Социальные и этнокультурные процессы на Северном Кавказе: Вопросы теории и методологии

Актуальность темы

исследования имеет два аспекта — событийный и теоретико-методологический. Речь идет о том, что в постсоветский период Северный Кавказ фактически оказался в эпицентре сложнейших событий, процессов и обстоятельств. Деконструкция сложившегося социального порядка, суверенизация, этнокультурная гомогенизация, распад одних идентичностей и формирование новых, миграции, индивидуализации и солидаризации, традиционализа-ции и модернизации, социальные конфликты — эти и масса иных событий и процессов, наполнили конкретным смыслом и значением современную жизнь Северного Кавказа.

Происходящее в регионе привлекает общественное и исследовательское внимание. Существенно увеличился общий объем публикаций, посвященных Северному Кавказу периода социальной трансформации. В условиях плюрализма и демократизации социальные и этнокультурные процессы, развертывающиеся в регионе, воспринимаются по-разному как общественным сознанием, так и в рамках научной рефлексии. С одной стороны, формируются представления, исходящие из простых описательных и объяснительных схем происходящего.

В постсоветских идентификациях Северный Кавказ выступает объектом негативной стигматизации, символом жупела и схематического упрощения. Советская схема «класс и идеология» вытесняется сконструированной бинарно-стью вероисповедания и этничности, на основе которых пытаются классифицировать, типологизировать народы и культуры. Различия культур трактуются в качестве источника реальных или потенциальных конфликтов и противоречий. Сам северокавказский социум, социальные отношения, которые доминируют в нем, рассматриваются преимущественно в статике вне процессуального и трансформационного контекста. Недостаточное внимание уделяется и деятельной активности субъектов действия, являющихся источником социального конструирования жизненного мира. Сложная диалектика взаимоотношений между социальными и этнокультурными процессами в регионе необоснованно упрощается или же чрезмерно политизируется.

Понимание ограниченности одномерных подходов стимулирует научный дискурс в направлении переосмысления сложившихся представлений. Необходимость «усилить внимание к теоретическим и методологическим поискам парадигмы изучения социокультурных процессов на Кавказе» 1 осознается учеными региона как одна из наиболее актуальных проблем. Демократизация научного поля отечественной социологии создает условия для использования возможностей различных подходов к анализу социальных и этнокультурных процессов на Северном Кавказе. Особое значение приобретают те из них, которые позволяют по-иному взглянуть на интерпретацию данных процессов, на их соотношение, взаимосвязи, структуру, механизмы воспроизводства и динамики. Не стереотипизированные образы Северного Кавказа, его народов и культур как рациональная цель, достижимая средствами социологической науки, востребована современным научным сообществом России и толерантными кругами общественности.

Расширение теоретико-методологических перспектив имеет и важное прикладное значение. Плюрализм способствует осмысленному выбору стратегии решения общих и конкретных проблем социального и этнокультурного характера применительно к северокавказскому региону.

Состояние и степень разработанности проблемы.

Исследование социальных и этнокультурных процессов имеет широкую социологическую традицию, которая методологически и концептуально представлена различными подходами к их трактовке и интерпретации.

Определяющий вклад в исследование теоретико-методологических аспектов социальных процессов внесли представители классической социологии: К. Маркс, М. Вебер, Э. Дюркгейм, Г. Спенсер, Г. Тард, Г. Зиммель, М. М. Ковалевский, Ф. Теннис, Л. фон Визе, П. Сорокин, Ч. Х. Кули, Дж. Г. Мид. В исто.

1 Рекомендации Всероссийской научно-практической конференции «Кавказский регион: проблемы культурного развития и взаимодействия». (Ростов-на-Дону, 1999. // Кавказ: проблемы культурно-цивилизационного развития. Ростов-на-Дону, 2000, с. 183. рико-социологическом смысле данные процессы первоначально и преимущественно рассматривались в их социал-эволюционистском, европоцентристском ракурсах вне контекста множественности культурно-цивилизационных вариантов и перспектив развития. Дальнейший период в разработке проблем социальных процессов характеризуется отходом от эволюционной перспективы, поиском девелопменталистской альтернативы и номологических концептуализаций.

Исследования Чикагской социологической школы (У. Томас, Р. Парк, Э. Берджес), Гарвардской школы социологии (П. Сорокин, Т. Парсонс), фигура-ционной социологии Н. Элиаса существенно расширили концептуальные и методологические возможности в анализе различных аспектов социальных и этнокультурных процессов.

Современная концептуализация данных процессов (символический инте-ракционизм, этнометодология, теории социального обмена) способствовала повышению внимания исследователей к субъективно-смысловой и динамической составляющим социального взаимодействия.

Дуализм реализма и номинализма, объективизма и субъективизма, а также попытки их интеграции определяют характер доминирующих представлений в социологии социальных процессов.

В постклассической социологии предметная область исследования претерпела существенные изменения — в методологическом и концептуальном смыслах. Во-первых, наряду с системной моделью научного анализа процессов сформировались практики реляционной методологии, ориентирующиеся на модель поля, во-вторых, субстантивистское понимание процессуальности стало вытесняться ее структуралистскими трактовками, в-третьих, в рамках теоретической дилеммы действия и структуры исследовательское внимание стало переключаться с макроуровня социального анализа на его микроуровни, связанные с деятельной активностью субъектов (агентов, акторов), в-четвертых, социальная реальность стала рассматриваться преимущественно в ее процессуальном контексте как результат социального конструирования.

Исследователи, ориентирующиеся на модель поля и структуралистское понимание процессуальное&trade- (П. Бурдье, Э. Гидценс, П. Штомпка), особое внимание обращают на реляционный анализ событий и процессов социального мира в контексте социального пространства и времени, на поиск теоретических возможностей для интеграции действия и структуры, на акцентацию места и роли социальных практик в конструировании социальной реальности.

Деятельностно-активистский (деятельностно-структурный, деятельност-но-конструктивистский) подход, получивший признание в современной отечественной социологии как на общетеоретическом уровне, так и в рамках эмпирических исследований, разрабатывается в трудах Т. И. Заславской, В. А. Ядова, Ю. Л. Качанова, В. И. Ильина, М. А. Шабановой, H.A. Шматко. Деятельностно-ценностное понимание социальной реальности, трансформационных процессов характерно для работ А. О. Бороноева, П. И. Смирнова, Н. М. Письмака.

Концептуализированный в рамках общетеоретического подхода и методологии, конструктивизм достаточно активно применяется и к анализу этнической (этнокультурной) проблематики. Его использование (Б. Андерсон, Ф. Барт, Э. Геллнер, Д. Кола, Э. Хобсбаум, Л. Гринфельд, Р. Брубейкер) позволило переориентировать исследовательский ракурс с описания статичных, предза-данных и гомогенных социальных образований (наций, этносов, этнокультуры) на технологию и механизмы их формирования, воспроизводства, изменения в координатах пространства, времени и интеракции. Отечественные исследования (В.А. Тишкова, Н. Г. Скворцова, А. Г. Здравомыслова, B.C. Малахова) в различной степени основываются на концептах и методологии конструктивизма в понимании и описании этничности и этнических процессов.

В работах С. А. Арутюнова, М. Н. Росенко, М. Н. Руткевича, В. А. Авксентьева, А. И. Доронченкова, В. И. Козлова развивается понимание и обоснование этничности как объективной реальности в контексте социально-экономической детерминации общественных процессов, единства материальных и духовных факторов.

Социальные, этнополитические и этнокультурные процессы на Северном Кавказе исследуются в трудах А. Г. Абдулатипова, A.B. Авксентьева, В. А. Авксентьева, С. А. Арутюнова, Б. Х. Бгажнокова, В. В. Бочарова, В.О. Бобровнико-ва, К. С. Гаджиева, Г. С. Денисовой, В. Д. Дзидзоева, Х. В. Дзуцева, J1.M. Дроби-жевой, А. Г. Здравомыслова, Ю. Ю. Карпова, Э. Ф. Кисриева, А. Ю. Коркмазова, X. Краг, A.A. Магомедова, В. П. Макаренко, A.B. Малашенко, А. И. Мусукаева, Э. Х. Панеш, З. В. Сикевич, В. А. Тишкова, К. Х. Унежева, P.A. Ханаху, Л. Ф. Хансен, J1.JT. Хоперской, Р. Д. Хунагова, А. Ю. Шадже, С. И. Эфендиева, Ф. С. Эфендиева и других.

В социологическом смысле преобладающими теоретическими подходами, в рамках которых анализируются социальные процессы в регионе, выступают марксизм, функционализм и теория конфликта, а для исследования различных разновидностей этнических процессов — примордиализм и инструментализм.

Возможности конструктивизма в концептуальном и методологическом аспектах применительно к региональному пространству за редким исключением (В.А. Тишков, А. Г. Здравомыслов, В.В. Бочаров) не используются. Между тем, перспективность конструктивизма (структуралистского, феноменологического) как отдельного направления, а также в контексте деятельностного подхода обоснована теоретически и эмпирически в рамках зарубежных и отечественных исследований.

Объектом данного исследования являются социальные и этнокультурные процессы на Северном Кавказе.

Предмет диссертации — теория и методология исследования социальных и этнокультурных процессов на Северном Кавказе.

Цель и задачи исследования

Целью настоящей работы является разработка теоретико-методологических проблем изучения механизма, характера, специфики и тенденций социальных и этнокультурных процессов на Северном Кавказе. В соответствии с целью определены следующие задачи исследования:

— анализ основных концепт-идей и методологических подходов к исследованию социальных и этнокультурных процессов;

— раскрытие теоретико-методологического значения понятия «регион» ;

— концептуализация авторского понимания социальных и этнокультурных процессов, исходя из структуралистски конструктивистского подхода;

— разработка методологии анализа этнокультурных процессов;

— выяснение специфики социальных отношений на Северном Кавказе;

— выявление диалектики взаимоотношений между социальными и этнокультурными процессами на Северном Кавказе;

— определение характера и особенностей трансформации социальных отношений и социокультурных ориентаций в регионе в постсоветский период;

— установление места и роли религиозных традиций в период преобразований;

— исследование взаимосвязи между конструированием идентичности в регионе и социальными и этнокультурными процессами.

Теоретической и методологической основой диссертации являются во-первых, труды классиков социологии: К. Маркса (концепция социально-экономического детерминизма, материалистическое понимание истории, концепт праксиса) — Г. Зиммеля (концепт-идеи о формах социальных процессов и о соотношении разделения труда и конкуренции) — М. Вебера (теория господства и идеальные типы социального действия) — М. М. Ковалевского (концепция генезиса социального) — П. Сорокина (концепция социокультурных процессов).

Во-вторых, это исследования современных зарубежных социологов, разрабатывающих деятельностно-структурный, конструктивистский подходы к социальной реальности: структуралистский конструктивизм П. Бурдье (теория практикиконцепция социального пространстваметодологический реляцио-низм) — структурационная теория Э. Гидденсаконцепция Б. Андерсона о конструировании нации как воображаемого сообществаконцепт-идея П. Бергера и Т. Лукмана о детерминации идентичности социальными процессами.

В-третьих, это работы современных отечественных исследователей, анализирующих различные аспекты социальных и этнокультурных процессов в России в рамках деятельностной парадигмы: А. О. Бороноева, Т. И. Заславской, Л. М. Дробижевой, Ю. Л. Качанова, В. А. Ядова, В. И. Ильина, Н. Г. Скворцова, П. И. Смирнова, В. А. Тишкова, H.A. Шматко.

Особую ценность для настоящего исследования представляет парадигма С. Хантингтона, критический анализ которой позволил сформировать иное представление о роли культурных различий.

Методически диссертационное исследование ориентируется на сочетание и соответствие методов исторического и логического, достаточного основания, сравнительныхна теоретическое обобщение эмпирических и статистических материалов.

Эмпирическую базу исследования составили статистические материалы российского и регионального характера, данные социологических исследований на Северном Кавказе (Адыгея, Дагестан, Северная Осетия-Алания, Кабардино-Балкария) и других регионах.

Научная новизна исследования состоит в том, что:

— впервые социальные и этнокультурные процессы на Северном Кавказе рассмотрены в рамках методологии структуралистски конструктивистского подхода к социальной реальности;

— обоснована методологическая необходимость и возможность отказа от этнополитического подхода к исследованию этнокультурных процессов;

— раскрыты особенности социальных и этнокультурных отношений на Северном Кавказе и механизм их воспроизводства;

— обосновано отсутствие порождающей способности культурных различий между народами Северного Кавказа генерировать социальные конфликты и несовместимость культурно-цивилизационного типа;

— установлены характер, специфика преобразований социальных отношений и основные социокультурные ориентации в регионе в постсоветский период;

— выявлена взаимосвязь между социальными и этнокультурными процессами на Северном Кавказе и конструированием идентичности;

— концептуализирована социальная идентичность в регионе как многоуровневая практика и отношение;

— рассмотрены тенденции и перспективы социальных и этнокультурных процессов в регионе.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследова-3 ния состоит в том, что ее основные результаты могут быть использованы:

— при дальнейшей разработке теории и методологии анализа социальных и этнокультурных процессов на Северном Кавказе и других регионах;

— для изучения специфики социальных и этнокультурных отношений в рамках регионального социального пространства;

О — для переосмысления социальной и этнокультурной истории Северного.

Кавказа с позиций методологии реляционного анализа и теории практики;

— при подготовке методических пособий и учебных спецкурсов по социологии, политологии и регионологии.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, зао.

Заключение

.

Завершая настоящую работу, автор не может утверждать, что тем самым он исчерпал тему исследования или же проанализировал все социальные и этнокультурные процессы северокавказского региона. «Объять необъятное» и ра-мочно, и дискурсивно представляется лишь потенциально гипотетическим. Это невозможно и в силу того, что подобная констатация противоречила бы сути и духу процессуального понимания социума, тем представлениям, согласно которым он находится в постоянном движении и в тот момент, когда исследователь ставит промежуточную точку в исследовании, одни процессы продолжают разворачиваться, другие — свертываться, третьи находятся лишь в эмбриональной стадии, четвертые инспирируют новые, а пятые — реанимируют старые смыслы и значения, воплощенные в практиках агентов и объективированные в той социальной реальности, в которой они действуют. Одной из основных стратегий настоящего анализа и было показать необходимость методологической акцентации дискурса в направлении действующих агентов (коллективных и индивидуальных), попытаться преодолеть теоретический разрыв между их практиками и «системным миром», который исследовательская традиция конструирует в качестве независимой и самодостаточной переменной. Одновременно с этим понимание того, что и деятельность агентов процессуально не является абсолютно независимой, а находится в ситуациях конкретного выбора, в структурном поле отношений и установившихся диспозиций заставляло рассуждать о региональных процессах контекстуально, с учетом факторов социального времени и пространства.

Исследование теоретических и методологических вопросов, связанных с социальными и этнокультурными процессами на Северном Кавказе позволяет сформулировать следующие основные выводы.

1. Не гипостазируя понятие «регион», а используя его в исследовательских целях (на примере регионального пространства Северного Кавказа) автор полагает достаточно правомерным и актуальным акцентировать его социологический ракурс. В первую очередь следует ясно представлять, что акцентация и артикуляция определенных понятий и категорий в социальной науке — это не плод, результат умозрительной деятельности ученых, а следствие изменений в социальной практике. В этом смысле понятия «регион» и «регионализация» как осуществленный процесс, рост интереса к ним контекстуально связаны, во-первых, с трансформациями в общем пространстве отношений: глобальном, внутринациональном и собственно региональном (локальном). И, во-вторых, это детерминировано переходом от модерна к постмодерну в рамках современного социального времени в глобальном аспекте, распадом СССР и децентрализацией — во внутреннем пространстве. В обоснование сказанного автор обращает внимание на ряд принципиальных моментов. Таковых пять — институционально-типологический, общесоциальный, символический, концептуальный и прикладной.

Особое значение имеет понимание регионализации как социокультурного процесса вне рамок его политической интерпретации, что позволяет адекватно определить его внутренние источники, ориентации, а также тенденции европеизации (вестернизации) и поиска эндогенных проектов и перспектив в контексте современных социальных изменений.

2. Методологически в понимании социальных и этнокультурных процессов автор исходит из структуралистски конструктивистской перспективы, разработанной П. Бурдье. Суть ее состоит в том, что данные процессы исследуются в рамках реляционного анализа структур социального пространства и действий агентов. Посредством реляции внимание переносится с исследования статичных (и предзаданных) объектов и субъектов на отношения между ними, которые структурируют и наполняют их смыслом и значением. Одновременно с этим реляция способствует переориентации предметной области исследования с субстантивистского и реалистического понимания структур пространства в виде групп и индивидов, на отношения внутри его основных полей. Именно они обладают порождающей силой, оказывающей конструирующее воздействие на социальных агентов, их практики. Процессы социального и этнокультурного характера трактуются в контексте производства, потребления и обмена практик индивидуальных и коллективных агентов. Понятие практики (социальной, этнокультурной) нацелено на преодоление традиции противопоставления объективизма и субъективизмана акцентирование деятельной активности индивидов и групп. Практики — это то, что связывает агентов с социальной реальностью. В рамках и посредством производимых ими практик устанавливаются разнообразные отношения внутри последней. Все практики являются мотивированными, так как встроены в социальные механизмы, обеспечивающие социальное взаимодействие. Реализуя свои стратегии, агенты руководствуются практическим чувством и смыслом, которые не сводимы к детерминантам экономического поля, к доминации целерациональности и меркантильности. Логика и смысл практик выходят далеко за рамки интерпретации в духе теории «рационального деятеля», так как социальный мир имеет многомерное устройство. Такое понимание позволяет преодолеть традиционное представление о первичности экономических, материальных факторов в конструировании реальности.

Деятельность агентов не является заданной, жестко структурированной, она определяется стратегическими целями, наличием капитала, а на моментситуационной оценкой возможных шансов. Наличие капитала (экономического, культурного, социального, символического, политического) необходимо для присвоения наиболее привлекательных частей социального пространства. Капитал (первоначально формируемый как индивидуальный или групповой ресурс) структурирует распределение агентов в социально-топологическом смысле. Поэтому социальные процессы в данном контексте можно определять и как процессы приращения или же убавления капиталов агентови как способы доступа и распределения к различным ресурсам и капиталами как способы и механизмы обмена одних ресурсов и капиталов на другие.

Принципиальное значение имеет и понимание того, что практики конструируются, организуются, направляются посредством определенных исторически и социально формируемых ментальных структур как схем восприятия и оценивания. Все это названное П. Бурдье как габитус, с одной стороны, позволяет расширить представление о структурирующих структурах социальных процессов, с другой стороны, акцентирует специфику данных процессов с точки зрения социального различения. Конструктивистский ракурс в понимании процессуальности нацелен на учет того обстоятельства, что и сами социальные структуры (поля) и габитус необходимо рассматривать в аспекте их социального генезиса, а затем и последующих трансформаций.

В отличие от классической социологии современные подходы отказались от поисков конечной причины социальных процессов, социальных изменений, от выстраивания иерархии факторов, жестко детерминирующих развитие социальности. Рассуждать предпочитают ситуационно, а причинность рассматривать как единое взаимодействие материального и идеального факторов. Важным является и изменение методологической и эпистемологической ориентации социального анализа — переход от системной модели на модель поля. Деконструкция объектности, онтологизма, реализма нацелена, как нам представляется, на перенос внимания исследователя на технологию, механизмы социальных процессов, на контекст интеракции, на формирование социальности «изнутри», на преодоление фаталистских представлений о характере социальных отношений и структур и самое главное — на акцентацию активистской роли субъекта (агента) в преобразовательной деятельности.

3. Социологический анализ понятия «этнокультурный процесс» предполагает, как нам представляется, в качестве предварительного условия определенную методологическую «деполитизацию» основного объекта исследования. Речь идет о необходимости и возможности отделить этнокультурный подход от этнополитического. Данная стратегия обусловлена тем, что сфера неполитической жизни — этнокультурная — в рамках традиционных подходов описывается и понимается преимущественно в контексте понятий и терминов этнополитики. Иначе говоря, эндогенный анализ этнокультурного поля и пространства подменяется редукцией отношений поля власти (в данном случае этнополитики). Причем, сама этнополитика, в основном, интерпретируется в терминах и понятиях реализма структур, которые к тому же гипостазируются. Этнополитика в отечественной традиции сопрягается с определенной локализованной физической территорией и ориентирована на установление и воспроизводство соответствующих институций и границ. Этнокультурный процесс в современных условиях уже не связан жестко с этнокультурным пространством трактуемым лишь как локальное геофизическое пространство. .

Дифференциация между политическими и собственно культурными аспектами современных этнических процессов выступает в качестве важнейшего условия рационального подхода к регулированию этнических конфликтов. Кроме того, это позволяет преодолеть традицию политизации этнокультурных проблем.

Этнокультурные процессы трактуются в диссертации в двух основных смыслах — узком и широком. В первом случае этнокультурные процессы определяются как специфические социальные процессы, протекающие в локальной культуре и социальной организации и характерные только для него. Во втором случае этнокультурный процесс рассматривается с точки зрения его основной практической направленности и функций в рамках социального пространства и времени: воспроизводство, изменение отношений и производство, распределение, потребление, обмен символов и значений.

В отечественных исследованиях по этнической проблематике доминирующими являются два подхода: примордиальный и инструменталистский. Не принижая значение каждой из них в концептуальном и методологическом отношениям, в настоящем исследовании исходным является конструктивистское понимание этнокультурных процессов. С данной позиции этничность (этно-культурность) — это реально существующая разновидность социальной практики (институализированной, неинституализированной), которую агенты, воспринимают и признают как одну из релевантных форм, способов и результатов их взаимодействия. Этнокультурный процесс — это социально-исторический процесс взаимоотношений между этническим и культурным началом в жизни отдельных действующих субъектов (индивидов, групп, сообществ). Выражаясь метафорически, этнокультурный процесс это место встречи и взаимодействия между этничностью и культурой. С аналитической точки зрения как этнич-ность, так и культура не могут быть механически инкорпорированы, атрибутированы и аффилированы. Этнические группы не тождественны культурным группам. Поэтому теоретический приоритет имеет изучение процессов генезиса, трансформации восприятия культурных различий как этнических, а также их превращения в практики. Методологическое «расчленение» понятия «этнокультурное» на две относительно автономные составляющие (этническое и культурное) является оправданным в рамках изучения основной проблемы.

В диссертации осуществлен критический анализ работ, которые культурным различиям (в том числе и этнокультурного типа) приписывают функциональные способности продуцировать социально-политические, цивилизацион-ные проблемы, противоречия и конфликты. Обосновывается, что с методологической точки зрения появление подобных концепт-идей обусловлено смешением причин и следствий анализируемых событий и процессов и преимущественно субстантивистским, натуралистическим пониманием природы и специфики данных различий.

С позиций реляционного анализа подвергается сомнению плодотворность и эвристичность использования в анализе рассматриваемых проблем структурных дихотомий бинарного типа: «свой — чужой», «мы — они», «русские — нерусские», «христиане — мусульмане /буддисты» как оснований для научных классификаций и противопоставлений.

4. Для региональных социальных отношений характерным является: а) до-минация неформальных отношенийб) личностно-персонифицированный характер взаимоотношений индивидов и группв) деэтатизм структур обществаг) преимущественно обменно-распределительный тип присвоения и заполнения социального пространствад) симбиоз товарно-денежной и личностно-символической компонентж) превалирование горизонтального структурирования над вертикально-иерархическимз) сочетание патриархально-патерналистских (традиционалистских) и современных (модернистских) форм структурирования.

Социальные отношения, в которые вструпают как отдельные индивиды, так и социальные группы с институциональной и легитимной точек зрения, схематически в исследовании подразделяются на четыре основные группы. Для воспроизводства и развития струвктуры социальных отношений в регионе используются различные способы и механизмы. Последние типологически представлены в двух основных формах — материальной и символической. Материальные и символические обмены, связанные с распределением ключевых разновидностей ресурсов и капиталов (экономического, политического, культурно-символического) осуществляются, в свою очередь, с использованием трех основных способов — плутократического, политического (внеэкономического), конкурентного.

Для социального пространства региона характерным является также противоречивое сочетание тенденций на его сужение посредством применения соответствующих практик и институций и на его расширение, детерминированное деятельностью неинкорпорированных индивидов и групп и структурными трансформациями в рамках постсоветского общественного разделения труда.

Социальные отношения, сужающие социальное пространство региона имеют и свою экономико-технологическую и административно-управленческую базу — индустриально-аграрная экономика распределительного и экстенсивного типа и фордизм.

5. Северокавказская культура — это специфический тип культуры, сложившийся в определенных геополитических, социальных и духовных условиях Юга России. Общим объединяющим началом данного типа культуры, отражающим его специфику выступает: а) общий характер и порядок организации форм социальной жизниб) сходные или идентичные социальные практики и стратегиив) общий габитус (как опривыченная схема жизни, деятельности и восприятия мира) — г) доминанта обмена как основного механизма, обеспечивающего взаимодействиед) дуальность восприятия социального времениж) приоритеты статусности и горизонтальной иерархии в функционировании социального пространстваз) сходные ценности соционормативной культуры.

В конечном итоге, это формирует не плюрализм, а преимущественно монопорядок социокультурного мира.

Современный социокультурный процесс в регионе не сводится ни к ря-доположенному этнокультурному разнообразию, ни к воспроизводству традиционализма в сфере культуры. Новая реальность в виде мультикультурализма уже в значительной степени определяет специфику его развертывания. Культурное пространство региона имеет тенденцию к расширению. Можно утверждать, что связано это, во-первых, с появившимися в постсоветский период инвариантами именно культурного развития. Во-вторых, это определяется уменьшением определяющей роли и значения культурной политики как государственно конструируемой и регулируемой сферы. В-третьих, процесс расширения культурного пространства связан с увеличением его агентской базы и изменением его структуры.

6. При исследовании взаимосвязи между социальными и этнокультурными процессами, протекающими в регионе, исходным является понимание необходимости учета сложившейся структуры отношений между ними и той совокупности социальных действий индивидов и групп, направленных на их воспроизводство и изменение. В реальной жизни оба процесса настолько переплетены, взаимообусловлены, что их специальное самостоятельное выделение это в определенном смысле научная абстракция.

Проведенный анализ позволяет считать, что:

— взаимосвязь социальных и этнокультурных процессов не является предзаданной, дихотомичной и существующей вне структуры отношений;

— рассматриваемые процессы — продукт социально-исторического взаимодействия, которое осуществляется в рамках регионального социального пространства и времени;

— взаимосвязи являются контекстуальными, зависят от структуры взаимодействия, практик агентов и целей, которые они на тот или иной момент преследуют;

— как социальный, так и этнокультурный процессы — результат социального конструирования;

— оба рассматриваемых процесса являются одновременно и кросспро-цессами.

По ряду параметров социальные и этнокультурные процессы являются сходными, по другим — разнятся и даже могут противоречить друг другу. В рамках первых формируется гетерогенность, дифференциация, неравенство. Вторая разновидность процессов имеет тенденцию и сориентирована на развитие гомогенности, интеграции, уравнивания («горизонтальное товарищество» по терминологии Б. Андерсона)" .

На примере этнокультурной гомогенизации можно показать ситуационный характер данной тенденции и ее относительный характер в Северном Кавказе (этнокультурное разделение труда, миграции и их динамика). Вместе с тем, можно полагать, что силовые поля социальных процессов явно давлеют над этнокультурными.

7. Проблемы современной трансформации в России находятся в центре внимания социологических исследований. Основной ракурс рассмотрения концентрируется вокруг двух концептов кризиса и перехода. Не считая их взаимоисключающими, полагаем, что необходимо их контекстуальное использование, особенно применительно к тому или иному региону страны, с учетом специфики социальных преобразований. Схематически преобразование социальных отношений в регионе эксплицируются в контексте:

— изменений социальных функций родства;

— перехода от личностных к товарно-денежным отношениям;

— переориентации от преимущественного коллективизма к индивидуализации социальной жизни;

— переструктураций в рамках социального пространства и перераспределений ккаапиталов;

— изменений форм социального обмена;

— формирования новых разновидностей солидаризма и оснований социальной идентичности.

Ключевое значение для постсоветских изменений регионе имеют преобразования, связанные с социальным пространством, социальными практиками и представлениями, которые в свою очередь воплощаются в определенных стратегиях действия и восприятия происходящего. Воспроизводство, удержание сложившегося социального порядка и тенденции, борьба за его изменение находятся в эпицентре внутренних региональных процессов.

Социологическая концептуализация родственных отношений на основе структуралистского конструктивизма позволяет преодолеть традиционный эндогенный ракурс проблемы, исходящей преимущественно из социально-психологического и историко-этнологического подходов. Речь идет о том, что реальные отношения между родственниками не выводимы из родственных связей, построенных на генеалогических моделях. Практический смысл родственных отношений определяется ситуацией и контекстом их использования (официального, неофициального). Взаимные интересы, материальные и символические обмены структурируют родственную группу, а не формальное общее происхождение. В обществах с доминацией неформальных отношений (каковым и является северокавказское) взаимоотношение с родственниками, наряду с другими контактами в рамках первичных групп, имеет преимущественное значение. В период преобразований родственные отношения в рамках Северного Кавказа в большей степени стали акцентироваться как отношения утилитарные и меркантильные, чем аффективные. Стали расширяться символические функции родственности на уровне матримониальных обменов, конструирования социальных генеалогий, институциональных форм родственности и т. п.

Методологические возможности концептов «социальный ресурс», «социальный капитал» для внутрирегионального исследования социальных практик обладают реальными перспективами.

8. Постсоветские общественные процессы продемонстрировали весь возможный набор проектов, образцов и перспектив цивилизационного, социокультурного характера, в соответствии с которыми социум может осуществлять выбор развития и изменяться. Опыт трансформаций в России, регионе показал, что отсутствует какая-то главная ориентация, которая бы находилась в доминирующем положении по отношению к другим и поэтому выступала бы в качестве основной перспективы и проекта переустройства социальной жизни. В соответствии с этим можно акцентировать многообразие социокультурных ориентации в современном Северном Кавказе. Все они отличаются друг от друга содержательно, по направленности, по взаимоотношениям.

Различные социокультурные ориентации в регионе правомерно рассматривать в виде определенных перспектив. В рамках современного социального пространства региона это три основные группы перспектив: а) традиционалистская и неотрадиционалистскаяб) модернистскаяв) фундаменталистская.

Спектр традиционалистской и неотрадиционалистской ориентаций в регионе варьируется от национально-этнических почвеннических направлений до тех, которые не связаны с идеологией и этничностью, а определяются социальными стандартами советской эпохи раннего индустриализма. Неотрадиционализм — продукт постсоветской культуры и модернизации. Данная группа ориентаций воплощается в практиках. Можно выделять три разновидности таковых: конформизм, ретризм, новаторство.

Вторая группа социокультурных ориентаций формируется в условиях глобализации — информационной, экономической и культурной. Модернистская ориентация в регионе воплощается в двух процессах: вестернизации и ос-тернизации. По содержанию она является светской, антитрадиционалистской, не патриархальной и в определенной степени наднациональной. Городские пространства региона — социальная база модернизма. В рамках самого модернизма можно акцентировать три основные его разновидности: радикальную, умеренную и псевдомодернистскую.

В качественном смысле российский проект постсоветской модернизации Кавказа эвристично концептуализировать в терминах ретрансляции и воспроизводства устаревшей модели исторического отставания от Европы.

Фундаменталистская социокультурная ориентация имеет отношение к характеру, содержанию и последствиям как модернизма, так и практикам традиционализма. В регионе это также реакция на постсоветские социальные процессы — материального и символического типа.

9. Религиозные традиции Северного Кавказа (исламские, христианские) рассматриваются с точки зрения понимания их места, роли и значения в социокультурной жизни в период преобразований.

Та или иная религия, чтобы действовать и соответственно оказывать влияние на социокультурную жизнь должна удовлетворять, на взгляд диссертанта, ряду условий: а) быть институализированной и легальнойб) быть легитимнойв) отвечать доминирующим социальным и духовным ценностям и потребностям общества на конкретном социально-историческом этапег) действуя в условиях трансформации быть в определенном смысле подверженной изменениюд) иметь устойчивые группы сторонниковж) выполнять определенные социально значимые функции более эффективно и адекватно, чем светские институты.

Изменение роли и значение религиозных традиций на Северном Кавказе (исламских) концептуализируются в двух основных аспепктах: социальном и культурном. Важным предварительным условием анализа является деполити-зация религиозной сферы как предмета исследования.

Важными обстоятельствами, определившими характер, содержание и направленность религиозных традиций в регионе являются: деконструкция советского официального атеизма, кризис переходного периода, несформирован-ность адекватных светских альтернатив исламу и христианству в рамках регионального социума. С процессуальной точки зрения имеют место институализа-ция и легализация религии, реставрация и новое формирование материальной и символической основы религиозных традиций, десекуляризация одних частей социального пространства и дальнейшая секуляризация ее иных сегментов. Будучи характерными для всего региона, данные тенденции проявляются по-разному в тех или иных его локальных сообществах. На территориях ряда субъектов (в Дагестане) прослеживается достаточно четкая этнокультурная и социальная специфика процессов секуляризации и исламизации.

Процесс исламизации отличается от христианско-православной его разновидности в трех основных смыслах: а) в доктринальномб) институциональномв) социально-функциональном.

В целом, ислам в период преобразований ситуационно вынужден выполнять регулятивные, интегративные, символические функции. Объективно исламские религиозные традиции противостоят процессам этнизации, индивидуализации, референтизации в регионе. Процессы постсоветской социальной дифференциации с ярко выраженным закреплением богатства и бедности, кла-новости и семейственности наталкиваются на эгалитаризм, надклановость, ан-тифамилизм, солидаризм, прямо вытекающие из доктрины и практики ислама на Северном Кавказе. В этом состоит главный практический смысл ислама в регионе на современном этапе.

Две версии ислама представлены в религиозном пространстве Северного Кавказа — традиционная и фундаменталистская. У каждой из них существует своя социальная база, группы поддержки и история противостояния.

Культурная специфика исламских традиций проявляется в их надэтниче-ской девестернизированной ориентации.

Вместе с тем, роль и влияние религиозных традиций в условиях России, региона нельзя ни преувеличивать, ни преуменьшать. В действительности имеет место как одно, так и другое. Их три разновидности: политические, информационные и научные. Контекстуальный анализ религиозной ситуации в регионе позволяет выделить три группы ограничителей, структурно определявших рамки, характер и возможности сакральной сферы: политические, социальные и культурные.

Ситуационный анализ определенного роста ислама также взаимосвязан с общей социально-экономической и политической обстановкой в различных территориях Северного Кавказа.

10. Социальная идентичность в регионе трактуется как результат процесса социального конструирования, как практическое отношение, определяемое функциями сходства и различения в социальном пространстве. Важное значение для ее формирования, воспроизводства изменения имеет контекст интеракции и реляции. Как отношение идентичность в Северном Кавказе является многомерным и многоуровневым образованием. Это признаваемое и приобретаемое различие. Функции сходства и различения имеет ключевое значение для структуры социальной и идентичности составляющих ее индивидов. С данным обстоятельством связано производство множества практик идентификационного типа. В исследованиях, посвященных проблемам идентичности на Кавказе, авторы не учитывающие многоуровневый характер идентичности сводят ее, в основном, к этнической разновидности. В действительности, что подтверждается и эмпирическими исследованиями, идентификационная картина региона иная. Применительно к региональной идентичности, рассматриваемой в ее пространственно-территориальном и символическом аспекте, правомерно выделять несколько уровней конструирования идентичности и проведения агентами идентификации. Это уровни, которые находятся в эпицентре соотношений, сравнений, конструирования и деконструкции. Схематически их можно свести к четырем разновидностям самоопределений: макромезо и микроуровневого типа. Реальная социальная жизнь не ограничивается лишь данными формами коллективного и индивидуального самоопределения, так как пространство отношений в регионе не сводится только к социально-территориальным и этнокультурным основаниям. Релевантными являются культурная, тендерная и религиозная разновидности идентичности.

В рамках анализа проблемы принципиальное значение имеет отделение идентичностей, которые конструируются целенаправленно, институционально, политически и идеологически (это, например, макроидентичность гражданская и этнически — институализированная идентичность) от самоопределений, не имеющих подобных оснований (это региональная и локально социально-территориальные).

С точки зрения типа идентификационных ориентаций в северокавказском регионе вполне обоснованным является подход исследователей (A.B. Понедел-ков, A.M. Старостин), обосновывающих, что доминирующими ориентациями выступают региональный и локальный уровни самоопределений, а не этацен-тричные.

Смысловая составляющая идентичности регионального тип концептуализируется в двух основных аспектах: а) на уровне представлений агентов об объединяющей их идентичности и б) в рамках практической ориентации процесса регионализации для России и Северного Кавказа.

Отдельное значение для конструирования региональной северокавказской идентичности имеет процесс социальной категоризации постсоветского типа в его позитивных и негативных формах. Осмысление общего и особенного в конструировании региональной идентичности следует сопрягать с процессом формирования общероссийского самосознания, выделяя технологию процесса и его процедуру.