0.1. Общая характеристика работы.
Настоящая диссертация посвящена исследованию фонетической системы и морфологической структуры мысовско-лупьинского диалекта коми-пермяцкого языка.
Мысовско-лупьинский диалект вместе с кочевским и косинско-камским диалектами составляет северное наречие коми-пермяцкого языка. Он распространен на самом севере Коми-Пермяцкого автономного округа (далееКПАО) в бассейне р. Лупья — левого притока р. Камы. На севере рассматриваемый диалект граничит с эловыми говорами верхневычегодского диалекта коми-зырянского языка, на юге — с говорами косинско-камского диалекта коми-пермяцкого языка, на западе и на востоке — с территорией, заселенной русскими.
Основная часть населения мысовско-лупьинского диалекта ныне занимает территорию пос. Жемчужный, деревень Мысы, Конопля, Сойга, которые располагаются весьма компактно друг от друга (через 0,5 км.). Все перечисленные населенные пункты входят в состав Кебратского поселкового совета Гайнского района. Общая численность населения этих пунктов по данным 2001 г. составляет 484 человека. Названные селения мысовско-лупьинского диалекта имеют несколько изолированное географическое положение. Они расположены вдали как от остальных севернопермяцких населенных пунктов, так и от ближайших коми-зырянских селений. От районного центра — пос. Гайны до д. Мысы расстояние составляет 40 км. На этом 40 километровом пути встречаются 3 поселка: Кебраты, Шордын й Верх-Будым, заселенных переселенцами разных национальностей: татарами, немцами, русскими, белорусами, украинцами и коми-пермяками. Последние переселены в основном с бывших, ныне несуществующих населенных пунктов Верх-Лупья, Коса-сотчбм, Пашкыб, Еныб, Мбдгорт, Пурга, Харин, Ягдын, Мыс-Лес, Шурга шор сай, Тошыб, которые некогда (до 1981 г.) располагались на территории распространения описываемого диалекта. Небольшая часть пермяков в вышеназванных поселках восходит к переселенцам ныне функционирующих населенных пунктов мысовско-лупьинского диалекта. Численность коми-пермяков, проживающих в поселках Кебраты, Шор-дын и Верх-Будым, не определена.
Упомянутые селения Верх-Лупья, Коса-сотчбм, Пурга, Харин, Шурга шор сай и Мбдгорт располагались севернее ныне существующих селений исследуемого диалекта и, следовательно, ближе к зырянским населенным пунктам. От д. Верх-Лупья (самой северной) до ближайшей коми-зырянской д. Оська расстояние составляло 4 км. В этих условиях, безусловно, между мысовско-лупьинскими пермяками и верхневычегодскими коми наблюдались тесные контакты. В настоящее время д. Оська не существует. Она была исключена из учетных данных в 1965;1966 гг. Контакты между мысовско-лупьинскими пермяками и верхневычегодскими коми ныне не существуют.
По ряду фонетических и морфологических особенностей рассматриваемый диалект членится на 2 говора: мысовский и лупьинский. Носителями мысовско-го говора являются коренные жители деревень Мысы, Конопля, Сойга, а также переселенцы с ныне несуществующих деревень Тошыб, Еныб, Пашкыб. К представителям лупьинского говора относятся переселенцы с ныне нефункцио-нирующих деревень Верх-Лупья, Пурга, Коса-сотчбм, Харин, Шурга шор сай и Мбдгорт, проживающие в настоящее время в тех же самых населенных пунктах, что и носители мысовского говора.
Согласно Р. М. Баталовой [1975: 216−220], мысовский и лупьинский говоры представляют собой самостоятельные диалекты. Это членение было произведено в то время, когда еще функционировали деревни В-Лупья, Пурга и Коса-сотчбм. Как известно, в настоящее время названные населенные пункты в силу разных причин оказались заброшенными. Они были исключены из учетных данных в 1981 г. С этого года носители лупьинского и мысовского диалектов стали жить на единой территории — территории распространения мысовского диалекта. В условиях совместного проживания, безусловно, язык мысовцев и лупьинцев подвержен взаимовлиянию. Их слияние вполне естественно, ибо мысовский и лупьинский (верх-лупьинский — по терминологии Р. М. Баталовой [1975: 218]) диалекты были в постоянных тесных контактах и не имели больших различий (см.: [Баталова 1975: 216−220]). Следует также заметить, что некоторые мысовские и лупьинские пермяки проживали совместно еще раньше, начиная с 1930;х гг. В то время начали открываться леспромхозы и строиться новые поселки: Шордын (1930 г.), Мыс-лес (1962 г.), Жемчужный (1962 г.), Верх-Будым (1952 г.), Ягдын (1963 г.). Носители мысовского и лупьинского диалектов уезжали работать и жить в ново строящиеся поселки. С закрытием некоторых из названных поселков люди переезжали в близлежащие функционирующие поселки. Из всего этого явствует, что язык мысовских и лупьинских пермяков уже с 30-х гг. XX в. начал испытывать взаимовлияние.
Таким образом, в силу того, что в настоящее время мысовские и лупьинские пермяки занимают единую территорию, для обозначения этой территориально-языковой единицы мы принимаем термин мысовско-лупьинский диалект, предложенный Е. Н. Федосеевой [2002: 431]. А поскольку язык мысовских и лупьинских пермяков при некоторой нивелировке все же сохраняет отдельные особенности (они прослеживаются в ходе работы), мы считаем целесообразным выделить внутри мысовско-лупьинского диалекта мысовский и лупьинский говоры.
Что касается терминов говор, диалект, наречие, то мы используем их в следующих значениях: говор — наиболее мелкая территориальная разновидность языка, употребляющаяся в пределах одного или нескольких населенных пунктов (сел, деревень) — диалект — совокупность однородных говоровнаречие — самая крупная единица диалектного членения, совокупность диалектов, связанных между собой общими языковыми чертами.
Актуальность работы. 1. Как известно, коми-пермяцкий язык относится к числу младописьменных и не имеет древних письменных памятников, поэтому диалекты являются ценнейшими источниками изучения его истории. Однако в силу различных обстоятельств отдельные пермяцкие диалекты до сих пор остаются неизученными или малоизученными. К числу таковых относится и мы-совско-лупьинский диалект. В связи с этим детальное описание мысовско-лупьинского диалекта на уровнях фонетики и морфологии является актуальным для коми-пермяцкого языкознания.
2. Определенный интерес для пермяцкой диалектологии представляет выявление особенностей и места этого диалекта как в системе севернопермяцких диалектов, так и в системе коми-пермяцких диалектов в целом.
3. Небезызвестным остается тот факт, что современные диалекты — это htof длительного развития. В ходе формирования они «.претерпевают определенные изменения: происходит взаимодействие, взаимовлияние диалектов, что приводит к их определенному сближению, частичному смешению, к приближению к нормам литературного языка» [КЯЭ 1998: 100]. Особый интерес в этом плане представляет рассматриваемый диалект. В настоящее время на территории распространения исследуемого диалекта проживают совместно носители традиционно разделяемых мысовского и верх-лупьинского диалектов. В условиях совместного проживания, естественно, имеет место взаимовлияние диалектов. В связи с этим сегодня, пока живо еще старшее поколение носителей мысовского и верх-лупьинского диалектов, возникает настоятельная потребность в изучении выбранного диалекта.
4. Острая потребность в изучении мысовско-лупьинского диалекта возникает и в силу того, что численность населения рассматриваемого диалекта по последним данным составляет всего лишь 484 человека. Это говорит о возможном скором вымирании названного диалекта.
Цель исследования — детальное описание фонетической системы и морфологической структуры мысовско-лупьинского диалекта коми-пермяцкого языка в его современном состоянии с одновременным сопоставлением выделенных особенностей диалекта с другими коми диалектами й литературным пермяцким языком, а также при необходимости — с другими родственными языками. Для достижения поставленных целей ставятся следующие задачи:
1) подробно описать фонетику и морфологию мысовско-лупьинского диалекта;
2) выявить специфические особенности диалекта, наблюдаемые в области фонетики и морфологиидать им теоретическое осмысление и детальный анализ;
3) выделить сходные с другими севернопермяцкими диалектами языковые черты и сопоставить их с общими южнопермяцкими языковыми явлениями;
4) найти общие черты языка описываемого региона с верхневычегодским диалектом коми-зырянского языка, носители которого в прошлом имели тесные контакты с представителями исследуемого диалекта;
5) при необходимости сопоставить языковые явления диалекта с особенностями других родственных языков;
6) рассмотреть языковые факты диалекта с исторической точки зрения при условии необходимости;
7) систематизировать и обобщить результаты предыдущих исследований по данному диалекту.
Представленная работа исключает экспериментальное изучение звукового состава рассматриваемого диалекта.
Методы исследования. Основным методом исследования является синхронно-дескриптивный. В качестве дополнительных методов привлекаются сравнительно-сопоставительный и диахронный.
Источники исследования. Основная часть анализируемого материала собрана автором во время полевых экспедиций в 1999;2002 гг. непосредственно от носителей описываемого диалекта, главным образом, от людей старшего и среднего возраста. Сбор материала проведен в ходе устного общения. Для более точного выявления фонетических и морфологических особенностей диалекта производились аудиозаписи, которые затем были расшифрованы и уточнены в последующих экспедициях. При сборе полевого материала использовалась программа-вопросник Р. М. Баталовой [1966].
В качестве дополнительных источников послужили образцы речи исследуемого диалекта, записанные В. И. Лыткиным [1955: 42—44], Т. Е. Уотилой [Uotila-Kokkonen 1985: 2−12].
Теоретической и методологической основой настоящей работы явились труды отечественных и зарубежных лингвистов, посвященные исследованию диалектного и наддиалектного языка, главным образом, финно-угорских народов.
Научная новизна исследования состоит в том, что:
1) впервые детально проанализированы фонетические и морфологические особенности мысовско-лупьинского диалекта;
2) исследование проведено с использованием нового диалектного материала;
3) выявленные языковые особенности диалекта рассмотрены в сравнении с фактами языка других коми диалектов, а также при необходимости — других родственных языков;
4) выделены языковые явления, являющиеся результатом влияния соседнего верхневычегодского диалекта коми-зырянского языка;
Практическая значимость. Полученные данные могут быть использованы при:
1) исследовании фонетики и морфологии коми-пермяцкого языка и других пермских языков как в синхронном срезе, так и в диахронии;
2) чтении лекций, посвященных диалектологии, фонетике и морфологии коми языков, студентам Пермского педагогического университета и Сыктывкарского университета;
3) написании учебников и методических пособий по проблемам коми-пермяцкой диалектологии, фонетики и морфологии современного коми-пермяцкого языка, предназначенных для средней школы и вузов;
4) составлении сравнительного словаря коми-пермяцких диалектов.
Апробация. Основные положения диссертации изложены в докладах, прочитанных на следующих конференциях и симпозиумах: IV Российской универ-ситетско-академической научно-практической конференции (Ижевск, 1999) — Международной научной конференции «И. А. Куратов и проблемы современного финно-угроведения» (Сыктывкар, 1999) — III Международной научно-практической конференции «Исторический опыт российских регионов: округ и Урал на рубеже тысячелетий» (Кудымкар, 2000) — Научно-практической конференции «Коми-пермяцкий язык и литература во взаимодействии с другими языками, обновление методики их преподавания» (Пермь, 2000) — Международном симпозиуме «Дейктические системы и квантификация в языках Европы и Северной и Центральной Азии» (Ижевск, 2001) — Всероссийской научно-практической конференции «Коми-зырянская культура XX века и финно-угорский мир» (Сыктывкар, 2001) — Региональной научно-теоретической конференции «Г. Е. Верещагин и этнокультурное развитие народов Урало-Поволжья» (Ижевск, 2001) — IX Международном симпозиуме «Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками» (Ижевск, 2002).
Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, основной части, заключения, списка использованной литературы, приложения. Во введении дана краткая история формирования диалекта, определена актуальность работы, поставлены цели и задачи работы, раскрыты методы исследования, отмечены научная новизна и практическая ценность работы, а также проанализированы исследования, посвященные изучению северных говоров коми-пермяцкого языка. В первой главе рассматривается фонетическая система мы-совско-лупьинского диалекта, характеризуются основные языковые черты в области фонетики. Вторая глава посвящена описанию морфологии выбранного диалекта, выделению специфических морфологических особенностей диалекта, а также выявлению языковых черт, являющихся общими как для севернопер-мяцких говоров, так и для верхневычегодского диалекта коми-зырянского языка, носители которого в прошлом имели тесные контакты с мысовско-лупьинскими пермяками. В заключении даны краткие выводы и обобщения. В.
2.10. Выводы по главе.
На основании анализа морфологической структуры мысовско-лупьинского диалекта можно заключить, что исследуемый диалект обладает следующими морфологическими особенностями:
1. Имя существительное:
1) несколько шире, чем в литературном языке, употребляется форма единственного числа при обозначении парных частей тела и связанных с ними парных предметов (кдти• но-ллим (кп. лит. котиэз новйим) 'коты (мы) носили');
2) показателем множественного числа может выступать суффиксйэз, в то время как в других коми-пермяцких диалектах и литературном языке названный суффикс подвергается, как правило, разного рода модификациям;
3) принадлежность предмета/предметов 1-му лицу индивидуального обладателя выражается показателямид (-э) иой (-эй), тогда как в остальных коми-пермяцких диалектах и литературном языке это значение последовательно реализуется только показателемб: ма-мэ (др. кп. д. ма-мбкп. лит. мамб) '(моя) мать'- зо-нбй (др. кп. д. зо-нбкп. лит. зонб) '(мой) сын';
4) падежная система мысовско-лупьинского диалекта состоит из 19 падежей, в то время как в литературном языке насчитывается 17. Расширение падежной системы диалекта произошло за счет стяжения 2 серийных послелогов с основой на вылв падежный формант, а именно: 1) послелога вылын 'на чем-нибудь' во внешнеместный инессив (суперессив) -лын (-ллын): ту-йлын (кп. лит. туй вылын) 'на дороге'- 2) послелога выло 'на что-нибудь' во внешнеместный иллатив (сублатив) -лб (-ллб): мы-рлб (кп. лит. мыр выло) 'на пень';
5) диалект обнаруживает особенности в семантике отдельных падежей: а) конзекутив используется вместо датива южнопермяцких диалектов: ъгстим пиша-л'ла (юж. (вэовое) пиша-л'вб) '(мы) отправили за ружьем';
6) сравнительное значение передается формами элатива (чаще) и преклюзи-ва (реже) вместо преклюзива других диалектов коми-пермяцкого языка: мы-сыс ми-йан д’эрэ-вн'аис' (др. кп. д. д’эрэ-вн'ас'а) ыджы-джджык 'д. Мысы больше нашей деревни'- в) причинность действия выражается при помощи элатива (чаще), датива (реже) и инструменталя (в единичных случаях) на месте эгрессива южных диалектов: тшы-глб (юж. тшы-кс'ан') кулисб 'от голода умерли'- шу-мс'ис (юж. шу-мс'ан'ас) лб-гас'б 'из-за шума-то становится злым'- г) обозначение того, в качестве кого выступает лицо, осуществляется посредством инессива вместо инструменталя литературного языка: зо-нбй мо-ра-кын (кп. лит. морякбн) служи-тис '(мой) сын моряком служил'- д) иллатив и элатив употребляются вместо делатива и сублатива южных диалектов: ы-джыт ма-мыт ы-бис' (юж. (вэовое) ы-бвисг) ло-ктб '(твоя) бабушка с поля идет'- ы-джыт йо-лкаб (юж. (вэовое) йо-вкаввб) ка-йбма 'на большую ель (он) взобрался'- б) определенные особенности проявляются во внешнем оформлении падежей: а) в лупьинском говоре диалекта показатели адессивалдн, аккузативабс, инструменталядн, иллативаб, пролативаот и терминативабдз (-да') могут употребляться с гласной э на месте б других коми-пермяцких диалектов: вра-чэс ва-йэтлисд 'врача (они) привозили'- кэ-ркаэ пыртисд 'в дом (они) завели' и др.- б) в обоих говорах диалекта суффиксы инструменталяон, инессиваын, элативаис пролативаот и терминативабдз (-дз) после гласной основы могут выступать без начальной гласной: ко-с'тан ба-н'ан (кп. лит. баняын) 'высушишь в бане'- ко-тбртис о-с'тат (кп. лит. осътабт) '(он) бежал, тек через отверстие' и др.- в) в лупьинском говоре диалекта показатели генитивалдн, дативалб, кон-зекутивала имеют фонетические варианты -1эн, -1э, -la: ка-гаэн горзб-мыс 'плачь ребенка'- вэ-mlu чэрни!-ка1а '(я) сходила за черникой' и др.- г) показатели инессиваа и иллативаа притяжательно-указательного склонения рядов 'твой' и 'его' после основы слова на гласный могут выпадать: ма-лтан ба-н'ас (кп. лит. баняас) 'намажешь в бане-то'- шэ-дас пэ-кл'ас (кп. лит. пекляас) 'попадется в петлю-то'- д) формант эгрессива в рядах 'мой', 'твой' и 'его' выступает как с конечной гласнойа, так и си: ка-йи шко-ла-с'ан'а-т ~ шко-ла-с'ан'и-т '(я) пришла из школы-то'- е) маркеры пролатива и терминатива во всех рядах единственного и множественного числа фигурируют с финальными на местеа литературного языка: ви-йалд о-с'та-дт'т'и-с (кп. лит. осътадттяс) 'бежит, течет через отверстие-то'- грани-ца-бдздзи-с (кп. лит. границаддззас) вб-ли ки-ломэтра два. 'До границы было километра два'.
2. Имя прилагательное:
1) значение сравнительной степени может выражаться синтаксически: слово, обозначающее то, с чем сравнивают, в элативе + имя прилагательное в позитиве: мэ сы-ис' с’эм л’эт ылд пд-рис'. 'Я старше его на семь лет.';
2) суперлатив образуется только аналитическим способом: сочетанием прилагательного в позитиве или в компаративе со словами-усилителями мэ-тс'а, са-мбй, ста-вс'ис: си-йа воли ста-вс'ис ми-ча. 'Она была красивее всех.'- кол-ко-з'н'иклб са-мбй ыджы-джджык пэ-н'с'ийа до-лжны с’э-тны. 'Колхознику самую большую (букв, самую более большую) пенсию должны давать.';
3) в диалекте употребляются специфические слова для выражения увеличения (усиления) качества: вы-лти (вы-lmu), бэда¦: вы-лти ды-шбс' б-ни йб-зыс. 'Слишком ленивые нынче люди.'- бэдабур сва-д'бас вб-ли. 'Очень хорошая свадьба была.'.
3. Числительное:
1) мысовско-лупьинские пермяки при счете используют, в основном, русские числительные. Исконные числительные употребляются, как правило, до шести;
2) значение порядковости выражается суффиксамиот ибдз, тогда как в других коми-пермяцких диалектах (за исключением соседнего косинско-камского диалекта) и литературном языке порядковые числительные оформляются только суфиксомот: витб-т ~ витб-дз 'пятый'- куйимб-т ~ куйимд-дз 'третий'.
4. Местоимение:
1)в мысовском говоре диалекта адессив личных местоимений 1-го и 2-го лица единственного числа представлен двумя паралельными формами: мэ-нам ~мэ-йам 'мой, у меня'- тэ-нат ~ тэ-йат 'твой, у тебя';
2) в обоих говорах диалекта аллатив личных местоимений 1-го и 2-го лица единственного числа имеет полную и сокращенную формы: мэ-ным ~ мэм 'мне'- тэ-ныт ~ тэт 'тебе';
3) в мысовском и лупьинском говорах диалекта номинатив личных местоимений 1-го и 2-го лица множественного числа предствален полной и краткой формами: ми-йб ~ми 'мы'- ти-йб ~ ти 'вы';
4) в диалекте являются малоупотребительными формы личных местоимений единственного и множественного числа в иллативе, пролативе и терминативе. Вместо них чаще функционируют сочетания местоимения, стоящего в номинативе, с соответствующим послелогом: и мэ дынддз lo-ктис бол’э-з'ыс. 'И до меня дошла болезнь-то.';
5) счетно-личные местоимения 1-го, 2-го и 3-го лица единственного числа представлены двумя вариантами, различающимися наличием/отсутствием в основе указательного суффиксас (ы) б-тнасым ~ 6-тнам 'я один', б-тнасыт ~ б-тнат 'ты один', д-тнасыс ~ б-тнас 'он один';
6) специфическим для диалекта является функционирование обобщенно-определительного местоимения став 'весь, вся, всё, все', от которого образуется целое гнездо форм, разделяющихся на ряд: а) неличных форм: ста-выс 'все, всё', ста-вбн 'все'- б) личных форм: ста-вным 'мы все', ста-вныт 'вы все', ста-вныс 'они все'.
5. Глагол:
1) пригласительная форма глагола 1-го лица множественного числа имеет показателиам (б) иамбй (-амэй), тогда как в других пермяцких диалектах названная форма выражается только маркеромам (д): с’ы-ламбй! (др. кп. д. с’ы-ламб!) 'споем!';
2) форма 2-го лица множественного числа повелительного наклонения представлена суффиксамио ибй, в то время как в остальных коми-пермяцких диалектах и литературном языке данная форма маркируется только суффиксомб б-стбй (др. кп. д. б-стб) би-сб! 'Зажгите свет!';
3) форма 3-го лица единственного и множественного числа повелительного наклонения в мысовско-лупьинском диалекте, как и в других севернопермяцких диалектах, образуется на основе сочетания глагола, выступающего в форме 3-го лица единственного и множественного числа настоящего и будущего времени, с побудительной частицей мэд 'пусть, пускай', соответствующей частице ас' южнопермяцких диалектов: мэд (юж. ас') о-лас 'пусть живет';
4) 2-е лицо множественного числа настоящего, будущего и I (очевидного) прошедшего времени представлено двумя формами: -ат (б) ~ -анб- -ит (р) ~ -инб. В других коми-пермяцких диалектах и литературном языке 2-е лицо множественного числа настоящего и будущего времени последовательно выражается формойат (6), а 2-е лицо множественного числа I (очевидного) прошедшего времени — только формойит (б): му-нанд (др. кп. д. мунат (д)) 'пойдете'- ги-жинб (др. кп. д. ги-жит (р)) '(вы) написали';
5) отрицательным вспомогательным глаголом 2-го лица множественного числа настоящего и будущего времени выступает оно на месте од (б) других пермяцких диалектовв I (очевидном) прошедшем времени — энб ~ энэ на месте эд (б) остальных коми-пермяцких диалектов: о, но (др. кп. д. од (б)) лэ-дзб 'не отпускаете'- э-нэ (э-д (б)) ло-ктб '(вы) не пришли';
6) в лупьинском говоре диалекта показатель понудительного залогаот изредка может выступать в фонетическом вариантеэт: па-с'с'эз выло мийа-нбс пукс’э-тисб. 'На шубы нас посадили.';
7) по сравнению с диалектами южного наречия, в исследуемом диалекте наблюдается более широкое употребление суффиксаал (-аГ), образующего длительный способ глагольного действия: с’уйа-лбны 'засовывают', вунбта-ли 'забыла (я)';
8) к суффиксу инфинитиваны могут присоединяться показатели аккузатива определенно-притяжательного склонения: -то (-т) исо (-с): ку-тнытб 'поймать-то', кэ-рнысб 'делать-то, приготовить-то', чэ-ччышныс 'привстать-то';
9) специфическим для диалекта является функционирование деепричастных маркеровиг, -иго, -игын: вб-ратуджа-лиг 'работая в лесу'.
6. Наречие:
1) наречие дзик 'совсем, совершенно, только' испытывает ограничения в употреблении: может функционировать только со счетно-личными местоимениями б-тнасым ~ б-тнам 'я один', б тнасыт ~ б-тнат 'ты один', б-тнасыс ~ б-тнас 'он один', б-тнаным 'мы одни', б-тнаныт 'вы одни', б-тнаныс 'они одни' и с наречием б-ччыд ~ б-ччид 'один раз, однажды': дзик б-тнам ко-л'ччи. 'Совершенно одна (я) осталась.'- дзик б-ччид вэ-тли 'только один раз (я) сходила';
2) в образовании наречий участвует специфичный суффиксоидног, которому в других коми-пермяцких диалектах соответствует вторичный суффиксн’ож: мб-дног (др. кп. д. мб-дн'ож) 'по-другому'.
7. Служебные слова:
1)в диалекте наблюдается ряд послелогов, имеющих определенное территориальное распространение. К таковым относятся следующие: чбж 'в течение времени', вбсна 'из-за, по причине, за', пын’д’и 'вместо', с основой на кост- 'промежуток, между';
2) специфичным в диалекте является то, что соединительные союзы и, да 'и' могут выступать после второго (третьего и т. д.) однородного члена, в то время как в литературном языке и в других его диалектах названные союзы располагаются, как правило, между однородными членами: н’ан' пджа-лам кач сорбн туру-н сорбн да. (кп. лит. нянь пбжалам кач сорбн да турун сорбн.) 'Хлеб печем вперемежку с корой и вперемежку с травой.';
3) в диалекте функционирует незначительное количество частиц, имеющих ограниченный ареал распространения. Одни из них (мэд 'пусть, пускай', а-бу 'нет, не имеется, не') наличествуют только в севернопермяцких диалектах и в диалектах коми-зырянского языка или получили в этих диалектах более широкое распространение, чем в южнопермяцких диалектах. Другие (сб-мын 'только', вэ-с'иг 'даже', н’ин 'уже', э-с'кб 'бы') функционируют лишь в мысовско-лупьинском диалекте и в диалектах коми-зырянского языка.
3.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Рассматриваемый мысовско-лупьинский диалект, распространенный в бассейне р. Лупья, левого притока р. Камы, служит средством общения коми-пермяков, проживающих в настоящее время в населенных пунктах Жемчужный, Мысы, Конопля, Сойга и частично в поселках В-Будым, Кебраты и Гайны. Все перечисленные селения входят в состав Кебратского поселкового совета Гайнского района. На севере исследуемый диалект граничит с эловыми говорами верхневычегодского диалекта коми-зырянского языка, на юге — с говорами косинско-камского диалекта севернопермяцкого наречия, на западе и на востоке — с территорией, заселенной русскими. Занимая такое географическое положение, мысовско-лупьинский диалект вобрал в себя языковые явления, свойственные и севернопермяцким диалектам, и коми-зырянским диалектам, главным образом, верхневычегодскому диалекту.
Общими севернопермяцкими чертами в диалекте являются следующие:
1. В области фонетики:
1) употребление в определенной группе слов корневого о на месте б южнопермяцких диалектов: мл., др. сев. ко-да ~ ко-дйа И юж. кб-да ~ ко-дйа 'кто, который'- мл., др. сев. кор II юж. кбр 'когда';
2) функционирование в некоторых словах русского происхождения гласного б на месте о южных диалектов: мл., др. сев. пбтблб-к И юж. потово-к ~ потоо-к 'потолок'- мл., др. сев. год II юж. год 'год';
3) варьирование в непервом слоге определенных слов ы ~ у, тогда как в южнопермяцких диалектах в этих словах регулярно выступает только у: мл., др. сев. вуры-н ~ вурун // юж. вурун 'шерсть (овечья)'- мл., др. сев. го-жым ~ го-жум И юж. го-жум 'лето';
4) колебание ударения в глаголах с суффиксамиот, -ал, -ыл, -ис', -ас', в тс> время как в южных (кудымкарско-иньвенском и нижнеиньвенском) диалектах названные суффиксы являются всегда ударными: мл., др. сев. су-лтдтны ~ султб-тны (юж. сувтб-тны) 'поставить'- мл., др. сев. пэ-талны ~ пэта-лны (юж. пэта-вны) 'сходить (на улицу)'- мл., др. сев. шо-нтис'ны ~ шонти-с'ны (юж. шонти-с'ны) 'греться';
— J- 5) сохранение первичного велярного л во всех позициях слова (в южных (вэовых) диалектах первичный л переходит в в, в'" w, w или же 0): а) в анлауте: мл., др. сев. ло-кны (юж. во-кны) 'прийти'- б) в инлауте в положениях: (-)УлУ (-): мл., др. сев. о-лам (юж. о-ам) 'живем'- (-)СлУ (-): мл., др. сев. шу-ллис (юж. шу-ввис) '(он) наговорил'- (-)УлС (-): мл., др. сев. дома-лны (юж. дома-вны) 'завязать'- в) в ауслауте: мл., др. сев. вол (юж. edw) 'лошадь';
6) спорадический переход первичного в русских заимствований в л, что не наблюдается в вэовых диалектах южного наречия: мл., др. сев. сблс’э-м (юж. совс’э-м) 'совсем'- мл., др. сев. лот (юж. вот) 'вот';
7) ограниченное функционирование согласного в: возможен только в анлауте (вор 'лес'- вэ-рмыны 'мочь, быть в состоянии что-либо сделать'), тогда как в южнопермяцких (вэовых) диалектах названный согласный встречается во всех позициях слова;
8) употребление во избежание зияния гласных неэтимологических в, л, несвойственных для южных (вэовых) диалектов: мл., др. сев. ло-васб (юж. во-асб) 'будут, станут, образуются'- мл., др. сев. шу-ла (юж. шу-а) 'говорю';
9) единичные случаи сохранения этимологического з состава суффикса множественного числа существительныхйэз перед притяжательно-указательными формантамиыт, -ыс, тогда как в южных диалектах согласный з изйэз в обозначенной позиции подвергается регулярному выпадению: мл., др. сев. стари-ккэзыс (юж. стари-ккэс) 'старики-то'- мл., др. сев. бога-ты-ррэзыт (юж. богаты-ррэт) 'богатыри-то'.
2. В области морфологии:
1) выражение цели действия посредством конзекутива вместо датива южнопермяцких диалектов: мл., др. сев. но-ллбтис тша-кла (юж. (вэовое) тша-квб) '(он) водил за грибами';
— f- 2) обозначение причинности действия при помощи датива и элатива, тогда как в южнопермяцких диалектах это значение реализуется эгрессивом: мл., др. сев. тшы-глб (юж. тшы-кс'ан') ку-лисб 'от голода умерли'- мл., к.-кам. шу-мс'ис (юж. шу-мс'ан'ас) лбга-с'б 'из-за шума-то становится злым'- 3) употребление иллатива вместо сублатива южных диалектов: мл., к.-кам. ы-джыт йо-пкаб (юж. (вэовое) йо-вкаввб) ка-йбма 'на большую ель взобрался (он)';
4) выражение усиления (увеличения) качества или признака в предмете посредством слова-усилителя страс' 'страсть, очень, крайне': мл., др. сев. страс' с’б-кыт у-джыс 'крайне тяжелая работа';
5) образование порядковых числительных с помощью суффиксовот ибдз, тогда как в южных диалектах порядковые числительные образуются только посредством суффиксаот: мл., к.-кам. н’ол’б-т ~ н’ол’б-дз (юж. н’ол’б-т) 'четвертый'- мл., к-кам. куйимб-т ~ куйимб-дз (юж. куйимб-т) 'третий';
6) употребление аллатива личных местоимений 1-го и 2-го лица единственного числа в полной и краткой форме, в то время как в южнопермяцких диалектах зафиксированы только полные формы названных местоимений: мл., к-кам. мэ-ным ~ мэм (юж. мэ-ным) 'мне'- мл., др. сев. тэ-ныт ~ тэт (юж. тэ-ныт) 'тебе';
7) более широкое функционирование суффиксаал, образующего длительный способ глагольного действия: мл., др. сев. с’уйалбны 'засовывают'- мл., др. сев. рбзбрита-лбмас' '(они) разорили (оказывается)';
8) употребление наречия б-ччыд ~ б-ччид 'один раз, однажды', которому в южных диалектах соответствует наречие б-тпыр: мл., др. сев. вэ-тли б-ччид (юж. б-тпыр) '(я) сходила один раз'- f~ 9) функционирование частицы мэд 'пусть, пускай' вместо частицы ас' южнопермяцких диалектов: мл., др. сев. мэд (юж. ас) ги-жб 'пусть пишет'- ~t 10) широкое употребление отрицательного слова а-бу 'нет, не имеется, не', тогда как в южнопермяцких диалектах в этом значении чаще выступает русская частица н’э: мл., др. сев. мэ а-бу (юж. н’э) та-тис' 'я не отсюда'.
Языковые черты, являющиеся общими для мысовско-лупьинского диалекта и верхневычегодского диалекта коми-зырянского языка:
1. В области фонетики:
— j- 1) спорадическое функционирование в лупьинском говоре диалекта звука э в непервом слоге слова на месте б других коми-пермяцких диалектов: мл. кымб-р ~ кымэ-р // вв. кымэр II др. кп. д. кымб-р 'облако, туча'- мл. пидзб-с ~ пидзэ-с И вв. пидзэс II др. кп. д. пидзб с 'колено';
— j- 2) непостоянное употребление в лупьинском говоре диалекта согласного I на месте велярного л других пермяцких диалектов: мл. ныл ~ ны1 II вв. ны1 П др. сев. ныл 'дочь, девушка'- мл. вэ-тлыны ~ вэ-т1ыны // вв. вэт1ини И др. сев. вэ-тлыны 'сходить';
2. В области морфологии:
4−1) выражение принадлежности предмета/предметов 1-му лицу индивидуального обладателя посредством суффиксаой (-эй) — тогда как в других коми-пермяцких диалектах названное значение реализуется маркеромб: мл. ко-ккэзбй (др. кп. д. ко-ккэзб) '(мои) ноги'- вв. йурэй '(моя) голова';
2) обозначение сравнительного значения формой элатива вместо преклюзи-ва других коми-пермяцких диалектов: сы-ис' (др. кп. д. сы-с'с'а) то-мжык 'моложе его'- вв. мэис’сюсь 'сообразительнее меня';
3) использование для выражения превосходства качества или признака сравниваемого предмета местоимения ста-вс'ис 'из всех', которому в других коми-пермяцких диалектах соответствует местоимение быдб-нныс'с'а: мл. ста-вс'ис (др. кп. д. быдб-нныс'с'а) пб-рис' 'старше всех'- вв. ставс’ис мича 'красивее всех';
4) обозначение интенсификации качества в предмете посредством наречия вы-лти (вы-lmu) 'очень, чересчур, слишком, чрезмерно': мл. вы-лти ды-шбс' йб-зыс 'слишком ленивые люди'- вв. вы1ти горш 'слишком жадный';
— f 5) употребление обобщенно-определительного местоимения став 'весь, вся, всё, все', несвойственного другим коми-пермяцким диалектам: мл. ста-вкбт вэтлб тб 'со всеми ходит'- вв. ставлэн вис’э 'у всех болит';
-•jU 6) функционирование отрицательного вспомогательного глагола 2-го лица множественного числа настоящего и будущего времени оно на месте од (д) других коми-пермяцких диалектов: мл. о, но (др. кп. д. о-д (б)) с’о-йб 'не кушаете'- вв. онэ вос’тэй 'не открываете';
7) выражение условного значения посредством частицы э-с'кд 'бы', соответствующей частице бы других пермяцких диалектов: д-ни э-с'кд (др. кп. д. бы) о-лан. 'теперь живешь бы .'- вв. с’ойан эс’кэ. 'покушаешь бы .';
8) выражение формы 2-го лица, обозначающей побуждение к действию собеседников, суффиксомбй (-эй) на местеб других пермяцких диалектов: мл. б-стбй (др. кп. д. д-стб) би-сд''Зажгите свет-то'1- вв. пукс’эй 'Сядьте*;
9) образование наречий с помощью суффиксоиданогдн, который соответствует вторичному суффиксун’ож других коми-пермяцких диалектов: мл, быдно-гдн (др. кп. д. бы-дн'ож) 'по-всякому'- вв. быдногэн 'по-всякому';
10)употребление частиц сб-мын 'только', вэ-с'иг 'даже', несвойственных другим пермяцким диалектам;
— f- 11) функционирование послелогов чдж 'в течение времени', вб-сна 'из-за, по причине, за', с основой на кост- 'промежуток, между', не имеющих места в других коми-пермяцких диалектах.
Кроме рассмотренных явлений в мысовско-лупьинском диалекте наблюдаются специфические языковые черты:
1. В области фонетики:
1) непостоянное сохранение корневого й в положении перед показателями I (очевидного) прошедшего времении, тогда как в других коми-пермяцких диалектах согласный й в обозначенной позиции регулярно выпадает: мл. с’о-йим ~ с’о-им (др. кп. д. с’о-им) '(мы) покушали, поели'- мл. ка-йис ~ ка-ис (др. кп. д. ка-ис) '(он) поднялся';
2) спорадическое сохранение начального й состава суффиксайэз в следующих положениях: а) после гласной основы (в других коми-пермяцких диалектах в названной позиции согласный й суффиксайэз регулярно выпадает): мл. кэ-ркуйэз ~ кэ-ркуэз (др. кп. д. кэ-ркуэз) 'дома'- мл. шы-йэз ~ шы-эз (др. кп. д. шы-эз)'голоса, звуки'- б) после палатальной согласной (в остальных пермяцких диалектах начальный й суффиксайэз в данном положении подвергается постоянной ассимиляции предшествующим палатальным согласным): мл. чу-н'йэзэй ~ чу-н'н'эзэй (др. кп. д. чу-н'н'эзд) '(мои) пальцы'- мл. вра-чйэс ~ вра-ччэс (др. кп. д. вра-ччэс) 'врачи-то';
— в) после велярной согласной (в других коми-пермяцких диалектах (за исключением косинско-камского) в этой позиции согласный й суффиксайэз регулярно уподобляется предшествующему твердому согласному): мл. чума-нйэз ~ чума-ннэз (др. кп. д. чума-ннэз) 'берестяные лукошки'- мл. т’и-пйэз ~ т’и-ппэз (др. кп. д. т’и-ппэз) 'цыплята';
3) единичные случаи сохранения в оглушенном виде согласного з состава суффиксайэз перед показателями аккузативато, -со, тогда как в остальных пермяцких диалектах в обозначенной позиции согласный з маркерайэз постоянно выпадает: мл. оччо-тйэстб (др. кп. д. оччо-ттэтб) 'отчеты-то'- мл. чэ-рин'ан'йэссб (др. кп. д. чэрин’а-н'н'эсд) 'рыбные пироги-то'.
2. В области морфологии:
-|Л) функционирование только 2 внешнеместных падежей (суперессива и сублатива), в то время как в других пермяцких диалектах сформировалось 5 внешнеместных падежей (суперессив, сублатив, делатив, суплетив и субтерми-натив) — f 2) сочетание показателей суперлатива (са-мбй, мэ-тс'а, ста-вс'ис) с формой сравнительной степени имени прилагательного (в других пермяцких диалектах показатели превосходной степени сочетаются с прилагательными в позитиве): мл. са-мбй ыджы-джджык (др. кп. д. са-мбй ы-джыт) пэ-н'с'ийа 'самая большая пенсия';
4−3) обозначение 2-го лица множественного числа настоящего, будущего и I (очевидного) прошедшего времени формамиат (б) ианб- -ит (б) иинб, в то время как в других коми-пермяцких диалектах 2-е лицо множественного числа настоящего и будущего времени последовательно выражается формойат (б), а 2-е лицо множественного числа I (очевидного) прошедшего времени постоянно обозначается формойит (б): мл. у-з'ат (б) ~ у-з'анд (др. кп. д. уз’атд) 'спите'- мл. пбрчча-с'ит (б) ~ пбрчча-с'инб (др. кп. д. пбрчча-с'ит (б)) '(вы) разулись';
4) образование деепричастий с помощью суффиксовиго иигын, не имеющих места в остальных коми-пермяцких диалектах: мл. вдрат уджа-лигб 'работая в лесу'- мл. мэ-нам помн’ити-гын 'когда (я) помнила себя'.
По своим языковым особенностям мысовско-лупьинский диалект неоднороден. Он членится на 2 говора: мысовский и лупьинский. Последний располагался некогда (до 1981 г.) севернее мысовского говора (д. В-Лупья находилась в 18 км. севернее д. Мысы), и поэтому он сильнее, чем мысовский говор, испытывал влияние со стороны эловых говоров верхневычегодского диалекта коми-зырянского языка. Вследствие этого, в лупьинском говоре больше, чем в мы-совском, проявляется зырянских черт, чем, собственно, и отличаются выделенные говоры. Нами обнаружены следующие черты языка лупьинских пермяков, по которым он расходится от языка мысовцев, и появление которых можно объяснить влиянием верхневычегодского диалекта коми-зырянского языка:
1) спорадическое употребление в непервом слоге слова звука э на месте б мысовского говора и других коми-пермяцких говоров: луп. ги-жбм ~ ги-жэм (др. кп. гов. ги-жбм) '(он) написал (оказывается)'- луп. пас’тб-тны ~ пас’тэ-тны (др. кп. гов. пас’тб-тны) 'одеть';
2) нерегулярное функционирование / на месте велярного л мысовского говора и других пермяцких говоров: луп. лэ-птис'ны ~ 1э-птис'ны (др. кп. гов. лэпти-с'ны) 'подняться'- луп. с’ы-лны ~ с’ы-Ыы (др. эловые гов. с’ы-лныдр. вэовые гов. с’ы-вны) 'петь';
3) более частое использование суффиксабй (-эй) при выражении принадлежности предмета/предметов 1-му лицу индивидуального обладателя: луп. зо ной (мыс. зо-нб) '(мой) сын'- луп. карто-кбй (мыс. карто-кб) '(мой) картофель'.
Как видно, больших различий между говорами в области фонетики и морфологии не наблюдается.
Анализ фонетической системы и морфологической структуры мысовско-лупьинского диалекта показывает, что диалект обладает языковыми чертами, свойственными как для северных говоров коми-пермяцкого языка, так и для соседнего верхневычегодского диалекта коми-зырянского языка. Кроме этого, мысовско-лупьинский диалект имеет специфические фонетические и морфологические особенности, позволяющие выделить его в качестве самостоятельной единицы в диалектной системе коми-пермяцкого языка.