Актуальность темы
исследования.
Одним из важных элементов политических процессов является принятие решений. Во многих органах государственной власти и различных международных организациях решения принимаются путем голосования. Однако интенсивное исследование проблемы измерения влияния участников на исход голосования началось относительно недавно, в 1965 г., когда Дж. Банцаф доказал, что общепринятое мнение о строгой пропорциональности между числом голосов партии в парламенте и ее влиянием на парламент неверно. Между тем, ранее, исходя из этого представления, формировались правила политической игры. Например, в некоторых законодательных органах США, чтобы удовлетворить требованию «равное население должно быть представлено одинаково» [24], использовалась взвешенная система голосования, приписывающая каждому депутату число голосов, пропорциональное численности населения, которое он представляет. Предполагалось, что влияние депутата на принятие решений пропорционально числу имеющихся у него голосов.
Ярким примером ошибочности данного предположения и актуальности вопроса измерения влияния участников при принятии коллективных решений является распределение голосов в Совете Министров Европейского Союза в 1958;1973 гг. [32].
В то время в ЕС было представлено 6 стран, которые имели следующее число голосов:
Страна Число голосов.
Франция 4.
Германия 4.
Италия 4.
Бельгия 2.
Нидерланды 2.
Люксембург 1.
Для принятия решений в поддержку того или иного предложения должно было быть подано не менее 12 голосов. Для того чтобы набрать необходимые 12 голосов, за решение должны были проголосовать либо Франция, Германия и Италия либо Бельгия и Нидерланды и две любые из трех крупных стран, обладающих по 4 голоса каждая. Однако ни в одном случае голос Люксембурга для принятия решений не являлся необходимым, т. е. любое решение могло быть принято без учета позиции этой страны. Таким образом, «формальное» влияние Люксембурга в тот период равнялось нулю, что вряд ли предполагалось при распределении голосов.
Другим примером актуальности вопроса измерения влияния является процедура голосования в Совете Безопасности ООН, где для принятия решения требует 9 голосов из 15, включая 5 голосов всех постоянных членов. Суммарный индекс Банцафа [24], показывающий влияние участников при голосовании, для постоянных членов равен 98%. Таким образом, участие непостоянных членов в принятии решений является достаточно формальным.
Приведенные примеры показывают, что влияние участников принятия решений может достаточно сильно отличаться от доли их голосов. Именно поэтому в политической теории, начиная с середины XX века, для оценки влияния учеными предлагаются различные индексы, основанные на доле коалиций, которые та или иная фракция делает выигрывающими (т.е. такие коалиции, которые не могут принять решение без участия данной фракции). Наиболее известные из них — индекс Банцафа [24] и индекс Шепли-Шубика [78].
Эти классические индексы влияния позволяют оценить возможности участников влиять на принятие решений. Они также позволяют сформировать такую процедуру принятия решений, в рамках которой распределение влияния участников близко к распределению голосов между ними.
Однако при расчете классических индексов влияния все коалиции считаются возможными и равновероятными, что в реальных парламентах и других выборных органах далеко не всегда имеет место. Иначе говоря, классические индексы не учитывают интересы возможных участников коалиции, их стратегии и коалиционную политику и, как следствие, измеряют только потенциальные возможности участников влиять на исход голосования.
Поэтому представляется необходимым разработать методику оценки реального влияния, учитывающую такие факторы как политические позиции участников и уровень фракционной дисциплины, которая в отличие от классических индексов, позволила бы анализировать распределение влияния в выборных органах с учетом результатов голосованиярассчитывать распределение влияния в зависимости от тематики вопросов, вынесенных на голосование (например, вопросы социальной политики, отношения к исполнительной власти и т. п.) — оценивать эффективность влияния участников.
Построению такой методики и посвящено данное диссертационное исследование.
Степень научной разработанности проблемы.
В западной литературе вопрос измерения влияния участников при принятии коллективных решений активно обсуждается с 50-х годов прошлого века, хотя впервые вопрос об измерении влияния в выборных органах был поставлен еще в 1787 г. при разработке конституции США представителем штата Мэриленд Л. Мартином [72].
Формальная постановка задачи оценки влияния была предложена в 1946 г. JI. Пенроузом, который ввел вероятностную меру абсолютного влияния при голосовании [69]. Работа JI. Пенроуза была первой научной работой в области оценки влияния. Однако она не получила широкой известности и в дальнейшем его идеи были переоткрыты другими учеными.
Следующий шаг в развитии оценки влияния был сделан JL Шепли и М. Шубиком в 1954 г. [78]. Они предложили индекс влияния, основанный на теоретико-игровом подходе, как частный случай функции Шепли, введенной годом ранее для кооперативных игр [76]. Этот индекс стал называться индексом Шепли-Шубика.
В 1965 г. Д. Банцаф опубликовал работу по оценке влияния [24]. Эта работа имела большой общественный резонанс. Активное развитие рассматриваемого научного направления началось именно с нее. Д. Банцаф предложил свою меру влияния [24−26], основанную на вероятностном подходе, которая сейчас называется индексом (мерой) влияния Банцафа и является одной из наиболее известных в этой области. По сути же, мера влияния Банцафа является той же мерой, которую предложил Л. Пенроуз 19 годами ранее.
В семидесятые годы XX века многие ученые предлагали свои индексы для оценки влияния. Наиболее известные из них — это индексы влияния Джонстона [51], Дигена-Пакела [37], Холера-Пакела [48] и Коулмана [36].
Дальнейшие исследования по индексам влияния можно разделить на два направления:
1. Теоретические работы, посвященные.
— исследованию свойств индексов [39, 61];
— построению их аксиоматики [19, 28, 35, 45, 55, 66, 83];
— различным парадоксам, возникающим при их использовании [33, 38,.
43, 52, 74, 77];
— расширению старых индексов влияния или описанию новых [22, 41,.
43, 54, 67].
2. Практические работы, связанные с использованием индексов влияния для изучения распределения влияния в выборных и управляющих органах и международных организациях [1, 18, 20, 23, 27, 29, 30, 34, 40, 42, 44, 46, 49, 50, 53, 56−60, 64, 65, 70, 73, 75, 81, 82]. Особенно тщательно изучались национальные парламенты, Европейский Союз, Международный валютный фонд, предприятия с акционерным капиталом и др. Однако, в основном, в этих работах использовались классические индексы влияния, позволяющие оценивать, как было уже отмечено, только потенциальные возможности участников принятия решений.
Одной из первой работ в области индексов влияния, учитывающих предпочтения участников и их политические позиции, стала работа Г. Оуэна и JL Шепли [68], в которой они предложили учитывать в индексе влияния вероятность возникновения коалиций игроков по близости их позиций в политическом пространстве. Однако данный индекс значительно завышает влияние участников, которые находятся в центре политического спектра.
Б. Стеунберг и др. [79] предложили стратегический индекс влияния, основанный на вычислении близости идеальных точек игроков и результирующего исхода голосования. Однако, как отмечают С. Напель и М. Видгрен [62], стратегический индекс влияния измеряет не влияние игроков, а их успешность, поскольку не оценивает ключевую роль игрока (т.е. его способность изменить исход голосования).
Активному развитию индексов влияния, учитывающих политическую позицию участников голосования, препятствует мнение ряда ученых, что отсутствие учета предпочтений игроков в классических индексах влияния не является их недостатком. Например, М. Брахем и М. Холер в работе, которая называется «Невозможность индекса влияния, основанного на предпочтениях» [31], сформулировали центральную теорему измерения влияния. Эта теорема утверждает, что, если под влиянием понимать способность игрока изменять исход голосования, то любые предпочтения игроков, связанных с этим голосованием, должны быть исключены из анализа. Основной аргумент авторов сводится к тому, что влияние — это то, что игрок мог бы сделать, а не то, что он хочет сделатьтак что, если игроки не делают чего-то (например, не блокируют принимаемое решение), то это не значит, что они не могут этого сделать.
Однако М. Брахем и М. Холер не учитывают того, что влияние в политических институтах — это социальное понятие, имеющее дело с лицами, принимающими решения, и с их потенциально конфликтными интересами [63]. М. Вебер определял влияние как возможность игрока или группы игроков реализовать свои желания при принятии коллективных решений, даже преодолевая сопротивление других игроков, участвующих в принятии этих решений [80].
Кроме того, принятие политических решений почти всегда связано со стратегическими взаимодействиями участников, и поэтому нельзя, измеряя влияние участников, не учитывать их стратегии, имеющие прямое отношение к их влиянию [63].
В настоящей работе строится методика оценки влияния на основе результатов голосований, и с ее помощью изучается распределение влияния в Государственной Думе РФ.
Вопросы оценки влияния в Государственной Думе РФ пока поднимались всего в нескольких работах.
В [2] влияние в Госдуме 3-го созыва исследовалось на основе обобщенного индекс Шепли-Оуэна.
В [1] авторы исследовали влияние в Госдуме I-IV созывов на основе модели формирования коалиций, учитывающей с нулевым коэффициентом те коалиции, в которых участники голосуют несогласованно друг с другом (уровень согласованности измерялся с помощью введенного индекса согласованности [4]). Работа [1] на сегодняшний день является наиболее полным исследованием влияния в Государственной Думе РФ, однако предложенная модель дает слишком огрубленную оценку политического влияния.
Объектом исследования данной диссертации являются процессы принятия коллективных политических решений.
Предмет исследования — коалиционное поведение в процессах принятия решений в политических институтах.
Цель и основные задачи исследования.
Целью данной работы является построение методики оценки реального влияния участников принятия коллективных политических решений и ее апробация на примере Государственной Думы РФ I-III созывов.
Для реализации поставленной цели требуется решение следующих задач:
— проведение сравнительного анализа классических методов оценки влияния;
— разработка методики оценки реального влияния участников принятия коллективных политических решений на основе: построения модифицированных индексов влияния, учитывающих предпочтения участников по коалиционированию;
— определения способа вычисления силы связи между участниками коалицииопределения методики расчета фракционной дисциплины и ее учета при оценке влияния;
— построения индекса эффективности влияния;
— применение разработанной методики для оценки распределения влияния и эффективности влияния в Государственной Думе РФ I — III созывов.
Методологической основой исследования был избран подход Ф. Алескерова к оценке влияния участников. Новые индексы влияния, введенные Ф. Алескеровым, также как и классические индексы основаны на доле коалиций, в которых участник играет ключевую роль (т.е. без его участия голосов данной коалиции уже недостаточно для принятия решения), однако вес каждой коалиции определяется через функцию силы связи данного участника с партнерами по коалиции (сила связи может также трактоваться как вероятность возникновения коалиции). Для определения функции силы связи Ф. Алескеровым было предложено более 10 способов. Например, функция силы связи может рассчитываться как среднее значения сил связи участника с партнерами по коалиции, может рассчитываться как минимальное значение силы связи в данной коалиции и т. п. Вопрос определения самой силы связи между двумя участниками является открытым и одно из возможных решений предлагается в рамках настоящей работы.
Теоретическую основу исследования составили работы Д. Банцафа, Р. Джонсона, Д. Коулмана, М. Маховера, И. Пакела, Д. Фельсенталя, М. Холера, JT. Шепли и М. Шубика. Предложенные этими авторами индексы влияния описаны, проведен их сравнительный анализ, выявлены их преимущества и недостатки и некоторые из них рассчитаны для Государственной Думы РФ.
Эмпирическая база исследования.
Источником информации о Государственной Думе РФ служила база данных проекта ИНДЕМ-Статистика1, которая содержит информацию о Государственной Думе с 1994 г. по настоящее время.
Основные научные результаты и их новизна.
Впервые проведен сравнительный анализ классических индексов влияния и сделан их расчет для Госдумы РФ I созыва.
Разработана методика оценки реального влияния участников принятия коллективных политических решений на основе: модифицированных автором индексов влияния Шепли-Шубика, Джонсона, Холера-Пакела, Дигена-Пакелавведенного автором индекса совпадения позиций;
1 ИНДЕМ-Статистика — информационно-аналитический проект фонда ИНДЕМ («http://www.indem.nl/indemstat/index.htm').
— введенного нового метода оценки фракционной дисциплины;
— разработанного автором индекса эффективности влияния. Впервые исследован вопрос распределения влияния и эффективности влияния в Госдуме РФ I — III созывов с помощью предложенной методики. Основные положения, выносимые на защиту:
1. Классические индексы влияния недостаточно хорошо учитывают специфику процесса принятия коллективных решений в политических институтах. В частности, они не принимают во внимание влияние сходства/расхождения политических позиций участников процесса на возможности образования коалиций, а значит, не дают возможности адекватно оценить реальное распределение сил в парламентах и иных органах власти.
2. Предлагаемая методика оценки реального влияния участников при принятии коллективных политических решений позволяет в определенной мере преодолеть эти недостатки.
— Модифицированные индексы влияния Шепли-Шубика, Джонсона, Дигена-Пакела и Холера-Пакела учитывают, что влияние каждой политической коалиции зависит не только от ее размера (как в классических индексах влияния), но и близости политических позиций партнеров по коалиции.
— Индекс совпадения позиций оценивает близость политических позиций участников по доле голосований, в которых они проголосовали одинаково.
— Уровень фракционной дисциплины предлагается оценивать двумя способами. Первый подход позволяет выявить наличие «костяка» во фракции, голосующего консолидировано, и оценить какую долю депутатов всей фракции он составляет. Второй подход дает возможность оценить динамику уровня фракционной дисциплины в течение парламентского срока.
— Индекс эффективности влияния, рассчитываемый как отношение модифицированного индекса Шепли-Шубика к классическому индексу Шепли-Шубика, оценивает насколько полно участник голосования реализовал свои потенциальные возможности.
3. Анализ распределения и эффективности влияния в Государственной Думе РФ I-III созывов, проведенный с помощью предлагаемой методики, показал, что наиболее эффективными в плане влияния на исход голосования в Государственной Думе РФ были центристские группы. Это объясняется характерной для центристов большей свободой в образовании коалиций по сравнению с группами, находящимися на границах политического спектра. Практическая значимость.
Предложенная в диссертации методика позволяет оценить влияние различных участников принятия коллективных решений в политических институтах, измерить уровень фракционной дисциплины участников, степень совпадения их политических позиций и эффективность влияния.
Кроме того, с помощью данной методики можно рассчитывать распределение влияния и эффективности влияния в зависимости от тематики вопросов, вынесенных на голосование (например, вопросы социальной политики, отношения к исполнительной власти и т. п.).
Результаты, полученные с использованием предлагаемой в диссертации методики, могут быть использованы государственными структурами, аналитическими центрами и научными институтами для оценки вероятности одобрения тех или иных политических решений. Помимо этого, они могут быть полезны для парламентских фракций и депутатских групп при разработке коалиционных стратегий.
Материалы диссертации будут полезны для использования в учебных курсах, посвященных политическому анализу, и уже используются автором при чтении курса «Методы анализа политических процессов» для студентов 2-го курса факультета прикладной политологии ГУ-ВШЭ.
Апробация результатов.
Основные результаты диссертации отражены в 12 публикациях автора (общий объем публикаций составляет 8.75 п.л.):
Работы, опубликованные автором в ведущих рецензируемых научных эюурналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:
1. Соколова А. В. Количественные методы оценки влияния участников при принятии коллективных решений // Полития, № 4, 2008 (0.6 п.л.) Другие работы, опубликованные автором по теме диссертации:
2. Соколова А. В. Модифицированные индексы влияния, учитывающие предпочтения участников по коалиционированию // научный альманах «Моделирование в социально-политической сфере» (сдана в печать) (0.5 п.л.).
3. Соколова А. В. Количественные методы оценки влияния участников при принятии коллективных решений // Труды четвертой международной конференции по проблемам управления, Москва, ИПУ РАН, 26−30 января 2009 г. (0.2 п.л.).
4. Соколова А. В. Влияние и структурная устойчивость в Российском парламенте (1905;1917 и 1993;2005 гг.) (совместно с Алескеровым Ф. Т., Благовещенским Н. Ю., Сатаровым Г. А., Якубой В.И.) // М.: ФИЗМАТЛИТ, 2007.-312 с. (19.5 п.л., личный вклад 5 п.л.).
5. Соколова А. В. Фракционное поведение групп и фракций в Государственной Думе РФ в рамках тематики социальная политика (совместно с Благовещенским Н.Ю.) // Труды третьей международной конференции по проблемам управления, Москва, ИПУ РАН, 19−22 июня 2006 (0.2 п.л., личный вклад 0.1 п.л.).
6. Sokolova A. Consistency and power distribution among groups and factions in the 3d State Duma of the Russian Federation on the issue of «attitude to executive authority // Proceeding of European Public Choice Society Meeting, Finland, Turku, April 20−23, 2006 (0.1 п.л.).
7. Соколова А. В. Оценка влияния групп и фракций в российском парламенте (1994;2003 гг.) (совместно с Алескеровым Ф. Т., Благовещенским Н. Ю., Сатаровым Г. А., Якубой В.И.) // Материалы XXXII Международной конференции «Информационные технологии в науке, образовании, телекоммуникации и бизнесе», Украина, Крым, Гурзуф, 20−30 мая 2005 г., приложение к журналу «Открытое образование», 2005, 380−381(0.3 п.л., личный вклад 0.1 п.л.).
8. Соколова А. В. Согласованность и распределение влияния групп и фракций в Государственной Думе 3-го созыва по заданной тематике вопросов (совместно с Алескеровым Ф. Т., Благовещенским Н. Ю., Сатаровым Г. А., Якубой В.И.) // WP7/2005/06, Москва, ГУ-ВШЭ, 2005 (2.1 п.л., личный вклад 0.8 п.л.).
9. Соколова А. В. Оценка влияния групп и фракций в Российском парламенте (1994;2003) (совместно с Алескеровым Ф. Т., Благовещенским Н. Ю., Сатаровым Г. А., Якубой В.И.) // Сборник трудов Международной Конференции «Математическое моделирование социальной и экономической динамики — 2004», Москва, 23−25 июня, 2004 (0.2 п.л., личный вклад 0.05 п.л.).
10. Соколова А. В. Оценка влияния групп и фракций в Российском парламенте (1994;2003) (совместно с Благовещенским Н.Ю.) // Сборник трудов 4-ой Московской Международной Конференции по исследованию операций, Москва, 21−24 сентября, 2004 (0.2. п.л., личный вклад 0.1. п.л.).
11. Соколова А. В. Оценка влияния групп и фракций в Российском парламенте (1994;2003) (совместно с Алескеровым Ф. Т., Благовещенским Н. Ю., Сатаровым Г. А., Якубой В.И.) // WP7/2003/01, Москва, ГУ-ВШЭ, 2003 (2.6 п.л., личный вклад 1 п.л.).
12. Соколова А. В. Оценка влияния групп и фракций в Российском парламенте (1994;2003) (совместно с Алескеровым Ф. Т., Благовещенским Н. Ю., Сатаровым Г. А., Якубой В.И.) // Экономический журнал ВШЭ, № 4, 2003, С. 496−512 (0.5 п.л., личный вклад 0.2 п.л.).
Также результаты диссертации отражены в выступлениях на научных семинарах, российских и международных конференциях:
— I и II Международная конференция «Математическое моделирование социальной и экономической динамики» (Москва, 2004, 2007);
— IV московская международная конференция по исследованию операций (Москва, 2004);
— Общемосковский научный семинар «Экспертные оценки и анализ данных» (Москва, ИЛУ РАН, 2005, 2007, 2008);
— Научно-практическая конференция «Вызовы XXI века: выживет ли Россия?» (Москва, ГУ-ВШЭ, 2006);
— VII Международная научная конференция «Модернизация экономики и государство» (Москва, ГУ-ВШЭ, 2006);
— Европейская конференция по нормативной политике (Финляндия, 2006);
— Международный семинар «Индексы влияния и процедуры голосования» (Москва, 2006);
— III и IV международная конференция по проблемам управления (Москва, ИЛУ РАН, 2006, 2009);
— Общемосковский семинар «Математические методы анализа решений в экономике, бизнесе и политике» (Москва, ГУ-ВШЭ, 2008);
— X международная конференция по проблемам развития экономики и общества (Москва, ГУ-ВШЭ, 2009);
— Всероссийская научная конференция «Политическая наука и политологическое образование в России» (Москва, МГУ, 2009). Структура работы.
Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и одного приложения.
Содержание по главам.
В главе 1 рассматриваются основы исследования влияния групп при принятии коллективных решений.
В разделе 1.1. описываются основные классические индексы влияния: индекс Банцафа, индекс Шепли-Шубика, индекс Джонстона, индекс Холера-Пакела, индекс Дигена-Пакела, индекс Коулмана и индекс Банцафа для трех альтернатив и дается их сравнительная характеристика. В разделе 1.2. индекс влияния Шепли-Шубика рассчитывается для Госдумы РФ I — III созывов.
В главе 2 строится методика оценки реального влияния участников при ограничениях на создания коалиций.
В разделе 2.1. описаны индексы влияния Алескерова, в разделе 2.2. основные классические индексы влияния модифицированы по схеме, предложенной Ф.Алескеровым. В разделе 2.3. вводится новый индекс совпадения позиций, а в разделе 2.4. — новый индекс эффективности влияния. В разделе 2.5. рассмотренная методика обобщается для Государственной Думы РФ.
В главе 3 анализируется распределения влияния и эффективности влияния в Госдуме РФ I — III созывов на основе предложенной методики.
В разделе 3.1. приводятся данные по составу и ключевым событиям в Госдуме РФ I — III созывов. В разделе 3.2. исследуется проблема фракционной дисциплины в Госдуме РФ I-III созывов на основе двух предложенных подходов. Раздел 3.3. посвящен анализу влияния в Госдуме I созыва, раздел 3.4. — анализу влияния в Госдуме II созыва, раздел 3.5. — анализу влияния в Госдуме III созыва.
В Заключении сформулированы основные результаты работы.
Приложение содержит краткую характеристику групп и фракций Госдумы I-III созывов.
Заключение
.
В работе исследована проблема оценки влияния групп при принятии коллективных решений.
Классические индексы влияния основаны на вычислении доли коалиций, в которых группа играет ключевую роль. Для их расчета используется только информация о распределении голосов между участниками и правило принятия решений. Все коалиции в классических индексах влияния считаются возможными и равновероятными. Однако, поскольку в реальных парламентах и других органах коллективного принятия решений это далеко не так, то классические индексы влияния оценивают только потенциальные возможности участников влиять на исход голосования, что они могли бы сделать, обладая тем или иным числом голосов.
Наиболее известными классическими индексами влияния являются индексы Банцафа, Шепли-Шубика, Джонстона, Холера-Пакела и Дигена-Пакела. Сравнительный анализ этих индексов показал, что наиболее обоснованные и согласованные результаты дают индексы Банцафа и Шепли-Шубика. Индекс Джонстона несколько завышает влияние крупных фракций, а индексы Холера-Пакела и Дигена-Пакела, наоборот, в общем случае занижают, поскольку принимают во внимание только минимально выигрывающие коалиции. Поэтому индексы Холера-Пакела и Дигена-Пакела целесообразно использовать в таких органах коллективного принятия решений, в которых чаще всего реализуются именно минимально выигрывающие коалиции.
Потенциальное влияния фракций и депутатских групп в Государственной Думе РФ оценивалось с помощью индекса Шепли-Шубика. Анализ показал, что значительные изменения численности групп всегда отражались на значении индекса влияния. В Госдуме I и III созывов распределение влияния было очень близко к распределению голосов между фракциями и депутатскими группами, что связано с однородностью парламента: много фракций и депутатских групп с примерно одинаковой численностью. Иная ситуация сложилась в Госдуме II созыва, когда была одна крупная фракция КПРФ и много небольших групп и фракций. В Госдуме II созыва потенциальные возможности КПРФ превосходили почти на треть долю ее голосов.
Для оценки реального влияния разработана методика, учитывающая политические позиции фракций и уровень их фракционной дисциплины.
Для этой цели модифицированы классические индексы влияния на основании подхода Ф. Алескерова, который предполагает введение дополнительного параметра при определении веса коалиции, оценивающего вероятность возникновения коалиций.
Для непосредственной оценки вероятности возникновения коалиций, зависящей главных образом от политических позиций фракций, предложен индекс совпадений позиций двух групп, рассчитываемый по доле информативных голосований, в которых позиции групп совпадают.
Кроме того, предложен индекс эффективности влияния, рассчитываемый как отношение реального влияния к потенциальному влиянию. Индекс эффективности показывает, насколько участники использовали свои потенциальные возможности.
Поскольку ключевым вопросом при оценке реального влияния является фракционная дисциплина групп, то для ее измерения предложено два подхода.
Первый из них, основанный на вычислении индивидуальных порогов раскола, позволяет оценить общий уровень фракционной дисциплины фракции в течение одного созыва, а также выявить наличие «костяка» во фракции, голосующего консолидировано, и оценить какую долю депутатов всей фракции он составляет.
Применение данного подхода к Государственной Думе РФ показало, что, во-первых, наблюдался явный общий рост уровня фракционной дисциплины от I к III созыву. Во-вторых, уровень фракционной дисциплины у депутатских групп был явно ниже, чем у фракций: для Госдумы I созыва разница между средним порогом раскола фракций и депутатских групп составила 12%, для Госдумы II созыва — 19% и для Госдумы III созыва — 18%. В-третьих, наличие определенного «костяка» во фракции или депутатской группе в Госдуме I и II созыва демонстрировала только фракция КПРФ, а в Госдуме III созыва все фракции и Агропромышленная депутатская группа.
Для оценки фракционной дисциплины в динамике в течение одного парламентского срока в настоящей работе предложен индекс фракционной дисциплины, преимуществом которого, в отличие от других подобных индексов, можно считать наглядность: значение этого индекса равно доле депутатов, проголосовавших за более популярную во фракции альтернативу («за» или «против»).
Для каждой фракции и депутатской группы Госдумы I-III созывов в рамках каждого месяца рассчитан средний индекс фракционной дисциплины. Как показали результаты, почти у всех групп и фракций во всех трех созывах наблюдается тенденция к росту фракционной дисциплины в течение одного парламентского срока. Распределение среднего уровня фракционной дисциплины между фракциями и группами согласно этому индексу полностью согласуется с результатами предыдущего подхода.
Для оценки реального влияния групп и фракций в Госдуме РФ I-III созывов в рамках каждого месяца рассчитан модифицированный индекс Шепли-Шубика, а также индекс эффективности влияния.
При оценке реального влияния обнаруживается следующий эффект: графики динамики индекса влияния для явных противников колеблются в противофазе, а для явных союзников — графики изменяются схожим образом. Из этого можно сделать вывод, что разработанная методика хорошо отражает реальные коалиционные стратегии групп и фракций Государственной Думы РФ.
Рассчитанная эффективность влияния групп и фракций показала, что наиболее эффективными в плане принятия решений в Государственной Думе РФ были центристские группы и фракции.
Несмотря на невысокую фракционную дисциплину, которая учтена в индексах влияния, у центристских групп было больше возможностей влиять на принятие решений и играть ключевую роль в связи с большей свободой в образовании коалиций. Таким образом, как показал анализ, политическая позиция фракции дает больший вклад в реальное влияние фракции, чем число ее голосов.
В целом, предложенная в работе методика может быть использована для оценки влияния в любых других органах коллективного принятия решений. Также с помощью данной методики можно выявлять направления наибольшего влияния фракций в парламенте, исследуя по отдельности распределение влияния по разным тематикам вопросов, например, по вопросам социальной политики, экономической политики, отношения к исполнительной власти и пр.
Преимуществом разработанной методики по сравнению с анализом, основанном на других неклассических индексах влияния, является ее.
1. комплексность: она позволяет оценить не только влияние в парламенте, но также в отдельности близость политических позиций фракций, уровень фракционной дисциплины в различных аспектах и эффективность влияния;
2. ни в одних других известных неклассических индексах, оценивающих реальное влияние, не учитывается уровень фракционной дисциплины, что предоставляется принципиально важным аспектом при оценке влияния.
В дальнейшем предложенную методику можно развивать в нескольких направлениях.
Во-первых, в данной методике вероятность возникновения коалиций оценивается только через политические позиции фракций, которые хотя и являются важнейшим фактором, но не единственно возможным (например, личные отношения между руководителями фракций также влияют на образование коалиций). Поэтому представляет интерес выявить все факторы, влияющие на процесс формирования коалиций и учесть их при расчете функции связи индексе влияния.
Во-вторых, представляет интерес разработать индекс влияния, оценивающий влияние групп и фракций не только на принятие решений, но и учитывающий способность групп и фракций заблокировать принимаемое решение.
В-третьих, интересным направлением развития данной работы является выявление определенных тенденций влияния групп и фракций и оценка, на их основе, вероятного распределения влияния групп и фракций в будущем.
