разных форм устного народного творчества всегда было неотъемлемым свойством подлинного таланта. Но особенно актуальным оно стало в последнее десятилетие в связи с переоценкой духовных и культурных ценностей.
Изучение практики освоения устных источников писателями позволяет выявить некоторые типологические особенности литературного процесса: его динамику, углубление художественного мастерства прозаиков, некоторые закономерности развития литературных жанров.
В 1970;2000;е годы многие русские писатели, работающие в самых разных литературных направлениях, обращаются к устному народному творчеству: В. Астафьев («Царь-рыба», «Последний поклон»), Д. Балашов («Святая Русь»), А. Ким («Отец-Лес»), В. Крупин («Живая вода»), Ю. Кузнецов («Николай и Мария»), Ю. Мамлеев («Русские сказки»), Е. Носов («Алюминиевое солнце»), В. Распутин («Изба»), М. Успенский («Приключения Жихаря») и многие другие.
Каковы причины данного литературного явления? Почему на рубеже веков писатели различных литературных направлений, стилей обращаются к фольклору? Необходимо учитывать, прежде всего, два главенствующих фактора: внутрилитературные закономерности и общественно-историческую ситуацию. Несомненно, свою роль играет традиция: к устному народному творчеству писатели обращались на протяжении всего времени развития литературы.
Другой, не менее важной, причиной является рубеж веков, когда русское общество, подводя итоги очередного столетия, вновь пытается найти ответы на важные вопросы бытия, возвращаясь к национальным духовным и культурным истокам, а богатейшее фольклорное наследие — это поэтическая память и история народа. Проблема роли фольклора в русской литературе на пороге XXI века закономерна потому, что она приобрела сейчас особенную философско-эстетическую ценность.
Отмена цензуры после перестройки в 80-е гг. не могла не сказаться на литературной жизни. Произведения, долгие годы бывшие недоступными, стали возвращаться к читателю, заставили пересмотреть мировоззренческие основы нашей жизни.
В 90-е гг. происходит дифференциация прозы, которая, по справедливому утверждению Г. Нефагиной, «разделилась не на два идеологически противопоставленных потока, как это было раньше, а на множество стилевых ручейков, жанровых образований"1.
Чтобы понять и оценить литературу трех последних десятилетий, необходимо время. На данный момент ни одна из существующих концепций систематизации литературы не может претендовать на полноту характеристики современной русской прозы.
Обозначить некоторые подходы к исследованию современного литературного процесса можно, основываясь на теории Д. С. Лихачева о закономерностях и антизакономерностях в развитии литературы. Согласно ей, каждая литература представляет собой «некоторое единство, состоящее из того, что можно назвать «отдельностями»: традиционными и вновь возникающими3. Д. С. Лихачев отмечает, что до определенного момента в литературе нарастает антитрадиционная тенденция, которая тем сильнее, чем прочнее позиция традиционных форм. Не случайно в 70-е годы появляется условно-метафорическая и «другая» проза при доминировании реалистических традиций.
По мнению Д. С. Лихачева, в развитии литературы закономерности и антизакономерности дополняются свободой воли художника, поэтому всякая классификация неизбежно ведет к упрощению литературы.
Тем не менее, особенностью современного литературного процесса является одновременное существование реалистических, условно-метафорических, модернистских и постмодернистских направлений.
1 Нефагина Г. Л. Русская проза второй половины 80-х — начала 90-х годов XX века. Минск, 1998. С. 10.
2 Лихачев Д. С. Закономерности и антизакономерности в литературе // Русская литература. JL, 1986. № 3.С. 3.
3 Лихачев Д. С. Строение литературы: к постановке вопроса // Там же. С. 27.
В терминологической системе соответствующих исследований наиболее интригующе звучат слова «модернизм» и «постмодернизм». Здесь наука достигла значительных результатов, порой больших, чем сама «постмодернистская» практика (работы В. Новикова, Н. Лейдермана, М. Липовецкого). Лидеры так называемой «другой литературы» (Виктор Ерофеев и др.) при всей теоретической серьезности своих аргументов не могли доказать, что на параллельных путях развития отечественной словесности, где очевидно господство реалистической системы, постмодернистской структуре уготована эстетическая победа. Уникальность и сложность литературной ситуации последних десятилетий в том, что ее состояние стремительно меняется"1. И тем не менее при всем многообразии русская проза и поэзия составляют единую национальную литературу, одной из характерных черт которой является глубинное и творческое освоение художественного богатства устного народного творчества.
Традиция фольклора не простая преемственность творческих актов, хотя эта черта уже отличает фольклор от авторского творчества, а преемственность такой работы, которая совершается в русле устойчивых структур, форм и приемов. И за каждым свойством такой традиционности стоят содержательные качества художественного творчества, сформированные народом на протяжении длительного исторического времени"2.
Эта проблема имеет многовековую историю, поэтому следует, прежде всего, обратиться к истории вопроса.
Фольклор — это архаический, надличностный, коллективный тип художественной памяти, ставшей затем колыбелью литературы.
Устное народное творчество как архетипическую форму памяти, как первооснову литературы пытался осмыслить еще Аристотель3.
1 Николаев П. А. Итоги развития отечественного литературоведения // Литературоведение на пороге XXI века. М&bdquo- 1998. С. 8.
2 Аникин В. П. Пути и пути фольклористики в XX веке // Литературоведение на пороге XXI века. М., 1998.С.248−249.
3 См. об этом: Аристотель. Поэтика. Риторика. СПб., 2000.
В русской литературе влияние фольклора имело концептуальное значение вплоть до XVIII в., так как личностное начало активно развивается в ней именно с этого момента.
М.М. Бахтин в своих трудах представляет художественную память как метакатегорию литературоведения. Это касается прежде всего проблемы литературных жанров, в частности романа, который он рассматривает как форму жанровой памяти.
Современные писатели часто используют фольклорные мотивы для того, чтобы придать повествованию бытийный характер, совместить индивидуальное и типовое.
Устная народная поэзия и книжная литература зарождались и развивались на основе национальных богатств языка, их тематика была связана с исторической и социальной жизнью русского народа, его бытом и трудом. В них находила творческое воплощение талант русского народа в области искусства слова. В фольклоре и литературе создавались во многом сходные между собой поэтические и прозаические жанры, возникали и совершенствовались роды и виды поэтического искусства. Поэтому вполне естественны и закономерны творческие связи между фольклором и литературой, их постоянное идейно-художественное взаимовлияние.
Устное народное поэтическое творчество, возникнув в глубокой древности и достигнув совершенства ко времени введения на Руси письменности, стало для древнерусской литературы естественным преддверием, своеобразной «поэтической колыбелью». На основе богатейшей поэтической сокровищницы фольклора в значительной степени и возникла первоначально русская письменная литература.
Именно фольклор, по мнению многих исследователей, вносил в произведения древнерусской литературы сильную идейную и художественную струю, о чем свидетельствуют такие произведения, как «Повесть временных лет» и.
Слово о полку Игореве"1. В данных книгах наблюдается органическое слияние фольклора и литературы, синкретизм этих двух начал, так как устное народное творчество все еще оставалось в эту пору активной формой художественной памяти, воспринимаясь на подсознательном уровне.
В XVI—XVIII вв. русские писатели, просветители и ученые: М. В. Ломоносов, В. К. Тредиаковский, А. П. Сумароков, Н. И. Новиков и др. — в своих произведениях уже совершенно осознанно стремились опереться на художественные достижения народной поэзии.
В этом плане важным и симптоматичным было то, что ведущие представители русской литературы XVIII века в своей творческой практике и в работах обобщающего научного значения сознательно обращались к области народного поэтического творчества, демонстрируя этим, что развивающаяся русская литература не могла обойтись без достижений народного поэтического творчества. Так, В. К. Тредиаковский свою реформу русского стихосложения разрабатывал, опираясь на систему стихосложения, характерную для народных лирических песен, а А. П. Сумароков создал в книжной лирике жанр песни, использовав при этом жанровые черты народной поэтики. М. В. Ломоносов вводил в свои научные работы лирические песни, предания, пословицы и другие народные произведения. По этому же пути шел и А. Н. Радищев, подчеркивая тем самым социальный смысл фольклора.
Таким образом, XVIII век характеризуется уже научной оценкой всей важности народного поэтического творчества для развития русской литературы и культуры.
Для А. Н. Радищева, И. А. Крылова, А. С. Грибоедова и других писателей начала XIX в. проблема национальной самобытности, народности литературы, связи с фольклором становится главным знаком ее истинной художественности.
1 См.: ЛихачевД.С. «Слово о полку Игореве» М., 1976. С. 99−103.
Но наиболее глубоко значение народного поэтического творчества было понято А. С. Пушкиным. Восприняв самые передовые общественные идеи своего времени, он сумел наиболее прогрессивно решить и проблему народности. Создавая русский литературный язык на широкой основе, великий поэт в то же время вводил в литературу народную тематику и использовал самые различные жанры народного творчества в своих произведениях. Бережно сохраняя при этом художественные черты народных произведений, Пушкин, однако, никогда не стремился к внешнему подражанию, стилизаторству. Он старался прежде всего постигнуть «образ мыслей и чувствование» народа, т. е. глубины его национального миросозерцания и психологии.
М. Горький высоко ценил значение фольклора в творчестве Пушкина: «Пушкин был первым русским писателем, который обратил внимание на народное творчество и ввел его в литературу. Он украсил народную песню и сказку блеском своего таланта. Но оставил неизменными их смысл и силу"1.
Все его творчество было наглядным утверждением того, что народ является создателем больших поэтических ценностей, без которых не может обойтись национальная литература. Эти пушкинские традиции — глубокое уважение к народу и его поэтическому творчеству — нашли свое дальнейшее развитие в творчестве Лермонтова и Гоголя, а затем и у многих других лучших писателей XIX века.
Взаимовлияние устного народного поэтического творчества и русской литературы исторически развивалось по восходящей линии. В XIX веке этот процесс становится особенно интенсивным и превращается в знак маркированности подлинно художественного, национально-самобытного русского искусства. Особенно ярко органическая связь фольклора и литературы проявилась в творчестве М. Горького.
1 Горький М. Собр. соч.: В 30 т. Т. 24. М., 1953. С. 92.
Выступая в 1934 году на Первом Всесоюзном съезде советских писателей, A.M. Горький так определил значение устного народного творчества для советской литературы: «Начало искусства слова — в фольклоре. Собирайте ваш фольклор, учитесь на нем, обрабатывайте его. Он очень много дает материала и вам, и нам, поэтам и прозаикам"1. Эти слова М. Горького точно и глубоко определили те взаимоотношения, которые впоследствии, в XX веке, сложились между фольклором и литературой.
Фольклор и русская литература представляют собою две самостоятельные области русского национального искусства. В то же время история их творческих взаимоотношений должна была стать предметом самостоятельного изучения и фольклористики, и литературоведения. Однако такие целенаправленные исследования в русской науке появились не сразу. Им предшествовали длительные этапы автономного существования фольклора и литературы без должного научного осмысления процессов их творческого влияния друг на друга. И только с конца XVIII века в связи со становлением русской науки об искусстве слова стали появляться первые теоретические суждения о взаимоотношениях фольклора и литературы.
Конец XVIII — начало XIX века отмечены и новым, принципиально важным теоретическим осмыслением историографии русской литературы. Так, Н. М. Карамзин в одной из своих работ, указывая на то, что русская поэзия создавалась «задолго до времен Петра Великого», имел в виду «песни и романсы, сложенные два-три века тому назад». Писатель-критик высоко оценил их внутренние черты, «которые свойственны», как он писал, «нашему народу и прекрасно выражены в очень простых, очень унылых, но очень трогательных напевах"2. Горький М. Указ. соч. Т. 24. С. 493.
2 Карамзин Н. М. Несколько слов о русской литературе. Избр. соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1964. С. 146.
Совершенно ясно, что эта высокая оценка была адресована не книжным «песням и романсам», которых и не могло быть «два-три века тому назад», а народным песням, которые Карамзин знал.
Аналогичное мнение было высказано и А. Ф. Мерзляковым в одной из его речей в 1808 году: «О каких сокровищ мы себя лишаем! В русских песнях мы бы увидели русские нравы и чувства, русскую правду, русскую доблесть!"1.
Однако эти высказывания, очень ценные сами по себе, были единичны и поэтому не могли заложить основы подлинно научного изучения влияния фольклора на литературу.
Новым этапом развития теоретических положений в области влияния фольклора на литературу стали 20-е годы XIX века. В критике декабристов обсуждались проблемы национальной самобытности и народности русской литературы. Бестужевым, Кюхельбекером были принципиально четко поставлены вопросы о том, что «новая» новая романтическая поэзия должна активно использовать в своем развитии огромные богатства устного народного творчества. Кюхельбекер в одной из своих критических статей указывал, что для русской литературы «не довольно присвоить себе сокровища иноплеменников» национальная поэзия должна быть «поэзией истинно русской».
В качестве «лучших чистейших, вернейших источников для нашей словесности» он рассматривал «веру праотцов, нравы отечественные, летописи, песни и сказания народные"2.
Пушкин также, сравнивая в 1822 году русскую и французскую поэзию, писал, что русская литература вполне может быть национально самобытной, поскольку у нее есть своя народная почва. «Есть у нас свой язык! — писал он, -смелее! — обычаи, история, песни, сказки и проч."3.
1 Мерзляков А. Ф. О двух отличительных свойствах поэзии первобытной и о влиянии, которое она имела на нравы, на благодеяние народов. М., 1808. С. 14.
2 Альманах «Мнемозина». Собрание сочинений в стихах и прозе. Ч. 2. М., 1824. С. 42.
3 Пушкин-критик. М., 1950. С. 21.
Творческая практика многих писателей и поэтов пушкинской эпохи и последующего времени, когда перед русской литературой в лице Пушкина, Лермонтова, Гоголя, поэтов-песенников по-новому открылась область народной русской поэзии, целиком подтверждает своевременность и теоретическую важность мыслей Пушкина и критиков-декабристов. Прав был поэтому В. Г. Белинский, который считал, что именно в это время русская литература «встретилась» с народной поэзией. Он писал: «Хотя художественная русская литература развилась не из народной поэзии, однако первая, при Пушкине, встретилась с последнею, и вопрос о народной русской поэзии и теперь принадлежит к числу самых интересных вопросов современной русской литературы, потому что он сливается с вопросом о народности в поэзии"1.
Таким образом, в русской литературе и критике первой половины XIX века прочно утвердилось мнение о благотворности творческого использования русскими писателями художественного богатства фольклора.
В чисто научном отношении органичность связей между творчеством писателей и народной поэзией была подтверждена рядом выдающихся ученых-фольклористов. Так, Ф. И. Буслаев впервые в своих работах указал на то большое значение, которое имел фольклор в процессах развития древнерусской лио тературы. В работах же А. Н. Веселовского идея народности литературы, ее органической связи с устным народным творчеством была распространена на весь мировой процесс возникновения и развития фольклора и литературы.
Наибольшее внимание советских исследователей 20−30-х годов привлекла проблема персонального освоения фольклора разными писателями. Лучшим образцом таких исследований стала работа Н. К. Пиксанова «Горький и фольк.
1 Белинский В. Г. Поли. собр. соч.: В 8 т. Т. 5. М., 1954. С. 653.
2 Буслаев Ф. И. О литературе: исследования, статьи. М., 1990.
3 Веселовский А. Н. Историческая поэтика. JL, 1940. лор"1, кроме нее, в это время был создан ряд статей на тему «Писатель и фольклор"2.
Связь фольклора и литературы отчасти прослеживалась в ряде работ, посвященных рабочему фольклору и революционной поэзии. Наиболее фундаментальные работы на данную тему были созданы Н. П. Андреевым и И. Н. Розановым. В статье Андреева «Фольклор и литература» были поставлены теоретические вопросы о путях проникновения авторской поэзии в народ и о характере ее народных переработок. Особенно же большая заслуга в этом отношении принадлежала И. Н. Розанову. Песни литературного происхождения были собраны им в двух сборниках, которые выдержали по нескольку изданий. Во вступительных статьях он предпринял попытку теоретически осмыслить причины заимствования народом литературных стихотворений обобщить способы их творческой переработки. Кроме того, И. Н. Розановым было обосновано положение о постоянной исторической связи между народной и книжной поэтиками3.
К числу специальных работ по данной проблематике относится и статья Г. Виноградова «Произведения М. Ю. Лермонтова в фольклоре», в которой он продолжил монографическое исследование темы фольклоризации стихотворений одного поэта4. В 30-е годы в научной литературе появляется и новый тип исследований, посвященных взаимоотношениям фольклора и литературы.5.
Всю непреложность исторического «сосуществования» фольклора и литературы вновь подтвердили многие научные работы. A.M. Астахова совер
1 См.: Пикетов Н. К. Горький и фольклор. Л., 1935.
2 См.: Еланская В. О народно-песенных истоках творчества Н. А. Некрасова. «Октябрь», 1927. № 12- Кубиков И. Н. Комментарии к поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». М., 1927; Соколов Ю. М. Лев Толстой и сказитель Щеголенок. Звенья. М., 1934; Он же Из фольклорных материалов Салтыкова-Щедрина // Литературное наследство. Т. 2. Вып. 2. М.- Л., 1934 и др.
3 См.: Розанов И. Н. Песни русских поэтов. Л., 1950; Он же. Русские песни XIX века. М., 1952; Он же Литературный источник популярности песни. Художественный фольклор. 1926. № 1- Он же. От книги — в фольклор. Литературный критик. 1935. № 4.
4 См.: Виноградов Г. Произведения Лермонтова в народно-песенном обиходе // Литературное наследство. Т. 1.М., 1941.
5 См.: Азадовский М. К.
Литература
и фольклор. Л., 1938; Дымшиц А. Л.
Литература
и фольклор. М., 1938. шенно справедливо сформулировала «двустороннюю» сущность данной проблемы, которая «должна рассматриваться в двух аспектах — со стороны роли фольклора в литературе и со стороны возникновения под влиянием литературы новых явлений в народном творчестве"1.
В 50−60-е годы во многих работах, решались важные вопросы, связанные с практикой творческого использования фольклорных начал в произведениях ряда писателей и поэтов2.
Изучение проблематики фольклоризации литературных произведений в 60−70-е годы еще более сужается и сводится к постановке отдельных частных вопросов3. Более серьезный характер имели работы, в которых исследовался механизм проникновения в народ целых циклов стихотворений того или иного поэта или прозы целых эпох4. Значительным явлением в этой области была антология В. Е. Гусева «Песни и романсы русских поэтов», которая стала продолжением аналогичных сборников И. Н. Розанова.5.
В 40−60-е годы советскими учеными-медиевистами и фольклористами был создан целый ряд значительных историко-литературных работ по проблеме взаимодействия древнерусской литературы с фольклором (А.С. Орлов, Н. Г. Гудзий, В.П. Андрианова-Перетц, В. Ф. Ржига, М. О. Скрипиль, Д. С. Лихачев и др.). В.П. Адриановой-Перетц принадлежит открытие целого.
1 См.: Астахова A.M. Исследования советского времени о роли фольклора в русской литературе // Вопросы советской литературы. Т. 4. М.- Л., 1956.
2 См.: Бухшаб Б. Я. К истории стихотворения Н. А. Некрасова «Катерина» // Некрасовский сборник. Т. 1. М.- JL, 1951; Чичеров В. И. Лермонтов и песня // Вопросы теории и истории народного творчества. М., 1959. Померанцева Э. В. Александр Блок и фольклор // Русский фольклор. Вып. 3−4, Л., 1958; Шептаев Л. С. Фольклоризм в раннем творчестве Решетникова // Учен. зап. Пермск. Гос. ун-та. 1971. Т. 90. (Фольклор и литература Урала: Тезисы докладов научной конференции) — Плотникова Н. И. Идейно-художественные функции народных песен в произведениях Г. И. Успенского // Вопросы жанров русского фольклора. М., 1972.
См.: Дрейден С. «Солнце всходит и заходит» // Музыкальная жизнь. 1968. № 6.
4 См.: Новикова A.M. Стихотворения русских поэтов XIX века в устном народном творчестве. Авто-реф. дис. докт. филол. наук. М., 1954; Она же. Песни А. В. Кольцова в устном народном творчестве // Русский фольклор. Вып. 3. М.- Л., 1954; Она же. Стихотворения М. Ю. Лермонтова в устном народном творчестве // Учен. зап. МОПТ им. Н. К. Крупской. 1968. Т. 212. Вып. 12- Она же. Стихотворения Н. А. Некрасова в русском революционном движении // Учен. зап. МОПТ им. Н. К. Крупской. 1968. Т. 212. Сер. филол. наук. Вып. 12.
5 См.: Гусев В. Е. Песни и романсы русских поэтов. М.- Л., 1965. пласта сатирических повестей XVII века, созданных на основе фольклорных традиций выходцами из демократической среды1.
Наряду с практическими образцами историко-литературных исследований взаимодействия фольклора и древнерусской литературы в эти же годы в трудах В.П. Андриановой-Перетц, В. Е. Гусева и других исследователей разрабатывались методологические аспекты данной проблемы.
В 1960;е гг. в фольклористике наметился глубокий интерес к вопросу взаимовлияний фольклора и литературы. Большое значение в этом отношении имела деятельность отдела фольклора Института русской литературы АН СССР (Пушкинский дом). Один из томов сборника «Советский фольклор» Л.
1962) был целиком посвящен этой теме .
Разработка проблемы фольклоризма как в древней русской литературе, так и в XIX в. отражена в коллективных монографиях «Русская литература и фольклор"3, которые не только подводили итог, но и намечали новые пути исследования данной научной тематики.
Дальнейшее изучение творческих взаимосвязей фольклора и литературы, основанное на обширном материале, позволит с надлежащей конкретностью и глубиной раскрыть всю диалектическую сложность этого процесса и показать идейную и поэтическую плодотворность параллельного и взаимосвязанного процесса развития фольклора и литературы на протяжении многовекового исторического их сосуществования. Только так может быть выявлена одна из важных закономерностей развития словесного искусства.
Неоспоримую истину о зависимости художественного таланта от глубокого постижения народной жизни совсем не просто перевести из области общих декларативных рассуждений в сферу строгого научного исследования с положенной системой доказательств. Для этого требуется расчленить широкую,.
1 См.: Лихачев Д. С. Человек в литературе древней Руси. М., 1970.
2 См.: Русский фольклор. Вып. 7. М.- Л., 1962.
3 Русская литература и фольклор (XI-XVIII вв.). Л., 1970; Русская литература и фольклор (первая половина XIX в.). Л., 1976; Русская литература и фольклор (вторая половина XIX в.). Л., 1982 глобальную" проблему на ряд частных, но значительных вопросов, охватывающих специфику изучения тем или иным писателем жизненного процесса, совокупность идейно-социальных и эстетических проявлений его творческой индивидуальности, наконец, заинтересованное участие самого художника в творческой, созидательной деятельности своего народа.
На этих направлениях весьма важной становится проблема фольклоризма писателя, если ее не сводить лишь к отысканию художественно-изобразительных средств, восходящих к отдельным элементам фольклорной поэтики, а рассматривать как составную часть обще-эстетической теории искусства и как важный фактор историко-литературного процесса. Само выделение этой проблемы как предмета самостоятельного исследования не может быть следствием произвольной «свободы выбора». Напротив, интенсивность результатов ее изучения предопределяется характером творчества того или иного писателя, самобытностью его личности как художника.
В работах многих ученых: Ю. М. Соколова, В. Е. Гусева, В. А. Проппа, В. П. Аникина, Э. В. Померанцевой, Н. И. Кравцова, Е. И. Минц и других затрагиваются самые разные вопросы, связанные с фольклором: о социальной природе фольклора (Ю.М. Соколов «Русский фольклор"1, о фольклорных жанрах (В .Я. Пропп «Фольклор и действительность») — о современных судьбах фольклора (Н.П. Колпакова «Русская народная бытовая песня», Б. Н. Путилов «Русский фольклор"4) — о собирании фольклора (Н.И.Савушкина «О собирании фольклора"5) — о фольклористике (Э.В.Померанцева «Русские сказочники"6, У.
В.И. Прудоминский «А рассказать тебе сказку?»).
1 Соколов Ю. М. Русский фольклор. М., 1938.
2 Пропп В. Я. Фольклор и действительность. М., 1978.
3 Колпакова Н. П. Русская народная бытовая песня. М.- JL, 1962.
4 Путилов Б. Н. Об историческом изучении русского фольклора // Русский фольклор. М.- Л., 1960.
5 Савушкина Н. И. О собирании фольклора. М., 1974.
6 Померанцева Э. В. Русские сказочники. М., 1976.
7 Порудоминский В. И. А рассказать тебе сказку? М., 1970.
Необходимо отметить исследования по проблеме «Фольклор и литература» таких ученых, как Н.И. Кравцов1, П.С. Выходцев2, Л. И. Емельянов, У. Б. Далгат и др.
Методологические основы изучения данной проблемы, как было отмечено выше, были заложены в работах М. М. Бахтина.
Л.И. Емельянов в своей работе «Методологические вопросы фольклористики» о проблеме фольклоризма литературы пишет: «Литература развивается своим путем. Фольклор для нее — одна из традиций. Как традицию его и надо изучать, а не как особое удостоверение особых качеств литературы.. Только те писатели, обращения которых к фольклору отличались более или менее резкой спецификой, для которых фольклор был не просто общей художественной традицией, но традицией творческой, специальной, только такие писатели заслуживают внимания с точки здания проблемы фольклоризма литературы. Во всех же остальных случаях проблема взаимоотношений фольклора и литературы может стоять лишь как проблема теоретическая. ."4.
В процессе изучения этой проблемы речь должна идти о способности писателя к постижению художественного мышления народа на данном этапе, об освоении им народных духовно-нравственных и эстетических ценностей. Вместе с тем представляется важным «не только определение фольклорной „квоты“, выяснение семантического значения фольклорных элементов», но и более широкое, теоретическое осмысление стилевых поисков, проявления фольклорного влияния в индивидуальном творчестве1.
Связь произведений литературы с устным творчеством несомненна, но способы его усвоения и степень интенсивности этого процесса неодинаковы и неоднозначны. В одних случаях устный источник как бы лежит на поверхности,.
1 Кравцов Н. И Русская проза второй половины XIX века и народное творчество. М., 1972.
2.Выходцев П. С. Русская советская поэзия и народное творчество. M.-JL, 1963.
3 Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1986; Он же. Литературно-критические статьи. М., 1986.
4 Емельянов Л. И Методологические вопросы фольклористики. Л., 1978. С. 194. в других, растворившись в авторском замысле, находится в глубинах повествования. Следы устных источников можно увидеть в стилизованных монологах, в авторском повествовании, но подчас они совсем малоприметны и неразличимы л невооруженным" глазом. Нередко они — результат опосредованного влияния .
Установить закономерности сложного процесса проникновения фольклора в литературное творчество в рамках одной работы невозможно. Однако научные результаты ее позволяют заметить, что обращение писателя к устным источникам определяется индивидуальными пристрастиями и личным жизненным опытом и творческой индивидуальностью писателя, идейно-художественным замыслом его произведения. Но главное — объективными общественно-эстетическими запросами времени.
А потому проблема влияния устного народного творчества на литературу должна решаться на обширном конкретном (эмпирическом) материале, который пополняется с каждым годом и удельный вес которого в современном литературном процессе неуклонно возрастает.
В настоящее время проблематика исследований по литературному фольклоризму «приобрела особую масштабность и широту благодаря общей тенденции рассматривать любые проявления творческих возможностей человека в контексте его духовной культуры в целом"1.
Данное диссертационное исследование посвящено монографическому изучению фольклоризма наиболее значимых произведений писателей последней трети XX века, творчески использующих устное народное творчество, причем мы стремимся к выявлению стилистической фольклорной доминанты, обеспечивающей автору неповторимое своеобразие, особую природу творческого фольклоризма.
1 Далгат У. Б. Фольклор и современный литературный процесс // Фольклор. Поэтика и традиции. М., 1982. С. 34.
2 См. об этом: Емельянов JI.И. Методические вопросы фольклористики. JL, 1978. С. 171−197- Горелов А. А. К истолкованию понятия «фольклоризм литературы» // Вопросы теории фольклора. РФ. Т. XIX. Л., 1979. С. 3118.
В произведениях одних писателей фольклорные мотивы и образы легко соотносятся с первоисточником. В творчестве других возможность такого соотнесения менее очевидна. Произведения третьих, на первый взгляд, вообще * лишены фольклорных элементов.
И тем не менее совершенно неоспоримо, что во все исторические эпохи обращение писателей к фольклору было одним из главных средств совершенствования их художественного мастерства.
Писательское постижение устного народного творчества, с одной стороны, влияло на становление художественной индивидуальности мастеров слова. Особенно активно это проявилось в период 70−90-х гг. XX века. С другой сто* роны, опыт творческого использования фольклора писателями разных направлений позволяет выявить одну из интереснейших типологических особенностей развития литературы рубежа веков в целом.
Несмотря на возросший в последнее время активный интерес к проблеме внутрилитературного функционирования фольклора, она нуждается в дальнейшем методологическом осмыслении и уточнении методики анализа.
Для плодотворного анализа всего разнообразия функционирования фольклорных традиций в литературе последней трети XX века мы будем использовать термин «фольклорная парадигма».
Научная парадигма — совокупность, система научных представлений, теоретических установок, терминов, принятых на каждом этапе развития науки. «Это система основных научных достижений, по образцу которых организуется исследовательская практика ученых в конкретной области знаний"2.
1 Новичкова Т. А. Современные проблемы фольклористики: Обзор исследований по фольклору за 1980;1983 годы//Русская литература. 1985.№ 2. С. 212.
2 Егорова Л. П. Гамбургский счет антропоцентрического литературоведения // Антропоцентрическая парадигма филологии. Материалы Международной конференции. Ч. I. Литературоведение. Ставрополь, 2003. С.3−16.
Фольклорная парадигма в литературном процессе — это совокупность, эстетических установок, художественных возможностей творческих приемов устного народного творчества в осмыслении мира и человека.
В современном литературоведении за последние десятилетия проблема влияния фольклора на литературу, с учетом изменившегося общественно-национального сознания в стране, обрела особую актуальность. В последней трети XX века, когда происходит смена идеологических и духовных ориентиров, интерес к национальным истокам русской литературы заметно возрос. Функционирование фольклорных традиций в литературе следует рассматривать не только как систему художественных приемов того или иного писателя, а гораздо шире — как использование «чужого слова" — как диалог, полемику, что дает возможность выйти на философско-этический, мировоззренческий уровень творческой индивидуальности писателя, понять пути формирования художественной концепции мира и человека, своеобразие воплощения разными писателями принципа народности и черт русского национального характера.
Временные рамки различных периодизаций литературного процесса условны. Но все же есть достаточные основания вести отсчет именно от 1970;х годов. После насильственного прекращения хрущевской «оттепели», чехословацких событий 1968 года, вынужденного изменения журнала «Новый мир» под редакцией А. Т. Твардовского и присуждения А. И. Солженицыну Нобелевской премии в 1970;м г. русская литература перестала сохранять вид некоего единства. Нельзя не согласиться с точкой зрения H.JI. Лейдермана и М. Н. Липовецкого, утверждающих, что с 70-х гг. «литература поднялась на новый качественный уровень"1.
И действительно, в этот период создали свои наиболее совершенные произведения Ю. Трифонов, В. Быков, В. Астафьев, В. Шукшин, В. Белов, В. Распутин и др. Именно в 70-е гг., в условиях ужесточившейся идеологиче.
1 См. об этом подробнее: Лейдерман Н. Л., Липовецкий М. Н. Современная русская литература: 1950;1990 гг.: В 2 т.-М.- 2003 Т.1. — С.5. ской цензуры, появляется условно-метафорическое направление в русской литературе.
Целью диссертации является исследование путей художественного влияния фольклора на ведущих представителей разных творческих направлений и в целом на состояние русской прозы в ситуации конца века. Для этого необходимо решить ряд конкретных задач:
— рассмотреть проблему функционирования фольклора в прозе данного периода не только как литературоведческую, но и как фидософско-мировоззренческую;
— выявить общие типологические начала и вместе с тем разнообразие форм и принципов использования устного народного творчества писателями различных литературных течений 70−90-х гг. XX века;
— проанализировать, как функционируют фольклорные традиции в реалистической прозе последней трети XX века на уровне жанрово-структурной организации произведения, сюжетостроения, а также в повествовательной и изобразительно-выразительной системе;
— осмыслить комплекс фольклорных символов и образов в контексте условно-метафорической прозы 70−90-х гг. XX века;
— выяснить, как видоизменяется функция фольклора в произведениях писателей «новой волны»;
— пересмотреть догматические и вульгарно-социологические концепции фольклоризма в литературе.
Методологическая база исследования формируется на основе онтологического, историко-генетического, мифопоэтического, культурно-исторического направлений в литературоведении и фольклористике с опорой на труды ММ Бахтина, АЛ Веселовского, Д. С. Лихачева, ЮМ Лсггмана, ПА Николаева, В, А Проппаа также на работы по фольклористике, по истории и теории русской литературы ВЦ Аникина, ПС. Выходцева, АА Горелова, ЛИ ЕшровойЛИ Емельянова, В. В. Кожинова, НИ Кравцова, ЭБ. Померанцевой, Б Л Путилова и др.
В качестве основных в нашей работе были использованы сравнительно-типологический, историко-функциональный и системный подходы к анализу художественных произведений. В основе исследования лежит рабочая гипотеза: русские прозаики последней трети XX века активно обращаются к фольклору, прежде всего, в целях творческого самоопределения как в осмыслении национальной идеи и народного характера, национальной самокритики, так и с целью осмысления тенденции к разрушению национальных основ бытия. Кроме того, освоение традиций устного народного творчества служит для них необходимым условием новых художественных открытий.
Способы усвоения фольклорных традиций многообразны: от преемственности до переосмысления и трансформации, от стилизации и игры до их пародирования.
На защиту выносятся следующие положения:
— В истории литературы XX века особенно выделяются литературно-фольклорные связи периода последней трети столетия, когда происходит слом идеологических и художественных пристрастий писателей и идет поиск путей дальнейшего исторического развития России.
— В русской литературе 1970;1990;х гг. активно функционируют фольклорные традиции, которые проявляются на разных уровнях художественного произведения: жанровом, композиционном, характерологическом, стилистическом.
— Фольклорное начало становится одной их важнейших смысловых, идеологических, художественно-эстетических доминант в прозе изучаемого периода.
— Фольклорная доминанта предопределяет собой систему изобразительно-выразительных средств писателя, структуру его художественного мира.
— Функционирование фольклорных традиций является существенной стороной историко-литературного процесса последней трети XX в., и изучение данной проблемы позволяет понять его наиболее актуальные и активно формирующиеся закономерности этого процесса.
— Особенности фольклорных влияний вариативны и обусловлены принадлежностью того или иного художника к традиционно-реалистическому, условно-метафорическому и постмодернистскому направлению. Реалисты и постмодернисты по-разному используют фольклорные источники: одни — творчески, продуктивно, конструктивно, стремясь к сохранению национальной культуры, другие — с деконструктивистских позиций, субъективно и произвольно толкуя фольклорные образы и тем самым вольно или невольно разрушая национальную русскую ментальность. Что касается условно-метафорической прозы, то в ней фольклорное начало еще сохраняет свою первозданную сущность, близость к истокам, но при этом творчески переосмысляется и заметно трансформируется.
— Вариативность фольклоризма творчества разных писателей может рассматриваться как система, элементы которой находятся в отношениях диалога, полемики.
Научная новизна настоящего исследования определяется тем, что в нем.
— впервые системно изучается роль фольклора в русской прозе 70−90-х гг. XX вв.;
— исследуется специфика восприятия современными русскими писателями фольклорных традиций в зависимости от их творческих задач;
— впервые анализируется роль фольклора в творчестве Ю. Кузнецова, В. Крупина, Ю. Мамлеева, Г. Головина, JI. Петрушевской, Т. Толстой и др.;
— корректируется в значительной мере взгляд на поэтику русской прозы конца XX века в целом;
— системный и историко-функциональный подходы к анализу произведений позволяют раскрыть глубинную связь с фольклором очень разных по манере письма художников слова и продемонстрировать интертекстуалыюсть их произведений, восходящую к фольклорным первоосновам;
— аргументируется мысль о том, что и для писателей-реалистов, и для постмодернистов фольклор имеет концептуальную значимость;
— предложенный метод анализа открывает перспективу изучения творчества современных русских писателей в аспекте проблемы межтекстовых связей.
Ввиду обширности темы и сложности связанных с ней теоретических вопросов, автор вынужден ограничиться анализом воздействия фольклора на литературу, не касаясь обратного процесса.
Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что исследование межтекстовых связей является одной из ведущих проблем современного литературоведения.
Изучение роли фольклора в русской прозе 70−90-х гг. XX века открывает возможность для дальнейших функционально-типологических исследований в области словесного творчества.
Практическое значение работы обусловлено возможностью использовать ее основные положения в последующем научном рассмотрении проблем поэтики современной русской литературы, в вузовском преподавании общих курсов по истории русской литературы XX века, а также спецкурсов по функционированию фольклорных текстов в творчестве современных прозаиков. Частично они уже введены в научно-учебный процесс при организации спецсеминаров, чтении спецкурсов (см.: JI.H. Скаковская «Фольклор в курсе «Актуальные проблемы современной литературы» // Сборник научных трудов, посвященный 30-летию ТвГУ. Тверь, 2001. 10 е.- JI.H. Скаковская «Фольклорная парадигма русской прозы последней трети XX века». Тверь, 2003. 320с.) и в руководстве курсовыми, дипломными работами.
Апробация результатов исследования осуществлялась в течение пятнадцати лет в разных формах: в ходе чтения и обсуждения докладов на между народных, всероссийских и региональных научных конференциях в Москве: «Традиции классики XX века и современность» (Москва, 2002), «Малоизвестные страницы и новые концепции теории русской литературы XX века» (Москва, 2003), «Природа: Материальное и духовное в литературе» // Пушкинские чтения (Санкт-Петербург, 2002), «Автор-текст-аудитория» (Саратов, 2001), «Центральная Россия и литература русского зарубежья» (Орел, 2003), «Международная научная конференция, посвященная 70-летию присуждения Нобелевской премии И. А. Бунину и 50-летию смерти писателя» (Белгород, 2003), «Антропоцентрическая парадигма в филологии» (Ставрополь, 2003 г.), «Проблемы поэтики и стиховедения» (Алматы, 2003), «Актуальные проблемы филологии в вузе и школе» (Тверь, 1988;2003), «Драма и театр» (Тверь, 2002, 2003) и др.
Результаты научного исследования обсуждались на заседании методологического семинара кафедры новейшей русской литературы филологического факультета Тверского государственного университета (март 2002), на заседании кафедры новейшей русской литературы ТвГУ (октябрь, 2003 г.). Материалы диссертации отражены в 42 публикациях общим объемом 57 п.л., в том числе в трех монографиях, из которых одна написана в соавторстве, а также в научных статьях, тезисах докладов.
Структура и объем диссертационной работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Объем диссертации 348 страниц. Список использованной литературы состоит из 544 названий.
Заключение
.
Обогащение художественной палитры современных русских писателей, несомненно, происходит во многом благодаря их обращению к устному народному творчеству. Эта основополагающая идея определила цели и методологию исследования данной работы.
В диссертации рассмотрена роль народнопоэтических традиций в развитии русской прозы 70−90-х гг. XX века. Анализ обширного литературного материала убедительно продемонстрировал, что жанры классического фольклора, включенные в новый контекст, продолжают активно функционировать. Это объясняется объективными общественно-историческими закономерностями: в переломное, кризисное время рубежа веков литература в поисках национальной идеи обращается к своему первоистоку. Опираясь на философию и эстетику фольклора, многие писатели последней трети XX века интенсивно осваивают и нравственно-эстетический опыт устного народного творчества, пытаются осмыслить своеобразие русского народного характера, определить место человека в сложном и динамичном современном мире.
Именно о неисчерпаемости форм воздействия фольклора на литературу свидетельствуют интенсивные поиски новых принципов освоения народнопоэтических традиций русскими прозаиками последней трети XX века. При всем многообразии исследования фольклора, как убедительно демонстрируется в данной диссертации, можно обозначить три основных его типа.
Фольклор для писателей-реалистов: Ф. Абрамова, В. Астафьева, В. Белова, Д. Балашова, Е. Носова, В. Крупина, В. Распутина и многих другихимеет концептуальное философско-этическое и эстетическое значение в моделировании национального образа мира и идеального национального героя.
В творчестве Ф. Абрамова народный быт — это не статичные картины быта, не усеченное бытие, а главная составляющая его. Предметно-реальный быт, национальный уклад его в произведениях этого писателя естественно перетекает в духовное бытие народа, грань между которыми практически неощутима. Это «живая жизнь» (JI. Толстой), пульс которой бьется буквально в каждой строке произведений автора. Поэзия народного быта органически сочетается на страницах произведений Абрамова с поэзией русской природы, и эту гармонию между стихией природы и человеком он обретает именно в устном народном творчестве. В его произведениях совершается синтез фольклорных и литературных художественных средств, что придает им отличительное своеобразие. Для Ф. Абрамова, более чем для какого-либо другого писателя последней трети XX в., характерно бережное, любовное отношение к фольклору как к кладезю народной мудрости, как к первообразу словесного творчества.
Народная поэтическая культура также глубоко и органично входит в самую ткань произведений В. Белова и несет в себе высокий жизнеутверждающий пафос. Она представляет собой отражение крестьянской этики и эстетики, выразителем которой и является автор «Канунов». В. Белов рассматривает фольклор как наиболее органичную форму изображения лада народной жизни — трудовой, хозяйственной, духовной.
Принципы и формы работы этого писателя с фольклорными первоисточниками раскрываются посредством сравнительно-типологического анализа. Детальный анализ, предпринятый в работе, дает основание сделать вывод о том, что фольклор в «Канунах» не является лишь формальным литературным приемом, а выполняет роль смыслообразующего фактора: через призму его освещаются события, развертывающиеся в произведении, и внутренний мир героев. Фольклорные образы и мотивы на протяжении всего романа помогают автору воплотить как основной эпический, так и параллельный лирический план произведения. Закономерно поэтому, что фольклорные начала свободно и естественно «живут» в «Канунах». В романе Белова присутствует практически все богатство жанрового состава устного поэтического творчества начала XX века: обрядовая, а также необрядовая лирическая поэзия, семейно-бытовая, черты календарной поэзии, заговоры, фольклорная проза.
Однако доминирующую функцию в образной системе выполняет поэзия во всех ее жанровых разновидностях. В художественную ткань его романа включены и свадебный обряд, и причитания, и песни, и приговоры дружки. Формы художественного освоения писателем свадебной обрядовой поэзии многообразны, начиная с прямых перекличек и реминисценций и кончая скрытыми ассоциациями, аллюзиями. Ни одному из современных писателей России не удалось с такой силой и яркостью передать поэтику народного обряда, как автору «Канунов». Прибегая к образным средствам обрядовой народной поэзии и жанрам необрядового фольклора в «Канунах», В. Белов выступает не как этнограф и бытописатель северной деревни, а как подлинный художник, сумевший творчески преломить фольклорные традиции в своем произведении.
Главные герои романа В. Белова являются выразителями народного миросозерцания, нравственных принципов добра и справедливости. Столкновение вековых крестьянских традиций с бездумными методами насаждения коллективизации определяет строение сюжета, а также характер и остроту художественного конфликта романа «Кануны», метафорически запечатленного уже в самом его заглавии. Народная поэзия, с которой неразрывно связана жизнь Шибанихи, поднимает ее обитателей над повседневным бытом, внутренне распрямляет и очищает их, приобщая к вечным непреходящим ценностям человеческого бытия и помогает выстоять в условиях социально-исторического разлома.
В отличие от произведений Ф. Абрамова и В. Белова, тяготеющих к обрядовой поэзии, масштабные философско-этические проблемы: человек и земля, историческая память, патриотизм, преемственность поколений — постоянно присутствуют в художественном творчестве В. Распутина и предопределяют обращенность его к прошлому, ярко запечатленному в устном народном творчестве.
Глубокая и прочная связь с фольклором по существу характерна для каждого подлинно национального писателя"1, по мнению Распутина, и сам он не является исключением. Из всех слагаемых искусства писателем выделяется именно национальное его своеобразие. В связи с этим Валентин Распутин неоднократно отмечал, что содержание произведения, его язык, характеры и проблематика отражают «вселенский интерес нации».
Анализ повестей В. Распутина «Живи и помни» и «Прощание с Матерой» позволяет утверждать, что они связаны с фольклорными жанрами внутренне, по самой своей структуре, а главное — по искусству создания обобщающих образов-символов, прежде всего женских.
Человек представлен в произведениях В. Распутина как часть природы, которая является для него домом не только в локально-бытовом, но и в плане-тарно-космическом понимании. Равновесие естественно-природных и социально-общественных сил трактуется автором «Прощания с Матерой» как необходимый закон сохранения жизни вообще. В то же время неразрывная связь экологической и этологической среды обитания человека является, по твердому убеждению Распутина, источником нравственного здоровья нации.
Былинный фольклорно-символический смысл заключает в себе образ Матеры, имеющий важный философский смысл. Этот образ — широкое, нравственно-эстетическое обобщение материнского женского начала.
Идейно-образная общность произведений В. Распутина с былинами, психологическая близость его женских персонажей с героинями фольклорных песенных жанров свидетельствуют о том, что в повестях «Прощание с Матерой», «Живи и помни» отразились наиболее сокровенные связи современной русской прозы с устным народным творчеством, которые придали универсальное философское звучание его произведениям.
В общественно-литературной ситуации последнего десятилетия XX века особенно активно развивается процесс кристаллизации национальной идеи. Се.
1 Там же. рия исторических романов Д. Балашова, В. Пикуля, в которых воплощен грандиозный замысел воссоздать историю Родины, заняла прочное место в русской литературе XX столетия.
Пик творческой активности активности Д. Балашова и В. Пикуля падает на предкризисное время, на 70−80-е гг., когда остро ощущалась нужда в героическом. Их персонажи — воплощение русского сознания, русской сути, мен-тальности всего русского народа и в то же время самих авторов. Балашов и Пикуль обладают способностью перенестись в прошлое и как бы жить синхронно в двух разных временных измерениях. В этом умении их ощутить прошлое как живую реальность важную роль играет коллективная «художественная память», закрепленная в устном народном творчестве. В фольклоре они черпали материал для осмысления доминантных общественно-исторических тенденций своего времени.
Замысел цикла «Государи московские» непосредственно восходит к народному творчеству. Д. М. Балашов — профессиональный ученый-фольклорист, прошедший большую школу как собиратель и исследователь народного творчества, имеющий ряд ценных научных трудов. Вполне закономерно поэтому творческое доверие Балашова к народному искусству. В русском фольклоре он находит неисчерпаемый источник, «духовную жизнь нации в ее историческом бытии». Обширные познания в области фольклористики позволяют ему воссоздать с удивительной достоверностью отдаленное прошлое, воскресить трагические и героические события русской истории.
Многообразие фольклорных жанров, оставивших заметный след в романах Балашова поразительно: обрядовая поэзия и заговоры-заклинания, исторические песни и баллады, песенная лирика и игровой фольклор, легенды и предания, былички и бывальщины, духовные стихи и устные мемуарные рассказы, пословицы и поговорки.
Свадебный фольклор в романе «Младший сын» Балашова находит глубокое художественное, а не иллюстративное воплощение. В представлении автора он демонстрирует прочность и разумность устоев народного быта. Это зеркало национального характера, используемое Балашовым как средство выражения нравственно-эстетического сознания народа и как способ художественной организации исторического материала в его романистике.
В. Пикуль, как и Дм. Балашов, был страстным собирателем, большим знатоком и ценителем произведений устного поэтического творчества и также не случайно искал истоки искусства слова в фольклоре. Им двигало прежде всего стремление окунуться в атмосферу природного русского языка в воссоздании картин прошлого. Наряду с этим в произведениях Пикуля одну из наиболее важных функций выполняет фольклор и в создании образа человека. Писатель широко привлекает художественные средства устного народного творчества для описания пространственно-предметного мира и портретно-психологической характеристики персонажей.
Осмысление прошлого было для него, как и для Балашова, ключом для разрешения социально-общественных проблем современности. Пикуль обращается в своих произведениях к истории в поисках положительного идеала, воспитывающего в читателях чувство патриотической и национальной гордости.
Своими романами автор настойчиво подчеркивает, что у русского народа, при всей сложности исторического развития, были и величайшие победы и достижения: великая наука, великое искусство и великая литература. Отсюда сознательная установка В. Пикуля на изображение таких сюжетных ситуаций, в которых наиболее ярко и выпукло выявлялись бы национальные черты его героев. Прямые параллели между фольклорными героями и его персонажами в тексте отсутствуют, но с помощью различного рода аналогий можно обнаружить их типологическую близость.
Фольклорные изобразительно-выразительные средства используются Д. Балашовым и В. Пикулем прежде всего как художественные способы воссоздания колорита и изображения людей прошлых эпох. В их романах наблюдается взаимное наложение времен: прошлое, сближаясь с настоящим, обретает художественную достоверность, а современность — историческую перспективу и масштабность.
Подобная пространственно-временная организация их произведений как бы раздвигает сюжетные рамки их романов и придает им дополнительный смысловой объем. Обращение писателей к фольклору не только помогает воссоздать национально-историческое пространство, но и конкретизировать его. Исторические события, преломленные в их романах через призму устного народного творчества, поднимаются до уровня типических.
Устное народное творчество Архангельской области звучит в тетралогии «Братья и сестры» Ф. АбрамоваКрасноярского края — в «Царь-рыбе», «Последнем поклоне» В. АстафьеваВологодской области — в романе «Кануны» и в книге «Лад» В. БеловаКурской области — в «Усвятских шлемоносцах», «В чистом поле за проселком» Е, НосоваИркутской области — в повестях «Живи и помни», «Прощание с Матерой» В. Распутинасреднерусского — в исторической прозе Д. Балашова и В. Пикуля.
Фольклор для этих писателей имеет концептуальное философско-этическое и эстетическое значение в моделировании национально-русского образа мира и типа народного героя, во многом идеализированного. Фольклор служит для Ф. Абрамова В. Астафьева, Дм. Балашова, Евг. Носова, В. Распутина и многих других художников слова ключом к душе народа.
Итак, писатели этого ряда стремятся сохранить живой фольклор со всеми его обрядовыми признаками, с разнообразными жанрами. Правдивое воспроизведение народно-бытовых обрядов позволяет им с особой выразительностью, полнотой и точностью изобразить уклад народного быта, «лад» народной жизни как источник нравственного здоровья нации. Вот почему картины народного быта у них прямо соотносятся с народным бытием, с универсальными законами русского национального мира и характера.
Второй тип функционирования фольклорных традиций находит яркое проявление в условно-метафорической прозе. В ней фольклорные тенденции несколько видоизменяются, более актуализируется образная символика устного народного творчества. В. Крупин («Живая вода»), Ф. Искандер («Кролики и удавы»), В. Орлов («Аптекарь»), А. Ким («Белка», «Поселок кентавров», «Отец-Лес»), В. Шукшин («До третьих петухов») и др. более избирательно подходят к фольклорным жанрам и целенаправленно используют их прежде всего для художественного воплощения системы нравственно-этических ценностей.
А. Ким определяет жанр произведения «Отец-Лес» как роман-притчу. В название романа вынесен языческий образ-символ, поэтика которого сразу же создает определенную установку читательского восприятия.
Персонажная сфера этого произведения включает в себя также фольк-лорно-мифологических героев. Это Отец-лес, Змей Горыныч, Афродита и др. В структуре повествования языческие знаки-символы становятся ядром рассказов о судьбах разных героев. В романе «Отец-Лес» внутренние эмоционально-смысловые ассоциативные связи между персонажами являются более важными, чем внешние, причинно-следственные «сцепления». В нем используется прием монтажной композиции. Дискретность, «разбитость» текста на фрагменты, а также немотивированная перемена времени и места действия, резкие хронологические разрывы, как известно, характерны и для многих фольклорных жанров.
В романе-притче «Отец-Лес» преобладают внепейзажные образы природы. Ее силы персонифицируются и активно участвуют в жизни людей. Ким полагает, что человеческий мир — это не только «наличная реальность», но и «реальность воображения, веры», воплощенных в мифологии и устном народном творчестве. Атмосфера «сказочной реальности» поддерживается в его произведении различными чудесами и «превращениями», вполне «нормативными» при всей их фантастичности. Со сказкой роман Кима сближают и сюжетноповествовательные приемы. Начало многих эпизодов его перекликается со сказочным зачином: «Жил-был». Жизнеописание главных героев романа выстраивается на принципе трехкратности, характерном также для сказочного жанра.
Таким образом, в творчестве А. Кима, как и в условно-метафорической прозе в целом, в отличие от реалистической, фольклорные сюжеты, мотивы и образы качественно трансформируются и служат преимущественно средством выражения авторской, субъективноценностной системы.
Самобытность творческой индивидуальности В. Шукшина обусловлена прежде всего его прочной связью с народным творчеством, что позволяет ему в более емких и сжатых формах отобразить духовное томление его героев-чудиков в тесноте будничной жизни. Шукшинские герои выламываются из обыденной среды и типологически сближаются с традиционными фольклорными героями типа Иванушки-дурачка. Близость повести «До третьих петухов» Шукшина к фольклорной образной системе не ограничивается типологическими сближениями его «странных» героев-максималистов со сказочными персонажами. При анализе произведений писателя необходимо учитывать главное: доминирующими в них являются традиции народной смеховой культуры и даже мотив юродства. Шукшинский юмор и в художественно-функциональном отношении близок к народному смеху. Он не несет в себе разрушительного начала, а напротив, усиливает «человеческую суть» (JI. Гинзбург) его произведений.
Персонажи в сказке Шукшина, как и в фольклоре, выступают носителями определенных нравственных качеств, обуславливающих их поступки: Медведь — Змей — Баба Яга. Однако, сохраняя инвариантные, константные черты фольклорных образов, Шукшин наполняет их новым содержанием. Литературные персонажи в сказке Шукшина не тождественны фольклорным, вернее было бы сказать, что они представляют собой различные модификации сказочных образов и служат рупором авторских идей и ценностных представлений о современном мире и человеке. Поступки и образ мыслей фольклорных персонажей в повести Шукшина детерминированы уже иной социально-исторической ситуацией, но от этого они не становятся менее достоверными в психологическом плане. Шукшинские персонажи, как и фольклорные, вступают в борьбу с несправедливостью окружающего общества, его моралью и установками во имя человеческих прав униженной личности. Образ шукшинского героя Ивана-дурака, носителя народной правды, соотносится не только со сказочными персонажами, но и с юродивыми.
Связь с народом определяла самую сущность творчества Шукшина. Он постоянно помнил, что писатель может «существовать, двигаться вперед только благодаря силе тех жизненных соков, которыми питает его народная среда, само бытие народное"1.
Подобно В. Шукшину, А. Киму, Ф. Искандеру, В. Крупин в повести-сказке «Живая вода» и в рассказе-притче «Змея и чаша» преимущественно апеллирует к фольклорно-сказочной условности и символике. Однако, в отличие от этих прозаиков, он использует в своих произведениях практически все фольклорные жанры, начиная от пословиц, поговорок, частушек и кончая былинами, хотя определяющим жанром устного народного творчества является для В. Крупина волшебная сказка. Разножанровость фольклорного материала, творчески освоенного в его произведениях, не нарушает, на наш взгляд, а напротив, способствует их идейно-эстетической целостности, так как подчиняется единой творческой задаче автора.
Способы вовлеченности структурных элементов сказки в его книги различны: прямое включение отдельных сказочных персонажей в систему образов («Змея и чаша»), сюжетных ситуаций («Живая вода») и жанровой формы сказки и притчи («Васильки»). Но преимущественно писатель прибегает в своем творчестве к художественному переосмыслению фольклорных традиций. Жанровая форма сказки и притчи наполняется в «Живой воде» и «Змее и чаше» актуальным содержанием, а их условно-символические образы служат средством Шукшин В. М. Еще раз выверяя свою жизнь. // В. Шукшин. Вопросы самому себе. — М., 1981. — С. 224. воплощения современных духовно-нравственных исканий. Но в том и в другом случае фольклорные элементы несут в его произведениях основную идейно-эстетическую нагрузку, определяя их сюжетно-повествовательное и стилевое разнообразие. Сказочно-речевая семантика («живая», «обманная», «мертвая вода», «белое подвенечное платье» и «белый саван», «слезы — синие цветы»), иносказание и фольклорные аллегории выполняют в произведениях Крупина конструктивно-содержательную функцию. «Первичная реальность» в них через сказочную условность и ассоциативность преображается, и в результате возникает, по определению Д. С. Лихачева, «внутреннее ядро» произведения.
Своеобразие художественной манеры В. Крупина состоит также в том, что традиционные фольклорные мотивы и образы сочетаются у него с подчеркнуто публицистическими тенденциями (очерки «Святое поле», «Не красна изба углами, а красна пирогами» и др.).
Яркое стилевое своеобразие прозаических произведений Ю. Кузнецова состоит в том, что устойчивые народные выражения, заимствованные из фольклора, он переводит в метафорический план, разворачивая в самобытные рассказы.
Его прозаические произведения «Два креста», «Николай и Мария» сближаются с фольклорно-повествовательными жанрами прежде всего сказово-песенной манерой повествования, которая как бы возвращает их в мир народных нравственных представлений, в сферу живого языка, освобождая тем самым от стандартных литературных условностей. В духе фольклорной эстетики решается автором также жанровая принадлежность «Двух крестов» как казачьей думы, что сразу же определяет военную тематику произведения как общенародную и обуславливает эпические способы ее художественного решения. Драматические судьбы русских солдат: казака Петровича, ослепшего во время гражданской войны, его отца и сына, погибших на поле брани, изображаются, как и в фольклоре, с народной точки зрения. Тяжкие испытания главного героя в представлении автора — это путь обретения им народной мудрости и высоких нравственных представлений о долге перед родной землей. Но вместе с тем, Кузнецов, как и его герой, отрицательно относится к гражданской войне, как к «войне со своими». Трагизм братоубийственных распрей нашел отражение еще в былинном эпосе, что также подчеркивает фольклорную основу «Двух крестов». И в изображении внутреннего мира главного героя думы автор ориентируется на традиции устного народного творчества. Образ старого казака раскрывается сюжетно. Как и в фольклорно-повествовательной прозе, важную художественно-психологическую функцию в думе Кузнецова выполняет предметный мир и событийно-фабульная ситуация произведения.
Если в «Двух крестах» преобладает сказово-эпическое начало, то в рассказе «Николай и Мария» доминирует песенно-поэтическое. Этот рассказ отмечен тонким лиризмом, выразительной яркостью психологического рисунка в сочетании с многоплановым комплексом «архетипичных» тем, восходящих к фольклорно-романтической традиции.
Божественное предопределение становится в художественном воплощении писателя, как и в произведениях коллективного народного творчества, как бы непреложной истиной, о чем свидетельствует зачин рассказа: «Человек не ведает, как совершаются судьбы Господни"1. Философско-бытийная установка неизбежно ведет автора «Николая и Марии» к фольклорно-романтической символизации как образов персонажей, так и образа мира, окружающего их. Магические знаки судьбы в рассказе Кузнецова, как и в фольклоре, предопределяют развитие событий и трагическую гибель героев. Поступки их иррациональны и не поддаются здравой логике, как это часто бывает с персонажами волшебных сказок, где таинственное и непознаваемое представляет один из основных структурно-жанровых признаков. Все повествование рассказа основывается на системе нравственных ценностей народа, запечатленных в сказочно-фольклорных образах, имеющих громадный обобщающий смысл, что, несо.
1 Кузнецов Ю. Николай и Мария // Наш современник. — № 9. — С. 132. мненно, свидетельствует о глубинной связи произведений Ю. Кузнецова с устным народным творчеством.
Третий тип функционирования фольклора в литературе 70−90-х гг. XX века связан с прозой новой волны. В произведениях Т. Толстой, JI. Петрушевской, Ю. Мамлеева, В. Пелевина, М. Успенского, В. Сорокина, Г. Головина и др. отсутствует утверждающий нравственный идеал устного народного творчества. Более того, в их произведениях наблюдается ирония по отношению к таким фундаментальным понятиям, как национальная идея и дер-жавность, народ и русский тип характера, бог и истина, справедливость и нравственность. Фольклорные жанры фиксируются в их произведениях скорее как гипертекст, из которого берутся обобщающие образы, жанры, мотивы, то есть влияние фольклора на их творчество наблюдается преимущественно на уровне формальных признаках произведения. Фольклорные традиции в прозе новой волны трансформируются настолько, что утрачивают свою изначальную нравственно-эстетическую значимость: писатели этого направления либо вступают в полемику с народным идеалом, воплощенным в устном творчестве (Т. Толстая), либо приходят к полной его деэстетизации (В. Сорокин). Ю. Мамлеев, Г. Головин прибегают к прямой стилизации фольклорной манеры повествования, более того, стилизация под фольклор иногда принимает форму явной пародии («Мультипроза» 3. Гареева). Почти во всех произведениях «другой прозы» или прозы новой волны в той или иной форме констатируется гибель национального мира: катастрофы, мутации человеческого генома, роботизация, неизбежным результатом которых является полная утрата всех нравственных ценностей делающих человека человеком. Таким образом, для писателей данного направления фольклорные мотивы и образы служат лишь формальным художественным приемом для утверждения собственной концепции мира — иллюзорного и парадоксального.
Так, фольклорно-эпический стиль повествования в повести Г. Головина «День рождения покойника» «расшатывается» авторской иронией, переходящей в сарказм. Вместо картины целостного гармонического мира в этой повести представлено гибельное социально-этическое состояние современного общества, о чем свидетельствует уже семантика заглавия повести.
Переосмысленная Толстой фольклорно-сказочная символика утрачивает свое традиционно-этическое смысловое наполнение и превращается в формальный стилистический прием. Толстая, субъективно интерпретируя фольклорные образы и сказочную символику, в конечном счете, деэстетизирует их. Несмотря на то, что в романе «Кысь» на фабульно-повествовательном уровне все изображается по-русски: черные избы, крытые соломойсани, запряженные тройкой, печь в избе, деревянные полати, тем не менее в содержательном аспекте он лишен духа подлинной народности. Более того, фундаментальные понятия фольклора: образ русского национального мира и тип народного характера демифологизируются в произведении Толстой.
Ю. Мамлеев определил свой метод как «метафизический», который обращен к «неведомым сторонам человеческой души», к «внутреннему поиску вечного «я». Закономерно, что в повествовательной системе его «Русских сказок» фольклорная символика стала стержневой. Однако при этом следует учитывать, что процесс символизации в мамлеевских сказках прежде всего подчинен отображению философско-космогонической концепции автора, которая не совпадает с фольклорной. Во-первых, «неведомое», по мысли писателя, предстает не в плане фантастики. Фантастики в чистом виде, согласно его философ-ско-эстетической идее, не существует. Во-вторых, если в русских народных сказках двигателем сюжетного развития служит фантастика, основанная на внешних механизмах чудесного превращения персонажей, то Ю. Мамлеева больше интересует вопрос о внутренних предпосылках возникновения мистических, сюрреалистических ситуаций.
Отсюда все сказочные превращения и фантастические картины в «Русских сказках» представляют реальность, искаженную человеческим сознанием, и могут рассматриваться лишь в созвучии с игрой авторского воображения.
Архетипы народного творчества, представленные в русских сказках, и его бессознательно-интуитивное начало Мамлеев использовал как средство изображения «крайних, темных сторон человеческой души», «исканий метафизически неизведанного».
Проникновение его героев в запредельное ведет к прекращению бытия, что противоречит фольклорной традиции. Смерть сказочных персонажей не абсолютна и зачастую обратима. Перевоплощения, происходящие в сознании героев Ю. Мамлеева непредсказуемы, но они никогда не выходят за пределы божественного предначертания. В этом еще одно принципиальное отличие «метафизического» реализма от сказочной фантастики.
Фольклор в «Русских сказках», с точки зрения некоторых ученых, приобретает сюрреалистический характер, что служит основанием для жанрового сближения их с традиционными быличками. И действительно, и в том, и в другом случае повествуется о контактах человека с «иным», «потусторонним миром». Но мотивация этих контактов в сказках Мамлеева и в быличках различна.
В традиционно-фольклорных жанрах «переход границы между мирами» является результатом нарушения человеком общепринятых для коллектива норм и запретов. А в литературной сказке Мамлеева он утрачивает сакральное значение, так как не связывается уже с нарушением традиционных обычаев и потому перестает быть для человека наказанием. Переход мамлеевских персонажей в небытие объясняется их стремлением к «самопознанию»: душе человека, «природным качествам сознания» его необходимо перемещение. Мифологический мотив метаморфоз отражает в себе идею единства форм природной материи, являясь основным смысловым центром произведений Мамлеева. А активная включенность буквально всех художественно-изобразительных средств фольклора в процесс символизации «Русских сказок» обуславливает прежде всего их жанрово-стилевое своеобразие.
Способ использования коллективной художественной памяти народа Мамлеевым характеризуется подменой интуитивно-бессознательного в устном народном творчестве философской теорией экзистенциализма, отсюда глобальная трансформация фольклорных жанров при широком включении в произведения писателя традиционных образов и мотивов, сюжетно-нарративная стилизация и даже пародийность народной сказки.
Для «Сказок» JI. Петрушевской характерна, прежде всего, жанрово-содержательная интертекстуальность. Она опирается не только на традиции русской народной, но и европейской литературной сказки. Для художественной манеры писательницы, как и прозы новой волны в целом, характерно игровое начало, что типологически сближает ее сказки с народными. Но если в фольклорных сказках игровое начало является кодовым знаком коллективной художественной культуры, то в сказках Петрушевской — это лишь литературный прием, активизирующий читательское внимание. Своеобразие ее сказочной прозы состоит именно в нетрадиционных способах создания художественных образов и картин окружающего мира. К таким способам можно отнести процесс перевоплощения ее литературно-сказочных персонажей. В отличие от сказок, где волшебное превращение персонажей предопределяется магическими знаками, в сказках Петрушевской все происходит как само собой разумеющееся.
Таким образом, формы и способы творческого освоения фольклорных традиций разными писателями 70−90-х гг. XX века различны, но все они служат актуализации художественного воздействия их произведений в соответствии с их философско-эстетическими концепциями и конкретными творческими установками.
При всем многообразии и даже взаимоисключении форм и способов использования фольклорных традиций писателями различных направлений неоспоримо одно: устное народное творчество было и остается первоосновой словесного искусства. В силу этого творческое влияние фольклора на прозу 70−90-х гг. XX века является одной из важнейших проблем современного литературоведения.
В подлинно художественной литературе фольклорная традиция всегда является залогом новых открытий, без чего невозможно ее дальнейшее развитие и движение к прогрессу.
