Классический этап развития политической социологии

Марксизм оказал колоссальное воздействие на развитие социологии как в позитивном, так и в критическом аспектах. Многие последующие социологические теории возникали либо как продолжение и развитие отдельных идей К. Маркса, либо как их содержательная критика. Схемы восприятия и анализа политической действительности, предложенные К. Марксом, по-прежнему пользуются доверием. Поэтому их знание есть необходимое условие для понимания и усвоения современных социологических теорий.

Социологии К. Маркса была свойственна практическая направленность. Он критически относился к спекулятивным схемам, разработанным в лоне современной ему философии, прежде всего немецкой классической. Важнейшей интеллектуальной предпосылкой возникновения социологии как науки было представление о социальном детерминизме, т. е. о том, что в обществе существуют упорядоченность, причинно-следственные связи, обусловленность одних социальных процессов и явлений другими. Для К. Маркса основным детерминирующим фактором развития общества было материальное производство, эволюция которого в истории развития общества определяет формы общения людей (гражданское общество), формы власти и политического господства (государство), формы общественного сознания (идеология). Принцип материалистического понимания истории фокусировал внимание на предметной деятельности человеке, его потребностях и интересах. К. Маркс не раз говорил о том, что история развития общества представляет собой деятельность преследующего свои цели человека. Это деятельность всегда развертывается в определенных исторических условиях, в конкретных социальных контекстах, среди которых экономические факторы и условия (способ производства материальных благ) являются решающими. Как писали К. Маркс и Ф. Энгельс в одном из своих ранних произведений «Немецкая идеология», «способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Нс сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет сознание»^[1].

Но Маркс указывал и на существование обратной связи, «обратного воздействия» внеэкономических факторов на развитие материального производства. При этом в качестве решающих факторов, детерминирующих развитие общества, он определял не субъективные, а объективные, не зависящие от воли и сознания людей факторы.

Согласно социологической теории К. Маркса история человечества представляет собой историю борьбы классов (больших социальных групп, занимающих определенное место в системе общественного производства, объединенных общностью интересов, способом мышления и образом жизни) за господство друг над другом. Основой классовой борьбы выступает частная собственность на средства производства, которая обусловливает экономическую эксплуатацию человека человеком и социальное неравенство. Классовая борьба осуществляется в различных формах, а именно: в экономической — за улучшение условий труда и воспроизводства человека, политической — за власть или влияние на нее, идеологической — за утверждение в общественном сознании классовых представлений о мире. В капиталистическом обществе основными классами являются пролетариат и буржуазия. По мысли Маркса, всемирно-историческая миссия пролетариата заключается в завоевании политической власти и установлении особой формы господства — диктатуры пролетариата в целях преобразования общества, уничтожения частной и создания общественной собственности, ликвидации классовой структуры и построения бесклассового общества, преодоления всех форм политического господства на основе постепенного отмирания государства и создания системы общественного самоуправления.

Политическую социологию К. Маркса можно характеризовать как теорию, которой присущи ярко выраженный монизм и детерминизм.

В отличие от К. Маркса, М. Вебер сосредоточил свое внимание па раскрытии внутренних факторов социального действия человека. На огромном историческом материале М. Вебер показал, что культура, идеи, представления, ценности людей влияют на характер их социального поведения, по крайней мере не меньше, чем экономические условия их жизнедеятельности. М. Вебер, по сути, отрицательно относился ко всем попыткам доказать существование одностороннего детерминирующего влияния на развитие общества какого-либо одного его элемента, будь то экономического, политического, культурного или религиозного. Не отрицая существование причинных связей в обществе, он в то же время представлял их в качестве вероятностных. Так, Вебер был убежден, что процессы рационализации и бюрократизации являются неизбежными для современного общества. Но он оставлял открытым вопрос о конкретных формах и типах осуществления этого процесса в обществах, имеющих разные культуры и религии.

Всякая социология (социология религии или социология политики), согласно позиции Вебера, есть интерпретирующее понимание человеческого поведения, или субъективного смысла, который субъект придаст ему. «Социология, — писал он, — есть наука, стремящаяся, истолковывая, понять социальное действие и тем самым каузально объяснить его процесс и воздействие»^[2].

Социальное поведение содержит осмысленное построение, которое социология способна понять и объяснить на основе известных фактов. В отличие от естественных наук, социология имеет дело с поведением человека, придерживающегося определенных ценностей и преследующего конкретные цели и интересы. Социология как наука не может быть свободной от ценностей культуры, от определенного научного субъективизма. Но социология не может быть наукой, если она будет содержать в себе субъективные оценочные суждения, присущие социологу. Эта исследовательская проблема имеет исключительно важное значение в политической социологии. Вебер предложил для ее решения разграничить два факта: ценностное суждение, или оценку, и отнесение к ценности. Оценочное суждение означает утверждение морального порядка, тогда как отнесение к ценностям есть процесс отбора и организации фактов, имеющих отношение к науке.

Социолог как гражданин имеет право признавать свободу или демократию в качестве позитивной или негативной ценности, высказывая тем самым личностное и субъективное суждение. Социолог как ученый обязан рассматривать свободу или демократию как объект исследования, как причину споров и конфликтов между людьми или политическими партиями, изучать политическую реальность, соотнося ее с ценностями свободы и демократии. Но самое важное, чтобы свобода и демократия сами были ценностями для людей, живущих в обществе. Задача социолога политики заключается в том, чтобы на основе научных методов и процедур обобщить определенный материал, относящийся к ценностям свободы и демократии, тем самым проведя различия между их научным и обыденным представлением.

Социология политики М. Вебера основывается на проведении различий между сущностью экономики и сущностью политики, которые, по его мнению, обусловлены субъективным смыслом человеческого поведения. Как подчеркивал в свое время Р. Арон, экономически ориентированное поведение — это поведение, которое, но своему смыслу соотносится с удовлетворением желаний и извлечением пользы^[3].

Оно исключает на нормативном уровне использование силы в форме бандитизма или разбоя, терроризма или войны. Политика всегда означает стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти. Политическое поведение всегда характеризуется господством, осуществляемым одним или несколькими индивидами над другими людьми. Эти различия носят концептуальный, а не реальный характер. В конкретном проявлении человеческого поведения разделить экономическое и политическое поведение не представляется возможным. Но оно имеет глубокое значение, когда экономическое поведение в строгом смысле этого слова исключает применение силы, основываясь на критериях собственной рациональности, включающих в себя соотнесение целей и средств их достижения. Равно как и политическое поведение в строгом смысле этого слова внутренне включает в себя применение или готовность применения насилия и принуждения, основываясь на критериях собственной рациональности.

Политика — особая сфера человеческого поведения, связанная с отношениями насилия и господства. Насилие в разные периоды развития политики принимало либо форму простого физического насилия, либо легитимного физического насилия, либо символического насилия. «Государство, — отмечал Вебер, — равно как и политические союзы, исторически ему предшествующие, есть отношение господства людей над людьми, опирающееся на легитимное (т.е. считающееся легитимным) насилие как средство»^[4].

По его мнению, организованное поведение людей, создание и функционирование любых социальных институтов невозможно без эффективного социального контроля и управления. Идеальным механизмом реализации отношений власти он считал бюрократию — специально созданный аппарат управления. Бюрократия, по его мнению, определяется несколькими структурными признаками. Это постоянно действующая организационная система, объединяющая многочисленных индивидов, выполняющих особые профессиональные функции, обособленные от их личности, обеспечивающая всем своим членам определенные соответствующие правилам и нормам вознаграждения и наказания.

Веберовский подход способствовал преодолению доминирующего положения марксизма в социологии. Он заложил основы плюралистического подхода в социальном познании, способствовал развитию многих направлений в современной социологии, таких как символический интеракционализм и феноменология.

Говоря о классическом периоде в развитии политической социологии, нельзя обойти молчанием теорию политических элит, которая сегодня занимает в науке одну из лидирующих позиций и способствовала утверждению плюралистического подхода в анализе политической действительности.

Говоря словами Р. Нисбета, на рубеже XVIII и XIX вв. в социальнополитическом дискурсе происходит открытие элиты. Возникновение «элиты» в дискурсе XIX в. было связано не только с появлением слова (понятия), но главным образом со специфическим описанием политических процессов (О. Конт, Э. Берк, А. де Токвиль). В XIX столетии появляются новые политические действующие лица, выступающие на государственном уровне, но все чаще социально нс связанные с представителями высших сословий, присущих феодальному обществу. Снятие политико-правовых ограничений на институциональное участие в политической деятельности безотносительно к происхождению и социальному положению создает условия для персональных изменений в слое, принимающем и реализующем решения в политической, экономической, социальной и военной областях. Правящий слой традиционного общества превращается в элиту, что прежде всего было связано с его открытостью. Процесс открытия элиты был непосредственно связан с эмансипацией гражданского общества и становлением классовой борьбы (Г. Гегель, К. Маркс). Теория политических элит во многом возникает как ответная реакция на распространение идей марксизма и практики массовых революционных движений конца XIX — первой четверти XX столетия. Разработчиками теории по праву могут считаться Г. Моска, В. Парето, Р. Михельс.

Г. Моска (1858−1941), итальянский юрист и социолог, формулирует свою концепцию элит в книге «Правящий класс», которая и по сей день относится к классическим изданиям по теории элит. Ее исходным положением стал тезис о внеисторическом характере разделения общества на две неравные части: управляемых и управляющих, — и представление этого неравенства как основы дифференциации любого общества. «Во всех обществах, начиная с самых слаборазвитых и едва достигших зачатков цивилизации и кончая просвещенными, мощными, существует два класса лиц: класс управляющих и класс управляемых. Первый всегда более малочисленный, осуществляет все политические функции, монополизируя власть, и пользуется присущими ему преимуществами, в то время как второй, более многочисленный, управляется и регулируется первым… и поставляет ему материальные средства поддержки, необходимые для жизнеспособности политического организма»^[5].

Для Моска господство правящих элит над массой очевидно. Господство элит — закон общественной жизни. Условием его господства он считал высокий интеллектуальный уровень и выдающиеся волевые качества его членов. Он также обратил внимание на значение внутренней сплоченности членов политического класса как одного из важнейших условий успеха и эффективности его деятельности. Согласно концепции Моска политический класс всегда неоднороден. Он имеет высший уровень, в который включаются члены правительства, и более низкий, состоящий из остальных политических сил.

Правящий класс всегда менее многочисленный, но при этом он выполняет все политические функции, контролирует массы и управляет ими.

Из-за того что управление общественными делами находится в руках влиятельного меньшинства, Моска сомневается в самом термине «демократия». Демократия, считает он, это всего лишь прикрытие для властвующего меньшинства. Именно в опровержении демократической теории он и видел задачу своего теоретического поиска. Г. Моска считал, что правящий класс имеет власть над большинством лишь за счет своей организованности. Это не единственная причина, почему небольшое число людей удерживает власть над массами; обычно представители так называемой элиты отличаются такими качествами, обеспечивающими им моральное, интеллектуальное и зачастую материальное превосходство. Индивиды, представляющие власть, несомненно, обладают качествами, которые ценятся и почитаются в обществе, в котором они живут. Массы же, по мнению Моска, всегда апатичны и склонны склоняться и благоговеть перед силой. Именно поэтому, чтобы сделать неуязвимой элиту, необходим сильный лидер. Этот лидер в первую очередь должен обладать силой убеждения и всегда быть готов применить силовые методы. Сила в качестве военной силы, или «военной доблести», как называет ее Моска, имела большое значение на ранних этапах развития общества; сейчас же более важны моральное и материальное превосходство, а сила хоть и не утратила своего значения, все же отошла на задний план. Моска считает, что политическая власть и богатство взаимосвязаны, т. е. как богатство создает политическую власть, так и сама власть создает богатство.

Здесь проявляется внешнее сходство позиций Г. Моска с марксистской концепцией общественного устройства. Но это только видимость. Г. Моска, в отличие от Маркса, утверждал, что фундаментом общественного развития служит не экономика, а политика, не базисные отношения, а надстроечные, политические. И вот почему: правящий или политический класс концентрирует руководство политической жизнью в своих руках, объединяет индивидов, обладающих «политическим сознанием» и решающим влиянием на экономику, на экономическую элиту. С переходом от одной исторической эпохи к другой изменяется состав правящего класса, его структура, требования к его членам, но как таковой этот класс всегда существует, более того, он определяет исторический процесс. Много внимания в своей теории Г. Моска уделяет вопросу «здорового развития» общества. Возможны три варианта динамики правящего класса. Во-первых, это увековечение без обновления (аристократия); во-вторых, увековечение с обновлением (демократия); и в-третьих, полное обновление (либерализм). Моска различает автократический и либеральный принципы правления организованного меньшинства в зависимости от характера политической ситуации. Моска считал, что лучший тип правления тот, который дает возможность развиваться элите, где каждый несет индивидуальную ответственность и подвергается взаимному контролю.

Главным критерием отбора для представителей элит являются способности, профессионализм и качества, желательные для политического управления. Поэтому важнейшей задачей социологии он считал анализ кадрового состава элиты, принципов ее формирования, систем ее организации.

Он также полагал, что изменения в обществе чаще всего вызваны изменениями в составе элит. С его точки зрения правящее большинство всегда стремится превратиться в закрытый класс и стать наследственным. Но Моска также отмечает историческую опасность этой тенденции для самой же элиты. Моска говорит о современных тенденциях перехода от привилегированных и закрытых классов к более свободным и открытым системам, где, например, образование может открыть путь к высоким постам политической верхушки. Г. Моска показывает две возможные тенденции развития элиты — аристократическую и демократическую. Первый тип элиты за счет своей закрытости и немобильности закрывает любой доступ к себе другим слоям общества, что ведет к его полному вырождению. Вторая тенденция чаще всего бурно развивается во время сильных социальных изменений, и тогда происходит пополнение элиты представителями социальных низов, которые для этого наиболее подготовлены. Развивающаяся таким образом элита наиболее продуктивна и подвижна.

Для Г. Моска главное в правлении элиты — идея, с помощью которой правящее меньшинство стремится оправдать свою власть, старается убедить большинство в легитимности этой власти.

В. Парето (1848−1923), итальянский экономист и социолог, представитель математической школы в политэкономии, выдвинул концепцию «циркуляции (смены) элит», согласно которой основа общественных процессов — борьба элит за власть. Его заслуги в сфере политических наук высоко ценил Б. Муссолини, назначивший Парето одним из первых сенаторов новой фашистской Италии.

Согласно теории Парето, элиты — это те, кто правил всегда, правит сейчас и имеет силу и волю, чтобы продолжать править дальше, назначая себе преемников. Элиты самодостаточны и самовозобновляемы, состоят из семейных кланов, имеют внутри себя прочные финансовые отношения. Вся политическая история — это ротация элит. На смену старым, погрязшим в консерватизме и роскоши, непременно придут новые. Революции, восстания, путчи и заговоры и даже мирные процедуры, принятые в парламентских демократиях, — все это, по Парето, лишь разные механизмы единого и непрекращающегося процесса смены элит. Парето считает, что этот процесс имеет самостоятельное значение, и идеологические вывески, к которым прибегают и старые элиты, и новые контрэлиты в междоусобной борьбе, не играют особой роли и подбираются по ходу дела (что предполагает возможность быстрой идеологической смены позиций, если этого требуют интересы элит).

Контрэлита — это социальный тип, по всем параметрам способный выполнять в обществе функции элиты, но заведомо отстраненный социально-политическими или экономическими ограничениями от такой возможности. Контрэлита постепенно сплачивается и подыскивает себе идеологическую базу, которую на следующем этапе можно будет противопоставить мировоззрению правящей элиты. Общество Парето рассматривал как некую целостность, части которой постоянно противостоят друг другу, элита и контрэлита постоянно циркулируют между собой. Фундаментальный закон Парето — эго закон внутреннего различия, дифференцированности, когда масса управляемых индивидов противопоставляется небольшому числу управляющих. Парето считал, что система общества всегда стремится к равновесию, но не статичному, а динамичному, и элита удерживает свои позиции с согласия управляемых людей и отчасти с позиции силы.

Для выявления того, кто может быть отнесен к элите, Парето предлагает статистический метод. Он говорит о том, что люди, добившиеся богатства честным или бесчестным путем, всегда образуют верхушку общества, элиту; люди же бедные всегда на дне, они образуют основание социальной пирамиды. Он вводит определенный индекс для оценки способностей индивида. Эти оценки применимы во всех областях человеческой деятельности, так что даже для ловкого вора, который сумел избежать наказания, у Парето находится более высокий балл, чем для неудачного юриста.

Также Парето говорит о неравномерности распределения в обществе таких ценностей, как богатство, власть и почести. Неравное распределение богатства в обществе — это отражение той социальной дифференцированности, которая и позволяет выделиться элите. Эта неравномерность связана с тем, что меньшинство управляет большинством, прибегая к силе и хитрости, причем оно стремится узаконить свою власть, внушая, что долг масс — подчиняться руководству, признавая его законное право на материальные и иные привилегии. Подход Парето к проблеме элит не имеет никакого морального или метафизического смысла; он лишь пытается объективно показать социальные различия наверху в реальной борьбе за существование.

Парето исходит из положения, что разделение общества на «высших» и «низших» следует из изначального неравенства индивидуальных способностей людей. Но такие показатели, как умение, образование, авторитет, лишь частично совпадают с тем, как распределяется богатство, т. е. когда мы говорим об элите, вряд ли мы можем ответить, подлинна она или нет и имеет ли она право так называться, особенно если речь идет о коммерческой, военной или же политической элите.

Согласно общей социологической теории Парето, такой существенный элемент социальной системы, как социальная гетерогенность, предопределяется фактом изначального психологического неравенства индивидов. Особенность той или иной социальной группы зависит от пропорций в ней природных способностей и талантов ее членов. Тем, кто имеет «высший показатель в своей области деятельности, мы даем название элиты» , — писал Парето. Элита и неэлита образуют высший и низший слои общества. В свою очередь, элита подразделяется на две части, одна из которых прямо или косвенно принимает участие в управлении обществом («правящая элита», или «правящий класс»), а вторая не участвует в управлении и подвизается в художественной или научной сферах («неуправляющая элита»).

Парето вводит понятие элиты как «избранного элемента населения». Остальная его часть лишь «приспосабливается к полученным от нее стимулам». Представители низов поднимаются вверх, пополняя правящую элиту, члены которой, деградируя, опускаются вниз, в массы. Происходит «циркуляция элит» — процесс взаимодействия между частями гетерогенного общества, которое представляется Парето в виде пирамиды с элитой на ее вершине.

Парето указывает на два главных качества способности управлять: умение убеждать, манипулируя человеческими эмоциями, и умение применить силу там, где это необходимо.

Члены элиты свободны от эмоций, затемняющих рассудок, их характеризует высокая степень самообладания и расчетливости, умение видеть слабые и наиболее чувствительные места в других и использовать их к своей выгоде, предоставляя массам запутываться в сетях эмоций и предрассудков. Это оправдывает «разделение общества на две части». Та, в которой преобладает знание, управляет и руководит другой, в которой преобладают чувства. Так что, в конце концов, действия оказываются энергичными и мудро направляемыми. Способности пользоваться либо силой, либо убеждением как методами управления являются взаимоисключающими. Правительства правят либо применяя силу, либо при помощи соглашательства и уговоров. «Согласие и сила являются инструментами управления на всем протяжении истории». Здесь видно несомненно идейное родство концепций Парето с идеями Тарда, Лебона, Моски, с делением общества на изобретателей и подражателей (Тард), на вождей и толпу (Лебон), на господствующий и подчиненный класс (Моска).

Считая двумя главными источниками человеческой активности «остатки» и интересы, Парето развивает идею об управлении массами путем манипулирования имеющимися деривациями и выдвижения новых с целью обуздания чувств масс и подчинения их интересам правящих классов. «Политика правительства является тем более эффективной, чем более успешно оно использует эмоции». Искусное применение этого принципа объясняет любой политический успех. Манипулируя эмоциями управляемых, правящие классы руководствуются своими интересами. Всю проблему интереса в истории Парето связывает исключительно с интересами правящих групп, оставляя на долю масс беспомощное барахтанье в сетях эмоций и страстей. Все попытки разрушить природные психологические свойства безуспешны и ведут только к их усилению.

" Грубо обобщая, можно сказать, что правящий класс имеет ясное представление о своих собственных интересах, потому что его ум менее затуманен чувствами. В то время как подчиненный класс меньше осознает свои интересы, потому что он более одурманен чувствами. И в результате этого правящий класс вводит в заблуждение подчиненных, заставляя их служить своим интересам"^[6].

Лозунги демократии и гуманизма являются для Парето наиболее ненавистными. Гуманизм, по мнению Парето, равен бессилию и проповедуется тогда, когда выявляется неспособность к действию, к управлению, к удержанию власти. Гуманизм равен самоубийству.

Демократия, которая «в наше время становится политической системой всех цивилизованных народов», является в действительности «наиболее пустым» из всех возможных неподдающихся определению пустых понятий, «даже более пустым, чем религия», утверждает итальянский социолог.

Р. Михельс (1876−1936), историк и социолог, родился в Германии, в молодости симпатизировал идеям революционно-синдикалистски ориентированного социализма, позже стал активным членом Социал-демократической партии Германии — одной из ведущих и массовых партий Европы, но в 1926 г., разочаровавшись в марксизме и демократии, принял итальянское гражданство. После Михельса остался огромный список научных трудов, но, как это нередко бывает, широкую известность принес ему главным образом один из них: «Социология политических партий в условиях демократии» (1911).

В своей работе он, в частности, даст анализ взаимоотношений между руководством партии и ее рядовыми членами и приходит к выводу, что демократизация власти как процесс есть всегда иллюзия, а демократия как способ организации власти ведет к олигархии^[7].

Изучая особенности строительства партий, Михельс приходит к убеждению, что в демократически устроенной массовой организации, декларирующей защиту дела рабочего класса, все интересы ее членов подчинены, прежде всего, интересам их лидеров. Чем многочисленнее, сильнее и сплоченнее организация, тем вероятнее превращение ее лидеров в олигархов. Олигархия возникает в различных формах демократии как результат органической необходимости и порождает любую организацию, будь то социалистическая или даже анархистская.

Михельс полностью солидарен с Парето в том, что общество невозможно без правящего класса. В партиях правящих классов олигархическая тенденция заложена изначально, входит в их субстанцию; революционные же партии возникают как решительное ее отрицание. Если же и у них обнаруживаются признаки олигархического феномена, то это служит решающим доказательством существования имманентных олигархических тенденций во всякого рода человеческой организации, стремящейся к достижению определенных целей. Демократия, провозглашает Михельс, немыслима без организации. Только с ее помощью воля индивидов преобразуется в коллективную. Она дает возможность слабым объединять усилия, чтобы противостоять более сильным. Михельс вычерчивает порочный замкнутый круг демократии. С одной стороны, демократия требует организации, а с другой — организация непременно образует элиту и ведет к олигархии. В результате организации любая партия или профессиональный союз оказываются разделенными на меньшинство управляющих и большинство управляемых.

Согласно позициям Михельса, массовая демократическая организация в конечном итоге приводит к олигархии. «Чем более расширяется и разветвляется официальный аппарат, чем больше членов входит в организацию… тем больше в ней вытесняется демократия, заменяемая всесилием исполнительных органов»^[8].

В ходе анализа процесса олигархизации мысль Михельса постоянно обращается к проблематике лидерства, к элите. Это обусловлено уже буквальным смыслом понятия «олигархия», т. е. власть немногочисленной верхушки. Естественно, не всякого лидера можно отождествить с олигархом, но практически любой из олигархов относится к разряду лидеров, поэтому подход Михельса к лидерству идентичен подходу к олигархии. Лидерство — это органичный и неизменный элемент организаций. Можно считать всеобщим правилом, утверждал Михельс, что возрастание роли лидеров прямо пропорционально росту организации. Михельс ссылается на высказывание вождя германской социал-демократии Ф. Лассаля о том, что рядовая масса должна слепо следовать за своим вождем и вся организация должна быть подобна молоту в руках ее главы. Едва ли лидеры, считает он, могли бы рассчитывать на успех, если бы не потребность самих масс быть ведомыми, их склонность к почитанию, даже культу вождей. Некомпетентность масс, констатирует Михельс, сказывается во всех сферах политической жизни, и это создает самый основательный фундамент для власти лидеров. «Вожди, как правило, невысоко ставят массы… Вожди, являясь первоначально творением масс, постепенно становятся их властелинами». Он обращал внимание на существование мании величия, которая была присуща партийным вождям; некоторые из них идентифицировали не себя с партией, а партию с собой по принципу «Партия это я». Вожди некоторых партий становились практически несменяемыми. Частые выборы должны предохранять демократию от перерастания в олигархию, однако лидеры настолько уверенно контролируют партийную машину, что выборы обычно превращаются в пустую формальность, да и сами рядовые члены партии чаще склонны полагаться на своих испытанных лидеров.

Объективная незрелость масс не просто преходящий феномен, который исчезнет с прогрессом демократизации, напротив, она проистекает из самой природы массы как таковой, говорит Михельс. Ученый признавал, что он сознательно делал упор на пессимистический аспект демократии. Невозможность реализации идеала чистой демократии превратила его в убежденного элитиста. В любом социальном режиме, любом политическом институте всегда сосуществуют и противоборствуют демократические и антидемократические тенденции; сильнее могут быть то одни, то другие, но только наличие обоих этих компонентов и обеспечивает функционирование социально-политического организма. Относительно демократических стран пессимизм Михельса не оправдался, зато в тоталитарных режимах его закон нашел убедительное подтверждение. По это не означает, что современные демократические режимы застрахованы от угрозы олигархизации. Особенно велика такая опасность в процессах политических трансформаций, когда политические институты и ценности еще не сложились и не обрели устойчивой поддержки со стороны общества.

Таким образом, в конце XIX и в первой половине XX столетия в социологии были созданы новые теоретические подходы анализа политики и власти, во многом отличные от господствовавших в обществе философских и правовых представлений. Политика и власть становятся объектом исследования нескольких областей знаний, среди которых социология постепенно утверждает свое понимание и видение проблем. Важным этапом в развитии политической социологии становится ее следующий этап, который обогащает политическую науку несколькими парадигмами, созданными на основе новых методологических принципов.

• [1] Маркс К. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 26.
• [2] Вебер М. Основные социологические понятия. С. 602.
• [3] Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993. С. 552.
• [4] Вебер М. Основные социологические понятия. С. 646.
• [5] Mosca G. The Ruling Class. N.-Y., 1939. P. 50.
• [6] Осипова Е. В. Социология Вильфредо Парето: политический аспект. СПб., 2004. С. 39.
• [7] Михельс Р. Социология политической партии в условиях демократии // Диалог. 1990. № 1. С. 58−59.
• [8] Там же. С. 59.