Социальный потенциал метафизики человека

Актуальность темы

исследования. Любое обращение к вопросам метафизики, в каком бы виде оно ни осуществлялось, является сегодня довольно рискованным делом. Метафизика нередко была «немодной» с точки зрения так называемого «обывателя», но сегодня она является таковой и для носителя профессионального философствования. Критическое жало направлено прежде всего против ее конкретно-исторической формы -«метафизики тождества», насаждающей, по мнению критиков, диктат единого и обладающей репрессивным характером.

Нелегкую судьбу проживает сегодня и более узкая область метафизики — «метафизика человека», относительно которой формируются разнородные оценки. С одной стороны, именно засилье философской метафизики, как известно, было признано в качестве определяющего источника падения человечества в бездну «мировой ночи» (М.Хайдеггер). «Метафизика субъекта», определившая роль человека в качестве подлежащего сущего, в конечном итоге — и мы это сегодня наблюдаем — привела к тому, что через человека уже невозможно понять смысл бытия: в своей фрагментированной форме человек не способен на предельное вопрошание и предельный способ бытия, не оправдывает статус средоточия бытия. Онтология, укорененная в идее самодостаточности человека и уникальности экзистенции, в целом не смогла преодолеть метафизику субъекта. С другой стороны, в качестве причины антропологической катастрофы называется метафизическое отчуждение современного человека, его неспособность к реализации метафизического начала. Метафизика человека поставлена под вопрос исчезновением онтологической формы человека — личности.

Несмотря на так называемое опустошение трансцендентной сферы, в массовом сознании обнаруживается определенная «мода» на метафизические переживания. Эта тенденция, как мы полагаем, должна не столько радовать, сколько настораживать. Опасение вызывают потеря таинства метафизического рождения человека и превращение метафизики в массовый феномен. Мета-физическое желание человека преодолеть природные установления приобрело на сегодняшний день безмерный и неконтролируемый характер. При этом метафизические способности человека обнаруживают свою невозде-ланность, неразвитостьпоразительно то, что сообразными их качеству оказываются и социальные «мускулы» человека. Становится очевидным, что не все сверх-природные проявления человека пронизаны стремлением к высшим трансцендентным ценностям и к обретению себя, а значит, не могут считаться в подлинном смысле мета-физическими. Трансгрессивный — не скованный никакими нормативами — опыт эксперимента человека над собственной природой определенно возводит проблему метафизического сбывания человека в ранг глобальной социальной проблемы.

Сегодня оформляется особый модус общества: «диктатура возможного» (Мих. Эпштейн). Человек в палитре возможностей все больше отстаивает не столько право быть собой, сколько «право быть другим» (Б.В. Марков). Данный процесс в какой-то мере созвучен сущностным интенциям метафизики человека, которую можно охарактеризовать как поиск горизонтов инаковости в самом себе. «Другой» тотально присутствует в субъективности человека. Современная метафизика человека актуализирует вопрос: есть ли в человеке (в его субъективности) самостийное содержание, ни из чего не выводимое, не являющееся проекцией внешних сил?

М. Хайдеггер отмечал, что когда мы говорим, что нечто отсутствует, мы тем самым понимаем, что нам этого недостает. Констатируя смерть субъекта или человека, мы утверждаем, что нам недостает полноценного метафизического измерения жизни, в принципе — самих себя.

Проблемы самоопределения человека, поиска смысла его бытия составляют ядро метафизики человека. Поэтому от метафизики нельзя отказаться: она определяет человеческую сущность. Однако необходимо понять, какие подходы в метафизике человека нужно сегодня преодолеть, какие фундаментальные сдвиги происходят в реализации современным человеком метафизического начала. На наш взгляд, в отличие от традиционного подхода к метафизике человека, которому был свойственен принцип, названный нами «метафизической робинзонадой», проблемное поле современной метафизики человека необходимо разворачивать в конструктивном диалоге с социальной философией. В нашей работе представлена аналитика метафизического сбывания человека в пространстве социального.

Модель самозамкнутого метафизического субъекта в принципе уже давно исчерпала себя. Однако тематизация Другого по-прежнему рассматривается преимущественно лишь в философско-антропологическом ключе. Как нам представляется, абсолютизация отношений Я и Другого в современной философии отражает определенную модель социальной реальности, в которой сегодня в силу ряда причин вещная и институциональная стороны социальной ткани не фиксируются. Артикуляция Другого, по нашему мнению, является формой антропологизации общественных отношений, способом сокрытия социальных антагонизмов. Но, как ни странно, именно эта модель является основанием разворачивания метафизики человека в пространстве социального. В принципе метафизическая форма вопрошания о сути социального утверждает первенство отношений человека с человеком перед другими видами отношений (вещными, институциональными) и определяет суть этих отношений как взаимность. Актуализация проблемы социального смысла метафизики человека вызвана обессмысливанием и обесцениванием общения в век тотальной коммуникации.

Метафизика человека сегодня уже не может утверждать себя исключительно как форму сопротивления репрессивной социальности. В «обществе риска» (У. Бек) и «текучей современности» (3. Бауман), где роль жестких структур фактически сведена к нулю, плетение социальной ткани фактически ложится на плечи самого человека, зависит от его самостийных инициаций. Вовсе не случайно зрелищная модель общества сменяется моделью «общества спектакля» (Г. Дебор), а социальные философы все громче заявляют о необходимости развития их теории в соответствии с программой «антропологического поворота».

Сама постановка проблемы социального потенциала метафизики человека скрытно демонстрирует переходность ситуации, которую переживает сегодня социальная философия. Необходимость специального обоснования социальных смыслов метафизических актов и производимых ими эффектов говорит о том, что наше социально-философское мышление нередко все еще работает в рамках субстанциальной модели социального, в которую человек со своими метафизическими интенциями не вписывается. Вследствие этого социальное и человеческое представлены как параллельные миры. Анализ социального потенциала метафизики человека провоцирует переосмысление вопроса о предметном поле современной социальной философии. Метафизический акт рождения человека — это не только экзистенциальная проблема, но и проблема, в предельном виде высвечивающая правду о смысле социального, о смысле нашей совместности. Метафизика как уровень предельной связи феноменов позволяет постоянно удерживать во внимании неразрывное, сущностное единство общества и человека, нередко потерянное в теоретическом плане в силу жестких дисциплинарных границ и «конкуренции» между философской антропологией и социальной философией.

Объект исследования — метафизика человека как область метафизики и как поле реального сбывания человека в качестве метафизического существа. Предмет исследования — социальный потенциал метафизики человека.

Как предельная форма вопрошания о человеческом бытии метафизика человека оказывается точкой пересечения множества проблемных полей, которые невозможно в полном объеме втянуть в анализ нашего исследования. Проблемное поле данного исследования формируется прежде всего через постановку вопроса о том, как индивидуальные смыслы метафизического сбывания человека, направленного на утверждение и доказательство собственной самоосновности, коррелируют с социальными смыслами и перспективами, как метафизика человека может менять статус инкорпорированной в человека социальности и способ присутствия человека в общественном пространстве. Точка пересечения этих проблем — вопрос о социальных эффектах нахождения человека в режиме бытия.

Цель исследования состоит в раскрытии социального смысла и потенциала метафизических актов человека и в обосновании правомерности утверждения статуса метафизики человека как предельного основания социального и как определенной предметной области социальной философии.

В соответствии с целью исследования выдвигаются следующие задачи:

— реконструировать теоретические шаги исторического движения метафизики в направлении к конституированию «метафизики человека»;

— определить основные смысловые значения «метафизики человека»;

— обозначить пределы принципа «метафизической робинзонады» и вскрыть основания конституирования метафизики человека в социально-философском дискурсе;

— выявить исторические несовпадения принципов метафизики и онтологии и условия продуктивности их диалога при осмыслении метафизики человека;

— обнаружить источник и основание метафизических актов человека в его бытий-ности;

— раскрыть механизм метафизического акта с целью выявления в нем «точек роста» социального эффекта;

— показать социальные ресурсы онтологии человека;

— обозначить смысл метафизики человека как предельного основания социального;

— показать значимость метафизики человека в качестве современного социального проекта, снимающего оппозицию социального и человеческого;

— исследовать трансформации реализации человеком метафизического начала в условиях «смерти трансцендентного».

Степень разработанности проблемы. Несмотря на то, что содержательно к вопросам метафизического сбывания человека философы обращаются постоянно, сама область «метафизики человека» — достаточно молодое ответвление метафизики, получившее свое дисциплинарное оформление в начале XX века. Одновременно метафизика человека развивалась и развивается в достаточно парадоксальной форме: собственно как критика самой себя. Поэтому трудно определить ее «точку отсчета».

Особо отметим, что в нашем исследовании осуществлена критика господствующего подхода к анализу метафизического сбывания человека — принципа «метафизической робинзонады», в связи с чем сложно говорить о традиции, которая непосредственно была бы согласована с авторской интенцией избавления от его «крайностей». Безусловно, это не означает, что наш подход, направленный на раскрытие социального смысла метафизического сбывания человека, ни на что ни опирается.

В неклассической парадигме философствования «метафизика человека» как особый подвид знания конституируется в рамках феноменолого-экзистенциалистского направления. Утверждению понимания метафизики человека как области реальных актов его метафизического сбывания, а также разработке ее «категориального» аппарата (или круга экзистенциалов) мы по существу обязаны именно данному направлению (прежде всего М. Хайдеггеру). В его пределах метафизика человека фактически отождествлялась с онтологией. Здесь сформировался событийный подход, однако анализ метафизического сбывания человека проводился в нем на основе принципа «метафизической робинзонады».

Значительные шаги в направлении утверждения статуса «метафизики человека» были сделаны представителями направления «философская антропология», прежде всего М. Шелером. Так, Шелер фактически конституировал учение о метафизической сущности человека в качестве ядра метафизики как таковой. Данное направление в целом придерживалось курса на обоснование важности витальных условий жизни человека, однако последние традиционно трактуются как-то, что необходимо в метафизическом акте преодолеть.

Положение о метафизике как сущностной склонности человека выдвигалось И. Кантом, Э. Коретом, М. Хайдеггером, Б. Хюбнером, М. Шелером, К. Ясперсом. Среди отечественных мыслителей конституированию «метафизики человека» в качестве особой предметной области способствовали прежде всего работы М. К. Мамардашвили, В. Д. Губина, E.H. Некрасовой. Особо выделим глубоко и детально разработанную концепцию «индивидуальной метафизики человека» Мамардашвили, в которой анализ метафизического рождения человека, особенностей личностного само-бытия, «отрицательной онтологии человека» тесно сплетен с социально-философским дискурсом, а именно с обоснованием идеи «социальной физики». На первый план выходит следующий ракурс рассмотрения: область так называемых «культурных мускулов человека» определяется в качестве некоторых пред-условий, тигля метафизического. В нашем же исследовании мы, оставаясь на почве метафизики человека, идем не назад, к истокам, а вперед, к тем эффектам, которые незримо, лишь в качестве определенных неявных тенденций или сдвигов, производит индивидуальная метафизика человека.

Подлинная метафизика человека, как мы полагаем, невозможна без достижения им бытийного статуса. Теоретический интерес автора был направлен прежде всего на выявление оснований диалога онтологии человека с исконными смыслами категории бытия, установленными Парменидом. Проблематизация онтологического статуса человека велась на основе идей, высказанных в разное время А. Бадью, H.A. Бердяевым, М. Бланшо, Ж. Дерридой, Э. Левинасом, Г. Марселем, А. Мацейной, Ж.-Л. Нанси, О. Ро-зенштоком-Хюсси, Ж.-П. Сартром, С. Л. Франком, М. Фуко, М. Хайдеггером, М. Шелером, К. Ясперсом и др. В ряду российских исследователей, обращающихся к онтологическим вопросам, можно выделить A.B. Ахутина, П. П. Гайденко, В. Д. Губина, А. Л. Доброхотова, E.H. Некрасову, Т. Х. Керимова, В. А. Кутырева, М. К. Мамардашвили, Б. В. Маркова, Б. И. Мокина, А. И. Пигалева, М. В. Позднякова, С. А. Смирнова, Н. М. Со-лодухо, Э. А. Тайсину, С. С. Хоружего. В плане обоснования положения о расхождении исторических судеб метафизики и онтологии нам помогла критическая рефлексия идей Аристотеля, Парменида, а также идей X. Арендт, В. Д. Губина, Э. Левинаса, М. Хайдег-гера.

При анализе различных аспектов метафизического сбывания мы опирались прежде всего на идеи следующих мыслителей: в плане условного вычленения элементов механизма метафизического акта — на идеи С. Вейль, С. Кьеркегора, Э. Левинаса,.

M.K. Мамардашвили, M. Фуко, Б. Хюбнера, М. Хайдеггерав целях обоснования специфики метафизической работы — на идеи X. Арендт, О. Г. Дробницкого, И. Канта, М. К. Мамардашвили, 3. Миркиной, Г. Померанца, Платона, М. Эпштейна, М. Ямполь-скогопри выявлении смыслов метафизики как сверх-природного существования человека в сопоставлении с принципами «фюсиса» — на идеи Аристотеля, A.B. Ахутина, Н. А. Бердяева, И. Канта, B.C. Соловьева, М. Хайдеггерапри анализе сущности и видов трансценденции — на работы В. Д. Губина, Э. Левинаса, М. К. Мамардашвили, А. Мацей-ны, Ю. Тишнера, С. JI. Франка, К. Ясперса. Обоснование различных ипостасей метафизического статуса человека проводилось и в работах Ф. И. Гиренка, A.A. Гусейнова, И. И. Евлампиева, С. В. Кайдакова, В. И. Красикова, В. И. Курашова, С. Л. Лебедева, Б. В. Маркова, Г. В. Мелихова, Г. П. Меньчикова, В. Б. Устьянцева, С. С. Хоружего, Т. М. Шатуновой, М. Д. Щелкунова и др.

Особую нишу в исследовании занимают работы, посвященные пересмотру существующих подходов к пониманию общества в социальной философии. Прежде всего нас в этой связи привлекли идеи отечественных исследователей: О. Д. Агапова, B.C. Барулина, П. К. Гречко, В. Е. Кемерова, Т. Х. Керимова, H.H. Козловой, В. А. Конева, С. Э. Крапивенского, В. М. Межуева, К. Х. Момджяна, М. О. Орлова, К. С. Пигрова, В. Г. Федотовой, В. Н. Шевченко и др. Отметим, что в ряду работ перечисленных философов встречаются как обоснования значимости «антропологического поворота» для развития социальной теории, так и критика антропологического «уклона» социальной философии. К философам, разрабатывающим проблемы метафизики личности, можно отнести С. С. Аверинцева, H.A. Бердяева, Л. М. Баткина, B.C. Библера, М. Бубера, Д. фон Гильдебран-да, Э. В. Ильенкова, И. Канта, М. А. Лифшица, Н. Лобковица, Э. Мунье, X. Яннараса.

В плане оформления ряда концептуальных идей социально-философского характера особую значимость имели следующие разработки: положение о «сообществе бытия», «непроизводимом сообществе» Ж.-Л.Нансипринципы, выдвинутые К. С. Петровым: единства социальной и персональной реальностей, различения позитивной и негативной сторон обществаидея общества как «объективной и субъективной реальности» П. Бергера и Т. Лукмана. Поиск социального потенциала метафизики человека велся на основании социально-философского учения С. Франка, 3. Баумана, опирался на идею тематизированного существования Э. Гуссерля, концепты «социума культуры» B.C. Библера и «метафизического мужества» Г. Померанца. Проблемы участного мышления, событийного присутствия, онтологической ответственности разрабатывались М. М. Бахтиным, М. Бубером, Э. Левинасом, Ж.-Л.Нанси, П. Рикером, Ю. Тишнером, М. Хайдеггером.

Нельзя не отметить ряд работ, посвященных анализу трансформации классических механизмов сбывания человека и смене определений субъектности (3. Бауман, У. Бек, С. Жижек, П. Козловски, Ж. Лакан, Ж. Липовецки, А. Рено). В работах Ж. Бодрийяра, Ж. Делеза, Ф. Гваттари, М. Фуко, Ю. Хабермаса решалась проблема зависимости внутренних структур человека от технологий власти.

Обобщая анализ, отметим, что многие аспекты проблемы социального смысла метафизики человека остаются фактически не проясненными.

Теоретико-методологические основания исследования. В плане понимания человека как метафизического существа мы отказываемся от так называемого атрибутивного подхода в осмыслении человека, нацеленного на выявление сущностных свойств человека, и придерживаемся онтологического подхода, который главное ударение в понимании человека ставит на вопрос о способе его бытия (на то, как он «есть», а не на то, какой он [есть]). В рамках этого подхода метафизика человека предстает как обобщенное обозначение сферы «экзистенциалов» человека, не поддающихся категориальному выражению. В этой связи внутренне противоречивая природа метафизических феноменов раскрывается не дефинитивным путем, а путем выдвижения антиномий и метафор, «остановки в вопросе» (проблематизации), проведения принципа комплементарное&tradeразличных подходов и смыслов. Метафизику человека в целом можно схватить через некоторые символы, непрямые отсылки к примерам, позволяющие понять (в герменевтическом смысле), но не объяснить этот сложный феномен.

По мнению М. К. Мамардашвили, в метафизике нельзя видеть изобразительную сторону: она ничего не описывает (в ней не может быть описания сверхэмпирического мира), но необходимо увидеть в ней конструктивную сторону: посредством нее созидается сам человек. В соответствии с данным принципом метафизика человека имеет конструктивный характер и по отношению к процессам общественного развития, но она по определению не может иметь явного, зримого результата в социальном масштабе, поэтому можно говорить о социальных последствиях ее присутствия на общественной сцене лишь как об эффектах.

В некотором смысле методом анализа социального потенциала метафизики человека будет сама метафизика, понятая в данном контексте как способ постановки и решения предельных вопросов. Мы движемся именно в направлении от человека к обществу, от метафизики человека — к социальной философии. Мы мыслим метафизическое отношение человека к обществу как уровень предельных установок и задач, преодолевающий «работу» с социальным как с сущим, эмпирией. Тем самым мы остаемся полностью верны метафизическим установкам: метафизический уровень вопрошания о человеке предполагает определенную «амнезию происхождения», если воспользоваться выражением П. Бурдье. В определенной мере аналитика социального потенциала метафизики человека осуществляется нами на основании «бытийного мышления» (М. Хайдег-гер) и обращения к «трансцендентальным аргументам» (М.К. Мамардашвили). В результате метафизика как метод анализа метафизических событий выступает одновременно в качестве принципа критической саморефлексии.

Научная новизна исследования заключается в обосновании возможности кон-ституирования и развития метафизики человека в логике нарушения известной экзистенциалистской оппозиции социального и человеческого и созидания нового метафизического континуума «социальное-человеческое». В работе получил освещение новый ракурс вопроса о соотношении социального и человеческого в метафизических актах через введение принципов бытийного мышления и событийного подхода.

— Впервые в историческом пути философии выявлены две принципиально различные школы предельного поиска единого, названные автором «школой Начала» (с принципом безусловного приоритета Начала по отношению к сущему и иерархичным восприятием реальности) и «школой Бытия» (с принципом безначальности бытия и перманентным держанием сущего в единстве). Установлено, что смысловое поле метафизики было укоренено в «школе Начала». Господство «школы Начала», с одной стороны, и прерывность традиции «школы Бытия», с другой стороны, привели к созданию модели метафизического сбывания человека в соответствии с ущербным принципом, названным нами «метафизической робинзонадой».

— «Метафизическая робинзонада» представлена как новый концепт, позволяющий критически оценить пределы возможностей индивидной формы метафизики. Согласно принципу «метафизической робинзонады» метафизический акт совершается человеком наедине с собой, в «уединенном одиночестве» (М. Хайдеггер), утверждая автономность человека лишь в его самоустремленности, что влечет за собой редукцию субъектности к субъективности, к «бытию-для-себя».

— Критическая позиция автора по отношению к принципу «метафизической робинзонады» позволила определить в качестве его основополагающей причины укоренение метафизики человека в рамках «школы Начала» — вне бытийных принципов событийной совместности и онтологической ответственности, что определяет необходимость «онтологической прививки» к древу метафизики человека.

— Раскрыты ресурсы «школы Бытия» (бытийного мышления) — принципы событийности, совместности, онтологической ответственности, что позволило выявить социальный потенциал метафизики человека. На этом основании показана продуктивность конституирования метафизики человека как области социальной философии, раскрывающей значимость метафизической работы человека для созидания человеческих форм общественных отношений в ситуации кризиса традиционных (институциональных) форм социальности.

— Установлено, что сущность метафизического акта состоит в преодолении разрыва «эмпирического человека» и «онтологического человека», в единстве трансценден-ции и эксценденции («исхождения из бытия»), что позволило определить его основной социальный смысл как приращение метафизического в социальном сущем.

— Показано, что исключение социального из метафизического пространства человека является причиной функционирования социального по законам «фюсиса», что проявляется в самом общем виде в редукции социального к сущему, к стихийной совместности, являющейся лишь общностью происхождения, в господстве частного, а не всеобщего, что приводит к раз-общенности людей и появлению феномена «общества без социального». В противовес обозначенной тенденции в работе дано определение социального в соответствии с принципами подлинной метафизики человека как общения различных родов бытия посредством метафизических усилий человека.

— Установлено, что преодоление «метафизической робинзонады» может быть осуществлено через введение социального в пространство ответственности (поступка), в результате чего социальное из природы (натуры) человека возводится в статус его подлинной сущности. Это позволяет выявить новый аспект в определении социального: социальное есть пространство поступка и призвание человека, его современный экзистен-циал.

— Обоснована социальная миссия метафизики человека: продуцировать человеческие формы совместности, задавая вектор функционирования общества в направлении к его бытийной модели. В результате метафизика, избавляя человека от одномерности, становится антропосоциодицеей.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Человек как метафизическое существо, как определенное событие в бытии ничем не гарантирован, кроме собственных усилий и предельной метафизической работы. Метафизическое сбывание человека предполагает преодоление всего того, что существует в соответствии с принципами «фюсиса» (произрастания из заданной формы), выход за пределы сущего и себя как наличности, отделение человеческого от нечеловеческого. Метафизика есть сущностная склонность человека, конститутивная для рождения человека в собственно человеческом качестве.

2. Метафизический акт человека не производится, а исполняется человеком в модусе «невозможной возможности», избыточности по отношению к логике сущего, к каузальным связям, и поэтому обнаруживает себя как безосновный в онтологическом отношении, подвешенный над социальными обстоятельствами, надысторичный. «Предмет» метафизической интенции никогда не дан сам по себе, а конструируется свободным выбором человека и существует в «сращенном» с самим человеком виде (по принципу кантовского «ноумена»). Эти характеристики метафизического акта способствуют осмыслению метафизических событий вне социального контекста — в соответствии с принципом «метафизической робинзонады».

3. «Метафизическая робинзонада» вызвана рядом причин: собственной логикой метафизического акта, утверждающего самоосновность и сверхсоциальность человекапроекцией трансцендентального субъекта на «Я» человека, исполняющего метафизический актгосподством субстанциальной модели общества, которая не только редуцирует человека до уровня функции, но и не может встроить в себя акты, не имеющие явного предметного (объективированного) результата, каковым является метафизический актидеей социального как антипода человеческого. Анализ метафизики человека вне социального контекста может быть объяснен начальным этапом дифференциации социальной философии и философской антропологии, на границе которых сегодня установился строгий «пропускной режим».

4. В истории философии скрыто присутствовало сущностное отождествление онтологии и метафизики, тогда как принципы выявленных нами «школы Начала» и «школы Бытия» в корне отличаются. Укоренение метафизики человека преимущественно в рамках «школы Начала», вне бытийных принципов совместности, необходимо продуцировало иерархическое восприятие реальности, властную, репрессивную природу Начала по отношению к сущему, «онтологический эгоцентризм» человека, в конечном счете формировало объективную «метафизическую робинзонаду». В связи с этим метафизика, призванная освободить человека от насилия социального, изнутри себя породила феномен репрессивного человека, неспособного быть восприимчивым «голосу» Бытия.

5. Однако полностью уйти от принципов «школы Начала» при анализе индивидуальной метафизики человека нельзя: свободный метафизический акт означает постановку себя в Начало своих поступков и соответственно создает основание для ответственности. Принцип событийности позволяет уйти от крайностей «школы Начала». Подлинное метафизическое сбывание по принципам бытийного участия создает образ «теплого» (живого) бытия в противовес образу «холодного» (мертвого) бытия, в котором каждый находится «один-на-один» с бытием. В теоретическом отношении на единстве метафизики с онтологией возможно построение не дизъюнктивной, а конъюнктивной связи социального и человеческого.

6. Ввиду того, что метафизический акт совершается в зазоре между бытием и сущим, он может быть определен как единство трансценденции и эксценденции и призван поэтому не столько отрицать сущее, сколько трансформировать (оздоровить) его в соответствии с онтологической моделью. В таком ракурсе онтология обретает смысл именно через метафизику человека: сбывание человека направлено на приумножение метафизического в эмпирии. В целом онтология и метафизика человека, развивающиеся по принципу комплементарности, могут усиливать друг друга, открывать друг в друге внутренние смысловые резервы. Онтология человека всегда наталкивается на возможный приговор: «я могу и не быть». Метафизическое событие, одновременно производящее акт самоудостоверения, «залатывает» трещину между бытием и небытием, утверждая иной принцип: «я не могу не быть», и тем самым преодолевает безопорность человека.

7. Освобождая человека от страха, возникающего из-за привязки к сущему, метафизика человека создает подлинные условия для открытости Другому. В свою очередь без открытости Другому человек не может обрести опыт инаковости и трансцендировать. Трансцендентный мир формирует собой определенное смысловое поле согласия, а потому представляет собой метафизический базис общества: как сфера всеобщего он есть условие понимания и приятия Другого, а также понимания и приятия меня Другим. «Опыт» трансценденции при этом не может быть транслирован Другому, не сообщается ему, а переживается в уникальности события только самим субъектом. Поэтому транс-ценденция не может быть объектом «обобществления».

8. Связь человека с другим человеком — не причинно-следственная, а бытийная, а потому совместность может выступать как экзистенциал. Метафизика есть особый режим жизни, способствующий обнаружению и утверждению в себе и в других родового человеческого измерения (благодаря моей мысли и другие будут мыслить, я верю — и другие будут верить, я совершу добрый поступок — и другие будут делать добро). В целом метафизические акты создают особый тип общественных отношений, образующих «внутренний слой общества» (С. Франк), фундированного на априорном чувстве доверия.

9. Бытийное мышление заставляет усомниться в том, что само присутствие человека в обществе гарантированно делает нас социальными существами. Социальное содержание в инкорпорированном виде автоматически не может функционировать по принципам сущностных характеристик человека, в связи с чем (без метафизической работы) начинает диктовать логику «фюсиса». Вследствие этого социальное начинает проявлять себя как репрессивная по отношению к человеку форма, функционировать как сугубо нормативная структура, но не как аксиологическая сфера, побуждающая человека к свободе. Тем самым у человека формируется иждивенческое, инструментальное отношение к социальному.

10. Метафизический настрой имплицитно поддерживает логику определения общественных отношений как начинающихся именно с меня самого, следовательно, способствует включению в область онтологической ответственности самого способа общения между людьми. Метафизика человека, утверждая позитивно-критическое отношение к сущему, позволяет обществу трансцендировать к новым формам, удерживаться в человеческом измерении, в гуманистической интенции (в направлении к бытийной модели общества) и формировать антитезу бесчеловечному, бездушному полюсу общества.

11. Без трансцендентного измерения социальное предстает перед человеком в плоскости сущего, а потому в актах метафизики имеет лишь статус объекта преодоления, но не ценностной установки человека. Это в свою очередь порождает феномен «общества без социального», в котором выхолощена родовая всеобщность. Однако в бытийном принципе метафизики существует мощный резерв для того, чтобы человеку осилить социальное как проект, как метафизическое задание и возвысить социальное до статуса призвания человека и тем самым — до статуса собственной сущности.

12. Современная социальность обнаруживает совершенно новое свойство — провокации трансценденции человека, хранителя его метафизики. Это вызвано не столько «смертью трансцендентного», сколько кризисом субъектности, децентрацией человека, плюрализацией его идентичности и крахом классического механизма метафизического сбывания. Возникает особая форма «распредмечивания»: сегодня не столько личность распредмечивает «внешнее» социальное содержание, сколько общественные структуры «распредмечивают» (присваивают) то социальное содержание, которое инкорпорировано в человеке и имеет личностный способ существования, но при этом не может быть им самим распаковано и актуализировано. В обществе создается набор социальных технологий продуцирования метафизических желаний человека, тем самым зарождается новая форма «эксплуатации» обществом экзистенциальных метафизических сил человека.

Научно-практическая значимость работы обусловлена новизной ее проблематики и определяется возможностью конституирования теории «метафизики человека» как области социальной философии. Инновацией, обеспечивающей работе характер фундаментального исследования, выступает критика господствующего в понимании метафизики человека принципа «метафизической робинзонады» и доказательство положения о метафизике человека как истоке и катализаторе развития социального в модусе родового измерения. Анализ процессов метафизического исполнения человеческого способствует решению фундаментальных проблем не только философской антропологии, но и социальной философии и социальной теории в целом.

Предложенная автором концепция метафизики человека как предельного основания развития социального является продуктивным результатом исследования, который используется автором в преподавании курсов «Социальная философия», «Философская антропология», «Религиозная антропология», «Этика», «Философия», «История и философия науки».

Апробация результатов работы. Теоретические положения и основные результаты работы были представлены в докладах на Международной научной конференции «Облики современной морали» (МГУ, 2009 г.), Международных научно-практических конференциях «Социальное: содержание, смысл, поиск в современном культурно-историческом пространстве и дискурсе» (Казанский (Приволжский) федеральный университет, 14−15 октября 2011 г.) и «Ценности гражданского общества в современной России» (КГУ, 22−24 июня 2007 г.), Международном симпозиуме «Философское и педагогическое наследие: Вторые Махмутовские чтения» (Казань, 15−16 мая 2008 г.), Международной научно-образовательной конференции «Многомерность и целостность человека в философии, науке и религии» (Казанский (Приволжский) федеральный университет, апрель 2012 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Новые методы в решении фундаментальных проблем социальной философии: синергийная антропология» (Казань, 19−20 ноября 2009 г.), на IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (Москва, 24−28 мая 2005 г.), на V Российском философском конгрессе «Наука. Философия. Общество» (Новосибирск, 2009), а также на Итоговой конференции по НИР Казанского госуниверситета за 2009 г.

Результаты исследований использованы при написании учебных пособий как для студентов философского факультета К (П)ФУ, так и для студентов нефилософских специальностей.

Структура работы соответствует логике решения поставленных задач и служит последовательному их решению. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы. Первая глава «Конституирование „метафизики человека“ в горизонте социально-философского дискурса» посвящена раскрытию теоретических предпосылок оформления «метафизики человека» в качестве отдельного направления метафизики и освещению теоретико-методологических оснований социально-философского анализа метафизики человека. Во второй главе «Жизнь в режиме бытия как основание метафизического сбывания человека» выявлены различия метафизики и онтологии, проблематизируется онтологический статус и конституция человека, раскрываются жизненные уроки онтологической ответственности. Третья глава «Пространство метафизических событий как родина человека» посвящена анализу сущност.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Данное диссертационное исследование направлено на анализ «метафизики человека» в горизонте социально-философского дискурса. «Метафизика человека» конституировалась как отдельный вид метафизики в период «антропологического поворота» XX века, на основе принципа антропологизма, вследствие чего была фактически оторвана от дисциплинарного поля социальной теории и, более того, развивалась в оппозиции к ней. Созданная ей модель метафизического сбывания человека базировалась на ущербном принципе «метафизической робинзонады», исследование сущности, причин появления и пределов которого можно считать одним из итогов данного диссертационного исследования. Бесспорно, метафизика человека (утверждение собственной сверхприродной сути) сама по себе амбивалентна. На первый план в ней выступает именно индивидуализированный смысл, тогда как социальный смысл метафизических актов явно не проглядывается. В работе показано, что по причине «непроизводительного», неутилитарного, безусловного характера метафизических актов их социальный смысл проявляет себя лишь как определенный перспективный эффект, не срабатывающий автоматически и не имеющий гарантированного появления в наличной реальности. Вследствие этого мы и ставили вопрос о социальном смысле метафизики человека специфическим образом — как вопрос о ее социальном потенциале.

Раскрытие сущностных различий исторических судеб метафизики и онтологии, укорененных в принципиально различных традициях поиска единого, выявленных и обозначенных нами соответственно как «школа Начала» и «школа Бытия», позволило указать на еще одну причину ухода теории «метафизики человека» от вопросов социально-философского характера: в своих крайних вариантах метафизика человека по существу отрицала принципы «школы Бытия» (бытийного мышления) — принципы совместности, событийности, онтологической ответственности, имеющие мощный социальный ресурс. Своеобразным выходом из создавшейся теоретической ситуации может быть, по убеждению автора данной работы, «онтологическая прививка» к метафизике. Бытийное мышление утверждает необходимость «участного» присутствия, что в обязательном порядке выстраивает вектор открытости человека Другому, а значит, конституирует поле событийности, совместности и социальной преемственности — «сообщество бытия» (Ж.-Л.Нанси). К тому же человек, живущий в режиме бытия, способностью выходить в универсальное измерение формирует предельное отношение к социальному как к способу собственного бытия, преодолевая при этом свой собственный «самоцентризм», «единоначалие». В результате метафизика человека может утверждать себя как предельное основание социального, равного самому себе, соответствующего бытийной модели общества, а не редуцированного к элементарной форме «общества без социального», функционирующего по принципам «фюсиса», в отрыве от родового измерения социального.

В работе выявлено, что редукция социального к «фюсису» в предельном смысле вызвана изыманием социального из поля метафизической работы человека, что влечет за собой функциональное отношение человека к социальному, признание его в качестве сугубо репрессивной по отношению к человеку реальности. Социальное в таком случае перестает быть «точкой роста» сущностных сил человека, вследствие чего теряет статус его сущности и функционирует в человеке как «натура». Метафизический «Робинзон» оторван в результате не только от социального окружения, но и от мира сущностей, от бытийных смыслов.

Подлинная же метафизика человека способна осилить социальное как метафизическое задание й тем самым ввести его в поле предельной онтологической ответственности. В таком ракурсе перевод социального из внешнего плана во внутренний метафизический план может быть определен как поступок, которому человек призван в силу открытости бытию, нахождения в режиме бытия.

В работе исследован механизм метафизического акта: он есть единство трансценденции и эксценденции. Метафизика человека проявляет себя как способ «снятия» зазора между бытием и сущим. Такой подход к ее осмыслению позволил рассматривать метафизические события в качестве способа оздоровления социального сущего в соответствии с бытийной моделью. Метафизический акт, по нашему мнению, стягивает в один узел родовой, социальный и личностный уровни человеческого бытия, в связи с чем способен возвращать социальному его «человеческое лицо».

Особое место в диссертационном исследовании получил анализ современных форм реализации метафизической потребности современным человеком в «посттрансцендентную эпоху». По сути нами решался вопрос о самой возможности проявления метафизического измерения человеческого бытия в поверхностном мире, в котором нет уже «неба» трансцендентных сущностей. К тому же, нельзя не учитывать и децентрацию, фрагментированность современного человека. В работе показано, что автономность человека по отношению к трансцендентному миру вызвала в качестве цепной реакции стремление автономности человека по отношению к социальному миру, к которому по сути он исконно принадлежит. Трансформация метафизики исследована на основе решения проблемы возможности метафизики «одномерного человека», человека-потребителя, героя и зрителя реалити-шоу. По существу осуществление метафизического настроя современным человеком происходит в логике симуляции, соблазна и интерпассивности. Анализ реализации современным человеком метафизического начала показал, что метафизика человека сегодня предстает как социальный проект, реализуемый за пределами оппозиции социального и человеческого. В современной ситуации метафизического вакуума возникают новая форма «распредмечивания» — присвоения социальными структурами личностного содержания — и новая форма эксплуатации обществом метафизических желаний человека. Тоталитаризм, массовое общество, общество потребления, бюрократизм — вот современные формы «общества без социального».

Таковы основные итоги данного диссертационного исследования. Особо укажем, что «метафизика человека» как самостоятельное ответвление метафизики находится только на этапе своего дисциплинарного оформления. Она еще в начале своего пути. Естественно, многие вопросы в ней не разработаны. Один из таких вопросов — вопрос о социальном потенциале метафизики человека.

При этом надо сказать, что дальнейшее развитие метафизики в первую очередь будет определяться реальными процессами осуществления человеком метафизического начала. М. Н. Эпштейн как-то отметил, что современная культура ищет другое «по отношению не только к здешнему, но и потустороннему"1. Очевидно, что в современной культуре происходит не только опустошение трансцендентной сферы (и человека), но и параллельно этому процессу поиск иной формы трансцендентного.

Трансцендируя, человек исторически присваивал абсолюты запредельного мира и поэтому делал их земным достоянием. Возможно, истощение трансцендентного имеет и позитивные свойства, так как означает освоение трансцендентных ценностей и превращение их в имманентные сущностные силы самого человека. Тем самым в ситуации, когда трансцендентные ценности живут уже в «физике» человеческой реальности, традиционная трансценденция в своей глубинной сути исчерпывает себя. Реальность де Эпштейн М. Н. Слово и молчание: Метафизика русской литературы: Учеб. пособие для вузов. С. 284. центрирована до такой степени, что поляризация трансцендентного и имманентного уже не имеет смысла. При этом человек начинает искать истоки метафизического в собственной телесности.

И в данном случае возможны разные пути. Кто-то живет только в горизонтали мира — в трансгрессии, и при этом искренне считает, что трансгрессия — это та же трансценденция. А кто-то ищет новую мета-физику — строит «мета» над тем трансцендентным, которое встроилось в эмпирию жизни и в натуру человека. При этом во втором случае человек вовсе не изменяет собственной метафизической сущности, а, напротив, ее утверждает, исполняет в новых, неизведанных формах. Непризнание этого пути как раз и означает нашу собственную закостенелость и невозможность самопреодоления. Кто-то осознанно отвергает трансценденцию, так как просто не хочет преодолевать человечность, бережет ее. Он хочет оставаться и быть человеком. И эта позиция также заслуживает внимания. Поэтому, вероятно, пока необходимо просто воздержаться от каких-либо окончательных оценок. Судя по всему, анализ данных обоснований может представлять некую перспективную задачу.

Расчищение нового поля для метафизики человека, естественно, не может обойтись без потерь и ошибок. В этой связи полезно прислушаться к словам Л. М. Баткина: «Постмодернист (в условном переводе «послесовременный человек»), насколько я в состоянии понять его (до некоторой степени, возможно, и себя самого, тоже захваченного новой ситуацией, которую я не в состоянии рассматривать только извне и вчуже), — нимало не отказывается от ценностей (идеалов, личных убеждений и пр.). Не в этом дело. Да и как вообще такое мыслимо? Не о фитюльке же речь, о человеке.

Однако он менее, чем когда-либо, согласен принимать их извне в качестве готовых и нормативных. Вот и приходится положить свою душу на то, чтобы от начала, свободно, «из ничего», как выражался Бердяев, — вырабатывать их и менять их по мере собственного изменения"1. Действительно, речь идет не о фитюльке. Тем более тогда, когда мы размышляем о таких важных вещах, как метафизическое сбывание человека, когда мы отстаиваем бытийственность человека. Будем надеяться, что человек в поисках новых форм метафизики не потеряет то ценное, что человечество накопило в ходе своей истории.

1 Баткин Л. М. Тридцать третья буква: Заметки читателя на полях стихов Иосифа Бродского. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1996. С. 87.

Онтологический статус человека, по сути, указывает нам допустимость утверждения, что вся история общения человека со сферой абсолютов, с областью трансцендентных ценностей «встроена» в человека. Иное дело, как он это содержание умеет вызволять из «недр» самого себя. Возникает важный вопрос: является ли современный человек действительно максимумом вбирания в себя оснований сущего? Логика данного контекста требует ответа: «да», а жизнь — ответа: «нет». Отрыв метафизики человека от социального контекста привел к тому, что она изменяла онтологии.

Да и сама онтология получала какой-то странный образ. Складывалось впечатление, что бытие — место достаточно холодное, в нем нет и не может быть теплоты человеческого общения. Конечно, в таком случае человеку действительно страшно в одиночку слышать «голос бытия», а значит, и исполнять метафизические со-бытия. Но разве бытие, в котором ты существуешь один-одинешенек, может стать призванием человека?! Разве именно к одинокому бытийствованию стремится человек, и в этом его миссия?! Разве человек-одиночка сможет собрать в себя сущее?!

Современное разворачивание проблем метафизики человека может быть как концом прежней, так и началом новой метафизики — метафизики как предметной области социальной философии. Мы полагаем, что современный период развития метафизики объективно требует осмысления метафизики человека в качестве способа достижения сообщительности между людьми. Метафизика человека может быть основанием для подлинных форм социальных связей. Онтологический статус человека предполагает жизнь в режиме «совместности». Без метафизического измерения человеческой жизни «сообщество бытия» никогда не наступит, а под видом совместности так и будет существовать массовое общество.

Единство метафизики человека с социальным пластом человеческой реальности позволит конституировать «теплое» бытие, в котором «любовь к дальнему» будет стремиться к тождеству с «любовью к ближнему».

В этой связи в качестве конкретных перспективных задач данного исследования можно обозначить в первую очередь задачу разработки категориального аппарата и принципов «метафизики человека» с учетом особенностей социально-философского дискурса, что будет способствовать утверждению метафизики в статусе социально-философской теории. При этом следует учитывать, что в самой социальной философии происходит смена моделей общества и подходов к его изучению. Полагаем, что решение вопроса о пересмотре пределов дисциплинарного поля социальной философии не возможно без анализа соотношения индивидуальных смыслов метафизического сбывания человека с социальными перспективами. Одновременно требуется детальный анализ механизма перевода метафизической работы человека в катализатор трансформации социального. Нуждается, на наш взгляд, в дальнейшей разработке обоснование метафизики человека в статусе своеобразного «символического капитала» общества.

В работе были обозначены лишь три способа трансформации реализации метафизического начала современным человеком: метафизика «одномерного человека», метафизика потребителя, метафизика героя и зрителя реалити-шоу. Безусловно, можно выявить еще и другие способы. К примеру, за пределами диссертационного исследования остался анализ метафизики человека в пространстве виртуальной коммуникации. К тому же в обществе будут еще появляться все новые и новые формы. И жизнь сама потребует от нас их исследования.

Еще раз выскажем надежду, что новые формы не окажутся абсолютно разрушительными, ведь в человеке все же всегда есть силы, противодействующие собственному распаду и крушению мира.