Социологическая реконструкция основных подходов к концептуализации восприятия риска

Актуальность темы

исследования.

Одной из тенденций развития мировой науки является возрастание интереса к фундаментальным и прикладным исследованиям различных аспектов риска. Показательно в этом плане появление отдельных исследовательских институтов1, проведение специализированных.

2 3 конференций, а также выпуск соответствующих изданий. Параллельно с ростом научного интереса усиливается и внимание к тематике риска со стороны общественности, а также специалистов в области управления4.

Если изначально научные исследования риска были сосредоточены, главным образом, в границах экономических и естественнонаучных дисциплин, то в настоящее время можно говорить о том, что анализ рискаэто поле для междисциплинарных исследований — «рискологии"5, одним из направлений которой являются социальные исследования риска6. Более того, предлагается взгляд на «рискологию» как на «особую отрасль социального знания», включающую в себя целый ряд подходов к анализу риска. К зарубежной «рискологии» могут быть отнесены, к примеру, концепция общества риска У. Бека, социологическая теория риска Н. Лумана, культурологический подход М. Дуглас и А. Вилдавскиэмпирически.

1 Например, «Институт риска и безопасности» (Москва) или «Международный институт исследования риска» (Москва).

В качестве примера можно привести конференции «Общество риска и человек в XXI веке: альтернативы и сценарии развития» (Саратов, 2006), «Устойчивое развитие и безопасность социально-экономических систем в современной России» (Санкт-Петербург, 2005). На международном уровне можно, в частности, отметить недавно проведенную сессию «Риск и общества риска» в рамках Всемирного социологического конгресса (Дурбан, ЮАР, 2006).

3 В России это журнал «Вопросы анализа риска», который был позже переименован в «Вопросы анализа и управления риском». Если говорить о западных периодических изданиях, то помимо «Risk Analysis», основанного в 1981 году, в последнее время издаются также «Journal of Risk Research», «Risk Decision and Policy» и «Risk: Health, Safety and Environment» .

4 Анализ того, почему тематика риска и безопасности приковывает внимание как общественности, так и ученых, выходит за пределы нашего рассмотрения. См. в этой связи: Liibbe Н. Security. Risk Perception in the Civilization Process // Risk is a Construct. Perceptions of Risk Perception. MUnchen: Kuesebeck, 1993. P. 23−39.

5 См.: Яницкий О. H. Социология и рискология // Россия: риски и опасности «переходного» общества. М.: Институт социологии РАН, 1998. С. 9−35.

6 Краткий обзор того, как происходило «включение» социальных аспектов в сферу исследований риска, см. в: Ренн О. Три десятилетия исследования риска: достижения и новые горизонты И Вопросы анализа риска. 1999. Т. 1.№ 1.С. 80−99.

7 Яницкий О. Н. Социология и рискология // Россия: риски и опасности «переходного» общества. М.: Институт социологии РАН, 1998. С. 9. ориентированные работы, написанные в рамках «психометрической парадигмы» П. Словика, Б. Фишхоффа и С. Лихтенштейн, или «концепция социального усиления риска» Р. Касперсона и его коллег1. В отечественной социальной науке к полю «рискологии» относятся работы таких достаточно разных авторов как А. Быков, Ю. Воробьев, Т. Малинецкий, А. Мозговая, Б. Порфирьев, О. Яницкий и др.2.

Для успешного научного направления, дисциплины необходима саморефлексия как на уровне методологии и теории, так и на уровне анализа эмпирических данных. В качестве примера подобной рефлексии могут быть рассмотрены попытки дать обзор «ключевых идей"3, а также структурировать поле существующих подходов к изучению риска, в частности, выделить в рамках «рискологии» особую дисциплину — «социологию риска"4. Результаты этих исследований свидетельствуют о том, что «социология риска» как отраслевая социологическая дисциплина, будучи актуальной и востребованной, находится на стадии становления. Так, теоретические ресурсы этой дисциплины пока определены недостаточно четко, отсутствует ясное представление о том, какой вклад «социология риска» как часть социологии вносит и может внести в междисциплинарный проект по исследованию риска — «рискологию». Актуальной задачей представляется обоснование положения о том, что использование социологической аргументации расширяет возможности изучения риска и позволяет сделать акцент на специфических аспектах риска. Однако конкретизация этого тезиса.

1 См., соответственно: Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Традиция, 2000; Luhmann N. Risk: A Sociological Theory. Berlin, New York: Walter de Gruyter, 1993; Douglas M" Wildavsky A. Risk and Culture: An Essay on the Selection of Technological and Environmental Dangers. Berkeley and Los Angeles: Univ. of California Press, 1982; Slavic P. The Perception of Risk. London: Earthscan, 2000; Pidgeon N. Kasperson ft., Slavic P. The Social Amplification of Risk, Cambridge University Press, Cambridge, 2003.

2 См.: Быков А. А., Порфирьев Б. Н. Об анализе риска, концепциях и классификации рисков // Проблемы анализа рисков. 2006. Т. 3. № 4. С. 319−338- Воробьев Ю. Л., Малинецкий Т. Г. Философия риска // Катастрофы и общество. М.: Контакт-культура, 2000. С. 265−295- Мозговая А. В. Социология риска: возможности синтеза теории и эмпирического знания // Риск в социальном пространстве / Ред. А. В. Мозговая. M.: Институт социологии РАН, 2001. С. 9−37- Яницкий О, Н. Социология риска. М.: LVS, 2003.

3 См., например: LuptonD. Risk. London: Routledge, 1999;

4 Rem О. Concepts of Risk: A Classification // Social Theories of Risk / Ed. by S. Krimsky, D. Golding. L.- N.Y.: Praeger, 1992. PP. 53−79- Зубков В. И. Социологическая теория риска. М.: РУДН, 2003; Кравченко С. А., Красиков С. А. Социология риска: полипарадигмальный подход. M.: Анкил, 2004; Яницкий О. И. Социология риска. M.: LVS, 2003. требует дополнительной рефлексии по поводу того вклада, который уже внесен социологией в «рискологию», и оценки потенциала социологии в междисциплинарном рискологическом проекте. В диссертационном исследовании осуществлен один из этапов такой рефлексии — реконструкция вклада социологии в изучение восприятия риска.

Подчеркнем, что исследования восприятия риска могут быть рассмотрены в качестве отдельной рубрики рискологических исследований лишь аналитически: здесь нет абсолютных границ, зачастую рассуждения о риске имплицитно содержат положения, касающиеся особенностей, механизма и факторов восприятия риска, а интерпретация особенностей восприятия риска невозможна без обращения к социальной природе риска как таковой. Логика диссертационного исследования предусматривает обращение к социологическому анализу восприятия риска после предварительных рассуждений о социальной сущности риска на примере ряда исследовательских подходов. В конечном счете, изучение восприятия риска — это тот фрагмент «рискологии», на примере которого демонстрируется вклад социологии в эту исследовательскую область.

Содержательный анализ вклада социологии в исследования восприятия риска осуществляется в диссертации посредством метода социологической реконструкции, через процедуру соотнесения логики и результатов ряда подходов к исследованию восприятия риска с тем или иным способом концептуализации природы социального. Эти способы концептуализации обозначаются методологами социологии как исследовательские программы, сосуществующие в современной социологии1.

В конечном счете, подобная рефлексия — это элемент профессионального самоопределения социологов. С одной стороны, это демонстрация представителям других научных дисциплин возможностей социологии при изучении любого социального явления, а с другой — это.

1 Ядов В. А. Современная теоретическая социология как концептуальная база исследования российских трансформаций. СПб.: Интерсоцис, 2006. попытка понять собственное место в междисциплинарном проекте по исследованию риска (на примере рубрики исследований восприятия риска).

Кроме того, осуществление указанной реконструкции способствует уточнению когнитивного содержания «социологии риска» как таковой, в частности, позволяет не только выявить социологические предпосылки, реализованные в основных подходах к концептуализации восприятия риска, но и систематизировать и интегрировать их. Как следствие, возможно выделение некоторых доказавших свою результативность теоретических стратегий, которым может следовать социолог при изучении риска, что, конечно, не исключает существование иных исследовательских стратегий.

Степень научной разработанности проблемы.

Непосредственно тему вклада социологии в «рискологию» затрагивали в западной традиции, например, К. Тёрни, Дж. Шорт, в отечественнойА. Мозговая, О. Яницкий1. К. Тёрни связывает этот вклад, с одной стороны, с рассмотрением анализа риска как части научной деятельности в контексте социологии науки (например, как социальная организация научной работы влияет на процесс анализа риска), а с другой — с проблемами социального распределения риска, а также с различиями воздействия опасных событий на те или иные сегменты общества. На последнем аспекте также акцентируют внимание и другие исследователи. Дж. Шорт подчеркивает, в частности, что фокусом интереса должно стать изучение воздействия страхов, связанных с рисками, на сети межличностных отношений и на общество как таковое2.

A. Мозговая обосновывает тезис о том, что вклад социологии в проект по исследованию риска заключается в реализации системного подхода, предполагающего выход на социальный, институциональный и.

1 Tierney К. J. Sociology’s Unique Contribution to the Study of Risk. Paper presented at the 13lh World Congress of Sociology, Bielefeld, Germany, July 18−23, 1994; Short J. F. The Social Fabric at Risk: Toward the Social Transformation of Risk Analysis // American Sociological Review. 1984. Vol. 49. No. 6. PP. 711−725- Мозговая A.

B. Социология риска: возможности синтеза теории и эмпирического знания // Риск в социальном пространстве / Ред. А. В. Мозговая. М.: Институт социологии РАН, 2001. С. 9−37- Яницкий О. Н. Социология риска. М.: LVS, 2003.

Short J. F. The Social Fabric at Risk: Toward the Social Transformation of Risk Analysis // American Sociological Review. 1984. Vol. 49. No. 6. P. 718. организационный уровни изучения риска, акцентируя внимание на социальном контексте риска, на социальных процессах и структурах, в границах которых имеет место риск1.

Перечисленные работы в большей степени имеют прогностический характер: исследователи представляют свою точку зрения на то, какие аспекты изучения риска могут стать предметом социологических исследований. В этих работах не делается особого акцента на изучении восприятия риска.

Имеются работы, в которых предприняты попытки систематизировать и упорядочить поле социологических подходов к изучению риска, а также прояснить критерии, на основании которых те или иные подходы можно отнести к социологии. Одна из таких попыток представлена в работе С. Кравченко и С. Красикова, которые предлагают социологические подходы к изучению риска выделять по принадлежности к одной или нескольким социологическим «парадигмам"3. Например, если существует «феноменологическая парадигма» в социологии, то вполне возможен и соответствующий «феноменологический» подход к анализу риска.

Одна из самых убедительных классификаций социологических подходов к анализу риска была предложена известным ученым, экс-президентом Европейского общества анализа риска О. Ренном4. Важной особенностью предложенной классификации является то, что она базируется на допущениях.

0 природе социальной реальности, и, соответственно, о специфике ее изучения: сама классификация может быть рассмотрена как попытка выявить социологические «теоретические ходы» в существующих подходах к анализу риска и восприятия риска. Кроме того, О. Ренн является соавтором монографии, в которой представлена наиболее полная на настоящий момент теоретическая реконструкция отдельного направления исследований риска,.

1 Мозговая А. В. Социология риска: возможности синтеза теории и эмпирического знания // Риск в социальном пространстве / Ред. А. В. Мозговая. М.: Институт социологии РАН, 2001. С. 25−27.

2 Кравченко С. А., Красиков С. А. Социология риска: полипарадигмальный подход. М.: Анкил, 2004.

3 Там же, С. 17−25.

4 Renn О. Concepts of Risk: A Classification // Social Theories of Risk / Ed. by S. Krimsky, D. Golding. L.- N.Y.: Praeger, 1992. PP. 68−72. связанного с «парадигмой рационального действия"1. Ценность этой монографии состоит в демонстрации продуктивности методологического инструментария: проведенная реконструкция способствует пониманию логики развития, возможных ограничений и перспектив отдельного направления исследования риска.

Также неявным образом вопрос о потенциале социологии в междисциплинарном проекте по изучению риска затрагивается в обзорных работах зарубежных коллег — Д. Лаптон, Дж. Цинна, а также отечественных исследователей О. Яницкого, В. Зубкова, Ю. Зубок и др.

В общеметодологическом смысле значительной ценностью для разрабатываемой темы обладают работы Дж. Ритцера, который выделяет «метатеоретизирование» в качестве самостоятельной рубрики социологического анализа2, подразумевающей рефлексивное исследование фундаментальной структуры социологии, а также ее элементов, в частности, теорий. Осуществляемая в диссертационном исследовании реконструкция может быть рассмотрена как частный случай такого «метатеоретизирования» за тем исключением, что его объектом являются не признанные социологические теории, а отдельные подходы к изучению восприятия риска, которые могут не базироваться на детально разработанных и эксплицитно сформулированных теориях (например, в силу своей эмпирической направленности) и которые предположительно составляют корпус социологических исследований восприятия риска.

Теоретические и методологические основы диссертации.

Диссертация носит теоретический характер, основой исследования является работа с источниками в соответствии с определенной аналитической схемой. В рамках работы приняты следующие ограничения.

Во-первых, речь идет о концептуализации восприятия риска, за пределами рассмотрения находятся подходы, в центре внимания которых.

1 Jaeger С.С., Rem О., Rosa Е.А., Webler Т. Risk, Uncertainty, and Rational Action. London: Earthscan, 2001.

2 См., например: РитцерДж. Современные социологические теории. 5-е издание. СПб.: Питер, 2002. С.562−581. специфика современного риска и институтов управления им, вопросы общественного производства, распространения и потребления рисков, особенности современных обществ в контексте риска и др. Таким образом, концепции таких признанных ученых как У. Бек, Э. Гидденс, Н. Луман и ряда других нами не рассматриваются.

Во-вторых, рассматриваются подходы, авторы которых явным образом говорят о «риске» и «восприятии риска». Это решение заведомо исключает смежные области, связанные, к примеру, с исследованием «катастроф"1, а также значительную часть дисциплины, обозначаемой «инвайронментальной социологией"2, в рамках которых также рассматриваются вопросы восприятия (катастроф, окружающей среды и др.). Это ограничение автоматически исключает интерпретацию классического социологического наследия с позиций «риска».

В-третьих, перечень анализируемых подходов ограничен западными исследован иям и .

В-четвертых, речь идет о современных подходах к изучению восприятии риска. Хотя в настоящее время отсутствует согласие относительно того, когда появились научные исследования риска4, мы будем преимущественно говорить о второй половине XX века.

Таким образом, объектом социологической реконструкции являются современные западные походы к концептуализации восприятия риска. Невозможность детальной социологической реконструкции всех подходов.

1 См., например: Quarantelli Е. L. What is a Disaster // International Journal of Mass Emergencies and Disasters. 1995. November, Vol. 13., No. 3, pp. 221−229- Gilbert C. Studying Disaster: A Review of the Main Conceptual tools // International Journal of Mass Emergencies and Disasters. 1995. November, Vol. 13., No. 3, pp. 231−240- Kreps G.A. Classical Themes, Structural Sociology, and Disaster Research // Sociology of Disasters. Milano: Franco Angeli, 1987. PP. 357−401.

2 См., к примеру: Баньковская С. П. Инвайронментальная социология. Рига: Зинатне, 1991; Яницкий О. Н. Альтернативная социология // Социологический журнал. 1994. № 1. С. 70−83- Catton W., Dunlap R. Environmental Sociology: A New Paradigm // The American Sociologist. 1978. Vol. 13. PP. 41−49.

3 В обзорной работе В. Зубкова значительное внимание уделяется именно отечественным исследовательским подходам, которые также могли бы стать объектом социологической реконструкции (См.: Зубков В. И. Социологическая теория риска. М.: РУДН, 2003).

4 Так, О. Ренн полагает, что это произошло только в середине XX века, тогда как О. Яницкий говорит, по меньшей мере, о столетней истории (Ренн О. Три десятилетия исследования риска: достижения и новые горизонты // Вопросы анализа риска. 1999. Т. 1. № 1. С. 80−99- Яницкий О. Н. Социология риска. М.: LVS, 2003). обусловливает необходимость отбора «ключевых», среди которых также были расставлены приоритеты, в результате чего «теория социокультурной жизнеспособности» (восходящая к работам М. Дуглас) была выделена специально — реконструкции этого достаточно влиятельного направления посвящена вторая глава диссертационного исследования. Акцент на этом подходе обусловлен, прежде всего, периферийным местом, отведенным ему в современных отечественных социологических работах по тематике риска, а также отсутствием детальных обзоров этого исследовательского направления как в западной, так и российской социологии.

Цель, задачи, предмет и объект исследования.

Цель диссертационной работы состоит в расширении теоретического социологического знания о восприятии риска и более полном раскрытии потенциала социологии в междисциплинарном рискологическом проекте.

Объектом анализа являются теоретические представления о риске, на которых базируются исследования восприятия риска.

Предмет диссертационного исследования — социологические допущения в основных подходах к концептуализации восприятия риска.

Задачи исследования:

1. Представить аналитический обзор и систематизировать подходы к концептуализации восприятия риска.

2. Обосновать продуктивность метода и разработать процедуру социологической реконструкции подходов к концептуализации восприятия риска.

3. Соотнести специфику социологического видения социальной реальности с содержанием основных подходов к концептуализации восприятия риска: осуществить позитивную социологическую рефлексию вклада каждого из них в становление социологии риска как научной дисциплины.

4. Показать вклад социологии в исследования восприятия риска и артикулировать междисциплинарные связи социологии риска с другими рискологическими направлениями (на примере исследований восприятия риска).

Структура работы.

Сформулированные выше цели и задачи исследования обусловливают структуру работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии. Каждая глава начинается с краткого введения, завершается обзором основных полученных в ней результатов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Основная цель диссертационного исследования состояла в расширении теоретического социологического знания о восприятии риска и более полном раскрытии потенциала социологии в междисциплинарном рискологическом проекте. Эта цель была достигнута посредством проведения социологической реконструкции основных подходов к концептуализации восприятия риска. Логика диссертационного анализа и основные результаты могут быть кратко сформулированы следующим образом.

В диссертационном исследовании обосновывается суть, алгоритм и результаты социологической реконструкции как метода выявления вклада социологии в некоторую исследовательскую область. Реконструкция предполагает выявление в существующих подходах к изучению определенного явления специфических социологических «элементов»: представлений о природе социального действия и социального порядка, специфических понятий, социологических моделей объяснения и понимания, методологических приемов и методов. Существование множества точек зрения на содержательную трактовку этих «элементов» являлось значимым препятствием к осуществлению социологической реконструкции. В связи с этим было принято упрощающее допущение, согласно которому характеристика социологических «элементов» зависит от того, какой «социологической программы» и присущих ей специфических допущений о природе социального придерживается исследователь. Соответственно, принятие исследователем той или иной «программы» обусловливает характер интерпретации ключевых социологических «элементов». Среди существующего множества классификаций исследовательских программ было предложено сосредоточиться на одной, согласно которой в социологии представлены: функционализм, натурализм, интерпретативная программа и структурализм. Эти исследовательские программы выступают ориентиром проводимой социологической реконструкции основных подходов к концептуализации восприятия риска. Иными словами, когнитивное содержание каждой из четырех следовательских программ указывает на то, какая трактовка «элементов» («теоретических ходов», моделей объяснения, понятий и др.) принадлежит социологии, какие аспекты изучаемого явления представляют для социологии центральный интерес. Таким образом, социологическая реконструкция подходов к концептуализации восприятия риска состоит в поиске в этих подходах явным или неявным образом используемых социологических «элементов».

Осуществление социологической реконструкции требовало выделения основных подходов к анализу восприятия риска из множества рискологических подходов. Целесообразно проводить подобный отбор после предварительного обозначения содержания понятий «риск» и «восприятие риска».

Понятие риска в диссертационном исследовании связывается с действием и действующим субъектом. В результате принимается тезис о том, что риск — это ориентация субъекта на «будущую ситуацию», которая возможна (или вероятна), скорее ожидаема (или предсказуема), зависит от действий субъекта и негативна (или нежелательна) для него. Особенность такой трактовки риска заключается в том, что она содержит элементы восприятия. Иными словами, когда мы говорим о риске применительно к действующему субъекту, то подразумеваем наличие некоторых элементов восприятия. В свою очередь, восприятие риска в диссертационном исследовании включает в себя ряд взаимосвязанных элементов:

• процесс и результат оценки риска субъектом (вероятности возникновения некоторой «будущей ситуации», ее масштаба и других характеристик);

• определение некоторых «будущих ситуаций» как нежелательных или опасных;

• совокупность суждений, представлений и установок субъекта относительно риска.

Такая расширительная трактовка «восприятия риска» адекватна целям настоящего исследования, поскольку заведомо не исключает возможность существования «восприятия риска» в рамках всех четырех программ. Обратной стороной такого определения является признание существования множества подходов к изучению этого феномена.

Для реконструкции был осуществлен отбор некоторых основных подходов к концептуализации восприятия риска. Результатом отбора, за основу которого были приняты две классификации Д. Лаптон и О. Ренна, стали пять подходов к изучению восприятия риска:

• исследования, связанные с концепцией рационального действия (основанные на «модели ожидаемой полезности», в частности, подход Д. Канемана и А. Тверски);

• «психометрическая парадигма» П. Словика и коллег;

• исследования восприятия повседневных рисков (Дж. Туллох и Д. Лаптон);

• подход, основанный на представлении о «режиме власти» (governmentality) М. Фуко;

• «теория социокультурной жизнеспособности» (М. Томпсон, А. Вилдавски).

Проведенная в диссертационном исследовании реконструкция пяти основных подходов к концептуализации восприятия риска показала, что в этих подходах используются модели объяснения и описания, понятия, методы, которые, согласно позиции соискателя, могут считаться социологическими. Таким образом, один из главных выводов исследования состоит в наличии явного или неявного влияния социологии на становление и развитие основных подходов к концептуализации восприятия риска.

Это влияние существенно различается в зависимости от рассматриваемого подхода.

I. В «концепцию рационального действия», являющуюся не отдельным подходом, но скорее исследовательским направлением, социологические «элементы» были включены различными способами. Так, «модель ожидаемой полезности», будучи частным случаем этой концепции, не только изначально содержала в себе положения натуралистической программы в социологии. Помимо этого, ее развитие во многом было связано с использованием социологических методов сбора информацииэксперимента и опроса.

Вклад социологии в «концепцию рационального действия» следует признать также в негативном смысле, т. е. в контексте предложенной критики этого исследовательского направления.

Созвучна социологии критика существования особого критерия рациональности, согласно которому восприятие риска может быть определено и описано в соответствии с универсальными моделями.

Решить проблему критерия рациональности в рамках этой концепции предлагалось в том числе с привлечением бихевиористской социологической логики, акцентирования на необходимости анализа реально демонстрируемого поведения, которое и является главным индикатором восприятия риска.

Отмечалось, что рационалистическая трактовка восприятия риска исключает креативный аспект действия (связанный с интерпретативной программой в социологии) и, соответственно, восприятия риска.

Замечание о том, что риск является интерактивным феноменом, содержит потенциал выхода в область макросоциальных детерминант индивидуального восприятия риска, что, несомненно, означает выход в дисциплинарные рамки социологии.

Таким образом, несмотря на то, что изначально концепция рационального действия сформировалась в дисциплинарных рамках экономики, она получила свое развитие и переосмысление в том числе и за счет привлечения социологических элементов.

II. Несмотря на то, что «психометрическая парадигма» изначально была связана с психосемантическими исследованиями, с поиском измерений восприятия риска, уже ее исходные положения содержали в себе «социологические элементы" — неявным образом сформулированная цель исследований — предсказать поведение (реакции) субъектов в условиях риска — имеет натуралистический характер.

Социология также оказала значимое влияние на развитие этого подхода.

Так, трудности создания прогностических моделей привели исследователей к более интенсивному использованию социологических категорий. Например, одной из находок в рамках этого направления стало обнаружение специфики восприятия риска профессионалами (учеными, экспертами) и неспециалистами («публикой»). Кроме того, исследователи вышли в область поиска социальных детерминант восприятия риска в результате привлечения таких категорий как тендер, мировоззрение, политические установки, доверие к институтам и др.

Кроме того, смещение акцента в рамках поздних исследований «психометрической парадигмы» в сторону поиска значений и смыслов, приписываемых различным «опасным объектам» привело к привлечению интерпретативной социологической логики. Стали использоваться не только модифицированная методика, но и теоретические конструкты («стигма»), в значительной степени соответствующие интерпретативной социологической программе.

Таким образом, социология неявным образом внесла вклад не только в исходные положения «психометрической парадигмы», но и в развитие этого подхода: речь идет как о заимствовании социологических понятий и методологии, так и моделей описания и объяснения.

III. Социологическая реконструкция исследований восприятия повседневных рисков показала, что в отличие от предыдущих подходов, социологические элементы здесь были заложены изначально. Этот подход можно считать образцом реализации интерпретативной логики в области изучения восприятия риска. В рамках него определяется, что восприятие риска — это элемент сознания субъекта, содержание которого вырабатывается благодаря принадлежности к культурам, субкультурам и специфическим социальным группам, а также в ходе индивидуального опыта.

На примере этого подхода видны и трудности, с которыми сталкивается интерпретативная программа. В частности, проблематично сформулировать некие общезначимые выводы, выделить закономерности, позволяющие объяснять специфику восприятия риска отдельными субъектами.

Таким образом, вклад социологии в область исследований восприятия повседневных рисков связан с привнесением понятий, моделей объяснения, характерных для интерпретативной программы.

IV. Подходы, основанные на представлении о «режиме власти» (governmentality), явным образом содержат в себе постструктуралистские элементы. Восприятие риска здесь можно рассматривать как отражение представлений, являющихся отдельным элементом господствующего дискурса. Акцент делается на специфике и структуре дискурса, который и обозначает физические или социальные объекты (группы людей, формы поведения) как рискованные, которые и воспринимаются соответствующим образом.

Таким образом, социология внесла в этот подход постструктуралистскую идею о том, что восприятие риска не может быть рассмотрено в отрыве от структуры господствующего дискурса.

V. Реконструкция «теории социокультурной жизнеспособности», которая осуществлялась во второй главе, показала, что исходные положения этой «теории», сформулированные М. Дуглас в 1970;е гг., содержат допущения программы функционализма, которые близки «мертоновской ревизии» этой программы. Специфика заключается лишь в области применения подхода — фокусом интереса являются коллективные убеждения и представления.

Восприятие риска в этом подходе рассматривается как частный случай таких коллективных представлений, которые, согласно логике функционализма, могут быть объяснены в свете социально-структурных особенностей того сообщества, в рамках которого они возникли. Иными словами, представления о риске, с одной стороны, не являются случайными (или связанными с индивидуальными предпочтениями индивидов), а с другой — не детерминируются объективными обстоятельствами внешнего окружения. Эти представления функциональны с точки зрения соответствующего социального контекста.

Общая теоретическая ориентация дополнена М. Дуглас инструментом «разметки» и «группы», результатом использования которого является типология жизнеспособных «культур». «Разметка» и «группа», а также типология «культур» позволяют облегчить поиск специфических черт социального контекста, относительно которого функциональны определенные представления о риске. Становится возможным сформировать в рамках каждой «культуры» специфические «профили риска», т. е. наборы рисков, которые воспринимаются как значимые представителями этих культур. Значимы они именно в силу того, что поддерживают существование специфического социального контекста.

Современная стадия развития «теории социокультурной жизнеспособности» характеризуется не просто использованием логики функционализма, но и модификацией некоторых принципов этой программы. Прежде всего, речь идет об адаптации аргументации функционализма к изучению социальных изменений и модификации ряда принципов, чтобы сделать подход более применимым к современным, а не дописьменным обществам. Между тем, эти нововведения (реализованные не бесспорным образом), как показывает диссертационное исследование, не привели к существенным изменениям способа концептуализации восприятия риска в рамках этого подхода. Иными словами, специфика восприятия риска представителями различных культур уточнена не была, а более адекватная методология изучения восприятия риска в современных обществах также предложена не была.

Анализ современного этапа развития «теории социокультурной жизнеспособности» показал, что социология внесла свой вклад в операционализацию этого подхода. Речь идет, прежде всего, об использовании социологических методов для определения принадлежности субъектов к той или иной «культуре». Между тем, несмотря на реализацию нескольких способов операционализации, они пока не подтверждают центральной гипотезы подхода о том, что представители различных «культур» имеют особые паттерны восприятия риска. Отчасти это связано с тем, что при операционализации зачастую игнорируется уровень социального контекста при анализе специфики восприятия риска представителями различных «культур», т. е. принадлежность к «культуре» в этом случае определяется по наличию определенного мировоззрения. Такая интерпретация «теории социокультурной жизнеспособности», по мнению соискателя, лишена функционализма М.Дуглас. Она сводится к тезису, что разделяемые представления о риске являются частью системы более общих, фундаментальных представлений субъектов (мировоззрения, космологии). Несмотря на отсутствие элементов функционализма, эту идею также можно рассматривать как социологическую.

Таким образом, вклад социологии в теорию «социокультурной жизнеспособности» связан как с привнесением структурно-функциональной логики в область исследований восприятия риска, а также с идеей о том,.

разделяемые представления о риске являются частью системы более общих, фундаментальных представлений субъектов. Кроме того, вклад социологии связан и с привлечением методологии, способствующей проверке «теории» на эмпирических фактах.

Реконструкция пяти подходов показала, что социология внесла свой вклад в их формирование, что выразилось в использовании характерных именно для социологии понятий, моделей объяснения и методологии. При этом в диссертационном исследовании показано, что исследователи-рискологи используют социологическую аргументацию не всегда явным образом.

Можно констатировать, что «социология риска», будучи развивающейся отраслевой социологической дисциплиной, имеет фундамент, заложенный, в частности, в рассмотренных подходах к концептуализации восприятия риска. Более того, эти подходы демонстрируют продуктивность применения социологической методологии для изучения восприятия риска. Поскольку изучение восприятия риска — это лишь отдельная рубрика рискологических исследований, то проведенная работа позволяет надеяться, что социология обогатит и междисциплинарный проект по исследованию риска в целом.

Поскольку с одной стороны, социология характеризуется рядом сосуществующих исследовательских программ, с другой стороны и «социология риска» включает в себя различные, иногда несовместимые друг с другом «теоретические ходы», модели объяснения, раскрывающие различные аспекты социального контекста, в котором создается и воспринимается риск, то целесообразным следует признать, что существование единого социологического подхода к изучению риска весьма проблематично. Интегрировать можно лишь подходы, связанные с одной исследовательской программой. Вероятно, задача по созданию подобных интегрированных социологических подходов к изучению риска, не лишена смысла и, возможно, будет достигнута в будущем.

Проведенная социологическая реконструкция также содержит предположения относительно того, в каких направлениях могут продвинуться социологические исследования восприятия риска. Объектом социологического анализа могут стать, к примеру, процесс взаимодействия между микрои макроуровнем (в частности, вопрос о том, к каким макросоциальным последствиям может привести принятие той или иной модели восприятия риска действующим субъектом), связь между восприятием риска и демонстрируемым поведением, факторы, ограничивающие «произвольность» приписывания различным опасным объектам значений, причины доминирования определенного знания о риске / дискурса и др. В рассмотренных подходах эти темы затронуты, но детально не проанализированы. При этом предполагается, что в процессе анализа возможно следование некоторым уже существующим в рамках социологии теоретическим стратегиям, не примененным пока к проблемам риска.

В конечном счете, проведенное исследование является элементом профессионального самоопределения социологов. Оно демонстрирует, что социологи не только могут внести в будущем свой вклад в междисциплинарный проект по исследованию риска, но и уже сыграли значимую роль в формировании современного облика «рискологии».