Поэтому сюжетная перспектива формирует внешнюю речь в русле совсем иных внутренних законов: не сокращенно-сжатой прямолинейности высказывания, а, наоборот — в возможно возрастающей и расширяющейся многоаспектности спектра стилистических средств, при котором многоаспектная база доказательств становится не только возможной или допустимой, но оказывается обязательной и необходимой для развертывания самого процесса общения. Так, во внешней речи появляются расширенные модели предложений, где, кроме подлежащего и сказуемого как главных членов предложения, широко используются второстепенные члены, имеет место рекурренция как возврат к ранее сказанному, построение высказывания в плане его приближения или отдаления от говорящего, т. е. по принципу центров первичного и вторичного приближения к нему, когда первичным выступает сам автор, типа: Онегин, добрый мой приятель, родился на брегах Невы (вторичный центр), …там некогда гулял и я, но вреден север для меня (первичный центр) и т. д. Таким образом, внешняя речь основной формой своего проявления имеет функциональную перспективу, а основным значением своего действия имеет значение свободной элективности, т. е. того выбора стилистических средств, с помощью которых автор как отправитель информации считает возможным передать реципиенту свое мнение. В силу этого внешняя речь строится на всем богатстве лексического инвентаря, которым владеет отправитель информации. При многоступенчатых высказываниях в ней используются такие слова-логемы или агглютинаты (т.е. слова, приклеивающиеся к предшествующему доказательству типа: итак, следовательно, таким образом, поэтому и т. д.) [Свиридова 2013: 80]. Эти слова противоположны словам-сенсатам, возникающим в сфере внутренней речи, когда отправитель информации еще не готов сформулировать квинтэссенцию своей мысли, и ему необходим временной промежуток для углубленной оценки сообщения и его формулировки для выхода во внешнюю речь.
Однако, как и слова-логемы, слова-сенсаты не имеют достаточного самостоятельного значения, а должны быть подкреплены предшествующим или последующим за ними смыслами. Поэтому они выступают теми агглютинатами, которые приклеиваются к формулируемым автором высказываниям в пределах внешней речи. Но формой и значением, которые определяют сферу внутренней речи, является не функциональная сюжетная перспектива и элективность, как у внешней речи, а другие языковые закономерности: формой организации внутренней речи выступает авторский ракурс, а способом его реализации является значение корреляции, поскольку корреляция — это то значение, которое создает прямую линию связи с объектом речевой ситуации, о котором говорящий строит схематичный макет своего высказывания. Сказанное выше не означает, что внутренняя и внешняя речь разделены в рамках акта коммуникации, напротив, они неразрывно связаны. И эта связь, основываясь на общем объекте мысли, должна иметь следующие языковые приемы, которые определяют ее действие: а) как действие, семантически обобщающее два эти вида речи — внутреннюю и внешнюю; б) как действие, протекающее в едином речевременном пространстве; в) как действие, находящееся в определенной зависимости от других[Устякина 2011: 63−65]. Таким обобщающим языковым инструментом выступает функциональная смысловая зависимость.
Она функциональна, т.к. действует как на уровне внутренней, так и на уровне внешней речи: в первом случае выступая как корреляция, во втором — как элективность по принципу связи с объектом речевой ситуации. Она является смысловой, т.к. формы ее выражения связаны с соотнесением мысли с определенным объектом речевой ситуации либо через авторский ракурс, либо через сюжетную перспективу. Она проявляет себя как зависимость, поскольку внешняя речь, несмотря на языковую объемность составляющих ее компонентов и на темпоральную расширенность произносимого вслух высказывания, оказывается не просто связанной с внутренней речью, но выступает в подчинении к этой речи, в результате чего обе речевые сферы связаны иерархическими отношениями, которые устанавливаются объективно, т. е. независимо от желания говорящего, по принципу подчинения внешней речи внутренней как главенствующей. Функциональная смысловая зависимость, как и другие языковые закономерности, отражает язык в целом, а он, как известно, представляет собой самое загадочное дитя человечества, которое, будучи порождено человеком, существует по независимым от нас законам своего развития. Человек оказывается в границах их действия, познает их, но изменить их не может.
Заключение
.
По итогам работы можно сделать следующие выводы:
Внутренняя и внешняя речь имеют ряд особенностей. Внешняя речь может быть монологической и диалогической. Внутренняя речь отличается от форм внешней речи, и по назначению, и по строению. Это речь свернутая, редуцированная, отрывочная, выразительные средства в ней предельно минимизированы — сложная фраза может быть сведена к единственному ключевому слову — но при такой фрагментарности, разумеется, исключены какие-либо недоразумения, связанные с недопониманием смысла или контекста высказывания. Внешняя речь строится, как правило, на необходимости убеждения, доказательства либо просто имеет вид неаргументированного приказа или сообщения. Формой и значением внутренней речи является авторский ракурс, а способом его реализации является значение корреляции, Формой внешней речи является функциональная сюжетная перспектива и элективность. Список использованной литературы.
Выготский Л. С. Мышление и речь, в Сб.: Психология мышления [Текст] / Л. С. Выготский / Под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер и др., М., «Аст»; «Астрель», 2008 г., с.
506−508.Гальперин П. Я. К вопросу о внутренней речи. — Доклады АПН РСФСР [Текст] / П.
Я. Гальперин. 1961. № 4.
С. 134—138.Зимняя И. А. Лингвопсихология речевой деятельности [Текст] / И. А. Зимняя. — М.: «…Московский психолого-социальный институт, Воронеж: НПО «МОДЭК», 2001.
— 432 с. Котовчихина Н. Д. Поэтика лирической прозы [Текст] / Н. Д. Котовчихина. — М., 2010.
Кошевая И. Г. Грамматические значения и категории [Текст] / И. Г. Кошевая, Л. К. Свиридова. — М., 2011.
Кошевая И. Г. О тройной сегментации времени и пространств[Текст] / И. Г. Кошевая // Вестник МГГУ им. М. А. Шолохова. Сер.
&# 171;Филологические науки". 2013. № 2.
С. 64−67.Свиридова Л. К. Перевод как обязательное выражение категории тождества [Текст] / Л. К.
Свиридова // Вестник МГГУ им. М. А. Шолохова. Сер. &# 171;Филологические науки". 2013. №.
2. С. 80−86. Свиридова Л. К. Повтор как одна из речевых форм категории тождества в драматургии [Текст] / Л. К. Свиридова // Вестник Московского государственного областного университета.
Сер. &# 171;Лингвистика". 2011. Т. 2.
№ 6. С. 63−66. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики [Текст] / Ф.
Соссюр. -Екатеринбург: Урал.
унта, 1999. -426 с. Устякина Е. В. Рекуррентный центр в произведениях художественной прозы [Текст] / Е. В. Устякина. — М., 2011.
Шемчук Ю. М. Варианты в молодежномсоциолекте как проблема вариологии [Текст] / Ю. М. Шемчук // Иностранные языки в высшей школе. 2013. № 1 (24). С. 36−39.
