В результате была сформулирована новая методологическая концепция, важнейшей особенностью которой был интерес к вопросам, связанным с развитием научного знания. «Центральной проблемой эпистемологии всегда была и до сих пор остаётся проблема роста знания, — провозгласил Поппер. — Наилучший же способ изучения роста знания — это изучение роста научного знания"[23]. Переход от анализа структуры научного знания, чем в основном занимались логические позитивисты, к исследованию его развития существенно изменил и обогатил всю проблематику философии науки.
Все положительное в научном познании, отмечает Поппер, положительно лишь постольку, поскольку на данный момент какие-либо теории лучше по сравнению с другими. Лучшие — это те, которые:
— во-первых, объясняют больше, причем объясняют с большей точностью, и вследствие этого позволяют нам получить лучшие прогнозы;
— во-вторых, кратчайшим способом проверены.
При этом проверяемость теории К. Поппер не отождествляет с ее логической обоснованностью и, тем более, с эмпирической подтверждаемость. Он настаивает на том, что теорию вообще невозможно исчерпывающе подтвердить или обосновать; ее успешно можно только опровергнуть. Ведь теория, задействована в реальном познавательном процессе, перманентно испытывает эмпирических и логических испытаний, поэтому для ее доказательного оправдания в идеале нужна бесконечное множество практических и мысленных экспериментов, что невыполнимо. С другой стороны, чтобы положить конец теории, достаточно одного эксперимента, опровергает ее, это — вполне осуществимо.
Неопозитивисты, согласно своему принципу верификации, считали возможным исчерпывающую проверку гипотез и теорий на истинность: теория истинна, если она проверена фактами опыта. Вместо этого К. Поппер показывает, что не все так просто. Сменяемость теорий, что имеет место в развитии науки, свидетельствует о том, что нет абсолютно истинных теорий; то, что еще вчера казалось достоверным, завтра может оказаться сомнительным и даже порочным. Поэтому процедуры верификации не только не гарантируют истинности, но и вводят в заблуждение исследователей; ведь даже терминологически «верификация» как-бы предоставляет возможность достижения истинности, однако, в действительности такая возможность отсутствует.
Теории проверяются и опровергаются в научных дискуссиях, основанных на критике. К. Поппер выдвигает такие решающие критерии проверки и опровержения теорий — «содержательность», «логичность» и «простота». Исходным условием научной (в отличие от любой другой) критики, замечает он, есть четкое определение проблемы. Основным объектом научной критики становятся гипотезы, выдвинутые для решения проблем. Та или иная гипотеза, что выдержала проверку критикой, признается теорией; хотя это и не предохраняет ее от дальнейшей критики. Опровержение же гипотезы означает устранение научной ошибки и констатацию необходимости в новой, более глубокой гипотезе.
Критика, опровержения и углубление теорий и гипотез обеспечивает рост научного знания. Действенность критики заключается в выяснении несостоятельности теории или гипотезы решить те проблемы, для решения которых она разрабатывалась. К. Поппер отмечает, что в науке ни один вид знания, никакие источники, методы и процедуры его приобретения недопустимо выводить из-под критики. Ничто не освобождено и не должно считаться свободным от критики — даже сам основной принцип критического метода.
Принцип «все открыто для критики» он считает величайшим достижениям науки. Последняя всегда критична, так как именно в критике — ее жизнь.
В работах Поппера, в частности, в сборнике «Объективное знание. Эволюционный подход», имеет место еще одна важная эволюция — от методологической к онтологической и эпистемиологической проблематике. Под уже разработанные концепции фальсификации и позицию критического рационализма встает достаточно убедительная философская основа. Согласно Попперу, всю нашу внешнюю и внутреннюю реальность [8] охватывают «три мира» :
— первый — мир физических объектов или физических состояний;
— второй — мир субъективных (ментальных и психических) состояний сознания;
— третий — мир объективного содержания мышления (подтвержденные и неподтвержденные гипотезы, теоретические системы и теории, проблемные ситуации и проблемы, материализованные и нематериализованные проекты, прочитанные и непрочитанные книги и т. д.).
К. Поппер как представитель критического рационализма объясняет прогресс науки критическим соревнованием альтернативных взглядов. Он постулирует наличие мира чистых идей, «третьего мира», имеющего много общего с платоновским миром идей и гегелевским объективным духом. Его концепция правдоподобия вводится как приближение к истине.
Р. Карнап провозглашает классификацию положений (позиций), которая ставила целью отделить собственно философскую проблематику от логики и других наук. Все положения (предложения), претендующие на содержательность, были разбиты на три основных класса: нелепые, то есть бессмысленные, недействительные (unsinnige) научно осмысленные, то есть вненаучные (sinnlose), и научно осмысленные, или просто научные (sinnvolle), а значит истинные и ложные. Бессмысленные предложения, считает Р. Карнап, собственно, и не представляют собой предложений или высказываний, а лишь напоминают их, будучи уподобленными к ним по внешним характеристикам своей структуры [5, 78−87].
Философские (метафизические) положение Р. Карнап провозглашает вненаучными, поскольку их аргументы не подлежат сравнению с фактами. Он выводил этот статус из невозможности их проверить, или того, что в состав этих положений входят псевдопонятия, определение которых также не подлежат проверке (например, «абсолют»), или, наконец, из неправомерности дедуктивного вывода, следствием которого является определенное предложение (высказывание, положение). Как одно из средств искоренения «традиционной» философии Р. Карнап использовал учение о так называемых квазисинтаксических предложениях (высказываниях), то есть о таких предложениях, которые в их неуточненном виде можно понимать по-разному: или как предложение предметного языка, то есть языка, на котором мы говорим о разных предметных вещах, количественных отношениях и т. д. (эти высказывания говорят о свойствах «вещей», например, «пять есть число»); или как высказывания метаязыка (которые утверждают что-то о свойствах слов и предложений предметного языка, например, «пять есть число, то есть числительное». К квазисинтаксическим высказываниям Р. Карнап относит философские положения, считая, что если они и имеют тот или иной рациональный смысл, то только в том случае, если их интерпретировать как высказывания об отношении между словами. Поэтому он считал необходимым превратить философские положения в предложения, которые говорят только о логико-синтаксических отношениях слов. Вместо «время одномерно, а пространство трехмерное» Р. Карнап, например, предложил говорить так: «определение времени состоит из одной координаты, а пространства — из трех» [8, 307].
Итак, философия, хотя и не производит, как метафизика, псевдопоположений, ложных высказываний, однако ее также нельзя признавать научной дисциплиной. Это всего лишь метод логического анализа, который очень нужен для извлечения псевдоположений; философию «невозможно изложить в форме системы положений и предложений» [3, 86]. Такое убеждение следует из «теории структуры» (Konstitutinstheorie), которая сделала известным имя Р.Карнапа. Задача теории структуры — привести действительность в «данное», из «данного» сконструировать предметы. А все «это», то есть то, что непосредственно существует, есть простейшая истина (einfachste Erlebniswahrheit), непроницаемая для любого познания. Оно, «данное», не только дает в руки нитку-путеводитель, с которой можно пройти лабиринт действительности; оно одновременно — основа «всей системы действительности самой по себе» [6, 298].
ВЫВОДЫ.
Сегодня недостатки неопозитивистской гипотетико-дедуктивной модели науки хорошо известны, однако, часто упускают из виду одно обстоятельство, которое может показаться парадоксальным. Эта модель стала внутринаучным мифом именно потому, что системологические исследования (то есть, научные исследования науки) не получили должной логико-методологической поддержки. Постпозитивизм в этом отношении поставил своей целью не только исправления недостатков неопозитивистской модели, не только приведение ее в соответствие с эмпирическими данными, поставленными историей науки, но и обеспечение метанауки рефлексией второго порядка.
Реализуя постпозитивистскую программу и проводя так называемую «критико-рационалистической реформу», современная эпистемология постепенно приобретает черты открытой и саморефлексирующей системы научных знаний о науке.
Подтверждением того, что эпистемология развивается в направлении «от философии — к науке», может служить расширение спектра ее практических приложений. В первой половине ХХ века ее «услугами» пользовались в основном математики и физики-теоретики, а в семидесятые годы за «эпистемологической поддержкой» обратились социология и социальная психология, а в восьмидесятые годы — лингвистика и логика, в 90 -и — история и культурология.
Добронравова И. С. Идеалы и типы рациональности //Постнеоклассика: философия, наука, культура: Коллективная монография. Ред. Л. П.
Киященко, В. С. Степин. ;
СПб .: Издательский дом «Мирьям», 2009. — С. 296−314.
Додонова В. И. О тонкости концептуальной дискуссии о сущности рациональности в современном философском дискурсе // Практическая философия. — 2011. — № 3.
— С. и5−22.
Зуев К. А., Кротков Е. Л. Парадигма мышления и границы рациональности // 0бщественньиенаукиисовременность. — 2001. — № 1 — С. 104−114.
Карнап Р. Преодоление метафизики логическим анализом языка // Аналитическая философия: становление и развитие (антология). — М., 1998. — 528 с.
Карнап Р. Философские основания физики. — М.: Прогресс, 1971. 390 с .
Койре А. В. Очерки истории философской мысли. В влиянии философских концепций на развитие научных теорий / А. В. Койре. — М .: Прогресс, 1985. — 286 с.
Крафт В. Венский кружок. Возникновение неопозитивизма. — М., 2003. — 224 с.
Новейший философский словарь / Чекалов Д. А., Кондрашов В. А., Копорулина В. Н. и др. — М .: ФЕНИКС + ФЕНИКС, ТОРГОВЫЙ ДОМ, 2008. — 668 с.
Поппер К. Логика и рост научного знания / Поппер К. — М.: Прогресс, 1983.
Поппер К. Логика и рост научного знания. — М .: Прогресс, 1933.
Поппер К. Предположения и опровержения / Поппер К. — М.: АСТ — Ермак, 2004. — С. 92.
Поппер К. Реализм и цель науки // Современная философия науки.Хрестоматия. — М.: Логос, 1996.
Порус В. Н. Рациональность. Наука. Культура. — М: ИФРАН, 2002. — 352 с.
Степин В. С. Теоретическое знание / В. С. Степин. — М .: Прогресс-Традиция, 2000. — 744 с.
Степин В.С., Горохов В. Г., Розов М. А. Философия науки и техники / В. С. Степин, В. Г.
Горохов, М. А. Розов. — М .: Гардарики; 1999. — 400 с.
Carnap R. The logical syntax of language.- London, 1954. 352 г.
Hempel C. Aspects of scientific explanation and other essays on the philosophy of science. — NY, 1965. — 505 p.
