Развитие эстетической теории в России конца XIX — первой трети ХХ века: Проблема предмета, метода и структуры эстетической науки

Актуальность исследования. Уходящий век оставляет в наследство человечеству целый ряд глобальных проблем, от которых зависит существование земной цивилизации. На каком материальном фундаменте возможно их решение? Что представляют собой духовные основы человеческого бытия будущего века? Каким, наконец, должен быть человек, осознающий трагическую противоречивость своего существования в этом сложном мире? «В интенциях и напряжениях нового типа сознания (сознания своего бытия, бытия мира, своего бытия с другими людьми) формируется новый тип мышления, новая устремленность, складывается разум культуры"1.

Переход к новому типу культуры, характерный для последних десятилетий XX века, имеет общемировой смысл. Но он особенно значим для России, современная духовная культура которой имеет явно выраженное стремление к самоидентификации. В этом — одна из причин повышенного интереса к историко-культурным процессам первых десятилетий века. Вопросы, в свое время поставленные П. Астафьевым, Н. Бердяевым, Б. Вышеславцевым, В л. Соловьевым, В. Розановым, получили в последнее десятилетие освещение в работах А. Ахиезера, Л. Астафьева, П. Гайденко, Д. Галковского, А. Гулыги, П. Гуревича,.

A.Ермичева, А. Замалеева, Н. Зотова, Г. Иваницкого, А. Игнатова, А. Кара-Мурзы, Н. Карлова, В. Кувакина, Л. Новиковой, А. Панарина, Г. Померанца,.

B.Сагатовского, С. Семеновой, В. Толстых, Е. Троицкого, Г. Тульчинского, В. Федотовой, С. Хоружего, других исследователей русской культуры. Актуальность выявленных вопросов несомненна, об этом свидетельствуют материалы международных конференций, симпозиумов, «круглых столов» современных журналов. Закономерно ставится проблема «культурной памяти», культурного наследия, на которое может опираться созидание и развитие современного рос.

1 Библер B.C. От наукоучения — к логике культуры. Два философских введения в двадцать первый век, — М.: Политиздат, 1990. С. 258. сийского общества, проблема чрезвычайно важная и сложная, если иметь в виду информационный вакуум, «информационное умолчание», характеризующее нашу общественную мысль многие десятилетия. Выходом из создавшейся ситуации является глубокое объективное изучение конкретных исторических периодов, отдельных пластов, направлений и форм отечественной культуры, предполагающее единство информационных и методологических подходов. Только на этой основе возможно реконструирование историко-культурных процессов, и только таким образом создается база для решения важной задачивосстановления целостности внутренних связей русской культуры, непрерывности ее развития.

Нельзя не отметить, что русская культура, даже в предверии нового века, выступает как культура становящаяся. Анализ ее истоков необходим для того, чтобы сделать новый шаг к реальности, к полноте собственного существования. Период перехода России от XIX века к XX определяет судьбу создаваемой, вернее, «воссоздаваемой ныне культуры: культуры, возвращающейся к себе самой, к своему изначальному смыслу"2. Отмеченное положение имеет принципиальное значение для современного русского общества, определяемого сменой типов культур. В утверждении этого отечественные культурологи А. Ахиезер, В. Библер, М. Гаспаров, Ю. Давыдов, Вяч.Вс.Иванов, М. Каган, Ю. Лотман едины. Различие позиций связано с сущностной характеристикой типов культур, о которых идет речь, с хронологическими параметрами их. Но, очевидно, любая смена типов культур в истории человечества связана с трагической сменой ценностной парадигмы, и в этом современная социокультурная ситуация в нашей стране во многом совпадает с процессами конца XIX — начала XX века, «переломного» периода русской культуры. Г. Флоровский определил такие периоды как «рубеж и начало, перевал сознания», подчеркивая значимость личностного самосознания: «Изменяется чувство жизни. В самом себе человек вдруг нахо.

2 Давыдов Ю. Н. Парадоксы абстрактного культуролюбия // Наше наследие.- 1989, — Кн.5, — С. 1. дит неожиданные глубины и часто темные бездны. И мир уже кажется иным"3. Другими словами, изменение ценностных установок касалось практически всех сфер бытия — бытия мира и человека, отношения человека к самому себе, другому человеку, обществу в целом.

При таком совпадении социокультурных процессов, разделенных почти столетием, историческое прошлое приобретает характер актуально-настоящего и закономерно определяет внимание диссертанта к процессам конца XIXпервых десятилетий XX века.

Актуализация сопоставления исторических периодов определена, на наш взгляд, практической остротой поставленных ныне проблем. В памятниках прошлого обнаруживается не только характеристика конкретных состояний духовной культуры, но и критерии собственного движения, факторы и преграды современного развития.

История российской культуры XX века в настоящее время получает значительную информационную базу переизданием работ замечательных мыслителей — Н. Бердяева, Б. Вышеславцева, Л. Карсавина, Н. Лосского, П. Новгородцева, Вл. Соловьева, Ф. Степуна, Э. Радлова, Е. и С. Трубецких, П. Флоренского, С. Франка, Г. Шпета, В. Эрна, Б.Яковенко. Русская художественная культура получила важное теоретическое подкрепление переизданием эстетических работ С. Булгакова, А. Белого, В. Иванова, В.Розанова. Изданные мемуары и свидетельства эпистолярного жанра при всей неоднозначности оценок прошлого создают необходимый фон реальных событий. Рассматриваемый период — время расцвета научной мысли, естественной и гуманитарной, высоко оцененной мировой общественность. В рамках гуманитарного знания развивается теоретическая эстетика, не только выступившая «самосознанием эпохи», но и содержащая в определенных формах целый ряд направлений отечественной и мировой эстетики текущего столетия.

3 Флоровский Г. Пути русского богословия. — Париж, 1983, — С. 452.

Проблемы интересны как исторический материал, составляющий канву русской культуры. Но это не все. Методология эстетики выступает объектом «исторической рефлексии», мышления «второго порядка"4, когда особую важность приобретают не просто исторические факты и концепции, а выясняется их способность «работать на настоящее», быть основой нового концептуального развития эстетики. В результате такого творческого диалога с прошлым, «идеи предшественников становятся интегральным фактором решения новых проблем"5.

Общая постановка вопроса не нова. Уже в 70-е годы отечественную эстетику характеризует возросший интерес к осмыслению истории эстетической мысли России, исходящий из потребностей развития современной теории. Исследователи констатируют дискуссиям 50−60 годов «недоставало серьезного ретроспективного анализа. сложных проблем, основных философско-эстетических концепций и их аргументации"6. В 80-е годы подчеркивается особая необходимость изучения духовного наследия первых послереволюционных лет: идеи, по мнению Н. Моисеева, «уходили на Запад» и рассматривались как выдающиеся творения человеческого гения в границах западной культуры7.

Очевидно, что обращение к истории русской духовной культуры в целом и эстетической мысли, в частности, не решит автоматически вопросов современной теории. Но исторический материал свидетельствует о постановке и плодотворном решении ряда общетеоретических проблем, в обращении к которым современные эстетики видят выход из кризисного состояния.

Ситуация, связанная с особенностью развития нашей страны в последние десятилетия XX века, невостребованность духовной культуры усугубляет сложность развития эстетической теории. «Разрушение нравственности, ложная «переоценка ценностей», развенчание общечеловеческих идеалов, норм и ценно.

4 Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография, — М.: Наука, 1989, — С. 5,7.

5 Ярошевский М. Г. История психологии. — М.: Наука, 1985, — С. 6.

6 Исследования по марксиско-ленинской эстетике // Вопросы философии. 1977, — № 12, — С. 12.2.

7 Моисеев Н. Н. Социализм и информатика. — М., 1988, — С. 156. стей. культурная политика, противоречащая свободе творчества и здравому о смыслу привели наше общество к культурному обнищанию" - с этими словами трудно не согласиться. И тем не менее, кризисное состояние определяет не только отечественную — мировую эстетику в целом. Причины этого следует, по-видимому, искать в методолого-теоретических принципах самой науки. Принимая данные положения в целом, отметим, что эстетика, тесно связанная с духовной культурой, переживает кризисное состояние при каждой смене типов культур. Так, этот процесс был зафиксирован в XIX веке О. Контом, Ф. Ницше, Ж.-М.Гюйо, позднее назван О. Шпенглером «закатом Европы». В России, после Н. Данилевского, о кризисе пишет Н. Грот, назвавший конец XIX века периодом «коренного изменения миросозерцания, полной переработки идеалов"9. Проблема была столь важной для русской культуры, что ее постановка вызвала целый поток дискуссионных материалов10. Во втором десятилетии XX века проблема в ее эстетическом аспекте предельно остро поставлена Н. Бердяевым11. В начале 30-х годов о кризисе западно-европейской эстетики с трибуны Оксфордского съезда философов заявляет А. Луначарский12.

XX век внес определенные коррективы в кризисные процессы эстетической теории. Характерной чертой эволюции методологии научного исследования является сокращение былого разрыва между естественно-научными и гуманитарными дисциплинами: в современной науке наблюдаются новые тенденции в мировозренческих основах двух культур — конвергенция научно-технической и 13 п гуманитарно-художественнои. В такой ситуации несомненную актуальность.

8 Кризис эстетики? Материалы «круглого стола"// Вопросы философии. — 1991, — С. 11.

9 Грот Н. Я. Нравственные идеалы нашего времени. Фридрих Ницше и Лев Толстой// Вопросы философии и психологии. — 1893, — Кн. 16, — С. 129.

10 Астафьев П. Е. Генезис нравственного идеала декадента// Вопросы философии и психологии. — 1893, — Кн.16,-С.56−75- Лопатин Л. М. Больная искренность// Вопросы философии и психологии. — 1893, — Кн. 16, — С. 109−114.

11 Бердяев H.A. Кризис искусства// Философия творчества, культуры и искусства: В 2 т.- М.: Искусство, 1994,-T.2- С.399−400.

12 Луначарский A.B. Новые течения в теории искусства в Западной Европе//BKA, -1931, — Кн.2−3, — С. 117−126.

13 Об этом: Кузнецова Т. Ф. Поиски нового образа теории в сфере гуманитарного знания // Философские науки. -1990, — № 11- Новиков А. Н. Проблемы соотношения философии, науки и литературы в истории русской философской мысли // Гуманитарий. Ежегодник.- СПб., 1995; Раппопорт С. Х. На перекрестке наук (проблемы современной эстетики) — там жеФейнберг Е. Л. Кибернетика, логика, искусство, — М., 1981; его же — Две культуры. Интуиция и логика в искусстве и науке, — М., 1992; его же — Эволюция методологии в XX веке // Вопросы философии, — 1995, — № 7- Фролов И. Т. Философия и этика науки: итоги и перспективы — там жеФедотова В. Г. Судьба России в зеркале методологии // Вопросы философии, — 1995, — № 12. приобретают связи эстетической теории с «иноположенным» материалом — «эстетика может развиваться, только включившись в тот поиск новой духовности и нового гуманизма, который осуществляется современной цивилизацией» 14. Но если эстетике «надлежит осознавать саму себя как методологию. находящуюся в имманентной связи со всей сферой культуры и искусства, нравственности и религии» 15, то в не меньшей мере необходимо осознавать свои функции в общей эволюции методологии научного исследования.

Другими словами, преодоление современного кризиса в эстетике предполагает методологическое и структурное совершенствование: каждая наука, развиваясь, уточняет, меняет акценты или «даже полностью пересматривает свои основы вслед. за приращиванием научного знания. Это время пришло и для эстетики» 16. Такая постановка вопроса характерна и для европейской эстетики 90-х годов17.

При всем современном звучании проблема имеет глубокие исторические корни в эстетико-теоретических процессах первых десятилетий века: именно тогда выявляется необходимость определения предмета и изменения структуры эстетической науки, осмысливается специфика и автономность эстетического исследования, формируются феноменологический и гносеологический подходы к художественному произведению, определяется место психологических, социологических и философских методов в эстетике. Именно тогда встает вопрос о взаимодействии эстетики и научных конкретных дисциплин, о взаимосвязи естественно-научного и гуманитарного знания в целом.

14 Развитие научных и гуманитарных оснований философии: итоги и перспективы // Вопросы философии,-1995, — № 12. С. 99.

15 Там же. С. 98.

16 Эстетика на пороге XXI века // Свободная мысль, — 1992. № 9, — С. 32.

17 Pactzold Н. Kulturowa dynamika acstetyki filozoficzney. Od acstetyki niemieckiego idealizmu do aistetyki post moderny // Annales Uniseritatis Mariae Eurie — Sklodowska: Sect. I Philosophia — sociologia.- Lublin, 1995, — V.18.-1993; Speer A. Jenseits von kunst und Schonheit Auf der Suche nach dem genestand einer philosophisher. Astetik // Allg. Thishr. fur Philosophie.- Stuttgart, 1995, — jg 20, — H.3.

Другими словами, эстетика первых десятилетий века требует не только глубокого исторического изучения, но и включения полученной информации в культурологический контекст современности: эстетико-теоретические поиски прошлого выступают методологической базой востребованного в настоящем научного опыта.

Обсуждая возможные варианты выхода современной эстетики из кризиса, исследователи справедливо подчеркивают необходимость системного анализа целостной картины мира и особые возможности теории и практики художественной деятельности в решении этой задачи. В постановке проблемы значение отечественного исторического опыта трудно переоценить. Уже в конце прошлого века явно просматривается тенденция определения эстетики как целостной системной дисциплины, приводятся в единение те сферы бытия и деятельности сознания, которые становятся ее предметом. Эстетика рассматривается как наука об эстетическом освоении природы, эстетическом сознании, об искусстве как высшей форме выражения эстетического, о художественном творчестве как процессе создания эстетических объектов.

Таким образом, рецепция историко-теоретического опыта способна выполнить прогностические функции: определить правомерность развития тех или иных методологических принципов эстетической теории и их роль в преодолении кризисного состояния современной науки.

Объект, предмет и задачи исследования. Объектом исследования диссертанта является процесс формирования и развития отечественной эстетической теории как самостоятельной научной дисциплины, выступающий в конце XIX — первых десятилетиях XX века одним из важнейших показателей социокультурной динамики русского общества. Предмет исследования составляют работы теоретиков, в которых эстетико-методологические поиски находят наиболее полное выражение как в начале века (Е.Аничков, Ц. Балталон, Н. Бердяев, П. Боборыкин, С. Волконский, А. Горнфельд, А. Измайлов, И. Лапшин,.

И.Мандельштам, Л. Оболенский, Д. Овсянико-Куликовский, Э. Радлов, Т. Райнов, В. Розанов, Вл. Соловьев, С. Франк, Г. Шпет, П. Энгельмейер, К. Эрберг), так и в первое послереволюционное десятилетие (Л.Аксельрод-Ортодокс,.

A.Андрузский, Б. Арватов, В. Асмус, М. Бахтин, В. Волькенштейн, В. Гриб,.

B.Жирмунский, Л. Зивельчинская, И. Иоффе, В. Келтуяла, А. Луначарский, И. Острецов, В. Переверзев, В. Полонский, П. Сакулин, Ю. Тынянов, А. Федоров-Давыдов, У. Фохт, В. Фриче, Ф. Шмит, Б. Эйхенбаум, Г. Якубовский), материалы дискуссий 90-х годов прошлого века и первого послеоктябрьского десятилетия.

Цель диссертационного исследования — показать русскую эстетику конца XIX — первых десятилетий XX века как системный и целостный процесс, определив закономерности формирования эстетической теории, выявив методологическое содержание, общую проблематику и специфику ее развития в культурологическом контексте.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач: выявить и проанализировать главные предпосылки формирования эстетики как самостоятельной научной дисциплины, определить предмет эстетического исследования, основные этапы становления методологии, трансформацию понятийного аппарата и структурыопределить эстетику рассматриваемого периода как сложный и противоречивый процесс, имеющий истоки своего становления на «стыке веков», а специфическое продолжение — в 20-е годывыявить динамику развития основных теоретико-эстетических направлений, рассмотрев специфику формирования эстетики в связи с особенностями русской философии, взаимодействием с психологией и социологиейизучить особенности формирования философии художественного творчества, выявить факторы становления ее как самостоятельного раздела эстетической теории, проследить заимствование русскими теоретиками положений западно-европейской эстетики, определить новаторство и самобытность отечести венных последователей в определенной сущности, специфики и категориального аппарата философии творчестваобосновать формирование в рамках эстетической теории направлений, получивших особое развитие в XX веке — социологию и феноменологию искусства, аксиологическую, гносеологическую и экзистенциальную эстетикурассмотреть методологическую основу психологии художественного творчества, диалектику сознательного и бессознательного, рационального и эмоционального в творческом процессе, определить особенности его структуры в исследованиях русских теоретиковпоказать стремление к методологическому синтезу как закономерную тенденцию развития отечественной эстетики рассматриваемого периодаопределить основные тенденции развития эстетики 20-х годов, причины и факторы изменений методологических принципов, структуры и категориального аппаратапроанализировать факторы появления и основные положения формально-социологического и гносеологического подходов к искусству.

Решение этих задач позволит раскрыть многообразие и сложность эстетических поисков важнейшего этапа отечественной культуры, исследовать мировоззренческие и эстетические позиции русских теоретиков, определить жизнеспособность и перспективность постановки и решения проблем, актуальных для современности.

Методы и источники исследования. Специфика объекта диссертационного исследования предполагает в качестве основного историко-логический метод, имеющий целью выявление генезиса, основных историко-культурологических факторов и тенденций развития русской эстетики как самостоятельной научной теории. Источниками исследования выступают работы философов, психологов и эстетиков, наиболее полно, с точки зрения диссертанта, выражающие основные тенденции теоретико-методологических поисков. Постановка проблемы, таким образом, предполагает необходимость герменевтического подхода — анализ и интерпретацию конкретных текстов исследуемого материала.

Одной из дискуссионных проблем русской духовной культуры выступает проблема национальных традиций и западно-европейского заимствования в различных отраслях гуманитарного знания. Проблема обостряется тогда, когда в историко-теоретическом опыте Запад опережает Россию, и ей приходится в сжатые сроки усваивать европейское наследие, корректируя последнее в соответствии со спецификой и потребностями собственной духовной культуры. Названная проблема рассматривается в диссертации на основе компаративистского анализа теоретических разработок русских и западно-европейских мыслителей.

Степень изученности проблемы. Возрастание интереса к русской духовной культуре первых десятилетий XX века в нашей стране и за рубежом не вызывает сомнений. Западные теоретики считают главной задачей введение в сферу научного исследования малоизвестных работ русских философов, осуществляя перевод и публикацию трудов С. Булгакова, К. Леонтьева, Вл. Соловьева, Н. Федорова, С. Франка, Л.Шестова. Очевидно и стремление исследователей дать систематическое изложение русской философской мысли: изданы историко-философские труды (А.Валицкий, В. Гердт, X. Даам, Фр. Коплстон). Рассматривая философское наследие русских мыслителей, авторы не могут совершенно обойти эстетические проблемы, но уделяют им крайне малое внимание. М. Хагемайстер прав, утверждая, что русская эстетико-поэтическая традиция на Западе остается «совершенно неизвестной», несмотря на пристальное внимание к работам М. Бахтина, А. Лосева, Ю. Лотмана, Г. Шпета.

Во многом это объяснимо. Эстетическая рефлексия в России первых десятилетий XX века имеет свои особенности, чрезвычайно затруднившие понимание ее зарубежными исследователями: русские теоретики в своих эстетических исканиях несводимы к западно-европейскому философствованию. Поэтому попытка сопоставить П. Флоренского с М. Бубером, Вл. Соловьева с М. Шеллером, Г. Шпета с Э. Гуссерлем, подчинив русскую эстетику прокрустовым канонам западно-европейских философских систем, вряд ли поможет выявить глубину русских теоретико-эстетических поисков.

В работах по истории русской философии В. Зеньковского и Н. Лосского, переизданных в нашей стране в последнее десятилетие, вопросы эстетики либо освещаются неоправданно скудно (В.Зеньковский), либо не освещаются вовсе (Н.Лосский). Однако игнорирование эстетической проблематики в историко-философском процессе не только обедняет русскую философскую культуру, но и зачастую искажает целостность, «разрывает» внутреннюю логику философских исканий того или иного мыслителя. Плодотворно, в таком случае, выявление эстетических положений в философском наследии Вл. Соловьева, П. Флоренского, определение эстетических аспектов философии всеединства, русского космизма и позитивизма, христианского экзистенциализма в работах В. Акулинина, А. Андреева, В. Асмуса, В. Бычкова, П. Гайденко, Р. Гальцевой, Р. Гаязова, В. Диденко, Б. Емельянова, В. Жукова, А. Замалеева, С. Кравеца,.

B.Кувакина, А. Лосева, С. Неретиной, А. Новикова, В. Прозерского, С.Семеновой. Эстетическая проблематика первых десятилетий века настолько объемна, что может служить материалом современных теоретико-эстетических исследований, посвященных методологическим принципам и категориям эстетики, социальным функциям искусства, художественного стиля и метода, формы и содержания произведения искусства, эстетического сознания и художественного творчества. Мы имеем ввиду работы М. Афасижева, В. Блока, Ю. Борева,.

C.Ваймана, Е. Волковой, К. Долгова, Л. Зеленова, А. Зися, А. Иезуитова, М. Кагана, Н. Кормина, О. Кривцуна, В. Крутоуса, Б. Кубланова, Б. Мейлаха, А. Мигунова, М. Нечкиной, М. Овсянникова, В. Шестакова, Е.Яковлева.

В современных историко-теоретических исследованиях прослеживается стремление представить эстетику определенным элементом отечественной культуры. Проблема находится в стадии становления, но отдельные стороны ее нашли отражение в работах С. Аверинцева, Ю. Бородая, Ф. Гиренка, К. Исупова, А. Казина, И. Кефели, А. Корупаева, В. Кравченко, Ю. Манна, В. Межуева, Н. Никитиной, Э. Чистяковой, А.Эткинда.

При всей значительности информационного материала проблема развития эстетической теории начала века находится в стадии становления. Большинство эстетических концепций не исследовано. Остались малоизвестными теоретические принципы Е. Аничкова, И. Лапшина, Л. Оболенского, П. Энгельмейера, не включены в сферу научного исследования работы Ц. Балталона, С. Волконского,.

A.Измайлова, К. Эрберга, незаслуженно забыт Т.Райнов. Явно недостаточно освещена проблематика эстетических дискуссий 90-х годов XIX века. Не выявлено взаимодействие различных эстетико-теоретических направлений, создающее реальную картину методологических исканий. Вероятно, еще далеко до создания обобщающего труда, в котором было бы дано систематическое изложение отечественной эстетики рассматриваемого периода как определенной целостности. Работы по истории русской эстетики, изданные в 60−80-е годы, уже не являются достаточно полными, а порой содержат фактические погрешности. Существенный вклад, внесенный в решение этой задачи работой Л. Столовича «Красота. Добро. Истина», не может считаться достаточно исчерпывающим. Ни в одном из объемных историко-эстетических исследований не прослеживается связь эстетики начала века и первого послереволюционного десятилетия.

Эстетика 20-х годов стала предметом научного исследования в период «хрущевской оттепели». За десятилетие в сферу художественной и научно-эстетической культуры был введен информационный материал — весьма значительный, если сравнивать с периодом политизированной критики 30-х — середины 50-х годов, но далеко не полный, если исходить из реального потенциала этого периода. Опубликованы работы Л. Выготского, Л. Зивельчинской, В. Гриба,.

B.Переверзева, П. Сакулина, искусствоведческие исследования А.Федорова.

Давыдова, А.Сидорова. Издается А. Лосев, печатается В.Асмус. Особый интерес исследователей вызывают работы представителей формальной школы, производственников, конструктивистов. Вводится в научный контекст эстетика «Перевала», теоретические искания имажинистов и «Серапионовых братьев». Первая попытка выявить эстетическую основу многочисленных дискуссий 20-х годов была предпринята авторами сборника «Из истории советской эстетической мысли» (1968 г.). Отдельные проблемы эстетической теории 2.0-х годов рассматриваются в работах В. Боршукова, Л. Денисовой, В. Ивановой, Л. Киселевой,.

B.Кожинова, П. Малышева, И. Маца, С. Машинского, А. Метченко, О. Новожиловой, В. Полевого, Г. Поспелова, В. Роговина, В. Щербины, Ю.Щукина. Как правило, работы имеют ярко выраженный искусствоведческий и литературоведческий характер, вопросы методологии эстетики не привлекают внимание исследователей.

Большое внимание методологической проблематике уделяется в работах 70−80-х годов, посвященных анализу эстетических концепций каких-либо конкретных школ или отдельным вопросам эстетической теории, получившим освещение в тот период. Мы имеем ввиду работы А. Доценко, М. Кагана, К. Кулаева, Н. Лейзерова, А. Мазаева, Ю. Перова, Н.Тасалова.

В академических исследованиях последнего десятилетия особое место отводится наследию М. Бахтина, А. Богданова, А. Воронского, А. Лосева, Г. Шпета, представителей формальной школы: вопросы эстетической методологии в связи с их творческой деятельностью рассматриваются в работах.

C.Аверинцева, Г. Белой, Н. Бонецкой, Е. Волковой, В. Додельцева, Ю. Лотмана, З. Минца, Е. Шевцова, Г. Померанца.

Однако при всей плодотворности исследования отдельных сторон эстети-ко-теоретического процесса 20-е годы остаются объектом идеологизированных оценок. Вплоть до середины 80-х сохраняется подход к ним как к периоду расцвета вульгарного социологизма, «смятенному состоянию незрелой эстетической мысли», периоду многочисленных ошибок, «исправленных» эстетикой 30-х годов.

Таким образом, информационная ограниченность и малоизученность рассматриваемых проблем еще раз подчеркивают актуальность темы диссертации. Выявление внутренней динамики эстетико-теоретических поисков, определение целостности отечественной эстетики первой трети XX века требуют нового информационного наполнения. Объем и значимость историко-теоретического материала обусловливают необходимость дальнейших исследований. Автор выносит на защиту следующие положения'. конец XIXначало XX века связан с формированием эстетики как самостоятельной теоретической дисциплины, с обособленным и специфическим предметом, строгим понятийным аппаратом, четко выявленной структурой. Формирующим и определяющим фактором выступает связь эстетики с отечественной философией, имеющей специфические, не соотносимые с западноевропейскими, функции и характеристикиос и к в русской духовной культуре стыка веков утверждается приоритет эстетического освоения мира: только оно способно выразить «всеединство бытия», его целостность и взаимосвязанность, найти место человека-микрокосмоса в нем. Вот почему особое значение приобретает подход к эстетике как целостной системой дисциплине, а предметом науки объявляется единство определенных сфер бытия и деятельности сознанияметодологическое развитие приводит к дифференциации эстетической науки, ограничивая рамки философской эстетики. Последняя распадается на конкретные структуры — психологию, социологию, феноменологию искусства, теорию художественного творчества, и в короткий исторический срок проходит через «окончательное и решительное» размежевание, прежде чем остро осознает необходимость философского синтезаразвитие отечественной эстетики не могло проходить вне влияния западных теоретиков, но принципы отбора европейских авторитетов подчинены потребностям отечественной культуры. Специфический характер эстетики, выразившийся в определении «проблемного поля», трансформации понятийного аппарата, изменении структуры, находит объяснение в культурологическом контекстеотечественная эстетика первых десятилетий века формулирует проблемы, получившие позднее развитие в мировой эстетической мысли: художественное творчество как экзистенциальный акт, символ и смысл художественной гносеологии, понимание и толкование как регуляторы функционирования произведений искусства, художественное произведение как система, определенная архитектонической целостностью, диалектика диахронического и синхронического подхода к художественному факту, особенности технической эстетикиспецифика развития эстетической теории 20-х годов выражается во взаимодействии основных теоретических направлений — социологии искусства, формальной школы, формально-социологической и гносеологической эстетики. Выражая общие тенденции, эти направления корректируют постановку проблем методологического характера, определяя предмет, метод исследования искусства в целом и художественного факта в частности, структуру и специфику эстетического подхода, формулируя как необходимую диалектику общесоциального и имманентно-художественного в эстетическом исследованиипри всем разночтении методологических подходов представителей различных направлений объединяло стремление представить предмет эстетики в его целостности, выйти из «тупиковой ситуации», связанной с отходом от философских принципов, крайним понижением уровня проблематики, замены традиционных эстетических категорий категориями лингвистики, социологии, политэкономииутверждение гносеологических принципов возвращает определение эстетики как науки, изучающей законы прекрасного, существенно меняя структуру рассматриваемой дисциплины. Однако уже в конце 20-х годов сведение философии к догматически понимаемой гносеологии приводит к ограничению возможностей эстетической науки. Внутренняя логика эстетики окончательно подчиняется строгой политической регламентации.

Научная новизна диссертационного исследования: впервые в историко-теоретическом исследовании определены генезис, хронологические рамки, закономерности и основные пути развития русской эстетики как самостоятельной научной дисциплины, выявлены основные этапы становления методологии, трансформации понятийного аппарата и структуры эстетической теорииподчеркнуто, что формирование отечественной эстетики как научной теории происходит в рамках духовной культуры «переломного периода» и имеет своей предпосылкой критицизм в качестве принципа оценки методологии эстетического исследования, отношения к прекрасному в природе и искусстве, определения функций искусства в предшествующий исторический периодвыявлен и обоснован круг понятий, позволяющий наиболее полно охарактеризовать русскую эстетику конца XIX — начала XX века: всеединство, гармония, целостность, свобода, символ-первоявление, понимание, постижение, творчествовведены в научный оборот практически не использованные ранее источники: материалы эстетических дискуссий конца прошлого века и конца 20-х годов, эстетико-исторические исследования Е. Аничкова и Л. Зивельчинской, содержащие богатый фактический и аналитический материал, работы представителей феноменологической, гносеологической и психологической эстетикиотечественная эстетическая теория рассматривается как противоречивый, системный, целостный процесс, динамика которого определяется особенностями развития философского знания, взаимодействием с социологией и психологиейвпервые рассматривается проблема диалектики самобытно-национальной специфики и западно-европейского заимствования в русской теоретической эстетике конца XIXпервых десятилетий XX векаотечественная эстетическая теория начала века характеризуется как этап, предваряющий постановку целого ряда проблем мировой эстетики — сознательное и бессознательное в творческом процессе, художественное творчество как «со-творчество» история искусства как возникновение новых смыслов и толкований художественного фактавпервые отечественная эстетика определяется как основа развития культурологии, как сфера поисков философского синтеза бытия и ценности, природы и культуры, примирения космического и человеческогозакономерность методолого-эстетического развития в послереволюционный период выявляется во взаимодействии основных теоретических направлений — социологии искусства и формальной школы, появлением на этой основе формально-социологических исследований и возврате к философской эстетике на основе гносеологических принципов.

Научно-практическая значимость работы. Материалы диссертационного исследования позволяют включить в систему современного научного знания новый информационный материал как определенную основу создания объективной и всесторонней истории русской философии, эстетики, культуры XX века. Постановка и разработка теоретических проблем первых десятилетий столетия способствует выявлению жизнеспособности и значимости методологических подходов к эстетической культуре современности, и тем самым — созданию определенных предпосылок выхода современной отечественной эстетики из кризиса.

Анализ философских, эстетических и культурологических проблем, предложенный автором диссертации, может быть использован в основных вузовских учебных курсах, при подготовке учебно-методической литературы по культурологии и философии, спецкурсов.

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены на научно-методическом семинаре кафедры философии Воронежского Государственного Технического университета, представлены автором в форме докладов на Международных научных конференциях (Москва, 1994; Воронеж, 1996; Курск, 1997), Международном научно-практическом семинаре «Миссия творчества в развитии общества» (Курск, 1997), Всероссийских (Москва, 1994; Томск, 1996), региональных и межвузовских научных конференциях.

Материалы диссертации были использованы автором при чтении основных учебных курсов «Философия» и «Культурология» (1994 — 1998 г. — ВГТУ, 1997 — 1998 г. — МГСУ), при разработке и чтении элективных курсов «Русская культура «серебряного века» «, «Русская философия XX века в системе культуры», «Проблема человека в философии и культуре». Материалы диссертационного исследования положены в основу соответствующих разделов учебных пособий по культурологии и эстетике.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Кризисное состояние современной эстетики делает историко-теоретический опыт ценным средством в решении принципиальных методологических проблем. Постановка вопроса несомненна — русская эстетическая мысль первых десятилетий XX века в концентрированной форме выявляет основные принципы и направления эстетической теории нового столетия, определяясь как раздел психологии, как номотетическая социологическая научная дисциплина, как область аксиологии и как философское знание. Нельзя не отметить, что в рамках философского знания формируется феноменологическая эстетика, в которой обнаруживаются теоретические корни будущей русской формальной школы.

Какие же направления историко-эстетического исследования следует считать в настоящее время приоритетными? В первую очередь — введение в сферу научного оборота нового информационного материала. В определенной степени «белые пятна» русской гуманитарно-художественной культуры заполнены переизданием работ классиков философской и эстетической мысли первых десятилетий XX века. Тем не менее, за пределами современного научного анализа остались многий работы Е. Аничкова, С. Волконского, Н. Горнфельда, И. Лапшина, Л. Оболенского, С. Франка. Вне сферы активного внимания находятся эстетические исследования Ц. Балталона, А. Измайлова, X Евлахова, Т. Райнова, П. Энгельмейера, К. Эрберга. Требует объективного анализа социология искусства А. Арватова и В. Фриче, заслуживают пристального внимания эстетико-культурологические концепции И. Иоффе и П. Сакулина, работы В. Волькен-штейна, Ф. Шмита, В. Ярхо. Только на основе нового информационного наполнения может быть выявлена динамика эстетико-теоретических поисков первых десятилетий XX века и создана основа более полной истории русской эстетики.

Однако включение значительных по объему информационных материалов — лишь предпосылка плодотворного научного исследования. Следует подчеркнуть, что освоение культурно-теоретического наследия тормозится существенным обстоятельством: процесс накопления информации и ее анализ идут параллельно, и в этом — одна из причин субъективных оценочных суждений. Зачастую оценка опережает теоретическое исследование. Такое положение, в большинстве случаев, не только приводит к дилетантизму, но и обеспечивает жизнеспособность все того же «черно-белого», монологического по сути подхода к историко-культурным процессам и явлениям, как правило, с противоположным ценностным знаком. Немецкий исследователь русской философии и культуры М. Хагемайстер имеет все основания заявить об идеологизации историко-философских исследований в нашей стране и за рубежом, о появлении новых «мифов-икон» — мифа «Федоров», мифа «Флоренский», мифа «Лосев» и т. д. Нельзя не согласиться и с выводом Хагеймастера: все это препятствует нормальной теоретической работе, ибо ликвидируется среда всякого непредвзятого исследования. Полагаем, что преодоление идеологизации исследования возможно на основе изучения конкретных пластов, направлений и форм русской философской и эстетико-теоретической культуры, выявления их взаимодействия в рамках определенной хронологической целостности.

Рассмотренный материал позволяет сделать выводы, которые могут быть использованы в качестве «отправных точек» дальнейшего историко-теоретического исследования эстетического наследия России:

1. Эстетика рассматриваемого периода формируется на основе критицизма — характерной черты русской духовной культуры «переломного периода». За два — три десятилетия русская творческая интеллигенция пытается решить вопросы, волновавшие ее веками, полностью использовав недочеты и преимущества духовной культуры предшествующего периода — таков принцип формирования философии, психологии, этики. В эстетике он выражается в критической переработке взглядов на прекрасное в природе и искусстве, в попытке создать принципиально новую теорию художественного творчества, в пересмотре воззрений на функции искусства и его роль в обществе. Критицизм приводит к изменению категориального строя эстетического сознания. Эстетический смысл получают категории, казалось бы, далекие от науки о прекрасном — категория свободы, и связанные с ней опосредовано — символ, система, импровизация, целостность. Наполняется новым содержанием категория трагического, как «распада» и «распыления» бытийной формы.

2. Русская эстетика не может не испытывать определенное влияние западно-европейской мысли, но специфика развития отечественной духовной культуры «корректирует» это влияние, производя определенный методологический и информационный отбор. Проблема формирования философской эстетики определяется, прежде всего, характеристикой самой русской философии, в которой исследователи видят «жизнетворчество, а не софистику», не «чистое знание», а только «становление» его. В этом — корни тяготения русской философии не к понятиям, а к образам — символам. Налицо такое сближение с художественным творчеством, что русская философия отождествляется с искусством, и в этом случае «отпочкование» эстетики не представляет насущной необходимости: эстетическая рефлексия предполагается в самой философии в качестве ее субстанциального свойства. Вопрос о существовании философской эстетики как самостоятельной дисциплины поднимается тогда, когда ею уже накоплен огромный исторический опыт. Однако русская философская эстетика не только развивается, но в отличие от западно-европейской опережает отечественную философию, «подталкивая» последнюю к постановке важных теоретических проблем. Эстетика не только стремится к достижению уровня «чистого знания», но и имеет большие, чем у русской философии в целом, возможности для достижения этого уровня.

3. Толчком признания за эстетикой права на исследование своеобразной и обособленной группы проблем стало развитие русской критики, представляющей многие десятилетия взгляд на искусство как на средство выражения общественных идеалов, которые не могли осуществляться «более простым путем». К 90-ым годам ценностные характеристики произведений искусства в значительной степени меняются, осуществляется новый подход к вопросам красоты, эстетического наслаждения. В число проблем, требующих глубокого анализа, выдвигаются проблемы эстетического сознания и эстетических категорий, даются философские определения таким понятиям как наслаждение, эстетическая деятельность, художественное творчество.

4. Характеристика категориального аппарата эстетической теории выдвигает в качестве дискуссионных проблемы красоты, специфики и функций искусства. В определении последнего прослеживается тенденция освобождения, очищения «изящного творчества» от приписываемых ему «сторонних функций». Традиционно русская проблема «тенденциозное-эстетическое» приобретает характер жесткого, безальтернативного противостояния. Вопрос ставится так: является ли идейность и тенденциозность специфическим объектом эстетики, либо эти стороны искусства служат предметом морально-публицистической критики? Формируются и нетрадиционные подходы к искусству, получившие развитие уже в новом веке — Н. Иванцов определяет его как «язык», исходя из смыслового и функционального единства языка и искусства и возвращая, тем самым, эстетическую мысль к работам И. Кронеберга и А.Потебни. В ходе дискуссии сформулированы главные методологические задачи: преодоление «неразберихи терминов», смешения понятий, обеспечение категориально-понятийного единства, которое пока только намечалось, и создание метода, позволяющего систематизировать множество эмпирических фактов, накопленных русской эстетической культурой. Формирование категориального аппарата эстетической теории характеризуется введением новых понятий, определяющих ее отличительные признаки.

5. Развитие эстетики закономерно определяет внимание к ее структуре. В историко-философских исследованиях первых десятилетий века (Е.Аничков, Э. Радлов, Г. Шпет) фиксируется не только изменение предмета, но и значительное расширение проблематики эстетической теории. Э. Радлов, отмечая традиционную «двупредметность» эстетики (онтология красоты и философия искусства), констатирует необходимость еще одного обязательного раздела, в котором анализируется художественное творчество. Для Г. Шпета эстетика есть учение об эстетическом сознании, коррелятивное онтологическому учению о предмете. Уточняя эту позицию, он выделяет три раздела эстетики: учение об эстетическом предмете, учение об образах как формах, творимых поэтом — поэтику, входящую в философию искусства, и наконец, осуществленные формы творчества и искусства представляют историю эстетического сознания. Для Е. Аничкова современная эстетика — эстетика «чистого чувства», ее предмет — эстетическое сознание, включающее в себя не только наслаждение — восприятие прекрасного, но и страдание — восприятие уродливого, безобразного. В истории художественной практики отмечается становление «эстетики безобразного», где уродство — не коррелят прекрасного, а сущностная категория. И «проблемное поле» русской философии конца XIXначала XX века определяется формами инверсионного сознания, соотношением полюсов «прекрасное-безобразное». В качестве самостоятельного раздела эстетики уже к концу первого десятилетия века выделяется философия художественного творчества.

6. Философия художественного творчества основана на незыблемом приоритете художественного познания: только оно, реализованное в искусстве, дает «всеединство бытия», которое «не может мыслиться», но доступно и дано в какой-то иной «металогической форме». Вот почему так важны для русских исследователей категории «художественной гносеологии» — постижение, откровение, воображение, «интеллектуальное созерцание», «глубокая интуиция» (С.Франк). Творческий процесс как объект эстетического исследования выходит за пределы классически понимаемого творчества-созидания. Произведение искусства существует как целостность, открытая к распредмечиванию современниками и последующими поколениямиотрешенное от творца, оно становится орудием «чужого творчества» (А.Горнфельд). Сущность художественного процесса раскрывается единой категориальной «цепочкой»: смысл, понимание, толкование, ценность.

7. Проблема ценности становится основополагающей в феноменологии творчества. Границы последней определяются пониманием эстетики в целом как «эстетики художественного объекта» (Т.Райнов). В искусстве вне объекта нет ничего, «с чем нужно согласовываться — художественный объект замкнут, самозаконен», полон собой и не «выходит за свои пределы». Художественность в конечном счете определяется как единство описательно-изобразительных приемов, создающих целостность, «архитектоническое единство», раскрывающееся через взаимодействие.

8. Философия творчества первых десятилетий века свидетельствует об интенсивности теоретических и методологических поисков. Экзистенциальная эстетика (К.Эрберг, Н. Бердяев), основываясь на классических категориях — красота, трагическое — наполняет их полным содержанием и в качестве субстанциальной вводит в эстетику категорию свободы. Творческая деятельность, реализуемая в искусстве, есть путь человека к свободе. Так, красота, по Эрбергу, рассматривается как «проявление чувства меры» при выборе средств освобождения от власти закономерности и необходимости, как единственная форма воплощения творческим духом «воспоминаний о свободе», как «цветок плодового дерева свободы». Сверхприродный антропологизм" философии Н. Бердяева неизбежно утверждает эстетизацию творчества, представленного как путь от «несвободного хаоса» к божественному, гармоническому, эстетизированному космосу. Красота «всегда есть преображение», она связана с творческой силой жизни, с устремлением к бесконечности и приобретает не только онтологический, но — что особенно важно — экзистенциальный смысл. Потенция творения мира «просветленно-свободного» сопряжена с трагизмом творчества: эстетическая концепция Н. Бердяева определяется единством свободы, красоты и трагизма. Трагедия, в конечном счете, есть «ужас бытия», но в самом бунте против него заключено «некоторое бытие», творчество в нем оправдывает мир как «эстетический феномен». XX век — век «дематериализации» и «декристаллизации» мира — утверждает новую красоту и новую трагедию, отраженные в работах кубистов и футуристов, в картинах Пикассо.

9. Развитие эстетики как самостоятельной научной дисциплины определило внимание русских исследователей к тем отраслям научного знания, которые имели разработанную методологическую основу и строгий понятийный аппарат. Таковой уже в конце XIX века считалась психология. Определение эстетики как науки об особом высшем наслаждении, отмеченном «длительностью удовольствия», базируется на авторитете Фехнера, Бэна, Вундта, Липпса, Гро-оса. Однако развитие русской психологической эстетики отвечает, в первую очередь, потребностям и особенностям отечественного гуманитарного знания, и только во вторую — обязано западным влияниям. Реакция на прагматически-утилитарный подход к художественной деятельности определяет стремление к обоснованию права эстетического чувства на существование в качестве самостоятельного объекта исследования. Вот почему в «чистом виде» русские эстетики не представили ни объективно-психологического, ни субъективно-психологического направления: задача состояла в том, чтобы определить специфику эстетического наслаждения, выявив простейшие психологические агенты, на которые разлагается сложное эстетическое чувство. Отсюда стремление дать определение эстетической эмоции. Постановка проблемы вызвала различные суждения, еще раз подчеркнув дискуссионный характер эстетических вопросов в России конца XIX — начала XX в. Эстетическая эмоция есть «усиленное чувство сходства», его проявлениями выступают «согласие, соответствие, симметрия, гармония, ритм» (Ц.Балталон), группировка сходства и различия (Н.Грот), ее интенсивность определяется только различием (А.Токарский), единством во многообразии (А.Лопатин). В границах психологического исследования делается попытка выявить законы эстетического сознания.

10. Психологическая эстетика в России первоначально строилась как жесткая альтернатива философскому знанию, в ее основу был положен опыт и наблюдение, полностью освобожденные от философских абстракций. Однако, сведение эстетики к экспериментально-психологическому направлению очень скоро обнаруживает методологическую несостоятельность. Новые подходы к эстетическим явлениям получили освещение в работах русских позитивистов.

Исследуемый материал позволяет выделить в эстетике отечественного позитивизма четыре основных направления. Первое проявляется в «полупозитивизме» К. Д. Кавелина, П. Л. Лаврова, Н. К. Михайловского. Здесь эстетика «растворена» в критике и публицистике, ее основным принципом, в соответствии с русской традицией, является утилитарность художественной деятельности. Второе направление, получившее наиболее полную реализацию в конце XIXначале XX века, характеризуется стремлением к созданию «позитивной эстетики» (Л.Е.Оболенский, А. ВЛуначарский). Методология представляет собой определенный синтез психологии и социологии — на этой основе рассматривается эстетическое сознание, определяются категории, дается характеристика специфики и функций художественного творчества. Для третьего направления характерно выделение круга проблем, связанных с социальными факторами и социальными функциями искусства. Новым словом не только в русской, но и мировой эстетики, явились исследования П. Н. Энгельмейера, в которых формируются методологические принципы технической эстетики — таково четвертое направление русского позитивизма.

11. В рамках позитивистской эстетики ставится проблема единства метода гуманитарных и естественных наук. И те и другие едины по цели (формирование закона), предмету (положительные, т. е. доступные наблюдению, факты), по основанию (основаны на опыте). Строгий рационализм западных позитивистов, и в частности И. Тэна, особенно привлекает русских эстетиков: в его эстетическом исследовании они находят принципы, близкие отечественной духовной культуре — принцип целостности, системности и историзма. Известная в русской эстетике проблема отношения искусства к природному бытию подкрепляется тэновским «законом подражания». В основе эстетического исследования лежит и «закон возникновения художественного произведения», требующий «выявления неизбежной связи» и «постоянного соответствия» художественного процесса социальному. Эти законы Л. Оболенский дополнил законами процесса «появления гения» и «развития искусства», В. Фриче — законом «повторяемости художественных явлений», В. Шулятиков — «законом преемственности видов искусства». Таким образом, позитивистская эстетика реализует одно из принципиальных требований отечественного гуманитарного знания — создание законо-полагающей, и следовательно, безоценочной науки об искусстве.

12. Процесс формирования эстетической теории определил особое внимание исследователей к психологии художественного творчества. Последняя характеризуется неоднозначно. С одной стороны — самостоятельная автономная часть эстетики с четко выделенной методологией и совокупностью проблем, с другой — к психологии творчества сводят эстетику в целом. Уже в эстетических дискуссиях 90-х годов рассматривается одна из важнейших проблем современной эстетики — соотношение сознательного и бессознательного в художественном творчестве (Ф.Батюшков, П. Боборыкин, С. Волконский, Н. Грот, Н. Зверев, С. Корсаков, Л. Лопатин, А. Токарский). Выявляются три подхода к названной проблеме: специфика художественного творчества требует оценки, а это акт сознательный, творчество в создании художественного произведения, в его восприятии, есть процесс, лежащий за пределами сознания, и, наконец, художественное творчество есть единство сознательного и бессознательного процессов, причем соотношение их различно в зависимости от этапа творческого акта. В процессе развития эстетической теории в рамках психологии творчества ставятся проблемы, решение которых существенно расширяет ее границы. В категориальный аппарат включаются «активно работающие» понятия — фантазия, талант, гениальность, вдохновение. Эстетический смысл приобретает проблема волевой деятельности индивида. Конец первого десятилетия XX века свидетельствует о создании новой психолого-эстетической концепции творчества (И.Лапшин, И. Мандельштам, Д. Овсянико-Куликовский).

13. Плодотворной основой нового подхода к художественному творчеству выступает методологический анализ психологии и философии: русские мыслители от увлечения «позитивными науками» возвращаются к необходимости философского обоснования эстетических проблем. Наиболее полно такой подход выражается в решении вопросов специфики художественного творчества И. Лапшиным, рассматривающим его как показатель эстетически-целостного освоения мира, выразитель связи человека и Космоса. Традиционная для русской культуры проблема взаимодействия человека и природы эстетически оформляется в проблему сопоставления «единицы с бесконечностью». Процесс художественного творчества есть, по Лапшину, взаимодействие, по крайней мере, трех смысловых структур: Космоса, личности и художественного произведения. Работы Лапшина свидетельствуют о «стянутости» общих методологических проблем к одному разделу эстетики, имеющему целью философско-психологическую характеристику творчества.

14. В культуре первых послереволюционных лет своеобразно повторяется отношение к русской эстетике 60−70 годов XIX века: она как «отвлеченная система» осуждается самым категорическим образом, отвергается как «бесплодная спекуляция». Отсюда сужение объема методологических поисков, абсолютизация социологического подхода к искусству и в эстетической теории, и в художественной практике. Главной задачей становится утверждение методологии марксизма — с ее помощью большинство эстетиков 20-х годов считали возможным решение многих проблем. Ориентиром в развитии эстетической мысли выступают работы Г. В. Плеханова. Социология искусства в большинстве случаев заменяет традиционную эстетику и рассматривается как «практически развитое проведение принципа закономерности». Такой подход определил в эстетической теории 20-х годов приоритет социологических школ В. М. Фриче и В. Ф. Переверзева.

15. В. Фриче продолжает основные тенденции русской позитивистской эстетики, считая объектом исследования социальный детерминизм искусства. Особый круг социологических проблем выделяется им в связи с определением закономерностей в области производства художественных ценностей — «форм общественного производства». Проблема многогранна, впервые в отечественной эстетике в качестве важнейших выделяются вопросы взаимоотношения художника и мецената-заказчика, анализируется характер «потребления искусства» и общественных форм распространения художественных произведений: деятельность организатора выставок и художественных галерей, функционирование в сфере материального производства. Художественный спрос в широком смысле воспринимается как социальное бытие художественного произведения.

16. Представители школы В. Ф. Переверзева пытаются найти закономерность художественного развития в самом литературном факте, выявить социальную детерминанту в содержании и структуре составляющих его элементов, и тем самым придают социологии искусства определенный феноменологический смысл. Цель такой постановки вопросов — конкретизация предмета социологии искусства, определение рубежей анализа художественного материала — позитивная в своей основе, но не получившая должного претворения в теоретической деятельности переверзевцев. Однако переверзевцы предвосхитили некоторые тенденции современной социологии искусства в вопросах репрезентативности героев художественной литературы как определенных социальных типов, отражения в литературном произведении социальных ситуаций как реально существующих. Переосмыслению подвергается проблема художественного творчества: художник остается лишь бессознательным выразителем объективных социальных явлений. Сознательная тенденциозность отвергается полностью, партийность принимается лишь постольку, поскольку она определяется подсознательными процессами — положение, подвергшееся особо жесткой критике в ходе дискуссии конца двадцатых — начала 30-х годов.

17. В конечном счете, социология искусства 20-х годов определяется как научная дисциплина, которая не рассматривает внутреннюю логику искусства, а устанавливает ее как закономерность социально-предопределенную. В ее границах методологические принципы вырабатываются путем проецирования на эстетическую теорию законов социологии и политэкономии, категории этих дисциплин оттесняют традиционные эстетические понятия. Правомерность такой точки зрения подвергается сомнению как только социология искусства, претендуя на звание науки, регулирующей жизнь искусства в его статике и динамике, подменяет собой эстетику в целом.

18. Теоретическое обращение к традиционным эстетическим категориям в послереволюционное десятилетие отвергается не только большинством эстетиков-социологов. Футуристы, пролеткультовцы, лефовцы и конструктивисты полагали, что эстетические характеристики не выражают характер нового искусства. Категория прекрасного оценивается как «эстетический фетишизм». Подход к искусству с точки зрения практической значимости приводит к экстраполяции законов утилитарно-прикладного искусства на всю художественную деятельность в целом, без каких бы то ни было видов дифференциации. Такая постановка вопроса привела к сужению категориального аппарата эстетики и искусствознания, а протест против эстетической значимости вылился в отрицание эстетического момента вообще.

19. Социология искусства наиболее полно отразила «тупиковую ситуацию» в эстетике 20-х годов, определенную М. Бахтиным как крайнее понижение уровня проблематики, обеднение предмета, подлежащего изучению. Эстетика не могла быть признана самостоятельной научной дисциплиной, не имея «сложного, полного и своеобразного предмета исследования». Признанием, прямым или косвенным, того, что специфика последнего может быть выявлена с помощью не социологических, а общеэстетических категорий, исследователи констатируют неправомерность сведения: к социологии искусства эстетики в целом. Специфика художественного факта выступает краеугольным принципом эстетики формализма, оппозиционной по отношению к социологам в определении предмета и метода. Эстетическая теория второй половины 20-х годов, так же, как и два десятилетия назад, выявила стремление к синтезу существующих методов. Закономерной степенью на пути поисков единой методологической основы явилось возникновение и развитие формально-социологической эстетики.

20. В рамках формально-социологического направления 20-е годы происходит возвращение к принципам философской эстетики. Критическому пересмотру подвергаются наиболее популярные определения: «искусство как организация жизни», «искусство как форма коммуникации», «искусство как заражение», «искусство как выражение классового бытия». Синтез всех установленных определений подчинен теперь «гносеологической формуле искусства», оно рассматривается как познание и образное мышление (Л.Аксельрод-Ортодокс). Постановка проблемы требует пересмотра многих методологических принципов, нового определения границ эстетического исследования и «по-существу», возврата к традиционным категориям. Так, отличительным свойством и главной целью искусства, объявляется удовлетворение эстетической потребности. Теперь искусство определяется как производство художественных ценностей, в основе которых лежит характеристика красоты. Принципиальное значение приобретают традиционные в мировой и отечественной эстетике проблемы диалектики красоты и пользы, общезначимости и релятивности искусства. В эстетику вновь возвращается категория вкуса, предметом исследования объявляются субъектно-объектные отношения, а искусство совпадает с теоретико-познательным отношением к миру. Проблема эстетического восприятия приобретает самостоятельное значение: без ее решения не могли бы быть рассмотрены вопросы эстетической функции, художественной ценности и жизнеспособности произведения искусства. Логически оправданным при такой постановке вопроса является попытка объявить эстетику наукой, изучающей состояние сознания субъекта, которое «в современном обществе вызывается главным образом предметами искусства» .

21. Философско-гносеологический подход к искусству выводит эстетику из подчинения социологии и рассматривает эстетическую методологию как конкретное применение принципов общей марксистской философии. Методологической необходимостью диктуется исследование искусства как образного мышления. Закономерность индивидуального мышления выступает частным видом закономерности материального бытия, «преломленного в человеческой специфичности». Теперь в число категорий эстетики включены понятия гносеологические — отражение, истинность, но в сочетании с традиционным классическим понятием красоты. Гносеологическая интерпретация способствует возвращению определения эстетики как науки, изучающей «законы прекрасного» (А.Андрузский, В. Волькенштейн, В. Гриб).

22. Утверждение гносеологических принципов существенно меняет структуру эстетической теории. Внимание эстетиков привлекают общие вопросы эстетического сознания, конкретизация отдельных искусствоведческих проблем в рамках эстетической теории становится достоянием предшествующего периода. Но процесс далеко не однозначен. Эстетика рассматривается как часть философии, а единственно правомерной и значимой окончательно утверждается философия марксизма-ленинизма в самых догматически истолкованных формах. Внутренняя логика эстетики, с таким трудом пробивавшая: себе дорогу в послереволюционное десятилетие, подчиняется строгой политической регламентации: об этом свидетельствует господство идеологических и политических оценок в эстетических дискуссиях конца 20-х — начала 30-х годов.