Дионисическая и Аполлоническая культура

Декларируя равенство обоих начал в творчестве, Ницше на самом деле являлся выразителем превосходства дионисийского, основу которого составляет необузданный инстинкт жизни. Его притягивали хаос, безмерность, стремительный шквал жизненных сил. По сути, Ф. Ницше проповедовал свободу поведения, возвращение к природе, освобождение естественных инстинктов из-под гнета морали и норм общественного порядка.

Останавливаясь подробно на истории эллинизма, Ницше в «Рождении трагедии из духа музыки» отмечал, что это единство двух начал было разрушено Сократом, творчество которого никогда не отличалось художественным вдохновением, и это привело к уничтожению трагедии как жанра. Ницше обвинил Сократа в отторжении дионисийской свободы духа, что обеднило внутренний мир древнего грека и заставило человечество жить согласно сухим инструкциям разума и морали. Именно по этой причине, как считал Ницше, искусство и вообще культура начали постепенно деградировать. Хотя, дионисийство время от времени прорывалось наружу, чему примером могут служить средневековые празднества в честь различных святых, во время которых постоянно возраставшая толпа, с пением и плясками передвигалась по различным городам.

Главной чертой сократической тенденции, оказавшей, как считает Ницше, крайне отрицательное влияние на греков, является дерзкая рассудочность. Под влиянием этой тенденции на смену старой несокрушимой марафонской крепости тела и духа пришло сомнительное просвещение «при постоянно растущем захирении телесных и душевных сил». Тот, кто сумел в одиночку сокрушить прекрасный греческий мир в лице Гомера, Эсхилла, Фидия, Перикла и Диониса, был человеком с чрезмерно развитой логической природой. Запущенное им огромное маховое колесо сократизма вращается, как считает Ницше, и по сей день, продолжая разлагать жизненные инстинкты, подчиняя искусство диалектической философии и лишая его прекрасного безумия художественного вдохновения.

Сократ «изгнал музыку из трагедии» — таков приговор Ницше. В лице Сократа впервые появляется несокрушимая вера в то, что мышление способно проникнуть в глубочайшие бездны бытия и не только познать, но даже исправить последнее. Поэтому именно в Сократе Ницше увидел поворотную точку всемирной истории, которая пошла вслед за этим греком по пути теоретического и гносеологического оптимизма, сделав главным, если не единственным, предназначением человека стремление к познанию. Он говорит о необходимости возрождения трагедии, трагического миропонимания и трагического типа человека, для которых главным является ориентация на искусство, а не науку. Речь шла о следующем: как, каким путем создать такую культуру, как совокупность традиций, правил и верований, чтобы, подчиняясь ей, человек мог облагородить свой внутренний мир, стремясь «воспитывать себя, воскрешать красоту, добродетель, сильные, благородные страсти».

Так, новый тип человека для него — это трагический тип, идеал культуры — трагическая культура и т. д.

Он считает, что когда дух науки «дойдет до своих границ и его притязание на универсальное значение будет опровергнуто указанием на наличность этих границ, можно будет надеяться на возрождение трагедии». Большое место в тексте работы уделяется характеристике философом ряда обнадеживающих моментов в рамках современной культуры, которые, на его взгляд, свидетельствуют о ростках пробуждающегося нового трагического миропонимания. Речь идет прежде всего о том, что современный человек уже начинает осознавать границы теоретического познания. Ницше убежден в том, что недалек тот час, когда наука попытается из «этого широкого пустынного моря знания пробиться к берегу». Более того, он пророчески предрекает те времена, когда европейское человечество в полной мере ощутит и пожнет плоды своего оптимизма. Именно здесь Ницше предрекает движение европейской культуры к ее гибели, которая станет результатом ее прекрасных речей о достоинстве человека и труда и обещаний земного счастья для всех. При этом он ссылается на греков, которые не стыдились считать труд унизительным, полагая невозможным, чтобы занятый добыванием хлеба стал когда-нибудь артистом.

Отсюда и следующий вывод: рабство необходимо для развития культуры. Современная же культура, по мысли Ницше, отрицает в своем оптимистическом взгляде необходимость такого сословия. Тем не менее Ницше счел возможным выявить и обнадеживающие ростки пробуждающегося уже в условиях современной ему культуры нового трагического миропонимания.

Другого рода предзнаменование постепенного пробуждения дионисического, трагедийного духа становится, по Ницше, немецкая музыка, «…могучий солнечный бег от Баха к Бетховену и от Бетховена к Вагнеру». «…Среди всей нашей культуры именно она есть тот единственный непорочный, чистый и очистительный дух огня, из которого и в котором, как в учении великого Гераклита Эфесского, движутся все вещи, пробегая двойной круговой путь…». Это таинственное, по словам Ницше, единство немецкой музыки и немецкой философии является свидетельством новой формы существования, с которым мы можем познакомиться благодаря эллинским аналогиям, — так, по сравнению с Грецией, современный мир идет, по Ницше, в обратном порядке, т. е. из александрийского периода назад, — к эпохе трагедии. Философ убежден, что для немецкого духа это будет не более чем возвращением к самому себе после того, как чужеродные силы держали его под ярмом собственных сил. Ницше возвещает о возрождении трагедии, полагая, что именно в такой ответственный момент, когда мы подвержены опасности, нужно хорошо знать, откуда она может явиться и куда она стремится. Его призыв уверовать в возрождение трагедии равносилен призыву к возрождению жизни — дионисийской, роскошной и радостной. Время сократического человека миновало, констатирует он: «имейте только мужество стать теперь трагическими людьми!». В трех завершающих главах «Рождение трагедии из духа музыки», Ницше предлагает своеобразный тест для проверки на сократичность, в котором роль основного критерия выполняет способность человека понимать миф.

Ницше противопоставляет его в качестве так называемой новой истины традиционным истинам науки, считая, что хотя он и является заблуждением, это очень важное и значимое заблуждение, которое позволяет человеку выработать необходимую ему стратегию жизненного выживания. Современный человек, полагает он, потерял и трагедию, и миф, что по сути одно и то же, отсюда необходимость возрождения немецкого мифа, который придаст здоровую, первобытную силу немецкому народу. Ницше еще любит свой народ и верит в возможность возрождения в нем дионисического начала с помощью немецкой музыки и мифа. Заканчивается текст книги словами вымышленного грека, вызывающего дух бога Аполлона и призывающего его преодолеть своей просветляющей силой дионисическое подполье мира, вернув тем самым гармонию двух начал — так, как это было у греков: «Последуй за мной к трагедии и принеси со мной вместе жертву в храме обоих божеств».

Список литературы

1. Ф. В. Ницше. Рождение трагедии из духа музыки, пер. Г. А. Рачинского, СПб.: Азбука, 2000. 204 с.