Почти столетие не утихает интерес исследователей к поэзии рубежа XIX — XX веков, к периоду, называемому «Серебряным веком», что и не удивительно. Невероятная пестрота и насыщенность событиями, легенды, которые создавались о художниках этого времени, разнообразие экспериментов и жанров, духовная и психологическая многополярность, стили, школы и направления — всё это постоянно требует уточнения в описаниях и единой, точной классификации. А атмосфера Серебряного века созвучна нашему времени: «На рубеже тысячелетий, спустя неполный век после крушения пришедших в полное противоречие с жизнью общественных порядков, Россия оказалась в похожем положении"1.
Серебряный век вобрал в себя не только русское, но и мировое духовное богатство. Русское искусство начала XX века максимально, по сравнению с предшествующим периодом, открылось западному влиянию, ища в Европе средства художественного выражения, которых не было в России, или осознанно отторгая русские пути духовного становления или самоосмысления. Характерно, что огромное влияние на русских символистов оказали их предшественники, французские символисты.
Русская культура никогда не была закрыта влияниям извне, не стремилась обособиться от остального мира. Со времени принятия христианства Русь прислушивалась к Византии (на этот факт, например, особое внимание обращает Л. Д. Любимов в исследовании «Искусство древней Руси» (М., 1996)), после падения Царьграда — присматривалась к европейскому опыту. Это касается как общественно-политической и экономической, так и культурной жизни.
Литература
русская чутко реагировала на всё, что происходило в Европе, переводились и стихи и проза, сравнивалось, сопоставлялось настроение, мировоззрение, герои.
Романтизм в европейской литературе XIX века отозвался и в русской.
1 Воскресенская М. А Мировидение творцов серебряного века: Исторический контекст и социокультурные факторы формирования общественного сознания российской культурной элиты рубежа XIX — XX столетий Автореферат на соискание ученой степени доктора исторических наук. — СПб 2008., С. 4. литературе этого времени. Образы, занимавшие умы Дж. Г. Байрона, И. Гёте, И. Шиллера и многих других поэтов «проросли» на русской почве благодаря поэтическим переводам, осмыслению и передаче изначально чуждых русскому сознанию образов. Не странно ли, что Россия, в определенный период своей истории пострадавшая от рыцарей и рыцарских орденов, устами поэтов начинает вводить их в русскую жизнь? Многочисленные рыцарские образы — заметное явление в русской литературе в XIX в. Поэтические переложения западной романтической поэзии В. А. Жуковским, внимание к Дон-Кихоту и стремление увидеть в его образе серьезную составляющую лирики А. С. Пушкина, переводы Вальтера Скотта (первый перевод был опубликован в 1820 году) — все это создает в русском литературном сознании образ самоотверженного, страстного служения идеалу. Такое пламенное служение и сопряженный с ним поиск как ни для кого другого характерен для рыцарей, которые известны под общим названием «рыцари Круглого стола». Их истории мы находим в своде преданий, в исследовательской литературе названных «легендами Артуров-ского цикла"2.
Центр и смысловой стержень легенд Артуровского цикла — поиск святого Грааля, чаши, в которую, по преданию, Св. Иосиф Аримафейский собрал кровь Спасителя после распятия. Вопрос о существовании этой чаши до сих пор будоражит умы и специалистов-историков, и филологов, и людей, далеких от научного осмысления этого вопроса. И неслучайно Грааль стал центром самого известного средневекового свода рыцарских легенд в Европе. Неслучайно и то, что в XIX веке рыцари Круглого стола переживают своего рода ренессанс, привлекают к себе внимание новых и новых художников. Ю. С. Серенков, говоря об исследователях «артуровских ле.
2 Король Артур — по всей вероятности, историческое лицо, военачальник бриттов, живший на территории современной Великобритании между VI и VIII веками н.э. и вошедший в народную память благодаря своему таланту полководца. Позднее возникло множество легенд и преданий, в которых полководец становится королем, живущим в городе Камелоте. Вокруг короля Артура собираются доблестные рыцари, и во избежание споров о том, кто самый доблестный из них, советник короля волшебник Мерлин создает Круглый стол. Отсюда название рыцарского ордена — рыцари Круглого стола. генд", пишет, что они «подразумевают, как правило, не конкретные текстуальные воплощения, а „культурные смыслы“». «Следовательно, — продолжает он, — «Артуровская Легенда» репрезентирует некий интегрирующий смысловой элемент, который присутствует во многих легендах"3. Эти «культурные смыслы», «интегрирующий смысловой элемент» буквально наводняют Европу XIX — XX веков.
Случайно ли в этом контексте то, что о короле Артуре и Граале нет ни слова в русской литературе? У Жуковского мы встречаем только отдаленно напоминающий артуровские сюжет — балладу «Рыцарь Адельстан», а «бедный рыцарь» Пушкина мало похож на рыцарей Круглого стола, которые увлечены поиском ускользающего, недостижимого, невозможного, а именно — Грааля.
Вплоть до начала XX века русские авторы, от В. А. Жуковского и до А. Г. Майкова, переводившие рыцарские баллады и писавшие оригинальные произведения о рыцарях, не прикоснулись к легенде о рыцарях Круглого стола, хотя для этого существовало немало предпосылок: приключенческий сюжет, нравственные идеалы — благородство, верность, вера, и, главное, образ святейшей из возможных христианских реликвий — чаши с кровью Спасителя. Были и собственно литературные предпосылки для обращения к этой теме. На одной из них остановимся более подробно.
Популярность рыцарских романов в Европе была настолько высока, что повлекла за собой создание пародий. Мигель де Сервантес написал своего «Дон-Кихота», по мнению многих литературоведов, с целью высмеять рыцарские романы. Отметим, что основная^ масса романов, упоминаемых в тексте «Дон-Кихота» — это артуровские произведения, и сам главный герой отождествляет себя с Ланцелотом. Несмотря на то, что первоначально роман Сервантеса был задуман как исключительно сатирический, «перо гения победило» и Ламанчский рыцарь стал символом благородного образа мыслей, самоотверженного, пусть не всегда разумного борца за добро.
3 Серенков Ю. С. Артуровская легенда как ключевой текст в культурном диалоге Великобритании и.
США Х1Х-ХХ вв. Автореферат на соискание ученой степени доктора культурологии. — М., 2009. С. 2. 5.
Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский" оказал огромное влияние на русскую литературу, формируя «рыцарское» сознание и «рыцарское» мировосприятие. Впервые переведенный в России в 1769 году, а позднеес французского — В. Жуковским в 1804 — 1806 гг., этот роман являлся источником вдохновения для А. С. Пушкина и Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского и Ф. Ф. Сологуба. М. Бахтин писал об образе Дон-Кихота, что он «становится многозначным, как символ"4. В образе Дон-Кихота можно увидеть ярчайшие черты Парсифаля. Так, один «почти артуровский» рыцарь вдохновлял и продолжает вдохновлять мировую литературу.
Вспомним слова В. Жирмунского о том, что «всякое идеологическое, в том числе литературное, влияние закономерно и социально обусловлено. Для того, чтобы влияние стало возможным, должна существовать потребность в таком идеологическом импорте"5. Исследователь опирался в последнем утверждении на суждение А. Н. Веселовского, который говорил о «встречных течениях» в заимствующей литературе, неизбежно ведущим к частичным трансформациям заимствований, их переработке и приспособлению к национальной литературной традиции, своеобразию творческой индивидуальности писателя. Важно определить, что обусловило потребность «идеологического импорта» легенд Артуровского цикла в Серебряном веке. Вероятно, несмотря на теснейшую связь с золотым веком русской литературы, Серебряный век своим становлением и спецификой поэтического наследия в огромной степени обязан тому факту, что художники этого времени максимально проникаются духовными веяниями западной Европы, художественный поиск ведется не только в контексте русской традиции — спектр его максимально расширяется. Поиск новых средств художественного выражения ведется поэтами не только в литературе, но также и в музыке, и одним из излюбленных методов становится стилизация западно-европейских художественных форм. Таким образом, художники восполняют ранее не занятую нишу в русской литературе.
4 Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. — М., 1975. С. 221.
5 Жирмунский В. М. Сравнительно-исторический метод// КЛЭ. Т.7. — М&bdquo- 1972. С. 126. 6.
В конце XIX века появляются примечательные исследования А. Н. Ве-селовского, в которых учёный сравнивает славянские легенды и легенды о Святом Граале, выдвигает гипотезы о генезисе этой легенды. Кроме того, в 1890 году в Киеве выходит книга Н. П. Дашкевича «Романтика Круглого стола в литературах и жизни запада», а в 1898 году в Москве Г. Н. Потанин публикует «Восточнославянские параллели к кельтскому роману о чаше св. Грааля». Все как будто создает фон для вступления легенды в Россию. И с началом XX века в русской поэзии появляются произведения, основанные на этой легенде.
О Серебряном веке подробно и интересно писали Н. А. Богомолов, Л. К. Долгополов, Л. Г. Кихней, В. П. Крейд, В. А. Мескин, 3. Г. Минц, К. В. Мочульский, И. Н. Невинская, В. Н. Орлов, Н. А. Оцуп, Т. К. Савченко, Р. Д. Тименчик. В работах этих исследователей отмечены важнейшие черты Серебряного века — полярность взглядов, стремление к экспериментам, отход от традиционных духовных ценностей, эмоциональный надрыв художников, разнообразные мистические увлечения.
В качестве гипотезы исследования, основанной на осмыслении функционирования в поэзии Серебряного века текстов, выросших из легенды о короле Артуре и св. Граале, предлагается следующее: на рубеже XIX — XX вв. идет активный поиск новых художественных средств выражения. Поэты обращаются к легендам Артуровского цикла, которые многократно появляются в оказавшем огромное влияние на мировидении Серебряного века музыкальном творчестве Вагнера и антропософском учении Штейне-ра. В русскую литературу не только переносятся собственно элементы легенды, но проявляется возможность их многоаспектного переосмысления при решении художественных задач, которые ставили перед собой творцы этого периода.
Актуальность предпринятого исследования обусловлена необходимостью создания научной основы для осмысления образов, мотивов, деталей легенд Артуровского цикла в поэзии Серебряного века как феномена его культуры и обоснования соответствующей методологии для исследования данной и аналогичных тем в русской литературе XX и XXI вв. Анализ характерных черт рецепции легенд Артуровского цикла помогает определить «общий культурный смысл» Артуровских легенд, который воплощается в «Артуровских» произведениях любых эпох.
Говоря об Артуровском своде легенд, необходимо различать два понятия: под легендами мы понимаем все существующие произведения о короле Артуре и его рыцарях, все варианты этих произведений, переходя же от множественного числа к единственному и говоря о легенде, мы говорим о тех общих культурных и сакральных смыслах, которые составляют духовный стержень легенды и остаются неизменными во всех письменных версиях предания. Это, в первую очередь, идея поиска ускользающей тайны, поиска подлинного, истинного, дающего ответ на сокровенные вопросы бытия.
Объектом исследования являются легенды Артуровского цикла в поэзии Серебряного века и их компоненты: идеи, образы, мотивы и функции.
Материал исследования — произведения А. Блока (такие как «Роза и крест», «Соловьиный сад»), В. Брюсова (баллады), Н. Гумилева, Эллиса, стихотворные переводы «Артуровских» произведений зарубежных авторов поэтами Серебряного века.
Предмет исследования — способы и формы наследования легенд Артуровского цикла в русской поэзии Серебряного века: литературные и музыкальныепути и способы парафразирования заимствованных мотивов.
Вышесказанное позволяет сформулировать цели исследования следующим образом: выявить совокупность причин, повлекших за собой появление легенд Артуровского цикла в русской литературе, определить их функцию в формировании одной из доминантных линий стиля поэзии Серебряного века, раскрыть интегрирующий смысл легенды, оказавшийся актуальным в данный период истории России и русской литературы.
Для достижения целей поставлены следующие задачи:
— определить способы наследования легенды: прямой (из первоисточников) или опосредованный (благодаря оперному наследию Рихарда Вагнера, через переводы английской и французской литературы XIX века и т. д.);
— проанализировать художественную функцию мотивов, образов, деталей легенды в поэзии;
— охарактеризовать роль Артуровской легенды в становлении духовно-эстетических и нравственно-этических приоритетов эпохи;
— раскрыть доминантные черты образов рыцарей Круглого стола в русской лирике и дать представление о художественных и выразительных средствах, использованных поэтами рубежа XIX — XX веков для нового толкования традиционных западных мотивов;
— выявить особенности функционирования в русской лирике образа Святого Грааля и дать интегральные и дифференциальные признаки этого образа у представителей Серебряного векасформулировать «интегрирующий смысловой элемент» легенды, который оказался востребованным в России начала XX века.
Следует отметить, что сами легенды Артуровского цикла отличаются чрезвычайной поэтичностью, их лирико-символическими составляющими являются любовь, жертвенность, долг и, кроме того, — страдания Христа, святая Его непресуществленная кровь, распятие и смерть. Вдохновляющую силу этой легенды подтверждают многочисленные примеры обращения к ней авторов в западной литературе. Так, французские символисты (Г. Аполлинер, П. Верлен, Ш. Бодлер и др.) в разных формах парафразировали эту легенду, включили её в свои произведения. «Модернисты открывают новую Европуих привлекает особенно Франция, но они также восприимчивы к зову Африки и Азии, древних исторических и даже доисторических времен», — отмечает Луи Агглен6. В. Брюсов, Ф. Сологуб, Н. Гумилев переводили вышеуказанных поэтов, что не могло не оказать огромного.
6 Аллеи, Луи. У истоков поэтики Н. С. Гумилёва. Французская и западноевропейская поэзия. Ьир-//у ww.gumilev.ru/about/139/ влияния на их творчество.
Всепоглощающим было увлечение операми Р. Вагнера, который использовал образы цикла во многих своих операх, по-своему переосмыслил и переписал сюжеты и характеры героев, мотивы их поступков. В качестве примера влияния музыки Р. Вагнера на поэтов Серебряного века стоит привести только одно описание: «Вот — Вячеслав Иванов: мистический анархист безответно любил музыкуслушая прежде всего Вагнера, глаза словно зеленью горели, как хризолит"7.
Наиболее интенсивно легенды Артуровского цикла проявились в поэзии А. Блока, В. Брюсова, Н. Гумилёва, Черубины де Габриак (Е. Дмитриевой), В. Иванова, М. Волошина, Эллиса (Л. Кобылинского). Это связано с увлечением Р. Вагнером, с особым подходом к его музыке и к музыке вообще. Кроме того, возможно и влияние французских символистов, которых переводили В. Брюсов и Ф. Сологуб. В случае с М. Волошиным и Ч. де Габриак важную роль сыграла мистификация, которую придумали и воплотили в жизнь эти поэты.
Новизна исследования. В результате проведенного исследования выявлен комплекс причин, повлекший за собой обращение к легендам Артуровского цикла. В диссертации раскрыто принципиальное положение, доказывающее, что этот поиск авторов Серебряного века обусловлен главным образом их отходом от традиционного отечественного мировоззрения и необходимостью нахождения его замены не только для творчества, но для самой жизни «трагических лириков» этого периода. В совокупности их можно назвать поиском «невыразимого, непостижимого» смысла, интегрирующего эстетические, этические и философские основы бытия. Лирики Серебряного века дополняют традиционные представления о рыцарях Круглого стола чертами, указывающими на человеческое несовершенство, метания и поиск этих героев. Новым является иронический план и сатирический пафос, связанные с изображением рыцарей в русской литературе.
7 Мочульский, К. Андрей Белый. — Томск, 1997. С. 102.
Иногда необходимым оказывается перенесение образов в сказочный мир (Эллис, Н. Гумилев), для формирования оригинального поэтического стиля важен своеобразный сплав западноевропейской литературной и национальной фольклорной традиций (синтез традиций и форм).
Образы, мотивы, детали легенды влияют на сюжетику, композицию произведений поэтов Серебряного века, под их воздействием формируется система действующих лиц, конфликтных отношений, характерология. Интегрирующий (общий) для русской поэзии Серебряного века смысл легенды определяется особым вниманием к образу Святого Грааля. Сплав эстетического, этического и философского начал, в поиске которого находится Серебряный век, воплощается в этом образе наиболее адекватно. Предложенный подход потребовал включения в исследование поэзии Н. Рериха и представителей ордена российских тамплиеров.
В работе определяется система способов взаимодействия русской литературы с всемирной артуровской традицией, позволяющая рассмотреть избранные произведения русских поэтов как культурное явление, обладающее гармоничным художественным единством и внутренней логикой развития. Предложенный подход потребовал включения в исследование поэзии Н. Рериха и представителей ордена российских тамплиеров.
При анализе собранного материала в свете поставленных целей и задач мы обращались к сравнительно-историческому, системно-типологическому, историко-генетическому и функциональному методам.
Методологическую базу исследования составили, в первую очередь, труды ученых М. М. Бахтина, Н. А. Бердяева, А. Н. Веселовского, М. М. Гаспарова, В. М. Жирмунского, И. А. Ильина, А. Ф. Лосева, Ю. М. Лотма-на, И. Г. Минераловой, К. В. Мочульского, В. Е. Хализева. Характер диссертации обусловил обращение к работам, методам и выводам не только ученых-литературоведов, но и философов, историков и богословов.
В работе использовались достижения теоретико-эстетических доктрин и историко-литературных исследований, труды тех, кто стоял у истоков изучения литературы Серебряного века (Ю. А. Айхенвальд, В. Ф. Асмус, Н. С. Ашукин, С. А. Венгеров Н. К. Гудзий, В. М. Жирмунский, Эллис (JL JI. Кобылинский)), и работы следующего поколения российских ученых (С. С. Аверинцев, JT. Я. Гинзбург, Д. Е. Максимов, 3. Г. Минц, В. Н. Топоров) и др.
В связи с тем, что центральным стержнем исследования стала западноевропейская легенда, в процессе работы использовались и труды зарубежных ученых: Дж. Вуд (Juliette Wood), Браун (Brown), А. К. Малкольм Годвин (А. С. Malcolm Godwin), Андреа Хопкинс (Andrea Hopkins), Ричард 'Уайт (Richard White) и др.
Широтой исследуемого материала объясняется формирование достаточно пространного списка использованной литературы на русском и иностранном языках, не всегда процитированной, но имплицитно присутствующей в нашей работе.
Научно-практическое значение работы определяется, в первую очередь, предложенной в заключении формулировкой интегрирующего смысла легенд Артуровского цикла и возможностью применять подобную трактовку этих легенд в любых научных работах, посвященных сходной проблематике. Основные положения диссертации могут быть использованы при разработке учебных пособий, систематических лекционных и практических курсов истории русской литературы, курсов по выбору, доминантными вопросами которых являются вопросы синтеза искусств, проблемы традиций, а также поэтики и индивидуального стиля в высшей школе.
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения, библиографического, списка работ о литературе и культуре Серебряного века, а также о легендах Артуровского цикла на русском и английском языках. В связи со спецификой построения самой легенды, в центре которой находится Святой Грааль, вокруг располагаются рыцари, ищущие его, а на периферии — сопутствующие события, данное диссерта.
Заключение
.
На рубеже XIX и XX веков в русской культуре, в частности, в литературе, наблюдается тенденция к сближению с культурой западной. Это проявляется в активном внимании к французскому символизму, а также немецкому романтизму и символизму. Сильнейшее влияние на русских поэтов оказывает музыка Вагнера, идеи Р. Штейнера, эстетика О. Уайльда.
Русские поэты стремятся с помощью искусства измеиить реальность, преобразить мир, воплотить высшие силы на земле. Для этого используются разные способы, и в первую очередь осмысляется концепция синтеза, как творческого метода и теоретического понятия.
Синтез понимается как единение разума и интуиции, синтез различных художественных форм и систем, наконец, синтез различных видов искусства. В этом отношении легенды артуровского цикла оказываются таким художественным выразительным средством, которое уже доказало возможность осуществления синтеза литературы и музыки, литературы и действа, кроме того, эти легенды обладали огромным мистическим потенциалом, заложенным в образе Святого Грааля и реализованным в операх Р. Вагнера и в эзотерическом учении Рудольфа Штейнера. Мотив Грааля реализуется и в живописи Рериха. Таким образом, в течение первых десятилетий XX века идея Грааля переосмыслена практически всеми видами искусства.
Оперы Р. Вагнера явились одним из основных источников заимствования легенды в русской литературе. Сильнейшее влияние они оказали на поэзию А. Блока, И. Анненского, И. Северянина, Эллиса. Красочность, многообразие образов определили этот путь наследования легенды как один из приоритетных.
Крайне важным оказывается для Серебряного века и тема рыцарства и рыцарских идеалов. Томление по красоте, «новое средневековье», «императив подвига», — все это перестраивает художественную систему образов русской поэзии, включая в нее новый образ рыцаря, а также образ короля Артура. Интегральными чертами рыцарей Круглого стола являются отвага, доблесть, даже дерзость, и стремление к поиску смысла жизни, поиску чего-то ускользающего, невозможного. Дифференциальными же признаками рыцарей Круглого стола в русском культурном окружении становятся их недостатки (неуверенность, робость, нелояльность) или отход от традиции легендарной в сторону сказочной или эзотерической.
Стихотворения с «артуровскими мотивами» отличает, с одной стороны, прекрасное знание европейской традиции, с другой — характерная русская рецепция, в которой наличествуют три образно-символических плана:
Легенда воспринимается и передается как легенда, без значительных изменений, кроме тех, которые поэт внес для усиления текста.
Легенда воспринимается и трактуется как сказка, в известной мере упрощаясь (из нее изымается мистический компонент, она становится максимально приближенной к русскому поэтическому сознанию).
В легенде воспринимается и передается в первую очередь мистический аспект, который становится основным в стихах, смысловым центром которых является святой Грааль.
Большинство произведений Артуровского цикла содержат мотив перехода в другой мир, другое пространство. Этот переход маркируется лексемами типа «лестница», «дорога», «путь», «река». Непременным атрибутом подобных стихотворений является оппозиция свет — тьма, тьма — огонь, земля — небо, человек — высшие силы. При этом высшие силы, которые до начала XX века в русской поэзии обычно подразумевали Бога, теперь могут подразумевать и иных существ нечеловеческой природы.
В стихотворениях артуровского цикла актуализируется представление о существовании второй реальности, скрытого, тайного мира, в котором человек может найти новое выражение своим художественным способностям и таким образом приблизиться к выполнению сокровенной мечты своего времени: человеческими усилиями спасти мир.
Попадая таким образом в новое, но все еще скрытое тайной измерение, художники начинают и в нем искать свои законы. Стержнем бытия в этом измерении становится Грааль, который, в точном соответствии со старой легендой, питает все и всех вокруг. Поэты вряд ли могут увидеть его, но они постоянно носят в душе мысль о нем, грезят о нем, представляют его. В их глазах появляется его, пусть и не виденное, отражение, и тут вступает в свои права закон поэзии, все претворяется в единую семиотическую цепочку, и глаза, как зеркало души, становятся глазами, подобными Граалю, и душа, самая большая драгоценность человека, с помощью метафоры превращается в Грааль — в самую большую возможную на землю осязаемую святыню, в которую, подобно душе, можно только верить, и которую, подобно душе, никто не видел.
Уникальным культурным смыслом легенды о Святом Граале является предчувствие потери чаши с кровью Спасителя. Не случайно основные произведения Артурианы появляются в XII — XIII веке, когда католики начинают отказываться от причастия телом и кровью в пользу причастия только телом. Новая волна артурианы приходится на XVI века, когда эта практика закрепляется Тридентском соборе. Начало XX века в Россиивремя, когда даже воцерковленные люди причащаются всего два — три раза в год209.
Синонимический ряд, в который включены понятия «глаза» — «душа» -«Грааль» является уникальным для мировой литературы, он появляется лишь в русской литературе, при этом элемент «Грааль», будучи привнесенным из западно-европейской культуры, оказывается полностью органичен и созвучен русской культуре.
Русская стихотворная традиция была не просто внимательной по отношению к традиции западной. В момент духовного перелома, десакрализа.
209 Так, И. С. Шмелев в «Лете Господнем» упоминает о том, что говеют всего раз в год, А. С. Пушкин характеризует быт семьи Лариных «Два раза в год они говели», а Св. Дмитрий Ростовский писал об ужасающем небрежении к Святым Дарам уже в XVIII веке! ции традиционных русских ценностей русские художники обращаются к европейской традиции, черпая из нее новые образы, полностью соответствующие их внутреннему состоянию. Это связано не только с переоценкой ценностей, но и с непониманием русской православной традиции, как о том писал Н. Бердяев, говоря о В. Соловьеве. При этом артуровские легенды становятся востребованными и потому, что они подразумевают исключительность, уникальность как творца, так и читателя. Такое «элитарное искусство» закладывает традиции поэзии маргинальных поэтов конца XX века, также увлеченных артуровскими легендами.
Непременным элементом артуровских легенд, кроме чаши Грааля, является идея о возвращении короля Артура, который должен вновь повести Англию (Логрию) к вершиие славе. Эта идея оказывается созвучной предреволюционным ожиданиям многих русских художников. Поэтому произведения, посвященные королю Артуру, основаны на позднем периоде его царствования. Для того, чтобы вернуться, король сначала должен погибнуть.
Легенды артуровского цикла в поэзии Серебряного века являются одновременно и средством, и способом решения задач, которые перед поэтами возникали при реализации идеи художественного синтеза.
В произведениях В. Брюсова, Н. Гумилева, И. Северянина и др. происходит синтез музыки и поэзии, по-новому реализуется литературная форма баллады, вновь актуализируется ее музыкальная составляющая, а благодаря фольклорным аллюзиям этой поэтической формы, расширяется художественное пространство каждого произведения. Таким образом, баллада Серебряного века, основанная на артуровских мотивах, становится своего рода мини-театром, песней, мелодия которой заложена в звуковом оформлении слов.
В произведениях Эллиса, Н. Гумилева, В. Брюсова мы наблюдаем уникальный внутрилитературный синтез: в пределах одного стихотворения сочетаются черты сказки, баллады и предания, образуется новый, литературно-музыкальный жанр, котором свойственна, по выражению М. Бахтина, «память жанра» средневековой Европы, в которой менестрели и мейстерзингеры рассказывали и пели под нехитрый аккомпанемент предания о подвигах рыцарей и любви прекрасных дам.
При рассмотрении способов заимствования легенды обнаруживается ее уникальный потенциал — заимствования происходят практически на любом уровне.
Заимствование может происходить на уровне персонажа: лишь одно упоминание имени позволяет выстроить или вызвать в памяти читателя целый сюжет, соответствующий данному образу. Образы короля Артура и рыцаря Ланселота дополнительно вносят мотив переосмысления любви, трагические обертона в романтическое ее полотно.
Фрагментарное воспроизведение сюжетов функционирует как диалог исторических эпох, зеркало, которое напомипает о трагических событиях. Современный человек, смотрящий в это зеркало, может увидеть в отражение дела давно минувших дней, и удивиться совпадению черт былого, нынешнего и грядущего.
Формирование мотива произведения и образа героя может строиться и на использовании детали, присущей только этому циклу легенд. Деталью, формирующей мотивную структуру произведения, могут выступать не только прямые указания на легенду, но и рыцарская атрибутика, особый, свойственный рыцарским романам или операм Вагнера хронотоп, а также пространственная дихотомия: мир реальный и идеализированный, из которого приходит рыцарь-спаситель, или в котором совершается поиск Грааля. Смысловая структура особой напряженности создается тогда, когда в контексте произведения подчеркивается противопоставление образов: рыцаря и короля, мудрого и немудрого, стремящегося к высокому и обыденного.
Стремление создавать переводы, для того, чтобы приблизить легенду русскому читателю, и писать оригинальные произведения с желанием привнести в них дух переводной литературы отличают «артуровские» произведения Брюсова и Бальмонта. Это свидетельствует о поиске синтеза выразительных и эмотивных средств между разными народами и странами, в этом выражается синтез культур и культурных традиций, адекватные формы которого не исчерпаны и в наше время.
В контексте нашего исследования были упомянуты проблемы, заслуживающие отдельного научного рассмотрения. Среди этггх проблем — образ рыцаря в русской литературе XIX — XX века, его эволюция, присущие ему черты, многообразие образов. Кроме того, были намечены пути развития темы дозволенности и запрета, прикровенности, тайны в искусстве, которые необходимо рассмотреть в русской и мировой литературе в дальнейших исследованиях.
Легенды Артуровского цикла стали своего рода стихией, присущей и мировой, и русской литературе, и потенциал их осмысления не исчерпан и в наши дни.
