Помощь в написании студенческих работ
Антистрессовый сервис

Романтическая мифология А. С. Пушкина

Диссертация: Романтическая мифология А. С. Пушкина
ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Некоторая изначальная абсолютизация одной части антитезы, заявленной проблемой личности, остро ощущалась и осознавалась Пушкиным в связи с характером Пленника, поэма о котором была дополнена позже образами кавказской природы. Но герой так и остался не вполне соответствующим этому эпическому противовесу. Определяющие личность основы выявлялись, прежде всего, в творчестве Пушкина. Исследуя… Читать ещё >

Романтическая мифология А. С. Пушкина (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Содержание

  • 1. Мифология в теории и практике романтизма
  • 2. Пушкинская теория романтизма
  • 3. История изучения романтизма и мифологии Пушкина
  • Глава 1. Традиции и мифология Пушкина
    • 1. 0. стихотворении А. С. Пушкина «Усердно помолившись богу»
    • 2. К вопросу о литературных источниках «Стихов, сочиненных во время путешествия (1829)» А.С. Пушкина
      • 3. 0. роли литературных традиций в повести
  • А.С. Пушкина «Гробовщик»
    • 4. Традиции Дж.Ф. Купера в творчестве А.С. Пушкина
    • 5. Опера К. М. Вебера «Freischtitz» в творческом восприятии А.С. Пушкина
    • 6. Традиции славянской культуры в поэтическом творчестве А.С. Пушкина
    • 7. Вл. Ходасевич, соавтор А. С. Пушкина стихотворение «Романс»)
    • 8. Пушкинские образы в стихотворном цикле
  • А. Ахматовой «Requiem»
  • Выводы
  • Глава 2. Проблема личности у Пушкина-романтика
    • 1. Пушкин — поэт
    • 2. Тема любви в лирике А. С. Пушкина второй половины 1820 гг
  • Роман в стихах «Евгений Онегин»
    • 3. Об американском источнике поэмы
  • А.С. Пушкина «Медный всадник»
    • 4. Повесть «Пиковая дама». Романтическая концепция личности в творчестве А.С. Пушкина
  • Выводы
  • Глава 3. Взаимосвязь графики и словесных образов поэта
    • 1. 0. портрете Дж. Г. Байрона в арзрумской тетради А.С. Пушкина
    • 2. Крым в рисунках А.С. Пушкина
    • 3. Первая встреча А. С. Пушкина и М.С. Воронцова
  • Выводы
  • Глава 4. Особенности пушкинского мифологизма
    • 1. А.С. Пушкин в Ростове-на-Дону в 1820 году
    • 2. Самоназывание и самоосознание в повести
  • А.С. Пушкина «Капитанская дочка»
    • 3. Историзм А.С. Пушкина-романтика
    • 4. Об особенностях лирических образов А.С. Пушкина
  • Выводы

Внимание к мифологии, роли ее в творческом процессе и ее особенностям актуально для истории литературы. Вопрос о романтической мифологии также поднят в ряде исследований последних лет. Отправными теоретическими положениями при изучении мифологии Пушкина являются те, которые были высказаны А. Ф. Лосевым в 1920;х гг. Философ определил художественную форму, «которая дана как цельный миф, цельно и адекватно понимаемый. Это внесмысловая инаковость, адекватно воспроизводящая ту или иную смысловую предметность. Это — инаковость, родившая целостный миф». По мнению ученого, «художественное в форме есть принципиальное равновесие логической и алогической стихий"1.

Позже отечественное литературоведение освоило поэтику мифа, и значительным вкладом в науку явились работы В. В. Иванова, Е.М. Мелетинско-го, В.Н. Топорова2. Однако историко-литературные концепции, в том числе имеющие отношение к Пушкину, долгое время не были соотнесены с теоретическими постулатами. Не так давно можно было назвать лишь отдельные исследования, где историко-литературные процессы и реалии изучались на основе разработки мифопоэтики. К ним относятся статьи М. М. Гиршмана и Л. П. Стулишенко, В. М. Марковича, С. Н. Бройтмана, В. И. Тюпы, С.В. Сапож-кова, B.C. Непомнящего, Л.М. Лотман3. Заметим, что в основном это работы теоретиков, и для них характерен интерес к мифу как исторически древней форме4.

Недостаточное внимание к мифотворчеству как реалии искусства нового времени сказалось не только на историко-литературных работах, но и на исследованиях поэтики мифа. Знакомя читателя с развитием науки о мифе, Е. М. Мелетинский не вполне прояснил ее философские и исторические истоки, поскольку теория мифа не была выверена эстетикой романтизма5. Зате4 ч* рявшийся в 1810—1820-х гг. русский романтизм, якобы преодоленный и Пушкиным, как считают многие исследователи, не соответствует перспективам изучения образа, открываемым мифопоэтикой. Эта несоотнесенность истории и теории порождает методические промахи, свойственные и тем ученым, которые занимаются мифом. В исследованиях древней образности, являющейся также основой более поздней, становится все более явным недостаточное осмысление особенностей искусства нового времени. При определении архетипов и мифологем нередко не учитывается конкретно-историческое содержание индивидуального творчества художника. Таково восприятие пушкинских образов у JI. Димитрова. По мнению болгарского исследователя, «Пир во время чумы» — это реализация «условной мифомодели», где «смерть для центрального персонажа не реальный факт, а указание на другие измерения"6. А в статье Ю. В. Доманского о цвете седой и черной бороды Пугачева, воспринятом как мифологема, рассуждается на основе сведений о монгольских, аварских, адыгейских поверьях, где герой отмечен необычной внешностью7. Однако в сюжете повести особо значимы возраст и судьба Пугачева.

Та же тенденция ослабления конкретно-исторического аспекта обнаруживается и у разрабатывающих методику мифопоэтического исследования с учетом достижений семиотики. Последняя позволяет воспринимать культуру как целостный текст. Но при этом проблематично сохранение сложных конкретных образов, неповторимых в своем эстетическом своеобразии. Например, в статье В. Н. Топорова «О „поэтическом“ комплексе моря и его психофизиологических основах», демонстрирующей глубокое постижение архети-пичности образу моря, заявлена возможность усвоения его творческим сознанием как бы в обход культуры. Осмысливаемая ученым тема традиций Гель-дерлина у Пастернака восполняет недостаточность конкретно-исторического содержания в его рассуждениях. Но, по мнению Топорова, традиции также могут быть типологией, и это вновь обнаруживает расхождение между архетипом и конкретикой того образа, который создан Пастернаком в России 1930;х гг.8.

Углубление в праисторию и невнимание к близкому историческому нередко сводит анализ поэтики текста к демонстрации его общих особенностей. Противоречие между остающимися невостребованными достижениями исторической поэтики и новыми возможностями анализа, не реализующимися вполне, слишком явно. Не случайно В. Н. Топоров размышляет о поэтике творчества, которая позволяет учитывать авторскую индивидуальность, важную в искусстве нового времени9.

Однако не только конкретные проблемы не вполне точно осмыслены при современном понимании вопроса о романтизме и романтической мифологии. Статус мифологии в современном искусстве также не выявлен теоретиками. Скептические замечания Р. Барта о мифах во всех областях знания и социальной жизни сегодня не могут быть распространены на современное искусство, да и о мифах ли в строгом смысле слова размышляет Барт? Скорее, о химерах, на которые только и способны секуляризованные техника и культура10. Однако Мелетинский распространяет представления об антимифах на литературу XX в.11 В этом, на наш взгляд, проявляется неполнота картины искусства эпохи как целостном явлении. Миф, творимый художниками сегодня, действительно, во многом не схож с древним. Но отмечаемая Меле-тинским отчужденность творческой личности не абсолютна, если есть ее высказывание об отчужденности и переживание этого, если есть произведение, которое восполняет недостаток общения.

Необходимость осмысления мироощущения автора-творца возвращает нас к теории, которую разрабатывали романтики в самом начале новой эпохи. Теоретики раннего романтизма отметили, прежде всего, мифологичность нового искусства. Тем самым они развивали идею Канта об ощущении, которое философ считал представлением о вещи и необходимым для познания «оживлением обеих способностей (разума и рассудка)». Кант признавал б изящным искусством такое, где происходит непреднамеренное «соединение и гармония обеих познавательных способностей, чувственности и рассудка», когда «поэт решается представить в чувственном облике идею разума о невидимых сущностях"12. Романтики основывались на выводе философа о «реальном существовании и вещей в их сущности, и явлений в их конкретной и реальной форме13. Заявив о непреложном существовании и объектами субъекта, философ положил начало новой эпохе. В его основной идее выразился тот синтез религиозных, исторических, художественных представлений, который осваивали романтики. Выводы Канта предопределили совершенно особую роль личностного начала в их художественном творчестве.

К основной и до сих пор не исчерпанной в ее позитивной целостности идее немецкого философа восходили многие отчетливо осознанные ранними романтиками принципы их эстетики. Ими были, в частности, равновесие реального и идеального, взаимосвязь традиций и новаторства, трагического и комического, разума и чувства, взаимодополненность аристократического и демократического, неабсолютность кризиса, связь его с творческим состоянием и, наконец, принципиальная взаимосвязанность ощущения и представления, которая и определяет особую роль личности в творческом процессе.

Цель романтиков и лозунг, которыми они руководствовались в художественной практике, были заявлены особо. Мы находим их формулировки в работах А. Шлегеля, которые изучал Пушкин (в пушкинской библиотеке имеются две фундаментальные работы А. и Ф. Шлегелей, просмотренных поэтом в значительном объеме)14- в марте и апреле 1825 г. поэт просил брата прислать среди других изданий «Schlegel (dramaturgie)»)15. Теоретик романтизма писал о. задачах нового искусства следующее: «Древняя мифология. примыкает к живому чувственному миру и воспроизводит часть его, новая должна быть выделена в противоположность этому из внутренних глубин ду.

Таким образом, главная цель романтиков — создание новой мифологии, и это мифология высокой духовности, а потому ясна особая роль собственно творческого начала в ней, как и значение религиозного содержания деятельности автора-творца. Те принципы, которые мы перечислили выше как базирующиеся на основных положениях философии Канта, характеризуют важнейшие свойства этой мифологии.

Наиболее развернутое описание и обоснование мифологичность романтического искусства получила в философии Шеллинга. Творчески переработав положения эстетики Канта и Фихте, опираясь на традиции Шиллера и братьев Шлегелей17, Шеллинг в курсе лекций 1798 — 1799 и 1802 г. развивал основные положение своей эстетики. Собранные и опубликованные лишь в 1859 г., в России эти лекции были известны в рукописях и имелись в распоряжении, например, профессора С.П. Шевырева18. По мнению исследователей, именно в «Философии искусства», объединившей лекции, наиболее полно и выразительно были изложены основные представления Шеллинга, признанного главой романтической школы, теоретическим основоположником романтического искусства19.

В «Философии искусства» Шеллинг значительное внимание уделил мифологии греков и проблеме отличия ее от христианской и от мифологии нового искусства. Последняя представлена у философа творчеством Данте, Шекспира, Кальдерона, Гете и романтиков, среди которых он рассмотрел творения Ариосто. Основные содержательные положения Шеллинга, относящиеся к античной и христианской мифологии, нашли творческое развитие в работах А. Ф. Лосева. Однако и недостаточно востребуемые современной наукой представления немецкого философа о мифологии искусства" Нового времени, и в том числе романтического, были развиты Лосевым в работах о Вагнере и Скрябине, например. Так, в «Философском комментарии к драмам Рих. Вагнера» Лосев, осмыслив сцену с Норнами в прологе «Гибели богов», трактует «Кольцо Нибелунга» как мистическую историю мира и Богов. Особое значение имеет, считает ученый, тройственная архитектоника произведения, и вся драма есть «мифологические воплощения общих мистических устремлений"21. Для философии же мистерии Скрябина характерны «анархический и деспотический индивидуализм», «мистический универсализм» и «эротический историзм"22. Мы увидим далее, что Лосев использует здесь представления Шеллинга о мифологичности нового искусства и его важнейшие определения, связанные с этим свойством.

В соответствии с представлениями Шеллинга, при изучении произведений Нового времени, к которому относится и творчество Пушкина, греческая мифология неизменно выступает необходимой традицией, «миром первообразов», как мифология, которая «для поэзии. первоматерия». Значимы также наблюдения Шеллинга о сходстве и различии греческой и христианской мифологии: материал первой — природа, материал второй — история. Христианство, считал философ, оформляется в миф только в части повествования о всеобщей истории Божьего царства, внимание в христианской мифологии уделено идеальному, незавершенной истории, образы даны лишь в явлении, а не в устойчивом пребывании.

Немецкому философу вполне понятно идеальное начало нового искусства, и оно связано с религией, без которой, считает Шеллинг, современное художественное творчество не существует23.

Общим для всех мифологий является представление об универсуме. В связи с этим Шеллинг использует определения «мифология первого рода», т. е. греческая и христианская, и «мифология второго рода», т. е. та, которая должна явить новый синтез искусства, науки, религии, синтез, подобный изначальному, представшему в поэзии греков. При создании этой новой мифологии высока роль индивидуального творчества. Философ писал: «Новый мир можно, в общем, назвать миром индивидуумов, античный — миром рода. В последнем общее есть особенное, род есть индивидуум.<.> В новом мире особенное только обозначает общее.<.> Все конечное здесь преходяще, так как оно не есть нечто самостоятельное, но только нечто обозначающее конечное». И далее: «.мы можем утверждать, что всякий великий поэт призван превратить в нечто целое открывшуюся ему часть мира и из его материала создать собственную мифологию"24.

Глубокие раздумья Шеллинга о «собственной мифологии» поэтов и писателей Нового времени, об их «собственном круге мифов» и «мифологическом мире», о созданных в новом искусстве образах, имеющих «черты мифологической личности» (Дон-Кихот) и о «подлинно мифологических произведениях» («Фауст») позволяют собрать воедино названные им свойства новой мифологии и представить их как характеризующие собственный мир творцов искусства нового времени. Изучая новую, «собственную мифологию», теоретик романтизма выделил следующие ее особенности:

1) существование такой мифологии закономерно в истории развития человеческой мысли и искусства;

2) новая мифология универсальна, и универсум — «первообраз всякой поэзии, более того, сама поэзия абсолютного»;

3) в основе мифологии нового искусства — греческая («условие и первичный материал для всякого искусства») и христианская (человек отрывается от природы и «обращается к идеальному миру, чтобы его сделать своей родиной»);

4) древние мифологии воздействуют на новое искусство, использование мифологии не должно быть формальным, так как в этом случае невозможно создать произведение, которое было бы «чистым, вылившимся из мировой и душевной цельности».

Первые четыре свойства, названные Шеллингом, роднят новое искусство с древними мифологиями, а следующие шесть присущи творчеству именно Нового времени:

5) материал личной мифологии — любой, это национальная история, обычаи времени и народа;

6) основное содержание любого нового мифа — соотношение реального и идеального («в „Вильгельме Мейстере“ , — пишет, например, Шеллинг, -также обнаруживается борьба идеального и реального, которой не минуешь ни при одном исчерпывающем изображении и которая отмечает наш вышедший из тождества мир»);

7) новое искусство создается поэтами по призванию, в них воплощается все их время и универсум, как он созерцается в данную эпоху;

8) мифология нового времени индивидуальна («Каждая истинно творческая индивидуальность сама должна себе создать мифологию» и «эта мифология — обязательно будет творчески созданной»);

9) виды проявления индивидуального — рефлексия и каприз (Ариосто), смешение серьезного и шутки, но и выверенное соотношение свободы и необходимости;

10) необходимо ограничение индивидуального (например, у Клопшто-ка, слишком рационалистичного, в его произведениях «постоянно проявляется только он сам и его движение, а сам изображаемый предмет остается неподвижным, не оформляясь и не развиваясь», и новые, романтические формы «всегда более или менее включают иррациональное»).

Шеллинг определил основные законы новой мифологии как целого:

11) романтический миф прерывен, не гармоничен, но поэт стремится создать гармонию;

12) эта мифология символична, осуществляется в виде мистики, так как единство ее в субъекте;

13) с поэзией эта мифология соотносима так же, как античная и христианская, несмотря на преобладание индивидуальноговключение философских, исторических, научных интересов романтиков в их творческое бытие естественно и объясняет достигаемое ими равновесие чувства и разума, реального и идеального, свободы и необходимости;

14) с точки зрения формы, новая мифология — такое же целое, как и древние- «стихотворение вообще есть некоторое целое, содержащее в себе самом свое время и свою энергию <.> представляя, таким образом, нечто обособленное от языка в целом и полностью замкнутое в себе самом" — в связи с этим «индивидуум» должен суметь «из хаоса эпохи извлечь устойчивые образы и общему облику своего произведения с помощью свободно отобранных форм, средствами абсолютного своеобразия придать внутреннюю необходимость в себе и общезначимость вовне"25.

Новая мифология, считает Шеллинг, лишь созревает в новом искусстве, но искусство романтиков обладает ее свойствами, и это искусство не исчерпываемая, преходящая форма, но этап на пути создания мифологии второго рода. История и мифология, реальное и идеальное, вымысел и воображение, чудесное, как-то, что характерно для искусства, воспринявшего христианство, роль шутки, связь словесного искусства с живописью, сотворение произведения как части новой мифологии, важная роль становления эпоса, роль в этом романа, прозы вообще, герой как объект внимания автора, особая роль системы рассказчиков — вот общие с деятелями искусства романтической эпохи темы Шеллинга.

В более поздней «Философии мифологии» были высказаны основные положения, касающиеся взаимоотношений поэзии, мифологии и философии. По мнению Шеллинга, мифология в ее историческом виде, т. е. античная и христианская, занимает промежуточное положение между наукой и поэзией, она отдельна от поэзии. Новая поэзия — искусство синтеза, и этим она мифологична, т. е. мифология — цель движения, развития поэтической мысли нового времени26. Таким образом, строго говоря, романтическое искусство не есть мифология настолько, чтобы оказаться в одном ряду с античной и христианской, но оно мифологична. И потому поэты создают мифы, некую собственную мифологию со всеми ее определяющими свойствами, характеризующими отдельные произведения и все их творчество. В связи с последним замечанием важна мысль Шеллинга о том, что Гомер — это поколение, несколько поэтов27.

Мифы в их исторической форме всегда были интересны Пушкину. Он писал, возражая критикам «Полтавы»: «Вспомните предания мифологические, превращения Овидиевы, Леду, Филиру, Пазифаю, Пигмалиона — и признайтесь, что все сии вымыслы не чужды поэзии» (7, 132). На первых страницах книги А. О. Ишимовой «История России в рассказах для детей» — мифы славян, и поэт, как он пишет в своем последнем письме, «поневоле зачитался» ею. Не раз он отмечал высокие достоинства книг двух религий — Корана и Библии. Но поэт был внимателен и к реалиям исторической жизни, к народным сказаниям и преданиям. Он осмысливал жизнь русского народа, но стремился постичь также обычаи многих других народов, населявших Российское государство или присоединяемых к нему28.

Пушкин был внимателен к проблемам, связанным с основными постуi латами современной ему эстетики. Это выразилось, например, в замечании об историческом и мифологическом, которое молодой поэт высказал после осмотра развалин храма Дианы, посещенных во время пребывания в Крыму. «Видно, — писал Пушкин — мифологические предания счастливее для меня воспоминаний историческихпо крайней мере, тут посетили меня рифмы. Я думал стихами» (6, 430). Таким образом, в сознании молодого Пушкина творческий процесс — это мифологизация, которая противопоставлена истории. По мере же творческого развития поэта устанавливалось то равновесие реального и идеального, которое ранние романтики считали единственно возможным и необходимым. Свое полное выражение это получило в трактовке Пушкиным’историзма. Но с тем же связано и неизменное стремление поэта к творчеству как созданию целостности, нарушаемой и восстанавливаемой, представавшей в своей полноте и вновь проблематичной. Это стремление проявлялось многообразно: от самоцитирования, возвращения к замыслам и исправлениям произведений до создания непротиворечивого облика лирического героя и связи героев элегий, лиро-эпоса и эпоса, до развития жанровой системы от лирики, лиро-эпоса, драмы к эпосу. Последний для романтиков, как и для Пушкина, был особо значим, поскольку обращен к универсуму, с одной стороны, а с другой — к художественным истокам, к эпосу Гомера.

Обращение Пушкина к эстетике Шеллинга, утверждавшего в качестве значимых названные свойства художественного деяния, доказывают следующие факты. Эстетические интересы Пушкина и целый ряд важнейших его критических высказываний соотносимы с вполне конкретными интересами и мнениями, выраженными немецким философом в его лекциях и ставших основополагающими для романтиков первой трети XIX в. Для Пушкина абсолютными образцами были Шекспир, Сервантес, Данте, Гете, осмысление творений которых явилось вкладом Шеллинга в научное осмысление наследия великих поэтов. Но и произведения Мильтона и Ариосто, как у Шеллинга, — предмет пристального интереса русского поэта. Историзм, характероло-гичность героев Шекспира, отмеченные Шеллингом29, Пушкин воспринимает как свойства, уже осмысленные современниками. Он практически цитирует замечание философа о дантовом «Аде», план которого, писал Пушкин, «есть уже плод высокого гения» (7, 30). Шеллинг посвятил трихотомии Данте несколько абзацев, показав ее общесимволическую форму, которую он соотнес с христианством, выявив ее значимость для пророческого искусства и способность «объединять в себе три монументальных объекта науки и культуры — природу, историю и искусство», а также указав на содержательную проти.

30 гт воположность Внутреннего и духовного ритма трех частей комедии. Делая пометы на полях второй части «Опытов в стихах и прозе» К. Н. Батюшкова, Пушкин писал, воспроизводя размышления Шеллинга о различии античного и христианского миров: «Музы — существа идеальные. Христианское воображение наше к ним привыкло.» (7, 402). Знаменитая формула Пушкина:

Прекрасное должно быть величаво" (2, 246) также восходит к замечанию Шеллинга31.

Общие с Шеллингом художественные симпатии становятся характерны.

32 для русских любителей искусства, когда Пушкин учился в Лицее. Как и у членов «Арзамаса», пристрастия молодого поэта в области живописи не случайны: в центре его внимания Тициан, Корреджио, позднее — Рафаэль. Творчество этих художников было осмыслено Шеллингом. Несколько стихотворных сюжетов русского поэта явятся своеобразным развитием следующего замечания Шеллинга: «Мы никогда не можем вполне насмотреться на строгую красоту, потому что остается чувство, что можно открыть в ней еще нечто более прекрасное и глубокое. Таковы красоты Рафаэля и древних мастеров, «не игривые и прельщающие», как выражается Винкельман, «но стройные и преисполненные истинной и изначальной красоты"33. Стихи поэта, навеянные увлечением Олениной и влюбленностью в Гончарову, были созданы чуть позже того времени, когда, по замечанию П. В. Анненкова, Пушкин усвоил себе теорию творчества, развиваемую «Московским вестником», и произошло это тем быстрее, «что она только развила и дополнила собственное его понимание предмета.». Анненков видит первое подтверждение этой теории в стихах «Разговор книгопродавца с поэтом». Как и С. П. Шевырев, он утверждает, что стихотворение «Чернь» было написано под влиянием художественной теории Шеллинга34. О знакомстве Чаадаева с Шеллингом Пушкин рассказывал М.П.Погодину35.

Можно высказать предположение, однако, что Пушкин имел возможность несколько ранее познакомиться с эстетикой Шеллинга. Во время пребывания в Михайловском он общался с Н. М. Языковым, студентом философского факультета Дерптского университета. Заметим, что в Московском университете уже в 1822 г. Д. Н. Веневитинов слушал профессора М. Г. Павлова, который знакомил с основами философии Шеллинга. Статью Веневитинова о своем романе в стихах, имеющую следы воздействия идей немецкого философа, Пушкин высоко ценил36. В Дерпте же, где преподавали немецкие профессора и читался курс эстетики, в середине 1820-х гг. учение Шеллинга не могло не быть представлено слушателям. Поэтому оно, возможно, было предметом разговоров Пушкина с дерптскими студентами Языковым и Вуль-фом в Михайловскои и Тригорском. О прилежном изучении Языковым философских наук, эстетики, истории живописи и архитектуры у древних народов напомнила Е.В. Языкова37. Обращения к другу у Пушкина выражают упоение естественностью явления образного мира, свободно и своеобразно вторящего древней мифологии своею новой мифологичностью («Языков, кто тебе внушил.»). В рукописях Пушкина изображение молодых друзей напоминает изломы веток, нарисованных рядом, и по подолу платья грациозной молодой особы вьется веточка, выражая мысль о единении с природой, высказанную и в стихах о свирели, повешенной на ель (5, 472)38.

Пушкин руководствовался представлениями немецкого философа о мифотворчестве, что не может вызывать сомнений, так как наблюдения и выводы Шеллинга, размышлявшего об искусстве романтизма, обладают высокой степенью обобщения и основаны на конкретных впечатлениях и оценках, которые были восприняты русским поэтом. Доказательством же мифологич-ности произведений Пушкина, как и всего его творчества, являются, прежде всего, те свойства, которые роднят пушкинскую поэзию и прозу с древними мифами. Так, у Пушкина нет основного произведения, которое выражало бы все особенности его гения, но в каждом из них проявились особенности его творчества в целом. Его творчество наделено единством, свойственным мифологиям, и это единство, по Лосеву, выявляет себя в отдельном произведении и так уничтожается, одновременно осуществляясь39. Кроме того, становление Пушкина, поэта и писателя, происходило в процессе формирования эпоса, которому предшествовали лирические и драматические произведения. Это, как и сохранение черт лирики в драме и драмы — в эпосе, соответствует истории развития искусства, воплощенной в мифологиях. Всеприсутствие лирики было одной из определяющих пушкинского синтеза, обусловившего особую значимость эпоса в его творчестве. Эпос, в свою очередь, воздействовал на лирику и драму, и потому после опытов в лиро-эпосе и прозе Пушкин создал лирические и драматические циклы40. Еще одна составляющая пушкинского творческого синтеза, вновь в соответствие мифологиям, — сложное единство философии, науки (особенно исторической) и религии. Соотносимое с античным, христианским, фольклорным мифами, творчество поэта обладает универсальным характером, оно целостно, и эти его свойства с особой полнотой выражены в стихах, ставших предсмертными.

Таковы в самых общих чертах свойства, позволяющие размышлять о творчестве Пушкина как о явлении, соотносимом с мифологиями древности и, следовательно, подчиняющемся тем закономерностям, которые определены Шеллингом для искусства романтической эпохи, непосредственно наследующего мифологиям и создающего личные в предшествование «будущей символике и мифологии», создаваемой «не одной личностью, но эпохой в це.

41 лом" .

Представленные философией тождества Шеллинга реальное и идеальное42 будут осмыслены поэтом как теоретические данности в высказываниях по поводу многочисленных исторических трактатов 1820-х гг., исторических драм Погодина и Полевого 1830-х гг., а также в собственных исторических изысканиях, сопровождавшихся художественным творчеством.

Что же касается других антиномий и антитез, сформулированных Кантом, то первоначальный вариант названия драмы «Борис Годунов» был таким: «Комедия о настоящей беде Московскому государству, о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве.», и трагикомическое в ней было усилено даже в сценах, где поэт следовал Карамзину. А во время работы над драмой Пушкин писал о том, что в ней допускалось «смешение родов комического и трагического, напряжение, изысканность необходимых иногда простонародных выражений» (7, 28). О драме Полевого «Марфа Посадница» он заметит: высокая комедия не основана единственно на смехе, но на развитии характеров, и что нередко близко подходит к трагедии" (7,147).

Размышляя о народной драме, Пушкин писал: «Что развивается в трагедии? какова цель ее? Человек и народ. Судьба человеческая, судьба народная» (7, 436).

Известна самокритичность Пушкина к юмору по поводу гордости своим шестисотлетним дворянством («Изо всех моих подражаний Байрону дворянская спесь была самое смешное» (7, 116), как и демократизм его творчества, интерес к демократическим элементам общественной жизни, к демократическому обществу Америки.

С приведенными пушкинскими заметками и репликами вполне соотносима фрагментарность и принципиальная незаконченность эстетических трактатов западноевропейских романтиков. Эти свойства не влияли, однако, на определенность их философских воззрений. Способность теоретиков новой эпохи полно выразить суть творческого процесса также не вызывает со-мнений4:>. Потому отрывочность приводимых ниже замечаний не может быть поводом для сомнений в их взаимообусловленности, как и в значимости их для художников-практиков. Они подтверждают руководство их авторов кан-товской философией и развитие ими эстетики Шеллинга.

По мнению Ф. Шлегеля, романтическая поэзия «не имеет притязаний на реальность», она связана «с размышлением о соотношении реального и идеального"44. По наблюдению Новалиса, «комедия и трагедия очень выигрывают от осторожной символической связи друг с другом и собственно лишь благодаря ей и становятся поэтическими"45. Сущностные взаимосвязи открыты Ф. Шлегелю: «Чем являются люди по отношению к другим созданиям земли, тем художники — по отношению к людям. Бог есть все абсолютно Изначальное и Высшее, следовательно, сам индивидуум в высшей потенции. Но не являются ли также индивидами природа и мир?"46.

О возможности социальной гармонии за счет уравновешивания ее наиболее выразительных компонентов писал Г. Гейне, имея в виду аристократический и демократический элементы в историческом романе: «Вальтер Скотт прекрасным образом восстановил эту гармонию, нарушенную во времена единовластия демократического элемента, путем восстановления аристократического элемента."47. Но и Ф. Шлегель писал: «Совершенная республика должна быть не только демократической, но одновременно аристократической и монархическойвнутри законодательства свободы и равенства образованное должно преобладать над необразованным, и все стремиться к одному абсолютному целому"48.

Мнения же романтиков о проблеме кризисности, ее значении для творческого процесса, а также роли ощущения и личностности искусства новой эпохи были обобщены Шеллингом. О наиболее раннем кризисе философ писал как об изменении времени свернутой истории Богов. В этот период «сознание еще хаотически бьется с представлениями о Богах, не оставляя их от себя, не опредмечивая их, не умея расчленить и различить их». В результате освобождения сознания, различившего Богов, у эллинов появились поэты, и, по замечанию Бэкона, приведенному Шеллингом, греческие мифы — это дуновение лучших времен, павшее на цевницы греков. У Гомера, продолжал Шеллинг, Боги «выходят» из непостижимого для поэтов прошлого, и «исторический мир Богов предстает здесь в своей первозданной, юношеской свежести. Кризис, вследствие которого мир Богов разворачивается в историю самих Богов, совершается не помимо поэтов, но в поэтах самих, он, кризис, создает эти поэмы. «49.

Во всех перечисленных принципах (соотношение реального и идеального, трагического и комического, личности и народа, аристократического и демократического, кризисного и творческого, представления и ощущения), заявленных Пушкиным в соответствии с тем, как они разрабатывались в западноевропейской романтической теории, присутствует идея уравновешивания противоречий. Она была основополагающей для новой мифологии и определяла ее возможность как таковой в связи с необходимостью гармонизации. Последняя являла суть творчества, открывавшуюся романтикам в их изучениях древнего искусства и ориентациях на него. Она определяла также новые свойства искусства, в частности, особый характер его историзма.

История у зрелого Пушкина не оборачивается в архаику, но поддерживается ею. А потому история у него — и контекст мифа, и миф, в котором историческое является поэтическим обрядовым действием и сознанием. Подчеркивая заслуги Карамзина как исследователя исторических фактов и своего вдохновителя, Пушкин писал: «Что нужно драматическому писателю? Философию, бесстрастие, государственные мысли историка, догадливость, живость воображения, никакого предрассудка, любимой мысли. Свобода» (7, 430). Таким образом, выявление, изучение и сохранение фактов сопровождается в понимании драматурга, поэта и писателя их творческим осмыслением.

Наибольшим препятствием для преодоления дисгармонии были повторяющиеся кризисы романтического мироощущения. Осознание кризиса определяло возможность полноты его художественного выражения и преодоления. Так, кризисны стихи Байрона швейцарского периода («Dream», «Darkness», «Churchill's grave»), поэма «Manfred», 4-я песнь «Child Harold’s Pilgrimage», где озвучены темы безысходной тоски и скорбного одиночества. Кризис был разрешен поэтом, вступившим в борьбу за свободу Греции и создававшим поэму «Don Juan» (1818−1824), теме преодоления кризисных настроений было посвящено и стихотворение «On This Day I Complete my Thirty-Sixth Year».

Пушкин также неоднократно переживал кризисы романтического мироощущения. Изучением их мы обязаны Д. Д. Благому, который, правда, размышлял о них как о свидетельстве устремленности Пушкина к реализму30. С последним утверждением можно согласиться только в том смысле, что реализм есть выражение односторонне понятого романтизма, и рационализм, приводящий к этому, обнаруживает как раз кризисность мироощущения художника.

Преодоление одного из кризисов Пушкин выразил в сравнительно декларативном завершении цикла «Подражания Корану» (1824), путник которого «с Богом. дале пускается в путь». Особенно длительный кризис 1826—1828 гг. затронул исторические воззрения поэта: Пушкин утерял строгость и точность оценок событий 14 декабря 1825 г.- создав и опубликовав стихотворение «Стансы». Но преодолевавший кризис поэт написал исторически выверенное послание в Сибирь и трагическое стихотворение «Арион». Углубив ситуацию кризиса в стихах «Дар напрасный, дар случайный», он формулировал эстетическую программу, которая выразилась в стихотворениях «Пророк», «Поэт», «Поэт и толпа». Преодолев кризис, Пушкин создал произведения высокого гуманистического звучания такие, как «Цветок», «Анчар», «Утопленник"51.

Зрелые произведения Пушкина уже непосредственно демонстрировали ошибки разума, утерявшего природную взаимосвязь с чувствами человека. Таковы сюжеты поэмы «Медный всадник», повестей «Пиковая дама» и «Капитанская дочка». Стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» обобщало тему своей заключительной строфой. Обострившийся до предела кризис разрешился смирением, подготовившим поэта к подлинно христианской смерти.

Обобщая наблюдения о периодах тяжелого состояния духа художников и имея в виду Гете," автора «Страданий молодого Вертера», Белинский писал в статье о цикле повестей Лермонтова: «Такова благородная природа поэта, собственною силою своею вырывается он из всякого момента ограниченности и летит к новым, живым явлениям мира, в полное славы творенье. Объективируя собственное страдание, он освобождается от негопереводя на поэтические звуки диссонансы духа своего, он снова входит в родную ему сферу вечной гармонии. «52.

Кризисность выражалась и разрешалась художниками исхода просветительства и периода становления романтизма. Последователям же их было все сложнее преодолевать кризисные настроения, обусловленные в истории человечества разделением разума и чувства. Сохранение и выражение их, наряду со многими другими свойствами, роднящими искусство двух веков с ранним романтическим, свидетельствовали о продолжении эпохи Романтизма. Так, для Лермонтова художественное бытие — это время царствования Демона, возвращаемое «вечным ропотом человека». Душу его героини спасает ангел, в гоголевском же эпосе души мертвы, и хаос его мира необратим. Творя миф о новом Вавилоне, Гоголь пытался говорить от имени ожидаемого мессии, что разрушало художественную форму и предельно усугубляло кризис.

Кризисность — лишь один из аспектов нового мифа. Но не случайно именно она в основе размышлений о Пушкине поэтов и деятелей культуры серебряного века. Как невозвратное утро искусства прочитывался Пушкин новыми поколениями художников, и как сумерки его предстали перед ними Лермонтов и Гоголь. Блок помнит веселое имя «Пушкин», лермонтовский же мир для него инфернален, и демон в нем всевластен. Белый называет стих Пушкина «богоподобным», а самого поэта «лучистым и ароматным», целостным, «совершенно передающим всечеловеческий идеал, заложенный в глубине народного духа». Смех же Гоголя представляется ему «смехом с погоста», «смехом мертвеца», и он пишет: «Смех Гоголя переходит в трагический рев, и какая-то ночь наваливается на нас из этого рева"53. Но и по мнению Ю. Ай-хенвальда, «у врат нашего литературного царства стоят они оба, Пушкин и Гоголь, светлый и темный, благодарный и отчаявшийся"54.

В то же время и Гоголь, и Лермонтов были более близки новому веку, и Белый писал, что песня Гоголя — «самая родная, нам близкая, очаровывающая душу.». «.Мы стоим, — продолжал он, — перед тем же видением — видением Смерти. И потому-то видение Гоголя ближе нам всего, что было сказано о нас и о родине нашей"55. Теоретик символизма считал пушкинскую целостность не идеальной и призывал поэтов дробить цельное ядро пушкинского творчества и перегруппировать его элементы в новое единство. Также и Д. С. Мережковский, защищая Лермонтова от Вл. Соловьева, увлекшегося доказательствами демоничности поэта, назвал пушкинское примирение, которое было выражено в стихах о гробовом входе, холодным и ничего не примиряющим56.

Среди размышлений о трагических настроениях творчества Пушкина выделяется статья C.JI. Франка, писавшего о дополняющей пушкинский оптимизм философии трагизма человеческой жизни. Пушкин, считал религиозный философ, отчетливо выражает память смертную, о даровании которой сп как блага, необходимого для духовной умудренности, молится Церковь .

Восприняв трагические темы великих предшественников, авторы нового века помнят о «солнце Александра», о котором писал Мандельштам. Но если ранние романтики полно разрешали кризис, восстанавливая гармонию, то для поэтов серебряного века гетевское «Остановись, мгновенье!» уже принципиально невозможно, и они лишь предполагают возможность преодоления трагедии, и гармоничен у них только момент творчества.

Невладение полнотой и целостностью образного мира проявляется по мере становления романтизма и в том, что ясное в ее первоначальной определенности и выраженное в теории ранних романтиков знание о равновесии реального и идеального то и дело нарушается, существенно воздействуя на состояние художественной жизни и на характер и качество изучения искусства. *.

дующие выводы. В первой трети XIX в. и в период нового определения искусства рубежа XIX—XX вв. как искусства эпохи Романтизма наследование традиций оставалось для русских поэтов и писателей важнейшей составляющей творческого процесса. Традиции осмысливались авторами как необходимые для осуществления творчества и проявления личностного его содержания. В творческом процессе представало осмысленное ранними романтиками по-кантовски антитетичное, но уравновешиваемое авторским объединяющим сознанием традиционное и новаторское. Была понята историческая форма привлекшего творческое внимание произведения, единичность ее, но и включенность в процесс становления образа, происходящего каждый раз заново. Индивидуальность произведения и художественного мира автора осмыслена романтиками как проявление множественности и целостности природы. Анализ данного аспекта деятельности романтиков позволяет глубже осознать и уточнить многие факты литературной жизни.

Так, осознание необходимости, с одной стороны, а с другой — свободное обращение с традицией, в которой проявлялась романтическая ирония, было свойственно Пушкину уже в лицейские годыоно обнаруживало игровой характер литературных творений и было выражением литературной борьбы, в которой отстаивались принципы подлинного искусства.

Образы и интонации лирики Пушкина второй половины 1820-х гг. соотносимы со стихами Байрона, усвоение опыта которого позволяло русскому поэту обрести выразительность и определенность собственных образных обобщений. Внимание зрелого Пушкина к байроновским произведениямодно из подтверждений романтического характера его творчества.

Следование традициям, разумеется, не единственная составляющая творческого процесса поэта и писателя, материалом художника слова являются личная биография, жизненный опыт, окружающий мир. Однако неизменно важным остаются творческий опыт предшественников и произведения родственных искусств. Так, письмо Татьяны Пушкин-романтик написал, находясь под впечатлением музыки оперы К. М. Вебера «Волшебный стрелок», и это определило интонационное и образное богатство монолога героини.

Поэт усваивал также наследие современных ему художников, и весьма важными для Пушкина-прозаика были традиции Дж.Ф. Купера. В пушкинской библиотеке находятся книги, подтверждающие его знакомство с произведениями американского романиста, с научными оценками его творчества. Сохраняя известные образы, поэт одновременно изменял их, и. находки Купера усиливались у Пушкина. Образ метели стал насыщен мифологическим содержанием, определяя космогонический характер пушкинской повести.

Являясь художником новой эпохи, Пушкин внимателен и к достижениям мирового искусства, и к истокам художественного творчества — праискус-ству, фольклору, произведениям античных авторов. Так, в «Песнях западных славян» особое воздействие фольклорных форм на характер лирического обобщения обнаруживает новые свойства художественного синтеза, доступные творческому мышлению Пушкина. Поэт создал оригинальное стихотворение, органичное в цикле перелагаемых им сюжетов и образов сербского фольклора.

В соответствии с представлениями романтиков совершенное произведение, будучи результатом художественного синтеза, соотносимо с великими книгами человечества — Кораном и Библией. В реализуемой Пушкиным эстетической программе, заявленной «Пророком», философичность, эстетическая и этическая состоятельность произведений и образов восходит к религиозным мифам.

Особая роль Пушкина в истории русской литературы предопределила своеобразие наследования его творческого опыта. Общим для этого процесса были осознанность усвоения пушкинских открытий, творческий характер восприятия традиции, который выявил ее исключительное эстетическое богатство, стремление деятелей культуры к выразительному художественному синтезу и разнообразию его форм.

Один из наиболее впечатляющих вариантов продолжения неоконченного стихотворения Пушкина принадлежит Вл. Ходасевичу, предельно внимательному к эстетическим возможностям значимой традиции.

А. Ахматова также утверждала художественную состоятельность воспринятых ею традиций Пушкина и необходимость следования им в творчестве, способном спасти человека в условиях трагедийного бытия.

Усвоив богатейшие традиции, художники серебряного века развивали принципы ранних романтиков. Понимание этого позволяет определить главенствующую роль романтического искусства и литературы как одного из его видов в становлении национальной культуры двух последних веков.

Глубоко личностное, творчески активное постижение традиции позволяло авторам новой эпохи приобщиться к контексту общемировой культуры. Оно обеспечивало возможность новому произведению явиться частью целого, осознаваемого Шеллингом как новая мифология, соотносимая с первоначальным творческим словом, столь же природным, сколь и божественным. Потому традиция в любом художественно состоятельном личностном воплощении вызывает новое творчество, она мифологична, и следование ей выражает вечное образно-символическое состояние искусства, обновляемого в его жизнеспособности. Такова традиция для Пушкина, создателя новой мифологии, но такова и его традиция для национальной романтической литературы.

ГЛАВА 2. ПРОБЛЕМА ЛИЧНОСТИ У ПУШКИНА-РОМАНТИКА.

С собственно творческим началом связана у романтиков и проблема личности. Взаимосвязи человека и природы и выверенные возможностью полноты личностного проявления социальные отношения, многообразие людей и судеб и достижение индивидуально-личностной целостности бытиятаковы аспекты темы, центральной и в эсхатологических и в космологических мифологиях романтиков. Основная антитеза при ее воплощении: личность — народ, и страстное обсуждение этой проблемы авторами раннего и высокого романтизма подтверждает далеко не только социальное (хотя и его тоже, и притом строго выверенное) содержание.

Некоторая изначальная абсолютизация одной части антитезы, заявленной проблемой личности, остро ощущалась и осознавалась Пушкиным в связи с характером Пленника, поэма о котором была дополнена позже образами кавказской природы. Но герой так и остался не вполне соответствующим этому эпическому противовесу. Определяющие личность основы выявлялись, прежде всего, в творчестве Пушкина. Исследуя проблему, М. В. Строганов изучал связь возрастных изменений поэта с эволюцией его представлений о личности. Взаимосвязи общего и частного бытия, подверженность человека и мира изменениям, антитеза счастья и покоя — эти проблемы и характер их осмысления привели ученого к выводу о синтезе линейных и циклических хронотопов в пушкинском творчестве1. Важны были также этнографические разыскания поэта, и социальная зоркость, широта социальных интересов. Нравственные императивы зрелого художника («Мирская власть», «Я памятник себе воздвиг.») подтверждают его вполне осознанную устремленность к постижению первоначал существования. Этим объясняется и поразившее Белинского чувство гуманности, но и — свойства мифологем, где архаичное, фольклорное органично усвоено и предстает в виде художественной данности, обязательного контекста, и, преображенное творческой фантазией, является как художественное откровение. Религиозное же состояние воспринято поэтом как необходимое свойство бытия человека, а античное и авторскоекак этапы восхождения к первоистинам и первоистокам, побуждающие творческое воображение ко все новым свободным проявлениям.

Традиционный для отечественного литературоведения преимущественно социальный аспект трактовок проблемы личности при отношении к творчеству как к эстетической данности должен быть дополнен и усложнен. Во-первых, необходимо осмысление актуальной для эпохи Романтизма взаимосвязи личности и народа как важнейшей составляющей мифотворчества поэта. Во-вторых, обязательно рассмотрение способов воплощения проблемы личности в произведениях Пушкина-романтика. Наконец, в-третьих, эти произведения должны быть изучены как романтические мифологемы, обладающие свойствами художественной целостности, наделенной индивидуально-личностным содержанием, а также — общим, которое определяет их вхождение в единый культурный миф.

Показать весь текст

Список литературы

  1. Двойственность впечатлений, сблизившая повесть Пушкина с рассказом Ирвинга, прояснена в вариантах поэмы, где были намечены такие строки:
  2. И страх и смех! Средь улиц челны
  3. Стекло окошек бьют кормой.7
  4. Пушкин и раньше обращался к образам Ирвинга. Так, жанровые и композиционные особенности «Истории Нью-Йорка» повлияли на автора «Истории села Горюхина"10. Позже, в 1834 г., один из сюжетов „Альгамбры“ стал основой „Сказки о золотом петушке"11.
  5. И так же, словно по мановению чьей-то руки, преображается иной край, край лесов и болот. Вводя тему юного града, поэт использует узнаваемый прием:
  6. Где прежде финский рыболов. Печальный пасынок природы, Один у низких берегов Бросал в неведомые воды Свой ветхий невод, ныне там По оживленным берегам Громады стройные теснятся
  7. Дворцов и башен. (4, 274 275. Курсив наш. — И.Б.)
  8. Стоят вдоль невских берегов14.
  9. Красуйся, град Петров, и стой
  10. Неколебимо, как Россия. (4, 276)
  11. При знакомстве с „Историей Нью-Йорка“ поэт не мог не заметить и выразительное определение, данное одному из персонажей: рассказывая о Петре Великом, посетившем Амстердам, Ирвинг сравнивал с ним своего бездумно деятельного героя Питера Твердоголового 21.
  12. Спрятав далее свою иронию в перечень событий в городе, Пушкин вновь обращается к сходным интонациям, когда герой его сюжета, достигнув острова, узнал место и „вдруг, ударя в лоб рукою, захохотал“.
  13. Похоронили ради бога. (4, 287).
  14. А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л., 1977. Т. 6. С. 273 288. Далее ссылки на это издание в тексте (том, страница).
  15. В. История Нью-Йорка. Пер. с англ. В. И. Розинского. М., 1968. С. 287.5 Там же.6 Там же. С. 288 289.
  16. А.С. Медный всадник. С. 67.8 Там же. С. 67 68.
  17. В. История Нью-Йорка. Пер. с англ. В. И. Розинского. С. 288 289.
  18. Новый текст не соответствует авторскому лишь тем, что во французском переводе вместо слова „утро“ видим „солнце“, в конце отрывка нет слова „назад“, а с появлением определения „злополучные“ из текста ушло чувство сожаления, испытываемое героями.
  19. М.П. К „Истории села Горюхина“ // Пушкин. Статьи и материалы. Одесса, 1926. Вып. 2. С. 70−87.
  20. .Л. Библиотека А.С.Пушкина. СПб., 1910. С. 255 -257, 262- Якубович Д. П. Проза Пушкина и Вальтер Скот. Машиноп. дис. СПб., Пушкинский Дом, ф.244, оп.31, № 188. С. 159.
  21. Московский телеграф. 1827. 4.17, № 17. С. 14.
  22. А.С. Медный всадник. С. 29.15 Там же. С. 30.
  23. Н.В. „Медный всадник“ А.С. Пушкина // Пушкин А.С.
  24. Медный всадник. С. 220, 223.20
  25. Современный поэту правитель показан понимающим основное: „С божией стихией царям не совладеть“.
  26. Ср. в „Подражаниях Корану“: „Но ты, господь, его смирил“.
  27. Главного героя повести не интересуют авторские размышления о человеке. Однако действия и помыслы Германа открывают его внутренний мир.
  28. Автор разделил свою повесть на части, и этим рассказу о предельном напряжении разума и чувства героя была придана особая энергия. В системе эпиграфов также проявилось заинтересованное авторское участие .
  29. Как и положено игроку, Герман решителен, он вынимает пистолет и требует ответа: да или нет, но „Графиня не отвечала. Герман увидел, что она умерла“ (6,226).
  30. А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л., 1978. Т.6. С. 210. Далее цитаты приводятся по этому изданию указанием тома и страницы.
  31. И. Критика способности суждения // Собр. соч.: В 8 т. М., 1994.1. Т. 5. С. 173.j
  32. Было отмечено в ст.: Shaw J. The „Conclusion“ of Pushkin’s „Queen of Spades"//Studies in Russian and Polish Literature in Honor of Waclaw Lednicki. Mouton. 1962. P. 114−126.1. С t
  33. Н.А. Словарь русских личных имен. М. 1984. С. 86.
  34. С.П. Записки современника. М., 1989. 4.2. С. 113 114,174 — 176,220−221.
  35. Автореф. дис.. канд. филол. наук. Томск, 1996. С.8).12
  36. S. Реальное и фантастическое в „Пиковой Даме“ // Revue des Etudes slaves. P. LIX/1−2. 1987. P. 265, 266.
  37. О постижении Пушкиным позитивного содержания, исторического значения событий XVE3 в. писал Ю. В. Стенник (Стенник Ю. В. Концепция века в творческих исканиях Пушкина // Пушкин. Исследования и материалы. Д., 1983. Т. 11. С. 86−87).
  38. Ф. Разговор о поэзии // Там же. С. 63.1. Выводы
  39. ГЛАВА 3. ВЗАИМОСВЯЗЬ ГРАФИКИ И СЛОВЕСНЫХ ОБРАЗОВ ПОЭТА
  40. Л.Ф. Мир Пушкина в его рисунках. 2-изд., М., 1988- Левина Ю. И. Болдинские рисунки Пушкина. 1830, 1833, 1834. 2-е изд. Горький, 1988- Рисунки русских писателей XVII начала XX века / Автор-составитель
  41. И я с искренней набожностью взывал к небесам, Причем первую из моих молитв произносил в твою честь. Горы и юность исчезли, надежды не осуществились, и Хотя в моем сердце холод, но оно еще медлит и остаетсяс тобой.
  42. Грусть и сожаление звучат в конце „Песни" — герой вновь в горах, но там нет Мери, и он обращается к любимой:
  43. Все тихо. На Кавказ идет ночная мгла.
  44. Восходят звезды надо мною.
  45. Мне грустно и легко. Печаль моя светла-1. Печаль моя полна тобою.
  46. Тобой, одной тобой. Унынья моего
  47. Ничто не мучит, не тревожит,
  48. И сердце вновь горит и любит оттого,
  49. Что не любить оно не может.
  50. Прошли за днями дни. Сокрылось много лет.
  51. Где вы, бесценные созданья?
  52. Иные далеко, иных уж в мире нет —
  53. Со мной одни воспоминанья.
  54. Я твой по-прежнему, тебя люблю я вновь.
  55. И без надежд и без желаний,
  56. Как пламень жертвенный, чиста моя любовь
  57. И нежность девственных мечтаний11.
  58. Но Пушкин изменил первоначальный набросок, и в печати появился другой текст:
  59. На холмах Грузии лежит ночная мгла-1. Шумит Арагва предо мною.
  60. Мне грустно и легко- печаль моя светла-1. Печаль моя полна тобою,
  61. Тобой, одной тобой. Унынья моего
  62. Ничто не мучит, не тревожит, И сердце вновь горит и любит оттого, Что не любить оно не может14.
  63. Дробясь о мрачные скалы. Шумят и пенятся валы, И надо мной кричат орлы, 1. И ропщет бор,
  64. И блещут средь волнистой мглы1. Вершины гор. (3, 132)
  65. С.В. Денисенко отметил, что связь рисунков Пушкина с текстами изучена мало (Денисенко С. В. Проблема соотнесения графического и вербального (на материале изображения природы в творчестве А.С. Пушкина). Автореф. дис.. канд. филол. наук. СПб., 1996. С.1).
  66. Т.Г. Рисунки Пушкина. Изд. 3, стереотип. М., 1983. С. 209.
  67. Я.Л. Рабочая тетрадь Пушкина ПД N 841 (История заполнения) // Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1986. Т.ХП. С. 248.4 Там же.
  68. Версия о посвящении элегии Волконской была опровергнута М.П. Султан-Шахом. См.: Султан-Шах М.П. М. Н. Волконская о Пушкине в ее письмах 1830−1832 годов // Пушкин. Исследования и материалы. М., Л., 1956. Т. 1.С. 263−266.
  69. Т. Г. Рисунки Пушкина. С.147 149, 242, 205 — 206.
  70. П.И. Пушкин в южной России. М., 1914. С. 36.
  71. Пушкин в воспоминаниях современников: В. 2 т. СПб., 1998. Т.1. С. 211.
  72. Приведем текст песни и ее построчный перевод:
  73. When I roved, a young Highlander, o’erthe dark heath. And climb’d thy steep summit, oh! Morven of snow,
  74. To gaze on the torrent that thunder’d beneath,
  75. Or the mist of the tempest that gather’d below,
  76. Untutor’d by science, a stranger to fear, And rude as the rocks where my infancy grew
  77. No feeling, save one, to my bosom was dear, Need I say, my sweet Mary, 'twas centred in you?
  78. Yet, it could not to Love, for I knew not the name-
  79. What passion can dwell in the heart of a child?
  80. But, still, I perceive an emotion the same As I felt, when a boy, on the crag-cover'd wild:
  81. One image, alone, on my bosom imprest, I loved my bleak regions, nor panted for new- And few were my wants, for my wishes were blest,
  82. And pure were my thoughts, for my soul was with you.1.arose with the dawn- with my dog as my guide,
  83. From mountain to mountain I bounded along, 1. breasted the billows of Dee’s rushing tide, And heard at a distance the Highlander’s song:
  84. At eve, on my heath-cover'd couch of repose. No dreams, save of Mary, were spread to my view-
  85. And warm to the skies my devotions arose, For the first of my prayers was a blessing on you.1.left my bleak home, and my vision are gone,
  86. The mountain are vanish’d, my youth is no more-
  87. As the last of my race, I must wither alone, And delight but in days I have witness’d before.
  88. Ah! splendour has raised, but embitter’d my lot,
  89. More dear were the scenes which my infancy knew- Though my hopes may have faild’d, yet theyare not forgot, Though cold in my heart, still in lingers with you.
  90. When I see some dark hill point its crestto the sky, I think of the rocks that o’ershadow Col-bleen-
  91. When I see the soft blue of a love-speaking eye, 1. think of those eyes that endear’d the rude scene-
  92. When, haply, some light waving lochs I behold,
  93. That faintly resemble my Mary, s in hue, I think on the long flowing ringlets of gold, The locks that were sacred to beauty and you.
  94. Yet the day may arrive, when the mountains, once more,
  95. Shall rise to my sight, in their mantles of snow:
  96. But while these soar above me, unchanged as before,
  97. Will Mary be there to receive me? ah, no!
  98. Adieu! then, ye hills, where my childhood was bred,
  99. Thou sweet flowing Dee, to thy waters adieu!
  100. No home in the forest shall shelter my head-
  101. Ah! Mary, what home could be mine, but with you?
  102. The works of Lord Byron. Complete in one volume. Frankfurt, 1826. P. 654
  103. Тогда у меня не было никакого чувства, кроме одного, дорогого моему сердцу, И нужно ли сказать, моя милая Мери, источником его была ты.
  104. Это еще не могло быть любовью: я не знал такого слова, Да и могла ли страсть жить в сердце ребенка? Но, по-прежнему, я испытываю то же чувство, Какое ощущал, когда был мальчиком, в пустыне, наполненнойскалами-
  105. Один-единственный образ отпечатался в моем сердце, Я любил мой холодный край, не желая другого, И мои намерения были скромны, так как предмет их былблагословен,
  106. И чисты были мои помыслы, так как моя душа былас тобой.
  107. Я вставал на заре, и с моей собакой, которая была моимпроводником.1. Переходил с горы на гору,
  108. Я встречал грудью волны стремительно бегущей Ди,
  109. Я слышал звучащую издали песню горца-
  110. Вечером на ложе для отдыха, поросшем вереском,
  111. Не было мечтаний, кроме доступной моей мысли мечты о Мери,
  112. И я с искренней набожностью взывал к небесам,
  113. Причем первую из моих молитв произносил в твою честь.
  114. Я покинул мой холодный дом, и мое видение исчезло, Горы скрылись, моей юности больше нет-
  115. Когда я вижу темный холм и гребень его, вздымающийсяв небеса,
  116. Я думаю о скалах, чья тень падает на Коблин-
  117. Когда я вижу глаза, нежно-голубые, говорящие о любви,
  118. Я думаю о тех глазах, что заставили меня полюбитьсуровый край-
  119. Когда, быть может, я замечаю светлые заплетенные волосы, Которые отдаленно напоминают оттенок волос моей Мери, Я думаю о длинных, текучих, золотистых локонах, О волосах, которые придавали святость твоей красоте и тебе.
  120. Еще может прийти день, когда горы вновь
  121. Предстанут перед моим взором, в своих снежных мантиях:
  122. И вот они парят надо мной, такие же, как прежде,
  123. Но ждет ли меня там Мери? Ах, нет!
  124. Прощайте тогда, вы, холмы, что взрастили меня.
  125. Ты, мелодично текущая Ди, прощай твоим водам!
  126. В лесу нет больше дома, который мог бы приютить меня.
  127. Ах, Мери, где тот дом, который мог бы быть моим, и в котором была бы ты?)
  128. Книга сохранилась в библиотеке Пушкина (Модзалевский Б. Л. Библиотека Пушкина. СПб., 1919. С. 182 183).
  129. С. М. Черновики Пушкина. 2-е изд. М., 1978. С. 22 23. Строфа в квадратных скобках Пушкиным зачеркнута.
  130. В третьей песне эта тема у Байрона развивается следующим образом:
  131. Дж. Г. Собр. соч.: В 4-х т. М., 1981. Т.2. С. 225 / Перевод Б. Левика.
  132. У Байрона находим сходное описание горного монастыря во второй песне „Паломничества Чайльд-Гарольда“. См.: Байрон Дж. Г. Собр. соч.: В 4-х т. Т.2. С.182- 183.
  133. А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л., 1977. Т. 3. С. 111. Далее цитаты приводятся по этому изданию указанием тома и страницы.
  134. Н.Я. Байрон и Шелли // Известия АН СССР. Сер. литер, и яз. М&bdquo- 1988. Т. 47. Вып. 4. С. 325.
  135. В подтверждение присутствия мотива одиночества в ранних стихах Байрона, Н. Я. Дьяконова приводит строки из стихотворения „Хочу я быть ребенком вольным“ в переводе В. Брюсова:1. Я изнемог от мук веселья.
  136. Мне ненавистен род людской,
  137. И жаждет грудь моя ущелья,
  138. Где мгла нависнет над душой.
  139. Дьяконова Н Я. Лирическая поэзия Байрона. М., 1975. С. 34.)
  140. А. С. Полн. собр. соч.: В 16 т. М.-Л., 1949. Т. З, ч.1. С. 203.§ 2. Крым в рисунках А.С. Пушкина
  141. После лечения на Кавказских минеральных водах Раевские вновь путешествовали и остановились для продолжительного отдыха в Гурзуфе, где генерала ожидала супруга с дочерьми Екатериной и Еленой.
  142. Где весело шумят и блещут воды
  143. И мирные ласкают берега., 3
  144. Он помнит „вод веселые струи“, воды отражают красоту берегов, „в морской дали теряются суда“, и сквозь темные леса виден „моря блеск лазурный“.
  145. И зрит пловец могила Митридата1. Озарена сиянием заката, и, наконец, предстают как непременная принадлежность прекрасного южного мира:
  146. И там, где мирт шумит над падшей урной, Увижу ль вновь сквозь темные леса И своды скал, и моря блеск лазурный,
  147. И ясные, как радость, небеса? (2,50) ^
  148. Все живо там, все там очей отрада, Сады татар, селенья, города -поэт пробовал вариант:
  149. И шелковиц и тополей прохлада, В морской дали далекие суда.
  150. Счастливый край, где блещут воды, Лаская пышные брега, И светлой роскошью природы Озарены холмы, луга.
  151. Где скал нахмуренные своды. (2,104)
  152. Рисунки Пушкина в черновике этого стихотворения впрямую не соотнесены с расположенными рядом строками о гробовом мраке. Но ниже рисунков реминисценции из Байрона:
  153. Так путник, с вышины внимая
  154. Ручьев альпийских вечный шум
  155. И взоры в бездну погружая. (2, 103)
  156. Я шел дорогой неизвестной,
  157. И примечал мой робкий взор
  158. Следы ноги ее прелестной. (2,105)
  159. Последующие стихи передают подлинный взрыв чувств, и они будут перенесены позже в роман об Онегине. В стихотворении:
  160. Зачем не смел ее следов Коснуться жаркими устами
  161. Нет, никогда средь бурных дней Мятежной юности моей Я не желал с таким волненьем Лобзать уста младых Цирцей
  162. И перси, полные томленьем. (2,105)-1. В романе:1. Как я завидовал волнам, 1. Бегущим бурной чередою
  163. С любовью лечь к ее ногам!
  164. Как я желал тогда с волнами
  165. Коснуться милых ног устами!
  166. Нет, никогда средь пылких дней1. Кипящей младости моей
  167. Я не желал с таким мученьем
  168. Лобзать уста младых Армид, 1. Иль розы пламенных ланит,
  169. Иль перси, полные томленьем-
  170. Нет, никогда порыв страстей
  171. Так не терзал души моей!“ (5, 20).
  172. Опечалься: взор свой нежный1. Подыми иль опусти-1. И твое воспоминанье1. Заменит душе моей1. Силу, гордость, упованье
  173. И отвагу юных дней (3, 69) и „Ее глаза“:1. Опустит их с улыбкой Леля
  174. В них скромных граций торжество. (3, 63)
  175. Но и в „Евгении Онегине“ герой вспоминает:1. Татьяны милой
  176. И бледный цвет и вид унылой. (5, 70)
  177. А.С. Полн. собр. соч.: В 17 т. М., 1996. Т.18 (дополнит.). Рисунки. С. 173, 208.
  178. . В. „Таврида“ Пушкина // Учен. зап. ЛГУ. Сер. фи-лол. наук. Л., 1949. Вып. 16. № 122. С. 97−214.
  179. А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л., 1978. Т. 10. С. 50. Далее ссылки на это издание даны в тексте указанием тома и страницы.
  180. А. С. Полн. собр. соч.: В 16 т. М., Л., 1949. Т.2, ч.2. С. 666.5 Там же. С. 671.
  181. Т.Г. Рисунки Пушкина. М., 1983. С. 133−137.
  182. Р. Г. Портретные рисунки Пушкина. Каталог атрибуций. Спб., 1996, № 242 (Воронцова), №№ 424, 425 (Керн), №№ 657, 662 (Пушкина), №№ 713,717 (Ризнич).
  183. РО ИРЛИ 9220/1, л. 121 об.- опубликовано в журнале „Русская старина“, 1888, № 11, С.319 320.§ 3. Первая встреча А. С. Пушкина и М.С. Воронцова
  184. Подруга милая, я знаю, отчего
  185. Ты с нынешней весной от наших игр отстала-1. Я тайну сердца твоего
  186. Давно, поверь мне, угадала:
  187. Хромид в тебя влюблен и т. д.
  188. Подруга милая, я знаю, отчего
  189. Ты с нынешней весной от наших игр удрала.
  190. Эта вздорная шутка невольно всех рассмешила, и ее было достаточно, чтоб Пушкин во всю жизнь не решался напечатать вполне этого стихотворения, и оно оставалось в печати урезанным, начиная со слов: Хромид в тебя влюблен.
  191. Оно появилось вполне только в посмертном издании"3.
  192. А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л., 1974−1978. Т. 10. С. 53 -54. Далее цитаты по этому изданию указанием в тексте тома и страницы.
  193. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. 1799−1826. Л., 1991. С. 269,274,663.
  194. М.В. Памяти Пушкина // А. С. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. СПб., 1998. Т.2. С. 116 117.
  195. С.Д. Над пушкинскими рукописями. М., 1980. С. 88.
  196. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. 1799−1826. С. 326.
  197. Военная энциклопедия. СПб., 1912. Т. 7. С. 42 43.
  198. О посещении Воронцовым Одессы и Крыма в 1821 г., о покупках им земель см.: Кацик В. О., Удовик В. А. М. С. Воронцов и А. С. Пушкин. СПб., 1997- Монтандон К. Путеводитель путешественника по Крыму. Пер. с франц. Симферополь, 1997. С. 33.
  199. Одесса. 1794−1894. Одесса, 1895. С. XL, XXXIX. Сведения об Одессе времени пребывания там поэта приведены в издании: Щербина Л. А. Пушкин в Одессе. Одесса, 1999. С. 14 73.
  200. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. 1799−1826. С. 356, 360, 363, 357.10 Там же. С. 281, 283.
  201. Т.П. Из дальних лет. М., 1963. Т 2. С. 238.12
  202. П.В. Материалы для биографии Пушкина. М., 1984. С. 95.
  203. П.И. О Пушкине. М., 1992. С. 180.
  204. А.С. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. СПб., 1998. Т. 1. С. 229.
  205. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. 1799−1826. С. 363.
  206. Р.Г. Портретные рисунки Пушкина. Каталог атрибуций. С. 106−107.18 т“
  207. Впервые воспроизведен в изд.: Рукописи Пушкина, СПб., 1911.
  208. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. 1799−1826. С. 362.1. Выводы
  209. ГЛАВА 4. ОСОБЕННОСТИ ПУШКИНСКОГО МИФОЛОГИЗМА
  210. При изучении романтической мифологии Пушкина необходимо обратиться к важнейшей антитезе романтиков реальному и идеальному. Она была названа Шеллингом основной „при исчерпывающем изображении“ и „отмечающей наш вышедший из тождества мир"1.
  211. Та же проблема обострилась при обращении к роману в стихах. Пушкин был склонен отстаивать значимость реального, утверждая мысль о допустимости в поэзии картин светской жизни.
  212. Ф.В. Философия искусства. М., 1966. С. 387.§ 1. А. С. Пушкин в Ростове-на-Дону в 1820 году
  213. Из столицы Пушкин вынужден выехать раньше Раевских. Он побывает в Киеве, не доставив письма старшему сыну генерала, так как Софья Алексеевна, супруга Раевского, забыла его передать, и будет ожидать своих спутников в Екатеринославе.
  214. А утром 31 мая (11 июня по н. ст.) Пушкин выехал из Таганрога с Раевскими и их прислугой. Генерал писал о новом этапе поездки в отпуск: „.Поутру рано отправился в Ростов, что прежде было предместьем крепости Святого Димитрия"9.
  215. Однако вполне возможно также, что вблизи крепости у давней знакомой генерала было поместье. Если в нем был дом, то в летнее время она, конечно, проживала там.
  216. История крепости могла быть предметом разговоров по пути к Ростову, во время небольших остановок или в Таганроге у П. А. Папкова, бывшего также и Ростовским градоначальником.
  217. Во время путешествия с Раевскими Пушкин впервые увидел удаленную от центра провинциальную Россию. Ее облик, быт и нравы обитателей приграничных губерний видоизменяли представления о мире столичного жителя.
  218. ВигельФ. Ф. Записки. М., 1928. 4.2. С. 152.
  219. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. 1799−1826. Сост. М. А. Цявловский. 2-е изд., испр. и доп. Л., 1991. С. 206, 209, 211.
  220. В. А. Первая книга Пушкина. Томск, 1997. С. 147 149. .
  221. А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л., 1974−1978. Т. 10. С. 95. Далее ссылки на это издание даны в тексте в скобках.
  222. А. Л. Бертье-Делагардом (Бертье-Делагард А. Л. Память о Пушкина в Гурзуфе // Пушкин и его современники. СПб, 1913. Вып. 12−13. С. 17). Оподготовленности поездки писала Т. Галушко (Галушко Т. „Раевские мои.“. Л., 1991. С. 65 67).
  223. Архив Раевских: В 5 т. СПб., 1908. Т. 1. С. 518.
  224. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. 1799−1826. Сост. М. А. Цявловский. С. 657.
  225. Е. П. Встреча с Пушкиным: Из записок медика. Цит. по: Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина. М., 1984. С. 87.
  226. Архив Раевских. Т. 1. С. 519.
  227. М. Б. Прошлое Ростова-на-Дону по городским планам // Записки Ростовского-на-Дону Общества истории древностей и природы. Ростов-на-Дону, 1912. Т. 1. С. 31 33.
  228. Государственный архив Ростовской области (ГАРО), ф. Р-2613, д. 17, л. 91−98.
  229. М. Б. Указ. соч. С. 34-
  230. Архив Раевских. Т. 1. С. 520.15 Там же. С. 518−519.
  231. ГАРО, ф. 518, on. 1, д. 48, л. 38.1 *7
  232. Военная энциклопедия. СПб., 1914. Т. 15. С. 113.
  233. . В. Очерки о начальном периоде истории г. Ростова-на-Дону и окрестных селений // Из истории Дона (XVII-XX вв.) Ростов-на-Дону, 1956. С. 61−62.
  234. В. В. История крепостей. СПб., 1995. С. 90.
  235. Военная энциклопедия. СПб., 1911. Т. 2. С. 420- Яковлев В. В. Указ. соч. С. 35. 44, 63.
  236. П. П. История города Таганрога: Репринт. Изд. Таганрог. 1996. С. 79.
  237. Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 года / Собр. и изд. П. И. Щукиным. М., 1908. Ч. 10. С. 8 9.
  238. А. С. Полн. собр. соч.: В 16. т. М&bdquo- Л., 1940. Т. 8, ч. 2. С. 929.
  239. А. С. Полн. собр. соч.: В 16 т. М., Л., 1948. Т. 15. С. 51.
  240. С. А. Пушкин в 1833 году. М., 1994. С. 291.
  241. П. И. О Пушкине. М., 1992. С. 140.
  242. Архив Раевских: Т. 1. С. 207.
  243. Н.Н. Русский гений. М., 1987. С. 56−57.
  244. У исследовательницы донского фольклора Т. Н. Тумилевич находим следующие наблюдения: „Известно, пишет она, — становясь казаком, беглый прежде всего менял фамилию. Этот момент тоже становится темой устных „историй“ <.>.
  245. Не будет у вас теперя Ваших фамилий. Ты, Прохоров, как бежал из России?- Как бирюк, отвечает он.- Будешь Бирюковым.1. Другой отвечал Ермаку: — Летел, как лебедь.- Будешь Лебедевым.1. Третий гутарит: — Летел, как сокол.- Будешь Соколовым.
  246. Так всем фамилии новые понадавал Ермак"7.
  247. Это становится основой того сложного единства, которым будет завершено повествование.
  248. А.С. Капитанская дочка. Л., 1984. С. 9, 13, 33.2 Там же. С. 9,11,12.3 Там же. С. 44.4 Там же. С. 44, 49, 64.
  249. Л.П. Имя в эпическом целом „Капитанской дочки“ // Кор-мановские чтения. Вып. 2. Ижевск, 1995. С. 107 118.
  250. А. Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993. С. 693.
  251. Т. И. Ермак. История и легенды // Ермак легендарный. Ростов н/Д. 1987. С. 8 9. о
  252. А.С. Капитанская дочка. С. 17.
  253. О социальном спектакле, разыгранном Екатериной перед Машей писала К. Эмерсон (Emerson, Caryl. Grinev’s Dream: The Captain’s Daughter and a Father’s Blessing// Slavic Review. Vol. 40. N. l (1981). P. 60 70).
  254. А. Ф. Бытие. Имя. Космос. С. 694.
  255. А.С. Капитанская дочка. С. 64.13 Там же. С. 70.14 Там же. С. 74.§ 3. Историзм А. С. Пушкина-романтика
  256. Художественное творчество Пушкина обладает особо значимыми эстетическими свойствами, и национальное искусство в течение почти двух веков неизменно обращается к нему. Одна из основ столь прочной взаимосвязи в истории русской культуры пушкинский историзм.
  257. Итак, обстоятельства предполагаемы, а истинны (не правдивы, а истинны!) страсти и чувствования. Всем этим созданы условия для сохранения эстетического, что подкреплено обращением к опыту великих предшественников.
  258. Романтический же историзм отличен от противоречивых представлений об историзме современной науки6. По мнению Ф. Шлегеля, объективная поэзия „не имеет притязаний на реальность“, она связана „с размышлением о соотношении реального и идеального"7.
  259. Согласно же многочисленным преданиям, Ермак освобождает Дон, заселяет его беглыми, организует Войско Донское, изобретает порох, помогает взять Казань и Астрахань, покоряет Сибирь, чтобы было куда переселить казаков с Дона подальше от царя, и т. д.
  260. Общим для устных произведений о Ермаке является героическое содержание. Каждое из них воспевает деяния, жизненно значимые для всего народа.
  261. Эпическая биография Ермака начинается с того момента, когда он набирает ватагу. Он голова, центр притяжения всех обиженных, гонимых"10.
  262. Зато буду осмотрительнее в моих показаниях, и если записки будут менее живы, то более достоверны“ (8, 55 56).
  263. Наиболее показательна в связи с историзмом Пушкина приостановка им работы над исторической повестью „Капитанская дочка“ и создание „Истории Пугачева“. Изучению исторических фактов, ставших основой замысла повести посвящены многие работы21.
  264. Так поэт объяснил известное ему сочувствие народа к Пугачеву, которое является историческим фактом и сосуществует с народной же оценкой, но иной пугачевщина. Образ Пугачева и придает пушкинскому произведению характер эпопеи.
  265. Трагическое наполнение этого образа несомненно, но герой наделен и смешными чертами, он склонен к дионисийству сцены пира, разгула.
  266. Так же двойственно оборотничество Пугачева, являющегося из тьмы, и оно связано с тем, что в повести своей противоположностью постоянно оборачиваются темы, мотивы и события. Это же касается и характеристик персонажей.
  267. То же переиначивание и странное сцепление обстоятельств формирует сюжет далее: генерал за наступление генерал за оборону, жена Швабрина — его вдова и жениха найдет, изба — дворец, все благополучно — а народ мрет с голоду-
  268. Значима и сама их соотнесенность, и мифолого-исторический характер этого основного композиционного и образного контраста. Он стержневой в повести:
  269. Ироничный рассказ о беспутном, ветреном французе, ироничная цитата из Фонвизина, описание жизни недоросля, отец неосторожно разбудил учителя, тот хотел привстать и не мог, несчастный француз был мертво пьян- радость Савельича в связи с его изгнанием.
  270. Восхищение при известии о службе, но вместо веселой петербургской жизни
  271. Игра в трактире, вечер у Аринуш-ки признаки усердия к службе, ироничная цитата из Фонвизина, Савельич предразнивает француза- „жу ву при, водкю."-1. Семь бед, один ответ.
  272. Ироничный рассказ о хлопотах Савельича. скука в стороне глухой и отдаленной, герой отправился в дорогу, обливаясь слезами.
  273. Савельич ахнул- карточный долг- слова Савельича: „Дело что-то не ладно“.
  274. Неспокойная совесть, безмолвное раскаяние- размышления были не очень приятны, проигрыш немаловажный, поведение глупо, виноват перед Са-вельичем- „все это меня мучило“.
  275. Сокрушения Савельича: „Зашел к куме, да засел в тюрьме" — „Беда, да и только!“.
  276. Так в повествовании определяется оппозиция: веселье, радость, игра, юная беззаботность беда. Она поддержана репликой героя о подымающемся ветре и восклицанием ямщика:
  277. Что ж за беда!“ „беда: буран!“
  278. Схождение двух сущностей бытия начинается в вещем сне героя:
  279. Не умирающий отец, а мужик с черной бородой, „весело на меня поглядывал“.
  280. Огорчение, отец при смерти- герой поражен страхом, вокруг него печальные лица.
  281. Мужик выхватил топор, стал махать во все стороны- спотыкался о тела и скользил в кровавых лужах.
  282. Страшный мужик ласково меня кликал“.
  283. Не бойсь, подойди под мое благословение.“
  284. Ужас и недоумение овладели мной“.
  285. Далее противопоставление то же:
  286. Выражение лица приятное, но плутовское.
  287. Беспокойство Савельича очень меня забавляло" — слова
  288. Савельича: „И добро бы кому, Выручил „если не из беды, тоа то пьянице оголелому“. по крайней мере из очень непри
  289. Прохоров подрался в бане с Ус-тиньей Негулиной за шайку горячей воды.
  290. Швабрин с большой веселостью описал семейство коменданта.
  291. Комендант в колпаке и халате проводит учение инвалидов, оно прекращено женой из-за того, что обед стынет, пушка не стреляла два года, чтобы не пугалась дочь.
  292. Смешные стихи, колкости Швабрина. Велика беда! (о ссоре)
  293. Эпиграф к четвертой главе из комедии Княжнина „Хвастун“ (паятного положения“.
  294. Помнит стары наши проказ?“ „Дершать в ешовых рукавицах“.1. Час от часу не легче.
  295. Худой мир лучше доброй ссоры, а и нечестен, так здоров“.
  296. Женщины разоружили дуэлянтов. „Я не мог не засмеяться“.
  297. Гринев несколько раз не смог не „Батюшки, беда! отвечала Васиулыбнуться, читая грамоту. лиса Егоровна. Нижнеозерная взята сегодня утром“.
  298. Неявное напоминание о даре. Дар отводит беду.
  299. Оппозиция жизни и смерти, которая выявляет суть соотнесения смеха и ужаса, приходит с темой захвата крепости:
  300. Вместе жить, вместе и умирать" — „девка ни жива ни мертва" — еще живые уже мертвые: показана голова Юлая, и тут же убит привезший ее казак- комендантша уверена: „В животе и смерти бог волен“.
  301. Новое сведение тех же главных противоположностей в реплике героя, которую произносит Гринев и участник событий и умудренный опытом автор семейных записок:
  302. Я стал смотреть на продолжение ужасной комедии“.
  303. Апогей оборотничества, веселого ужаса в облике самозванца-государя, при нем происходят переодевания и нарушения логики:
  304. Швабрин острижен и в кафтане, переодета Маша.
  305. Комендантша кричит: „Батюшки, отцы родные“ убийцам мужа и досказывает за Савельича: „злодеи“, она называет Пугачева „беглый каторжник“, и это становится причиной ее трагического конца.
  306. Попадья рассказывает: „чуть было не стряслась беда“, называетраллель дуэли слуг поединку в повести).
  307. Герой старался казаться веселым.
  308. Машу „она, моя бедняжка“, предупреждает: „Беда, попадетесь под пьяную руку“.
  309. Крики, хохот и песни, „Швабрин с ними пирует“, „гости требовали вина" — „Везде разда вались крики пьянствующих мятежников“.
  310. Подобно рефрену в лирическом стихотворении от неоднократных повторов обретает особую силу новое сведение тех же данностей:
  311. Песня живых про смерть и оттого уже и мертвых потрясает героя пиитическим ужасом.
  312. И с новой силой разворачивается, определяя композицию повести, та же оппозиция, уже проясненная в ее художественном значении:
  313. Пугачев смотрел „с удивительным выражением плутовства и насмешливости- „он засмеялся, и с такою непритворною весело-стию, что и я, глядя на него, сталсмеяться, сам не зная чему“. „Я чаю, небо с овчинку показалось.“
  314. Вопрос мошенника и его дерзость показались мне так забавны, что я не мог не усмехнуться“.
  315. Чему ты усмехаешься? спросил он меня нахмурясь. — Или ты не веришь, что я великий государь? Отвечай прямо.1. Я смутился. ты шутишь опасную шутку“. в кабаке светился огонь и раздавались крики запоздалых гуляк».1. Кто ни поп, тот батька".
  316. Реестр добру. Пугачев сверкнул «огненными глазами», «я перепугался за бедного моего дядьку».
  317. Я не мог удержаться от смеха". Бедная Марья Ивановна. Виселица.
  318. С лихой собаки хоть шерсти клок".
  319. Грабежи, разор, семь упоминаний о виселице с телами, герой видит тело бедной комендантши.
  320. Пьяные доброконные злодеи. Бедствия в городе. Бедная Маша.
  321. Для кого пир, для кого под обух".1. Пропадет барское дитя!"
  322. Горели огни, шум и крики, много народу, бочки вина.
  323. Насмешка Пугачева. «Повесь и этого молодца».1. Пугачев развеселился.
  324. Да мы тебя женим и на свадьбе твоей попируем!"1. Оргия.
  325. Савельич: «мошенник государь, отец родной».
  326. Забавная хвастливость Пугачева- смеясь говорит, что выручили девку- «закутим, запьем и ворота запрем!».
  327. И дай вам бог любовь да совет!"1. Из огня да в полымя.
  328. Все захохотали. «Дитя хочет жениться!»
  329. Гринев пришел к Зурину грустен, «он хотелменя развеселить», «мы провели день шумно и буйно».
  330. Бедствие доходило до крайности- состояние. края. было ужасно" — «Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!»
  331. Я прыгал как ребенок. Зуринсмеялся." «. странное чувство отравляломою радость: мысль о злодее. тревожила меня поневоле.»
  332. Швабрин усмехнулся злобной усмешкою".
  333. Рассказы о знакомстве с Пугачевым заставляли родителей «часто смеяться от чистого сердца».
  334. Марья Ивановна испугалась.". «. раздался приятный женский голос: „Не бойтесь, она не укусит“. Марья Ивановна „испугалась строгому выражению этого лица, за минуту столь приятному и спокойному“.
  335. Марья Ивановна узнала в ней ту даму.»
  336. Государыня подозвала ее и сказала с улыбкою: «Я рада, что смогла сдержать вам свое слово.»
  337. Узнал его в толпе и кивнул ему головою, которая через минуту
  338. Мысль увидеть императрицу лицом к лицу так ее устрашала, что она с трудом могла держаться на ногах". мертвая и окровавленная показана была народу" (6, 258 373).
  339. В пересказываемом сне Гринева присутствие матери усугубляет неестественную ситуацию, но и смягчает ее, предопределяя благополучное разрешение испытаний для Петруши и одновременно предупреждая его с мягкой, но настойчивой интонацией колыбельной:
  340. Баю-баюшки-баю, Не ложися на краю, Придет серенький волчок И ухватит за бочок.
  341. А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л., 1974−1978. Т. 7. С. 23. Далее все ссылки даны по этому изданию. В скобках указан том и страница.
  342. В.Н. Об историзме Ахматовой // Russian Literature. North-Holland. 1990. ХХУШ-Ш. 1. Oct. P. 374.
  343. Б. Л. Библиотека А.С. Пушкина. СПб, 1910. С. 331.
  344. Т.И. Ермак. История и легенды // Ермак легендарный. Ростов н/Д, 1987. С. 7 8.
  345. П. Блудная дочь. Анализ художественной прозы Пушкина. СПб., 1996. С. 260.1.А
  346. Блюменфельд В. Художнические элементы в «Истории Пугачева»
  347. Р. В. Над пугачевскими страницами Пушкина. М., 1981. С. 54−60.
  348. Д. Разбор отрывка из трагедии г. Пушкина. Цит. по: Пушкин А. С. Борис Годунов. СПб, 1996. С. 233 234.
  349. Сын Отечества. 1831. № 40. С. 108.
  350. Сын Отечества. 1841. № 41. С. 179.17
  351. Ф. Письмо о романе // Там же. С. 64.
  352. Ф. В. Введение в философию мифологии // Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С. 175.20
  353. Пушкин и книга «Ложный Петр П1» // Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1991. Т. 14. С. 220−235).
  354. А. Еще раз о хронологии «Капитанской дочки» // Пушкин и другие. Новгород, 1997. С. 52 60.
  355. Р.В. Манифесты и указы Е.И. Пугачева. М., 1980. С. 31.
  356. М. Мой Пушкин. С. 94, 95.
  357. А. М. Наш исторический роман в его прошлом и настоящем // Пушкин А. С. Капитанская дочка. Л., 1984. С. 252.
  358. В. А. Первая книга Пушкина. Томск, 1997. С. 120 136.
  359. Отмечено в статье: Mikkelson, G. Mythopoetic Element in Pushkin’s Historical Novel «The Captain’s Daughter». P. 307 -311.
  360. Л.П. Мотив сына-расточителя в «Капитанской дочке» А.С. Пушкина // А. С. Пушкин: филологические и культурологические проблемы изучения. Донецк. 1998. С. 68 70.
  361. В. Н. Об историзме Ахматовой. С. 390 391.
  362. . В. Гамбургский счет. М., 1990. С. 343 346.
  363. Навис покров угрюмой нощи На своде дремлющих небес- В безмолвной тишине почили дол и рощи,
  364. В седом тумане дальний лес. (1, 70)
  365. Эти индивидуальные приемы становятся характерными: то же наблюдается, например, в картинах Михайловского («Домовому», 1819):
  366. И от недружеского взора Счастливый домик о? дтни! Ходи вокруг его заботливым дозором, Люб и мой малый сад и берег сонных вод,
  367. И сей укромный огород С ка/шткой ветхою, с обрушенным забором!
  368. Люби зеленый скат холмов, Луга, измятые моей бродящей ленью, Прохладу лг/п и кленов шумный кров
  369. Они знакомы вдохновенью. (1,320)
  370. Оживил его резец! (1, 147. Выделено нами И.Б.)
  371. Вдали, один, среди людей Воображать я вечно буду Вас, тени прибережных ив. Вас, мир и сон тригорских нив.1. И берег Сороти отлогий, 1. И полосатые холмы, 1. И в роще скрытые дороги, 1. И дом, где пировали мы,
  372. Приют, сияньем муз одетый, 1. Младым Языковым воспетый, 1. Когда из капища наук
  373. Являлся он в наш сельский круг1. И нимфу Сороти прославил, 1. И огласил поля кругом1. Очаровательным стихом-
  374. Но там и я свой след оставил,
  375. Там, ветру в дань, на темну ель
  376. Повесил звонкую свирель. (5, 472)
  377. Природа представлена в стихах поэта предметными знаками универсального мира, среди которых воде, как видим, принадлежит особое место Наиболее же показательны стихи, где основным является образ моря.
  378. Погасло дневное светило- На море синее вечерний пал туман.
  379. Шуми, шуми, послушное ветрило, Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
  380. Я вижу берег отдаленный. Земли полуденной волшебные края- С волненьем и тоской туда стремлюся я,
  381. Воспоминаньем упоенный. И чувствую: в очах родились слезы вновь-
  382. Душа кипит и замирает- Мечта знакомая вокруг меня летает- Я вспомнил прежних лет безумную любовь, И все, чем я страдал, и все, что сердцу мило, Желаний и надежд томительный обман.
  383. Этот текст кажется естественно архаизированным: здесь солнце, море, берег, волны, ветер, шум моря и ветра, но античность влияла на поэта-романтика, уверенно подчинявшего предметный мир своему духовному бытию.
  384. Заветным умыслом томим" — «И по хребтам твоим направить / Мой поэтический побег" — «Адриатической волной повторены его октавы" — «Громада двинулась и рассекает волны"15.
  385. Сохранение и варьирование пушкинских ритмических находок в своеобразно ритмизованных строках стихов серебряного века отражает ощущаемую поэтами содержательность темы, обладающей колоссальным творческим потенциалом.
  386. А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л., 1979. Т. 10. С. 112, 160- Л., 1978. Т. 7. С. 46. Далее цитаты на это издание даны указанием тома и страницы.
  387. О. Язык романтической мысли. М., 1994. С. 41 53. л
  388. Об усвоении Пушкиным кантовского определения изящного как «целесообразности без цели» писал С. А. Кибальник (Кибальник С. А. Независимость и цели поэзии в эстетике Пушкина // Известия РАН. Сер. литер, и яз. 1992. Т.51.№ 5. С. 9−20).
  389. Б. Л. Библиотека А.С. Пушкина. СПб., 1910. С. 365,331.
  390. Kourion. Its monuments and local museum. Nicosia, 1996. P. 13, 21, 24.7
  391. В.Л. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1989. Т.2. С. 329. Здесь и далее курсив наш. И.Б.
  392. В вопросе о датировке этого произведения мы согласны с мнением Б. В. Томашевского (Томашевский Б. Пушкин. М.-Л., 1956. С. 124).
  393. Это отмечено Т. Г. Мальчуковой (Мальчукова Т. Г. Античные и христианские традиции в поэзии А. С. Пушкина. Автореф. дис.. д-ра наук. Новгород, 1999. С. 19).1 л
  394. В.Н. О «поэтическом» комплексе моря и его психофизиологических основах // Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М., 1995. С. 575 622.
  395. О личном и государственном содержании темы моря у Пушкина писал И. Фейнберг (Фейнберг И. Море в поэзии Пушкина // Фейнберг И. Читая тетради Пушкина. М., 1981. С. 151 -224).
  396. О шуме моря как элементе стихийной гармонии, связанном с пушкинским мотивом «естественной гармонической свободы человека», о родственности образа пушкинской поэзии см.: Кошелев В. А. «Онегина» воздушная громада». СПб., 1999. С. 250 254.1. Выводы
  397. В наследовании традиций Пушкиным-романтиком антитеза традиций и новаторства разрешалась в подлинно творческом создании, и поэт отметил важную роль воображения, творческого вымысла, привносящего необходимое личное содержание.
  398. Такой, определяющей конкретно-исторические моменты замысла, произведений, скрепляющей творчество Пушкина в сложное единство, предстает проблема личности, личностное как содержательное и основное в пушкинском творчестве, как выражение творческого начала.
  399. Новое личностное проявление исторически-конкретного мифологизма обнаруживается во внимании Пушкина-поэта и писателя к проблеме историзма и в создании лирических образов, воспроизводящих морскую стихию как стихию космоса и хаоса, как творческую стихию.
  400. Тексты художественных произведений, ноты
  401. А.С. Стихотворения лицейских лет. 1813−1817. СПб., 1994.
  402. А.С. Полн. собр. соч.: В 16 т. М.- Л., 1937−1949.
  403. А.С. Полн. собр. соч.: В 6 т. / Под ред. М. А. Цявловского. М,-Л., 1936. Т. 5.
  404. А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. М.- Л., 1949.
  405. А.С. Полн. собр. соч.: В Ют. Л., 1977.
  406. А. С. Полн. собр. соч.: В 17 т. Рисунки. М., 1996. Т. 18 (дополнит.).
  407. А.С. Медный всадник. Л., 1978.
  408. А.С. Капитанская дочка. Л., 1984.
  409. Манфред, драматическая поэма в трех действиях: Соч. Лорда Байрона / Пер. с англ. М.В. СПб., 1828.
  410. Байрон в переводе русских поэтов. СПб., 1864. Т. 2.
  411. Дж.Г. Собр. соч.: В 4 т. М&bdquo- 1981.Т. 2, 4.
  412. Дж.Г. Избранное. М., 1986.
  413. Дж.Г. Марино Фальеро, дож венецианский / Пер. Г. Шенгели // Собр. соч.: В 4 т. М., 1981. Т. 4.
  414. The works of Lord Byron. Complete in one volume. Frankfurt. Printed by and for H.Z. Broenner. 1826.
  415. The works of Lord Byron: Complete in five Volumes: Sec. ed. Leipzig, 1866. V. 2,4.
  416. В. История Нью-Йорка / Пер. с англ. В. И. Розинского. I., 1968.
  417. A History of New York, 2 w., by Diedrich Knickerbocker. P., 1824, V.l.
  418. Histoire de New York, 2 w., par Diederick Knickerbocker. P., 1827. V. 1.
  419. Дж.Ф. Последний из могикан // Избр. соч.: В 6 т. М., 1961. Т. 1.
  420. Дж.Ф. Пионеры // Избр. соч.: В 6 т. М., 1961. Т. 2.
  421. Дж.Ф. Шпион / Пер. Н. Вольпин // Избр. соч.: В 6 т. М., 1962/Г. 3.
  422. Дж.Ф. Прерия / Пер. Н. Вольпин // Избр. соч.: В 6 т. М., 1962. Т. 3.
  423. Дж.Ф. Осада Бостона/ Пер. В. Курелла // Избр. соч.: В 6 т. М., 1963. Т. 4.
  424. Дж.Ф. Браво // Избр. соч.: В 6 т. М., 1963. Т. 5.
  425. Дж.Ф. Красный Корсар / Пер. С. Майзельс // Избр. соч.: В 6 т. М., 1963. Т. 6.
  426. Дж.Ф. Морская волшебница // Избр. соч.: В 6 т. М., 1963. Т. 5.
  427. Cooper F. The pilot, a tale of the sea. Sec. ed. L., 1824. V. 1.
  428. Le pilot par M.Cooper. (Euvres completes de M. Cooper. P., 1824. V. 1−2.
  429. Les Pioneers // (Euvres des Fenimor Coper. P., 1830. V. 7.
  430. Lionel Lincoln // (Euvres des Fenimor Cooper. Trad, de M. Defauconpret. P., 1830. V. 4.
  431. The pioneers or the sources of Susquehanna. Of J.F. Cooper. In two vol. N.-Y. 1853. V. 1.
  432. Lionel Lincoln, or the Leaguer of Boston by J.F.Cooper // Collection of Ancient and Modern British authors. V. 59.
  433. The last of the Mohican by J. Fenimor Cooper. N.-Y., 1873.
  434. Mickiewicz A. Dziady. Warszawa, 1970.
  435. Пертская красавица, или праздник святого Валентина. Исторический роман Сира Вальтера Скотта / Пер. с фр. М. Воскресенского. М., 1829.
  436. В. Пертская красавица // Скотт В. Собр. соч. в 20 т. M.-JL, 1965. Т 18.
  437. The faire maid of Perth, or St. Valentine's Day by sir W.Scott. Edinburgh. 1863.
  438. La jolie fille de Perth, ou Le jour de Saint-Valentin // OEuvres Completes de Sir Walter Scott. P., 1828. V. 1. •
  439. Weber. Freischiitz. Klavierauszug. Leipzig.
  440. А. Соч.: В 2 т. M., 1987. Т. 2.
  441. Ахматова A. Requiem // Нева. 1987. № 6.
  442. К.Н. Соч.: В 2-х т. М., 1989.
  443. К.Н. Избр. соч. М., 1986.
  444. Ф.В. Иван Выжигин. 2-е изд. СПб., 1929.
  445. Ф.В. Иван Выжигин. 3-е изд., испр. СПб., 1830.
  446. Петр Иванович Выжигин. Нравоописательный исторический роман ХЕХ века. Сочинение Фаддея Булгарина. СПб., 1831.
  447. Ф. Соч. М., 1990.
  448. И.В. Фауст // Собр. соч.: В 10 т. Т. 2 / Пер. с нем. Б. Пастернака. М., 1976.49. Глинка Ф. Соч. М., 1986.
  449. А.А. Полн. собр. соч. JL, 1934.
  450. А.А. Полн. собр. стихотворений. JL, 1959.
  451. И.И. Стихотворения. М., 1987.
  452. Рукою Пушкина. М.- Л., 1935.
  453. Л.Н. Собр. соч.: В 22 т. М., 1979. Т. 2.
  454. Вл. Стихотворения. Л., 1989. Б-ка поэта. Большая сер.
  455. Црногорске и српске народне щесме о борбама за слободу. Титоград. 1980.
  456. Эсхил. Прикованный Прометей / Пер. А. И. Пиотровского // Эсхил. Трагедии. М., 1989.
  457. Югославские народные песни. М., 1956. Рукописи
  458. Государственный архив Ростовской области (ГАРО), ф. Р-2613, д. 17, л. 91−98.
  459. ГАРО, ф. 518, on. 1, д. 48, л. 38.
  460. Пушкинский дом- ф. 244. on. 1. № 42.
  461. Пушкинский дом- ф. 244. on. 1. № 725/3 и 725/4.
  462. Рукописи Пушкина. СПб., 1911.
  463. Д.П. Проза Пушкина и Вальтер Скот. Машиноп. дис. СПб., Пушкинский дом, ф. 244, оп. 31, № 188.8. РО ИРЛИ 9220/1, л.121об.
  464. Архив Раевских: В 5 т. СПб., 1908. Т.1.
  465. Дж. Г. Дневники. Письма. М., 1963.
  466. Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 года. М., 1908. Т. 10.
  467. Н.И. Записки о моей жизни. М., Б.г.
  468. СЛ. Записки современника. М., 1989. Ч. 2. С. 113 114, 174 -176,220−221.
  469. А.П. Воспоминания. Дневники. Переписка. М., 1989.
  470. В.К. Дневник. Л., 1929.
  471. Н.Я. Вторая книга. М., 1990.
  472. Н.Я. Воспоминания. П., 1982. Кн. 3.
  473. Неизданные письма иностранных писателей ХУШ-ХГХ вв. / Под ред. М. П. Алексеева. М.-Л., 1960.
  474. Остафьевский архив. СПб., 1899. Т. 3.
  475. Пушкин и его современники. СПб., 1910. Т. 4. Вып. 13−14.
  476. ПассекТ.П. Воспоминания. СПб., 1906. Т. 2.
  477. Т. П. Из дальних лет. М., 1963. Т 2.
  478. А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. В 2 т. М., 1985.
  479. Пушкин в воспоминаниях современников. СПб, 1998. Т. 1.
  480. И.И. Записки о Пушкине. М., 1988
  481. Разговоры Пушкина. Репринт, изд. 1829 г. М., 1991.
  482. Л. Записки об Анне Ахматовой // Нева. 1989. № 6,7.1. Периодические издания1. Атеней.М., 1830. Ч. 1.№ 6.
  483. Московский вестник. 1827. Ч. 1. № 4.
  484. Московский вестник. 1828. Ч. 8. № 7.
  485. Московский вестник. 1828. Ч. 10. № 13
  486. Московский телеграф. 1827. 4.XL. № 10.
  487. Московский телеграф. 1827. Ч. ХУП, № 17.
  488. Московский телеграф. 1927. Ч. ХУШ, № 23.
  489. Московский телеграф. 1828. Ч. XX. № 6.
  490. Московский телеграф. 1829. Ч. XXX. № 24
  491. Московский телеграф. 1831. Ч. XLII. № 22.
  492. Пушкинская эпоха и христианская культура. Вып. 6. СПб., 1994.
  493. Русская старина. 1888. № 11.
  494. Славянин. 1828. № 52. Ч. 8.
  495. В.Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 1954. Т. 4.
  496. А. Символизм как миропонимание. М., 1994.
  497. Г. Избр. ст. М., 1956.
  498. Н.В. Выбранные места из переписки с друзьями // Пушкин А. С. Капитанская дочка. Л., 1984.
  499. Н.И. Чтения о русском языке // Пушкин А. С. Капитанская дочка. Л., 1984.
  500. Ф.М. Пушкин (очерк) // Собр. соч.: В 15 т. СПб., 1995. Т. 14.
  501. А.В. Джеймс Фенимор Купер // Современник. 1848. Т. 10. № 7.
  502. В.А. Жуковский-критик. М., 1985.
  503. Крамской об искусстве. М., 1960.
  504. Кюи Ц.А. «Фрейыпотц» Вебера // Кюи Ц. А. Избр. ст. Л., 1952.
  505. Д.С. Лермонтов Поэт сверхчеловечества // Мережковский Д. С. В тихом омуте. Ст. и исслед. разных лет М., 1991.
  506. Пушкин в прижизненной критике. 1820−1827. СПб., 1996.
  507. А.Н. Возобновление «Фрейппотца» в Театре-цирке // Серов А. Н. Статьи о музыке. М., 1987. Вып. 3.
  508. В.В. Статьи о музыке. М., 1980. Вып. 5Б.
  509. Вл. Об Анненском // Ходасевич Вл. Колеблемый треножник. М., 1991.
  510. П.И. Музыкально-критические статьи. М., 1953.
  511. Философские, исторические сочинения
  512. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988.
  513. А. Смех. М., 1992.
  514. И. Критика способности суждения // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. М., 1994. Т.5.
  515. Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М., 1991.
  516. А. Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993.
  517. А.Ф. Форма. Стиль. Выражение. М., 1995.
  518. А.Ф. Диалектика художественной формы // Лосев А. Ф. Форма. Стиль. Выражение. М., 1995.
  519. А.Ф. Философский комментарий к драмам Рихарда Вагнера // Лосев А. Ф. Форма. Стиль. Выражение.
  520. А.Ф. Мировоззрение Скрябина // Лосев А. Ф. Форма. Стиль. Выражение.
  521. А. Поэзия, мировоззрение, миф // Пушкинист. М., 1989.
  522. А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993.
  523. Ортега-и-Гасет. Эстетика. Философия культуры. М., 1991.
  524. . История западной философии. М., 1993.Ч. 2.
  525. B.C. Общий смысл искусства. Смысл любви. Что значит слово «живописность»? // Соловьев B.C. Соч.: В 2 т. М., 1988. Т. 2.
  526. ХейзингаЙ. Homo ludens. М., 1992.
  527. А. Благоговение перед жизнью. М., 1992.
  528. Ф.В. Введение в философию мифологии // Шеллинг В. Ф. Собр. соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2.
  529. Ф.В. Философия искусства. М., 1966.
  530. Большой англо-русский словарь. М., 1972. Т. 2.
  531. С. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых. 2-е изд. Пг., 1918. Т. 2. Вып. 4−5.
  532. Военная энциклопедия. СПб., 1911. Т. 2- СПб, 1912. Т.7- СПб., 1914. Т. 15.
  533. А. Оперный словарь. М.- Л., 1965.
  534. В. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб.- М., 1882.
  535. В. Л. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1989. Т.2.
  536. Р. Г. Портретные рисунки Пушкина. Каталог атрибуций. СПб., 1996.
  537. Иллюстрированная энциклопедия моды. 3-е. изд. Прага, 1998.
  538. История русской драмы (вторая половина XIX начало XX в. Л., 1987.
  539. Ю.Д. Русские переводчики XIX века. Л., 1985.
  540. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. 1799−1826 / Сост. М. А. Цявловский. Изд.2-е, испр. и доп. Л., 1991.
  541. И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. М., 1960. Т. 4.
  542. К. Путеводитель путешественника по Крыму / Пер. с франц Симферополь, 1997.
  543. .Л. Библиотека Пушкина. СПб., 1910.
  544. Первое прибавление к росписи российским книгам для чтения из библиотеки Александра Смирдина. СПб., 1829. № 1054.
  545. Н.А. Словарь русских личных имен. М., 1984.
  546. Русские писатели. 1800−1917: Биографический словарь. М., 1989. Т.1.
  547. JI.A. Пушкин и его окружение. 2-е изд., JI., 1989.
  548. Энциклопедический словарь. Брокгауз и Эфрон, СПб., 1893. Т. 10а.
  549. Эстетика: Словарь. М., 1989.
  550. Katalog rekopisow muzeum Adama Mickiewicza w Рагуzu. Krakow, 1931.
  551. The new Cambridge Bibliography of English Literature. Cambridge. 1969 1800−1900.V. 3.
  552. Научные монографии, сборники статей
  553. С. Пушкин в 1833 году. М., 1994.
  554. С.З., Рассовская Л. П. Историзм Пушкина и поэтика фольюку ра. Куйбышев, 1989.
  555. М.П. Пушкин: Сравнительно-историчекие исследования. Л. 1972.
  556. П.В. Материалы для биографии А.С.Пушкина. М., 1984.
  557. И. Книги отражений. Л., 1988.
  558. И.А. «Нарисовал Ал. Пушкин». Ростов н/Д., 1999.
  559. Р. Мифологии. М., 2000.
  560. П.И. Пушкин в южной России. М., 1914.
  561. П.И. О Пушкине. М., 1992.
  562. А. Ритм как диалектика и «Медный всадник». М., 1929.
  563. Н.Я. Романтизм в Германии. М.- Л., 1973.
  564. Д. Д. Мастерство Пушкина. М., 195 5.
  565. Д.Д. Творческий путь Пушкина. 1826 1830. М., 1967.
  566. С.М. Новые страницы Пушкина. М., 1931.
  567. С.М. Черновики Пушкина. 2-е изд. М., 1978.
  568. K.JI. «Евгений Онегин». Роман А. С. Пушкина: Пособие для учителей. М., 1964.
  569. С.Н. Проблема диалога в русской лирике первой половины XIX века. Махачкала, 1983.
  570. О. Язык романтической мысли. М., 1994.
  571. В.В. Эстетика романтизма М., 1966.
  572. Г. Основные понятия истории искусств: Проблема эволюции стиля в новом искусстве. СПб., 1994.
  573. А.Н. Историческая поэтика. JL, 1940.
  574. В.В. Стиль Пушкина. М., 1941.
  575. Т.К. «Раевские мои.». JI., 1991.
  576. Н. Товарищи Пушкина по императорскому Царскосельскому Лицею. СПб., 1913. Т.З.
  577. Л. О старом и новом: Статьи и очерки. Л., 1982.
  578. М.М. Избранные статьи. Донецк, 1996.
  579. А. Музыкальный мир Пушкина. М.-Л., 1950.
  580. . Драматургия Пушкина. М.- Л., 1956.
  581. В.А. Болдинская лирика Пушкина. Горький, 1980.
  582. А.Д., Иванова Н. Н. Язык лирики XIX века: Пушкин. Некрасов. М., 1981.
  583. Л. Пушкин в театральных креслах. Л., 1926.
  584. К.Я. Пушкинский Лицей (1811−1817). СПб., 1911.
  585. Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М., 1957.
  586. Г. А. Пушкин и русские романтики М., 1965.
  587. A.M. Романтизм Пушкина. М., 1993.
  588. A.M. Пушкин как эстетик. Киев, 1909.
  589. A.M. Реализм или Ирреализм? Варшава, 1914. Т.1 2.
  590. A.M. Введение в философию художественного творчества, Варшава, 1910−1912. Т. 1−2- Ростов н/Д., 1917. Т.З.
  591. А. Надорванная душа (к апологии Печорина). Ейск, 1914.
  592. В. М. Байрон и Пушкин. JL, 1924.
  593. И.И., академик. А. С. Пушкин: Очерк жизни и творчества. Минск, 1937.
  594. В. Лик и личины России. М, 1995.
  595. Н.В. Очерки творчества Пушкина. Л., 1976.
  596. Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М., 1991.
  597. В.О., Удовик В. А. М.С. Воронцов и А. С. Пушкин. СПб., 1997.
  598. А.К. Карл Мария Вебер. Л., 1981.
  599. Л.Ф. Мир Пушкина в его рисунках. 2-е изд., М., 1988.
  600. С.А. Художественная философия Пушкина. СПб., 1998.
  601. В. История зарубежной музыки. М., 1976. Вып. 3.
  602. В. А. Первая книга Пушкина. Томск, 1997.
  603. В.А. «Онегина» воздушная громада.». СПб., 1999.
  604. Л. Рисунки Пушкина как графический дневник. М., 1997.
  605. Ю.И. Болдинские рисунки Пушкина. 1830, 1833, 1834. 2-е изд., Горький, 1988.
  606. Я.Л. Автобиографическая проза и письма Пушкина. Л., 1988.
  607. Легенды и мифы о Пушкине. СПб., 1995.
  608. А. М. Пушкин на Дону. Ростов н/Д, 1949.
  609. Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972.
  610. Ю. М. Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Л., 1980.
  611. С.П. История строительства Петербурга в первой четверти ХУШ века. М.- Л., 1957.
  612. Е.А. О русском романтизме. М., 1975.
  613. Ю.В. Поэтика русского романтизма. М., 1976.
  614. Ю. Динамика русского романтизма. М., 1995.
  615. П. В лаборатории писателя. Л., 1933.
  616. Д.Н. Фольклоризм Пушкина: Вопросы поэтики. Волгоград, 1987.
  617. Е.М. Поэтика мифа. 2-е изд., Репринт. Изд. М., 1995.
  618. . Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XIX века. От Анненкова до Пастернака. М., 1992.
  619. Одесса. 1794 1894. Одесса, 1895.
  620. А.Л., Тименчик Р. В. «Печальну повесть сохранить.» М., 1987.
  621. Н.Н. Проза Пушкина (пути эволюции). Л., 1987.
  622. Я. Под сенью дружных муз. М., 1987.
  623. А.Л. Адам Мицкевич. Его жизнь и творчество. М., 1912. Т.2.
  624. Рисунки русских писателей XVII начала XX века / Автор-составитель Р. Дуганов. М., 1988.
  625. Е.Г. Романтика в русском критическом реализме: Вопросы теории. М., 1988.
  626. Русский романтизм. Л., 1978.
  627. В.И. Под сенью дружных муз: О русских писателях романтиках. М., 1984.
  628. С.Д. Над пушкинскими рукописями. М., 1980.
  629. Н.Н. Русский гений. М., 1987.
  630. А.Л. Мастерство Пушкина. М., 1959.
  631. А.А. Романтическая лирика А.С. Пушкина. М., 1994.
  632. М.В. Человек в художественном мире Пушкина. Тверь, 1990.
  633. И. Жизнь и лира. М., 1995.
  634. И. Пушкинист Владислав Ходасевич. М., 1994.
  635. . Пушкин. М.- Л. 1956. Кн. I.
  636. .В. Пушкин и Франция. Л., 1960.
  637. А.Л. Теория мифа в русской филологической науке XIX в. М., 1997.
  638. В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М., 1995.
  639. Ю.Н. Пушкин и его современники. М., 1969.
  640. П.П. История города Таганрога. Репринт, изд. Таганрог, 1996.
  641. С.А. Графика Пушкина. СПб., 1993.
  642. С.Л. Этюды о Пушкине. М., 1999.
  643. О. Миф и театр. М., 1998.
  644. Н.В. Романтизм в творчестве А.С. Пушкина. М., 1980.
  645. Вл. Поэтическое хозяйство Пушкина. Л., 1924.
  646. А.А. Западноевропейская опера. М., 1962.
  647. М. Мой Пушкин. Алма-Ата, 1990.
  648. Т.Г. Рисунки Пушкина. М., 1983.
  649. Ю.Н. «Евгений Онегин» А.С. Пушкина: В мире стихотворного романа. М., 1998.
  650. В. Тетива. О несходстве сходного. М., 1970.
  651. .В. Гамбургский счет. М., 1990.
  652. JI. А. Пушкин в Одессе. Одесса, 1999.
  653. И. Музыка в жизни и творчестве Пушкина. М., 1937.
  654. Н.Я. «Быть может за хребтом Кавказа.» М., 1990.
  655. . О поэзии. JL, 1969.
  656. . О прозе. О поэзии: Сб. ст. М., 1986.
  657. И.П. Разговоры с Гете в последние годы его жизни. М., 1986.
  658. М. Парадоксы новизны. М., 1988.
  659. Эстетические взгляды писателя и художественное творчество. Межвуз. сб. Краснодар, 1981.
  660. Е. В. Творчество Н.М. Языкова. М., 1990.
  661. Р. Работы по поэтике. М., 1987.
  662. В. В. История крепостей. СПб., 1995.1. Научные статьиI
  663. Ю.И. Гоголь // Айхенвальд Ю. И. Силуэты русских писателей. М., 1994.
  664. Е.А. Языковые средства сатиры Пушкина на Булгарина // Гер-ценовские чтения. Л., 1965. Вып. 28.
  665. М.П. К «Истории села Горюхина» // Пушкин. Статьи и материалы. Одесса, 1926. Вып. 2.
  666. И.Л. Три воплощения темы хаоса в русской лирике 30-х гг. XIX века: Пушкин, Баратынский, Тютчев // Материалы пушкинской конф. Псков, 1996.
  667. А. О Пушкине. Статьи и заметки. 2-е изд., доп. Горький, 1984.
  668. B.C. Русский реализм // Пушкин и другие. Новгород, 1977.
  669. И.А. Античная скульптура в восприятии А.С. Пушкина-романтика // Пушкин и мир античности. М., 1999.
  670. Р. Удовольствие от текста. Эффект реальности // Барт Р. Семиотика, Поэтика. Избранные работы. М., 1994.
  671. С.Г. О смысле «Гробовщика» // Контекст. 1973. М., 1974.
  672. A.M. «Язык Петрарки и любви»: Из наблюдений над итальянскими записями А. С. Пушкина // Болдинские чтения. Горький, 1988.
  673. К.М. Жизнь музыканта//Советская музыка. 1935. № 10.
  674. Н.Л. Пушкин и Белкин: К проблеме исторического повествования // Болдинские чтения. Нижний Новгород, 1999. С. 116 126.
  675. В.В. Стиль «Пиковой дамы» // Временник Пушкинской комиссии. М.- Л., 1936. Т. 2.
  676. Л.И. «Мятежной вольности наследник и убийца (Наполенов-ский «миф» Пушкина и Стендаля)» // Вольперт Л. И. Пушкин в роли Пушкина. М., 1998.
  677. М.Л. Перевод Пушкина «Из Ксенофана Колофонского» // Временник Пушкинской комиссии. Л., 1986. Вып. 20.
  678. В.П. Празднование лицейских годовщин в пушкинское время // Отечественные записки. 1861. № 12.
  679. Э.Г., Вацуро В. Э. Заметки А.А. Ахматовой о Пушкине // Временник Пушкинской комиссии. 1970. Л., 1972.
  680. В. Пушкин в борьбе с Булгариным в 1830−31 годах // Временник Пушкинской комиссии. М.- Л., 1941. № 6.
  681. В.А. Эволюция Онегина как филологический миф // Болдински чтения. Нижний Новгород, 1994.
  682. К.Я. Празднование лицейских годовщин при Пушкине и после него // Пушкин и его современники. СПб., 1910. Т. 4. Вып. ХШ XIV.
  683. Н.А. О реализме в романтизме // Вопросы романтизма. Калинин, 1974.
  684. A.M. Пушкинская концепция романтизма // Изв. АН СССР. Сер. язи лит. 1977. № 3.
  685. A.M. Тема маленького человека у Пушкина и ее романтический подтекст // Изв. АН СССР. 1983. № 5- Дарский Д. С. Пиковая дама // Пушкин. Исследования и материалы. СПб., 1995. Т.15.
  686. Д.С. Пиковая дама // Пушкин. Исследования и материалы. СПб., 1995. Т.15.
  687. JI. Чума другое имя розы // А. С. Пушкин и мировая культура. Материалы междунар. научн. конф. М., 1999.
  688. Дьяконова Н Я. Лирическая поэзия Байрона. М., 1975.
  689. Н. Я. Байрон и Шелли // Известия АН СССР. Сер. литер, и яз. 1988. Т. 47. Вып. 4.
  690. Н.А. Сюжетный эквивалент «болтовни в «Пиковой даме» и «Романе в письмах» // Болдинские чтения. Нижний Новгород, 1998.
  691. В.М. Пушкин и Купер: (Семейные истории Гриневых и Уарто-нов) // Филологические науки. 1995. № 1.
  692. Н.В. «Медный всадник» А.С. Пушкина // Пушкин А. С. Медный всадник. Л., 1978.
  693. М.С. Становление и развитие эстетики как философской дисциплины во второй половине XVIII первой трети XIX вв. // Лекции по истории эстетики / Под ред. проф. М. С. Кагана. Л., 1974.
  694. Ю.А. Пушкинский ономастикон. «Повести Белкина» // Русское языкознание. Киев, 19 81. № 2.
  695. И.В. Концепция романтизма в трудах Н.А. Гуляева // Романтизм. Открытия и традиции. Калинин, 1988.
  696. И.В. Взглад на романтизм в канун XIX века // Романтизм и его исторические судьбы. Тверь, 1998. Ч. 1.
  697. И.В. Тема искусства в творчестве Пушкина 30-х гг. и немецкий романтизм // Университетский пушкинский сб. М., 1999.
  698. Кац Б. Об аналогах сонатной формы в лирике Пушкина // Музыкальная академия. М., 1995. № 1.
  699. Я.С. Из истории музыкальной культуры Одессы (1794 -1855) // Из музыкального прошлого. М., 1960.
  700. Л.П. Имя в эпическом целом «Капитанской дочки» // Корма-новские чтения. Ижевск, 1995. Вып. 2.
  701. С.А. Независимость и цели поэзии в эстетике Пушкина // Известия РАН. Сер. литер, и яз. 1992. Т. 51. № 5.
  702. JI.А. Пушкин и святой Серафим // Христианская культура. Пушкинская эпоха. СПб., 1996. Вып. 10.
  703. М. Б. Прошлое Ростова-на-Дону по городским планам // Записки Ростовского-на-Дону Общества истории древностей и природы. Ростов н/Д, 1912. Т. 1.
  704. Г. Взыскательная любовь. Москва, 1984. № 6.
  705. В. «Станционный смотритель» А.С.Пушкина: Переклички и реминисценции//Проблемы поэтики. Самарканд, 1978. Т. 14.
  706. Ю.Д. Прижизненная слава Вальтера Скотта в России // Эпоха романтизма. Л., 1975.
  707. Ю.И. О рисунках Пушкина на рукописи «Гробовщика» (атрибуция одного портрета) // Болдинские чтения. Горький, 1977.
  708. Я.Л. Лицейские годовщины // Стихотворения Пушкина 18 201 830-х годов. Л., 1974.
  709. Я.Л. Кавказский дневник Пушкина // Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1983. Т. 11.
  710. Я.Л. Рабочая тетрадь Пушкина ПД № 841 (История заполнения) // Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1986. Т. 12.
  711. B.C. Легенда о черном предке // Легенды и мифы о Пушкине. СПб., 1995.
  712. Л.М. «Весенняя сказка» А.Н. Островского «Снегурочка» // Островский А. Н. Снегурочка. Л., 1989. (Библ. поэта. Малая сер.)
  713. В.М. Сон Татьяны в поэтической структуре «Евгения Онегина» // Болдинские чтения. Горький, 1980.
  714. Е.М. Миф и двадцатый век // Мелетинский Е. М. Избранные статьи. М., 1998.
  715. Е.Г. Романтизм мифа и мифы романтизма // Романтизм и его исторические судьбы. Тверь, 1998. Ч. 1.
  716. Михайлова Н И. Из наблюдений над пушкинскими текстами: «Про себя», «Усердно помолившись богу.» // Русская словесность. 1994. № 6.
  717. Г. В. Баллада А.С. Пушкина «Песнь о вещем Олеге»: Историческое и поэтическое в ее сюжете // Болдинские чтения. Нижний Новгород, 1998.
  718. М.Ф. Пушкинское «Сотворение мира» // Московский пушки- нист. М., 1997. Т. 4.
  719. Ю.Н. Онегин и Татьяна // Филологические науки. М., 1972. № 3.
  720. А.Н. Пушкинский «Джон Теннер» в системе русской американистики XVIII начала XIX века // Временник Пушкинской комиссии. 1966. Л., 1969.
  721. М.Ф. Эстетическая концепция Шеллинга и немецкий романтизм // Шеллинг Ф. В. Философия искусства. М., 1966.
  722. Р.В. Манифесты и указы Е.И. Пугачева. М., 1980.
  723. В.В. Союз «но» в лирической композиции Пушкина // Стилистика художественной речи. Калинин, 1982.
  724. В.Ф. Пушкин в борьбе с плутовским романом // Временник Пушкинской комиссии. М., 1936. Т. 1.
  725. В. Потаенная полемика // Октябрь. М., 1996. № 6.
  726. Н.Н. От «Арапа Петра Великого» к «Капитанской дочке» // Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1983.Т.П.
  727. О.Я. «Гробовщик»: коллизия и смысл // Московский пушкинист. М., 1995. Т. 1.
  728. П.С. Состав и генезис «Философии искусства» Шеллинга // Шеллинг Ф. В. Философия искусства. М., 1966.
  729. Н.А. Сочинительные связи и союз «и» в поэзии Пушкина // Филологические науки. 1977. № 4.
  730. Л.В. «Медный всадник» и поэтическая традиция XYHI века // Временник пушкинской комиссии. М.- Л., 1939. Т.4−5.
  731. С.Н. Символика «метели» в творчестве А.С. Пушкина 30-х годов // Болдинские чтения. Нижний Новгород, 1995.
  732. Н.В. Трагическое в лирических системах А.С. Пушкина и Ин.Ф. Анненского: К вопросу о пушкинской традиции // Материалы Международной пушкинской конференции. Псков, 1996.
  733. С.Б. «Ритм и стиль «Медного всадника» // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1979. Т. 9.
  734. С.В. «Стихийное» и «родовое» в пушкинской истории Пугачева // Болдинские чтения. Нижний Новгород, 1977.
  735. Я.Г. Романтизм в зеркале рационалистической мысли начала XX века // Учен. зап. Казанского госуд. ун-та. Казань, 1998. Т. 135.
  736. С. Д. Над пушкинскими рукописями. М., 1980.
  737. Л.Е. Романтизм и гуманитарные парадигмы современности (Анри Бергсон) // Романтизм и его исторические судьбы. Тверь, 1998. 4.1.
  738. A.M. Наш исторический роман в его прошлом и настоящем // Пушкин А. С. Капитанская дочка. Л., 1984.
  739. Н.Н. Прекрасен наш союз. // Пушкинист. М., 1989.
  740. Э.В. Лирический цикл А.С. Пушкина «Стихи, сочиненные во время путешествия (1829)» // Пушкинский сборник. Л., 1977.
  741. А.А. Тенденции романтического универсализма в лирике А.С. Пушкина второй половины 20-х гг. // Болдинские чтения. Горький, 1990.
  742. А.А. Принцип романтического психологизма в лирике Пушкина // Болдинские чтения. Нижний Новогород, 1994.
  743. А.А. Принцип романтической тайны в лирике Пушкина // Болдинские чтения. Нижний Новгород, 1995.
  744. А.А. Границы пушкинского романтизма // А. С. Пушкин и мировая культура. Материалы междунар. науч. конф. М., 1999.
  745. А.А. Границы пушкинского романтизма // Университетский пушкинский сб. М., 1999.
  746. О.В. «Медный всадник» как аналог большой музыкальной формы // Болдинские чтения. Нижний Новгород, 1998.
  747. М.Г. Пушкин и Байрон: Спорный взгляд на старую проблему // Сюжет и время. Коломна, 1991.
  748. А.Ю., Строганов М. В. Романтизм. Из «Онегинской энциклопедии» // Романтизм и его исторические судьбы. Тверь, 1998. 4.1.
  749. Ю.В. Концепция века в творческих исканиях Пушкина // Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1983. Т. 11.
  750. В.Г. Мифологические образы и мифотворчество в лирике Пушкина («Рифма») // Проблемы современного пушкиноведения. Псков, 1999.
  751. Л.А. «Отличительная черта в наших нравах: К поэтике комического в «Капитанской дочке» // Болдинские чтения. Горький, 1986.
  752. П. Пушкин и «Северная пчела» // Пушкин и современники. Пг., 1914. Вып. 19−20.
  753. С. Вечные спутники. Александр Пушкин. Из незабытого // Слово. 1991. № 6.
  754. Султан-Шах М.П. М. Н. Волконская о Пушкине в ее письмах 1830−1832 годов // Пушкин: Исследования и материалы. М.- Л., 1956. Т. 1.
  755. А. Повесть о петербургском Иове // Наука и религия. 1977. № 2.
  756. Тахо-Годи Е. А. Евлахов // Русские писатели. 1900−1917. М., 1992. Т. 2.
  757. Тахо-Годи Е. А. Забытая работа (А.М.Евлахов «Надорванная душа» (к апологии Печорина) // М. Ю. Лермонтов. Проблемы изучения и преподавания. Ставрополь, 1997.
  758. Р.В. Принципы цитирования у Ахматовой в сравнении с Блоком // Тез. I Всесоюз. конф. «Творчество А. А. Блока и русская культура XX века». Тарту, 1975.
  759. И.М. Вопросы историзма Пушкина и художественная система Пушкина 1830-х годов // Пушкин, исследования и материалы. JL, 1969. Т. 6.
  760. .В. О стихе «Песен западных славян» // Аполлон, 1916. № 2- Томашевский Б. В. «Таврида» Пушкина // Учен. зап. ЛГУ. Сер. фи-лол. наук. Л., 1949. Вып. 16. № 122.
  761. .В. Историзм Пушкина // Томашевский Б. В. Пушкин. Работы разных лет. М., 1990.
  762. . В.Н. Миф о воплощении юноши-сына, его смерти и воскресении в творчестве Елены Гуро // Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. М., 1995.
  763. Т. И. Ермак. История и легенды // Ермак легендарный. Ростов н/Д, 1987.
  764. В.И. Притча о блудном сыне в контексте «Повестей Белкина» как художественного целого // Болдинские чтения. Горький, 1983.
  765. И. Море в поэзии Пушкина // Фейнберг И. Читая тетради Пушкина. М., 1981.
  766. С. Новые тексты стихотворений А.С. Пушкина// Неизданный Пушкин. СПб., 1996. Вып. 1.
  767. С.А. Рисунки Пушкина и творческий процесс // Временник Пушкинской комиссии. Л., 1988.
  768. С.А. Рукописная тетрадь Пушкина ПД № 835 (из текстологических наблюдений) // Пушкин. Исследования и материалы. JL, 1983. Т.П.
  769. Е.Р. Эпитет «медный» в поэме «Медный всадник»// Временник Пушкинской комиссии. Л., 1981.
  770. Т. Вновь найденный автограф Пушкина «В голубом небесном поле» // Лит. наследство. М., 1952. Т. 58.
  771. М.А. Пушкин и английский язык // Пушкин и его современники. Пг., 1918. Вып. 17−18.
  772. . В. очерки о начальном периоде истории г. Ростова-на-Дону и окрестных селений // Из истории Дона (XVII-XX вв.) Ростов н/Д, 1956.
  773. Т.И. О роли вымышленного автора «Повестей Белкина» // Болдинские чтения. Горький, 1988.
  774. Д.П. Реминисценции из Вальтера Скотта в «Повестях Белкина» // Пушкин и его современники. Л., 1928. Вып. 37.
  775. Авторефераты диссертаций и диссертации
  776. Н.А. «Пиковая дама» «Герой нашего времени» (романно-новелистическая поэтика прозы Пушкина и Лермонтова). Автореф. дис.. канд. филол. наук. Томск, 1996.
  777. С.В. Проблема соотнесения графического и вербального (на материале изображения природы в творчестве А.С. Пушкина). Автореф. дис.. канд. филол. наук. СПб., 1996.
  778. Л.А. «Маленькие трагедии» А.С.Пушкина как художественная целостность. Автореф. дис.. канд. филол. наук. Нижний Новгород, 1999.
  779. Л.П. Родовая природа эпического произведения: «Капитанская дочка» А. С. Пушкина. Автореф. дис.. канд. филол. наук. Донецк, 1994.
  780. Г. И. А.С. Пушкин и русско-кавказские историко-культурные связи. Автореф. дис.. д-ра. ист. наук. Владикавказ, 1998.
  781. Т.Г. Античные и христианские традиции в поэзии А.С. Пушкина. Автореф.. докт. дис. Новгород, 1999.
  782. Н.Г. Миф как форма художественной условности. Дис.. канд. филол. наук. М., 1984.
  783. Н.О. Художественный мифологизм творчества М.И. Цветаевой в историко-культурном контексте первой трети XX века. Автореф. дис.. д-ра. филол. наук. М. 1998.
  784. И.М. Д.Ф. Купер в России. Автореф. дис.. канд. филол. наук. М&bdquo- 1982.
  785. Е.Н. Тема Фауста в художественном мире А.С.Пушкина. Автореф. дис.. канд. филол. наук. Кострома, 1999.
  786. Л.П. Пушкинские мотивы в поэзии А. Ахматовой. Автореф дис.. канд. филол. наук. Одесса, 1989.
  787. Н.Н. Изображаемое и рассказываемое в прозе Пушкина. «Повести Белкина». Автореф. дис.. канд. филол. наук. М., 1999.
  788. С.В. Коммуникативная система лирики А.С. Пушкина. Автореф. дис.. канд. филол. наук. М., 1999.
  789. Е.М. Феномен «самостоянья человека» в лирике А.С. Пушкина». Автореф. дис.. д-ра филол. наук. Воронеж, 1997.
  790. Д.П. Проза Пушкина и Вальтер Скот. Машиноп. дис. СПб., ИРЛИ, ф. 244, оп. 31, N 188.1. Зарубежные исследования
  791. П. Блудная дочь. СПб., 1996.
  792. А. Еще раз о хронологии «Капитанской дочки» // Пушкин и другие. Новгород. 1997.
  793. Л.Дж. Шеллинг и Ансильон: Романтическая концепция народности // Романтизм и его исторические судьбы. Тверь, 1998. 4.1.
  794. Чтения о новейшей изящной словесности. Сочинение Д.О.Л. Б. Вольфа, профессора Иенского ун-та. Пер. с нем. М., 1835.
  795. В. Проза как поэзия. Пушкин. Достоевский. Чехов. Авангард. Изд. второе, испр., расш. СПб., 1998.
  796. Bayley John. Pushkin and Byron: A Complex Relationship // The Byron Journal. 1988.
  797. Bezwinski A. Model poety schelliagianskiego w liryce Puszkina // О poezyi rosyiskiej. Krakow, 1984.
  798. S. Реальное и фантастическое в «Пиковой Даме» // Revue des Etudes slaves. P. LIX/1−2. 1987. P. 265,266.
  799. Emerson C. Grinev’s Dream: The Captain’s Daughter and a Father’s Blessing / / Slavic Review. Vol. 40. N. l (1981).
  800. Evdokimova S. Mednyi vsadnik istoriia kak mif. // Russian Literature, 28, No.4 (1990).
  801. Kircher E. Philosophie der Romantik. Jena, 1906. Kourion. Its monuments and local museum. Nicosia, 1996.
  802. Mikkelson, Gerald E. The Mythopoetic Element in Pushkin’s Historical Novel «The Captain’s Daughter» // Canadian-American Slavic Stadies, 7 (1973).
  803. Shaw J. The «Conclusion» of Pushkin’s «Queen of Spades"//Studies in Russian and Polish Literature in Honor of Waclaw Lednicki. Mouton. 1962. P. 114−126).
Заполнить форму текущей работой

Сессия? Спокойно!