Актуальность темы
исследования.
Актуальность темы
исследования определяется сложностью и нерешенностью многих проблем, касающихся этногенеза и этнической истории маньчжуров северо-восточного Китая, а также формирования и трансформации их религиозных традиций.
Маньчжуры — коренное население северо-восточного Китая, их предки за многие столетия создали свою самобытную культуру и самостоятельные государства Бохай (698−926), Цзинь (1115−1234). Маньчжуры образовали государство Поздняя Цзинь (1616), а затем, завоевав Китай, учредили новую династию Цин (Дайцин, 1644), существовавшую вплоть до Синьхайской революции (1911;1913). После завоевания внутреннего Китая, как и их иноземные предшественники на императорском троне, маньчжуры, несмотря на систему восьмизнаменных войск, привилегии маньчжурской аристократии и официальное запрещение смешанных браков, быстро китаизировались. Хотя маньчжуры со времен Нурхаци официально проводили политику сохранения своей этнической идентичности, но они никогда, особенно на уровне повседневной жизни людей, не противопоставляли себя ханьцам в плане культурном, напротив, охотно впитывали китайскую культуру, воспринимали конфуцианские, буддистские и иные влияния не только со стороны ханьцев, но и монголов, корейцев. Этому способствовало то, что после завоеваний Китая численность ханьцев на территории Маньчжурии увеличивалась достаточно быстрыми темпами. Вместе с этими миграциями ханьская культура и религия распространялись среди маньчжурского населения. Это вело к ассимиляции ханьцами местных маньчжуров.
Завоевательная и имперская политика маньчжурских (цинских) властей привела в итоге к тому, что культурная и религиозная самобытность маньчжуров подверглась сильной трансформации. Процессы трансформации углублялись в дальнейшем в результате культурно-национальной политики, проводимой сменявшими друг друга правительствами. После образования КНР маньчжуры северо-восточного Китая не получили своей автономии. В итоге традиционная культура маньчжуров Дунбэя почти исчезла.
До конца 70-х годов прошлого века в Китае почти не было научных исследований, посвящённых проблемам генезиса маньчжурской культуры, ее взаимодействию с ханьской культурой, сохранению культурного и религиозного своеобразия маньчжуров. В 80-х гг. китайскими властями была развернута политика «спасения культуры национальных меньшинств», которая содействовала научным исследованиям традиционных культур «малых народов». С тех пор вопросы истории и современного состоянии маньчжуров Дунбэя привлекают растущее внимание ученых. Однако, хотя ныне достигнуты определённые результаты, многое ещё остаётся неизученным.
До сих пор не имеется обобщающего исследования, в котором бы комплексно рассматривались религиозные обряды маньчжуров в контексте их взаимодействия с ханьцами и другими народами. Между тем, у маньчжуров Дунбэя за долгую историю их развития сложились особые традиции в проведении родильных, похоронных, свадебных обрядов, которые выполняют важную этноидентифицирующую и этноинтегрирующую функции. Исследование традиционной семейной обрядности маньчжуров представляется актуальным, особенно в силу того, что к настоящему времени многие маньчжурские семейные ритуалы не сохранились, а знания о них пребывают лишь в памяти пожилых представителей этого народа.
Традиционная маньчжурская культура и религия уходят в прошлое, у исследователей остается все меньше времени и возможностей для их изучения и сохранения хотя бы в форме научных публикаций.
Степень исследованности проблемы.
Теоретические проблемы формирования этносов, этнических культур и самосознания прорабатывались в трудах философов (И.Г. Гердера, Н. Я. Данилевского, Ю. И. Семенова и многих других), антропологов и этнографов.
В.П. Алексеева, С. А. Арутюнова, Ф. Боаса, Ю. В. Бромлея, М. Г. Левина, М. Мид, В. А. Тишкова и других), а ближе к теме нашего исследования в публикациях археологов и историков — Н. Я. Бичурина, C.B. Березницкого, Ван Чинфэна, В. П. Васильева, A.B. Гребенщикова, А. П. Деревянко, Е. И. Деревянко, В. В. Горского, П. Кафарова, В. Е. Ларичева, А. П. Окладникова, Г. М. Розова, Хуан Вэйханя, Э. В. Шавку нова, Цзинь Чицзуна и других.
Среди российских исследований, посвященных маньчжурам, нельзя не упомянуть монографию Г. Б. Мелихова «Маньчжуры на Северо-Востоке (XVII в.)» 1. Однако это исследование сосредоточено, прежде всего, на политических отношениях между Россией и Цинской империей в XVII в., спорных вопросах пограничного размежевания по Нерчинскому договору (1689). Автор мало касается этнической истории маньчжуров, их материальной и духовной культуры. Сходным образом дело обстоит с коллективной монографией «История Северо-Восточного Китая XVII—XX вв. Книга 1. Маньчжурия в эпоху феодализма (XVII — начало XX в.)», в которой основной упор поставлен на этнической и политической истории северо-восточного Китая, тогда как проблемы истории культуры и религии сдвинуты далеко на задний план2.
В числе последних важных публикаций по маньчжуроведению особое место занимают труды Т. А. Пан — прежде всего, монография «Маньчжурские письменные памятники по истории и культуре империи Цин XVII—XVIII вв."3, которая посвящена исследованию маньчжурских памятников по истории и культуре одного из самых сложных и интересных периодов истории Китая — империи Цин. В основу книги положено исследование письменных источников на маньчжурском и китайском языках, касающихся ранней истории цинского государства, его историографии, идеологии, религии, а также литературы и лексикографии маньчжуров XVII—XVIII вв.
1 Мелихов Г. В. Маньчжуры на Северо-Востоке (XVII в.). — М., 1974.
2 История Северо-Восточного Китая XVII—XX вв. Кн.1. Маньчжурия в эпоху феодализма (XVIIначало XX в.).- Владивосток, 1987.
3 Пан Т. А. Маньчжурские письменные памятники по истории и культуре империи Цин XVII—XVIII вв. -СПб., 2006.
Следует также выделить коллективную монографию «Маньчжурский клин»: история, народы, религии" (2005 г.), в которой обстоятельно раскрыты основы религии маньчжуров, маньчжурский шаманизм и взаимодействие маньчжурских и китайских верований4. Это исследование опирается на теоретические подходы к изучению тунгусо-маньчжурской этнической общности, маньчжурской культуры и шаманизма, заложенные выдающимся российским ученым С.М. Широкогоровым5. Современные трактовки шаманизма, воспринятые автором диссертации, представлены в публикациях французского антрополога Р. Амайон 6 и российского религиоведа А. П. Забияко. Весьма ценными в контексте трансформации тунгусо-маньчжурского шаманизма являются статья Р. Нолла и Кунь Ши8, публикации С. Э. Аниховского, P.A. Кобызова и А.И. Мазина9.
Среди трудов китайских ученых по общим проблемам маньчжурской истории, культуры, а также касающихся этнической истории, семейной обрядности маньчжуров следует отметить работы Дай И («Цзяньмин цинши (Краткая история династии Цин)»), Дун Ваньлуня («Цин чжаоцзу чжуань (Биография императора Чжаоцзу Чин)»), Чжан Цзяшэна («Чжунго маньцзу тунлунь (Общий обзор китайских маньчжуров)»), Фань Яня («Хэйлунцзян шаошу миньцзу цзяньши (Краткая история национальных меньшинств провинции Хэйлунцзян)»), Цун Пэйюаня («Чжунго дунбэй ши (История Северо-Восточного Китая)»), Го Сумэя («Бохайго лиши юй вэньхуа (История и культура государства Бохай)»), Чжао Чжичжуна («Маньцзу вэньхуа гайлунь.
4 Аниховский С. Э., Болотин Д. П., Забияко А. П., Пан T.A. «Маньчжурский клин»: история, народы, религии. — Благовещенск, 2005.
5 См. труды этого автора: Широкогоров С. М. Этнографические исследования. Книга первая. Избранное. Владивосток, 2001; его же, Этнографические исследования: Этнос. Владивосток, 2002; его же, Psychomental complex of Tungus. L., 1935.
6 См., например: Амайон Роберта. Понятие шаманизма: формирование западной интерпретации // Религиоведение. № 1.2009. — С. 3−15.
7 См., например: Забияко А. П. Тунгусо-маньчжурская религия // Религиоведение. Энциклопедический словарь. — M., 2006. — С. 1084−1087.
8 Нолл Ричард, Кунь Ши. Последний шаман ороченов Северо-Восточного Китая // Религиоведение. № 2. 2009.-С. 19−36.
9 См., например: Аниховский С. Э. Трансформация религиозных традиций эвенков под воздействием буддизма и религиозных верований китайцев в XIX — начале XX вв. // Религиоведение. № 2. 2009. — С. 13−18- Забияко А. П., Кобызов P.A., Мазин А. И. Шаманизм эвенков Приамурья и Южной Якутии (современное состояние) // Традиционная культура востока Азии. — Благовещенск, 2002. — С. 294−304.
Общий обзор маньчжурской культуры)"), Ван Юйлана («Цзиньдай Хэйлунцзян лиши щулюэ (Краткое изложение истории Хэйлунцзянского региона при империи Цзинь)»), Сунь Цзиньцзи («Нюйчжэнь ши (История чжурчжэней)»). Крупным вкладом в исследование маньчжурской культурной традиции является «Маньцзу вэньхуа ши (История культуры маньчжуров)» Чжан Цзяшэна, Хэ Сяофана и Гуан Кэсяо. Архаические формы маньчжурского мифа и его связи с ритуалом маньчжуров изучал Хуан Жэньюань. В его исследованиях отмечено пять типов маньчжурских мифовисследователь указывает, что у маньчжуров мифологические представления составляли фундаментальную часть их религиозного сознания.
В русле новой культурной и религиозной политики властей КНР, направленной на изучение и сохранение этнических традиций «малых народов», ряд китайских учёных в историко-философском, филологическом, культурологическом и социологическом аспектах выявляли особенности маньчжурского языка, историю и современное состояние маньчжурского шаманизма. Среди исследований такого рода необходимо особо отметить труды Чжао Айпин («Маньцзу юй янь юй лиши вэньхуа (Язык и историческая культура маньчжуров)»), Ван Чинфэна («Маньюй яньцзю (Изучение маньчжурского язык)»), Лю Сяомэна («Саманьцзо юй дунбэй миньцзу (Шаманство и народности на Северо-Востоке)»), Фу Юйгуана, Мэн Хуйина («Маньцзу саманьцзо яньцзю (Изучение маньчжурского шаманства)»), Го Шуюня, Ван Хунгана («Хочжэ дэ самань: чжунго саманьцзо (Живые шаманы: шаманство в Китае)»), Дин Вэнли, Фу Юйгуана («Нишань самань чжуань (Предание о шаманке Нишань)»), Ван Хунгана, Фу Юйгуана («Маньцзу фэнсу чжи (Описание обычаев маньчжуров)»), У Шисюй («Маньцзу миньцзянь синьян (Верования маньчжуров)»).
Некоторыми исследователями изучаются в среде маньчжуров Дунбэя «обряды перехода». Ими опубликованы ценные полевые данные. Среди таких полевых материалов следует отметить работы Хао Шиюаня, Жэнь Ифэя.
Ляонин Синьбинь маньцзу цычжисянь дяоча (Отчёт о полевом исследовании в Синьбинь-маньчжурском автономном уезде)"), Чжан Сяоцюна, Хэ Сяофана («Маньцзу: Ляонин Синьбиньсянь Уаочжаньцунь дяоча (Маньчжуры: отчёт о полевом исследовании в селе Уаочжань провинции Ляонин)») и другие.
Настоящее диссертационное исследование стало возможным благодаря появлению вышеперечисленных работ.
Несмотря на то, что ряд важных проблем маньчжурской истории и культуры уже достаточно подробно изучен, многие проблемы этнической истории маньчжуров, особенности их материальной и духовной культуры недостаточно освещены и в российских, и в китайских научных трудах, а также в исследованиях ученых других стран. Проблема исследования исторических трансформаций и современного состояния религиозных традиций маньчжуров Северо-Восточного Китая пока находится в крайне малоизученном состоянии.
Объект и предмет исследования.
Объектом диссертационного исследования являются религиозные традиции маньчжуров Северо-Восточного Китая.
Предметом исследования выступают особенности, тенденции и результаты исторических трансформаций маньчжурских религиозных традиций, а также их современное состояние.
Цели исследования.
1. Выявление важнейших тенденций этногенеза и исторического развития маньчжуров, обусловивших формирование основ культуры и религии этого народа.
2. Определение наиболее характерных компонентов маньчжурской религиозной культуры и факторов, способствовавших их сохранению или трансформации.
3. Выявление степени сохранности наиболее важных компонентов религиозной традиции в современной культуре маньчжуров, а также динамики и форм их изменения.
Задачи исследования.
1. Объективное осмысление на основе источников и научной литературы дискуссионных проблем этногенеза и исторического развития маньчжуров.
2. Определение с привлечением источников наиболее обоснованных научных подходов к пониманию процессов формирования маньчжурской религиозной традиции и ее важнейших особенностей.
3. Анализ исторических, фольклорных религиозно-мифологических и иных устных или письменных источников, отражающих формирование и эволюцию маньчжурской религиозной традиции.
4. Определение направлений и форм взаимодействия маньчжурской и китайской (ханьской) культур, обусловивших возникновение и рост религиозного синкретизма в маньчжурских верованиях и обрядах.
5. Выявление в этнокультурной традиции религиозных компонентов, наиболее устойчивых к синкретизации и внешнему деформирующему воздействию.
6. Проведение полевых исследований для комплектования репрезентативной эмпирической базы данных о современном состоянии религии маньчжуровтеоретическая интерпретация эмпирических данных для выявления важнейших тенденций и динамики религиозных трансформаций в маньчжурской культурной среде.
Источниковая (эмпирическая) база исследования.
1. Китайские письменные исторические источники. Из них извлечены материалы, содержащие информацию о хозяйственной, бытовой, мифотворческой и обрядовой деятельности маньчжуров, их предков. Большой интерес для раскрытия темы представляют описания чиновника династии Сун (960−1279) Хун Хао (1088−1155), жившего с 1128 по 1143 г. в плену у чжурчжэней в современном уезде Учан провинции Хэйлунцзян, маньчжурского учёного Саинъе, который в начале XIX в. служил секретарём губернаторской канцелярии Цзилинь, и другие тексты. Особое значение имеет «История Цзинь» («Цзинь ши»), созданная в 1344 г. (юаньский вариант) на основе чжурчжэньских источников.
2. Маньчжурские исторические, религиозно-мифологические и религиозные тексты, например, сохранившиеся в фольклорной традиции мифологические повествования, шаманское «Предание о шаманке нишань» (Нишань самани битхэ) в китайском и русском переводах, другие источники.
3. Археологические данные, полученные китайскими и российскими учеными, работавшими в Северо-Восточном Китае и на прилегающих территориях.
4. Полевые материалы современных китайских этнографов, религиоведов, которые в ходе реализации политики «спасения культуры национальных меньшинств», начатой в 80-х годах XX века, собрали и опубликовали ряд весьма ценных данных о маньчжурских языке, культурных обычаях, религиозных верованиях, демографических и иных, важных для нашей темы, аспектах (например, «Положение с употреблением родного языка среди маньчжуров, проживающих в селе Саньцзяцзы провинции Хэйлунцзян», «Отчёт о полевом исследовании маньчжурского шаманского обряда жертвоприношений провинции Цзилинь», «Отчёт о полевом исследовании в маньчжурском селе Уаочжань провинции Ляонин», «Отчёт о полевом исследовании в Синьбинь-маньчжурском автономном уезде провинции Ляонин» и т. д.).
5. Полевые материалы автора, собранные в ходе экспедиций, проведенных в период с сентября 2004 по май 2008 г. в районах городов Шуанчэн и Ачэн, современного уезда Учан и современного уезда Ниньань провинции Хэйлунцзян, где компактно проживают маньчжуры. Во время полевых исследований диссертанткой были записаны некоторые ранее неопубликованные маньчжурские устные фольклорные произведения, зафиксированы факты современного состояния маньчжурской культуры, проведены наблюдения за исполнением маньчжурских обрядов (свадебных и похоронных ритуалов, шаманских камланий и др.).
Методологические основы и методы исследования.
При интерпретации эмпирических данных автор следовал общенаучным требованиям объективности и системности, аргументированности и обоснованности выводов. Автор избегал субъективных, внеисторических, политически или идеологически конъюнктурных суждений. Автором были привлечены соответствовавшие задачам и характеру эмпирических данных философские и религиоведческие теории этногенеза и культурогенеза (В.П. Алексеева, Чжан Цзяшэна и др.), возникновения и эволюции религии (Д.Д. Фрэзера, С. А. Токарева и др.), шаманизма (С.М. Широкогорова, Лю Сяомэна и др.), «обрядов перехода» (А. ван Геннепа), функций религии (Б. Малиновского и др.), т.д. В целом методология диссертации имеет комплексный характер. В соответствии с целями и задачами, поставленными в диссершционнсм исследовании, были использованы исторический, сравнительный, феноменологический, герменевтический, структурно-функциональный методы, а также при проведении полевых исследований применялись методы наблюдения, опроса и интервьюирования информантов.
Новизна диссертационного исследования.
1. Выявлены доминирующие в современной китайской исторической науке концепции этногенеза маньчжуров и формирования их религии.
2. Установлено, что маньчжурский язык и фольклор, будучи одной из опор этнорелигиозной идентичности, в настоящее время практически исчезают, что подрывает основы существования этнической культуры и религиипредпринимаемые властями меры полезны, но явно недостаточны.
3. Раскрыты основные тенденции и закономерности эволюции религиозных традиций маньчжуровСеверо-Восточного Китая.
4. Определено, что в последние десятилетия маньчжурский шаманизм деградирует, а «возрождение» шаманских ритуалов зачастую представляет собой деятельность, обслуживающую этнографический туризм.
5. Реконструированы маньчжурские обряды жизненного цикла как в их традиционном, так и в современном содержаниивыявлены их функции, степень сохранности и направленность трансформаций.
6. Введены в научный оборот новые данные по традиционной и современной культовой практике маньчжуров северо-восточного Китая, в том числе, экспедиционно-полевые материалы.
Положения, выносимые на защиту.
1. Этногенез и культурогенез маньчжуров по-прежнему остаются в китайской исторической науке предметом острых дискуссий. Наиболее дискуссионными являются проблемы древнейших этнических и культурных корней этого народа. Доминирующий в китайской исторической науке подход настаивает на выведении генеалогии маньчжуров от сушэней, мохэ и чжурчжэней. В этническом отношении маньчжурская народность была неоднородной. В неё вошли не только роды и племена, сходные по крови, языку, обычаям и быту, но были интегрированы также представители других этносов. В настоящее время этническое сознание некоторых групп маньчжуров возрождается, усиливается и консолидируется.
2. В течение длительной истории формирования своей культуры маньчжуры создали развитый язык, способный по своему лексическому составу, семантике, способам фиксации закреплять и надежно транслировать религиозно-мифологические и вероучительные тексты. На протяжении многих веков он был основой сохранения маньчжурской культурной и религиозной идентичности. В последние сто лет наблюдается устойчивая тенденция к исчезновению маньчжурского языка, что ставит под угрозу существование всей культурной системы.
3. Фольклорные религиозно-мифологические повествования выступали одним из источников формирования и развития этнического самосознания маньчжуров. В них выражались и закреплялись значимые для этнокультурной традиции представления об этногенезе и исторической судьбе народа. При посредстве мифологии эти представления транслировались в другие фольклорные формы, формируя и фундируя ценности, идеалы и образ жизни, свойственные маньчжурам. В силу исторических, политических, культурных и иных факторов в настоящее время, несмотря на новую политику властей, превалирует тенденция к постепенной утрате религиозно-мифологических оснований маньчжурской культуры.
4. Для маньчжуров шаманизм являлся на протяжении нескольких столетий одним из важных способов сохранения этнической культуры. Шаманские магические и целительские практики, мировоззренческие и мифологические представления, а также многие другие компоненты этой своеобразной религиозной системы выступали для маньчжуров выражением их этнической, родовой и религиозной общности. Отчасти эта традиция сохраняется. В последние годы у маньчжуров большинство шаманских ритуалов уже потеряло специфическое религиозное содержание, постепенно превращаясь в декорацию национальной самобытности. В жизни современных маньчжуров уже глубоко пустила корни коммерциализация этнической культуры, носители которой теперь почти полностью ориентируется на этнографический туризм.
5. Комплекс родильной обрядности маньчжуров в целом развит в соответствии с общекультурными закономерностями формирования родильной обрядности. Этнорелигиозная специфика родильной обрядности маньчжуров обусловлена особенностями их образа жизни, а также воздействием ханьской культуры. Влияние ханьской культуры значительно, но оно не устранило своеобразия маньчжурского родильного мифо-ршуального комплекса. Экзистенциальная значимость рождения ребенка обеспечила прочность традиционной родильной обрядности, существенно деформированной давлением инокультурного воздействия и нивелирующим влиянием современного общества, но в целом устоявшей вплоть до начала XXI в.
6. Свадебная обрядность маньчжуров представляла в своих истоках архаический мифо-ритуальный комплекс, укорененный в религиозных представлениях о судьбе, жизненных циклах, богах, в магических действиях апотропеического и продуцирующего характера. Существенную роль в нем играли культ предков и шаманизм. В процессе исторического развития в этнокультурное маньчжурское содержание были инкорпорированы ханьские компоненты, что привело к формированию обрядового синкретизма. Начиная со второй трети XX в., под деструктивным воздействием внешних факторов маньчжурский свадебный мифо-ритуальный комплекс постепенно деградирует до почти полного разложения. Попытки его восстановления носят ситуативный характер, не отменяя общей тенденции к распаду. Нестабильность традиционной свадебной обрядности объясняется слабостью ее религиозных оснований и корреляций с маньчжурской идентичностью. Современное поколение маньчжуров в своем большинстве видит в свадьбе, прежде всего, красивую церемонию, унифицированную по «западному» образцу.
7. В условиях глубоких и порой чрезвычайно конфликтных идеологических, экономических, культурных трансформаций последнего столетия современные маньчжуры отчасти утратили элементы погребальных традиций своих предков. В условиях урбанизации этот процесс идет быстрее, в сельской местности или в небольших городах гораздо медленнее. Однако в силу своей огромной важности обряды перехода из мира живых в мир умерших не потеряли в маньчжурской среде своей значимости и этнорелигиозной специфики. Изменяясь, синкретизируясь с ханьскими, буддийскими компонентами, они продолжают существенным образом структурировать мировоззрение и поведение маньчжуров, выступая заметным фактором сохранения самобытной маньчжурской религиозной культуры.
Научно-практическая значимость исследования.
1. Результаты диссертационного исследования могут иметь значение для более глубокого и системного понимания генезиса и тенденций развития культуры и религии маньчжуров северо-восточного Китая под воздействием внешних, прежде всего, ханьских культурных, религиозных традиций, а также для формирования современных концепций межкультурного и межрелигиозного взаимодействия.
2. Положения и выводы исследования могут быть использованы государственными органами по делам национальностей как на территории Северо-Восточного Китая, так и комиссией по делам национальностей ВСНП (Всекитайского Собрания народных представителей).
3. Различные аспекты диссертационного исследования могут быть использованы также при разработке учебных курсов и учебных пособий по религиоведению, регионоведению, истории, филологии, культурологии и ряду других гуманитарных дисциплин.
Апробация работы.
Промежуточные результаты исследования были представлены на следующих научных конференциях: IV международной научной конференции «Россия и Китай на дальневосточных рубежах: Мост через Амур», Благовещенск, 2005 г.- международной научной конференции «Год Китая в России», Благовещенск 28−29 мая 2009 г.- международной научной конференции «Русские и китайцы: региональные проблемы этнокультурного взаимодействия», Благовещенск 24−25 мая 2010 г.
Основное содержание исследования отражено в публикациях:
Вопрос об этногенезе маньчжуров // Россия и Китай на дальневосточных рубежах: от конфронтации к сотрудничеству. Вып. 8. Под ред. А. П. Забияко. Благовещенск, 2009. — С. 515−527.
Формирование погребальной обрядности у маньчжуров // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Вып. 9. Под ред. А. П. Забияко. Благовещенск, 2010. — С. 85−94.
Публикации в изданиях, включенных в Перечень ВАК:
Свадебная обрядность маньчжуров: эволюция, религиозный смысл и символика // Религиоведение. 2010. № 2. — С. 80−90.
Родильная обрядность маньчжуров Северо-Восточного Китая // Религиоведение. 2011. № 1. — С. 46−57.
Структура диссертации.
Диссертация состоит из введения, четырех глав, разделенных на параграфы, заключения и библиографии.
Заключение
.
После кончины Мао Цзэдуна с 1978 года в Китае началось проведение политики реформ и открытости. Реформы и открытость Китая проводится под руководством теории социализма с китайской спецификой. Руководство КНР постепенно осознало важность национальных проблем и их переплетение с религиозными процессами, а также с социально-экономическими преобразованиями.
30 лет проведения политики реформ и открытости в современной истории Китая стали годами, когда общественные производительные силы стремительно развивались, совокупная мощь страны небывало нарастала, народ получил огромные реальные выгоды, что позволило Китаю осуществить переход от плановой экономики к рыночной экономике, переход от крупной сельскохозяйственной страны к промышленной державе. Повышение уровня жизни маньчжуров и реализация государственной национальной политики в сфере религий и национальных традиций содействуют пробуждению этнического сознания у этого народа, как и многих других этносов многонационального Китая. Современные маньчжуры, живущих в северо-восточном Китае, постепенно восстанавливают традиции своих предков.
Сохранение традиционной обрядности является важным национальным и государственным делом. Для Китая сохранение и изучение маньчжурских традиций является актуальным ещё и потому, что потомки современных маньчжуров по численности занимают одно из значимых мест и, главным образом, сосредоточены в приграничной с Россией территорией — на северо-востоке страны. Как показало исследование, история маньчжуров Дунбэя довольно сложна и характеризуется целым рядом особенностей. Именно они определили специфику хозяйственной деятельности и материальной культуры маньчжуров, особенности их жилища, одежды, пищи, а также характер внутрисемейных отношений, их семейной обрядности.
Общее содержание диссертационного исследования может быть подытожено в заключительных выводах.
1. Этногенез и культурогенез маньчжуров по-прежнему остаются в китайской исторической науке предметом острых дискуссий. Наиболее дискуссионными являются проблемы древнейших этнических и культурных корней этого народа. Доминирующий в китайской исторической науке подход настаивает на выведении генеалогии маньчжуров от сушэней, мохэ и чжурчжэней. В этническом отношении маньчжурская народность была неоднородной. В неё вошли не только роды и племена, сходные по крови, языку, обычаям и быту, но были интегрированы также представители других этносов. В настоящее время этническое сознание некоторых групп маньчжуров возрождается, усиливается и консолидируется.
2. В течение длительной истории формирования своей культуры маньчжуры создали развитый язык, способный по своему лексическому составу, семантике, способам фиксации закреплять и надежно транслировать религиозно-мифологические и вероучительные тексты. На протяжении многих веков он был основой сохранения маньчжурской культурной и религиозной идентичности. В последние сто лет наблюдается устойчивая тенденция к исчезновению маньчжурского языка, что ставит под угрозу существование всей культурной системы.
3. Фольклорные религиозно-мифологические повествования выступали одним из источников формирования и развития этнического самосознания маньчжуров. В них выражались и закреплялись значимые для этнокультурной традиции представления об этногенезе и исторической судьбе народа. При посредстве мифологии эти представления транслировались в другие фольклорные формы, формируя и фундируя ценности, идеалы и образ жизни, свойственные маньчжурам. В силу исторических, политических, культурных и иных факторов в настоящее время, несмотря на новую политику властей, превалирует тенденция к постепенной утрате религиозно-мифологических оснований маньчжурской культуры.
4. Для маньчжуров шаманизм являлся на протяжении нескольких столетий одним из важных способов сохранения этнической культуры. Шаманские магические и целительские практики, мировоззренческие и мифологические представления, а также многие другие компоненты этой своеобразной религиозной системы выступали для маньчжуров выражением их этнической, родовой и религиозной общности. Отчасти эта традиция сохраняется. В последние годы у маньчжуров большинство шаманских ритуалов уже потеряло специфическое религиозное содержание, постепенно превращаясь в декорацию национальной самобытности. В жизни современных маньчжуров уже глубоко пустила корни коммерциализация этнической культуры, носители которой теперь почти полностью ориентируется на этнографический туризм.
5. Комплекс родильной обрядности маньчжуров в целом развит в соответствии с общекультурными закономерностями формирования родильной обрядности. Этнорелигиозная специфика родильной обрядности маньчжуров обусловлена особенностями их образа жизни, а также воздействием ханьской культуры. Влияние ханьской культуры значительно, но оно не устранило своеобразия маньчжурского родильного мифо-ритуального комплекса. Экзистенциальная значимость рождения ребенка обеспечила прочность традиционной родильной обрядности, существенно деформированной давлением инокультурного воздействия и нивелирующим влиянием современного общества, но в целом устоявшей вплоть до начала XXI в.
6. Свадебная обрядность маньчжуров представлял в своих истоках архаический мифо-ритуальный комплекс, укорененный в религиозных представлениях о судьбе, жизненных циклах, богах, в магических действиях апотропеического и продуцирующего характера. Существенную роль в нем играли культ предков и шаманизм. В процессе исторического развития в этнокультурное маньчжурское содержание были инкорпорированы ханьские компоненты, что привело к формированию обрядового синкретизма. Начиная со второй трети XX в., под деструктивным воздействием внешних факторов маньчжурский свадебный мифо-ритуальный комплекс постепенно деградирует до почти полного разложения. Попытки его восстановления носят ситуативный характер, не отменяя общей тенденции к распаду. Нестабильность традиционной свадебной обрядности объясняется слабостью ее религиозных оснований и корреляций с маньчжурской идентичностью. Современное поколение маньчжуров в своем большинстве видит в свадьбе, прежде всего, красивую церемонию, унифицированную по «западному» образцу.
7. В условиях глубоких и порой чрезвычайно конфликтных идеологических, экономических, культурных трансформаций последнего столетия современные маньчжуры отчасти утратили элементы погребальных традиций своих предков. В условиях урбанизации этот процесс идет быстрее, в сельской местности или в небольших городах гораздо медленнее. Однако в силу своей огромной важности обряды перехода из мира живых в мир умерших не потеряли в маньчжурской среде своей значимости и этнорелигиозной специфики. Изменяясь, синкретизируясь с ханьскими, буддийскими компонентами, они продолжают существенным образом структурировать мировоззрение и поведение маньчжуров, выступая заметным фактором сохранения самобытной маньчжурской религиозной культуры.
