Государство и благотворительные организации: Трансформация моделей взаимодействия на примере России и Германии
На региональном уровне структура политических возможностей новых организаций третьего сектора была несколько другой. Хотя первоначально модель взаимодействия государства с новыми организациями третьего сектора была в большей степени плюралистической, благодаря деятельности государственных акторов почти во всех регионах в той или иной степени появились корпоративные элементы. Это было связано… Читать ещё >
Государство и благотворительные организации: Трансформация моделей взаимодействия на примере России и Германии (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Содержание
Актуальность темы. Процесс социально-экономической и политической трансформации в современной России чрезвычайно сложен, многозначен. и проблематичен. Одной их самых значительных особенностей переживаемого сейчас периода является обострение социальных проблем: падение уровня жизни широких слоев населения, резкий рост социальной дифференциации, разрушение инфраструктуры. При этом социальная политика государства и участие общества в решении этих проблем приобретает особенно большое значение, поскольку от способности облегчить неблагоприятные последствия реформ во многом зависит экономическая и политическая стабилизации в России.
В условиях, когда государство не в состоянии проводить социальную политику в прежнем объеме, особенно большое значение приобретает развитие и деятельность благотворительных организаций, которая способствует смягчению социальных проблем. В России, где на протяжении всего советского периода не существовало благотворительных организаций, проблемы их становления и развития становятся особенно актуальными. Для полноценного участия общественных организаций в решении социальных проблем, однако, необходимо их взаимодействие с государством, что осложняется процессом становления новых политических институтов. Одновременное формирование и благотворительных организаций, и новых принципов построения государственной политики требует подробного анализа структуры их взаимодействия. Для понимания этих механизмов в современной России важно иметь в виду и процессы, наблюдаемые в этой области в других странах, имеющих более богатый опыт и существования благотворительных организаций, и построения государственной политики 4 по отношению к ним.
Обращение к опыту развитых демократий Западной Европы оправдано еще и тем, что в последние годы они также столкнулись с необходимостью сокращения доли социальных расходов государства по сравнению с периодом расцвета в 1960−70-е годы политики «государства благосостояния», что повлекло за собой актуализацию проблем взаимодействия государства с благотворительными организациями. В такой ситуации данная проблематика приобретает и общественное, и научное значение, то есть требует подробного научного анализа для более полного понимания сложных общественных процессов.
Объект исследования. Чтобы понять логику взаимодействия благотворительных организаций и государства, недостаточно рассмотреть лишь одну из его сторон. Необходимо в равной степени выделить позиции обеих сторон по отношению друг к другу, что достигается в данной диссертации за счет выбора в качестве объекта исследования моделей их взаимодействия.
Необходимо выделить также некоторые ограничения в используемых понятиях «государство» и «благотворительные организации». «Государство» в данном исследовании понимается чисто функционально, как комплекс институтов и акторов, которые принимают политические решения, обязательные для всех граждан на территории распространения данных решений. В данной диссертации рассматриваются, прежде всего, органы законодательной и исполнительной власти федерального и регионального уровней.
Благотворительные организации относятся к организациям «третьего сектора», который в противопоставление к первым двум секторам общества — государству («первый сектор») и рыночной экономике («второй сектор») — включает в себя добровольные организации граждан для совместного решения общественных проблем. Понятие «третий 5 сектор» (или «организации третьего сектора») гораздо шире понятия «благотворительные организации», однако оно довольно часто используется самими представителями этих организаций в России и за рубежом в качестве самоназвания. Это же словосочетание («третий сектор», «организации третьего сектора») для обозначения добровольных общественных организаций становится в настоящее время достаточно распространенным и в научной литературе1. Еще два наиболее употребляемых названия такого рода организаций, часто встречающихся в литературе: неправительственные, или негосударственные, организации (non-governmental organizations) и некоммерческие организации (non-profit organizations). Эти термины заимствованы из англо-американской лексики, но в последние годы в качестве переводных быстро распространяются во многих странах, прежде всего, в Европе. В силу того, что на сегодняшний день ни среди исследователей, ни среди самих благотворительных организаций нет терминологической определенности, в настоящей работе понятие «третий сектор» («организации третьего сектора») используется в целом как синоним для обозначения совокупности благотворительных организаций, действующих в том или ином обществе. В строгом смысле, однако, к благотворительным организациям относятся лишь социально значимые организации, деятельность которых направлена на решение социальных проблем и которые пытаются взаимодействовать с государством на этой основе. В качестве примеров можно назвать негосударственные детские приюты, ночлежки, благотворительные фонды по работе с инвалидами, матерями-одиночками и т. д. Особое внимание в диссертации уделяется организациям, целью которых является содействие развитию третьего сектора. Это так называемые «зонтичные» организации, которые активно участвуют в разработке законопроектов и выражают
1 См. об этом Фомин Э., Чикадзе Е. Благотворительность как социально-культурный феномен в России, Санкт-Петербург: Издательство Чернышева, 1999, с. 24−31. 6 интересы благотворительных организаций как наиболее социально значимой части третьего сектора. Итак, в диссертации анализируются лишь те организации, которые пытаются взаимодействовать с государством в области социальной политики, связанной с благотворительностью и взаимодействием с общественными организациями. За скобками остаются досуговые, культурные организации, а также профессиональные союзы и союзы работодателей.
Предметом исследования является анализ трансформации моделей взаимодействия государства и благотворительных организаций в развитых и новых демократиях. Выбор анализируемых в диссертации конкретных случаев осуществляется в соответствии с методом контрастного сравнения, разработанного М. Доганом и Д. Пеласси, А. Пржеворским и Г. Тьюном, Ч. Рагиным2 и др. Его использование позволяет выявить наиболее общую логику трансформации, а также общие и особенные для конкретных политических и социальных контекстов факторы. Дискуссия о проблемах развития благотворительных организаций и их взаимодействия с государством в последнее время наблюдается в таких различных политических и социальных контекстах, как в развитых западных демократиях и новых посткоммунистических демократиях. В такой ситуации возникает вопрос о том, каковы общие и различные факторы этого процесса. Общие тенденции в таких разных контекстах могут свидетельствовать об общей логике трансформации моделей взаимодействия государства и благотворительных организаций, характерной для рассматриваемого периода.
Метод контрастного сравнения требует выбора стран, которые резко различаются между собой и представляют определенный тип, класс или
2 Доган М., Пеласси Д. Сравнительная политическая социология, М.: ИСПИ РАН, 1994- Przeworski A., Teune Н. The Logic of Comparative Social Inquire, New York: Wiley-Interscience, 1970- Ragin Ch. The Comparative Method: Moving Beyond Qualitative and Quantitative Strategies, Berkley: University of California Press, 1987.
7. ' ' концептуальную категорию. В данном исследовании как пример развитой демократии Западной Европы берется Германия, где в последние годы наблюдается актуализация проблем благотворительных организаций и трансформации их взаимодействия с государством. В качестве примера страны с постсоциалистической трансформацией рассматривается Россия, где остро проявляются типичные для переходного периода проблемы третьего сектора и его взаимодействия с государством.
Цель и задачи диссертационного исследования. Целью данного исследования является анализ моделей взаимодействия благотворительных организаций и государства и выявление факторов, определяющих их трансформацию. Для достижения поставленной цели ставятся и решаются следующие взаимосвязанные научные задачи: определение наиболее адекватных теоретических подходов для анализа взаимодействия государства и благотворительных организаций в процессе трансформации, определение общей логики трансформации взаимодействия государства и благотворительных организаций в разных контекстах на основе контрастного сравнения (на примерах Германии и России), выделение факторов, влияющих на формирование и трансформацию указанных моделей взаимодействия, анализ общих факторов, присущих конкретным случаям и определяющих общую логику трансформации, анализ особенных факторов, обусловливающих специфику трансформации взаимодействия государства и благотворительных организаций в разных контекстах.
Степень научной разработанности проблемы. Благотворительные организации чаще всего рассматриваются в качестве института гражданского общества, свидетельством чему работы и западных (А. 8
Арато, Дж. Кин, Дж. Коэн)3, и российских исследователей (Е. Аксентьева, Г. Григорьева и В. Полищук, Н. Беляева, J1, Бойченко, С. Борисов и В. Сарычев, Т. Лущенко и И. Реденькова, П. Ленджер, И. Мерсиянова, А. Сунгуров, О. Тоболина и др.)4. Использование концепции гражданского общества, однако, зачастую ограничивается лишь упоминанием необходимости дальнейшего развития такого института гражданского общества, как третий сектор. Отчасти это связано с тем, что большинство исследований проводилось представителями некоммерческих негосударственных организаций. Их анализ носил по преимуществу прикладной характер и не ставил задач теоретической концептуализации.
Литература, издаваемая как самими организациями, так и различными экспертами, чаще всего, является либо справочной, как брошюры Ю. Зеликовой и Э. Фомина, О. Тоболиной5, либо учебной, как работы О. Алексеевой, А. Орловой и др., А. Толмасовой, П. Ленджера и др6. Их
3 Арато А. Концепция гражданского общества: восхождение, упадок и воссоздание — и направления для дальнейших исследований // Полис, 1995, N 3, с. 48−57- Keane J. (ed.) Civil Society and the State: New European Perspectives, New York: Verso, 1988- Cohen J., Arato A. Civil Society and Political Theory, MIT Press, 1992.
4 Аксентьева E., Григорьев Г., Полищук В. Условия и перспективы развития третьего сектора в Тюменской области // Условия и перспективы развития третьего сектора в регионах, М.: CAF, 1998, с. 80−98- Беляева Н. Гражданские ассоциации и государство // Социологические исследования, 1995, N 11- Бойченко JI. Развитие Третьего сектора на примере Республики Карелия // Сунгуров А. (ред.) Гражданское общество — в поисках пути, СПб: Центр «Стратегия», 1997, с. 104−111- Борисов С., Сарычев В. «Третий сектор» Нижегородской области, Нижний Новгород: «Интерлигал», 1997- Лущенко Т., Реденькова И. Условия и перспективы развития третьего сектора в Орловской области // Условия и перспективы развития третьего сектора в регионах, М.: CAF, 1998, с. 3649- Ленджер П., Черток М., Нечаев В. Этика благотворительности, М.: CAF, 1998- Мерсиянова И. Общественные объединения граждан Новосибирской городской агломерации: опыт социологического исследования // Власть и общество в постсоветской России: новые практики институты, М.: МОНФ, 1999, вып. 12, с. 129 145- Сунгуров А. (ред.) Гражданское общество — в поисках пути, СПб: Центр «Стратегия», 1997- Тоболина О. Тихие дары Нижнего, М.: CAF, 1998.
3 Зеликова Ю., Фомин Э. (ред.) Благотворительные организации Санкт-Петербурга, Санкт-Петербург: «Интерлигал», 1996- Тоболина О. Тихие дары Нижнего, М.: CAF, 1998.
6 Алексеева О. Благотворительное движение: регионы России, М.: CAF, 1995- Алексеева О. Третий сектор, или благотворительность для «чайников», М.: ВВС МРМ, 1997- Орлова А., Клецина А., Мачнев Е. Внешняя помощь для некоммерческих 9 ценность состоит в том, что они содержат богатый эмпирический материал о деятельности организаций третьего сектора в различных сферах деятельности и регионах, и потому, используются в данном исследовании как важный источник информации.
Одной из целей благотворительных организаций как института гражданского общества является взаимодействие с государством, выражение интересов не только своих организаций, но и социальных групп, на решение проблем которых направлена их деятельность. Тем самым они пытаются воздействовать на процесс принятия тех или иных политических решений, что позволяет характеризовать их по отношению к государству как заинтересованные группы. В связи с этим представляется целесообразным использовать для анализа взаимодействия благотворительных организаций и государства другой теоретический инструмент — концептуальные подходы и модели деятельности заинтересованных групп («interest groups»).
В данной работе заинтересованные группы определяются как группы лиц и/или организаций, пытающихся воздействовать на прогресс принятия решений по тем или иным отдельным вопросам, но не стремящихся к завоеванию политической власти полностью или частично7. Необходимо отметить, что помимо термина «заинтересованной группы» в политологии используются понятия «группы интересов» и «группы давления». В данной диссертации они используются как синонимы. Термин «лоббирование» означает лишь деятельность заинтересованных групп по воздействию на процесс принятия политических решений.
Заинтересованные группы в политологической литературе организаций, Санкт-Петербург: ЦРНО, 1998- Толмасова А. Социальный заказ в регионах России: проблемы и перспективы, М.: CAF, 1998- Ленджер П., Черток М., Нечаев В. Этика благотворительности, М.: CAF, 1998.
7 См. Голосов Г. Сравнительная политология, Издательство Новосибирского Университета, 1995, с. 96.
10 рассматриваются с точки зрения нескольких концептуальных подходов. Первый из них был представлен в рамках плюралистической теории, разработанной Р. Далем, Д. Труменом, Ф. Кастелсом и др8. Позже, по отношению к анализу западноевропейских заинтересованных групп Ф. Шмиттером и Г. Лембрухом9 была предложена корпоративистская модель.
Плюралистическая и корпоративистская модели нашили широкое применение в исследованиях деятельности заинтересованных групп во многих странах, в том числе и в Германии, и в России. В Германии благотворительные организации рассматривались с применением моделей деятельности заинтересованных групп с 80-х годов такими авторами, как У. Аллеманн, Т. Ольк, Р. Кзада, А. Галлас, Т. Раушенбах, В. Штек и др10.
В российской политологии заинтересованные группы анализировались С. Барановым, А. Зудиным, Н. Лапиной, В. Лепехиным, Я. Паппе, С. Перегудовым, А. Сюткиной11, а: также западными х Dahl R. Who Governs? New Haven: Yale University Press, 1961- Dahl R. Polyarchy. Participation and Opposition, New Haven and London: Yale University Press, 1971- Truman D. The Governmental process: Political Interests and Public Opinion, New York: Knopf, 1951- Castles F. Pressure Groups and Political Culture, New York: Humanities Press, 1967.
9 Schmitter Ph. Still the Century of Corporatism? // The Review of Politics, 1974, N 36, pp. 85−131- Lehmbruch G. Consocional Democracy, Class Conflict and the New Corporatism, Paper presented on IPSA Round Table on «Political Integration», 1974 // Lehmbruch G., Schmitter Ph. (eds.) Trends Towards Corporatist Intermediation, Beverly Hills and L., 1979, pp. 53−62- Lehmbruch G. Liberal Corporatism and Party Government // Comparative Political Studies, 1977, N 10, pp. 91−126.
10 Allemann U. Organisierte Interessen in der Bundesrepublik Deutschland, Opladen: Leske und Budrich, 1989- Oik Th., Otto H-U. (Hgs.) Wohlfahrtsstaat in der Wende: Umrisse der zuktinftigen Sozialarbeit, Weinheim- Miinchen: Juventa-Verlag, 1985- Czada R. Konjunkturen des Korporatismus: Zur Geschichte eines Paradigmawechsels in der Verbandeforschung // Streeck, W. (Hrsg.) Staat und Verbande, Opladen, 1994, S. 45- Gallas A. Politische Interessenvertretung von Arbeitslosen: eine theoretische und empirische Analyse, Koln: Bund.-Verlag, 1994- Rauschenbach Th. (Hg.) Von der Wertegemeinschaft zum Dienstleistungsunternehmen: Jugend- und Wohlfahrtsverbande im Umbruch, Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1998- Streeck W. (Hrsg.) Staat und Verbande, Opladen, 1994. Баранов С. Группы давления в современной России // На путях политической трансформации (политические партии и политические элиты постсоветского периода), М.: МОНФ, 1997, вып. 8, ч. 1, с. 92−122- Зудин А. Россия: бизнес и политика // Мировая экономика и международные отношения, 1996, N 3−5- Лапина Н. Региональные элиты России, М.: ИНИОН РАН, 1997- Лепехин В. Лоббизм в России и проблемы его п исследователями П. Штыков, П. Ратлэнда12. В целом указанные авторы приходят к выводу о развитии и функционировании корпоративистской модели взаимодействия государства и заинтересованных групп в России. Однако основное внимание в данных работах уделяется анализу деятельности экономических (коммерческих) заинтересованных групп, и в гораздо меньшей степени — некоммерческих организаций. Хотя в последнее время начало уделяться внимание и группам социальных интересов13, все же можно сказать, что отдельных исследований на эту тему пока в России не проводилось.
И в рамках плюралистическая, и корпоративистской модели основное внимание уделяется, прежде всего, заинтересованным группам, их структуре, методам и деятельности с целью влияния на процесс принятия политических решений. При этом из поля зрения выпадают государство и его акторы. Между тем, в соответствии со своими интересами они серьезно влияют на характер этого взаимодействия. Необходимо, поэтому, принять во внимание и так называемый «государственно-ориентированный подход», который концентрируется на изучении деятельности государственных структур. Он представлен, прежде всего, такими авторами, как Т. Скочпол, С. Краснер, Э. Нордлингер, С. правового регулирования // Трансформация российских региональных элит в сравнительной перспективе, М.: МОНФ, 1999, с. 57−85- Паппе Я. Отраслевые лобби в правительстве России (1992−1996) // Pro et contra, 1996, N 1, с. 61−78- Перегудов С. Организованные интересы и государство: смена парадигм 7/ ПОЛИС, 1994, N 4−5- Сюткина А. Место и роль корпоративной системы представительства интересов в процессе принятия политических решений в современной России // Власть и общество в постсоветской России, М.: МОНФ, 1999, вып. 12, 129−145.
12 Stykow P. Verbandsbildung als Reaktion auf veranderte Umwelten — Russische Unternehmenverbaende aus komparativen Perspektive II Allemann U., Wessels B. (Hg.) Verbande in vergleichender Perspektive: Beitrage zu einem vernachlassigten Feld, Berlin: Ed. Stigma, 1997, S. 189−224- Rutland P. The Politics of Economic Stagnation in the Soviet Union: The Role of Local Party Organs in Economic Management, Cambridge University Press, 1993.
13 Перегудов С., Лапина H., Семененко И. Группы интересов и российское государство, М.: Эдиторал УРСС, 1999
Сковронек14. В российской политологии его элементы в наиболее явном виде выражены в работах А. Зудина15.
В качестве синтезирующего инструмента, позволяющего включить в анализ как элементы «государственно-ориентированного», так и «общественно-ориентированного» подходов, в диссертации используется конфигуративный подход, называемый анализом политических сетей. Его применение по отношению к анализу заинтересованных групп было предложено Г. Лембрухом16. Хотя этот подход является относительно новым в политологии, он приобретает все большую популярность в западной политической науке, о чем свидетельствуют работы А. Херити, М. Аткинсона и У. Коулмана, Е. Гранде и А. Пешке, Л. Сперлинг и С. Бретертон17. Важное для данного анализа преимущество применения анализа политических сетей состоит в том, что он позволяет проводить сравнение политических систем с разными историческими и экономическими условиями.
14 Skocpol Т. Bringing the State Back In. Strategies of Analysis in Current Research // Evans P., Rbschenmeyer D., Skocpol T. (eds.) Bringing the State Back In, Cambridge University Press, 1985, pp. 3−43- Krasner St. Approaches to the State. Alternatives Conceptions and Historical Dynamics // Comparative Politics, 1984, vol. 16, N 2, January- Nordlinger E. The Return to the State: Critiques // American Political Science Review, 1988, vol. 82, N 3: 875 885- Skowronek St. Building a New American State: The Expansion of National Administrative Capacities, Cambridge University Press, 1982.
15 Зудин А. Россия: бизнес и политика (стратегии власти в отношениях с группами давления бизнеса) // Мировая экономика и международные отношения, 1996, N 5, с. 1725.
16 Lehmbruch G. The Organization of Society, Administrative Strategies, and Policy Networks // Czada R., Windroff-Heritier A. (eds.) Political Choice: Institutions, Rules, and the Limits of Rationality, Westview Press, 1991, pp. 121−161.
17 Heritier A. Policy-Analyse. Elemente der Kritik und Perspektiven der Neuorientierung // Heritier A. (Hrs.) Policy-Analyse. Kritik und Neuorientierung, PVS, Sonderheft 24, Westdeutscher Verlag, 1993, S. 9−38- Atkinson M., Coleman W. Policy Networks, Policy Communities and the problem of Governance // Governance. An International Journal of Policy and Administration, 1992, vol. 5, N 2, pp. 154−189- Grande E., Peschke A. Transnational Cooperation and Policy Networks in European Science Policy-Making // Research Policy, 1999, vol. 28, N 1, pp. 43−61- Sperling L., Bretherton C. Women’s Policy Networks and the European Union // Women’s Studies International Forum, 1996, vol. 19, N 3, pp. 303−314.
Необходимо подчеркнуть, что сравнительные исследования моделей взаимодействия государства и благотворительных организаций пока достаточно редки в политологии. Можно привести пример исследования по более широкой проблематике, которое включает в себя анализ проблем организаций третьего сектора в 8 индустриально развитых странах и 5 странах третьего мира18. В российской политологии из сравнительных исследований в данной области можно назвать лишь анализ проблем гражданского общества в России и странах третьего мира'". Контрастное сравнение деятельности российских и западных благотворительных организаций, однако, пока не проводилось.
Таким образом, в диссертации проводится анализ взаимодействия государства и благотворительных организаций с точки зрения концепций заинтересованных групп. В качестве основного инструмента применяется анализ политических сетей с использованием плюралистической и корпоративистской моделей как идеальных типов взаимодействия государства и заинтересованных групп.
Научная новизна исследования заключается в том, что в результате сравнительного анализа взаимодействия государства и благотворительных организаций в Германии и России: обоснован тезис о существовании общей логики трансформации взаимодействия государства и благотворительных организаций, которая в рассматриваемых случаях заключается в переходе от чисто корпоративистской модели взаимодействия государства со «старыми» или «традиционными» благотворительными организациями к постепенному
18Имеется в виду начатый в 1997 году и еще не законченный международный проект Института политических исследований Университета Джона Хопкинса, см. о нем: Anheier Н., Priller Е., Seibel W., Zimmer A. Einffihrung // Anheier Н., Priller Е., Seibel W., Zimmer A. (Hg.) Der Dritte Sektor in Deutschland. Organisationen zwischen Markt und Staat im gesellschaftlichen Wandel, Berlin: Ed. Stigma, 1997, S. 15.
19 Исследование, проведенное группой ученых
ИМЭМО РАН, см.: Хорос В. (ред,) Гражданское общество. Мировой опыт и проблемы России, М.: Эдиторал УРСС, 1998.
14 ослаблению их влияния и плюрализации существующей модели. Следующая стадия трансформации характеризуется попытками государственных акторов создать новую корпоративную структуру, что, однако, вызывает сопротивление «новых» организаций-
выявлены факторы, влияющие на формирование и трансформацию указанных моделей взаимодействия в анализируемых случаях-
выделены общие факторы, определившие общую логику трансформации от корпоративистской модели. К ним относятся: (1) изменение экономической ситуации- (2) развитие новых организаций третьего сектора и (3) усиление влияния политических партий и политиков, близких к ним вследствие общности происхождения из общественных движений-
установлено важное влияние особенных факторов, обуславливающих специфику трансформации взаимодействия государства и благотворительных организаций в разных общественно-политических контекстах. К ним относятся: (1) разная глубина экономического кризиса, которая влияет на масштабы социальной политики и, соответственно, помощи благотворительным организациям со стороны государства- (2) особенности политической культуры и традиции общественного участия в деятельности общественных организаций- (3) особенности политических систем.
Научно-теоретическая значимость исследования обусловлена актуальностью рассматриваемых проблем и новизной полученных результатов. В теоретическом отношении она состоит в разработке концептуальных основ анализа трансформации взаимодействия государства и заинтересованных групп вообще и благотворительных организаций, в частности.
Практическая значимость исследования заключается в том, что
15 представленные в диссертационной работе положения, идеи, выводы могут быть использованы в дальнейшем при разработке проблем взаимодействия заинтересованных групп и государства в разных странах, а также проблем развития третьего сектора. Новый методологический подход, представленный и использованный в исследовании — анализ политических сетей взаимодействия государства и заинтересованных групп, может применяться в дальнейшем для изучения процессов принятия решений в различных областях политики.
Материалы диссертационного исследования могут быть использованы также при чтении лекций и проведении семинарских занятий по курсам сравнительной политологии, политической социологии, политической истории современной России и Германии. Содержание диссертации может служить основой при разработке таких специальных курсов, как «Заинтересованные группы в политике», «Проблемы политического представительства», а также различных курсов по проблемам анализа современного политического процесса.
Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании сектора теории политики Института мировой экономики и международных отношений РАН. Отдельные идеи и
выводы диссертационной работы излагались автором в выступлениях на научных мероприятиях разного уровня: семинаре рабочей группы «исследования организаций» Немецкого Объединения политологов (DVPW) «Политическое представительство „слабых“ интересов» (Гамбург, январь 1998 г.), семинарах факультета политических наук и социологии Европейского Университета в Санкт-Петербурге (Санкт-Петербург, июнь 1999 года), доклад «Государство и третий сектор: трансформация моделей взаимодействия», российской научно-практической конференции «Открытый бюджет» (Пушкин, июнь 1999 г.), доклад «Проблемы лоббирования для демократии», семинаре Центра Сравнительной Истории Европы «Гражданское общество на Западе и Востоке: методы и темы сравнения» (Берлин, август 1999 г.), доклад «Взаимодействие государства и третьего сектора: контрастное сравнение России и Германии».
Структура работы. Диссертация состоит введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Общий объем диссертации 165 страница, из них основного текста — 150 страниц. Библиография включает 147 наименований.
Выводы.
Анализ генезиса политических сетей государства и благотворительных организаций в России свидетельствует о некоторой инертности, «замораживании» сформированных еще в советское время.
141 корпоративных сетей и сохранившихся в кардинально изменившихся экономических и политических условиях. С возникновением новых организаций из общественных движений старая корпоративная политическая сеть начинает разрушаться, и в ней появляются плюралистические элементы.
Если на этапе возникновения новых организаций третьего сектора логика их внутреннего развития является основным фактором трансформации моделей взаимодействия с государством, то позже решающей становится структура политических возможностей, определяемая государством, или его акторами. Поскольку структура политических возможностей на федеральном уровне и в различных регионах России различается, то и дальнейшая логика развития политических сетей государства и благотворительных организаций может быть различной.
Основными факторами включения новых организаций третьего сектора в политическую сеть, в первую очередь, являются:
• перманентный экономический кризис, в условиях которого и благотворительные организации вынуждены обращаться за помощью к региональным государственным органам, в то время как властям необходимо решать социальные проблемы по возможности более дешевыми способами;
• заинтересованность политических акторов (если она возникает вследствие демократической зависимости органов власти от поддержки населения) во включении новых акторов в политические сети,.
• там, где в органы государственной власти вошли выходцы из близких по ценностным и политическим ориентациям общественных.
142 движений, «встроенные лоббисты», политическая сеть государства и третьего сектора формируется вокруг них.
В государстве, где долгое время господствовала корпоративная модель взаимодействия государства и третьего сектора, государственные акторы по инерции пытаются создать корпоративные структуры для взаимодействия с новыми организациями.
Благодаря своему генезису, новые организации пытаются взаимодействовать с государством на основе плюралистической сети, чтобы не попасть в зависимость ни от государства, ни от других организаций. Если они достаточно сильны, чтобы противостоять попыткам создания государственно-корпоративной политической сети, то у них есть шанс сохранить свою автономию. Если же они еще слабы и не могут противостоять стремлениям государства получить контроль над ними, там могут сложиться новые государственно-корпоративные структуры, которые, как показывает опыт, имеют свойство «замораживаться» и сохраняться столь долго, пока не появятся их конкуренты в лице «новых» организаций.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ.
Проведенный анализ моделей взаимодействия государства и благотворительных организаций в России и Германии позволяет выделить общую логику их трансформации, которая происходит в течение последнего десятилетия. Первым шагом контрастного сравнения, используемого в данной работе, стало обнаружение схожих явлений и тенденций в различных контекстах. В данном исследовании предметом контрастного сравнения является схожая логика трансформации моделей взаимодействия государства и благотворительных организаций в таких различных политических контекстах, как развитая демократия Западной Европы и новая посткоммунистическая развивающаяся демократия Восточной Европы.
Логика трансформации в обоих случаях заключается в изменении корпоративистской модели взаимодействия государства со «старыми» или «традиционными» организациями в направлении ее плюрализации. Основными признаками этой трансформации являлись, прежде всего, постепенная потеря монополии на представительство социальных интересов со стороны старых и появление «новых», плюралистических организаций. В дальнейшем, однако, наблюдаются стремления со стороны государства к созданию новой корпоративной структуры взаимодействия, что противоречит позиции «новых» организаций, которые, в большинстве своем, видят своей целью плюрализацию и демократизацию процесса принятия политических решений.
Вторым шагом контрастного сравнения стал поиск факторов, объясняющих логику развития в каждом из случаев, которые подробно были представлены в соответствующих главах диссертации. Однако необходимо сопоставить их значение для трансформации в обоих.
144 контекстах, то есть выделить общие и особенные факторы, которые способствуют или препятствуют тому или иному развитию взаимодействия государства и благотворительных организаций.
Общие факторы. Анализ генезиса политических сетей взаимодействия государства и благотворительных организаций свидетельствует о большой степени инертности, «замораживании» сформированных сетей. Особенно это относится к корпоративным структурам, которые могут сохраняться чрезвычайно долго. В Германии, где такая структура сети сложилась исторически и достигла своего наиболее яркого выражения в 1960;70-е годы в период расцвета политики «государства благосостояния», даже в измененном контексте она сохраняет свои достаточно сильные позиции. Та же инерция корпоративных структур, хотя и в менее выраженной форме, наблюдается в России по отношению государства к старым организациям третьего сектора, сохранившихся с советских времен. Они до сих пор взаимодействуют с государством в рамках корпоративистской модели, хотя экономическая и политическая ситуация кардинально изменилась.
Основными факторами постепенного разрушения традиционной корпоративистской модели, однако, в обоих случаях являлись:
• изменение экономической ситуации. Логика развития корпоратиской модели взаимодействия благотворительных организаций и государства такова, что она требует все больше финансовых средств от государства. Это было особенно актуально для Германии, где крупнейшие объединения увеличивались, профессионализировались и бюрократизировались. Они требовали все большего финансирования, которое государство не могло обеспечить в условиях экономического спада. Политика «государства благосостояния» постепенно сворачивалась, что сказалось и на благотворительных организациях, которые получали ранее средства, выделяемые на социальную политику. В России, в.
145 условиях перманентного экономического кризиса с начала 90-х годов, государственная политика также была направлена на сокращение социальных расходов и соответственно — финансирования старых организаций третьего сектора.
• возникновение новых организаций третьего сектора. Хотя этот процесс в Германии был намного более длительным, чем в России, логика возникновения новых организаций одинакова: это институционализированные общественные движения. В Германии эти организации выросли из экологических, женских, антивоенных, культурных движений конца 60-х годов, но начали получать политическое значение только в последние годы. В России новые организации имели своим истоком общественные" движения периода перестройки: правозащитные, демократические, экологические, женские, культурно-просветительские движения. «Новые» организации, возникшие на основе общественных движений, имеют особую позицию по отношению к государству как в Германии, так и в России. Это, прежде всего, их первоначально протестный характер и связанное с этим нежелание попасть в зависимость от бюрократии. Поэтому их первые взаимодействия с государством всегда плюралистичны: они единичны и хаотичны. Антибюрократический характер новых организаций, унаследованный еще от общественных движений, делает проблематичным их объединение в некую единую корпоративную структуру, которая могла бы представлять интересы всего третьего сектора по отношению к властям. Они не приемлют и иерархию внутри третьего сектора, которая, следуя «железному закону олигархии» непременно начинает возникать в такой структуре. Каждая организация, боясь потерять свою независимость и присущую ей особую идентичность, рассматривает остальные организации как конкурентов, особенно на первом этапе своего развития. Коалиции новых организаций в такой ситуации возможны, но они, как.
146 правило, крайне нестабильны. Главным образом поэтому их взаимодействия с государством строятся на основе плюралистической модели.
Другим важным фактором взаимодействия новых организаций третьего сектора с государством является их близость тем политическим партиям, которые имеют сходный с ними генезис, то есть выросли из тех же общественных движений. В Германии наиболее близкой для них партий является партия «Зеленых», в России — партии либеральной демократической ориентации (прежде всего, «Яблоко», ДВР и т. д.). Как только они становятся самостоятельными значимыми политическими акторами, то есть оказываются представленными в органах власти, они становятся либо «встроенными» лоббистами новых организаций, либо косвенно содействуют включению их в политическую сеть взаимодействия с государством.
Таким образом, и в Германии, и в России можно констатировать постепенное разрушение традиционных корпоративных структур и возникновение плюралистических элементов, хотя уровень их развития в обеих странах очень отличается друг от друга.
Если на этапе возникновения новых организаций третьего сектора логика их внутреннего развития является основным фактором трансформации моделей взаимодействия с государством, то позже наиболее значимыми становятся характеристики политической системы, которая в значительной степени определяет позицию государственных акторов. Этим характеризуется следующий этап трансформации политической сети, когда государство реагирует на возникновение новых акторов, претендующих на политическое влияние. Поскольку структура политических возможностей для представительства интересов третьего сектора в Германии и России резко различается, то именно на этом этапе.
147 проявляются основные отличия, которые обуславливают особенности трансформации.
Особенные факторы обусловили не столько саму логику развития взаимодействия государства и благотворительных организаций в Германии и России, сколько темпы и масштабы этого процесса. Если в Германии процесс трансформации корпоративистской модели взаимодействия государства и третьего сектора протекал постепенно, занял в общей сложности более двух десятилетий и до сих пор не закончен, то в России он протекал гораздо более быстрыми темпами. Тесно связаны с этим и масштабы третьего сектора и его влияния на государство, которые резко различаются в этих двух странах.
В качестве особенных факторов, таким образом, можно выделить следующие:
• глубина экономического спада, которая влияет на масштабы социальной политики и, соответственно, помощи благотворительным организациям со стороны государства.
• традиции общественного участия в деятельности общественных организаций и Германии, и их отсутствие в России. Этот фактор также оказывает огромное влияние на масштабы описываемых проблем для двух разных стран. Если в Германии речь идет о постепенном изменении характера общественного участия через деятельность в организациях третьего сектора, то в России — о практическом возникновении новых форм участия. Это связано, прежде всего, с отличиями немецких «традиционных» организаций, действующих в демократической системе принятия политических решений и «старых» организаций в СССР, которые были фактически частью государственной структуры.
• Различные особенности политической системы. Для взаимодействия государства и благотворительных организаций,.
148 представляющих, прежде всего, слабые социальные интересы, особенно важным фактором политической системы является демократическая зависимость государственных структур от общественных предпочтений и поддержки. В связи с тем, что на федеральном уровне в России правительство было практически независимым от результатов выборов, оно было не заинтересовано в работе с новыми организациями третьего сектора. В Германии решающее значение для включения новых организаций в политическую сеть имела парламентская система, и, в первую очередь, зависимость правительства от результатов выборов. Для сохранения или получения власти политическим партиям необходима поддержка как можно большего количества социальных групп, и потому они оказываются чувствительными по отношению к новым организациям, которые становятся все более значимыми в обществе. Значение этого фактора усиливается еще больше, когда представители партий, близкие к новым организациям, попадают в государственные структуры. Они не только лоббируют интересы третьего сектора, но и способствуют привлечению внимания к нему и со стороны других партий. Так произошло в Германии: когда «Зеленые» получили места в региональных парламентах и в Немецком Бундестаге, они не только лоббировали интересы новых организаций, но и способствовали включению их в политические сети, которые стали признаваться и другими партиями. Особенно это было поддержано такими партиями, как ХДС/ХСС и СвДП, которые могли через поддержку новых организаций Оправдывать свою политику сокращения социальных расходов. С победой «Зеленых» на федеральных выборах и вхождением их в правительственную коалицию тенденция все большего включения новых организаций в политическую сеть еще больше усилится.
В России особенности политической системы также оказали сильное влияние на формирование политических сетей государства и.
149 благотворительных организаций. Так, благодаря практической независимости федерального правительства от поддержки социальных групп и дистанцированию его от решения социальных проблем, оно не предпринимало практически никаких шагов навстречу благотворительным организациям. Однако представители политических партий, близких к новым организациям, на уровне Государственной Думы не только лоббировали их интересы, но и способствовали формированию политической сети. В результате, эта сеть могла влиять на принятие лишь тех политических решений, которые не требовали правительственного финансирования, то есть практически не противоречили интересам правительства.
На региональном уровне структура политических возможностей новых организаций третьего сектора была несколько другой. Хотя первоначально модель взаимодействия государства с новыми организациями третьего сектора была в большей степени плюралистической, благодаря деятельности государственных акторов почти во всех регионах в той или иной степени появились корпоративные элементы. Это было связано, прежде всего, с тем, что многие организации третьего сектора были достаточно слабы и были готовы, поэтому, сотрудничать с государством, если оно предоставляло такую возможность. Государственные региональные акторы, прежде всего, областные администрации, сталкиваясь с тяжелыми экономическими условиями, видели в поддержке благотворительных организаций способ смягчения острых социальных проблем в регионе. К тому же, введенная с середины 90-х годов зависимость губернаторов от исхода выборов, а следовательно, и от общественной поддержки со стороны социальных групп и организаций, способствовала включению новых организаций в политическую сеть. Однако, поскольку интересы государственных акторов были в большинстве регионов сильнее позиций третьего сектора, то и в.
150 сложившихся политических сетях они занимают более сильные позиции, чем обуславливается формирование элементов новой государственно-корпоративистской модели.
На основе сравнительного анализа двух контрастных случаев пока невозможно формирование полноценных научных гипотез о тенденциях, универсальных по отношению к любым социально-экономическим и политическим контекстам. Эта задача выходит за рамки настоящей работы. Тем не менее, можно предположить, что и в других странах Западной и Восточной Европы, где также доминировала корпоративистская модель взаимодействия государства и благотворительных организаций, при условии наличия способствующих факторов может наблюдаться описанная логика трансформации старой модели.
Согласно результатам проведенного диссертационного исследования, разрушению корпоративистской модели взаимодействия государства и благотворительных организаций и включению новых акторов в их политическую сеть способствуют следующие основные факторы:
• экономический спад и обусловленная им политика сокращения социальных расходов,.
• уровень развития и сила общественных движений, которые при институционализации могли способствовать развитию новых организаций третьего сектора и обеспечивать их политической поддержкой со стороны их бывших представителей,.
• уровень демократии, а именно демократической зависимости от поддержки со стороны населения, что порождает заинтересованность политических акторов во включении новых акторов в политические сети.
1. Аксентьева Е., Григорьев Г., Полищук В. Условия и перспективы развития третьего сектора в Тюменской области // Условия и перспективы развития третьего сектора в регионах, М.: CAF, 1998, с. 80−98.
2. Алексеева О. Благотворительное движение: регионы России, М.: CAF, 1995.
3. Алексеева О. Третий сектор, или благотворительность для «чайников», М.: ВВС МРМ, 1997.
4. Арато А. Концепция гражданского общества: восхождение, упадок и воссоздание и направления для дальнейших исследований // Полис, 1995, N3, с. 48−57.
5. Баранов С. Группы давления в современной России // На путях политической трансформации (политические партии и политические элиты постсоветского периода), М.: МОНФ, 1997, вып. 8, ч. 1, с. 92−122.
6. Беклемищева О. Социальная сфера: балласт или двигатель преобразований? // Власть, 1997, N 12, с. 41−44.
7. Беляева Н. Гражданские ассоциации и государство // Социологические исследования, 1995, N 11, с. 109−117.
8. Беляева Н. (ред.) Общественные объединения и органы власти: правовая основа и опыт взаимодействия, М.: Интерлигал, 1997.
9. Бойченко Л. Развитие Третьего сектора на примере Республики Карелия // Сунгуров А. (ред.) Гражданское общество в поисках пути, СПб: Центр «Стратегия», 1997, с. 104−111.
10. Ю. Борисов С., Сарычев В. «Третий сектор» Нижегородской области, Нижний Новгород: «Интерлигал», 1997.
11. Вебер М. Политика как призвание и профессия // Вебер М. Избранные произведения, М.: Прогресс, 1990, с. 644−706.152.
12. Гельман В. Региональная власть в современной России: институты, режимы и практики II Полис, 1998, N 1, с. 87−105.
13. З. Глазьев С. Выступление на заседании за «Круглым столом» Горбачев-Фонда и журнала «Вопросы экономики» «Исторические судьбы, уроки и перспективы радикальных экономических реформ» // Вопросы экономики, 1995, N 4, с. 4−67.
14. Голосов Г. Сравнительная политология, Издательство Новосибирского Университета, 1995.
15. Голуб Ю. и др. Формирование представительных органов местного самоуправления в Саратовской области // Власть, 1997, N 8, с. 33−37.
16. Гонтмахер Е., Иванова Е. Предисловие // Социальная политика (сборник документов), М.: Республика, 1992, с. 4−8.
17. Горный М. Коалиции неправительственных организаций (организаций «третьего сектора») // Сунгуров А. (ред.) Гражданское общество — в поисках путы, СПб: Центр «Стратегия», 1997, с. 127−139.
18. Гуревич И., Каторин И. Условия и перспективы развития третьего сектора в Архангельской области // Условия и перспективы развития третьего сектора в регионах, М.: CAF, 1998, с. 6−35.
19. Дегтярев А. Политические партии и государственные органы в институциональных изменениях современной России (на примере Москвы) // Вестник МГУ, 1998, серия 18, N 2, с. 78−87.
20. Дмитриев М. Политика социальных расходов в современной России, Вопросы экономики, 1996, N 9, с. 49−63.
21. Зудин А. Россия: бизнес и политика // Мировая экономика и международные отношения, 1996, N 3−5.
22. Зудин А. Государство и бизнес в посткоммунистической России: цикличность и перспективы институционализации // Мельвиль А. (ред.) Трансформация российских региональных элит в сравнительной перспективе, М.: МОНФ, 1999, с. 34−46.
23. Илларионов А. Выступление на заседании за «Круглым столом» Горбачев-Фонда и журнала «Вопросы экономики» «Исторические судьбы, уроки и перспективы радикальных экономических реформ» // Вопросы экономики, 1995, N 4, с. 4−67.
24. Клопыжников М., Николаев А. Зеркало постсоветской демократии // Свободная мысль, 1997, N 6, 45−57.
25. Концепция среднесрочной программы Правительства РФ на 19 972 000 годы Структурная перестройка и экономический рост // Вопросы экономики, 1997, N 1, с. 4−69.
26. Космарский В., Малева Т. Социальная политика в России в контексте макроэкономических реформ // Вопросы экономики, 1995, N 9, с. 4−16.31 .Лапина Н. Региональные элиты России, М.: ИНИОН РАН, 1997.
27. Ленджер П., Черток М., Нечаев В. Этика благотворительности, М.: CAF, 1998.154.
28. Лепехин В. Лоббизм в России и проблемы его правового регулирования // Мельвиль А. (ред.) Трансформация российских региональных элит в сравнительной перспективе, М.: МОНФ, 1999, с. 5785.
29. Лоббизм в России: этапы большого пути // Социологические исследования, 1996, N 4, с. 63−70.
30. Лущенко Т., Реденькова И. Условия и перспективы развития третьего сектора в Орловской области // Условия и перспективы развития третьего сектора в регионах, М.: CAF, 1998, с. 36−49.
31. Максимов Е. Историко-статистический очерк благотворительности и общественного призрения в России // Антология социальной работы, т. 1, Москва, 1994.
32. Мерсиянова И. Общественные объединения граждан Новосибирской городской агломерации: опыт социологического исследования // Афанасьев М, (ред.) Власть и объцество в постсоветской России: новые практики иинституты, М.: МОНФ, 1999, вып. 12, с. 129 145.
33. Орлова А., Клецина А., Мачнев Е. Внешняя помощь для некоммерческих организаций, Санкт-Петербург: ЦРНО, 1998.
34. Паппе Я. Отраслевые лобби в правительстве России (1992;1996) // Pro et contra, 1996, N 1, с. 61−78.
35. Перегудов С. Организованные интересы и государство: смена парадигм // Полис, 1994, N 4−5.
36. Перегудов С. Группы давления и корпоративизм: категориальные аспекты проблемы // На путях политической трансформации (политические партии и политические элиты постсоветского периода), М.: МОНФ, 1997, вып. 8, ч. 1, с. 86−94.155.
37. Перегудов С., Семененко И. Лоббизм в политической системе России // Мировая экономика и международные отношения, 1996, N 9, с. 28−42. '.
38. Перегудов С., Лапина Н., Семененко И. Группы интересов и российское государство, М.: Эдиторал УРСС, 1999.
39. Программа правительства РФ «Реформы и развитие российской экономики в 1995;1997 гг.» // Вопросы экономики, 1995, N 4, с. 67−158.
40. Радаев В. Выступление на заседании за «Круглым столом» Горбачев-Фонда и журнала «Вопросы экономики» «Исторические судьбы, уроки и перспективы радикальных экономических реформ» // Вопросы экономики, 1995, N 4, с. 4−67.
41. Реформы для большинства. Объединение «ЯБЛОКО», М.: ЯБЛОКО, 1995.
42. Рождественская И., Шишкин С. Реформы в социально-культурной сфере: в чьих интересах? // Вопросы экономики, 1996, N 1, с. 33−46.
43. Согрин В. Политическая история современной России, М.: Прогресс-Академия, 1994.
44. Социальная политика (сборник документов), М.: «Республика», 1992.
45. Стенограмма открытых парламентских слушаний по законопроекту «О государственном социальном заказе» от 18.02.1997. Архив автора.
46. Сунгуров А. (ред.) Гражданское общество в поисках пути, СПб: Центр «Стратегия», 1997.
47. Сунгуров А. Развитие неправительственных организаций в Санкт-Петербурге и России // Сунгуров А. (ред.) Гражданское общество в поисках пути, СПб: Стратегия, 1997, с. 90−103.156.
48. Сюткина А. Место и роль корпоративной системы представительства интересов в процессе принятия политических решений в современной России // Мельвиль А. (ред.) Власть и общество в постсоветской России, М.: МОНФ, 1999, вып. 12, с. 129−145.
49. Тоболина О. Тихие дары Нижнего, М.: CAF, 1998.
50. Толмасова А. Соъщалъный заказ в регионах России: проблемы и перспективы, М.: CAF, 1998.
51. Торлопов В. Социальное государство в России: идеалы, реалии, перспективы, Санкт-Петербург: РПГУ им. Герцена, 1999.
52. Устав Санкт-петербургского некоммерческого партнерства «Третий сектор» // Сунгуров А. (ред.) Гражданское общество в поисках пути, СПб: Центр «Стратегия», 1997, с. 189−200.
53. Фомин Э., Чикадзе Е. Благотворительность как социально-культурный феномен в России, Санкт-Петербург: Издательство Чернышева, 1999.
54. Хананашвили Н., Зыков О., Абросимова Е., Цетлин М., Гончарова JI. Государственный социальный заказ, М.: Фонд НАН, 1995.
55. Хананашвили Н., Зыков О., Якимец В., Доненко И. Социальная реформа: путь к гражданскому обществу, М.: Фонд НАН, 1997.
56. Хорос В. (гл. ред.) Гражданское общество. Мировой опыт и проблемы России, М.: Эдиторал УРСС, 1998.
57. Шапкина Н. Условия и перспективы развития третьего сектора в Саратовской области // Условия и перспективы развития третьего сектора в регионах, М.: CAF, 1998, с. 50−79.
58. Шкаратан О. Многое в истории России задано. // Общественные науки и современность, 1994, N 5, с. 5−14.
59. Шмиттер Ф. Неокорпоративизм // Полис, 1997, N 2, с. 14−22.
60. Яницкий О. Экологическое движение в России, М.: ИС РАН, 1996.157.
61. Ярыгина Т. Бедность в богатой России // Общественные науки и современность, 1994, N 2, с.25−35.
62. Ярыгина Т., Шалганова И. // Социальная политика в России, М.: ЭПИцентр, 1999, N2 (37).
63. Allemann U. Organisierte Interessen in der Bundesrepublik Deutschland, Opladen: Leslce und Budrich, 1989.
64. Almond G. The Return to the State // American Political Science Review, 1988, vol. 82, N 3, pp. 853−74.
65. Anderson J. Public Policy-Making, New York: Praeger Publishers, 1975.
66. Anheier H., Priller E., Seibel W., Zimmer A. (Hg.) Der Dritte Sektor in Deutschland. Oganisationen zwischen Markt und Staat im gesellschaftlichen Wandel, Berlin: Ed. Stigma, 1997.
67. Atkinson M., Coleman W. Policy Networks, Policy Communities and the problem of Governance // Governance. An International Journal of Policy and Administration, 1992, vol. 5, N 2, pp. 154−189.
68. Backhaus-Maul H, Oik Th. Von Subsidiaritat zu «outcontracting»: Zum Wandel der Beziehungen von Staat und Wohlfahrtsverbanden in der Sozialpolitik // Streeck, W. (Hrsg.) Staat und Verbande, Opladen, Westdeutscher Verlag, 1994, S. 100−135.
69. Barkey K., Parkith S. Comparative Perspectives on the State // Annual Review of Sociology, 1991, Vol. 17, pp. 523−549.
70. Bauer R. Wohlfahrtsverbande in der BRD, Weinheim, Basel: Beltz-Verlag, 1978.
71. Bauer R. Intermadiare Hilfesysteme personbezigener Dienstleistungen in zehn Lander // Verbandliche Wohlfahrtspflege im internationalen Vergleich, Opladen: Westdeutscher Verlag, 1987.158.
72. Bentley A. The Process of Government // Richardson J. (ed.) Pressure Groups, Readings, Oxford: Oxford University Press, 1993.
73. Berger S. Introduction // Berger S. (ed.) Organizing Interests in Western Europe, Cambridge: Cambridge University Press, 1981, p. 1−23.
74. Braun J. Selbsthilfe und Selbsthilfeunterstutzung in der Bundesrepublik Deutschland, Berlin, Koln: Kohlhammer, 1997.
75. Castles F. Pressure Groups and Political Culture, New York: Humanities Press, 1967.
76. Cawson A. Organised Interests and the State: Studies in Meso-Corporatism, London, 1985.
77. Cohen J., Arato A. Civil Society and Political Theory, Cambridge, MA: MIT Press, 1992.
78. Czada R. Konjunkturen des Korporatismus: Zur Geschichte eines Paradigmawechsels in der Verbandeforschung // Streeck, W. (Hrsg.) Staat und Verbande, Opladen, Westdeutscher Verlag, 1994, S. 37−46.
79. Dahl R. Who Governs?^New Haven: Yale University Press, 1961.
80. Dahl R. Polyarchy. Participation and Opposition, New Haven and London: Yale University Press, 1971.
81. Dulca A., Kornev N., Voronkov V., Zdravomyslova E. The Protest Cycle of Perestroika: the Case of Leningrad // International Sociology, 1995, Vol. 10, N 1, March, pp. 83−99.
82. Eckstein H. Pressure Groups Politics: The Case of the British Medical Association, London: Allen and Unwin, 1960.
83. Gallas A. Politische I uteres senvertretung von Arbeitslosen: eine theoretische und empirische Analyse, Koln: Bund.-Verlag, 199 491. Geschaftsordnung des Deutschen Bundestages, Verwaltung vom Deutschen Bundestag (Hrsg.), Stand: 21.09.1995.
84. Grande E., Peschke A. Transnational Cooperation and Policy Networks in European Science Policy-Making // Research Policy, 1999, vol. 28, N 1, p. 43−61.
85. Grundsatzprogramm der Sotialdemokratischen Partei Deutschlands, beschlossen am 20.12.1989, Vorstand der SPD (Hg.), Bonn.
86. Held D. Models of Democracy, Stanford, CA: Stanford University Press, 1987.
87. Heritier A. Policy-Analyse. Elemente der Kritik und Perspektiven der Neuorientierung // Heritier A. (Hrs.) Policy-Analyse. Kritik und Neoientierung, PVS, Sonderheft 24, Westdeuscher Verlag, 1993, S. 9−38.
88. Horch H-D. Selbstzerstorungsprozesse freiwilliger Vereinigungen // Rauschenbach Th. (Hg.) Von der Wertegemeinschaft zum Dienstleistungsunternehmen: Jugendund Wohlfahrtsverbande im Umbruch, Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1995, S. 280 296.
89. Huster E-U. Subsidiaritat historische und systemische Aspekte zu einem Leitprinzip in der Sozalpolitilc П WSI Mitteilungen, 1985, N 7, S. 370 378.
90. Kaiser C-C. Der Deutsche Bundestag // Deutscher Bundestag: 13. Wahkperiode, Sonderdruck fur den Deutschen Bundestag, Rheinbratbach: NDV Neue Darmstadter Verl.-Anst, 1996.160.
91. Kaufmann F.-X. Herausforderungen des Sozialstaates, Frankfurt am Main: Suhrkamp Verlag, 1997.
92. Keane J. (ed.) Civil Society and the State: New European Perspectives, New York: Verso, 1988.
93. Knoke D. Political Networks: the Structural Perspective, Cambridge: Cambridge University Press, 1990.
94. Knoke D. (ed.) Comparing Policy Networks: Labor Politics in the U.S., Germany and Japan, Cambridge: Cambridge University Press, 1996.
95. Kornai J. Reform of Welfare Sector in the Post-Communist Countries: a Normative Approach // Nelson J., Tilly Ch., Walker L. (eds.) Transforming Post-Communist Political Economies, Washington: National Academy Press, 1997, p. 272−298.
96. Krasner St. Approaches to the State. Alternatives Conceptions and Historical Dynamics // Comparative Politics, 1984, vol. 16, N 2, pp. 223−246.
97. Krotz F. Zwischen Ahlen und Wahlen. Konzepeionen christdemolcratischer Sozialpolitik // Grottian, P. (Hgy) Die Wohlfahrtswende: der Zauber konservativer Sozialpolitik, Munchen: Beck, 1988, S. 12−38.
98. Lampert H. Lehrbuch der Sozialpolitik, Berlin: Springer Verlag, 1994.
99. LaPalombara J. Interest Groups in Italian Politics, Princeton: Princeton University Press, 1964.
100. Lijphart A. Democracies. New Haven and London: Yale University Press, 1984.
101. Lipset S., Rokkan S. Cleavage Structures, Party Systems and Voter Alignments // Lipset S., Rokkan S. (eds.) Party Systems and Voter Alignments, New York: Free Press, 1967, pp. 1−64.
102. Lowi T. The Return to the State: Critiques // American Political Science Review, 1988, vol. 82, N 3, pp. 885−891.
103. Nollert M. Interessenvermittlung und sozialer Konflikt: tiber Bedungungen und Folgen neokorporatistischer Konfliktregelung, Pfaffenweiler: Centaurus-Verl.-Ges, 1992.
104. Pankoke E. Subsidiare Solidaritat und freies Engagement // Raiischenbach Th. (Hg.) Von der Wertegemeinschaft zum Dienstleistungsunternehmen: Jugendund Wohlfahrtsverbande im Umbruch, Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1995, S. 54−83.
105. Przeworski A., Teune H. The Logic of Comparative Social Inquire, New York: Wiley-Interscience, 1970.
106. Ragin Ch. The Comparative Method: Moving Beyond Qualitative and Quantitative Strategies, Berkley: University of California Press, 1987.
107. Rauschenbach Th. (Hg.) Von der Wertegemeinschaft zum Dienstleistungsunternehmen: Jugendund Wohlfahrtsverbande im Umbruch, Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1995.
108. Rudzio W. Das politische System der Bundesrepublik Deutschland, 4. Auflage, Leske + Budrich, Opladen, 1996.
109. Rutland P. The Politics of Economic Stagnation in the Soviet Union: The Role of Local Party Organs in Economic Management, Cambridge University Press, 1993.
110. Schick R., Zeh W. So arbeitet der Deutsche Bundestag. Organisation und Arbeitsweise: die Gesetzgebung des Bundes, Rheinbratbach: NDV Neue Darmstadter Verl.-Anst, 1996.
111. Schmitter Ph. Still the Century of Corporatism? // The Review of Politics, 1974, vol. 36, N 1, pp. 85−131.
112. Schmitter Ph. Interest Intermediation and Regime Governability in Contemporary Western Europe and North America // Berger S. (ed.) Organizing Interests in Western Europe, Cambridge: Cambridge University Press, 1981.163.
113. Selbsthilfe und Forderlinien der Krankenkassenverbande, NAKOS Paper 7, 1997.
114. Selbsthilfeforderung durch die Lander der Bundesrepublik Deutschland, NAKOS Paper 5, 1997.
115. Skocpol T. States and Social Revolutions: A Comparative Analysis of France, Russia and China, Cambridge: Cambridge University Press, 1979.
116. Skocpol T. Bringing the State Back In. Strategies of Analysis in Current Research // Evans P., Riischenmeyer D., Skocpol T. (eds.) Bringing the State Back In, Cambridge: Cambridge University Press, 1985, pp. 3−43.
117. Skowronek St. Building a New American State: The Expansion of National Administrative Capacities, Cambridge: Cambridge University Press, 1982.
118. Sperling L., Bretherton C. Women’s Policy Networks and the European Union // Women’s Studies International Forum, 1996, vol. 19, N 3, pp. 303−314.
119. Streeck W. (Hrsg.) Staat und Verbande, Opladen, Westdeutscher Verlag, 1994.
120. Streeck W. Staat und Verbande: Neue Fragen. Neue Antworten? // Streeck W. (Hrsg.,) Staat und Verbande, Opladen, Westdeutscher Verlag, 1994, S. 7−36.
121. HO. Stykow P. Verbandsbildung als Reaktion auf veranderte UmweltenRussische Unternehmenverbande aus komparativen Perspektive // Alemann U.,.