Традиционная культура прилузских коми

В центре внимания отечественной этнографии находится изучение формирования и этнокультурных особенностей этнографических групп, в основе общности которых, как и, в целом, этноса, лежат общность территории и языка, культурно-бытовых особенностей, комплексные представления о «своих». Изучение малых или крупных этнографических сообществ, по мнению Т.А. Берн-штам, является «следующей ступенью в исследовании проблемы этноса, с выходом на новые подходы и аналитические приемы, могущие высветить иные механизмы формообразования этнических структур, их интегрирующих и дифференцирующих признаков"1. Этнографическое исследование отдельных групп «как первичных ячеек этноса», с учетом привлечения накопленных и проанализированных знаний о них, в немалой степени может помочь в изучении природы и свойств таксономически низких подразделений этносов, в решении вопросов об этнической идентичности, межэтнического взаимодействия, культурные результаты которого более отчетливо видны в масштабе этнографических групп, нежели всего этноса в целом. Именно на уровне малых групп оформляются и закрепляются традиции, складываются культурные модели, формируется основа системного целого крупных этнических и межэтнических сообществ2. На примере исследования этнографических групп возможно более конкретное выявление и рассмотрение социокультурных механизмов адаптации к природно-климатическим условиям, способствующих выработке регионально-локальных вариантов культуры. Изучение традиционной культуры, выявление в ней универсальных и специфических черт на уровне локальной группы позволяет не только глубже проникнуть в проблемы происхождения отдельных элементов культуры, но и в целом этногенеза народа.

В то же время, не решенной на сегодня проблемой остается выявление критерия, согласно которому каждая этнокультурная группа идентифицирует и сохраняет себя, а также обозначает символические «границы» разделения общности3. Перед исследователями стоят проблемы разработки методов выделения и типологии малых групп, создания скоординированной программы исследований.

Вопрос о локальных группах в советской этнографии изучался в рамках теории этноса, результатом чего стали выявление объективных факторов формирования этнических структур и подструктур, создание «рабочей» шкалы эт-ноподразделений различного таксономического уровня, а также выводы этнографов о том, что набор универсальных признаков этнической специфики как этноса, так и этнографических и этнических групп до сих пор окончательно не определен4. Одной из первых разработок, которые легли в основу современного понимания природы этих групп, были работы Ю. В. Бромлея 1970;80-х годов5. Ученым были выявлены классификационные различия между этническими и этнографическими группами, которые он видел в наличии самосознания у первых и отсутствии такового у вторых. Им были выделены условия, при которых возможно появление субэтносов и этнографических групп, при этом подчеркивалась динамичность тех и других.

Актуальностью вопроса объясняется устойчивый интерес, проявляемый к проблеме локальных групп российскими этнографами. Первым серьезным опытом специального изучения локальной группы, выполненной на монографическом уровне, стали работы Т. А. Бернштам, посвященные поморам6. Автором были рассмотрены история формирования группы, специфика культурно-бытового и хозяйственного уклада, путем сопоставления с общерусскими и севернорусскими традициями. Подобным опытом изучения стали монографии К. К. Логинова о локальных группах Карелии — «заонежан» (русских Заонежья), п, а также русских, проживающих в Ведлозерье. Работа И. Ю. Трушковой посвящена конкретному изучению культуры жизнеобеспечения и духовных представлений русских Вятского региона с выделением локальных вариантов внутри него8. Выделению локальных комплексов традиционной культуры татар Поволжья и Урала посвящена монография коллектива авторов Академии наук Республики Татарстан9. В 2008 г. был подготовлен сборник научных статей под названием «Малые этнические и этнографические группы"10. Развитие данной тематики продолжила редакция «Вестника СПбГУ. Серия история» в новой рубрике «Исследования малых групп в этнографии», в рамках которой планируется обсуждение теоретических проблем и методических рекомендаций, публикация обобщающих и тематических результатов конкретных исследований этнических, этнотерриториальных и социолокальных групп11. Региональный аспект признан одним из наиболее перспективных в фольклористике12.

Разработка вопросов, связанных с формированием локальных, этнографических групп в этнографии коми получила свое развитие в работах Л.П. JTa-шука, Л. Н. Жеребцова, Н. Д. Конакова, О. В. Котова, A.A. Чувьюрова, В. В. Власовой, К. В. Истомина.

Первый опыт этнографического районирования коми-зырян был отражен в статье Л. П. Лашука «Принципы историко-этнографического районирования Коми АССР», в которой автором был поставлен вопрос об основных принципах выделения этнографических групп коми-зырян. Еще в 1960;ом году Л. П. Лашук писал: «В настоящее время в связи с накоплением значительного материала по истории культуры и этнографии коренного населения Коми АССР перед исследователями встает задача. более углубленного изучения всего многообразия его национальной специфики как взятой в целом, так и по линии выявления.

13 традиционных локальных различий". В ходе исследований Л. П. Лашуком совместно с Л. Н. Жеребцовым были обозначены историко-этнографические районы, а также основные этнографические группы коми (вымичи, нижневычегод-цы, прилузцы, сысольцы, удорцы, ижемцы, верхневычегодцы, печорцы), выделение которых основывается на особенностях хозяйственно-культурного типа, различиях диалекта.

Л.П. Лашуком и Л. Н. Жеребцовым была начата исследовательская работа по описанию отдельных групп коми-зырян, результатом которой стали их совместные статьи, посвященные описанию этнографического уклада населения Верхней Вычегды, Прилузья14. Работа в данном направлении успешно продолжалась JI.H. Жеребцовым, который выделил и исследовал Локчимский этнографический микрорайон15. Ему же принадлежит первое и единственное на сегодняшний день монографическое исследование группы удорских коми «Хозяйство, культура и быт удорских коми в XVIII — начале XX в.», в котором рассматриваются вопросы, связанные с формированием группы, дается описание особенностей ее материальной и духовной культуры16.

Работы JI.H. Жеребцова были посвящены также истории формирования и особенностей традиционной культуры отдельных коми групп, проживающих.

17 вне основного этнического массива. С начала 1980;х гг. целенаправленную работу по изучению этноареальных групп продолжили Н. Д. Конаков, О. В. Котов, результатом которой стал их общий труд «Этноареальные группы коми: Формирование и современное этнокультурное состояние». Авторы рассматривали вопросы формирования этноареальных групп кольских и обских, омских коми, особенности традиционной культуры жизнеобеспечения, семейного быта,.

I Я впервые особое внимание уделялось изучению этнического самосознания .

Исследованию традиционной духовной культуры локальных групп коми старообрядческого населения Верхней и Средней Печоры посвящены работы A.A. Чувьюрова, В. В. Власовой 19, впервые в качестве одного из факторов формирования этнолокальной группы рассматривается старообрядчество. Работы К. В. Истомина посвящены основной отрасли традиционной экономики ижем-ских коми — оленеводству20.

При всем многообразии исследовательских направлений по данной проблематике, выделенные еще в 1960;ых годах этнографические районы исследованы крайне неравномерно, не проведено комплексного изучения традиционной культуры и этнической истории групп коми-зырян, и, в частности, недостаточно изучена самая южная группа коми, проживающая в Лузско-Летском бассейне. Группа южных коми, характеризующихся земледельческим типом хозяйства и связанной с ним культурно-бытовой спецификой, получила название прилузской, в соответствии с территориально-административным делением республики. Вместе с тем, JI.H. Жеребцов предположил наличие в Прилузье двух локальных традиций — лузской и летской, наметив, таким образом, перспективы дальнейших исследований.

Объектом настоящего исследования являются лузско-летские коми (луз-саяс), проживающие в бассейнах рр. Лузы и Летки в юго-западной части Республики Коми (в современном административном делении — Прилузский район Республики Коми).

Предметом исследования является традиционная культура лузско-летских коми. Особое внимание в диссертационном сочинении уделяется рассмотрению хозяйственного комплекса, жилища, одежды, пищи, семейной обрядности.

Период до начала XX в. можно считать этапом накопления знаний, первых этнографических сведений по лузско-летским коми. При этом специфика традиционной культуры населения Лузско-Летского бассейна исследователями связывалась с их принадлежностью к коми-пермякам.

Первые сведения о лузско-летских коми зафиксированы были академиком И. И. Лепехиным в сочинении «Продолжение дневных записок путешествия Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1771 году». В сочинении имеются описания женской одежды населения д. Прокопь-евка, празднования Ильина дня в с. Объячево, хозяйственных занятий крестьян. Культурное своеобразие лузско-летских коми И. И. Лепехин связывал с их принадлежностью к коми-пермякам21.

Некоторые сведения о лузско-летских коми размещены на страницах «Вятских губернских ведомостей», «Вологодских губернских ведомостей"22. Материалы по семейной обрядности населения бассейна р. Лузы, публиковавшиеся в Ведомостях, в числе ряда других вопросов нашли отражение в компилятивной монографической работе К. А. Попова «Зыряне и зырянский край», изданной в 1874 г., в которой автор определял этническую границу зырян верховьями р. ЛузьГ .

Большой вклад в изучение культуры коми-зырян внес исследователь А. И. Шегрен, которым в ходе академической экспедиции были собраны, в частности, материалы о традиционной культуре лузско-летских коми24.

Ценные этнографические сведения по летским коми были собраны в ходе экспедиции 1907 г. финским исследователем Ууно Таави Сирелиусом, который, следуя академической финно-угорской традиции начала XX в., определял лет.

25 ских коми как коми-пермяков .

А.К. Супинским изучались традиции домостроительства, хозяйственные промыслы и связанные с ними поверья у лузско-летских коми26.

Систематические этнографические исследования прилузских коми начали осуществляться со второй половины XX в. наряду с фронтальным изучением лузско-летского диалекта, топонимическими, археологическими, антропологическими исследованиями.

Результатом многолетнего изучения лузско-летского диалекта стала монография Т. И. Жилиной «Лузско-летский диалект коми языка». На основе языковых данных отмечаются сходства лузско-летских говоров с сысольскими диалектами коми языка, а также с северными коми-пермяцкими говорами, кроме этого, выявлены лексические параллели в удмуртском, марийском27, прибалтийско-финских языках". Впервые Т. И. Жилиной были отмечены различия в говорах лузских и летских коми29.

На территории Лузско-Летского бассейна А. И. Туркиным и А. П. Афанасьевым проводилось изучение топонимики, продолженное А.Г. Мусановым30, которым было выявлено, что в географических названиях Прилузского района наряду с исконно коми, составляющими основной пласт, четко выделяются топонимы прибалтийско-финско-саамского, волжско-финского, русского происхождения31.

Исследователем H.H. Чебоксаровым было установлено, что на Летке, Лузе, Сысоле преобладает население с антропологическими характеристиками, сближающими южных коми с удмуртами и коми-пермяками Современными антропологическими исследованиями отмечается также близость южных коми к прибалтийским финноязычным народам33.

На территории Прилузского района проводились археологические исследования. Так, по археологическим данным, полученным в результате раскопок Лоемского комплекса памятников — могильника и поселения, относящихся к XIII — XIV вв., прослеживается этническое своеобразие населения, влияние на культуру лузских пермян прибалтийских и поволжских финнов, а также племен.

34 славянского происхождения .

На базе археологических, антропологических, лингвистических, топонимических данных, а также опубликованных архивных материалов рассматриваются особенности формирования и этнокультурных связей лузско-летских коми.

Из этнографических работ необходимо отметить научную значимость фундаментального труда В. Н. Белицер «Очерки по этнографии народов коми XIX — нач. XX вв.», в котором впервые при описании традиционной культуры коми-зырян особо выделяется специфика южных районов, проводятся аналогии с культурой поволжских финнов35.

В совместных исследованиях Л. П. Лашука и Л. Н. Жеребцова, были рассмотрены некоторые вопросы формирования этнографической группы прилуз-ских коми, выделены основные особенности традиционной культуры и хозяй.

Т /Г ства населения бассейна р. Лузы. Л. Н. Жеребцовым впервые был сформулирован тезис о существовании в Прилузском районе двух локальных традиций: «летский микрорайон <.> при всей близости к прилузскому, обладает опреде.

37 ленными отличиями и заслуживает специального рассмотрения". Однако особенности традиций летских коми не нашли отражение в публикации. Исходя из этого, в предлагаемом исследовании особое внимание уделяется традиционной культуре локальной группы летских коми.

Вопросы формирования этнографической группы лузско-летских коми, заселения территории бассейнов Лузы и Летки, динамика численности населения рассматривались в работах Л. Н. Жеребцова, И. Л. Жеребцова, М. А. Мацука.

38 и др. .

В исследованиях второй половины XX в. отражены многие стороны традиционной культуры прилузских коми. Исключительно информативными являются работы В. В. Соловьева, основанные на обширном архивном материале, в которых были рассмотрены структура и численность крестьянской семьи луз-ско-летских коми в первой половине XIX века, определены два основных типа семей: малые и неразделенные, изучены брачно-семейные отношения39.

Описание отдельных элементов традиционного костюма прилузских коми представлено в работах Г. Н. Климовой, Т. С. Кольчуриной, Н. В. Титовой, В.Э. Шарапова40. На основе изучения и сравнительного анализа традиционного костюма, вышивки, Г. Н. Климовой была выявлена специфика рубахи и головного убора летских коми, определен основной ареал распространения сороки, проведены аналогии костюмам марийцев, удмуртов, русских. Отличия традиционного костюма связывались исследователем с особенностями формирования группы летских коми и участии в сложении их культуры марийского и русского компонента41.

В ходе изучения традиционной системы питания коми Т. И. Чудовой были выявлены не только особенности локальной пищевой модели прилузских коми, связываемые с земледельческим типом хозяйствования, но и зафиксированы отличия, наблюдаемые в ассортименте блюд, лузских и летских коми42.

Исследователем традиционной медицины И. В. Ильиной только у прилуз-цев было зафиксировано использование в медицинских целях всех видов культурных растений, известных своими лекарственными свойствами, что обусловливается сравнительно развитым земледелием у данной этнографической груп.

43 тл и и пы. В традиционной медицинскои практике прилузских коми исследователь отмечает разнообразие магических обрядов, что связывает с постоянными контактами с русским населением, имевшим богатые традиции в области лечебной.

44 магии .

В контексте традиционной системы лечения и предупреждения заболеваний детей, в том числе и у лузско-летских коми, И. В. Ильиной рассматривалась родильная обрядность45. Исследователем отмечены рудименты кувады, обрядовые действия, проводимые с пуповиной, разновидности колыбелей, встречавшихся у лузско-летских коми.

Характеристика отдельных элементов погребально-поминальной обрядности лузско-летских коми и, связанных с нею представлений, дана в исследованиях А. И. Терюкова, В. А. Семенова, В. Э. Шарапова, О. Н. Голубковой, Т. Н. Бунчук, Е.А. Шевченко46. В то же время в работах нашли отражение лишь отдельные обычаи, которые, несмотря на специфику, не раскрывают всех особенностей погребально-поминальной обрядности прилузских коми.

Из исследовательских работ по семейной обрядности выделяется монография Ф. В. Плесовского, посвященная свадьбе народа коми47. Характеризуя свадебную обрядность коми, автор выделил многочисленные локальные варианты, среди которых отметил и обрядовые особенности у лузских и летских коми. Данное исследование существенно облегчило анализ материалов по свадебной обрядности лузско-летских коми и написание раздела по данной теме диссертационного сочинения.

Особенности музыкальной культуры рассматривались в работах A.C. Сидорова, посвященных плясовой народной музыке Прилузского района, П. И. Чисталева — специфике традиционных музыкальных инструментов у коми48.

Фольклор, связанный с календарной и свадебной обрядностью Прилузья, рассматривается в работах Г. С. Савельевой49, Ю.А. Крашенинниковой50. Оба исследователя сходятся во мнении, что в сравнении с ситуацией фольклорного двуязычия в других районах коми, в традиции лузско-летской группы локальная специфика, связанная с переосмыслением русского фольклора как иноязычного, практически отсутствует.

С целью изучения современных этнокультурных процессов на территории Прилузья проводились социологические исследования, показавшие существенные изменения в материальной и духовной культуре современного коми сельского населения51.

В начале XXI в. стали издаваться краеведческие исследования, посвященные лузско-летским коми. A.A. Сидоровой, с использованием архивных материалов, была написана краеведческая книга «История Прилузского района Республики Коми. Взгляд в прошлое и современное». В ней представлена в систематизированном виде информация об историко-культурном наследии людей, заселяющих бассейны рек Летка и Луза, в частности, кратко рассмотрены вопросы традиционного костюма, системы питания, особенности жилища и обрядности В работе обращается внимание на некоторые культурные различия локальных групп лузских и летских коми.

На основе архивных материалов, воспоминаний местных жителей А. И. Можеговым восстанавливается история Ношульской волости, характеризуется традиционный быт и хозяйственные занятия ношульцев .

Таким образом, начиная с XVIII в. исследователями отмечались особенности традиционной культуры прилузских коми, предлагались объяснения наличия этой специфики. Однако, как показывает историографический обзор, несмотря на накопленные материалы, комплексного этнографического изучения традиционной культуры лузско-летских коми пока не проводилось. Недостаточно изученными являются хозяйственный комплекс и сфера жизнеобеспечения, семейная обрядность. Не полностью проанализированной остается специфика локальных групп лузских и летских коми. Мало изучен вопрос идентификации и самоидентификации группы.

Цель данного исследования заключается в том, чтобы дать комплексную характеристику традиционной культуры лузско-летских коми, выявить общее и особенное в ее локальных вариантах. Цель исследования обусловила постановку задач, определивших содержание диссертационного сочинения:

— систематизировать и проанализировать имеющиеся этнографические, архивные и опубликованные материалы по истории Прилузья (территории Луз-ско-Летского бассейна);

— рассмотреть историю формирования группы, охарактеризовать особенности межпоселенческих взаимоотношений, проявляющиеся в общедеревенских номинациях, а также традициях общедеревенских праздников;

— дать общую характеристику хозяйственно-культурного типа лузско-летских коми и выявить особенности в традиционном хозяйстве, сфере жизнеобеспечения (жилище, одежда, пища);

— рассмотреть особенности обрядов семейного цикла.

— выявить факторы, повлиявшие на формирование лузско-летских локальных традиций.

Хронологические рамки работы охватывают конец XIX — первую половину XX вв. Определение нижней границы исследования мотивируется состоянием источниковой базы, верхней — периодом сохранения традиционной культуры, существовавшей в определенный хронологический период (середина XIXсередина XX вв.) на основе традиционных форм хозяйства.

Границы исследуемой территории совпадают с административными границами Прилузского района Республики Коми, претерпевшего в своем развитии ряд административно-территориальных преобразований. Так, селения от Прокопьевки до Черемуховки по р. Летка входили в состав Слудской волости Хлыновского, позднее Орловского уезда Вятской губернии. В 1929 г. Слудская волость была включена в состав Прилузского района Коми автономной области. Позже постановлением Президиума ЦИК СССР 27 марта 1935 г. из состава Прилузского района выделен был Летский район, в который вошли: Летский, Верхнелузский, Прокопьевский, Слудский, Мутницкий, Ловлинский сельсоветы, а 1 февраля 1963 г. Прилузский и Летский районы были объединены в При-лузский район. Коми населением, проживающим на территории Лузско-Летского бассейна, до конца XIX в., а на Летке и в первой половине XX в. в качестве самоназвания применялся термин «пермяки», тогда как обозначение «зыряне, коми» использовалось ими по отношению к представителям других групп коми-зырян.

Работа представляет собой первое комплексное этнографическое исследование лузско-летских коми, среди которых выделены две локальные традиции. В научный оборот вводятся новые материалы, полученные в ходе полевых исследований, а также ранее неопубликованные архивные источники.

Основной источниковой базой настоящей работы стали полевые материалы, собранные автором в ходе этнографических экспедиций ИЯЛИ КНЦ УрО РАН в Прилузском районе Республики Коми на территории сельских поселений Спаспоруб, Занулье, Читаево, Объячево, Ношуль, Черныш, Летка, Мутни-ца, Черемуховка, Гурьевка, Слудка, Прокопьевка. Для получения сравнительного материала проводилось этнографическое исследование соседнего русского села Лойма (рис. 2).

Были сделаны этнографические записи по истории заселения, хозяйственной деятельности, жилищу, одежде, пище, семейной обрядности, престольным праздникам, коллективным прозвищам. В качестве информантов выбирались преимущественно люди пожилого возраста, считающиеся основными хранителями традиций. Из обрядов жизненного цикла в меньшей степени удалось реконструировать родильную обрядность в связи со скудностью источниковой базы: сбор информации в начале XXI в. в основном от населения старше 60−70 лет, детородный период которых приходился на годы, когда активно шла борьба с «пережитками» прошлого, а контроль в родовспоможении, чаще всего, уже осуществлялся медицинскими работниками.

Основными при сборе информации были методы интервью, а также метод включенного наблюдения, фотофиксация материала. Достоверность полученных в ходе полевых исследований данных была обеспечена их массовостью, повторяемостью, взаимодополняемостью. Рассказы и воспоминания информантов дополнялись архивными источниками, что позволило проверить их объективность и восстановить в целостности наиболее важные моменты.

Использование архивных источников дает возможность существенно дополнить или восстановить особенности бытования тех или иных элементов материальной культуры, ряда обрядовых комплексов XIXначала XX вв., а также проследить динамику развития и трансформации некоторых традиций. Подробные сведения содержатся в архивных материалах А. Шегрена, относящиеся к первой трети XIX в., которые хранятся в Архиве Академии наук России54. Из личных писем А. Шегрена известно, что его исследовательской работе свою посильную помощь оказывал мещанин И. Мальцев55, проживавший в с. Но-шуль, им в числе лингвистических материалов, было собрано описание обычаев и обрядов, элементов традиционного костюма, нравов, занятий местных жителей, деятельности ношульской пристани56.

Значительный объем информации содержится в путевых заметках У. Т. Сирелиуса, сделанных им в ходе экспедиции 1907 года, включающих в себя де.

57 тальное описание элементов народного костюма летских коми. Особая ценность исследований У. Т. Сирелиуса заключается в том, что подробнейшие описания предметов снабжены фотоснимками и зарисовками, среди которых фотоснимок летской женщины, зарисовки и фотоснимки верхней одежды (шабура), женской и мужской рубахи, женского головного убора летских коми, поясов58. Рукописная опись предметов, составленная У. Т. Сирелиусом, хранится в фондах Национального музея г. Хельсинки.

Важными являются хранящиеся в архиве МАЭ РАН рукописные труды А. К. Супинского, в которых содержатся подробные описания типов жилищ лузско-летских коми, внутренней планировки, сопровождаемые рисунками и чертежамистроительной обрядности, промыслов и связанных с ними поверий59. Из представленных материалов по домостроительству особого внимания заслуживают зафиксированные А. К. Супинским архаичные типы жилищ, особые конструкции крыш жилых и хозяйственных построек, временные и промыеловые постройки. Данные материалы позволили выполнить реконструкцию традиционного жилища, дополнить имеющиеся сведения по домостроительству и типологии жилища лузско-летских коми.

Довольно значительный материал по различным аспектам традиционной культуры лузско-летских коми хранится в фондах Российского этнографического музея (г. Санкт-Петербург), Национального музея Республики Коми (г. Сыктывкар), Краеведческого музея с. Объячево Прилузского района: коллекции традиционной одежды, различных предметов быта, орудий труда. Особого внимания заслуживают составленные М. А. Браун описи коллекций традиционной одежды коми-зырян, хранящиеся в Архиве Российского этнографического музея, позволяющие выявить особенности праздничного и повседневного женского и мужского костюма, верхней одежды лузско-летских коми60. Несколько фольклорных текстов и описаний традиций были почерпнуты в рукописном фонде Коми национального музея.

Материалы по этнической истории, традиционной культуре лузско-летских коми содержатся в полевых отчетах, реестрах, составленных участниками научных этнографических и фольклорных экспедиций, хранящихся в фондах Научного архива Коми НЦ, Фольклорного архива и научного архива музея археологии и этнографии Сыктывкарского государственного университета. Ценные историко-этнографические сведения содержатся в снабженном богатым иллюстративным материалом, научном отчете Прилузской этнографической экспедиции в 1959 г. Л. П. Лашука, Л. Н. Жеребцова, хранящемся в Архиве Коми научного центра УрО РАН. В Фоно архиве Центра фольклорных исследований Сыктывкарского университета в Прилузском собрании, помимо записей традиционных обрядов и обычаев лузско-летских коми, хранится коллекция материалов (рукописные материалы и аудиозаписи), посвященная культуре с. Прокопьевка, собранная краеведом П. Г. Сухогузовым в 1978;1980 гг.61. Первая часть рукописных материалов «Записки о Прокопьевке» представляет записи, в основном основанные на воспоминаниях старожилов, о истории села, близлежащих деревень, сведения о занятиях местных жителейво второй части «Село Прокопьевка. Обычаи, верования, суеверия, игры, праздники, лечения» содержатся сведения об обычаях, воспоминания информантов о местных праздниках,.

62 свадебном обряде, знахарстве, развлечениях молодежи. Аудиоматериалы содержат записи местного песенного репертуара.

Сведения о лузско-летских коми размещены на страницах периодической печати. На страницах ВГВ печатались сообщения о семейной обрядности населения с. Ношуль, о работе Ношульской пристани, сложностях перевозки товаров63. В газете «Волжско-Камское слово» за 1882 год была опубликована’статья «Среди пермяков», посвященная описанию многих сторон быта, хозяйственных занятий, обрядов и обычаев, особенностей костюма летских коми. Несмотря на то, что статьи носили преимущественно публицистический характер, нежели научный, они позволяют получить разнообразную и подробную информацию о семейных обычаях, хозяйственных и промысловых занятиях, о работе Ношульской пристани, традиционном костюме.

Во время сбора этнографического материала среди коми военнопленных, осуществляемого финским лингвистом Т. Э. Уотила в 1942;1943 гг., были сделаны записи о хозяйственных занятиях, о формах досуга, а также приметах, поговорках, загадках жителей с. Объячево64.

Систематические исследования фольклора этнографической группы лузско-летских коми проводятся в Центре фольклорных исследований Сыктывкарского государственного университета, результатом чего стали представленные сведения по календарным праздникам, обычаям и обрядам, а также фольклорные тексты на страницах сборников материалов65.

Методологической основой работы явились теоретические и практические разработки отечественных исследователей, определивших такие ключевые понятия этнических исследований как «этнос», «субэтнос», «этнографическая группа», «локальная группа», выделивших основные компоненты этничности66.

В диссертационном сочинении употребляются два понятия этнической категории: «этнографическая группа», применяемое по отношению к лузско-летским коми в целом, и «локальная группа», используемое для обозначения только лузских и только летских коми, представляющих каждая в отдельности группу наименьшей таксономической величины67. Этнографические группы были определены как «территориальные части народа, отличающиеся локальной спецификой разговорного языка, культуры и быта (особое наречие или говор, особенности материальной и духовной культуры и т. п.), имеющие иногда самоназвание и как бы двойственное самосознание"68.

Основными признаками локальных (этнолокальных) групп исследователи называют: субэтничность, выраженную в собственном самосознании и самоназвании (главным образом, с притяжением к географическому объекту), осознание границ своей локальной территории, наличие собственного говора, наличие в традиционной культуре черт этнолокальной специфики69.

Анализ и интерпретация собранного материала проводились в рамках сравнительно-исторического, историко-типологического и ретроспективного методов, что позволило выявить общее и особенное в традиционной культуре лузско-летских коми, а также определить причины этих сходств и различий. Проводилось выявление динамики развития рассматриваемых элементов традиционной культуры лузско-летских коми-зырян.

Такие термины как «традиция», «традиционная культура» на протяжении ряда лет являются предметом дискуссий в этнографической науке70. В статье С. Чешко, посвященной данной проблеме, отмечается, что «понятие «традиционная народная культура», связанное с однокоренными понятиями «традиция», «традиционная культура», «традиционное общество» и т. п., в этнологической науке не имеет однозначного толкованияпредставители разных научных школ и направлений трактуют их по-разному в зависимости от общих представлений.

71 о предметной области и методологии этнологии". Одни настаивают на том, что традиционная культура — это то, что соответствует доиндустриальной эпохедругие — что «этнологическая наука призвана изучать, прежде всего, современные культуры современных народов, а не только „этнографизмы“ прошлых эпох», соответственно традиция представляет собой устоявшиеся, передаваемые из поколения в поколение социальные, культурные, языковые, правовые нормы, обеспечивающие существование и развитие общества.

Неоднозначность подхода исследователей к обозначенной дефиниции происходит в силу разнообразия и неоднородности определений терминов «традиция», «культура», «этничность», «этнос». В данной работе принимается дефиниция, следуя которой под культурой понимается огромный и всеобъемлющий комплекс внебиологически выработанных средств деятельности. В рамках этого определения в работе исследуется область традиционной культуры, под которой понимается культура, сохранявшаяся в период с конца XIX до первой половины XX вв. на основе традиционных форм хозяйства. Вообще, традиция всегда связана с отбором культурного материала: сохраняется и передается только то, что представляется наиболее важным и ценным для той или иной общности, что способствует лучшей адаптации к определенной географической, исторической, социальной среде.

В российской науке об этносах упрочилось условное деление традиционной культуры на материальную и духовную, в основу выделения которых положено различение двух функций, выполняемых культурой соответственно направленности одних ее элементов на биофизическую сферу, а других — на духовный мир людей74.

Диссертационное исследование является частью плановой работы сектора этнографии по теме «Этнографическое районирование республики Коми», вводит в научный оборот материалы по традиционной культуре этнографической группы лузско-летских коми. Исследование локальных групп представляет материал для решения проблем этнической идентичности, межэтнического взаимодействиярассмотрения социокультурных механизмов адаптации к природно-климатическим условиям, способствовавших выработке региональнолокального варианта культуры. Материалы по традиционному хозяйству могут иметь прикладное значение и использоваться при формировании стратегии социально-экономического развития Прилузского района Республики Коми, население которого сохранило земледельческие и животноводческие традиции и имеет потенциал для их восстановления.

Результаты исследования могут быть использованы при изучении традиционной культуры коми-зырян, привлекаться в качестве сравнительного материала в дальнейших этнографических изысканиях по различным аспектам традиционной культуры других групп коми-зырян, а также народов Европейского Северо-Востока. Приводимые в работе основные положения могут найти применение при разработке учебных курсов и методических пособий по этнографии коми, при создании музейных экспозиций.

Основные положения диссертации были изложены в докладах автора на научных конференциях: IX, X, XI научные конференции «Геолого-археологические исследования в Тимано-Североуральском регионе» (Сыктывкар, 2006, 2007, 2008) — I Всероссийская молодежная конференция «Молодежь и наука на Севере — 2008» (Сыктывкар, 2008) — Международная научная конференция «Полевая этнография — 2008» (Санкт-Петербург, 2008) — Всероссийская научно-практическая конференция «Редкие книги в фондах современных библиотек, архивов, музеев» (Сыктывкар, 2009) — Всероссийская научно-практическая и краеведческая конференция «Человек и эпоха» (Сыктывкар, 2010) — Всероссийская научно-практическая конференция «Вторые Мяндинские чтения» (с. Усть-Цильма, 2010), а также нашли отражение в опубликованных тезисах и статьях, в том числе рецензируемых.

Работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии из 173-х наименований и приложений, включающих список основных информантов и 103 черно-белых иллюстрации.

1 Бернштам, Т.А.

Введение

// Русский Север. К проблеме локальных групп. — СПб., 1995. -С. 5.

2 Белков, П. Л. Малые группы в этнографии: постановка проблемы / П. Л. Белков, И. И. Верняев, А. Г. Новожилов И Вестник Санкт-Петербургского университета. — Сер 2, 2009. Вып. 3. — С. 91.

3 Фурсова, T.B. Этнографические и этнические группы: проблемы их дифференциации и методов исследования / T.B. Фурсова // Локальные традиции в народной культуре Русского Севера (Материалы IV международной научной конференции «Рябининские чтения». — Петрозаводск, 2003. — С. 263.

4 Пименов, В. В. Системный подход к этносу / В. В. Пименов // Расы и народы. — М., 1986. — С. 14−15- Фурсова, T.B. Этнографические и этнические группы: проблемы их дифференциации и методов исследования / T.B. Фурсова // Локальные традиции в народной культуре Русского Севера (Материалы IV международной научной конференции «Рябининские чтения». — Петрозаводск, 2003. — С. 263.

5 Бромлей, Ю. В. Современные проблемы этнографии / Ю. В. Бромлей. — М., 1981. С. 45−63. Он же. Очерки теории этноса. — М., 1983. — С. 57−87. Он же. Этносоциальные процессы: теория, история, современность. — М., 1987.-С. 81.

6 Бернштам, Т. А. Поморы: Формирование группы и система хозяйства / Т. Л. Бернштам. — Л., 1978. Русская народная культура Поморья в XIX — начале XX в. Этнографические очерки / Т. Л. Бернштам. — Л., 1983.

7 Логинов, К. К. Материальная культура и производственно-бытовая магия русских Заонежья (конец XIX — начало XX в.) / К. К. Логинов. — СПб., 1993. Семейные обряды и верования русских Заонежья. — Петрозаводск, 1993. К вопросу об этнолокальных и локальных группах русских Карелии // Межкультурные взаимодействия в полиэтничном пространстве пограничного региона: Сборник материалов международной научной конференции. — Петрозаводск, 2005. — С. 62−68. Этнолокальная группа русских Водлозерья. — М., 2006. Этнолокальные группы Карелии // Малые этнические и этнографические группы: Сб. статей, посвященный 80-летию со дня рождения проф. Р. Ф. Итса / Под ред. В. А. Козьмина. — СПб., 2008. — (Историческая этнография. Вып. 3). — С. 256−268.

8 Трушкова, И. Ю. Традиционная культура русского населения Вятского региона в XIX — начале XX вв. (система жизнеобеспечения) / И. Ю. Трушкова. — Киров, 2003.

9 Этнотерриториальные группы татар Поволжья и Урала и вопросы их формирования. Историко-этнографичекий атлас татарского народа. — Казань, 2002.

10 Малые этнические и этнографические группы: Сб. статей, посвященный 80-летию со дня рождения проф. Р. Ф. Итса. — СПб., 2008. (Историческая этнография. Вып. 3).

11 Белков, ПЛ. Малые группы в этнографии: постановка проблемы / ПЛ. Белков, И. И. Верняев, Л. Г. Новожилов // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер 2,2009. Вып. 3. — С. 91−93.

12 Чистов, К. В. Народные традиции и фольклор / К. В. Чистов. — Л., 1986. Русский Север. Ареалы и культурные традиции. — СПб., 1992. Дранникова, Н.В. Локально-групповые прозвища в традиционной культуре Русского Севера. Функциональность, жанровая природа, этнопоэтика: Монография / Н. В. Дранникова. — Архангельск, 2004.

13 Лашук, Л. П. Принципы историко-этнографического районирования Коми АССР / Л. П. Лашук // Известия Коми филиала всесоюзного географического общества. Выпуск 6. — Сыктывкар, 1960. — С. 97.

14 Жеребцов, Л. Н. Этнографический уклад населения верхней Вычегды / Л. Н. Жеребцов, Л. П. Лашук // Историко-филологический сборник, вып. 5. — Сыктывкар, 1960 г. — С. 53−98.

15 Жеребцов, Л. Н. Занятия крестьян локчимских селений в конце XIX — начале XX вв. / Л. Н. Жеребцов // Историко-филологический сборник, вып. 8. Сыктывкар, 1963 г. — С. 47−59. Он же. Локчимский этнографический микрорайон // Известия Коми филиала всесоюзного географического общества. Том II, вып.1 (11). — Сыктывкар, 1967.-С. 146−149.

16 Жеребцов, Л. Н. Хозяйство, культура и быт удорских коми в XVIII — начале XX в. / Л. Н. Жеребцов. — М., 1972.

17 Жеребцов, Л.Н. В Сибирь на поиски хлебных земель / Л. Н. Жеребцов // Войвыв кодзув. — 1970. — № 2. — С. 5456- Он же. О степени устойчивости народной культуры коми в инонациональной культурной среде // Тр. Ин-та яз., лит. и истории Коми фил. АН СССР. — Сыктывкар, 1972. Т. 13: Этнография и фольклор коми. — С. 70−76- Он же. Коми в Западной Сибири // Войвыв кодзув. — 1974. — № 6. — С. 49−51- Историко-культурные взаимоотношения коми с соседними народами: X — начало XX в. — M., 1982.

18 Конаков, Н. Д. Этноареальные группы коми: Формирование и современное этнокультурное состояние / Н. Д. Конаков, О. В. Котов. — М., 1991.

19 Чувьюров, A.A. Локальные группы коми Верхней и Средней Печоры: проблемы языковой, историко-культурной и конфессиональной самоидентификации: Авторефф. дисс.. к.и.н. / A.A. Чувьюров. — С-П., 2003. Власова, В. В. Группы коми (зырян) староверов, конфессиональные особенности в социально-обрядовой жизни (XIX-XX вв.): Дисс.. к.и.н./В.В. Власова. — Сыктывкар, 2002.

20 Истомин, К. В. Этноэкологическая характеристика коми-ижемского оленеводства: Автореф. дисс.. к.и.н. / К. В. Истомин. — М., 2004.

21 Лепехин, И. И. Путешествие Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1771 г. / И. И. Лепехин — Ч. III. СПб., 1814. — С. 229−237.

22 Косарев, Г. Обычаи ношульских зырян // Вятские губернские ведомости. — 1856. — № 49. — С. 297−299. Вологодские губернские ведомости. — 1857. — № 16. — С. 93−95.

23 Попов, К. А. Зыряне и зырянский край // Труды этнографического отдела / К. А. Попов. — Кн. 3. Вып. 2. М., 1874.-С. 31−65.

2% Географическое описание Ношульской пристани // Manuscripta A. Sjagreni // Санкт-Петербургским филиал архива АН Ф. 94, on. 1, д. 9. Л. 114−138.

25 Шарапов, В. «Пермская» экспедиция У. Т. Сирелиуса / В. Шарапов // APT. — Сыктывкар, 1998. — № 1. — С. 114 117. (Республиканский литературно-публицистический, историко-культурологический, художественный журнал).

26 Супинский, А. К. Культура жилища коми-зырян, 1935 г. // Архив МАЭ РАН Фонд K-V, опись 1, д. 101- Промыслы коми-зырян. Поверья и обряды, 1935 г. // Архив МАЭ РАН Ф. K-V, on. 1, д. 102.

27 Жилина, Т. И. Марийские и удмуртские соответствия в лексике лузско-летского диалекта коми языка / Т.И. Жилина// Вопросы лексикологии коми языка. — Сыктывкар, 1979. (Труды ИЯЛИ, Вып. №. 22.) — С. 30.

28 Лыткин, В.И. К вопросу о прибалтийско-финских заимствованиях в коми-зырянских диалектах/ В. И. Лыткин // Прибалтийское языкознание: Вопросы грамматики и лексикологии. — М.- Л., 1963. — С. 5.

29 Жилина, Т.И. Лузско-летский диалект коми языка / Т. И. Жилина. — М., 1982. — С.113.

30 Туркин, А. И. Топонимический словарь Коми АССР / А. И. Туркин. — Сыктывкар, 1986. Афанасьев, А. П. Топонимия Республики Коми. Словарь-справочник / А. П. Афанасьев. — Сыктывкар, 1996. Мусанов, А. Г. Географические названия Лузско-Летского бассейна Республики Коми / А. Г. Мусанов. — Сыктывкар, 2006. (Институт языка, литературы и истории Коми НЦ УрО Российской академии наук).

31 Мусанов, А. Г. Географические названия Лузско-Летского бассейна Республики Коми / А. Г. Мусанов. — Сыктывкар, 2006. (Институт языка, литературы и истории Коми НЦ УрО Российской академии наук). — С. 95.

Чебоксаров, H.H. Этногенез коми по данным антропологии / H.H. Чебоксаров // СЭ., 1946. — № 2. — С. 51−88.

33 Аксянова, Г. А. Антропология коми / Г. А. Аксянова, H.A. Долинова, Т. В. Рыкушина и др. — М., 2005. — С. 260 261.

34 Савельева, Э. А. Лузская пермца / Э. А. Савельева. — Сыктывкар, 1972. — С. 23. Савельева, Э. А. Реконструкция женского костюма по материалам Лоемского могильника / Э. А. Савельева // Материальная и духовная культура населения Европейского Северо-Востока. — Сыктывкар, 1987. (Тр./ ИЯЛИ Коми НЦ УрО АН СССР, вып. 39) -С. 53−66. Савельева, Э. А. Лоемский могильник. Этнокультурная принадлежность / Э. А. Савельева // Этнокультурные контакты в эпоху камня, бронзы, раннего железного века и средневековья в Северном Приуралье. -Сыктывкар, 1995. — С. 92−139. — (Материалы по археологии Европейского Северо-Востока. Коми НЦ УрО РАН, вып. 13) — Савельева, Э.А., Кленов, М. В. Древнерусская колонизация Европейского Северо-Востока (XI-XIV вв. н.э.) / Э. А. Савельева, М. В. Кленов // Археология Республики Коми. — М., 1997. — С. 669−670.

35 Белицер, B.H. Очерки по этнографии народов коми XIX — нач. XX вв. / B.H. Белицер. — М., 1958. — С. 222, 252, 281.

36 Лашук, Л. П. Формирование народности коми / Л. П. Лашук. — М., 1972. Жеребцов, Л. Н. Этнокультурная специфика прилузских коми / Л. Н. Жеребцов // Крестьянство Коми края (досоветский период). — Сыктывкар, 1986. (Труды Института языка, литературы и истории Коми филиала АН СССР, вып.38). — С. 97−107.

37 Жеребцов, Л. Н. Этнокультурная специфика прилузских коми // Крестьянство Коми края (досоветский период). — Сыктывкар, 1986. (Труды Института языка, литературы и истории Коми филиала АН СССР, вып.38). — С. 107.

38 Жеребцов, Л.Н. Историко-культурные взаимоотношения коми с соседними народами (X — начало XX в.) / Л. Н. Жеребцов. — М., 1982. Жеребцов, И. Л. Этнодемографические процессы в Коми крас (XIначало XX века) / И. Л. Жеребцов, E.H. Рожкин. — Сыктывкар, 2005. Жеребцов, И. Л. Начало заселения верхней Летки (фрагменты дозорной, писцовых и переписной книг Сольвычегодского уезда первой половины XVII века) / И. Л. Жеребцов, М. А. Мацук // Крестьяне европейского Севера России в дореволюционный период: экономика, демография, культура. — Сыктывкар, 1995. (Тр. Ин-та яз., лит. и истории Коми науч. центра УрО РАНВып. 59) — С. 97−104. Сквозников, В. Я. Население Республики Коми: прошлое, настоящее, будущее (о чем рассказывают переписи) / В. Я. Сквозников, И. Л. Жеребцов, В. В. Фаузер, Н. П. Безносова. — Сыктывкар: Госкомстат Республики Коми, 2001. Жеребцов, И. Л. Сельское население коми в середине XIXXX веке: Расселение, состав, численность / И. Л. Жеребцов, В. В. Фаузер, E.H. Рожкин, Д. В. Вишнякова. — Сыктывкар, 2005. Жеребцов, И. Л. Коми край в XV—XX вв.еках: административно-территориальное деление и этнодемографические процессы / И. Л. Жеребцов, E.H. Рожкин, А. Ф. Сметанин. — Сыктывкар, 2001. История Коми с древнейших времен до конца XX века. Т. 1. -Сыктывкар, 2004.

39 Соловьев, В. В. Структура и численность крестьянской семьи летско-лузских коми в первой половине XIX века (по материалам ревизских сказок) / В. В. Соловьев // Вопросы социально-экономической истории Коми края (эпоха феодализма и капитализма). — Сыктывкар, 1980. (Тр. Ин-та языка, лит. и истории / АН СССР, Коми фил., вып. 23.) — С. 34−44. Соловьев, В.В. Брачно-семейные отношения коми крестьян в конце XIXначале XX в. (на материалах метрических книг) / В. В. Соловьев // Вопросы этнографии народа коми. — Сыктывкар, 1985. (Труды Института языка, литературы и истории Коми филиала АН СССР, вып. 32.) — С. 140−158.

40Грибова, Л.С. Декоративно-прикладное искусство нбародов коми / Л. С. Грибова. — М., 1980. Климова, Г. Н. Текстильный орнамент коми / Г. Н. Климова. — Сыктывкар, 1984. Климова, Г. Н. Вышивка летских коми / Г. Н. Климова // Этнографические исследования Северо-Запада СССР. — Л., 1977. Климова, Г. Н. Типовой состав текстильного орнамента народов коми / Г. Н. Климова // Традиции и новации в народной культуре коми. — Сыктывкар, 1983. (Тр. ИЯЛИ Коми НЦ УрО РАН, Вып. 28) — Кольчурина, T.C. Традиционная летняя женская одежда коми конца XIX — начала XX вв. / Т. С. Кольчурина // Генезис и эволюция традиционной культуры коми. — Сыктывкар, 1989. (Тр. АН СССР, Коми НЦ УрО, ИЯЛИВып. 43) — Титова, Н. В. Носили сороку, носили самшуру / Н. В. Титова // Земля Коми. Памятники Отечества. Альманах Всероссийского общества охраны памятников культуры. — 1996. — № 36. — С. 156−159. Уткина, И. М. Национальный головной убор / И. М. Уткина //Родники Пармы. — Сыктывкар, 1990. — С. 176−178. Шарапов В. Э. Одежда и обувь / В. Э. Шарапов // Народы Поволжья и Приуралья. Коми-зыряне. Коми-пермяки. Марийцы. Мордва. Удмурты. — М., 2000. — С. 91−107.

41 Климова, Т. Н. Вышивка летских коми / Т. Н. Климова // Этнографические исследования Северо-Запада СССР. -Л., 1977. — С. 62.

42 Чудова, Т. И. Кухня коми (зырян): Этнографический словарь / Т. И. Чудова. — Сыктывкар, 2008. Чудова, Т. И. Культура питания коми (зырян): Монография / Т. И. Чудова. — Сыктывкар, 2009.

43 Ильина, И. В. Традиционная медицинская культура народов Европейского Северо-Востока / И. В. Ильина. -Сыктывкар: Институт языка, литературы и истории Коми научного центра УрО РАН, 2008. — С. 199.

44 Ильина, И. В. Народная медицина коми / И. В. Ильина. — Сыктывкар, 1997. — С. 94.

45 Ильина, И. В. Обычаи и обряды, связанные с рождением и охраной здоровья ребенка у коми / И. В. Ильина // Традиции и новации в народной культуре коми. — Сыктывкар, 1983. (Труды ИЯЛИ, № 28) — С. 14−24. Родины // Народы Поволжья и Прнуралья. Коми-зыряне. Коми-пермяки. Марийцы. Мордва. Удмурты. — М, 2000. — С. 121 129. Традиционная медицинская культура народов Европейского Северо-Востока / И. В. Ильина. — Сыктывкар: Институт языка, литературы и истории Коми научного центра УрО РАН, 2008. — С. 83−179.

46 Семенов, В. А. Традиционная семейная обрядность народов Европейского Севера: К реконструкции мифопо-этических представлений коми (зырян) / В. А. Семенов. — СПб, 1992. Терюков, А.И. Похоронно-поминальная обрядность коми-зырян (вторая половина XIXначало XX вв): Дисс.. к.и.н. Л., 1990. Шарапов, В. Э. Деревья в погребально-поминальной обрядности коми / В. Э. Шарапов // Атлас Республики Коми. — М., 2001. — С. 206.-Шарапов, В. Э. Нательный крест в традиционном мировоззрении коми / В. Э. Шарапов // Ставрографиче-ский сборник. Кн.1. — M., 2001. — С. 297−306. Лимеров, П. Ф. Свадьба / П. Ф. Лимеров // Народы Поволжья и Приуралья. Коми-зыряне. Коми-пермяки. Марийцы. Мордва. Удмурты. — M., 2000. — С. 129−144. Голубкова, О. В. Орнитоморфные представления о душе у коми-зырян / О. В. Голубкова // Археология, этнография и антропология Евразии. — 2007. — № 3. — С. 125−134. Бабочка в представлениях о душе у коми / О. В. Голубкова // VIII Конгресс этнографов и антропологов России. Тезисы докладов. Оренбург, 1 -5 июля 2009 г. — Оренбург, 2009. -С. 186−187- Бунчук, Т.Н., Некоторые особенности похоронно-поминальной обрядности прилузских коми / Т. Н. Бунчук, Е. А. Шевченко // Славянская традиционная культура и современный мир. Вып. 10. Сб. научных статей по материалам конференции. — M.: Государственный республиканский центр русского фольклора, 2007. — С. 188−198.

47 Плесовский, Ф. В. Свадьба народа коми / Ф. В. Плесовский. — Сыктывкар, 1968 .

48 Сидоров, A.C. Плясовая народная музыка в Прилузском районе у коми (с зарчипсанами) / A.C. Сидоров //Известия Коми филиала Всесоюзного географического общества. Т. 1., вып. 1. — Сыктывкар, 1951. — С. 91−92. Чисталев, П. И. Коми народные музыкальные инструменты / П. И. Чисталев. — Сыктывкар, 1984.

49 Савельева, Г. С. Традиция рождественских игрищ села Прокопьевка Прилузского района Республики Коми / Г. С. Савельева // STUDIA JUVENALIA.: Сборник работ молодых ученых Института языка, литературы и истории Коми НЦУрО РАН. — Сыктывкар, 2005. Выпуск 2. — С. 123−134.

50 Крашенинникова, Ю. А. Свадебные приговоры и диалоги Прилузского района Республики Коми (по экспедиционным материалам второй половины XX — начала XXI в.) / Ю. А. Крашенинникова // Славянская традиционная культура и современный мир. Вып. 10. Сб. научных статей по материалам конференции. — М., 2007. — С. 3536.

51 Рогачев, М. Б. Этнокультурные процессы у современного коми сельского населения / М. Б. Рогачев, Ю.П. Ша-баев, В. Н. Денисенко. — Сыктывкар, 1982. — Серия препринтов «Научные доклады», Коми филиал АН СССР, вып. 80.

52 Прилузский район Республики Коми: Взгляд в прошлое и современное. — Киров, 2006.

53 Можегов, А. И. Ношуль: История села. — Сыктывкар, 2006.

54 Географическое описание Ношульской пристани // Manuscripta A. Sjagreni // Санкт-Петербургский филиал архива АН Ф. 94, оп. 1, д. 9. Л. 114−138.

55 Сведения предоставлены М. Лейнонен, г. Хельсинки, Финляндия.

56 Географическое описание Ношульской пристани // Manuscripta A. Sjagreni // Санкт-Петербургский филиал архива АН Ф. 94, оп. 1, д. 9. Л. 114−138.

57 Сирелиус, У. Т. Из путешествия по северо-востоку России //АРТ. — Сыктывкар, 1998. — № 1. — С. 118−125.

58 Рукописная опись предметов: Sirelius U.T. Permalainen, 1907 //Kansallismuseo: Suomalais-ugrilaiset kokoelmat. 4815:1−317.

59 Супинский, A.K. Культура жилища коми-зырян, 1935 г. // Архив МАЭ РАН Ф. K-V, оп. 1, д. 101- Промыслы коми-зырян. Поверья и обряды, 1935 г. // Архив МАЭ РАН Ф. K-V, оп. 1, д. 102.

60 Браун, М. А. Костюм женский начала XX века. Летский район, 1961 г. // Архив РЭМ Коми-зыряне. Книга № 2, Коллекция 7366 фонда IV ТПрилузский район, 1965 // Архив МАЭ Коми-зыряне. Книга № 2, Коллекция 7578 фонда IV Т.

61 Канева, Т. С. Краеведческие материалы П. Г. Сухогузова в контексте изучения фольклорной традиции села Прокопьевка Прилузского района Республики Коми / Т. С. Канева // Личность в фольклоре: исполнитель, мастер, собиратель, исследователь. Славянская традиционная культура и современный мир. Выпуск 11. Сб. научных статей. — М., 2008. — С. 261.

62 Сухогузов, П. Записки о ПрокопьевкеСело Прокопьевка: обычаи, верования, суеверия, игры, праздники // ФА СыктГУ РФ 13 001−1- 13 001−2.

63 Заметки и воспоминания заезжего о зырянах // ВГВ, 1857. — № 39. — С. 259−262. Савинов И. Очерк торговых путей к Ношульской и Быковской пристаням, лежащим на реке Лузе // ВГВ 1857. — № 37, 38. — 247−250- 253 257.

64 Syrjanische texte. Band III. Komi-syrjanisch: Luza-Letka-, Ober-Sysola-, Mittel-Sysola-, Prisyktyvkar-, Unter-Vycegdaund Udora-dialekte. / Gesammelt von Т.Е. Uotila. — Helsinki, 1989. — C. 1−27.

65 Традиционный народный календарь коми: Материалы / Сост. В. В. Филиппова, Т. С. Канева. — Сыктывкар, 2002. Историческая память в устных преданиях коми: материалы / Сост. М. А. Анкундинова, В. В. Филиппова. -Сыктывкар, 2005.

66 Токарев, С. А. Проблема типов этнических общностей (к методологическим проблемам этнографии) / С. А. Токарев // Вопросы философии. — 1964, — № 11. — С. 43−53- Чебоксаров, H.H. Проблемы типологии этнических общностей в трудах советских ученых / H.H. Чебоксаров // СЭ. — 1967. — № 4. — С. 94−109- Козлов, В.И. О классификации этнических общностей (состояние вопроса) / В. И. Козлов // Исследования по общей этнографии. -М., 1974. — С. 5−23- Бромлей, Ю. В. Современные проблемы этнографии / Ю. В. Бромлей. — М., 1981; Он же. Очерки теории этноса. — М., 1983; Он же. Этносоциальные процессы: теория, история, современность. — М., 1987; Пименов, В. В. Системный подход к этносу / В. В. Пименов // Расы и народы. — М., 1986. — С.12−30- Бернш-там, Т.А.

Введение

// Русский Север. К проблеме локальных групп. — СПб., 1995. — С. 3−12.

67 Логинов, К. К. Этнолокальные группы Карелии / К. К. Логинов // Малые этнические и этнографические группы: Сб. статей, посвященный 80-летию со дня рождения проф. Р. Ф. Итса. — СПб., 2008. (Историческая этнография. Вып. 3). — С. 256−268.

68 Бромлей, Ю. В. Современные проблемы этнографии (очерки теории и истории) / Ю. В. Бромлей. — М.: Наука, 1981.-С. 48.

69Логинов, К.К. К вопросу об этнолокальных и локальных группах русских Карелии / К. К. Логинов // Межкультурные взаимодействия в полиэтничном пространстве пограничного региона: Сборник материалов международной научной конференции. — Петрозаводск, 2005. — С. 62−68.

70 Чистов, К. В. Фольклор. Текст. Традиция: Сб. ст. — М., 2005. (Нация и культура: Новые исследования: Фольклор).- Тишков, В. А. Реквием по этносу. Исследования по социально-культурной антропологии / В. А. Тишков. -М., 2003. Соколовский, С. Можно ли определить «традиционную культуру»? // Бюллетень сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. — № 79. Май-июнь 2008 г. С. 54−55. Чешко, С. О понятии «традиционная культура» // Бюллетень сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. — № 79. Май-июнь 2008 г. — С. 56−57.

71 Чешко С. Указ. соч. — С. 57.

72 Чешко С. Указ. соч. — С. 57.

73 Маркарян, ЭС. Очерки теории культуры / Э. С. Маркарян. — Ереван, 1964. — С. 11−13. Арутюнов, С. А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие / С. А. Арутюнов. — М., 1989. -С. 201.

74 Арутюнов, С. А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие / С. А. Арутюнов. — М., 1989. — С. 204−205. Л.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Данная работа является продолжением начатых во второй половине XX в. Л. П. Лашуком и Л. Н. Жеребцовым исследований по районированию и выделению этнографических групп коми-зырян на основе особенностей хозяйственно-культурного типа. В отдельную этнографическую группу были выделены прилузские коми. Расширение источниковой базы по традиционной культуре коми в течение второй половины XX — начале XXI вв. позволило определить на территории Прилузского района две локальные группы — лузских и летских коми, формирование которых относится к началу XVIII в.

Анализ фольклорных источников показал, что лузско-летские коми идентифицируют себя как отдельные локальные сообщества и это особенно ярко проявляется в прозвищной традиции, которая фиксируется на разном таксономическом уровне, прежде всего, на уровне групп, локализованных в бассейнах рек Лузы и Летки. Основанием для выделения локальных групп лузских и летских коми выступают не просто отдельные элементы культуры и языка, а комплексы характерных черт традиционной культуры, предопределенные природно-климатическими, социально-экономическими факторами и этнокультурными контактами. Формирование специфики традиционной культуры было во многом обусловлено особенностями этнической истории лузско-летских коми. Начиная с эпохи средневековья население Лузской Пермцы, выступающее основой формирования лузско-летских коми, контактировало с прибалтийско-финскими и поволжско-финскими племенами. Важным фактором, повлиявшим на процесс складывания особенностей традиционной культуры этих локальных групп, являлась русская колонизация, которая, начиная с Х1У-ХУ вв., приобрела массовый характер.

Хозяйственно-культурный тип этой группы складывался в особых природно-климатических условиях: мягкий по сравнению с северными территориями климат способствовал сложению в Прилузье земледелия с трехпольной системой севооборота, наряду с которой до начала XX в. сохранялись перелог и подсека. Лузско-летскими коми быстрее осваивалась более прогрессивная агротехника, сельскохозяйственные орудия труда, что было связано с влиянием земледельческой культуры соседнего русского населения.

В тесной связи с земледелием развивалось и животноводство, в котором выделялись такие отрасли, как свиноводство и птицеводство. Также характерным исключительно для хозяйственного комплекса прилузских коми является пчеловодство.

Присваивающие отрасли на территории бассейнов рр. Лузы и Летки оказались в кризисном состоянии, поэтому в системе хозяйства основной массы населения охота и рыболовство занимали подсобное место.

Высокая продуктивность таких отраслей хозяйства, как льноводство, животноводство предопределила их товарный характер. Из домашнего производства были выделены гончарное, валяльное ремесла, практиковались отхожие промыслы. Деятельность Ношульской пристани, служившей дополнительным стимулом для роста товарного производства и товарно-денежных отношений, способствовала развитию судостроительного, дегтекуренного, смолокуренного промыслов.

Земледельческий тип хозяйства предопределил специфику традиционной культуры лузско-летских коми. Особенностями ландшафта, характеризующегося неразвитой речной сетью, а также необходимостью освоения земель, пригодных для земледелия, было обусловлено гнездовое расположение селений, имевших к началу XX в. преимущественно уличную планировку, менее распространенную у других групп коми-зырян. Характерной особенностью домостроительства прилузских коми являлись многоизбные дома, состоящие из четного количества отдельных изб (срубов), поставленных по мере увеличения большой семьи, ведущей общее хозяйство, связанное с земледелием.

В практике домостроительства лузско-летских коми фиксируются определенные типологические и конструктивные различия, связанные с двумя архитектурными традициями, оказавшими влияние на Прилузье. У летских коми имеют распространение небольшие по размерам дома-четырехстенки, состоящие из одной избы с сенями, покрытые двускатными с залобком или четырехскатными крышами. Типологически они близки постройкам центральных и северных районов Вятского региона. С влиянием севернорусских традиций связываются особенности домостроительства лузских коми, для которых характерны большие дома под двускатной крышей, состоящие из нескольких комнат. Они представлены следующими типами: дома-двойни, пятистенки, шестистен-ки, шестистенки с заулком.

В лузско-летском комплексе одежды, выделенном исследователями, наряду с комплексами костюмов остальных этнографических групп в отдельный, фиксируется два варианта традиционного женского костюма. Для лузских коми характерен сарафанный комплекс севернорусского типа, включающий рубаху с прямыми поликами и косоклинный сарафан. Женская рубаха летских коми по крою относится к типу рубах с трапециевидными поликами, выкроенными из кумача, а сарафан представлен наиболее древним туникообразным типом. По крою и способу орнаментации праздничная женская и мужская рубахи летских коми близки рубахам русского населения Рязанской и Тульской губерний, а также марийцев, и не имеют аналогов среди других этнографических групп коми-зырян.

При общих чертах традиционной системы питания, обусловленной земледельческим типом хозяйства, у лузско-летских коми выделяются локальные различия: в рацион питания лузских коми чаще включались продукты рыболовства, в традиционной системе питания летских коми шире использовались семена технических культур (лен и конопля), в частности в выпечке, что не характерно для других групп коми-зырян.

Сельскохозяйственные культуры, известные своими лекарственными свойствами, широко включались в медицинскую практику лузско-летских коми. В ассортименте лечебных средств животного происхождения продукты охоты и рыболовства были заменены продуктами животноводства.

Как лузские, так и летские коми имели собственный праздничный календарный круг, основу которого составляла традиция престольных праздников, приуроченных к началу или окончанию основных крестьянских занятий. Земледельческий характер культуры предопределил ряд особенностей в календарной и семейной обрядности лузско-летских коми. Высоким ритуальным статусом в обрядах и обрядовых элементах наделялись продукты сельскохозяйственного производства — выпечка, каша, пиво, характерным атрибутом календарных (особенно связанных с началом посевных работ) и семейных обрядов выступало куриное яйцо. Только у летских коми зафиксирован обычай закалывания петуха в качестве жертвы, что является характерным также для обрядовой практики соседнего русского населения.

В рассматриваемый период в семейной обрядности лузских и летских коми сформировались локальные варианты свадебного и погребального ритуалов. Обряды лузских коми, как и сысольского, вымского и верхневьгчегодского населения, обнаруживают близкие параллели ритуалам севернорусского населения и карел. Обряды же летских коми, обладающие большей спецификой, имеют общие черты с обрядами коми-пермяков, марийцев, удмуртов и соседнего русского населения. В погребально-поминальной обрядности летских коми просматривается влияние старообрядческих традиций. На традиционную культуру прилузских коми сильное влияние оказывалось со стороны соседнего севернорусского и среднерусского населения, что нашло отражение практически во всех культурных компонентах и зафиксированных в языке в виде многочисленных заимствований русской терминологии.

Зафиксированные в Прилузье традиции, территориально локализованные в бассейнах рек Летка и Луза, имеют разную степень устойчивого бытования специфических черт, что обусловлено, главным образом, сравнительной замкнутостью группы летских коми. У летских коми до настоящего времени сохраняются многие элементы свадебного обрядового комплекса, система общедеревенских прозвищ, имеющих особое значение для самоидентификации группы, тогда как на Лузе данный пласт культуры оказался практически полностью утраченным. На Летке более прочными остаются традиции престольных праздников, народной медицины, связанные, в частности, с лечением детских болезней.

Дальнейшее всестороннее и детальное исследование этнографических и локальных групп способствует решению целого ряда вопросов, в числе которых находятся проблемы этнической идентичности, межэтнического взаимодействия, этногенеза, путей формирования и закономерностей трансформации различных культурных элементов.