Институт соучастия в преступлении: Сравнительный анализ уголовного законодательства Российской Федерации и Федеративной Республики Германии

Актуальность темы

исследования. Проблемы соучастия в преступлении являются одной из наиболее сложных проблем уголовного права. Распространенность совершаемых в соучастии преступлений, а также тяжесть их последствий придают данной проблеме характер одной из ключевых.

Поэтому вполне объяснимо и оправдано то внимание, которое уделено разработке общего учения о соучастии и его различных аспектах в трудах видных ученых, как дореволюционных, так и современных: Ю. М. Антоняна, Ф. Г. Бурчака, Л. Д. Гаухмана, А. И. Гурова, В. Г. Гриба, П. И. Гришаева, А. И. Долговой, М. И. Ковалева, Г. А. Кригера, B.C. Комиссарова, B.C. Овчинского, Н. С. Таганцева, П. Ф. Тельнова, А. Н. Трайнина и др.

Однако несмотря на наличие значительного числа фундаментальных трудов и многочисленных работ и публикаций, посвященных институту соучастия, до настоящего времени имеется немало спорных позиций и взглядов по вопросу о сущности видов и форм соучастия в преступлении, критериях их классификации, количестве и наименовании и, что особенно существенно для практики, о квалификации действий соучастников в зависимости от вида или формы соучастия. В числе прочего дальнейшей законодательной проработки требует регламентация уголовной ответственности лиц, непосредственно или опосредованно участвующих в совершении преступления. Такое положение свидетельствует об актуальности избранной для исследования темы. Но не только теоретическая сложность проблемы привлекает к ней внимание специалистов.

Актуальность темы

соучастия определяется прежде всего местом, которое занимает групповая и особенно организованная преступность в общей структуре преступности. Следует отметить, что за последние годы отмечается ее непрерывный количественный и качественный рост.

За период 2003 года в России выявлено 2 756 398 преступлений, из них 40% составили тяжкие и особо тяжкие На долю преступлений, совершенных в составе организованных групп или преступных сообществ, также приходится около 40%2.

Основу организованной преступности России составляют главным образом теневая экономика и криминальное предпринимательство. Происходит постоянное сращивание криминала, теневого бизнеса и представителей властных структур прежде всего на почве передела собственности, что позволяет организованным группам и преступным сообществам сохранять контроль над значительной частью экономического потенциала и финансовых ресурсов страны. Уже на момент начала 2001 г. на оперативном учете находились 130 преступных сообществ общей численностью свыше 7,5 тыс. человек, под контролем которых находились.

— у около 3 тыс. реально действующих хозяйствующих субъектов. В 2003 г. в оперативной разработке находились 115 преступных сообществ, в распоряжении которых были 500 организованных преступных групп, насчитывающих более 4 000 активных членов4. Преступной экспансии подвержены ключевые для обеспечения безопасности государства отрасли экономики: кредитно-финансовая сфера, промышленное производство,.

1 См.: МВД России. Статистический отчет о состоянии борьбы с преступностью в РФ за 12 месяцев 2003 года. М., 2004, с. 53.

См.: Статистические данные ГУБОП СКМ МВД России. Из материалов заседаний российско-германской рабочей группы 2003 г.

3 См.: МВД России. МВД России. Статистический отчет о состоянии борьбы с преступностью в РФ за 12 месяцев 2000 года. М., 2001, с. 12−23.

4 См.: Статистические данные ГУБОП СКМ МВД России. Из материалов заседаний российско-германской рабочей группы 2003 г. транспорт, добыча и переработка сырьевых ресурсов, внешнеэкономическая деятельность и ряд других.

За последние десять лет общее количество выявленных преступлений в сфере экономики, а также учтенный размер нанесенного ими ущерба возросли более, чем в 3 раза. За 12 месяцев 2003 года было зарегистрировано 376,8 тыс. преступлений экономической направленности, что практически на четверть превышает уровень 1999 года. Однако учитывая высокий уровень латентности преступлений в сфере экономики, реальное количество совершаемых преступлений и причиняемый ими материальный ущерб можгут быть в несколько раз выше.

Потребность организованной преступности в усилении своих позиций в экономической и финансово-кредитной сферах остро ставит проблему борьбы с коррупцией в органах власти.

Так, в 2002 г. было раскрыто 512 преступлений, совершенных организованными группами и преступными сообществами с коррумпированными связями, выявлено 2345 преступлений, совершенных должностными лицами, из них в органах власти — 765.

В то же время в отличие от ситуации, например, 2000 г. доля организованной преступности от числа совершенных тяжких и особо тяжких преступлений общеуголовной направленности уже не столь высока. Так, если в 2000 г. случаи бандитизма, совершенные организованными преступными группами или преступными сообществами, составляли 24,1%, то в 2002 и 2003 г. г. — только 1,6%.

При этом, конечно, необходимо учитывать, что лица, совершающие преступления в составе организованной группы, преступного сообщества или иных преступных формирований, стремясь избежать более высокого наказания, как правило, отрицают факт группового совершения преступления, покрывая тем самым своих соучастников и выступая соответственно в качестве самостоятельных исполнителей. Так, например, по раскрытым в 2002 году 75 делам в отношении преступных сообществ к уголовной ответственности привлекаются всего 142 человека. Простой арифметический подсчет показывает, что в среднем на каждое уголовное дело приходится менее чем по 2 обвиняемых, в то время как минимальным требованием для соучастия уже является наличие группы, состоящей из 2 или более человек. При этом необходимо отметить, что в 2002 году в целом на треть сократилось число привлеченных к ответственности участников организованных групп и преступных сообществ. В 2003 г. число привлеченных к ответственности лиц, связанных с деятельностью организованных преступных групп и преступных сообществ, сократилось на 10,7% и составило только 3,3% от общего числа привлеченных к уголовной ответственности 6. Следовательно, учитывая сложность доказывания факта соучастия в преступлении, можно предположить, что реальная доля групповой и организованной преступности может быть значительно больше официально учтенной в данной области.

Практическая значимость исследования. Приведенные выше примеры говорят о том, что произведенное исследование не просто актуально, но и практически значимо, т.к. автор на основе анализа действующего законодательства о соучастии в преступлении, мнений по данному вопросу, высказанных в трудах российских и германских правоведов, изучения и обобщения судебной практики формулирует выводы относительно понимания сущности и типовых признаков видов и форм соучастия. Сделанные в работе выводы, возможно, позволят в перспективе использовать результаты.

5 См.: МВД России. Статистический отчет о состоянии борьбы с преступностью в РФ за 12 месяцев 2002 года. М., 2003, с. 4.

6 См.: Kriminalitatslage Russland 2003. BKA-Jahresbericht. 2004, s. 1 исследования для совершенствования действующего отечественного законодательства.

Научная новизна исследования.

Новизна проведенного исследования заключается в том, что в данной работе автором впервые после изменения в 1996 году и вступления в действие в 1997 году нового отечественного уголовного законодательства и после проведенной в рамках «Антитеррористического пакета» реформы германского законодательства проведен сравнительный анализ института соучастия в уголовном праве Российской Федерации и Федеративной Республики Германии. Ранее опыт германских правоведов изучался некоторыми российскими учеными по темам, касающимся таких уголовно-правовых и криминологических вопросов, как состояние преступности, особенности преступности несовершеннолетних, институт вины, виды наказаний, отдельные виды преступлений, борьба с организованной преступностью. Однако эти исследования не ставили своей задачей отдельно и подробно сравнить уголовное законодательство РФ и ФРГ в части, касающейся института соучастия, и, кроме того, нельзя не учитывать тот факт, что в 1998 году была проведена очередная реформа немецкого уголовного законодательства (Dritte Reformstufe des Strafrechts: das Sechste Gesetz zur Reform des Strafrechts, 26.01.1998), а также были введены новые нормы в Особенной части УК ФРГ в 2002 г. (34. Strafrechtsanderungsgesetz, 22.08.2002).

В работе рассматриваются возможные варианты проявления преступной деятельности соучастников, основанные на опыте следственной и судебной практики, которые ранее не указывались как типичные для того или иного вида соучастия.

В рамках функций организатора преступного объединения впервые выделяется тот факт, что лицо может заниматься не только непосредственно организацией или руководством преступной деятельности объединения, но и осуществлять, например, руководство сокрытием следов от этой деятельности.

В отношении института пособничества затрагивается вопрос квалификации «нейтральных повседневных действий», связанных с существованием преступного объединения. Ранее данный вопрос не затрагивался ни законодателем, ни в рамках толкования положений российского закона.

Впервые в рамках заимствования германского законодательного опыта предложено дополнение видов соучастников такими фигурами, как вербовщик и покровитель, с толкованием их функций.

Диссертантом предлагается объединение двух форм сложного соучастия (организованной группы и преступного сообщества) в однупреступное объединение — и приводится его возможное законодательное определение.

Теоретическая значимость исследования. Работа строилась с учетом необходимости пересмотра отдельных позиций в научном познании проблемы исследования.

В обеспечении эффективной реализации уголовно-правовых норм лежат значимость изучения зарубежного опыта и необходимость унификации уголовного законодательства в области борьбы с групповой и организованной преступностью, носящей трансграничный характер (в ФРГ в списке наиболее опасных преступных сообществ, имеющих трансграничные связи, числятся семь российских группировок: «Солнцевская», «Тамбовская», «Уралмаш», п.

Братская", «Красноярская», «Общак» (Дальний Восток) и «Канапы»).

Несмотря на популярность в последнее время в рамках интеграции России в международное сообщество опыта правоохранительных органов.

7 См.: Knminalitatslage Russland 2003. BKA-Jahresbericht. 2004, s. 1.

США, в особенности по вопросам борьбы с организованной преступностью и терроризмом, автором намеренно рассматривается возможность заимствования опыта по данной проблематике у ФРГ. Причиной такого выбора является тот факт, что в отличие от правовой системы США, представляющей англосаксонскую правовую семью, т. е. систему общего права, правовые системы как ФРГ, так и России относятся к романо-германской правовой семье (системе континентального права). Таким образом, германский опыт законодательного и практического противодействия преступности может быть ближе по своей сути к требованиям российского права.

Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования являются общественные отношения, связанные с совершением организованных и групповых преступлений, а также преступных деяний, связанных с наиболее опасными формами соучастия. Предметом исследования являются:

• нормы уголовного права России и ФРГ, определяющие признаки деяний, являющихся основанием для привлечения к уголовной ответственности за соучастие в преступлении или за деяния, непосредственно связанные с наиболее опасными формами соучастия;

• судебная и следственная практика в рамках правовой реализации указанных уголовно-правовых норм;

• исторический опыт (России и ФРГ) правового регулирования борьбы с групповой и организованной преступностью.

Цель и задачи исследования

Целью исследования является сравнительный анализ позиций российских и германских правоведов по некоторым спорным вопросам уголовного законодательства, касающимся сущности видов и форм соучастия в преступлении, критериев их классификации, а также, что особенно важно для практики, квалификации деяний соучастников в зависимости от вида и формы соучастия и формулирование предложений по совершенствованию российского института соучастия.

Для достижения данной цели ставятся следующие задачи: раскрыть содержание и определить критерии классификации и квалификации деяний соучастниковпроанализировать признаки и основания дифференциации различных форм соучастияпроанализировать особенности правовых оснований и форм реализации уголовно-правовых норм, предусматривающих привлечение к ответственности за соучастие или за деяния, связанные с наиболее опасными формами соучастия, в уголовном праве России и ФРГпровести анализ толкования и практики реализации указанных норм в России и в ФРГ.

Методология, эмпирическая и теоретическая базы исследования.

При обработке теоретической базы и эмпирического материала для исследования были использованы общие и некоторые частные научные методы, а именно: сравнительного правоведения, исторический, конкретно-социологический, логического анализа.

Теоретическую базу исследования составили вышеназванные работы наряду с уголовным законодательством Российской Федерации и Федеративной Республики Германия, трудами отечественных и зарубежных специалистов в области уголовного права, криминологии и социологии, учебной литературой, а также следственной и судебной практикой.

Эмпирическую базу исследования составили: данные Главного информационного центра МВД России за 1996;2003 г. г.- несекретные аналитические материалы Главного управления по борьбе с экономическими и налоговыми преступлениями Службы криминальной милиции МВД России, Главного управления по борьбе с организованной преступностью Службы криминальной милиции МВД России, Главного управления внутренних дел г. Москвыматериалы совместных разработок, правовой помощи и информационного обмена между Федеральным ведомством криминальной полиции ФРГ и подразделениями МВД и ФСБ Россииматериалы 105 уголовных дел, 37 дел оперативного учета и другие документы оперативной и следственно-судебной практики в отношении организованных преступных формирований.

Объем собранных эмпирических материалов, методика их научного изучения и анализа, по мнению диссертанта, обеспечивают достаточный уровень их репрезентативности, обоснованность и достоверность научных выводов и предложений.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Авторское определение организованного преступного сообщества, под которым понимается преступное формирование, состоящее из нескольких преступных групп, совершающих преступления с целью получения дохода от совместной преступной деятельности, имеющее иерархическую структуру с распределением ролей между его участниками.

2. Возможен также другой вариант решения данного вопроса: объединение форм сложного соучастия с распределением ролей, а именно: понятия «организованной преступной группы» и «преступного сообщества» в одну — «преступное объединение», под которым понимается преступное формирование, состоящее из одной или нескольких преступных групп, совершающих преступления с целью получения дохода от совместной преступной деятельности, и имеющее иерархическую структуру с распределением ролей между его участниками.

Авторская редакция ст. 316 УК РФ относительно пересмотра круга укрываемых преступлений. В частности, ограничение действия нормы только в отношении особо тяжких преступлений не позволяет применять ее к значительному числу не менее общественно опасных составов преступлений, например, к преступлениям против собственности или к преступлениям в сфере экономики.

Включение в Примечание к ст. 316 УК РФ подробной формулировки понятия укрывательства.

Расширение круга лиц, освобождаемых от ответственности за укрывательство преступления, путем отнесения к данной группе наравне с супругом и членом семьи иных близких родственников. Заимствование у германского законодателя таких понятий, как а) «вербовка» как явная или скрытая пропаганда в пользу формирований, направленная на пополнение их состава, а также на создание контактов с лицами, способными оказать формированию материальную или какую-либо иную поддержкуб) «покровитель», т. е. лицо, осуществляющее деятельность, отличную от деятельности организатора, связанную в большей степени с обеспечением защиты подразделения, аналогичную коррупционной деятельности.

При рассмотрении функций организатора преступного сообщества (преступной организации) следует учитывать не только деятельность по созданию организованной группы или преступного сообщества (преступной организации), руководству таким сообществом или входящими в него структурными подразделениями, руководству лидерами организованных групп, входящих в преступное сообщество (преступную организацию) для совершения конкретных преступлений, но и руководство деятельностью по сокрытию следов преступлений, совершенных лидерами и участниками сообщества (организации), и иной деятельностью объединения. 6. В отношении института пособничества, возможно, следовало бы сделать предметом рассмотрения Пленума Верховного Суда в целях принятия разъясняющего положения понятие «нейтральных повседневных действий», т. е. совершение лицом внешне вполне нормальных для своей профессиональной деятельности действий при осознании им преступного характера деятельности лица, с которым они связаны. Хотя оценка и определение преступности или допустимости таких действий возможна только в результате подробного изучения субъективной стороны деяния, необходимо отличать преступные и «социальные» функции членов преступного формирования.

Апробация и внедрение результатов исследования. Диссертация выполнена на кафедре уголовно-правовых дисциплин факультета экономики и права Московского государственного лингвистического университета.

Материалы исследования внедрены в учебный процесс на кафедре уголовно-правовых дисциплин и кафедре международного и конституционного права факультета экономики и права Московского государственного лингвистического университета.

Основные положения диссертации обсуждались на ежегодных российско-германских юридических семинарах, проходивших в Москве и Берлине в 1998 и 1999 годах.

Структура диссертации.

Диссертация состоит из введения, двух глав, объединяющих пять параграфов, заключения и списка использованной литературы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Анализ проблемы законодательного определения в уголовном праве Российской Федерации и Федеративной Республики Германии соучастия в преступлении, основанный на современных достижениях уголовно-правовой науки двух государств, действующем уголовном законодательстве РФ и ФРГ, практике его применения, позволяет сформулировать следующие выводы и рекомендации.

I. Теоретические выводы.

1. Соучастие в преступлении в уголовном праве представлено как особая форма совершения преступления, которая характеризуется более высокой степенью общественной опасности деяния. Общественная опасность повышается и за счет того, что совершение преступления совместными усилиями нескольких лиц облегчает достижение преступного результата. На основании данных обстоятельств можно сказать, что повышенная общественная опасность характерна для всех случаев проявления совместной преступной деятельности. Для преступлений, совершаемых в «сложном» соучастии, характерны специализированное распределение ролей, более тщательная подготовка и организованное обеспечение деятельности, т. е. повышение профессионализма и организованности при подготовке и совершении преступлений.

2. Большая часть преступлений, относящихся к групповой и организованной преступности, характеризуется высокой степенью латентности, на что прежде всего влияют такие факторы, как запугивание потерпевших и свидетелей.

3. В правоприменительной практике наблюдается стабильно низкая раскрываемость деяний, квалифицируемых по ст. 210 УК РФ или.

— несовершенных организованной преступной группой, что свидетельствует о том, что существующее на сегодняшний момент в России законодательство по борьбе с групповой и организованной преступностью можно считать недостаточно эффективным. Сотрудники правоохранительных органов вынуждены привлекать лиц, занимающихся организованной преступной деятельностью лишь за совершаемые ими единичные деяния, не доказывая * наличие такой формы соучастия, как преступное сообщество (преступная организация).

II. Предложения по совершенствованию действующего уголовного законодательства.

1. Для создания реальной базы по противодействию групповой, организованной преступности необходимо устранение существующих неточностей в действующем законодательстве в части устранения неопределенности необходимого для составов ст. 210 УК РФ признака «сплоченности», отличающего его от составов деяний, совершенных «устойчивой» организованной преступной группой в том числе за счет заимствования и подробного анализа опыта зарубежного законодательства у стран с родственными России правовыми системами, например у ФРГ. В этой связи предлагается следующая формулировка для законодательного определения преступного сообщества (преступной организации), под которым понимается преступное формирование, состоящее из нескольких преступных групп, совершающих преступления с целью получения дохода от совместной преступной деятельности, имеющее иерархическую структуру с распределением ролей между его участниками.

2. Альтернативным предложением является выделение форм «простого» соучастия и какой-либо единой формы «сложного» соучастия, которые соответственно относились бы к групповой и к организованной преступности, например для «сложного» соучастия предлагается ввести понятие «организованного преступного формирования», под которым понимается преступное формирование, состоящее из одной или нескольких преступных групп, совершающих преступления с целью получения дохода от совместной преступной деятельности, имеющее иерархическую структуру с распределением ролей между его участниками. Именно факт наличия у германского понятия «объединения» признаков обеих форм соучастия (организованной преступной группы и преступного сообщества (преступной организации), присутствующих в российском уголовном законодательстве, является не недостатком, а скорее преимуществом. Как уже говорилось выше, наличие единой формы «сложного» соучастия позволило бы на практике более эффективно применять законодательные нормы, направленные на пресечение любых проявлений организованной преступной деятельности, а не фокусировать все свое внимание на разграничении таких признаков, как устойчивость и сплоченность.

3. Выделение в российском уголовном законе ответственности за различные виды укрывательства и несообщения о преступлениях обеспечило бы выполнение таких правоохранительных функций, как выявление и профилактика преступлений. Нормы такого рода, с одной стороны, предоставляют правоохранительным органам возможность выполнения принципа неотвратимости наказания, а, с другой стороны, обязывают граждан опять-таки под угрозой наказания сообщать об известных им фактах совершения преступлений.

4. Таким образом, исходя из изложенного и учитывая опыт построения германского уголовного законодательства, предлагается следующая редакция ст. 316 УК РФ:

Укрывательство тяжких или особо тяжких преступлений наказывается.

Примечание. 1. Под укрывательством в статье настоящего Кодекса понимаются умышленное воспрепятствование привлечению лица к уголовной ответственности или к отбыванию назначенного ему уголовного наказания, сокрытие средств или орудий совершения преступления, следов преступления либо предметов, добытых преступным путем, без заранее данного обещания на совершение таких деяний.

2. Лицо не подлежит уголовной ответственности за укрывательство преступления, совершенного его супругом, членом семьи или близким родственником.

III. Предложения по совершенствованию российского законодательства с учетом опыта германского уголовного законодательства.

1. Опыт германского законодателя представляется полезным и в части привлечения к ответственности лиц, самостоятельно не выполняющих объективную сторону преступления. Включение в российское уголовное право таких понятий, как «вербовка», «поддержка», а также такого соучастника как «покровитель», обеспечило бы более эффективное противодействие различным видам криминальной деятельности, например коррупции.

2. В отношении института пособничества следовало бы сделать предметом рассмотрения Пленума Верховного Суда в целях принятия разъясняющего положения понятие «нейтральных повседневных действий», т. е. совершение лицом внешне вполне нормальных для своей профессиональной деятельности действий при осознании им преступного характера деятельности лица, с которым они связаны. Хотя оценка и определение преступности или допустимости таких действий возможны только в результате подробного изучения субъективной стороны деяния, необходимо привести критерии для отграничения «преступных» от «социальных» функций членов преступного формирования.