Актуальность исследования. После распада Советского Союза Кавказ оказался самым сложным, нестабильным и конфликтным пространством во всем бывшем СССР. Активизация геополитических интересов и конфликтов мировых держав и региональных групп в этом регионе приводит к" усилению религиозного экстремизма и сепаратизма, международного терроризма и позволяет прогнозировать реализацию определенных военно-стратегических .и геоэкономических планов в перспективе.
Кавказ — единая геополитическая система, стабильность которой может быть обеспечена только политическим единством всех народов региона. Достигнутое в рамках Российской империи и бывшего СССР, оно оказалось утраченным в современной действительности.
Этническое многообразие на территории Кавказа — давняя особенность региона, но, как, свидетельствует история, далеко не всегда' этот край был ареной острых межэтнических столкновений. С глубокой* древности на территории Кавказа, проживали представители разных культур, выработавшие особую систему межэтнического общения, основанную на глубоком этнокультурном взаимопроникновении. Как правило, в установлении межэтнических контактов участвовал не весь этнос, а его> представители, происходило' общение отдельных групп контактирующих народов. На Кавказе активными участниками межэтнического взаимодействия в XVIII — начале XX веков были этнические элиты. Исследование межэтнического общения привилегированных сословий Кавказа представляет особый интерес, так как исторический опыт свидетельствует об их мощном позитивном потенциале для стабилизации добрососедских отношений.
Современные экономические и политические элиты народов Кавказа также играют важную роль в межнациональных отношениях. К сожалению, в последние годы национальные элиты зачастую проявляют неспособность к цивилизованному диалогу, что во многом определяет наличие конфликтных узлов и слабость интеграционных механизмов. Поиск ресурсов политической интеграции, укрепления общероссийской идентичности, межнационального и межконфессионального согласия, профилактики экстремизма и обеспечения безопасности актуализирует изучение исторического опыта позитивного межэтнического общения, закономерностей коммуникационных процессов, природы и механизмов их динамики, которые должны быть осмыслены в контексте современных вызовов.
Полноценное исследование межэтнических коммуникаций возможно только при условии всестороннего, комплексного изучения «Привилегированных сословийкоторые после 1917 года были исключены не только из общественно-политической жизни, но и из отечественной! исторической науки. Сегоднягвряд ли кто оспаривает, чтоименно^ они< определяли главные сферы жизнедеятельности местных социумов и нормы межэтнического общения.
Сегодня предпринимаются попытки переосмысления исторической роли привилегированных сословий: создаются дворянские собрания, историко-родословные общества, развивается научная инфраструктура генеалогических исследований, вызывающих активный общественный интерес. Этот феномен может стать-интегрирующим фактором, мощным инструментом воздействия на общественное мнение, на молодое поколение, потерявшее социальные и политические ориентиры среди масштабных катаклизмов и внутрирегиональных конфликтов.
Цели и задачи исследования. Целью диссертационной работы является комплексное исследование привилегированных сословий Осетии, определение их места и роли в экономике, истории и культуре народов Кавказа, в оптимизации межэтнических отношений.
Конкретные задачи исследования сводятся к выявлению происхождения и структуры привилегированных сословий, их социально-политических, хозяйственно-торговых и культурных связей, определению значимости конфессионального фактора в этнокультурных контактах, изучению форм взаимодействия в соционормативной культуре и роли осетинской аристократии в этих процессах, а также миграций как фактора формирования этноконтактных зон.
Объектом исследования данной диссертации стали привилегированные сословия Осетии как активное звено в системе межэтнических коммуникаций.
Предметом исследования является генеалогия и структура осетинской аристократии, взаимодействие этнических элит Осетии и народов Кавказа в хозяйственной, политической и социокультурной сферах жизнедеятельности. Межэтнические коммуникации рассматриваются как многоаспектное, многомерное и многоуровневое системное явление.
Хронологические рамки исследования охватывают период с XVIII-до начала XX века — время становления, развития и активного общения привилегированных сословий народов Кавказа. В нескольких сюжетах заключительного раздела работы нижние хронологические рамки несколько смещены в целях рассмотрения исторических судеб привилегированных сословий в более поздний период.
Географические границы охватывают территории Осетии, Кабарды, Балкарии, Карачая, Ингушетии, Чечни, Дагестана, Грузии, и Абхазии, что обусловлено реальным’состоянием межэтнических коммуникаций^ регионе.
Методологической основой диссертации стали теоретические достижения современной"гуманитарной науки. В, работе применяются принципы историзма1, способствующие объективному изучению привилегированных сословий, адекватному определению их роли в общественном и культурном развитии региона.
В диссертации проведен системный анализ межэтнических коммуникаций, его членение на отдельные сферы (хозяйственную, соционормативную, культурную), тесно связанные между собой, а также выделение из этой системы, отдельных групп, этнических элит, осуществлявших межэтническое взаимодействие. Применен метод междисциплинарности, синтезированы исследовательские подходы, сложившиеся на базе исторических, этнографических, генеалогических и элитологических исследований.
Методологией, адекватной поставленным задачам, представляется также социально-антропологическая парадигма, этнические структуры повседневности, предусматривающие всесторонний анализ материальных и социальных форм жизни привилегированных сословий.
Степень изученности проблемы. В силу политических причин советская историография в исследованиях социальной структуры явный приоритет отдавала рабочему классу и крестьянству. В последние годы эта ситуация выправляется: проводятся исследования по другим социальным группамкупечеству, мещанству, чиновничеству, дворянству и др. Перспективы дворянской проблематики сегодня связаны с необходимостью углубления наших представлений о закономерностях и возможных альтернативах развития-российского социума, его элитных групп.
Межэтническое общение феодальной знати народов Кавказа не было пока предметом специального исследования, но отдельные вопросы, связанные с этой проблемой, в той или иной' степени затрагивались отечественными авторами.
В' дореволюционной историографии проблема привилегированных сословий ^ поднималась в контексте исследования общественного строя и специфики развития феодальных отношений. Большое внимание этому вопросу уделено в. трудах Г.-Ю. Клапрота, М. М'. Ковалевского, В. Б. Пфафа, Н. Ф:Дубровина, В. Ф. Миллера, Д. Я. Лаврова и др.
Значительную ценность представляют труды академика Г.-Ю. Клапрота (1783−1835), который занимался исследованием Кавказа в* лингвистическом, этнографическом, экономическом и археологическом отношениях. В работе «Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807—1808 гг."1 ондал характеристику социальных отношений у народов Северного Кавказа. Особенно большое внимание автор уделил описанию высших сословий и общественного строям Северной Осетии. Наиболее подробно он описал социальные отношения у дигорцев. В этой работе впервые сообщается о происхождении одного из привилегированных сословий Дигории — баделят.
Изучая социально-экономическую историю осетин и других народов.
Северного Кавказа, М. М. Ковалевский впервые сформулировал задачу.
раздельного^ изучения осетинских обществ. Возникновение в Осетии 6 феодализма он объяснял влиянием кабардинского феодального строя: «Народившиеся в Осетии аристократические роды, — писал он, — нашли в своих плоскостных соседях поддержку не только нравственную, но и материальную. Трудно сказать, возможно ли было бы образование привилегированных старшин в Дигории и: Тагаурии и подчинение им свободного населения наначалах феодальной зависимости и помимо влияниякабардинцев, или нет, хотя пример алагирцев, успевших удержать полную независимость от Кабарды и сохранить одновременно свою родовую аристократию, по-видимому, дает право-предполагать, что развитие феодальных отношений является скорее результатом воздействия/ внешних, нежели' внутренних причин».2 Результатом кабардинского влиянияМ.М. Ковалевский: считал: и некоторые, осетинские традиции, в частности, обычай аталычества.
Значительный, вклад в сбор и публикацию осетинского фольклора внес выдающийся, русский: ученый, фольклорист и этнограф В. Ф. Миллер, труды которого по осетиновёденйю стали достоянием мировой" науки.3 В 1884 г. в четвертой книге «Вестник Европы» была опубликована статья В. Ф. Миллера и М. МКовалевского «В горских обществах Кабарды», 4 где. на основе, собранных имифамильных преданийони: указали на наличие: кровнородственных связей между балкарской и осетинской аристократиейПроведенный авторамианализ фольклорных источников! показал идентичность многих осетинских и балкарских текстов героических преданий. Заслугой В. Б. Пфафа является вывод о разных уровнях развития феодализма в осетинских обществах. Он считал наличие феодальных отношений в Осетии результатом завоеванияее грузинскими феодалами. «Но эти феодалы, были изгнаны народным: героем. Осибагатаром в: ХШ-Х1Л^ векахС тех пор у алагирцев нет деления, все считают себя равнымихотя несколько сильных и влиятельных родов-., признаются, между туземцами знатью. Куртатинцы также выгнали своих феодаловФеодальная система оставила. у куртатинцев большие следы, чем у алагирцев, в постройках феодального века и в общественном их строе. В Тагаурии сохранились ясные следы феодализма. Дигория издревле имела феодальное устройство. Здесь поколения, феодалов отлагались как бы< пластами одно на. другое».5 В. Б. Пфаф дал первую в научной литературе широкую и разностороннюю характеристику общественных отношений у осетин в исследуемый им период. В работе «История войны и владычества русских на Кавказе» Н. Ф. Дубровин осветил общественный строй, быт, сведения по истории осетинского народа. По его мнению, феодальные сословиясуществовали не во всех осетинских обществах, а только в Дигории и Тагаурии.6 Д. Я. Лавров — авторсодержательной работы по истории, и этнографии осетин «Заметки об Осетии и осетинах», в которой рассматриваются' такие вопросы, как общественные отношения и обычное право, материальная культура и семейный быт, обычаи и: обряды осетинского народа. Он подразделял осетинские феодальные общества на имеющие сословия, как Дигория и Тагаурия, и не имеющие, как Куртатинское' и Алагирское. А. П. Берже охарактеризовал общественныйстрой. Северной Осетиикак феодальный, а также констатировал деление его на класс «старшин» и класс подвластного им населения.8 .
Ценные исторические, этнографические, географические сведения* о кавказских горцах содержит сочинение С. М. Броневского (1763−1830) «Новейшие географические и исторические известия: о Кавказе», 9 в котором автор сделал попытку охарактеризовать общественный строй народов Кавказа и определил две формы правления: монархическую и аристократическую. Обе эти формы у С. М. Броневского выступают под названием феодальной* и демократической. Это была «первая в истории науки попытка общей характеристики общественного строягорских народов. Кавказа: и вместе с тем попытка установить различные формы этого. строя», — писал 1 М:0. Косвен, изучавший-проблему общественного строяшародовЖавказа? дореволюционного времени: Представитель дворянскойисториографии серединыXIX века С. М. Броневский писал о сходстве феодализма на Кавказе с феодализмом России в период феодальной раздробленности.
В работе А. Ардасенова и А. Есиева «Высшее сословие у осетин Куртатинского общества», в которой сопоставляется общественный строй Северной Осетии и Кабарды, авторыприходят к выводу, что «осетины, как: и кабардинцы, имели четыре сословия: уазданлагов (уаздан лаг) (князей и дворян), кавдасардов (кавдасард) (податных), фарсагов (фарсаг) (вольных) и гурзиаков (гуырдзиаг) (холопов). Существование аристократического сословия в Осетии, Куртатинском, Тагаурском и-. Дигорском обществах давно уже фактически признано было самим русским правительством. Еще со времен Потемкина-Таврического, который при себе держал аманатами, горских князей, были взяты аманатами и из знатных осетинских фамилий несколько лиц, в роде Кубатиева, Арисханова, Цаликова и проч.».10 1 Значительный! вклад в рассматриваемую проблему внесен первымиосетинскими этнографами Н. Г. Ьсрзеновым, С. А. Туккаевым, Дж. Шанаевым-. и др." В статье Дж. Шанаева «Предание о происхождении тагаурцев» исследовано происхождении высшего сословия Тагаурского общества Осетии и отношениях его с феодалами Кабарды. Статьи и очерки публициста, поэта, прозаика Г. М. Цаголова освещают многие стороны общественногои хозяйственного быта, религиозные воззрения осетинского народа в конце XIX-нач. XX вв.12 .'.
Одной из интереснейших работ дореволюционных авторов об осетинах является этнографический • очерк «Особа» К. Л: Хетагурова, увидевший свет в 90-х гг. XIX векаВ нем дается подробное описание общественного строя Наро-Мамисонского> ущелья' Алагирского общества Северной Осетии, детально рассматривается социальное: положение каждого сословия5 в. иерархической феодальной структуре.13 Видным* представителем осетинской творческой интеллигенции является художник, этнограф М: С. Туганов. Записанные им сюжеты устного народного творчества осетин служат ценным источником материалов дляизучения этнографического прошлого осетинского народа.14 Исторический очерк первого балкарского историка М. К. Абаева «Балкария» вышел в 1911 г. в журнале «Мусульманин» в Париже. В этом очерке автор дал обширное описание родственных, аталыческих и торговых связей высших сословий Балкарии с другими народами, в том числе с кабардинцами и осетинами.15 Сословный и поземельный вопрос в Кабарде и Балкарии в монографии «Исторические сведения о кабардинском: народе» подробно осветил в 1913 г. В. Н. Кудашев.16 В ней он дал описание политических, экономических и родственных связей кабардинских и балкарских феодалов с аристократией других областей Северного Кавказа, а также подчеркнул, что' балкарские феодалы чаще всего вступали в родственные отношения с феодалами Дигорского общества Северной Осетии.
Относительно, социальной структуры чеченцев, как и ингушей, периода Средневековья и до начала XIX в. исследователи не были единодушны. Частью них отрицали классовость вайнахских обществ, другие признавали у них наличие феодальных отношений.
В 1843 г. генерал Фрейтаг отмечал, что «чеченский-народ не разделяется на сословия, а все состоят из одного сословия вольных людей, из коих ни одна фамилии не имеет никаких преимуществ' перед другой».17 С. М. Броневский писал о том, чточеченцы не имеют собственных князей, но призывают поI различным причинам кабардинских и дагестанских. Историк второй половины XIX в. К. Самойлов. писал в'1855 г.: «Свободные чеченцы составляют один. класс людей-независимых и во всем» равных. Земля здесь не составляет личной-собственности^ каждого лица, а принадлежит целому роду — тохуму".19.
То же самое утверждал и А. П. Берже 'в работе «Чечня и: чеченцы». Он писал, что у чеченцев «нет сословных подразделений, которые составляют характер общества», что они «образуют собой один класс — людей вольных и никаких фамильных привилегий мы не находим между ними. Мы, все уздени — говорят чеченцы».20.
В то же время некоторая часть чеченцев состояла В' определенных отношениях с кабардинскими и кумыкскими князьями, владевшими плоскостными землями. По мнению И: Иванова, автора статьи «Чечня» (1851г.), в Чечню феодальные отношения-были привнесенььизвне.
В советской историографии этнические элиты не были объектом специального исследования, но в исторических трудах проблема общественного 4 строя и классовой борьбы оставалась одной из фундаментальных, поэтому отдельные вопросы, связанные с историей привилегированных сословий, нашли в них свое отражение: В< этнологических исследованиях проблема.
10 привилегированных сословий рассматривалась в контексте изучения особенностей! традиционной социальной культуры.
Следует отметить лингвистические и фольклорные исследования, в которых рассматриваются интересующие нас вопросы. В. И. Абаев в работе.
Происхождение осетинских фамилий СЛИАгСЖТА и АОНШгАТА" исследовал этимологию происхождения фамильных имен древних родов.
Алагирского общества.21 Значительный вклад в рассматриваемую проблему вносят изыскания фольклористов^ поскольку, в памятниках устного народного творчества ярко отражается сословный вопрос. Примером могут стать работы. известного осетинского ученого, профессора Б. А. Алборова.22.
Б. В. Скитскийпервымпредпринял попытку разработать периодизацию истории? феодализма в Осетии. Он внес весомый вклад в> изучение1 общественного быта и социальных отношений осетин. Отдельному, Дигорскому обществу он посвятил работу «К вопросу о феодализме в: Дигории».23.
Оформление феодальных, отношенийв Дигории он связывал с вступлением дигорских феодалов в вассальную зависимость от кабардинских князей. На различия. вобщественном: развитии осетинских обществ обращает внимание.
Г>:В: Скитский. Он объясняет их тем, что «эти «общества» находились в экономической и политической близости и связи с соседними, более развитыми в феодальном отношении, народами: грузинами и кабардинцами: По его мнению^. в тех обществах, которые стояли в более: близкой связи с этими соседями, «феодальные отношения были более развиты и более устойчивы, чем в обществах, дальше отстоящих от этих соседей».24.
ПрофессорГ.А. Кокиев дал описание социально-экономического строя осетин в предреформенное время. Он считал, что обычай аталычества служил установлениюотношений сюзеренитета-вассалитета у горцев Северного.
Кавказа.25 Г. А. Кокиев? первый из советских историков дал развернутую трактовку функций аталычества в феодальном обществе. В работе «О феодальном землепользовании в Дигории» А. К. Джанаев исследовал социальные отношения в, этом осетинском обществе. «В 1959 г. вышла работа.
Т.Х. Кумыкова «Социально-экономические отношения и отмена крепостного.
11 права в Кабарде и Балкарии в первой половине XIX века".27 В ней автор раскрывает позицию царского правительства по сословному вопросу, по вопросу о землевладении, о причинах крестьянской реформы в Кабарде и Балкарии, ее особенностях и последствиях.
В.А. Кузнецов в работе «Реком, Нузал и Царазонта» дал описание социального положения и происхождения древних аристократических родов Q.
Осетии. Ф: Х. Гутнов посвятил одну из своих работ генеалогическим преданиям осетин,.собранным из научных и фольклорных источников. Автор, наоснове исследования различных сюжетовпровел анализ родословных дигорских феодалов, что позволило ему отнести возникновение генеалогического рассказа о Бадели к рубежу XV—XVI вв.: Относительно происхождения наименований, характеризующих привилегированные классы феодальной Осетиион отмечает, что термином алдар вСредневековье обозначали лицо, стоявшее на верхушке феодальной лестницы, которое соответствовало грузинскому тавади и кабардинскому пгии — князь. Автор, считает, что алдар — чисто осетинское слово, — образованное от арм-дар
OQ ' рукодержец". Поего мнению, наименование алдар применялось только в Тагаурском и Дигорском обществах. В > Куртатинском и Алагирском ущельях речь шла о терминахуаздан илитыхджын мыггаг— «благородная" — или «сильная» фамилия. А это соответствует более низкой ступени1 иерархической лестницы, чем алдар. Уаздан здесь осмысливается как «дворянин», «аристократ».30 1.
Б.П. Берозов привлек в своих исследованиях многочисленные документы, связанные с переселением осетин на плоскость, где они вступали в еще более тесное соприкосновение с кабардинцами и балкарцами, и деятельностью сословно-поземельных комитетов, и комиссий 40-х — 60-х годов XIX века. Особое внимание в своих исследованиях уделил сословному строю и феодальным отношениям в Тагаурском, Куртатинском и Алагирском обществах Северной Осетии P.C. Бзаров.32.
О зарождении феодальных отношениях в Ингушетии писали А.И.
Робакидзе, PJL Харадзе, Е. И. Крупнов, В. Б. Виноградов, З. В. Анчабадзе, Л.И.
Лавров, В. Г. Гарданов. Эти историки признавали наличие у чеченцев и ингушей феодальных отношений и лишь по-разному датировали их возникновение. По мнению Е. Н: Кушевой, феодальные отношения в Чечне начали складываться во второй половине XVI в. и прослеживаются до середины XVII в. ЯЗ. Ахмадов рассматривал вопросы социального строя и общественно-политической обстановки в Чечено-Ингушетии в XVIII в., в частности, положение и роль сословий того времени.33 З. В. Анчабадзе и А. И. Робакидзе в работе «К вопросу о природе: кавказского горского феодализма» приходят к заключению, что социальнаясистема: кавказских горцев представляла, определенную разновидность раннефеодальных отношений, прошедшую в своем-развитии три ступени развития — низшую, среднюю и высшую. Согласно авторам, на низшемуровне: раннефеодальных отношений стояли горские общины Чечни и.
Ингушетии, большинство дагестанских горских «свободных обществ" — алагирскиеи: наро-мамисонские осетинские общества. На средней стадии стояли ханства Аварское и Казикумухское, Табасаранское майсумство, большинство осетинских обществ, карачаевцы и балкарцы, «демократические племена Адыгеи.. На высшей ступени' раннефеодальных отношений стояли '.
Кабарда, Засулакскаяг Кумыкияшамхальство Тарковское, Мехтулинское. ханство, низменная часть Табасарана, «аристократические» племена адыгов.3''.
В монографии Б. К. Мальбахова и К. Ф: Дзамихова «Кабарда во взаимоотношениях России, с: Кавказом, Поволжьем и: Крымским ханством сер: ХШконец XVIII' вв.)» рассматривается роль представителей правящей элиты: Кабарды в. политических процессах того времени на Северном Кавказе.
Авторы указывают, прежде всего, на экономическую основу в тесном общении кабардинского и осетинского народов. В> работе подчеркивается роль малокабардинских князей в становлении русско-осетинских отношений.35.
В работе Е. Г. Битовой «Социальная история Балкарии: (Сельская община)», рассматривается социальная история балкарского общества XIX в. через призму сельской общины как основной социальной единицы балкарского общества, в рамках которой обеспечивалась вся полнота его экономических социокультурных и политико-административных функций. В' ней впервые: в.
13 отечественной историографии получены более строгие оценки уровня социально-экономического развития Балкарии XIX века.36.
В этнографических исследованиях общественного строя и внутрисемейных отношений в ХУП — XIX вв. в той или иной степени затрагивается проблема привилегированных сословий. Определенный вклад в изучение проблемы внес n-J.
М.О. Косвен на примере института аталычества у народов Северного Кавказа.
Монографии Н. Г. Волковой «Этнические и культурно-бытовые процессы на Кавказе» и «Этнокультурные контакты народов Горного Кавказа в общественном быту (XIXнач.ХХ вв.)» посвящены исследованию то этнокультурных контактов между народами Северного Кавказа. В них освещаются различные стороны межэтнических отношений народов Северного i.
Кавказа в указанный период, показываются их характерные стороны жизни, быта, хозяйства и культуры, особое внимание уделяется межнациональным бракам как каналу культурного обмена.
Этнографические параллели между народами Осетии, Кабарды и Балкарии выявлены Б. А. Калоевым, 39 между осетинами и ингушами — А. Х. Магометовым.40.
A.Х. Магометов, З. Д. Гаглойти, А. И. Робакидзе, Г. Г. Гегечкори, рассматривая в своих трудах социальную организацию, внутрисемейные отношения, духовную и материальную культуру осетинского народа, затрагивали и отдельные аспекты жизни высших сословий.41.
B.C. Уарзиати в монографии «Культура осетин: связи с народами Кавказа"42 привел многогранные примеры этнокультурных контактов осетин с кабардинцами, балкарцами и другими народами, населяющими Кавказ, показав причины и следствия этих процессов. Учитывая многогранность рассматриваемой проблемы, автор ограничил свое исследование сферой культуры жизнеобеспечения. На конкретных примерах повседневности, предметах быта и связанных с ними явлениях выявлены следы былых этнокультурных контактов, что позволило B.C. Уарзиати поставить вопрос о существовании кавказской историко-этнографической области как территории, на которой в результате длительного совместного проживания, взаимовлияния и общности исторических судеб народов сложилась конкретная историческая общность.
Существенную значимость в нашем исследовании имеют работы Б. Х. Бгажнокова — основателя особого направления — этнографии общения.43 Автор считает, что традиционная культура и, в частности, этикетные нормы общения, конституируют и во многом определяют динамику социальной реальности, устойчивость и преемственность социальных практик, в том числе традиций межэтнического общения: К этому направлению примыкает А^Х. ХадиковаВ? монографии «Традиционный этикет осетин», 44 автором! определена? роль, эмоционально-личностных связей' в традиционном¦ обществе, дана, оценочная характеристика осетинского этикета^, особое внимание уделено этикетным нормам как в соционормативной культуре своего общества, так и в межэтнических связях.
Работы А. Б. Дзадзиева «Квопросу об аталычестве у осетин во второйполовине Х? Ш-Х1Х вв.» и «Формы искусственного родства, у осетин"45 представляют большойинтерес в области изучения? института' искусственного родства, в том числе аталычества. В них рассматривается роль различных форм искусственного родства, заключавшегося по социально-экономическими политическим соображениям. С ихпомощью устанавливались тесные взаимовыгодные связи, между фамилиями и целыми народами, поэтому в сознаниинарода они традиционно приравнивались или даже оценивались выше кровнородственных связейПо справедливому замечанию В ¿-С. Газдановой, каждое общество (Алагирское, Куртатинское, Тагаурское и Дигорское) имело свои, особенности развитияи общественного устройства, поэтому часто одни и те же социальные понятия несли на себе различную семантическую нагрузку».46.
В последние годы наметался высокий научный и общественный интерес, к родословным изысканиям во всех республиках Кавказа.47 Заметную роль, в консолидации усилий ученых и краеведов играет постоянно действующая международная научная конференция «Генеалогия народов Кавказа», в материалах которой публикуются исследователи из Армении, Грузии,.
Азербайджана, Абхазии, Южной Осетии, всех регионов Северного Кавказа.48.
Необходимым условием воссоздания прошлого «благородных сословий» является обращение к материалам конкретных локальных обществ. Такие попытки сделаны Т. В. Гайдук, С. Н. Бейтугановым, А. И. Мусукаевым, Ч. Э. Кардановым, A.A. Максидовым, С. Н. Жемуховым, М. В. Дышековым и др.49.
Большой вклад в отечественную генеалогию внес А. И. Мусукаев, 50 собрав и опубликовав обширный полевой материал по истории кавказских фамилий. Он является-, автором нескольких работ, посвященных обычаям и традициям кавказских народов и, в частности, кабардинцев і и балкарцев: Исследователь — краевед A.A. Гецати собрал и опубликовал обширный материал по истории и генеалогии фамилийДигории. По его данным, значительное число фамилий этой* области Осетии имели иноэтничное происхождениебольшая часть которых приходится на балкарцев.51'.
Таким ' образом, историографический, анализ показал, что в.
• • і дореволюционной и советской историографии затрагивались отдельные сюжеты и вопросысвязанные с межэтническими отношениями народов Кавказа. Но в целом проблема изучения системы, взаимодействия* этнических элит, включая1 предпосылки, конкретное содержание и результатыэтого процесса, не становилась предметом специального изучения" в предложенном' контексте генеалогических связей и межэтнических коммуникаций, а также в обозначенных тематических и хронологических рамках. Недостаточно разработаны^ вопросы, связанные с ролью элиты, в традиционных обществах, в контактах с соседствующими культурами, сменой' элит в историческом контексте и т. д. Пробелы-в изучении данной проблематики связаны с тем, что, находясь под строгим идеологическим контролем, отечественная историческая^ наука: не имела возможности всестороннего и объективного исследования этих вопросов.
Источниковая база диссертации включает архивный и полевой этнографический материал, опубликованные источники, периодическую печать.
Обширный материал извлечен автором из фондов Центрального государственного архива КБР, Кабардино-Балкарского института гуманитарных исследований, Центрального государственного архива РСО-А, Научного архива.
Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований, Государственного архива Ставропольского края, Государственного архива Краснодарского края. В ЦГА КБР использованы фонды: «Управление Кабардинской линии» (Ф.1), «Управление Кабардинского округа» (Ф.2), «Георгиевское окружное управление» (Ф.З), «Управление Нальчикского округа» (Ф.6), «Смотритель Нальчикского военного поселения» (Ф.12), «Управление начальника Центра Кавказской линии» (Ф.16) — «Горский словесный суд» (Ф.22), «Кабардинский временный суд» (Ф.23), «Кабардинский окружной’народный' суд» (Ф.24), «Управление Балкарского участка» (Ф.31), «Народный суд 6-го участка (Уголовные и гражданские дела Нагорного округа)» (Ф.-р. 165), в, которых отложился, материал, характеризующий содержание межэтнических контактов кабардинской, балкарской и осетинской знати. В ЦГА РСО-А использованы фонды: «Терское областное правление» (Ф.11), «Канцелярия начальника Терской области» (Ф.12), «Управление Моздокского отдела Терской области» (Ф.23) — «Штаб войск Терской области» (Ф:53), «Ставропольско — Терское Управление земледелия» и госимущества" (Ф.168), «Комитет по разбору личных и поземельных прав жителей Владикавказского военного округа» (Ф.233) — «Комитет для разбора личных и поземельных прав горцев Левого крылаКавказской* линии» (Ф.254) — «Комиссия по правам личным и поземельным населения Терской области» (Ф.256), «Комиссия для разбора сословных прав горцев Кубанской и Терской областей» (Ф:262), «Управление начальника, Владикавказского военного округа» (Ф.290), «Комитет для разбора личных и поземельных прав горцев Военно-Осетинского округа» (Ф.291), «Владикавказское Горское Окружное училище» (Ф.292), материал которых представляет особый интерес для изучения' осетинской, феодальной знати, происхождения привилегированных фамилий, их родственных связей с кабардинскими и балкарскими феодалами, экономических и других контактов.
За основу исследования взяты подробные родословные росписи, составленные во второй половине — XIX столетия непосредственно представителями этих самых родов и собранные Комитетом по разбору личных.
17 ч ' I Е и поземельных прав горцев Военно-Осетинского округа (1859−1860 гг.). В документах данного Комитета представлены родословные схемы более ста осетинских фамилий, претендующих на знатное происхождение и особый статус. Желание получить от Российского правительства те или иные привилегии побуждало представителей многих фамилий излагать на бумаге объемные прошения в различные правительственные структуры. В этих документах содержится ценная генеалогическая* информация о фамилиях, их г социальном" статусе, наиболее видных представителях, родственных отношениях с соседними народами-и т.д.
ВНаучном архиве Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований (НА СОИРСИ) использованы фонды: «История Осетии-до 1917 г.» (Ф.1), «Этнография» (Ф.4), «Эпоха феодализма в Осетии» (Ф.16), «Октябрьская революция и Гражданская война на Тереке» (Ф.21), «Фонд проф. Кокиева Г. А.» (Ф:33), «Фонд Скитского Б.В.» (Ф.37) и др.
Вахушти Багратиони (1696−1772) в своем сочинении «География» Грузии" пишет о глубоком расслоении осетинского общества и об образовании высших сословий Осетии. Большую ценность имеют опубликованные источники, сведения путешественников и ученых, прежде всего квартирмейстера русской армии подполковника Л. Л. Штедера.53 Его1 «Дневник одного путешествия ^ из пограничной крепости Моздок в центр Кавказа в 1781 году» — редкий документ с обстоятельным и беспристрастным описанием действительности, в котором содержится немалоинтересных сведений о быте, традициях и нравах горцев.
Кавказа. По поручению, высшего командования’Кавказской линии Л. Л. Штедер в 1781 году был отправлен в горные районы Центрального Кавказа. В его задачу входило составление военно-географической карты, и определение наиболее удобной и кратчайшей трассы предполагавшейся военно-стратегической дороги с Северного Кавказа в Грузию, а также для различного рода минералогических изысканий, изучения и склонения горцев Центрального Кавказа на сторону.
России. В результате своего путешествия по Центральному Кавказу Л.Л.
Штедер" составил дневник, который впервые был опубликован на немецком языке в 1797 году под заглавием: «Дневник одного путешествия из пограничной.
18 крепости Моздок в центр Кавказа в 1781 г.". Проведя некоторое время среди дигорцев, Л. Л. Штедер зафиксировал ценный этнографический материал о жителях этого района Осетии, их социальном строе, материальном и культурном быте, правах, взаимоотношениях классов внутри Дигорского общества. И. Гюльденштедт по этому вопросу говорит о наличии в Осетии князей и дворян, хотя и не отрицает, что в отдельных местах Осетии население подчиняется им же йзбратьшстарейшинам.54.
Ценные сведения" о высшихсословиях осетинкабардинцевбалкарцев и. других народов* Кавказарегламентации? феодальных повинностейсословном праве, семейных отношениях содержат сборники норм обычного права, горцев, Северного Кавказа: — адаты, составленныеи опубликованные в 1882—1883' гг. Ф: И. Леонтовичем.55 Волею судьбы оказавшийся: на Кавказе в качестве сосланного — декабриста, В С. Толстой оставил после пребывания здесь серию очерковВ них прослеживаютсяисторические и этнографические особенности осетинского общества, дана подробная характеристика бытакультуры, нравов ^ и обычаев осетин серединьв XIX ш56 Теографическое положение: Осетии середины. XIX в., ее административное устройство рассматриваются в очеркеК. Красницкого «Кое-что об осетинском? округе и правах^ туземцев его», 57 в нем. также характеризуются сословно-классовые отношения в некоторых — осетинских обществах, выявляетсяпроисхождение сословийВ! каждом из них. Однако К Красницкий недостаточно хорошоознакомился: с. сословным разделением в Алагирском обществе: Северной: Осетии, что позволило ему утверждать об отсутствии социального расслоения в этом районе Осетии.
Важные: сведения? извлечены из: опубликованных источников, к которым относятсясборники: документов, материалы дореволюционных бытописателейобщественных деятелей, представителей осетинской интеллигенции. Особую значимость и репрезентативность имеют материалы, опубликованные в шеститомном сборнике «Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах», составленном Л. А. Чибировым. Обширный материал извлечен автором из местной дореволюционной периодической печатигазет и: журналов «Кавказ».
1865, 1892, 1901, 1904 гг.), «Горец» (1909 г.), «Казбек» (1901, 1902 гг.), «Терские ведомости» (1884, 1870, 1899 гг.), «Северный Кавказ» (1883 г.), «Новое обозрение» (1890, 1893 гт.).58.
Полевой материал автора, собранный на территории Северной Осетии и Кабардино-Балкарии, Ингушетии, Карачаево-Черкессии, Абхазии с 1995 по 2010 гг., содержит интересные генеалогические сведения о фамилиях кавказской знати, о межэтнических контактах, межнациональных браках й искусственных формах родства.
В < работе использованы российские генеалогические интернет-ресурсы Всероссийское генеалогическое древо, Петербургский генеалогический портал, VikiTree, www.familytree.ru, www.geneo.narod.ru-www.familytree.ru, ww w.vgd.ru, www.ru.rodovid.org, www.rusarchives.ru, www.gorbunov.web-box.ru, www.raremaps.ru, www.brb.781.ru, www.slovar.plib.ru, www.edbow.ru/dvoryanskie.
Научная новизна. В диссертации впервые предпринята попытка комплексного исследования системы межэтнического взаимодействия привилегированных сословий народов Кавказа, которая включает генеалогические связи, межэтнические коммуникации, в хозяйственнойполитической, социальной и культурной сферах жизнедеятельности. Вводится в научный оборот новый архивный и полевой этнографический материал.
Теоретическая и практическая значимость. Материалы исследования существенно дополняют сложившиеся представления об этнических элитах, позволяют объективно оценить их вклад в экономическое, социально-политическое и культурное развитие региона.
Выводы, сделанные в работе, способствуют более глубокому и обновленному исследованию социальной. структуры > и особенностей общественно-культурного развития кавказских обществ в обозначенных хронологических рамках.
Полученные результаты могут быть использованы в учебном процессе, лекционных курсах по истории Кавказа. Изученный исторический опыт межэтнического общения может быть учтен современными общественными.
20 организациями, дворянскими собраниями, историко-родословными обществами, «народной дипломатией» для стабилизации межнациональных отношений.
Научная апробация. Основные положения исследования опубликованы в монографиях «Осетинская феодальная знать в системе взаимодействия, этнических элит Северного Кавказа (XVIII — нач. XIX вв.)». Владикавказ, 2008; «Привилегированные сословия на Кавказе в XVIII — начале XX веков». Владикавказ, 2011, а также в 43 научных статьях.
Отдельные фрагменты диссертации излагались на XIII Савеловских чтениях. Москва, 2006; Всероссийской научной конференции «Традиционные элиты народов Кавказа и Россия: исторические и генеалогические связи». 25−28 июня* 2007. НальчикВсероссийской научной конференции «Народы*, Кабардино-Балкарии и России», 19−21 октября 2007. НальчикШ Международных Дворянских чтениях «Под Андреевским верным стягом.». Краснодар, 10−11 ноября 2007 г.- XXI научной конференции кафедры источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин Историко-архивного института РГ17У «Вспомогательные исторические дисциплины в пространстве гуманитарного знания». Москва, 2008; I Всероссийских Миллеровских чтениях. Владикавказ, 19−20 ноября 2008 г.- ГУ Международных Дворянских чтениях «И Божья благодать сошла.»: Романовы и Северный Кавказ". Краснодар, 2008 г.- XV Савеловских чтениях. Декабрь 2008. МоскваМеждународной научно-практической конференции «Генеалогия народов Кавказа. Традиции и современность». Владикавказ, 2009; Всероссийской научной конференция с международным участием «Обычное право и правовой плюрализм на Кавказе в XIX — начале XX в». 24−26 сентября 2009 г. Карачаевск — Теберда — ДомбайV Международных Дворянских чтениях «Под сенью Святого Георгия». 24−25 октября, 2009 г. КраснодарМеждународной научной конференции «Россия и Кавказ», посвященной 150-летию со дня рождения Коста Хетагурова. Владикавказ, 6 октября 2009 г.- Первой региональной междисциплинарной конференции молодых ученых «Наука — обществу», 18−19 марта 2010 г. Владикавказ.
Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите отделом этнологии Учреждения РАН Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований им. В. И. Абаева Владикавказского научного центра РАН и Правительства Республики Северная Осетия-Алания.
Структура диссертации соответствует поставленным задачам. Она состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка и приложения.
Заключение
.
Тесные этнокультурные отношения между привилегированными сословиями Северной Осетии и народов Кавказа в XVIII — нач. XX вв. позволяют сделать вывод об исторической традиции взаимоотношений аристократии этих народов. Особый интерес вызывает вопрос формирования этнического самосознания северокавказской знати в связи с ее полиэтничным составом.
Проживание на сопредельной территории, наличие в быту идентичных традиций, обычаев и законов, тесные родственные связи привели к созданию единого феодального блока фамилий, принадлежащих к различным этносам, но связанных, помимо родства, еще и общими политическими, хозяйственными и культурными интересами.
В этом процессе важную роль играла Кабарда, обладавшая в XVIII — нач. XIX вв. внешнеполитической самостоятельностью и являвшаяся важным связующим звеном во взаимоотношениях народов Северной Осетии и Центрального Кавказа с Россией.
Именно аристократия являлась законодателем и ревностным хранителем традиционных общественных институтов у всех народов Кавказа. Именно она являлась носителем обычного права, которое затем трансформировалось в народный обычай. Этническая элита Осетии была самой активной и открытой сословной группой для общения с соседними народами.
В рассматриваемый период наибольшего развития феодализм достиг в сопредельных с Осетией Грузии, Кабарде, Балкарии. Это, несомненно, оказало влияние и на развитие общественных отношений в осетинских обществах.
Социальное расслоение общества прослеживается и в Чечне. В Ингушетии в.
ХУЖ — нач. XX вв. существовал ряд привилегированных фамилий, социальное положение которых было несравненно выше положения других родов. И заключалось оно в социальных преимуществах, вассальной зависимости от них крестьян, владении земельной собственностью, почитании их, как высшее сословие, представителями аристократии соседних народов, в частности, осетин, установлении родственных отношений с иноэтничной знатью. Традиция'.
370 установления родственных отношений между ингушской и осетинской аристократией существовала вплоть до революционных событий в России и дошла до наших дней. В родословных осетинских знатных фамилий фигурирует целый ряд подобных примеров.
Существование во всех осетинских обществах аристократических фамилий подтверждается нормами обычного права — адаталш, а также документальными источниками. К привилегированным сословиям относились: в Дигорском обществе — баделята, царгасата и гагуатав Алагирском обществе — уазданы, в Куртатинском — таубии, в Тагаурском — алдары. Права их, как и права кабардинских князей и балкарских таубиев приобретались только рождением. В зависимости у них состояли представители лично свободного сословия фарсаглагов и адамихатов, как и у кабардинских князей — беслан-уорки (уздени 3-й степени), а у балкарских таубиев — карауздени. При этом степень влияния знатных родов на остальное население рассматриваемых осетинских обществ была различной и напрямую зависела от уровня контактов с народами с более развитыми феодальными отношениями, каковыми являлись грузины, кабардинцы и др.
Проведенное исследование позволяет сделать вывод о тесных родственных связях привилегированных фамилий Осетии и кавказских народов.
Рассмотрены многочисленные версии преданий об иноэтничных корнях осетинских дворянских родов: армянских — тагаурских алдар и куртатинских таубиев, татарских — дигорских баделят, абхазских — дигорских царгасат, балкарских — дигорских гагуат и фамилии Мистуловых, кумыкскихЦопановых-Тарковских, кабардинских — Хетагуровых.
Следует отметить, что значительное влияние на внешнеполитические связи правящих классов Северной Осетии и народов Кавказа с XVIII в. оказывали торговые взаимоотношения. Немалое влияние и здесь оказывало географическое расположение того или иного общества. Так, по мнению Б. В. Скитского, — «особенно выгодным было расположение земель тагиатов, владевших главным путем, связывающим Северный Кавказ с Закавказьем,.
Дарьяльским ущельем, а также дигорцев, связанных с Закавказьем и Кабардой.
Получаемые ими доходы содействовали, во-первых, усилению их феодального влияния в обществе, и, во-вторых, — тому, что они сравнительно долго удерживали свои феодальные привилегии".
Династические браки между представителями феодальных родов Осетии и других народов Кавказа прослеживаются на всем протяжении ХУШ-Х1Х вв. и нач. XX в. Отличительной характеристикой заключения браков в среде знати от браков представителей других сословий, являлось обязательное условие равенства в происхождении мужа и жены. Особенно ревностно охраняли «чистоту» своей крови представители привилегированных родов Дигорского общества. «Бракосочетающиеся должны быть равными во всех отношениях, т. е. как по состоянию, так и по происхождению и общественному положению» и, как далее сообщает источник, «у дигорцев не было примеров неравных браков».556 В то время, как браки между родственниками запрещались обычным правом большинства кавказских народов, в среде осетинской аристократии иногда допускались брачные союзы между неблизкими родственниками. Частыми были также левиратные и сороратные браки.
Если на протяжении предшествующих веков браки между осетинами-христианами и осетинами-мусульманами не только допускались, но и не осуждались, то с середины XIX в. православным духовенством и царской администрацией они стали запрещаться и преследоваться. В Северной Осетии привилегированные классы исповедовали, в основном, ислам, а большая часть зависимого населения — христианство. Это привело к тому, что конфессиональная эндогамия здесь сопрягалась с сословной. В первой половине ХГХ в. ислам распространился по всем четырем обществам Северной Осетии — Тагаурскому, Куртатинскому, Дигорскому и отчасти Алагирскому.
Переселившиеся1 в Осетию из других регионов Кавказа мусульманские священнослужители, пользуясь авторитетом в народе, нередко вливались в ряды привилегированного класса осетинских обществ, как например Цопановы и Салатовы в Дигории. Подобные примеры отмечаются и у других кавказских народов. Так балкарские фамилии Исхаковы и Эфендиевы являются потомками уважаемых эфенди, переселившихся в Балкарию из Дагестана.
Одним из инструментов для достижения политического альянса в регионе являлся институт искусственного родства. Влиянием тюркских социальных систем являлось аталычество, которое играло большую роль в культурном взаимодействии народов Кавказа. Аталыческие связи завязывались между всеми соседними с Осетией народами, особенно частым было воспитание детей кабардинских князей и дворян в семьях балкарской, карачаевской, осетинской знати, а иногда и богатых крестьян. Но одновременно существовал и обратный порядок, когда эта знать посылала своих детей в кабардинские семьи учиться языку и тонкостям этикета. Знание в совершенстве кабардинского, балкарского, грузинского или ингушского языков представителями знати осетинских обществ является ярким доказательством близких контактов с соседними народами.
К другим обычаям, укреплявшим межэтнические связи кавказских народов, относились побратимство, посестримство, куначество и гостеприимство. При этом лица, вступавшие в подобные отношения, могли принадлежать к различным социальным классам и разным конфессиям. Такое родство сохранялось и поддерживалось на протяжении нескольких поколений.
Результатом разносторонних этнокультурных связей между привилегированными сословиями Северной Осетии и народов Кавказа в XVIIIнач. XX вв. стало развитие особой этнокультурной общности привилегированных фамилий этих народов. Тесные политические и торгово-экономические связи, установившиеся в рассматриваемый период между кавказскими народами, помогали им в борьбе с внешними врагами.
Переселение во второй половине XIX века в Турцию значительной части представителей привилегированных сословий Осетии, как и других кавказских горцев, было спровоцированно и организованно царским правительством.
Имели место и добровольные, так называемые «богомольческие» переселения, которые происходили по инициативе самих горцев и не имели организованного характера, когда они официально отправлялись в Мекку для совершения хаджа, а фактически навсегда покидали родину. В годы гражданской войны на Кавказе состоялось последнее, вынужденное переселение представителей аристократии.
373 осетинских обществ за пределы Кавказа.
