Обоснование темы, проблематика, историография, источники.
С началом правления Николая I страна вступила в новый этап своего развития. Как отмечал историк C.B. Мироненко, «предшествующие века формирования и укрепления самодержавного государства сменились временем, когда неумолимый ход исторического процесса подверг его существование суровым испытаниям и сделал неизбежным близкое крушение всей прежней феодально-крепостнической системы"1. Абсолютизм Западной Европы, разбитый рядом революционных потрясений, переживал свои последние дни, и государственный строй принимал, как правило, конституционные формы правления. В это же время Николай I — «государь без сомнений и колебаний» — всю жизнь (возможно — до страшного прозрения в конце нее) отстаивал принципы абсолютной власти монарха. При нем самодержавием было сформировано цельное мировоззрение. Исследователь А. Е. Пресняков дал точную оценку николаевского правления: «Все сведено к немногим основным представлениям о власти и государстве, об их назначении и задачах, к представлениям, которые казались простыми и отчетливыми, как параграфы воинского устава, и скреплены были идеей долга, понятой, в духе воинской дисциплины, как выполнение принятого извне обстоятельства"3. Эта точная и непривычная для нас (привычно на первом месте — деспотизм и покорность, а тут — долг!) кредо царствования Николая! как нельзя верно характеризует основной принцип правления во второй четверти XIX в.
Определяя политический строй России николаевского времени как абсолютизм, т. е. говоря словами французского короля Людовика Х1У, формулой «государство — это я», отечественные исследователи не обращали внимания,.
1 Мироненко C.B. Страницы тайной истории самодержавия. Политическая история России первой половины XIX века. М., 1990. С.З.
2 Пресняков А. Е. Российские самодержцы. М., 1990. С. 285.
3 Там же. С. 247. что император воспринимал самодержавную власть как высшую форму ответственности. Государь ощущал себя не хозяином, «но слугой». Будучи источником законодательства, требовал подчинения не себе, но закону. Таким образом, мы видим, что в николаевское царствование законченные черты получил политический строй, который характеризуется решающей ролью не лично монарха, а государства. Роль эта была велика в делах общества, в хозяйственной, политической, бытовой сфере. Подобный строй в современной социологии называют этатистским, от французского слова 'etat — государство. Такая модель само-державности в некоторых своих проявлениях отвечала задачам того времени. Сила подобной организации — в управляемости страной, слабость — в определении мнения людей и влиянии на настроения общества. Несомненно, что принципы этатизма можно проследить почти на всех уровнях николаевского управления.
После восстания декабристов, в котором оказались замешаны представители лучших семей России, доверие императора к дворянству было подорвано. Царь мог опереться только на чиновника — человека, сознательно ищущего государственной карьеры. Именно поэтому многим дворянам наступившая эпоха казалась несвободной. От них требовали не самопожертвования, не высоких стремлений, как это было раньше, а лишь службу. Служебная пригодность ценилась выше благородства и прекрасных замыслов.
В то же время опора на бюрократа требовала систематизации правил, законов, предписаний и четкого выполнения их. При такой государственной установке средством достижения и обеспечения государственного и общественного порядка выступали силовые структуры и, в частности, полиция. В соответствии с поставленными задачами ее наделяли особыми полномочиями. Но всегда при всех властях она выполняла главные функции: создание условий для сохранения существующего государственного строя, установление «дистанции власти».
Понятие «дистанция власти», введенное в наше время, определяет «степень», в которой не наделенные властью граждане страны допускают и принимают тот факт, что власть диктует свои условия взаимодействия с обществом1. Возникшее соотношение между властью и обществом при Николае I создало условия для формирования специальных силовых структур, контролирующих установленную самодержавием «дистанцию власти». Поэтому именно на III отделение Собственной его императорского Величества канцелярии была возложена задача стать связующим звеном между самодержавием и обществом и держать его (общество) под постоянным контролем. Любое отклонение от принятой нормы должно было пресекаться и наказываться.
Страх власти перед неизвестностью определяет активную деятельность политической полиции. Это можно считать чрезвычайным событием в государстве и означает, что правительство вступило в конфликт с обществом, которому не приемлема его политика. Для своей собственной защиты самодержавие осуществляет меры как предупредительного, так и репрессивного характера, руководствуясь зачастую исключительно целесообразностью и переступая нормы закона. Но при этом органы полиции вынуждены считаться с настроением в обществе, или, как мы говорим, с общественным мнением. В свое время В. О. Ключевский отмечал: «Общественное мнение в народе — то же, что личное сознание в отдельном человеке"2.
В период вступления Николая Павловича на престол передовое русское общество, разбуженное конституционными планами правительства Александра I, не желало отказываться от замыслов преобразований и понимало, что в прежнем виде оно вряд ли сможет далее существовать. «В образованном меньшинстве бродили мысли о необходимости улучшений и преобразований, было искреннее сочувствие к либеральным нововведениям правительства, но как сами нововведения были нерешительны, так были нерешительны и мнения меньшинства. Приверженцы старого порядка были смелее: они видели колебания властей и не слишком опасались за порядок вещей, при котором в прежнее.
Ховстед Гирт. Различия и гласность: особенности национальных культур и ограничения в толерантности // Высшее образование в Европе. 1997. Т. ХХ1. № 2. С. 89.
2 Ключевский В. О. Афоризмы и мысли об истории. М., 1994. С. 152. время процветали"1. Все это создавало в русском обществе противоречивое отношение к новому императору и заставляло самодержавие принимать соответствующие меры.
Спокойствие и порядок стали государственными принципами Николая I. И осознание своего долга перед Богом и Отечеством в продолжение всей жизни было одним из важнейших принципов самодержавия николаевского времени. В соответствии с этим, император видел свою задачу преимущественно в том, чтобы то сверхосторожно, то безжалостно устранять возникающие недостатки. «Не дерзкими мечтами, которые всегда оказывают разрушительное действие, а сверху постепенно усовершенствуются отечественные учреждения, устраняются недостатки и злоупотребления. Согласно этому постепенному усовершенствованию, мы всегда будем благосклонно принимать любое умеренное стремление к улучшению, любую мысль об укреплении силы закона, о расширении истинного образования и усердия, если оно будет донесено до нас открытым для всех законным путем» , — отмечалось в манифесте от 3 июля 1826 года.
Характеризуя эпоху Николая I и его личность, еще В. О. Ключевский отмечал: «Николай вступил на престол далеко не с тем взглядом на управляемый им мир, с каким вступил его старший брат. Это и понятно: слишком не сходны были точки зрения, или наблюдательные пункты, с которых смотрели оба. Для Александра I таким пунктом было окно лагарповской аудитории, для Николая I — дворцовая приемная. Философская аудитория Лагарпа приучала смотреть на мир с птичьего полета, откуда незаметны ни мелкие колеса правительственной машины, ни их смазки и отбросы — все неприятные средства и последствия работы. Николаю, напротив, пришлось взглянуть на русскую жизнь снизу, и его взгляд был поглощен этими колесами, их шумной, неприятной и суетливой жизнью"3.
1 Николай Первый и его время. Документы, письма, дневники, мемуары, свидетельства современников и труды историков. М., 2000. Т.2. С. 78.
2 ПСЗ РИ. 2-е собр. Т.1. № 449.
3 Ключевский В. О. Курс русской истории. М., 1989. Т.5. 4.5. С. 431−432.
Тот политический курс, который был установлен Николаем I, явился реакцией на рост революционного движения в Западной Европе и на восстание декабристов в России. Вместе с тем он по существу был продолжением той политики, которая проводилась в последнее пятилетие царствования Александра I. Поэтому после вступления на престол перед новым императором стояла одна из первейших задач: выяснить причины, приведшие к декабрьскому восстанию 1825 года, и не допустить их повторения. Для решения этой проблемы необходимо было переориентировать общественное мнение в свою пользу, так как оно, по мысли Николая Павловича, «должно быть включено в систему государственного управления"1 и оказывать огромное влияние на деятельность государственных и общественных институтов, становясь одним из важнейших средств управления социальными процессами. Еще A.C. Пушкин писал: «И вот общественное мненье! Пружина чести, наш кумир! И вот над чем вертится мир!"2 А император Николай I крепко держался правила не вводить ничего нового, не упорядочив существующего и не подготовив умы к нововведениям.
Общественное мнение ко второй четверти XIX века уже оказывало ощутимое влияние на российских обывателей, и не обращать на него внимания со стороны властей было бы непростительным. Контроль над ним могли осуществить только силовые структуры. Но император прекрасно понимал, что старые полицейские органы, упустившие из виду подготовку восстания 1825 года, не соответствовали задачам времени. Поэтому необходимо было создать такую полицейскую структуру, в куда входили бы профессионально подготовленные чиновники и исполнители с вполне благонамеренными взглядами, которые бы руководствовались в своей деятельности новыми методами наблюдения и контроля над обществом.
Таким учреждением, по мысли императора, должно было стать III отделение Собственной его императорского Величества канцелярии, на которое возлагались функции политического сыска. Ведь полиция и армия во все вре Шильдер Н. К. Император Николай Первый. Его жизнь и царствование. СПб., 1903. T.l. С. 343.
2 Пушкин A.C. Пол. Собр. соч. М&bdquo- 1965. T.4. С. 57. мена являются наиболее важными элементами государственного механизма, с помощью которых власть всегда пыталась держать общество в повиновении.
В свое время известный историк и публицист М. П. Драгоманов, желая подчеркнуть сколь неотъемлемой частью самодержавно-бюрократического аппарата являются органы государственной безопасности, писал, что «благовещением их — было обязательность доносов при Иване III, а Рождеством — опричнина Ивана Грозного"1. Нельзя не согласиться с автором этого иносказательного обобщения, так как любой орган власти, стоящий на защите интересов правительства преследовал одну цель: противодействовать той силе, которая оказывала бы сопротивление существующим властям.
Обеспечивая наблюдение за «настроением умов» населения, за состоянием и деятельностью чиновничьего аппарата, полицейские органы контролировали все стороны российской жизни. Сфера политического сыска, в зависимости от складывающейся внутриполитической обстановки, постоянно расширялась.
Деятельность полиции и Ш-го отделения создали в стране удушающую атмосферу доносов, шпионажа, подозрительности и страха, жить в которой становилось все труднее. Образованная часть русского общества весьма негативно отнеслась к установлению контроля со стороны полицейских органов государства за своей общественной и частной жизнью. Особенно болезненно встретили полицейские нововведения мыслящие, образованные людистрадала литература, которая была объектом самого тщательного надзора властей. Б. Н. Чичерин, давая оценку николаевской эпохи, писал: «В то время в России не было никакой общественной жизни, никаких практических интересов, способных привлечь внимание мыслящих людей. Всякая внешняя деятельность была подавлена. Государственная служба представляла только рутинное восхождение по чиновной лестнице, где протекция оказывала всемогущее действие. .При то.
1 Лемке М. К. Николаевские жандармы и литература 1826- 1855 гг. СПб., 1903. С. 12. гдашней цензуре немилосердно отсекалось все, что могло бы показаться хотя отдаленным намеком на либеральный образ мыслей"1.
Несомненно, на специфику полицейской практики III отделения оказывал влияние человек, который стоял в тот или иной момент во главе этого учреждения. От его деятельности зависело отношение общества к полицейским структурам.
Ориентированные на сохранение стабильности существующей власти, главноуправляющие III отделения с осторожностью относились к разного рода нововведениям, стремились предупредить их, боясь негативных последствий.
Следует заметить, что каждый из высших полицейских чиновников в той или иной мере реально воздействовал на правительственную политику и сыграл определенную роль в развитии истории России.
Хронологические рамки исследуемой темы — 1825−1855 гг. — годы царствования Николая I, период внутренней реакции, время «апогея самодержавия», годы становления полицейских органов в том виде, в каком они функционировали в последующие годы. Это время, когда при «царе — капрале» общественное мнение не могло себя проявить в полную силу. Но это и период расцвета журналистики, печатного слова, а также стремления власти привлечь на свою сторону общественное мнение. В эти годы были подготовлены основы для проведения реформ второй половины XIX века.
Настоящая работа ставит своей целью выявить и определить на основе анализа и широкого использования имеющихся источников — как опубликованных, так и не опубликованных — место политического сыска во взаимоотношениях власти и общества в период царствования Николая I. А также показать влияние первых руководителей III отделения на преобразовательную деятельность самодержавия.
Исходя из целевой установки исследования и степени разработанности темы, в диссертации поставлены следующие задачи:
1 Чичерин Б. Н. Москва сороковых годов. М., 1991. С.ЗЗ.
— рассмотреть истоки и причины создания III отделения Собственной его императорского Величества канцелярии;
— проанализировать деятельность политической полиции под началом графа А. Х. Бенкендорфа, внутренние механизмы ее функционирования, особенности взаимоотношения этого учреждения с обществом и властными структурами;
— установить, что представляло собой III отделение при главноуправляющем графе А. Ф. Орлове, определить методы его руководства и выяснить, как складывались отношения главноуправляющего «высшей полиции» с Николаем I;
— сравнить методы и результаты работы III отделения при главноуправляющих А. Х. Бенкендорфе и А. Ф. Орлове, определить степень влияния этих государственных чиновников на общественную жизнь России и на внутреннюю политику Николая I.
Дореволюционная трактовка заявленной темы имела односторонний характер, поскольку история III отделения рассматривалась в контексте развития общественного движения России или в связи с деятельностью конкретной личности. Как самостоятельная тема она не нашла в тот период своего отражения в историографии. Это обстоятельство было обусловлено многими причинами, и в первую очередь — недоступностью архивных фондов III отделения, которые оставались секретными и после его ликвидации 6 августа 1880 г.
Первая попытка получить доступ к архивным документам III отделения принадлежит М. А. Корфу, который в 1846 г. направил А. Ф. Орлову письмо с просьбой ознакомиться с делом М. М. Сперанского. Однако разрешение на это получено не было1. Лишь в 1856 г. М. А. Корф получает от Александра II допуск «во все архивы, гласные и секретные, с уполномочием брать из них себе как реестры, так и все нужные дела». Результатом этой работы явилась книга «Восшествие на престол Николая I», где были использованы отдельные отры.
1 ГАРФ Ф. 109. CA. Оп. 3. Д. 531.
2 ГАРФ Ф. 109. 1-я эксп., 1856. Д. 266. Л.1. вочные сведения о III отделении, жандармах, организации и формах их деятельности.
В 1882 году разрешение на работу в архиве получил официальный историограф генерал Н. Ф. Дубровин. Его интересовали материалы о войне 1812 г., находившиеся в бумагах министра полиции А. Д. Балашова, и материалы, связанные с польским восстанием 1830 г. Документы были выданы «по высочайшему соизволению». По завершению работы им были опубликованы «Письма главнейших деятелей в царствование императора Александра I» В них содержались сведения о формировании тайной полиции, основы будущего III отделения. Н. Ф. Дубровин первым из исследователей ознакомился с материалами общественно-политического движения александровского времени, в основном с историей следствия и суда над декабристами. В 1895 г. он получил «дозволение заниматься просмотром дел архива без ограничения"2.
В первое время в архиве занимались лица, зарекомендовавшие себя «политически благонадежными», которые в той или иной мере знакомились с материалами III отделения. Например, в 1889 г. князь Н. Голицын изучал дела, относящиеся к роду Голицыныхакадемик М. И. Сухомлинов знакомился в 1894 г. с делом М. Ю. Лермонтова, готовя издание сочинений поэтаВ.И. Сайтов, П. А. Ефремов, A.C. Суворин — материалы об A.C. Пушкине при подготовке изданий его сочинений и т. п. Но все эти материалы носили отрывочный характер и не могли создать цельное представление о деятельности «светской инквизиции».
Во второй половине XIX века осветить деятельность III отделения попытались политические эмигранты. В своих воспоминаниях, используя личный опыт столкновения с полицейским ведомством, они стремились воссоздать картину деятельности корпуса жандармов, давая яркие характеристики руководителям карательного органа. Так, А. И. Герцен на страницах «Полярной звезды» отмечал беззаконие и злоупотребления в главной полицейско-надзирательной.
1 Дубровин Н. Ф. Письма главнейших деятелей в царствование императора Александра I. СПб., 1883.
2 ГАРФ Ф. 102. Оп. 300. Д. 12. Л.50. конторе России. Он описывал методы, которые использовало III отделение в своей повседневной практике, изучал моральное состояние общества, подверженного страху и подозрительности. Рассматривая III отделение как «вооруженную инквизицию и полицейское масонство"1, А. И. Герцен утверждал, что «казарма и канцелярия стали главной опорой николаевской политической науки. Слепая и лишенная здравого смысла дисциплина в сочетании с бездушным формализмом"2 разъединяла народ и царя, заставляя враждебно относиться к этому государственному учреждению.
В свою очередь П. В. Долгоруков в книге-памфлете «Правда о России» также дал негативную оценку полицейским структурам, назвав их «государственной помойной ямой"3. «Тайная полиция властвовала во всей России, — отмечал он, — одних держала на постоянном откупу, других теснила и прижимала», велась «война против просвещения и против здравого смысла"4.
Осуждая деятельность полиции и видя порочность в надзорной системе, современники отмечали: «. Люди, изобретавшие цензуру и тайную полицию, думали об охранении общества и государства от неблаговидных мыслей, от вредных действий, но дело в том, что, признавая только свои мысли благими, свои действия полезными, уничтожая возможность благости и полезности дум и деяний другого, они строили для человечества тюрьму. ."5.
Дореволюционная историография в отношении деятельности III отделения ограничивалась, как правило, скупыми сведениями о полицейском сыске, представленными в учебниках или журнальных статьях, где были опубликованы законодательные материалы и официальные документы о высшей полиции.6 Некоторые авторы-публицисты, в частности С. С. Громека, признавая общественное нерасположение к деятельности «голубого ведомства», в тоже.
1 Герцен А. И. Собр. соч. в 30-ти тт. М., 1956. T. l 1. С. 211.
2 Там же. Т. У11. С. 210.
3 Долгоруков П. В. Указ. соч. С. 247.
4 Долгоруков П. В. Правда о России. Париж, 1861. С. 376.
5 Блюммер Л. П. Свободное слово. Берлин, 1862. Вып. 1. С.51−52.
6 Зибер Н Суд и государственные преступления //Юридический вестник. 1880. № 11- Он же. К истории жандармской полиции в России //Юридический вестник 1882. № 11- Андреевский И. Полицейское право. СПб., 1871- Прокуряков Ф. И. Руководство к познанию действующих русских и государственных, гражданских, уголовных и полицейских законов. СПб., 1871. и т. д. время отмечал, что она (полиция) «служит залогом государственного спокойствия и безопасности частных лиц"1. В обзорной статье «Исторический очерк полицейской политики в России», опубликованной в еженедельнике «Отголоски», также содержится положительная оценка III отделения, которое будто бы являлось главным, хотя и негласным защитником крестьян от злоупотреблений поЛ мещичьей власти. В статье «Суд и государственные преступления» прослеживается интересная мысль о том, что всевидящий надзор, «сам никого не стесняясь и ни от кого не завися, проникает во все сферы управления и везде имеет целью обнаруживать и искоренять злоупотребления». Весьма любопытно, что эта мысль была в свое время высказана П.И. Пестелем4. Правительству только предстояло осуществить данную идею на практике. В статье И. Г. Тарасова, опубликованной в «Юридическом вестнике», автор утверждал, что «декабристы способствовали тому, что мысль о всюду проникающем и благодетельном жандармском надзоре получила права гражданства и у нас"5. На страницах журнала «Русский архив» были опубликованы «Заметки» петербургского генерал-губернатора П.М. Голинищева-Кутузова-Толстого, где высокопоставленный автор отмечал: «Как бы то ни было, но учреждение корпуса жандармской полиции было вызвано необходимостью охраны государства после такого события, как 14-е декабря. Хотя и говорили, что это учреждение просто-напросто повторение политики Наполеона I и его креатуры Фуше, но общее убеждение было таково, что оно вызвано необходимостью"6. Однако журнальные и газетные статьи страдали ярко выраженным субъективизмом. Научная же историография хранила о III отделении молчание. Исследователи в своих трудах, посвященных главным образом общественному движению, политический сыск упоминали, но в детали не вдавались. Громека С. С. О полиции вне полиции //Русский вестник. 1858. Т. 17. С. 688.
2 Исторический очерк полицейской политики в России //Отголоски. 1880. № 34. С. 535.
3 Зибер Н. Указ. соч. С. 425.
4 Русская правда П. И. Пестеля и сочинения, ей предшествующие //Восстание декабристов. Документы. М., 1958. Т. 7. С. 205.
5 Тарасов И. Т. История русской полиции и отношение ее к юстиции //Юридический вестник. 1884. Кн.2. С. 365.
6 Голинищев-Кутузов П. М. Из памятных заметок //Русский архив. 1883. № 1. С. 182.
В 1900 г. Министерство внутренних дел приступило к составлению исторического очерка своей деятельности, посвященного столетнему юбилею в 1902 г1. С этой целью понадобились дела, хранившиеся в архивах министерства и департамента полиции. Директор полицейского департамента И. Н. Дурново счел нужным выдать лишь некоторые из них, изъяв ряд документов. Изымались в основном секретные сведения: агентурные записки, справки, перлюстрация. Например, по поводу выдачи дела № 104 за 1826 г. «О Михаиле Погодине», получившем дозволение издавать журнал под названием «Московский вестник», последовала резолюция — «извлечь секретные сведения». А дело № 213 (1 ч.) за 1827 г. «О воспрещении журнала „Европеец“, издаваемого Киреевским, и о том, чтобы не было дозволяемо издавать никаких новых журналов без особого Высочайшего разрешения», «вообще полагал бы не выдавать». Очерк носит чисто справочный характер и содержит отрывки из отчетов деятельности МВД. К нему были сделаны два приложения, где помещены были резолюции Александра I, Николая I, Александра II, а также шефов жандармов и некоторых высших сановников. Извлеченные из дел III отделения, они не создали общую картину его функционирования. О репрессивной или «карательной» стороне деятельности жандармов речь не идет, а наоборот, авторы указывают на то, что «с 1826 года важнейшей обязанностью жандармских чинов, помимо прежней полицейской службы, становится наблюдательная деятельность"3.
Отдельные отрывочные сведения о III отделении, о жандармах, об организации и формах их работы встречаются в трудах официального историографа Н.К. Шильдера4. Ставя во главу своих исследований вопрос о роли и значении верховной власти в исторической судьбе России, автор признавал родственную связь III отделения с Тайной канцелярией ХУШ века. Но в то же время Н. К. Шильдер отмечал, что «николаевское детище было несравненно мягче и поручено людям до некоторой степени образованным, обладающим к тому же свет.
1 Министерство внутренних дел. 1802−1901. Исторический очерк. СПб., 1903.
2 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 300. Д. 17. Л.95−97.
3 Министерство внутренних дел. Указ. соч. С. 99.
4 Шильдер Н. К. Император Николай 1. Его жизнь и царствование. СПб., 1903. ским лоском". Большой интерес для исследователей представляют примечания и особенно обширные документальные приложения к этой работе. В частности, в ней опубликованы записки А.Х. Бенкендорфа1.
Революция 1905;1907 гг. вызвала повышенный интерес к общественно-политической истории России, а также создала благоприятные возможности для публикаций материалов.
В конце 1905 г. приоткрылись двери архива М. К. Лемке, который был одним из первых «политически неблагонадежных», получившим разрешение министра внутренних дел кн. П.Д. Святополка-Мирского на занятие в архиве бывшего III отделения. Его интересовали в первую очередь дела о деятельности III отделения как цензурной инстанции с 1826 по 1855 гг., а также все документы, касающиеся литературной и общественной жизни России за время царствования Николая I. Тема работы «Николаевские жандармы и литература 1826−1855 гг.» была выбрана М. К. Лемке не случайно. В этот период литература являлась основной трибуной пропаганды передовых идей и единственным средством борьбы общественности с самодержавием. Введя в научный оборот большое количество фактического материала из истории политической полиции николаевского времени, автору удалось воссоздать картину правительственных мер воздействия на русское общество: это и борьба с просветительской деятельностью, и преследование передовых литераторов и журналистов, и первые политические процессы. Используя уже опубликованный материал, М. К. Лемке удалось дать яркие характеристики государственным деятелям, возглавлявшим в это время III отделение С. Е. И. Величества канцелярии.
Однако доступ к секретным материалам продолжался недолго и уже в 1906 г. работа исследователей в архиве была вновь запрещена. Это было связано с реакцией правительства, наступившей после того, как ему удалось подавить вооруженное восстание в Москве и других городах России.
1 Шильдер Н. К. Указ. соч. С.343−347.
2 Лемке М. К. Николаевские жандармы и литература 1826−1855 гг. По подлинным делам III отделения С.Е.И.В. канцелярии. СПб., 1909.
В этот период издается двухтомник извлечений из официальных изданий «Государственные преступления в России в XIX веке», составленный В. Базилевским (В .Я. Яковлев)1. На основе газетных материалов, без их анализа, автор в хронологическом порядке проследил наиболее крупные события политического толка, которые повлекли за собой изменения во внутренней политике властей. Этот сборник представляет интерес как источник для воссоздания полноценной картины жизни русского общества в эпоху самодержавия.
И только в марте 1917 года в журнале «Вестник Европы» историк В. Я. Яковлев (В. Богучарский) опубликовал документы, посвященные деятельности III отделения за 50 лет. Комментируя их, автор отмечал полное отсутствие специальных исследований о III отделении, так, например, «соответствовавшая природе власти своего времени» политическая полиция «не только не имеет еще своей „биографии“, но к ней, можно сказать, и не прикасалась с подобной целью рука историка». В. Я. Яковлев объяснял существование подобного пробела в исторической науке «не от того, чтобы историки не находили нужным заняться таким предметом, а по причине, что этого не желала власть, ревниво оберегавшая от посторонних взоров» деяния «рыцарей» III отделения. Другой причиной явилось умение «голубого ведомства» тщательно хранить свои секреты"3.
Оценка деятельности Ш-го отделения приводится в работах историков либерального толка A.A. Кизеветтера, A.A. Корнилова, М. Полиевктова и других авторов. Путем обобщенного анализа николаевского царствования им удалось проследить в своих исследованиях характер и сущность деятельности III отделения. Так, A.A. Кизеветтер, определяя сущность охранительной политики Николая I, отмечал, что события 14 декабря 1825 г., разыгравшиеся на Сенатской площади, привели к развитию того невыносимого полицейского гнета,.
1 Государственные преступления в России в XIX веке. Сб. извлеченных из официальных изданий и правительственных сообщений. Сост. В. Базилевского (В. Богучарского) СПб., 1906.
2 Яковлев В .Я. (Богучарский) III отделение Соб. Е. И. канцелярии о себе самом //Вестник Европы. 1917. № 3.
3 Там же. С 85.-86. который навис над русским обществом на все 30-летие николаевского царствования"1. A.A. Корнилов писал, что «Николай считал организацию полицейского надзора в стране одним из важнейших государственных дел"2. А М. По-лиевктов, давая оценку николаевскому царствованию и деятельности полицейских структур, утверждал, что «в эпоху Петра Великого абсолютизм и полицейская система управления были творческим началом», а «в николаевское царствование они стали уже устаревшим оружием». Во всех этих работах освещается деятельность тайной полиции, но никто из историков не пытался проследить эволюцию этих структур, влияние их на политику самодержавия, не затрагивался вопрос о влиянии на деятельность III отделения руководителей этой государственной структуры.
После октябрьских событий 1917 года историки получили широкие возможности работы в архивах политического сыска для исследования русского революционного движения. Материалы использовались ими в основном для освещения крестьянских и солдатских выступлений, где попутно затрагивались и вопросы деятельности «голубого ведомства».
В 1926 году вышли очерки А. Е. Преснякова об Александре I и Николае I. Автору удалось объективно оценить правление некоторых государей из дома Романовых и в частности Николая Павловича. Анализируя деятельность Николая I, А. Е. Пресняков затрагивал и работу полиции. Исследователь отмечал, что самодержавный принцип личного управления государством, которого придерживался император, требовал особого государственного учреждения, которым стало III отделение. По мысли самодержца, оно должно было «как бы разрушить бюрократическое средостение между самодержавной властью и обывательской массой». «Таким образом, — указывал автор, — Николай искал. популярности и доверия». На самом деле, отмечал Пресняков, «самодержец создал крайне раздражавшую российского обывателя централизованную систе.
1 Кизеветгер A.A. Внутренняя политика в царствование императора Николая Павловича //Исторические очерки. М., 1912.С.421.
2 Корнилов A.A. Курс истории России. XIX в. М., 1993. С. 157.
3 Полиевктов М. Николай I. Биография и обзор царствования. М., 1918. С. 10. му сыска и надзора", общая цель которой была полицейско-политическая Но, оценивая деятельность III отделения в николаевскую эпоху, автор давал общую оценку воздействия этого контролирующего органа власти на общество, хотя и не касался вопроса о степени влияния той или иной государственной фигуры, возглавлявшей тайную полицию, на проведение политического курса императора Николая Павловича.
В 1930 году вышла в свет книга И. М. Троцкого «111-е Отделение при Николае I» (2-е изд. Л. 1990). В отличие от А. Е. Преснякова, автор сделал попытку осветить сыскную и провокаторскую деятельность политической полиции первой половины XIX в. Не претендуя на исчерпывающую характеристику III отделения, исследователь в отдельных очерках воссоздал общую картину функционирования этого учреждения. Не преувеличивая размах политических репрессий николаевской эпохи, автор обращает внимание на безнравственные методы деятельности политической полиции, на систему фабрикации доносов и заговоров, воздействовавших на русское общество. «Но все это были кулисы полицейской жизни, — отмечал историк, — наружу жандармы являлись в голул бом, как небо, мундире и белоснежных перчатках». Несмотря на то, что работа И. М. Троцкого носит популярный характер, она не утратила своего научного интереса. Им был открыт новый период в изучении «взаимоотношений власти и народа в деспотической системе», ключевым звеном которой является политическая полиция.
Во вводной статье к работе И. М. Троцкого издания 1990 года историк Я. Гордин, отмечая достоинства данного исследования, писал, что. помимо богатейшего фактического материала, помимо ясного и серьезного осмысления роли полиции, историку удалось увидеть, что «политическая полиция всегда была элитой аппарата тотального контроля и подавления и зеркалом деспотической системы, которой она служила», она «как институт опасна всегда» и «стремится.
1 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 274−275.
2 Троцкий И. М. Ш-е Отделение при Николае I. Л., 1990. С. 73. стать главным, а иногда и единственным регулятором взаимоотношений народа и власти"1.
Отдельные научные работы 20−40 гг. также затрагивали только деятель-ность III отделения на различных этапах его функционирования. Сведения о деятельности политического сыска николаевского периода содержатся в работах исследователя карательной политики царизма М. Н. Гернета, причем он рас-сматривал их как иллюстрации к истории царской тюрьмы. Как побочный сюжет обзорно и выборочно привлекались материалы политического сыска A.C. Нифонтовым в работе «Россия в 1848 г."4. Для воспроизведения полной картины нравственно-политического состояния общества в период европейских революций автор использовал отчеты и донесения главноупраляющего III отделения императору. Конечно, эти исследования не претендуют на исчерпывающую характеристику «светской инквизиции». Тем не менее, они содержат ценные сведения о приемах и методах деятельности данного учреждения, проливают свет на отношение общества к III отделению.
В 60−90-х гг. XX в. в исторической литературе появилось немало исследовательских статей и публикаций, которые обнародовали немало секретных сведений о деятельности политической полиции николаевского времени. Этот период является плодотворным в исследовании общественно-политической жизни России первой половины XIX в. Давая оценку освободительному движению указанного времени, историки использовали материалы архивных фондов III отделения для освещения отдельных сторон служебной практики политической полиции (вмешательство в цензурные дела, деятельность секретной агентуры и жандармского корпуса, борьба с вольномыслием). Интересные сведения об организации, методах борьбы полицейских чиновников против свободомыс.
1 Гордин Я. Историк и жизнь //Троцкий И.М. III-е Отделение при Николае I. Л., С.8−9.
2 Модзалевский Б. Л. Пушкин под тайным надзором. Пг., 1922; Кантор Р. К. К истории черных кабинетов //Каторга и ссылка. 1927. № 8- Штрайх С .Я. Роман Медокс, русский авантюрист XIX века. М., 1929.
3 Гернет М. Н. История царской тюрьмы. М., 1961. Т.2.
4 Нифонтов A.C. Россия в 1848 году. М., 1949 г. лия содержатся в книгах и статьях И. А. Федосова, И. В. Пороха, Н. П. Ерошкина, В. А. Дьякова, В. А. Федорова, Н.Я. Эйдельмана1 и других авторов.
К этой теме обращаются не только историки, но и юристы: И. А. Миронова, P.C. Мулукаев., А. Н. Федоров, C.B. Юшков и др.2. Все эти работы дают адекватное представление о системе политических институтов царизма и тем самым помогают более глубокому пониманию роли и места отделения и подведомственных ему учреждений в данной системе. Наибольший интерес для исследуемой темы представляют работы P.C. Мулукаева «Полиция и тюремные учреждения дореволюционной России» и «Политическая полиция дореволюционной России». Автор дает систематизированную историю полицейских учреждений, делая, однако, основной упор на уголовной полиции.
Историографический характер носит статья А. Г. Чугарева «Организация политического розыска царской России в XIX — XX вв.». В ней, на основе опубликованного материала, автор изложил краткую историю репрессивной политики самодержавия на протяжении всего XIX века. Привлекая сведения из работы М. К. Лемке «Николаевские жандармы и литература 1826−1855 гг.», а также выдержки из Полного собрания законов Российской империи, исследователь делает вывод, что хотя царизм создал внушительную политическую полицию, нанесшую определенный удар по общественному движению, «в целом оро ганы сыска, особенно в провинции, были не подготовлены» к борьбе с возникавшими в России тайными обществами.
Подробно внутренняя структура и деятельность III отделения освещена в статьях и в диссертационном исследовании «III отделение и его место в сис.
1 Федосов И. А. Революционное движение в России во второй четверти XIX в. (Революционные организации и кружки) М., 1958; Ерошкин. Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1968; Порох И. В. История в человеке. Саратов, 1971; Эйдельман Н. Я. Герцен против самодержавия. М., 1973; Дьяков В. А. Освободительное движение в России в 1825—1861 гг. М., 1978; Федоров В. А. «Своей судьбой гордимся мы.». M., 1988.
2 Миронова И. А. Судебно-следственные материалы. 1-ой половины XIX в. М., 1958; Юшков C.B. История государства и права СССР. М., 1961; Мулукаев P.C. Полиция и тюремные учреждения дореволюционной России. М., 1964; Он же. Политическая полиция дореволюционной России. М., 1976; Федоров К. Г. История полиции дореволюционной России. Ростов-наДону, 1976.
3 Чугарев А. Г. Организация политического розыска царской России в XIX — XX вв. //Труды института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока. 1973. № 9. С. 164. теме государственного строя абсолютной монархии" Т.Г. Деревниной1. Автором был представлен и введен в научный оборот богатый фактический материал. Исследовательница рассматривает историю возникновения III отделения с 1826 по 1855 гг., в частности, структурные изменения внутри полицейского ведомства и жандармского корпуса, основные направления деятельности полиции по обеспечению внутренней безопасности. Т. Г. Деревнина отмечает, что III отделение выдвинулось на первое место в государственном аппарате и являлось прежде всего карательным и осведомительным органом царизма, призванным стоять на страже государственного «порядка и спокойствия». Созданная им секретная агентурная сеть, позволила самодержцу непосредственно наблюдать и контролировать жизнь своих верноподданных, предотвращать возможные злоупотребления и беззакония.
Работы А. Ф. Возного — «Полицейский сыск и кружок петрашевцев» (1976) и вышедшая в 1985 г. «Петрашевский и царская тайная полиция» — одни из немногих, которые посвящены методам и средствам негласной, сыскной и административной деятельности николаевской полиции. Автор проследил стиль работы полицейских структур, ее тактику, провокаторскую сущность применявшихся приемов слежки, особенности использования провокаторов. Исследователю удалось показать неприглядную роль в этом деле главноуправ-ляющего Ш-го отделения графа А. Ф. Орлова .
В начале 1980;х годов публикуется несколько монографий, которые в той или иной мере затрагивали деятельность III отделения. Это работы C.B. Кодана «Политическая ссылка в системе карательных мер самодержавия первой половины XIX века» и «Управление политической ссылкой в Сибири», а также работа Н. П. Ерошкина «Крепостническое самодержавие и его политические институты». Автор двух первых работ исследовал меры воздействия само.
1 Деревнина Т. Г. Записка о внутреннем положении дореформенной России (по материалам Ш-го отделения) //Вопросы истории. 1973. № 3- Она же. Из истории образования Ш-го отделения //Вестник МГУ. История. 1973. № 4.
2 Возный А. Ф. Полицейский сыск и кружок петрашевцев. Киев, 1976; Он же. Петрашевский и царская тайная полиция. Киев, 1985. державия, использовавшиеся для политического и идеологического подавления оппозиционно настроенных прогрессивных слоев дворянства. Он отмечал, что «главным двигателем» в осуществлении поставленных задач являлось III отделение и его руководители1. Именно это учреждение решало судьбы многих людей того времени.
Н.П. Ерошкин в своей монографии, давая оценку государственным структурам изучаемого периода, посвятил одну из глав деятельности органов политического сыска в николаевский период. Исследователь, характеризуя III отделение, отмечал, что при всеобъемлющем характере функционирования данного учреждения выделялась самая главная функция, «поставившая его в ряд с аналогичными предшествующими органами абсолютной монархии в России, — это политический сыск». Оно (отделение) стояло над законом и вне закона, что позволяло ему осуществлять карательную политику самодержавия2.
Автор опубликованной в это же время работы «Самодержавие против революционной России 1826 — 1880» И. В. Оржеховский посвятил свой труд истории III отделения с момента его возникновения 3 августа 1826 года до ликвидации 6 августа 1880 года. Историк рассматривал деятельность политической полиции в связи с ростом революционного движения в России. Для нашего исследования представляет интерес I глава монографии, освещающая процесс становления III отделения как высшего полицейского органа, (ставшего вне закона), его основные направления в борьбе с оппозиционным движением и передовой общественно-политической мыслью. Исследователь подтверждает мысль Т. Г. Деревниной, что III отделение, опираясь на военную организациюкорпус жандармов, становится «высшим авторитетом», «государством в государстве», оказывающим огромное влияние на направления внутренней политики самодержавия. Именно в николаевское время ему удается стать всеобъемлющим органом государственного принуждения и надзора, плодотворно осуществлять контроль над обществом. В последующие годы эта «полицейско.
1 Кодан C.B. Политическая ссылка в системе карательных мер самодержавия в первой половине XIX в. Иркутск, 1980. С.76- Он же. Управление политической ссылкой в Сибири. Иркутск, 1980.
2 Ерошкин Н. П. Крепостническое самодержавие и его политические институты. М., 1981. С. 177. охранительная" система себя не оправдывала1. Анализируя структуру и деятельность «голубого ведомства», автор не отмечает, оказывало ли какое-либо влияние полиция на государственную политику Николая I, изменялись ли их методы воздействия на общество в связи с происходившими событиями.
Среди работ, посвященных III отделению, следует особо отметить ста.
— л тью И. В. Пороха. Она касается источниковедческой базы в изучении функционирования тайной полиции и посвящена непосредственно делопроизводственной документации главного полицейского управления страны — всеподданнейшим отчетам, которые представлялись главноуправляющими императору. Давая характеристику данному источнику, автор подчеркивал, что ценность этих документов заключается в том, что они содержат разноплановые сведения о деятельности «главной шпионницы» страны и раскрывают роль III отделения в общественно-политической жизни России. Конечно, не вся информация содержится в отчетах, но, как указывает исследователь, «главная цель их заключалась в том, чтобы проинформировать царя о политическом состоянии страны и наметить курс правительственных действий. Посредством отчетов главноуправляющие III отделения стремились повлиять на внутреннюю политику царизма"3.
За последнее десятилетие интерес к проблемам политического сыска царской России значительно возрос. В 1990;х гг. появилось большое количество разноплановой исторической литературы в виде обобщающих трудов, монографий, статей, в которых освещены отдельные стороны деятельности полицейского ведомства в период правления Николая I.
В 1993 году вышла в свет совместная работа американского и российского историков Ч. Рууда и С. Степанова «Фонтанка, 16. Политический сыск при царях». Рамки монографии охватывают широкие хронологические периоды: от опричнины Ивана Грозного до деятельности охранных отделений, слу.
1 Оржеховский И. В. Самодержавие против революционной России. 1826−1880 М., 1982. С. 184−185.
2Порох И. В. Отчеты III отделения как исторический источник //Актуальные проблемы источниковедения и вспомогательных дисциплин. Тезисы конференции. Днепропетровск, 1983.
3 Порох И. В. Указ. соч. С. 111. живших двум последним царям. Используя архивные и опубликованные материалы, исследователи попытались рассмотреть преемственность в методах и приемах работы политического сыска на разных этапах развития. В ходе совместного исследования историки пришли к выводу, что правители России придавали политическому сыску и своим секретным службам форму государственного института. Поэтому авторы монографии проследили последовательное развитие этой системы. Ими выделяются несколько этапов в истории политического розыска. Первый этап относится к тому времени, когда шел процесс укрепления централизованной власти. Второй этап — это годы существования III отделения Собственной его императорского Величества канцелярии, когда сложилась система политического сыска, призванного подавлять в стране дух свободомыслия. Третий — время падения III отделения. Николаевские методы деятельности политического сыска потерпели крах, и правительство вынуждено было пойти на реорганизацию политической полиции. Создаются охранные отделения при Департаменте полиции, призванные исполнять роль защитника государственного строя. И последний этап, четвертый, который авторы назвали либеральным, так как основное усилие политического сыска было направлено на то, чтобы не допустить, как это случилось в 1905 г., союза либералов, радикалов и рабочих. При этом методы и приемы использовались прежние — услуги секретных агентов, цензура, перлюстрация. Однако все оказалось бессильным перед нарастающим революционным движением1.
Заслугой авторов является создание обобщающего труда по истории политического сыска и попытка рассмотреть, как уже было указано, преемственность в методах деятельности полиции. Правда, с нашей точки зрения, многие выводы Ч. Рууда и С. Степанова являются спорными и безоговорочно согласиться с ними нельзя. В частности, трудно принять авторскую оценку деятельности III отделения николаевской эпохи. Анализируя политику самодержавия второй четверти XIX века, историки отмечали, что политическая полиция этого времени предстала в глазах общественности как холодный и жестокий испол.
1 Рууд Ч., Степанов С. Фонтанка, 16. Политический сыск при царях. М., 1993. С. 4 — 5. нитель монаршей воли. В «голубом ведомстве» все чаще видели орудие борьбы с либеральными преобразованиями1. Несомненно, III отделение выступало как исполнитель царской воли, но основная деятельность данного учреждения, думается, заключалась в контроле над обществом и непосредственном участии в формировании внутренней политики правительства, направленной на недопущение каких либо отклонений от «норм государственной жизни». И, судя по архивным документам, полицейские чиновники были не бездумными исполнителями, а выступали активными сторонниками преобразовательных процессов в России.
В 1994 г. в Саратовском университете О. Ю. Абакумовым была защищена диссертация на тему «III отделение в период общественного подъема конца 50-х — начала 60-х гг. XIX века», хотя хронологические рамки работы охватывают начало второй половины XIX столетия, а именно время «оттепели» после николаевского режима. Эта работа интересна как историографический источник, а также своим исследовательским подходом к изучаемой теме. О. Ю. Абакумов определяет роль политической полиции в формировании правительственной политики и степень непосредственного влияния III отделения на позицию императора.
В серии «Энциклопедия тайн и сенсаций» вышел двухтомник «История л сыска в России». Основываясь на публикациях, выбирая самые интересные сюжеты из истории политического сыска, составитель сборника преподносит их в форме, рассчитанной на массового читателя.
В последние годы вышел ряд интересных работ, посвященных отдельным направлениям деятельности политического сыска. Анализ политической деятельности Николая I, и в частности политического сыска, дается в коллективном труде «Власть и реформы. От самодержавия к советской России», изданном в 1996 г. Оценивая функции полицейского ведомства, авторы отмечают, что III отделение, призванное обеспечивать «безопасность престола и спокой.
1 Рууд Ч., Степанов С. Указ. соч. С. 380.
2 История сыска в России // Авт.-сост. Кошель П. А. Минск, 1996. ствия в государстве", предстало еще и в роли контрольного и карательного учреждения, руководимого непосредственно императором. Авторы приходят к выводу, что в России императорская власть при Николае I носила характер во-енно-полицейской диктатуры1.
Отдельным аспектам деятельности «голубого ведомства» посвящены статьи М. В. Сидоровой «Штаты III отделения с.е.и.в. Канцелярии» и А.Г. Чуга-рева «Перлюстрация как метод осведомления в третьем отделении во второй четверти XIX века"2.
По материалам Международной научной конференции «Политический сыск России: история и современность», проходившей в Санкт-Петербурге в мае 1996 г., вышел сборник материалов конференции с таким же названием.
Зарубежная литература истории III отделения представлена известными нам двумя монографиями. Первая из них принадлежит американскому историку Сиднею Монасу «Третье отделение. Полиция и общество в России при Николае I» Гарвард, 1961), автором второго исследования является преподаватель русской истории Кембриджского университета П. С. Сквайер. Несомненно, эти работы интересны. Несмотря на различные акценты в своих работах (С.Монас рассматривает историю политической полиции в контексте эпохи и прослеживает конкретное воздействие ее деятельности на обществоП.С. Сквайер уделяет внимание возникновению и функционированию данной организации, также дает характеристику ее ведущим деятелям), авторам удалось на большом фактическом материале, главным образом мемуарного характера, показать сложившуюся систему политического сыска в России. Но неполнота источниковой основы существенно повлияла на содержание и выводы данных работ.
В 1983 году в Париже была опубликована статья Дмитрия Шаковского «Чаадаев и Ill-отделение"3. На примере взаимоотношения П. Я. Чаадаева с главным полицейским управлением и в частности с шефом жандармов, автору.
1 Власть и реформы. От самодержавия к советской России. СПб., 1996. С. 262.
2 Сидорова М. В. Штаты III отделения с.е.и.в. Канцелярии //Из глубины времен. СПб., 1994. ВыпЛУЧугарев А. Г. Перлюстрация как метод осведомления в третьем отделении во второй четверти XIX века //Российский исторический журнал. 1998. № 3.
3Schakhovskoy Dimitri. Chaadaev et la Troisie’me Section // Revue des 'etudes slaves. T. LV/ fasc.2. Paris, 1983. удалось рассмотреть методы и средства воздействия «голубого ведомства» на неугодных ему людей.
Несомненный интерес представляет книга Р. Пайпса «Россия при старом режиме». Автор, анализируя государственную политику самодержавия с древнейших времен до современного развития России, считает, что еще до Николая I были политические преследования, Но они носили неупорядоченный характер, а создание III отделения явилось первым шагом в направлении профессионализации полицейской службы, что в свою очередь явилось закономерным этапом в создании полицейского, а в дальнейшем и тоталитарного государства1.
При изучении темы и для осуществления поставленных задач, помимо специальной литературы, посвященной III отделению, были использованы исследования, не ставившие целью специальное изучение деятельности политического сыска2. Так, например, в трудах С. Н. Чернова рассматривается вопрос, Л связанный с истоками русского освободительного движения. Анализируя непосредственно движение декабристов, он указывал, что именно в это время закладываются основы будущей тайной полиции, замечая, что тогда она действовала в армии и следила за офицерами и солдатами. Другой исследователь декабристского движения В. А. Федоров отмечал, что провокация и доносительство распространены, были в армейских кругах и оказывали важную услугу властям в борьбе с идеями свободолюбия среди военных 4. Впоследствии методы и приемы военной полиции были использованы III отделением для сохранения общественной безопасности. То есть преемственность соблюдалась.
Монография Н. И. Цимбаева затрагивает проблему развития славянофильской идеологии как составной части общественно-политической мысли России. Лидеры этого движения находились под пристальным вниманием III.
1 Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993. С.378−380.
2 Федоров В. А. Солдатское движение в годы декабристов. М., 1963; Рогинский А. Б., Равдин Б. Н. Вокруг доноса Грибовского //Освободительное движение в России. Саратов, 1978. Вып.7- Семенова A.B. Новое о доносе М. К. Грибовского //Советские архивы. 1991. № 6.
3 Чернов С. Н. У истоков русского освободительного движения. Саратов, 1960.
4 Федоров B.A. Доносы на декабристов (1820−1825) //Сб. Сибирь и декабристы. Иркутск, 1985. Вып. 4- Он же. «Своей судьбой гордимся мы.». М., 1988. отделения и смогли оценить действенность методов «голубого ведомства», поскольку правительство видело опасность для себя в славянофильстве1.
Как побочный сюжет, выборочно и обзорно, рассматривали деятельность тайной полиции и другие исследователи. Среди них следует выделить работы C.B. Мироненко и С.А. Экштута2.
Подводя итог обзору научной литературы, отметим, что все историки, освещая деятельность III отделения, обращали внимание на структурно-организационные вопросы данного учреждения, рассматривали его как карательный орган, направленный на подавление общественно-политического движения в России. В монографиях не затрагивался личностный аспект, влияние главных полицейских страны на деятельность не только своего ведомства, но и на внутреннюю политику самодержавия. Правда, в настоящее время некоторые исследователи пытаются вникнуть в логику действий людей, возглавлявших главную «инквизицию» страны. Среди них стоит обратить внимание на статьи.
•з.
Д. Раца, Д. Олейникова и С. А. Экштута об А. Х. Бенкендорфе. Они первыми из исследователей отошли от стереотипов исторической науки, отбросив идеологическое клише, постарались увидеть в нем государственного человека, обличенного властью и сохранившего уважение общества.
Таким образом, проанализированная литература не исчерпала изучение заявленной темы. Привлечение новых материалов, а так же аналитическое осмысление старых дает основание вернуться к проблеме и рассматривать ее с позиции нового времени.
При написании диссертации использованы разнообразные источникипечатные и архивные, которые можно разделить на три большие группы: 1. Официальные документы;
1 Цимбаев Н. И. Славянофильство. М., 1986. С. 123.
2 Мироненко. C.B. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М., 1989; Он же. Страницы тайной истории самодержавия. М., 1990; Он же. Николай I // Российские самодержцы. 1801−1917. М.- 1994. Экштут С. А. В поисках исторической альтернативы. М., 1994; Он же. На службе российскому Лефиафану. Историософские опыты. М., 1998.
3 Рац Д. «Отрицательно-добрый человек» //Факел. 1990. Историко-революционный альманах. М., 1990; Олейников Д. А. Х. Бенкендорф // Российские консерваторы. М., 1997; Экштут С. На службе российскому Лефиафану. Историософские опыты. М., 1998.
2.Воспоминания и дневники;
3.Эпистолярные материалы.
Первая группа представлена самыми разнообразными материалами. Это прежде всего материалы законодательного характера, вошедшие в «Полное собрание законов Российской империи» и «Свод законов Российской империи». А также различные проекты и записки об организации, функциях и структуре политической полиции и т. д. Сведения о III отделении в них крайне скудны, что вполне объяснимо, так как политическая полиция действовала на основе устных, не оглашаемых публично высочайших повелений и секретных инструкций. Опубликованные сравнительно в небольшом числе, они в тоже время дают представление о политике правительства, его реакции на различные события, происходящие внутри и вне страны. Официальные акты содержат сведения об устройстве, составе и функциях III отделения, помогают уяснить механизм деятельности политического сыска.
К числу важнейших документов делопроизводства III отделения относятся «Всеподданнейшие отчеты» (ГАРФ. ф. 109. оп. 223. д. 1−20.). Некоторые из них были опубликованы в журнале «Красный архив» в 1926 году. Эти обобщающие документы политической полиции так же, как отчеты Министерств, возникли вследствие рескрипта Николая I от 30 сентября 1826 г., согласно которому, министрам и главноуправляющим предписывалось представлять к 1 января, начиная с 1827 г., ежегодные итоговые донесения. Они являются своеобразной летописью «жизни и деятельности» III отделения, дают богатый материал для определения роли политического сыска в системе абсолютизма.
Среди полицейских материалов годичные обзоры имеют большое значение. В них содержатся характеристики тех или иных событий, которые привлекали особое внимание общества и III отделения, рассматривались масштабы, формы солдатского и крестьянского движений, сообщалось о «противоправительственной деятельности» отдельных лиц, слухах и толках, распространявшихся среди различных социальных слоев и групп населения. Все это входило в общую оценку общественного мнения.
Отчеты III-го отделения представляют сводки материалов, почерпнутых из донесений местных жандармских чинов. Как всякая сводка, они страдают суммарностью сообщаемых ими сведений, очищенных от характерных деталей, лишенных нередко всякой индивидуальной окраски. «По всей вероятности, -полагал А. С. Нифонтов, — отчеты составлялись в особом порядке, не отражающемся в текущем делопроизводстве. Все специально подобранные материалы, черновики и окончательная редакция, поступившая к последнему переписчику, — все это уничтожалось тщательным образом"1.
Секретность в делопроизводстве III-го отделения, по-видимому, усиливается после того, как один из новоявленных чиновников, В. Петров, доноситель на участников Кирилло-Мефодиевского братства в Киеве, выкрал в 1849 году секретные документы с царскими резолюциями и послал их по почте самому Николаю I2.
Однако характер документов заставляет относиться с осторожностью к сообщаемым ими сведениям, так как в одних случаях начальники III-го отделения, движимые желанием показать царю, что «все обстоит благополучно» смягчают краски, а в других — наоборот: происшествия или любые антиправительственные выступления умышленно изображают более серьезными, чем они были на самом деле, чтобы показать распорядительность жандармских чинов или оправдать жестокость принятых мер. Главная цель всеподданнейших отчетов III-го отделения заключалась в том, чтобы проинформировать царя о политическом состоянии страны и наметить курс правительственных действий. Посредством отчетов главноуправляющие Ш-м отделением стремились повлиять на внутреннюю политику царизма. В целом отчеты являются ценным источником для характеристики общественно-политического положения государства.
При изучении темы были использованы документы, опубликованные в сборниках под редакцией Ю. Г. Оксмана «Декабристы», Е. Мороховца «Кресть.
1 Нифонтов А. С. Статистика крестьянского движения в России 50-х годов XIX в. по материалам III-го отделения //Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и революционное движение в России. Сб. статей к 75-летию академика H.H. Дружинина. М., 1961. С.183−184.
2 ГАРФ. Ф. 109. Оп. 221. Д. 144. Л. 12−14 янское движение 1827−1869 гг.", «Крестьянское движение в России в 1826—1849 гг."1, а также комментарии М. К. Лемке, включенные в 22-томное издание соб-раний сочинений А. И. Герцена .
Необходимым источником при исследовании внутреннего положения страны являлись официально-ведомственные документы Особенной канцелярии Министерства внутренних дел (ГАРФ. Ф. 1165. Оп.З. 1801−1826). До создания III отделения в ее ведении находились политический розыск, борьба с общественными выступлениями, расследование государственных преступлений, надзор за деятельностью масонских лож, состояние мест заключения и приведение в исполнение приговоров. Документы эти дают представление о преемственности в приемах и методах деятельности этих двух карательных органов в борьбе с вольнолюбием и поддержании порядка в стране.
Дополнить представления о буднях жандармского ведомства позволяют материалы полицейского делопроизводства. Это всякого рода ведомости, содержащие сведения о числе и размерах крестьянских волнений (ГАРФ. Секретный Архив. Оп.4), документы о революционном движении в России в 1820—1850 гг. (ГАРФ. Секретный Архив. Оп. З), сметы расходов, формулярные списки чиновников (ГАРФ. Ф.109. Оп.57. Д.112−116, 136−178), инструкции по конкретным поводам, например, полицейская слежка за определенными лицами или учреждениями. (ГАРФ. Ф.109. Оп.З. Д. 16,77,180).
В рассматриваемый период особую роль играли доносы. В архиве III отделения их находится большое количество. Оценивать этот источник можно по-разному. Это во многом определяется тем, кто был автором доноса, его информированностью. Нередко среди них встречаются нелепые, не имеющие под собой никакой реальной почвы. Одни из них основаны на передаче всякого рода слухов и сплетен. Другие являются актом сведения личных счетов. Поэтому эти источники рассматривались по их значимости и последствиям. Так, донос М.К.
1 Оксман Ю. Г. Декабристы //Сб. отрывков из источников. М-Л., 1926; Крестьянское движение 1827−1869 гг. под ред. Мороховец Е. А. 2-х тт. М., 1931; Крестьянское движение в России в 1826—1849 гг. Сб. документов. М., 1961.
2 Герцен А. И. Поли. Собр. соч. в 22-х тт. Пг., 1919.
Грибовского хоть и не привел к аресту кого-либо, но способствовал началу формирования тайной полиции в армии, (ГАРФ. Ф.1717,Оп. 1. Д. 162), а доносы Антонелли привели к аресту петрашевцев (МОА. Ф.16. Оп.39. Д.307).
Являясь исполнительным органом «монаршей воли», III отделение интересовалось настроением русского общества. С этой целью офицеры «голубого ведомства» составляли «вопросники» для каждого подозреваемого, и он обязан их был заполнить. (ГАРФ. Ф.109. Оп.З. Д.67−82). Каждый из допрашиваемых отвечал по-разному. Одни ответы были предельно кратки, в них почти отсутствовали факты и имена. Другие, напротив, представляли собой чистосердечные признания. Получая таким образом сведения, чиновники были в курсе общественно-политического настроения русского общества.
Мемуарная литература представлена воспоминаниями и очерками ведущих деятелей III отделения: записки А. Х. Бенкендорфа, заметки и дневниковые записи JI.B. Дубельта, воспоминания жандармских офицеров (А.И. Ломачев-ского, Э. И. Стогова и др.)1. Они позволяют проникнуть в мировоззрение государственных чиновников, уточнить позиции представителей верховной власти, понять настроение «верхов» в те или иные отрезки времени.
Дневниковые записи современников николаевской эпохи содержат более откровенные отклики на политические процессы внутренней жизни страны: под свежим впечатлением, на злобу дня, «натуральнее» и откровеннее, чем это делается обычно в воспоминаниях, более зависимых от публики и цензуры. Участники эпохи «полицейского режима» Николая I A.B. Никитенко, П. В. Анненков, Ф. Ф. Вигель, С. П. Жихарев, А. И. Герцен, И. С. Аксаков и другие рисуют мрачную картину российского бытия и отмечают роль III отделения в создании такого образа эпохи. Конечно, их свидетельства в той или иной мере субъективны и тенденциозны. Как отмечал академик Е. В. Тарле, «личные, групповые, классовые, национальные пристрастия, симпатии и антипатии са.
1 Бенкендорф А. Х. Записки //Русская старина. 1896. Т. 85−88. Т. 93- Исторический вестник. 1903. Т. 61- Дубельт Л. В. Биографический очерк и его письма //Русская старина. 1888. Т. 60- Он же. «Вера без добрых дел мертвая вещь» //Российский архив. М., 1995 Вып. УIЛомачевский А. И. Воспоминания жандарма //Вестник Европы. 1872. № 3−4- Стогов Э. И. Записки //Русская старина. 1903. № 4−5. мым могущественным образом влияют на содержание мемуарной литературы, даже если автору воспоминаний кажется, будто он говорит чистейшую правду, не лжет и не рисуется"1. Но в них в то же время мемуаристы достаточно откровенно преподносят свои взгляды на российскую действительность под наблюдением «государева ока», свое непосредственно отношение к деятельности «центральной конторы шпионажа» и отдельных ее представителей.
Важный материал содержится в мемуарах декабристов С. Г. Волконского, И. Д. Якушкина, М. А. Фонвизина, А. Е. Розена, Н. И. Лорера. В них дается характеристика чиновников III отделения, их отношения к происходившим событиям, описываются условия содержания в ссылке и на каторге.
В отличие от дневников, которые, как правило, ведутся для себя или для узкого круга читателей, выражая личный взгляд автора письма — это уже высказанная позиция. Из эпистолярного наследия необходимо выделить, прежде всего, письма М.Я. фон Фока А. Х. Бенкендорфу. Эти письма служат незаменимым источником по истории первых месяцев существования III отделения, характеризуют начало его деятельности, противоречия с Министерством внутренних дел. Большой интерес представляют для исследователя письма великого князя Константина Павловича Бенкендорфу и переписка Л. В. Дубельта с женой. Ценность их заключается в том, что они эмоционально дополняют картину действительности, данную официальными источниками.
Зная о перлюстрации, многие авторы использовали письма для огласки своего мнения на те или иные события, давали оценку непопулярным мерам правительства. Примером такой эпистолярии являются письма П. А Вяземского, М. С. Лунина, И. С. Аксакова, П.Я. Чаадаева2. По письмам современников, непосредственных участников событий, можно узнать их отношение к происходившему в стране. Изучение переписки А. П. Оленина, Ф. И. Тютчева, В. А. Жуковского помогло определить отношение русского общества к выступлению де.
1 Тарле Е. В. Значение архивных документов для истории //Вопросы архивоведения. 1961. № 3. С. 101.
2 Вяземский П. А. Полн. Собр. соч. СПб., 1879- Лунин М. С. Сочинения, письма, документы. Иркутск, 1988; Чаадаев П. Я. Полн. Собр. соч. и избр. письма. 2-х тт. М., 1991. кабристов в 1825 г. 1 Из писем А. И. Герцена явствует, что при весьма отрицательном отношении к Николаю I, Герцен полагал, что в России ведущую роль всегда играло правительство, а не народ2. И все его мысли о преобразовании в стране сочетались с надеждами на реформы сверху.
Значительные сведения, ценные для нашего исследования, нами почерпнуты из исторических журналов «Русская старина», «Русский архив», «Вестник Европы», «Исторический вестник», «Былое», «Русское богатство», «Красный архив», «Голос минувшего». Научный интерес представляют комментарии редактора журнала «Русская старина» М. И. Семевского, которые давались им в начале или в конце публикации исторических источников.
Также использованы отдельные книги и сборники статей публицистов различных общественно-политических направлений. Ценный памятник оппозиционной публицистики — сочинения «Россия и русские» Н. И. Тургенева, «Развитие революционных идей в России» А. И. Герцена, «Письма из провинции» И. С. Аксакова, «Воспоминания студенства» (1832−1835 гг.) К.С. Аксакова3. Разумеется, публицистика с ее политической заостренностью и сугубой тенденциозностью более чем какой-либо род источников требует критического подхода к любому документу с учетом идейной позиции автора.
Осуществляя охрану государственного строя, надзор и контроль над всеми сторонами политической и общественной жизни России, а также за деятельностью государственного аппарата управления, III отделение создало огромный архив документов, которые еще не полностью исследованы и не введены в научный оборот. Изучение их восполняет недостаток печатных источников, а в ряде случаев и целиком заменяют их.
1 Письма А. Н. Оленина дочери В. А. Олениной //Русский архив. 1869. № 4- Тютчева А. Ф. При дворе двух императоров. М., 1991; Переписка 1826−1830 гг. В. А. Жуковского с А.И. и С. И. Тургеневыми //Русская старина. 1901. Т.106.
2 Герцен А. И. Собр. соч. М., 1958. Т.УШ. С. 124.
3 Тургенев Н. И. Россия и русские. М., 1907; Герцен А. И. развитие революционных идей в России. 1850. Полн. Собр. Соч. и писем в 22 -х тт. Т. 6. Пг., 1917; Аксаков И. С. Письма из провинции. М., 1994; Аксаков К. С. Воспоминания студенства (1832−1835 гг.) М., 1911.
Особого внимания заслуживают документы текущей информации, всевозможные записки, агентурные сведения жандармов. В исследовании были использованы сведения об общественном движении в России, документы о внутренней политике Российской империи в 1826—1880 гг. о преобразованиях государственного аппарата, о положении крестьян и крестьянских выступлениях (ГАРФ. ф. 109. Оп.231), документы о надзоре за видными деятелями культуры: П. А. Вяземском, А. И. Полежаеве, A.C. Пушкине, А. И. Тургеневе, П. Я. Чаадаеве, А. И. Герцене и др. (ГАРФ. Ф. 109). Все они свидетельствуют и подтверждают всеобъемлющий характер деятельности этого учреждения.
Особый интерес представляют документы личного происхождения. Архивы А. Х. Бенкендорфа (ГАРФ Ф.553), Л. В. Дубельта (ГАРФ Ф. 638), С. П. Трубецкого (ГАРФ Ф.1143), В. Я. Яковлева (Богучарского) (ГАРФ Ф.854), А. Н. Мордвинова (РГИА. 1034,1039) содержат сведения о позиции руководителей III отделения по важнейшим вопросам государственной жизни.
Таков круг использованных печатных и архивных источников, позволяющих осмыслить роль политической полиции в системе государственного строя России и выяснить ее влияние на формирование общественного мнения.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Реакционный курс, который начинает проводить Александр I с начала 20-х гг., тесно связан с разочарованием императора в возможности провести в России задуманные им преобразования. Его историческая миссия оказалась невыполнимой. Что заставило монарха направить свою деятельность на создание условий безопасности власти, на обеспечение общественного порядка. При такой государственной установке средством достижения и обеспечения «общего блага» выступала полиция. Создание Александром I полицейских структур с их примитивными методами деятельности (доносы, шпионаж, перлюстрация корреспонденции) вызвало не только недовольство общественности, но усугубило ее отношения с властью.
Вступив на престол после восстания 1825 года, Николай I понимал, что для сохранения самодержавия необходимо установление жесткого контроля над обществом. Являясь сторонником строгой дисциплины и подчинения воинским уставам, монарх требовал подчинение не себе, но закону.
Постепенно политический строй России николаевского времени приобретает этатистский характер, когда большую роль начинает играть деятельность самого государства, его чиновничьего аппарата. Роль эта была велика как в делах общества, так и в хозяйственной, политической, бытовой сферах.
Несомненно, такая модель самодержавности в некоторых своих проявлениях отвечала задачам того времени. Сила подобной организации — в управляемости страной, слабость же в определении мнения людей и влиянии на настроение общества. Черты этатизма проявлялись почти во всех отраслях управления. Служебная пригодность ценилась более благородства и прекрасных замыслов.
В тоже время опора на бюрократа требовала систематизации правил, законов, предписаний и четкого выполнения их. При такой государственной установке создание Ш-го Отделения было попыткой власти обеспечить феодальными мерами безропотное послушание, строгое подчинение всего общества. Не доверяя бюрократической системе управления, особенно широко развернувшейся со времени административных реформ Александра I, Николай Павлович пытался превратить всю несметную чиновническую массу — от министров до коллежских регистраторов — в покорных исполнителей царской воли.
В лице А. Х. Бенкендорфа, возглавившего новую полицейскую структуру, самодержец приобрел преданного и способного государственного чиновника. Ему удалось организовать деятельность IIIго отделения так, что она охватывала все сферы общественного влияния.
Традиционным направлением в работе высшей полиции явился политический надзор, сыск, а также контроль за состоянием общественного мнения. А. Х. Бенкендорф одним из первых понял, какую роль в жизни империи будет играть мнение общества и вступил с ним единоборство. Но он ошибся, увидев в нем только угрозу для власти, шеф жандармов не разглядел ничего созидательного.
Несомненно, на специфику полицейской практики Ш-го отделения влияла личность, стоявшая во главе этого учреждения. Возглавив вверенное ему отделение, А. Х. Бенкендорф сумел выполнить возложенные обязанности: не допустить повторения событий 1825 г. и сдержать общественный подъем. Полиция в основном осуществляла роль «всевидящего ока», она не только наблюдала, но практически контролировала все сферы общественной и государственной деятельности.
Сотрудники тайной полиции были рассеяны по всей империи. Донос был в начальный период управления А. Х. Бенкендорфом Ш-им отделением основным методом получения информации, но уже в середине 1830-х годов стали появляться тенденции к провокации. Кроме того, полиция практиковала превентивные аресты и репрессивные акции.
Следует отметить, что на первом этапе функционирования Ш-го отделения многие передовые люди осознанно пытались помочь правительству «навести порядок» в государстве. Немалая роль в этом принадлежала А. Х. Бенкендорфу.
Несмотря на некоторую снисходительность к первому главноуправляющему со стороны общества, отношение к нему было уважительным. А. Х. Бенкендорф явился именно тем человеком, который смог примирить императора с обществом. Ему удалось удержать русское общество в тех рамках закона, которые желал видеть Николай I. Он не был столь равнодушным, как последующий правитель Ш-го отделения, к судьбам людей, ему не чуждо было сочувствие, что проявилось по отношению к декабристам, но он при всем этом был человеком долга. Говоря о А. Х. Бенкендорфе как о чиновнике, следует отметить, что государственные способности и «сопряженное с ними право на признательность современников и потомков» — удел не каждого допущенного к кормилу власти. Именно к таким лицам, занятым государственным управлением и наделенным властью, можно причислить первого главноуправляющего 111-го отделения. Он добросовестно относился к своим обязанностям, четко выполнял поставленные императором задачи. Ему удавалось держать под контролем всю империю. Он умел ощущать дух времени: когда надо — усилить контроль или сделать послабление. Мнение шефа жандармов принималось к исполнению. Но следует иметь в виду, что А. Х. Бенкендорф, являясь «милым другом», никогда не злоупотреблял доверием императора и до конца жизни оставался верен этому принципу.
Совсем другой тип руководителя представлял А. Ф. Орлов. В сознании общества он оставил о себе недобрую славу, несмотря на дипломатические успехи в представлении России на международной арене. В отличие от А. Х. Бенкендорфа, он был не созидателем, а исполнителем монаршей воли, типичным чиновником уходящего николаевского времени.
Став во главе Ш-го отделения, он не стремился что-либо изменить. Хотя время требовало внести определенные коррективы как в методы деятельности «высшей» полиции, так и в структуру полицейских органов. Используя систему «полицейско-охранительных» и «запретительных» мероприятий, разработанных еще при А. Х. Бенкендорфе, Ш-е отделение к концу 1840-х годов постепенно сдает свои позиции, что ярко продемонстрировало «дело петрашевцев».
Попытка установления «тяжелой цензуры» над обществом не дала результатов — общество не желало подчиняться.
Используя законные и незаконные методы, обеспечивая наблюдение за «настроением умов» населения, самодержавная власть постепенно осознавала, что теряет контроль над обществом. Время требовало новых взаимоотношений власти и общества. Но нежелание А. Ф. Орлова что-либо изменять приводило к постепенному краху всей выстроенной Николаем I и А. Х. Бенкендорфом полицейской системы. Она (система) изжила себя. Кризис, охвативший все сферы общественной деятельности, сказался также на всей полицейской деятельности. Смерть императора Николая I явилась и политической смертью для таких людей, как А. Ф. Орлов.
Главная цель, которую преследовал Николай I, по свидетельству камер-фрейлины двора А. Ф. Тютчевой, создавая политическую полицию — «все видеть своими глазами, все слышать своими ушами, все регламентировать по своему разумению, все преобразовывать своею волей».1 И оказалась недостижимой. В 1840—1850 гг. публицисты, литераторы и ученые различных оппозиционных направлений, невзирая на постоянный бдительный надзор, установленный за ними жандармами, сумели подготовить внутреннее освобождение русского общества, привить ему жажду решительных перемен.
1 Тютчева А. Ф. При дворе двух императоров. М. 1990. С. 81.
